Текст книги "Разлуки и радости Роуз"
Автор книги: Изабель Вульф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)
Глава 16
– Не могу поверить, – ревела Беа на следующее утро. – Я просто не могу… ух, ух… – Она так отчаянно заливалась рыданиями, что я с трудом различала слова. – Я чувствую себя полной дурой… я-то думала, что он такой милый… уже представляла свадебную церемонию в саду… что скажут все мои друзья?.. он только что позвонил, прямо с утра… я этого не вынесу…
– Как он… как он объяснил свое поведение? – спросила я. Беа опять разразилась слезами. Она плакала так громко, что Тревор услышал и начал обнюхивать мой рабочий стол. Да, этот пес неравнодушен к чужим страданиям.
– Он сказал, – прохныкала Беа, – он – ух, ух, – сказал, что у него… ух, ух, ух… другая женщина!
– Другая женщина? – изумленно повторила я. Покосилась на Беверли, которая разрывала конверты. Она пыталась сделать вид, что ничего не слышала, но это она сняла трубку, поэтому знала, что я говорю с Беа. Другая женщина?.. Ну да. Разумеется. Именно так Генри деликатно пытался объяснить мне, что у него страсть к переодеваниям в женские платья. Причина, по которой он порвал с Винишией, – «другая женщина», то есть он сам.
– И больше он ничего не сказал? – тихо спросила я.
– Нет. – Беа шмыгнула носом. – Ничего.
– Мне очень жаль, Беа. Я знаю, он тебе нравился…
– Нравился? Да я от него без ума была! – закричала она. – И сколько времени я потратила даром, читая учебники по военной истории, – все коту под хвост! С кем мне теперь обсуждать проблему Эль-Аламейна [49]49
Эль-Аламейн – населенный пункт в Египте, западнее Александрии, где в 1942 г. Восьмая английская армия генерала Монтгомери нанесла поражение итало-немецким войскам. Это стало переломным моментом в ходе Северо-Африканской кампании.
[Закрыть]? С кем?
– Ну, мало ли, вдруг пригодится.
– Кошмар какой-то, – всхлипнула она. – Я ничего не замечала. Как я могла быть столь беспечной? – Это уж точно. – Понятия не имею, что это за другая женщина, – злобно прошипела она.
Но я не собиралась говорить ей правду.
– Беа, я бы на твоем месте так не волновалась. В мире полно одиноких мужчин, к тому же Генри на шесть недель уезжает в Персидский залив. Если честно, – беззаботно добавила я, – ты все равно не была бы с ним счастлива, потому что он все время в отъезде. Ты что, на самом деле согласилась бы стать женой военного?
Ее рыдания прекратились.
– Нет, наверное, ух-ух. Но дело не в этом! – сердито добавила она.
– А в чем же?
– В том, что теперь у Беллы есть жених, а у меня нет!
Так вот в чем проблема, подумала я, опустив трубку. Бедняжка Беа, как ей не повезло. Но она как слон в посудной лавке – поражаюсь ее полной безалаберности. Бывает же, чтобы люди так неосмотрительно себя вели! Она совершенно не умеет читать между строк. Я с облегчением вздохнула, подумав о Генри, – по крайней мере, он поступил правильно. Беверли протянула мне сегодняшние письма, но странные события вчерашнего вечера все еще не выходили у меня из головы. Поговорив с Эдом впервые за последние полгода, я вычислила, что это он прислал мне конфетти-взрыв. И это может означать только одно: он порвал с Мари-Клер Грей.
– Беверли, – сказала я, включая компьютер, – помнишь, ты говорила, что у тебя есть подруга из благотворительного комитета… та, которая знакома с подругой моего мужа…
– Да, – ответила Бев. – Джилл Харт.
– Ты не могла бы ненароком расспросить ее и выяснить, что у них произошло?
– Конечно. Я ей позвоню.
Я изо всех сил пыталась сосредоточиться на работе, но это было нелегко, учитывая все случившееся. Мое сердце переполняло удивление и, как ни странно, удовольствие, оттого что я снова увидела Эда. Он шел на известный риск, являясь на вечеринку без приглашения: ведь он знал, что скорее всего я буду вести себя холодно и отчужденно. И я старалась напустить на себя холодный и отчужденный вид, но его теплые слова пробили мою броню. И значит, я больше не вправе испытывать негодование, и между нами протянулась ниточка. Очевидно, Эд жалеет о нашем разрыве и хочет все исправить. Но хочу ли этого я?.. Я решила какое-то время не задумываться об этом и, передав несколько писем Беверли, чтобы она написала ответы, еще раз вспомнила о том, что говорила Клаудия. Я поискала в сумочке, где, как всегда в последнее время, царил жуткий беспорядок, нашла ее визитку и позвонила в журнал «Хит».
– Извини, что вчера пришлось прервать разговор, – сказала я.
– Я тебя понимаю – тот парень просто красавчик! Кто он?
Я объяснила, кто он.
– Везет же тебе! – выдохнула она. – Ладно, перейдем к делу.
– Значит, ты думаешь, что за этим стоит Электра?
– О нет, не так все просто. Если хочешь знать мое мнение – это дело рук Рекса Делафоя.
Рекс Делафой? Король пиара и знаменитый сплетник?
– Я-то думала, его конек – политики с подпорченной репутацией. Зачем ему вмешиваться в этот скандал?
– Ради рекламной кампании Электры. И одновременно, чтобы отыграться на тебе.
– Зачем ему это?
– Понятия не имею. Ты когда-нибудь переходила ему дорогу? О его мстительности ходят легенды.
– Нет. Хотя… в прошлом году я писала о нем для «Пост», еще до того, как начала вести рубрику. В статье не было похвал, но, с другой стороны, и ничего такого, чего бы никто не знал. Вообще-то, я просто сделала подборку из предыдущих статей, потому что у меня был всего один день на работу.
– Там упоминалось твое имя? – спросила она.
– Нет, биография была анонимной, таковы правила.
– Но он мог узнать, кто автор.
– Да, наверное. Это не так уж сложно… – Ага! Тут я вспомнила, что сестра Серены работала на Рекса Делафоя. Она наверняка разболтала ей, кто автор статьи.
– Знаешь, – добавила Клаудия, – я бы на твоем месте еще разок взглянула на ту биографию.
Я спустилась в архив, пролистала толстую папку с вырезками о Рексе Делафое и почти сразу нашла свою статью.
Легендарная жестокость Делафоя… изощренный манипулятор мира масс-медиа… аморальный до мозга костей… создает репутации и разрушает репутации… Флит-стрит у него с ладони… безжалостный, наглый и непримиримый… – Дальше, видно, я вошла во вкус и добавила кое-что от себя: – Волосы неправдоподобно густые, а неестественно гладкая кожа и отсутствие мешков под глазами наводят на мысль о скальпеле пластического хирурга.
Я перезвонила Клаудии и прочитала статью вслух.
– Неудивительно, что он тебя возненавидел! – воскликнула она.
– За что именно – за безжалостного, непримиримого и наглого?
– Нет, за последний пассаж с неестественно гладкой кожей – он безумно тщеславен. Он на самом деле делал трансплантацию волос и подтяжку под глазами, но никогда не простил бы тебя за то, что ты сказала об этом вслух. Я бы на твоем месте поговорила с редактором. Удачи!
– Похоже, история с Электрой – жульничество, – спокойно сообщила я Рики пятью минутами позже. – Думаю, меня подставили, или, говоря более понятным тебе языком, «поимели». – Рики наклонился вперед, сверкая лысиной. Я изложила теорию Клаудии.
– Но ее письмо – подлинник, так?
– Подлинник только по почерку, но во всех других отношениях – подделка.
– Хочешь сказать, она не лесбиянка? – На его лице застыла замысловатая смесь удивления и разочарования.
– Думаю, нет. По-моему, Рекс Делафой выдумал всю эту историю с целью привлечь внимание прессы к Электре и продвинуть ее новый сингл, а заодно отыграться на мне. Делафой предложил Серене продать письмо.
Рики посмотрел на меня и потер виски указательным и средним пальцами – видимо, приводил в действие винтики в голове.
– Но откуда им было знать, что Серена сболтнет про письмо?
– Ее сестра работает на Рекса Делафоя. Поэтому они и выбрали Серену в качестве жертвы – знали, что она на мели. Ей нужно было лишь завладеть письмом, снять копию, передать ее редакции «Дейли ньюс» – и делать ноги.
Рики сложил ладони домиком и уставился в одну точку – лицо его выражало поистине детское изумление.
– Но как она добралась до письма? Ты же говорила, что была очень осторожна.
– Да. Но я не знала, что у Серены есть запасной комплект ключей от моего стола, которые, наверное, принадлежали Эдит Смагг. Я спустилась в кафетерий на полчаса: должно быть, тогда она и залезла в ящик. Сделала вид, будто пошла домой, но, очевидно, поджидала где-то поблизости.
Рики наморщил лоб, пытаясь сосредоточиться, губы сложились узкой полоской.
– Но в таком случае почему Делафой просто не передал Серене копию письма?
– Потому что она должна была верить, что письмо настоящее. Она бы не отнесла его в «Дейли ньюс», если бы знала, что это подделка.
– Хмм. Ширли! – позвал Рики секретаршу. – Принеси мне все последние вырезки по делу Электры! – Он потянулся к телефону. – Мои ребята проведут расследование.
Меня захлестнула волна облегчения. Может, мне все-таки удастся сохранить работу? Я была страшно возмущена тем, что произошло, но, возможно, в конце концов все обойдется?!
Вернувшись на рабочее место, я услышала обрывки разговора Бев.
– Спасибо, Джилл, скоро увидимся. Роуз, я кое-что узнала о Мари-Клер Грей, – проговорила она. Я села в кресло. – Джилл сказала, что Эд ее не бросал.
– Не бросал?
– Нет. Это она его бросила.
– Неужели?
– Очевидно, это случилось месяц назад, но Джилл не знает почему. Она давно не разговаривала с Мари-Клер – она вроде переехала в Ньюкасл, – но когда узнает ее новый номер, расскажет поподробнее.
– Значит, Мари-Клер дала Эду отставку. Как интересно. Но почему?
– Может, он храпит? – высказала предположение Белла через пару дней. Мы сидели у меня на кухне. – Боже, это карри – фантастика, и я не могу поверить, что ты сама его приготовила.
И я тоже не могла в это поверить. Тео не было дома – он читал лекцию по теме «Солнечные пятна, полярные сияния и другие космические явления», поэтому я обошлась без его помощи. И, к моему изумлению, это оказалось нетрудно.
– Эд не храпит, – сказала я.
– Может, от него потом несет?
– Нет. От него пахнет «лимонной свежестью».
– Может, он зануда.
– Нет, – ответила я, протянув близняшкам домашний хлеб. – С ним очень весело.
– Радикальные политические взгляды?
– Насколько мне известно, нет.
Белла нахмурилась.
– Тогда что?
– Он случайно не скрытый трансвестит? – спросила Беа, сделав большой глоток белого вина. Она весь вечер заливала печаль алкоголем. – Вот это меня бы моментально оттолкнуло!
– Ну, вроде нет, – ответила я. – Не замечала.
Близняшки продолжили выдвигать предположения, а я взглянула на глянцевый каталог издательства, который красовался посреди стола. «Небесные тела» значились в списке – публикация ожидалась в мае. Тут же была фотография Тео: он небрежно облокотился о мою входную дверь, светлые волосы окружены нимбом от лимонно-желтого сияния солнца.
– Может, Эд тоже изменил Мари-Клер, как и Роуз? – выпалила Белла.
– Хмм. Сомневаюсь, но почему бы и нет? Кто хочет пак чой?
– Это загадка, – сказала Белла, взяв тарелку нежных тушеных листьев. – Но разве ты не рада, Роуз, что они расстались?
– Да, наверное, я не знаю. Хотя последние шесть месяцев я презирала ее, в этой истории я чувствую себя как-то странно. Я уже почти забыла Эда – даже больше не читаю его гороскоп, – и тут этот мерзавец появляется опять.
– Это я виновата, – испугалась Белла. – Хотя, если он прислал тебе эти конфетти на День святого Валентина, значит, он все равно нашел бы способ тебя увидеть.
– Возможно.
– Может, он просто соскучился, – сказала Беа, пожав плечами. – Вы же любили друг друга, сначала по крайней мере.
Я вытаращилась на нее.
– Да, – тихо проговорила я. – Любили. Не то слово. Я была от него без ума.
– Но ты как-то забавно проявляла свою любовь, Роуз. Посмотрим правде в глаза, ты его попросту игнорировала. – Алкоголь и любовные неудачи развязали Беа язык. Я поморщилась. – Поэтому он и завел интрижку, – неосмотрительно ляпнула она. – Ведь ты все время пропадала на работе. Мы с Беллой с самого начала так думали. Между прочим, твои грабители правы.
– По-моему, это добрые грабители, раз они вернули Руди, – дипломатично прервала ее Белла, протягивая Руди виноградинку. – Я так рада, что ты снова с нами, Руди! – прощебетала она. – Мы так волновались. Как он себя ведет? – спросила она. – Заметны последствия психологической травмы?
– Нет, он в полном порядке. По-моему, у него стокгольмский синдром [50]50
Ситуация, когда заложники влюбляются в террористов или симпатизируют им.
[Закрыть], потому что он доволен похитителями, но почему-то все время кричит: «Гласная буква, Кэрол!» и «Вы – самое слабое звено!» Наверное, грабители смотрели дневные телеигры.
– Еще бы, ведь по вечерам они выходят на дело, – заметила Белла.
– Где Беверли? – заплетающимся языком спросила Беа. – Я бы хотела ее увидеть. Она очень милая.
– У нее опять свидание.
– Везет же некоторым, – расстроенно проговорила Беа. – И кто счастливчик?
– Парень из Шотландии, Хэмиш, с которым она снова встретилась на Новый год. На прошлой неделе они ходили в ресторан. Он музыкант.
– Уличный?
– Нет, дирижер оркестра. Гастролирует по всему миру.
– Но мне казалось, она положила глаз на Тео, – заметила Беа.
– Может быть, они столько времени проводят вместе, но я не понимаю, что между ними происходит. Беверли не очень-то распространяется о своей личной жизни, и мне не хочется на нее давить.
Руди ни с того ни с сего принялся трясти головкой и хлопать крыльями.
– Надо выкинуть этого чертова дрозда, Дэйв! – прокричал он и запрыгал на жердочке. – Вонючая птица меня достала!!
– Дэйв? Надо же, как интересно, – оживленно воскликнула Белла. – Значит, одного из грабителей зовут Дэйв.
– Я хотел его продать, Джон! – завопил Руди. – Я пробовал! Но кому он нужен?
– А второго – Джон, – сказала Беа, подняв голову, – до этого она лежала на столе. – Записывай! – Я записала имена: Дэйв и Джон – и решила утром позвонить в полицию. Интересно, позволят ли Руди выступить свидетелем обвинения в суде?
– Надеюсь, Эндрю весело проводит время, – вздохнула Белла.
Беа простонала и закатила глаза.
– Он на церемонии награждения, но девушек и жен не приглашали, – беззаботно проворковала Белла. – Завтра увидимся.
– И послезавтра, – злобно прошипела Беа, подчищая тарелку. – И послепослезавтра, и послепослепослезавтра, и на следующей неделе, и через месяц, и через год, и через десять лет, и через столетие, будь он проклят!
– Беа, не вредничай, – попросила Белла. – Порадуйся за меня.
– Не могу – мой бойфренд меня только что бросил! А ты небось уже замуж собралась за своего драгоценного Эндрю, да?
– Ну, – Белла залилась краской, – не знаю, я…
– Собралась! Собралась! – закричала Беа, с грохотом швырнув посуду в раковину. – Ты выйдешь замуж за своего несчастного Эндрю, будешь жить с ним и оставишь меня ОДНУ! – Она яростно поливала тарелки «Фэри», а мы с Беллой обменялись встревоженными взглядами.
– Не волнуйся, Беа, – ласково проговорила Белла. – Я уверена, ты скоро встретишь достойного мужчину. Генри тебе не подходит, иначе он бы не встречался с «другой женщиной», как ты думаешь? Он бы встречался с тобой. У Эндрю куча знакомых, – бодро добавила она. – Я спрошу у него, он поможет тебе найти хорошего парня.
Беа простонала и приложила правую руку ко лбу.
– О боже, – проговорила она. – Я ничтожество… и напилась как свинья. Пойдем домой.
Позднее, готовясь ко сну, я задумалась: что, если Белла действительно выйдет замуж? Ведь, похоже, это входит в ее планы, и, когда это произойдет, Беа будет убита. Я представила, как она громко рыдает на первом ряду в церкви во время венчания и вскакивает на ноги, когда викарий спрашивает, есть ли хоть одно препятствие, из-за которого эти двое не могут быть соединены священными узами браками. Белла выкрикивает: «Да! Это я!» Ведь они с Беллой почти всю жизнь прожили вместе, сплелись, как восьмерка. А теперь существовала реальная опасность, что связь порвется, и Беа испытывала хроническую неуверенность в себе. Я чистила зубы и представляла, как она, брошенная и одинокая, сидит в их квартире на Брук-Грин, откуда Белла вывезла все свои вещи.
Я аккуратно сплюнула пасту в раковину и открыла зеркальный шкафчик. На нижней полке стояли мои туалетные принадлежности: увлажняющий крем, зубная паста и духи «Эгоист». На верхней – вещи Тео. Как и у меня, у него их немного – бритва, крем для бритья, дезодорант и маленький флакончик одеколона. Закрыв дверцу, я обеспокоенно взглянула в зеркало – в последнее время я часто так делаю. Изучила кожу вокруг глаз, которая покрылась крошечными морщинками, и мелкие морщинки на лбу, похожие на трамвайные пути. Контуры лица слегка утратили упругость, но шея до сих пор была почти идеально гладкой. Я намазала лицо кремом и включила маленький приемничек, который всегда настроен на радио «Лондон». Минти была в эфире с программой «События» – радиожурналом станции.
– Сегодня у нас в гостях Пэт Ричардсон, директор агентства «Воссоединение», которое помогает приемным детям отыскать их биологических родителей… – проговорила она. – Пэт посвятила всю свою жизнь помощи приемным детям, чтобы у них появилась возможность наладить связь с настоящими родителями, – продолжила Минти. Я сделала погромче. – И каждый раз она вспоминает, как у нее, незамужней юной матери шестнадцати лет, похитили девятинедельную дочку, буквально вырвав ее из рук. Пэт, добро пожаловать в студию.
Медленно массируя лицо, я слушала рассказ о том, как эта женщина тридцать лет разыскивала свою дочь и наконец нашла ее в мае 1994 года. Но, к ее удивлению, счастливого воссоединения не произошло: ее дочь вела себя отчужденно и холодно. Они всего три раза поговорили по телефону и больше не контактировали. Ее дочь ничего не хотела о ней знать.
– В тот день, когда я узнала, что нашла ее, я как на крыльях летала, – тихо проговорила Пэт. – Я была так взволнована. Но мне никогда не приходило в голову, что она не захочет со мной общаться…
– Ну и дура, – сказала я.
– Почему дети хотят найти своих родителей, и наоборот?
– Это очень часто происходит, когда у приемных детей появляются собственные дети или, к примеру, на юбилей. Этот вопрос беспокоит их давно, но когда им исполняется тридцать или сорок, они решают наконец это сделать.
– Сегодня с нами в студии Люси, – сказала Минти, – ей тридцать два года. Люси два года назад нашла свою мать через агентство «Воссоединение». Ее подтолкнула к этому круглая дата – тридцатилетие. Но ваша история со счастливым концом, не так ли?
– Да, – ответила Люси. – Благодаря агентству Пэт я отыскала свою настоящую маму, и мы стали друзьями. Я мечтала найти ее с тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет.
– Не все приемные дети мечтают разыскать биологических родителей, – тихо произнесла Минти. – Почему вы решили начать поиски?
– По двум причинам. Во-первых, меня никогда не покидало ощущение, что из моей жизни вырван огромный кусок – как будто я существую не на самом деле. И во-вторых, хотя я люблю своих приемных родителей, с ними я часто чувствовала себя не на своем месте. Я понимала, что не похожа на них и на моих сводных братьев, их родных детей. Это не давало мне покоя, и настал момент, когда мне стало просто необходимо узнать правду, какой бы горькой она ни оказалась.
– Что именно вам хотелось узнать больше всего? – осторожно спросила Минти. – Почему ваша мать отдала вас в приют?
Повисла долгая пауза, и девушка ответила:
– Нет, мне казалось, что это самое главное, но это не так. Я только хотела узнать… – Она замолкла. – Я только хотела узнать… – попыталась она снова. – Я хотела узнать… – она проглотила комок в горле, – … почему я такая, какая есть.
Люси взяла себя в руки и продолжила рассказ, а я посмотрела на свой длинный нос с вздернутым кончиком, на слегка выпирающий подбородок, изгиб бровей и отчетливую впадинку над верхней губой. И мне пришло в голову, как много раз приходило раньше, что именно это и я хотела бы узнать. Мне хочется знать, почему у меня рыжие волосы, и почему они так вьются – «мелким бесом», как точно выразился Тео, – и почему у меня светло-зеленые глаза. Хочется знать, в кого я такая высокая – выше шести футов – и почему у меня выпирают ключицы. Хочется знать, почему моя верхняя губа слегка вздернута в самом центре, почему руки такой формы. Откуда взялись все эти внешние черты? От нее, или от ее родителей, или от него? Похожа ли я на нее по характеру или на него, или у меня свой, особенный характер? Унаследовала ли я их привычки, нравится ли нам то же самое? Может, мы смеемся – или плачем – одинаково, может, у нас похожие голоса? Через три месяца мне исполняется сорок, а я не знаю ответа ни на один из этих вопросов.
– Спасибо, что согласились прийти, – поблагодарила Минти. – Если вас заинтересовала сегодняшняя программа, запишите, пожалуйста, номер агентства «Воссоединение»: 0870 333111. Повторяю: 0870 333111. – Рука неосознанно потянулась к карандашу для губ, и я даже начала записывать номер на зеркале, когда вдруг остановилась.
– Нет, – пробормотала я. – Какой смысл?
– Слушайте нас завтра в то же время, – дружелюбно закончила Минти, и пошла реклама.
День Матери не за горами. Побалуйте ВАШУ маму шоколадными трюфелями из «Шокомании»! Спешите удивить вашу маму – она этого заслуживает!
Я мрачно усмехнулась и выключила радио. День Матери. Материнское воскресенье. Издевательство.
Неделя началась так себе, – писал Тревор в своей колонке в понедельник. – Мне пришлось принимать ванну (кошмар), к тому же Бев вбила себе в голову, что сухой собачий корм мне больше подходит – по мне, так лучше жевать половые тряпки! Я уж не говорю о злобном персидском котяре, который живет через дорогу и так и сверлит меня взглядом. В воскресенье мы отправились в галерею современного искусства Тейт, и тут ко мне подходит какая-то женщина и начинает гладить, а потом говорит Бев: «Слепая бедняжка, но по крайней мере у вас есть симпатичный поводырь». Бев отреагировала мгновенно: «САМИ вы слепая, раз думаете, что это поводырь, – у него на комбинезоне написано «Лапа помощи», ясным английским языком!» Оооо! Я чуть сквозь землю не провалился. Бедняжка на всех срывается из-за неопределенной ситуации на личном фронте. Но все это цветочки по сравнению с тем, чего нам с Бев пришлось насмотреться на этой неделе. Мы протянули лапу помощи Роуз Костелло, ведущей рубрики экстренной психологической помощи в «Пост», и поверьте мне, нет лучшего способа забыть о личных проблемах, чем узнать о чужих неприятностях. Какие письма нам только не приходят! Люди жалуются на депрессию, наркотическую зависимость, бессонницу, серьезные болезни – есть с чем сравнить, понимаете. Кстати, последние несколько лет я, можно сказать, служил у Бев личным психологом. Настроение у этой девушки скачет похлеще терьера Джека Рассела, преследующего дичь, – так что моей собачьей жизни не позавидуешь. Объект ее страсти – я пронюхал, кто это, какой-то парень из Шотландии, уезжает из Лондона на следующей неделе, так что мне вскоре вытирать слезы. Осталось лишь приготовить побольше бумажных салфеток и надеяться, что Бев не выместит обиду на мне. Одно радует – я прошел в следующий тур в борьбе за Почетную Собачью Награду, но меня тем самым ждет очередной тур жестокой конкурентной борьбы. Собаки-поводыри, спасатели, полицейские собаки (преклоняю голову, ребята), собаки, которые умеют обращаться с оружием (один сеттер управляется со смит-вессоном, как настоящий профи), – мне точно их не победить. Как бы я ни старался. «Но главное не победа, а участие, правда, Трев?» – повторяет Бев каждый раз, когда я начинаю нервничать из-за этого конкурса. «Конечно», – отвечаю я, но тайком скрещиваю пальцы на лапах. Ведь больше всего мне хочется выиграть! Преимущества огромны. Но все же работа в офисе вносит приятное разнообразие в мою полную стрессов жизнь, и мне здесь нравится. Только вот редактор все время меня тискает. Он любит животных, благослови его Бог, но должен же быть какой-то предел: он то и дело лезет целоваться. Это же портит мой имидж. Я-то думал, у меня проблемы со слюноотделением…
– Тревор нагрубил Рики, – сказала я Беверли.
– Знаю, – с улыбкой ответила она. – Смотри, будь осторожнее. – Она погрозила Тревору пальцем. – Мы же не хотим, чтобы тебя уволили.
Внезапно запах пота возвестил о приближении Рики. Он направлялся к нам.
– Доигрался, Трев, – сказала я. Тревор занервничал и отпустил игрушечную гориллу. – Никогда нельзя оскорблять босса.
– Тревор, малыш! – воскликнул Рики, раскрыв объятия. – Рейтинги снова пошли вверх, и все благодаря тебе! Вот. – Он встал на четвереньки и обнял обалдевшую собаку. – Дай я тебя поцелую покрепче.
– Будешь знать, как нахальничать, Тревор. – Бев поджала губы.
– Этот пес – настоящий талант, – сказал Рики, а Тревор из вежливости лизнул ему ухо. – Я даже думал, не выдвинуть ли его на премию «Колумнист года». Он гордость «Дейли пост». Как дела в нашем отделе скорой помощи, Бев? Спасибо, что согласилась помочь.
– О, все в порядке, – ответила она. – Все утро я распечатывала письма – письма в защиту Роуз, кстати, – многозначительно проговорила она. – Мы получаем не меньше десяти таких писем в день. Вот, – она протянула ему одно, – хочешь взглянуть? – Он пробежал письмо глазами, кивнул и отдал его Бев. – Читатели искренне поддерживают Роуз, – мило добавила Бев.
– Ммм-да, я вижу. Мне и самому куча таких писем приходит. Хмм, когда у тебя последний день, Роуз? – обеспокоенно спросил он.
– В четверг.
– Послушай, ты особенно не спеши с уходом. Мои ребята проводят расследование – я дам тебе знать.
После обеда позвонил Тео и сказал, что в разделе новостей прессы «Ивнинг стандард» появилась статья под заголовком «Что задумала Электра?». Я пробежала статью глазами:
Мы подозреваем, что скандал с письмом в колонку экстренной помощи – грязная игра… дело рук Рекса Делафоя… лесбийский любовный треугольник оказался подставой… Видели, как Электра нежничает с мужем Джезом в «Граучо»… Возможно, слухи о ее связи с женщиной – неправда… Что же будет со штатным психологом «Пост», чья репутация опорочена? Следите за новостями.
Вечером, сидя дома перед телевизором рядом с Тео, я перечитывала заметку, когда в дверь постучали.
– Это еще кто? – спросил Тео. – Время двенадцатый час. – Я пожала плечами. Он выглянул в окно. – Курьер на мотоцикле. Ты ждешь письма?
– Нет.
Тео открыл дверь и вернулся в гостиную с большим пластиковым пакетом, адресованным мне. Внутри был экземпляр завтрашнего выпуска «Дейли пост». «СТЫДИСЬ!!!»– гласил заголовок над огромной фотографией Электры. Звезда разыгрывает лесбийский роман, чтобы продвинуть свой новый сингл! Король пиара замешан в фальсификации!На развороте красовался снимок Электры под руку с мужем и с торжествующей улыбочкой на губах, а внизу – моя маленькая фотография и заголовок: «Уважаемая журналистка оправдана». Я прочитала статью. Тео читал через мое плечо, и я чувствовала тепло его руки на своей.
Муж Электры стал инициатором публичной аферы, провернутой Рексом Делафоем, на которой нажились все стороны-участники, кроме Роуз Костелло из «Дейли пост». Сингл Электры взлетел на первое место в чартах… бэквокалистка только выиграла от скандала и начала сольную карьеру… ее бойфренд одурачен… Рекс Делафой, разозленный враждебной статьей Костелло, был рад отыграться в прессе… Ассистентка Костелло Серена Бэнкс передала письмо «Дейли ньюс», соблазнившись взяткой… Роуз Костелло предприняла все мыслимые меры предосторожности, чтобы защитить конфиденциальность звезды, но была введена в заблуждение этим циничным жульничеством…
– Ее репутация полностью восстановлена, —Тео прочитал вслух первый абзац колонки. – Роуз Костелло достойна абсолютного доверия «Дейли пост». – Он нежно погладил меня по плечу. – Вот видишь!
В статье со злобой говорилось, что больше всего не повезло «Дейли ньюс»: они выставили себя дураками, потому что попались на уловку и заплатили восемьдесят тысяч за письмо, которое оказалось мистификацией. В заметке даже приводились таблицы, где сравнивался тираж обеих газет – у «Дейли пост» за последние три месяца появилось четыреста тысяч новых подписчиков.
– Единственное, что удалось «Дейли ньюс» – увеличить популярность нашей замечательной колумнистки, Роуз Костелло, – с улыбкой зачитал Тео. – Она будет продолжать помогать вам в проблемных ситуациях, как всегда, сочетая доброту и здравый смысл.
Я читала эти строки с рассеянным интересом, будто все это произошло не со мной. К первой странице была прикреплена записка от Рики: Извини меня, Роуз. Я понял, что ты поступила правильно, не показав мне письмо. Завтра мы первым делом поговорим о твоем новом контракте.
– Боже, он передо мной извинился, – изумленно произнесла я, улыбаясь, как чеширский кот. – Чудеса творятся.
– Что ж, после всего этого ты должна попросить у него прибавку, – посоветовал Тео. – Двадцать процентов как минимум.
– Пять, – отрезал Рики на следующее утро.
– Двадцать, – сладким голосом повторила я.
– Это уж слишком.
– Мне все равно. Пострадало мое достоинство, моя репутация, и мое слово было поставлено под сомнение.
– Тогда десять. – Да пошел ты, подумала я. Повернулась и направилась к выходу. – Четырнадцать. – Я коснулась ручки двери. – Пятнадцать? – Я открыла дверь и шагнула в коридор. – Ну ладно, так уж и быть! Шестнадцать. – Уж лучше я останусь без единого пенни. – Семнадцать с половиной? – ворчливо произнес он. – О'кей, о'кей, двадцать так двадцать.
Я обернулась.
– Спасибо, Рики. И двадцать процентов для Беверли.
– С чего это?
– Она не просто администратор, но еще и помогает мне отвечать на письма.
Он вздохнул.
– Ну ладно, уговорила. Будет ей двадцать процентов.
– И деньги на транспортные расходы – ей приходится ездить на такси.
Он кивнул.
– Вот. – Он подвинул мне контракт. – Распишись на пунктирной линии. Договор еще на один год, предупреждение об увольнении за месяц с обеих сторон. Но мы не собираемся тебя увольнять. Ты же теперь самая знаменитая журналистка в стране. Рейтинги скакнули вверх.
Вернувшись на рабочее место, я с удивлением осознала, что меня не радует новый контракт, – я всего лишь испытывала облегчение, что не придется продавать дом.
– Как все прошло? – спросила Беверли.
Я ей рассказала. Она пришла в полный восторг.
– В отделе персонала сейчас оформляют твой новый контракт. – У меня зазвонил телефон. – «Дейли пост», колонка скорой помощи, – весело проговорила я.
– Роуз? – Мое сердце сделало сальто. – Это Эд.
– О, Эд, привет, – выдавила я безразличным тоном, хотя в животе все переворачивалось и бурлило, как в барабане стиральной машины. – Как поживаешь?
– Нормально. Только что увидел газеты и хотел сказать, ну, что я рад, что так все обернулось… Ты же все еще моя жена…
– Это ненадолго, – ощетинилась я.
– Ненадолго, это точно, но мне было очень неприятно, что на тебя так нападают. Я же знаю, как много значит для тебя работа, и рад, что ты получила ее обратно.
Я рассеянно выдвинула ящик для канцелярских принадлежностей, и оттуда выпорхнули два кружочка конфетти.
– Спасибо, Эд, – сказала я. Конфетти грациозно описали в воздухе спираль и опустились на пол, словно семена сикомора. – Очень мило с твоей стороны. – Я подняла конфетти и внимательно прочитала надпись. Наве4нов2ем… Возникла неловкая пауза: было непонятно, кто первым повесит трубку. – Ну что ж, мне пора заняться работой, – сказала я. – Я очень занята.
