Текст книги "Ярмо Господне (СИ)"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 46 страниц)

– 3-

Ранним утром в понедельник непроспавшаяся Диана Аленович, продавщица из салона-магазина «Мажи нуар», зевая, заперла дверь бабкиной квартиры и громко вслух пожелала глухой старухе:

– Чтоб ты сдохла поскорее, падла!

Экспериментировать с бабкой Каштанка остерегалась. «Не фиг тут до смерти обсыкаться. Зачем лишняя вонь в квартире?»

А ну как ее вовсю заподозрят? «Если не ментовка, так эти, которые козлы из «Смерка» в белые балахоны рядятся и поджигают кресты по ночам, падлы буржуйские, ку-клукс-клан траханый…»

С лифтом ей повезло. Он оказался на ее этаже. На этом всякое везение Дианы Аленович окончилось, потому что далее она превратилась в объект орденского возмездия, приспел для нее час расплаты, кошмаров и страданий, смертельного страха и смертной муки.

В кабине пустого лифта, казалось, ударивший из потолочного плафона голубой луч заморозил объекту голосовые связки. Моментально все это бренное тело жутко, спазматически парализовало в приступе леденящего столбнячного ужаса.

Окоченевшие органы чувств Диане не совсем изменили, в обморок она не упала. Столбенея, услышала, как за спиной сомкнулись двери лифта, почувствовала, как он тронулся вверх и остановился между этажами. После того ощутила, как нечто острое надрезает ей малые половые губы и проникает внутрь влагалища.

Страшная боль в полном сознании набросилась на нее внезапно и мгновенно, когда спиралевидное лезвие малайского криса Саравак в твердой руке Марии вскрыло знахарке мочевой пузырь и пошло вглубь, поперек разрезая матку.

Плавным движением вниз дама-неофит Мария наполовину высвободила из оцепенелого тела ритуальный кинжал, позволяя крови и моче свободно стекать на пол. Немного погодя, чуть двинув Саравак вверх, Мария хирургически точно извивом криса взрезала чародейке влагалище и клитор. Началась контролируемая агония грешной плоти…

Заклятие продленного вогнутого времени, украдкой наложенное мстительной рыжей фурией Марией без ведома коллег, субъективно обеспечило знахарке жуткие мучения в течение двух часов. Но объективно она истекала кровью и мочой, струившимся по ее ногам, не более десяти минут, необходимых для того, чтобы крис Саравак, не выходя из бренной греховной плоти, сполна извлек из нее сатанинское магическое естество…

Кошмарный женский труп в луже крови, плещущей через край, в кабине лифта обнаружили соседи сверху – муж и жена Мослыко. В шоке они не узнали Диану. Придя в себя, исступленно завопили на два голоса, побежали вызывать медицину и милицию.

Позднее тщательная патолого-анатомическая экспертиза однозначно установит, что смерть гражданки Аленович Д. Я. произошла в результате неумелого криминального аборта, произведенного вне медицинского учреждения на пятом месяце беременности. В тканях тела обнаружены наркотические вещества, на локтевых сгибах следы инъекций.

Следователь прокуратуры на основании акта судмедэкспертов подозревает в преступном деянии родную бабку потерпевшей. Кроме того, в ходе допроса пенсионерка Аленович А. А. дала показания, что до 1955 года подпольно оказывала услуги повитухи в отдаленной сельской местности.

На лестничной площадке рыцарь Филипп двумя изумрудными вспышками из рукояти своего клинка начисто испарил, удалил с двух туманных плащ-накидок «сумеречный ангел» незначительные частицы крови. То же самое он проделал с обувью и кровавыми следами на полу у лифта. Прежде чем выйти на улицу, они сняли штатные маскировочные одеяния, не подлежащие обнаружению рациональными техническими средствами.

«Мы не мы, и нас нет ни для кого».

Минут за пять-шесть до обнаружения трупа на последнем этаже из подъезда незаметно вышли трое подростков-школьников – две тихие скромные девочки с портфелями, тощенький мальчик-очкарик с сумкой через плечо. Неприметные, невидные, такие как все зубрилки-ботаники. Немного подождали рейсового автобуса за углом и уехали до того, как на место заурядного бытового преступления прибыли патрульно-постовой наряд и опытный врач на карете скорой медпомощи. Последний с первого взгляда определил причину смерти:

– Мать ее за ногу! Еще одна жертва позднего аборта.

В ночь с воскресенья на понедельник атлантический циклон откатился на юг, к степям Украины. Подморозило.

Во дворе их дома Настя Ирнеева, боясь поскользнуться на ледяных надолбах, крепко уцепилась за молодого мужа:

– Не спеши так, Фил, я на шпильках. Слушай, почему ты мне никогда не показывал твой клинок Регул? Мне еще нельзя видеть твоего меченосного Вещего Прознатчика, правда?

– Пока да. У него временной лаг на две сотых секунды из будущего. В активированном состоянии в нашей метрике пространства-времени он сам решает, кому и как себя предъявлять.

– Круто!!!

– Сейчас сначала ты в асилум, моя маленькая, потом я. Зайдем и вежливо выйдем. Нам обоим не помешало бы снять кое-какую ретрибутивность после учебно-тренировочной акции «Абортарий в лифте».

Вернемся – позавтракаем. Дальше действуем по распорядку…

У себя в убежище рыцарь Филипп увидел стакан чая с лимоном на барной стойке, крендель на блюдечке и рабочий стол планшетного компьютера, подключенного к электрической розетке.

«Ага, вам, сударь, предлагают слегонца поработать и пораскинуть мозгами по ЖКИ-матрице. Мой родной асилум фишку просекает».

Открыв рабочий файл с диаграммами активности орденского звена и текущего состояния округа, апостолический инквизитор-коадьютор, углубился в размышления и медитации. «Спаси, Господи, души благочестивыя…»

Какого-либо самодовольства он не испытывал, отрешенно отметив в файле, насколько продуктивно отработали под его непосредственным прикрытием два неофита, упразднившие природную зловредительную ворожею. Заклятию продленного времени, наложенного неофитом Марией, инквизитор не прекословил и не перечил.

Его давно беспокоят спорадические случаи вульгарного бытового колдовства и волшбы, способные перерастать в серийные преступления. Вот и сейчас, – в чем он уверен, – в его благочинном округе где-то кто-то кого-то убивает посредством магии и колдовства.

По-другому и быть не может, если в городе и окрестностях около восьмидесяти процентов народонаселения постоянно живут жизнью не духа, а плоти. Из них почти треть стихийные атеисты. Остальные могут вспомнить о душе, о Боге два-три раза в неделю, лоб перекрестить раз в месяц, раз в год услышать литургическое приветствие «Христос воскрес» и даже ответить «Воистину воскрес».

Вместе с тем, прорицая, инквизитор Филипп никого не порицал. Он индифферентно реферировал факты, тезисы и антитезисы, подходя к синтезу осмысления всего происходящего с ним самим, с его ближними и дальними.

Он заново вернулся к прошлогодним событиям последних чисел ноября в их различных версиях, предположениях, прорицаниях. А также во включенных наблюдениях, непосредственно взятых из эйдетической памяти ближних носителей харизмы, инквизитор тщился, напрягая разум, обнаружить то, что до сего времени от него ускользает.

Прорицание инквизитора ему неизменно диктует: на начало Филиппова поста по юлианскому календарю и, возможно, ранее среди ближних и дальних, находился тот, кто в наше время навел на их орденское звено архонтов-апостатов из далекого прошлого. Либо безымянный предатель, точнее, прислужник-фамильяр до сей поры где-то поблизости таится в неизвестности.

Тому анонимному архонту-отступнику с уровнем рыцаря-адепта вполне по силам и знаниям закрыть от прорицания минувшее, внести серьезные искажения в ясновидение настоящего. Лишь предопределенное будущее неподвластно харизматикам, будь они выходцами из прошлого или из современности.

Единственной ниточкой, концом, имеющимся в распоряжении инквизитора, предстает тот неизвестный геомансер, вольно или невольно устроивший взрыв в забытом армейском складе. Без магического воздействия и вредоносного гадания там дело никоим образом не могло обойтись.

Недаром сквайр Константин резво в панике бежал с места событий. Не жалея покрышек и насилуя форсированный двигатель джипа, придавил на газ, трус-бедолага.

Его чувство самосохранения сработало безотказно. И кроме того помогло ему ощутить произвольную волшбу геоманта, смещавшего пласты земли, с целью расширить трещину в фундаменте и в стене крупноблочного пятиэтажного дома брежневской постройки.

Помимо того, сквайр Константин, участник нескольких больших и малых войн, чей военный опыт стоит доверия, совершенно убежден: взрыватель старой авиабомбы, уложенной на хранение в складских условиях, мог непроизвольно сработать лишь при стечении множества исключительных обстоятельств. Двух-трех факторов – в том числе сточных корродирующих вод – для детонации безусловно недостаточно. Налицо аномальность естественного.

Натуральное дело, любое проявление магии и волшбы есть аномалия, вполне рациональный частный случай в естественных законах дьявольской природы человека и материального мира. Причем экстремально злоумышленное колдовство чаще всего рационально и рассудочно. Вне действенного обряда или ригористичной магии силовой вредоносный эффект в основном минимален.

В силу того секулярам Елене и Якову Самусевичам, Олегу и Амелии Ирнеевым суждено было погибнуть в последнюю ночь ноября от рук злонамеренного геомансера, замыслившего в предсказательской инвокации разрушить правое крыло многоквартирного жилого дома, – бесстрастно отметил инквизитор. Ибо упредительно проникнуть в зловредительные преступные помыслы никому не дано, если преступник действует по наитию или его кто-то прикрывает от обнаружения.

«Наитие, спонтанный импульс разрушения исключаются, так как эффективные обрядовые заклинания геомантики требуют длительной подготовки и привязки к местности. Вопрос в том, кто навел геоманта на дом и квартиру Ирнеевых?», – многажды вопрошал рыцарь-инквизитор, уничтоживший в тот день, в том самом месте около двух пополудни засаду, устроенную апостатами.

К тому моменту секуляры, оказавшиеся в квартире, трагически погибли, став жертвами преступников. Их бренные тела превратились в мелкодисперсную пыль органического и неорганического происхождения, в персть, прах и тлен.

Тогда как сквайр Константин в ту ночь должен был телепортировать их муляжи, затем устроив в квартире естественный взрыв бытового газа и пожар. Реалистичные фрагменты тел в порядке купирования секулярной ситуации подлежали соответствующей идентификации, кремированию и выдаче родственникам в виде упакованного в урны праха для захоронения.

Сокрытие следов произошедшего пребывало под должностным контролем арматора Вероники, чью компетентность не приходится подвергать сомнениям.

«Но каковы были в тот день и в ту ночь истинные мотивы кавалерственной дамы-зелота, решившейся выйти из убежища ранее, нежели она обещала?»

В своих обоснованных посылках неумолимый апостолический рыцарь-инквизитор Филипп ни для кого не делал каких-либо исключений. «Фигуранты дела купно в подозрении, доколе не станет в явности прислужник апостатов».

Собственные воспоминания о последнем дне ноября инквизитор анализировал едва ли не посекундно, заново переживая и отслеживая произошедшее то ли с ним самим, то ли с тем рыцарем Филиппом, каким он тогда был в пересекающихся топологических плоскостях, в ипостасях рационального и сверхрационального бытия…

Из убежища рыцарь Филипп вышел ровно в ту минуту, когда он в него вошел. Неофит Анастасия событийно возвратилась в метрику пространства-времени от мира сего немного позже.

– …Работаем по плану понедельника, Настена, в четыре руки уборка, стирка, глажка. Готовить не надо, еды навалом в холодильнике. Свежего хлеба купили по дороге домой.

– Так точно, рыцарь. Неофитка Настя готова к уроку домашней кротости и санитарно-гигиенического смирения.

Гладить и стирать постельное жениховское белье мы тоже сообща будем?

– Стирать?!! М-да, гладить, из рака ноги… А давай! Где наша ни пропадала!

– Там же, где и везде. На кухне, в ванной, в туалете, с пылесосом в комнатах… Ты сам займешься этим моющим агрегатом. Я им еще пользоваться не умею.

– Не умеешь – научим. Не хочешь – самое себя заставишь. Иначе большой мешалкой по нежному женскому месту, ниже талии на обе половинки…

«Быть Насте арматором без страха и упрека. Ассистировала с блеском. У Маньки третья акция, у нее-то она первая. И хоть бы хны…

Я по первости после той гнусной черной вдовы до самого убежища не мог толком очухаться. Ну да, женщины с дарованиями крови не бояться. По живому режут…

Изыди дух нечестивой ворожеи и возвратися в землю своя… Господи, спаси и сохрани благочестивыя…»

Запустив программу стиральной машины, Настя победно глянула на Филиппа и задала вопрос в тему:

– Фил, скажи, каким образом Манька будет по всем орденским правилам клинок очищать от богомерзости, которую он принял?

– Ты что «Основ ритуальной теургии» не читала?

– Стопудово нет. Ника говорит, что мне еще рано, если я «Мистерии Эпигнозиса» плохо знаю и только-только до «Ритуалов Продиптиха» в древнегреческом оригинале добралась.

– Дурында твоя Ника! У тебя же уровень позволяет. А ты сама могла бы поинтересоваться, миленькая.

– В жесть как, если файлов на компе нет?

– После обеда появятся. Я тебе по плешку открою сетевой доступ неофита четвертого круга.

Между прочим, насчет Манькиного криса тут все просто. В орденском храме за алтарем в саркофаге освященная земля с Голгофы. С литией заземлит на три-четыре минуты клинок, и вся недолга.

– Я тоже хочу себе холодное оружие, Фил.

– Его сперва надо в теургическом видении разглядеть.

– Эт-то я знаю. Но как быть, если я Никин стилет Матарон видела?

– Оба-на! Стоп, машина! Нет не надо, пускай нам крутится на таймере. Пошли на диван, ляжешь поудобнее. Мысленная привязка на Матарон…

Через четверть часа Филипп отпаивал Настю шампанским в лечебно-оздоровительных целях и чесал в затылке:

– Не разбери-поймешь, Настена, в твоей возрожденческой драме плащей и кинжалов. Возможно, Федот да не тот. Пал Семеныч скажет точнее…

– Ой, Фил, я пьяницей становлюсь. У меня голова уже не кружится.

– Не боись, алкоголички из тебя не получится. Метаболизм не даст, и асилум не позволит…

– 4-

С понедельника Филипп Ирнеев устроил для Вани Рульникова двухнедельные каникулы. Но ученице Насте Ирнеевой его дидактических наставлений ни за что не избежать. «Ишь чего захотела вместо коммуникативной грамматики!»

– …Понимать надо, Настена, дар распознавания языков отнюдь не отменяет грамотного овладения ими.

У тебя в голове сейчас сидит в пассиве подростковый лексикон типичной выпускницы американской хай скул. У тебя прононс истой янки из Бостона, откуда ты родом, юная миссис Фил Ирнив, она же урожденная Нэнси Блейк, согласно арматорской легенде. Но ее знаниями по английскому языку и американской литературе, ты вовсе не обладаешь. Журналов и толстых газет штатовских почти не читала, о книгах, тебе необходимых, понятия не имеешь.

Тебе же первый препод в колледже воткнет ноль баллов за письменную работу. Поэтому мистер Патрик Суончер будет полгода любезно наставлять тебя и Маньку, чисто конкретно вводить в курс дела американской житухи.

– Ой, Фил, ты проговорился! Он наш новенький арматор, правда?

– Манька разболтала?

– На ушко шепнула, когда мы за тобой по лестнице на восьмой этаж чапали.

– Мы с ним живьем познакомимся послезавтра на Гавайях в Гонолулу.

– Он молодой?

– Пожалуй, предпочитает выглядеть сорокалетним интеллектуалом-янки.

– Вот и хорошо, если в два раза старше меня! Не стыдно раздеваться на медосмотре, и все такое.

– Зато дурой выставлять себя стыд и срам! Кто намедни дурацкую книжку в отвратном переводе читал?

– Я этот роман дочитывала, Фил, ведь интересно.

– Смотри у меня, Настена. Читать в переводе – все равно что мужчине заниматься онанизмом, натянув десяток презервативов. При некотором воображении удовольствие получить можно.

– Вы, мистер Фил, развратный тип и ваши скабрезные намеки мне понятны.

– Ошибаетесь, мэм. Вообразите себе, насколько захватывающими бывают правила употребления определенного артикля, моя дорогая миссис Нэнси Ирнив, – от посторонних разговоров не в тему перешел на английский Филипп.

«Любовью за любовь, а урочные занятия по расписанию», – на том же языке подумал строгий преподаватель.

Вечером после ужина Филипп предложил Насте:

– В глупый телевизор-монитор по-семейному мы с тобой, Настена, пялиться, конечно, не будем. Сколько там ни есть у тюнера спутниковых каналов. Насмотришься в Америке, инде без телевидения никак и никуда.

У меня есть опцион получше, дама-неофит. Соблаговолите следовать за ведущим в его асилум, ведомая.

– Да, рыцарь Филипп!

Взявшись за руки, рыцарь и его дама в кратчайшую долю секунды истаяли, улетучились, исчезли, дематериализовались вовне или вне протяженности и равномерности нашего трехмерного универсума, куда-то смещающегося в красную сторону линейного спектра, если признавать эффект Доплера.

– Присаживайся, Настя, – Филипп кивнул на высокий табурет у стойки бара. – Воспринимай все как в твоем асилуме.

– Как раз я так и почувствовала, только мы вошли. Легко и приятно. Кажется, словно я здесь миллион раз с удовольствием побывала. И опять хочется снова и снова.

– Попробуй немного ананасового сока. Тут нельзя манкировать самобытным угощением.

– Знаю, Фил… А что у тебя там направо за портьерами из серебряных ленточек?

– Кажись, я по-простому догадываюсь, нас ждет активный отдых. Допивай свой сок и пойдем.

Филипп не угадал. В проходе за стрельчатой дверью они обнаружили не бассейн, а рыцарский зал с огромным в треть стены жарко и ярко пылающим камином. Возле шкура белого медведя. На ней подушки, шитые шелком. Деревянные стенные панели увешаны охотничьими трофеями – рогатыми и клыкастыми, перемежаясь со щитами и разнообразным оружием. Посредине небольшой круглый резной стол на одной ножке.

Зачем здесь подставка, Филиппу не составило труда понять.

– Вы хотели видеть меч Регул, дама-неофит? Что ж, извольте.

Рыцарь Филипп вынул древнеримский гладий-иберик из эбеновых ножен и легким телекинезом установил его на столешнице острием вниз. Меч медленно совершил три оборота посолонь вокруг своей оси, играя огнями двух крупных изумрудов в гарде и сияя сапфиром в навершии рукояти.

Настя благоговейно перекрестилась:

– О Кресте Вещий Прознатчик!

На долю секунды перед ней приоткрылось, промелькнуло ее будущее – где-то когда-то они с Филиппом будут вместе, встретившись после долгой-предолгой разлуки.

– Фил, он меня признал!

– Я в том и не сомневался. Ритуал командного тандема свершен, дама-неофит.

– Знаю, рыцарь. Мое убежище также открыто для тебя, мой единственный и любимый.

Оно у меня подчас бывает навороченным виртуальным тиром с буфетом. Но чаще всего, точно моя старая комната в родительской квартире, мой шкаф у двери, у окна кровать… Там всегда утро, в окно светит солнце в бордовые шторы. Так же, словно в тот день прошлым летом, когда мы с тобой близко и нежно узнали друг друга, любимый…

Фил! Я знаю, почему эта шкура белого медведя у камина предназначена для нас двоих.

– Пожалуй… от угощения в асилуме отказываться не стоит…

Во вторник утром молодые супруги Ирнеевы открыто отправились в свадебное путешествие, вылетев рейсом «Люфтганзы» во Франкфурт-на-Майне. Далее им предстояла пересадка.

В камере хранения во франкфуртском аэропорту они избавились от чемоданов и тронулись в путь налегке, взяв с собой мелочи вроде туалетных принадлежностей и личного оружия. Об их удобствах и гардеробе отныне достойно заботились арматоры рыцарских конгрегаций Востока и Запада. Свадебное путешествие юной четы Ирнеевых великолепно обеспечивается в соответствии с орденским уложением о харизматическом браке.

– Ты, Настена, теперь, не забывай, подданная Коста-Рики сеньора Анастасиа Бланко-Рейес по паспорту. И на самом деле вы, дама-неофит, по уставу ордена Благодати стали отпрыском досточтимой фамилии Бланко-Рейес-и-Альберини.

– Си, сеньор Фелипе, маридо э идальго мио.

Напрямую из холодного сырого Франкфурта через групповой орденский транспортал молодой рыцарь и его юная дама шагнули в холл виллы для новобрачных, расположенной в окрестностях Гонолулу. Встретившая в назначенный час сеньора и сеньору Бланко-Рейес чопорная обесцвеченная горничная Асусена показала им дом, его обстановку, спросила, не нужно ли дополнить чем-либо гардероб женской и мужской одежды, о пожеланиях насчет косметики, разнообразии спиртных напитков и обеденного меню.

– …Фил, я не хочу обедать, жарко, пошли в бассейн.

– Здесь еще зима, моя маленькая.

– Ха! Для нас с тобой лето настало в феврале. Стопудово!

– Поехали тогда на пляж?

– В жесть не пойдет, я только тебя хочу видеть… чувствовать, дотрагиваться… любить тебя всем моим грешным телом. Жена да прилепится к мужу своему!

– Иезавель – дщерь Евина…

С рыцарем Патриком они повстречались на следующий день под полотняным навесом открытой веранды небольшого ресторана. Будущий Настин наставник решил предстать в образе пожилого, примерно 70-летнего джентльмена, кому рано записываться в старики, но возраст все же дает о себе знать.

– …Многое зависит от первоначального впечатления, каковое остается надолго при встрече харизматиков. Мне мыслится, нашей милой Нэнси будет удобнее в секулярном облике моей внучатой племянницы.

К тому же у меня когда-то была ученица, моя юная правнучка мадмуазель Жюли. К несчастью, ее жизнь оборвалась при нечаянном столкновении с богомерзостным альтероном. Знать, мне не достало времени и умений на практике обучить Жюли рыцарским искусствам в обороне и в нападении.

Кавалерственная дама-неофит, простите за бестактность, но я был бы несказанно счастлив, если вы позволите ознакомиться с вашим оружием в сумочке. На мой непритязательный взгляд, ему требуется более серьезный ритуал прикрытия, как и вашим могущественным орденским артефактам.

Двойной Мелькит Александрийский, не так ли? Некогда я созерцал его воочию на левом запястье адепта Рандольфо, моя дорогая сеньора Бланко-Рейес-и-Альберини…

Изысканно вежливый рыцарь-адепт Патрик покорил Настю с полуслова и полувзгляда, пустив в ход дарование истинного наставника-прецептора. Тем не менее рыцарь-инквизитор Филипп не затруднился сделать вывод, что именно к нему благожелательный мистер Суончер испытывает жгучий интерес и осторожно надеется на установление ментального контакта.

В то время как Настя, пыхтя и сопя от усердия, вытирая со лба пот, разряжала свой Вальтер Вальс, оба рыцаря на минуту открылись один одному и заговорили по-испански.

– Большая удача познакомиться с тобой, брат Фелипе.

– Взаимно, брат Патрик.

– Нечасто доводится увидеть рыцаря-зелота, на чьем счету два проклятых архонта-апостата из прошлого. Сеньорита Мариа, кого мне предстоит опекать, также твоя теургическая заслуга, брат мой, не так ли?

– Отчасти, брат Патрик, в какой-то мере.

Рыцарь Патрик немного подержал в руках Настин «вальтер», взвесил. Затем зорко осмотрел оранжево-красные патроны в магазине, поцокал языком и вернул оружие хозяйке.

– Сейчас, миссис Нэнси, не каждый зелот почувствует ваше оружие. Лишь при должном развитии боевого ясновидения возможно обнаружение теургических альтерон-зарядов.

Итого, мои дорогие мистер и миссис Ирнив, я весьма надеюсь спустя две недели принять вас в Филадельфии в компании восхитительной мисс Мэри Казимеж. Передайте мои наилучшие пожелания мистеру Булавину…

– …Фил, мне Патрик показался славным старичком. Сколько ему лет, не скажешь?

– Без малого 310 солнечных лет.

– Ой, получается, я ему гожусь только в пра– и так далее правнучки. Старенький грэнди Патрик!

– Его психофизиологический возраст, Настена, не больше 36 лет… Он, скажем… ловелас, селадон, бонвиван, сердцеед и соблазнитель молоденьких жен. Бойся его!

– Вот и не боюсь! Если я люблю только одного-единственного мужчину. Кто он, ты, наверное, догадываешься?

– Кто его знает…

Вот что, неофит Анастасия, нут-ка озаботимся твоим рыцарским сигнумом. С кое-какими парализующими свойствами Солнцеворота Мниха Феодора ты давеча практически ознакомилась во время учебно-тренировочной акции.

Кроме всего прочего, он позволяет тебе, пользователю динамиса головы, осуществлять частичную терморегуляцию тела и смягчать воздействие неблагоприятных физических условий внешней среды. При минимальном использовании дивинаций тождественные твоему сигнумы до некоторых пределов защищают своего мастера-носителя от избыточно низких и высоких температур, а также от жестких излучений.

В «Основах ритуальной теургии» динамис головы, известный еще античным архонтам-харизматикам, значится как движитель чела. Твой сигнум ему тождественен в сверхрациональности касательно внешнего и внутреннего воздействия.

Например, ты с легкостью можешь сократить или свести на нет потоотделение, если терморегуляцией прилежно занимается сигнум. Несложный ритуал аккумулируем заблаговременно, скажем, в время рыцарской заутрени через катехизму…

Насте долго и многословно объяснять не нужно.

– Я тебя люблю, Фил. Ты самый умный и заботливый муж. Теперь я могу не обливаться потом на жаре…

Йо-хи-ив-хо!!! И сиськи на солнце у моря не обгорят, и защитный крем не нужен. В задницу его!

– Э-э, сударыня, вы это… с теургией поосторожнее. Квиетический самоконтроль никто персонально для вас не отменял, дама-неофит.

– Знаю-знаю, хорошенького понемножку. И за все хорошее надо платить. Бесплатным бывает только дерьмо. Да и то не везде и не всегда…

Очаровательной юной сеньоре Анастасии Бланко-Рейес путешествие на круизном лайнере не пришлось по вкусу. Морская болезнь, как вы понимаете. Потому сеньора Анастасиа нечасто выходила из шикарной каюты для новобрачных.

Борт корабля молодые сеньор и сеньора Бланко-Рейес покинули на вертолете, специально прилетевшем за ними.

– …Фил!!! Видеть не могу этот обезьянник! В жесть достали мартышки лесбийские! Мозоли на заднице натерли, всю дорогу пялятся в спину, вожделенно облизываются, вагиной щелкают, как Манька говорит.

Только что пуганула в два александрийских креста какую-то старую ведьму-обезьяну, до инфаркта и срочной госпитализации.

– Пожалуй, неофит. Колдовской фон здесь слегка повышен. Хотя ничего экстраординарного я не нахожу. Так оно им тут, в пределах естественной порчи и бесовского растления.

Ладненько, насчет воздушного транспорта я распоряжусь. Думаю, к вечеру будем на британском острове Рождества. Оттуда групповым транспорталом на французский архипелаг Туамоту, на коралловые Острова Россиян, мадмуазель Анастаси.

Там и пристанище нашей конгрегации. И уединенная вилла для новобрачных к вашим услугам, сударыня…

Из Туамоту Филипп с Настей перебрались на благоустроенную орденскую территорию в островной Республике Фиджи, где ей понравилось больше всего:

– Стопудово, Фил! Эдем на двоих! Никаких дворцов и напыщенной обслуги. Только ты и я! Пляжик, коралловый песочек, соседей нет…

– Но могут появиться.

– Переживем, если тут у нас орденская аудиовизуальная защита. Горы, джунгли, заросли, охранный периметр. Без спроса не пройти, визитами обмениваться не принято. Каждая компания сама по себе отдыхает.

Четыре дня Настя наслаждалась отдыхом, райским уединением, тихим тропическим климатом по окончании сезона штормов и строго дозированным зимним, точнее, летним солнцем южного полушария.

– Фил, оставь в покое свою книжку. Смотри, как ровненько я загорела, и сверху, и снизу…

Демонстрирую!

Настя скинула на белый песок купальный халатик, гибко изогнулась нагим телом, не сходя с места встала на мостик. Сделала несколько шагов на руках с разворотом, пружинисто вернулась на ноги и вмиг высоко взвилась в воздух – ступни, лодыжки, бедра… как по линеечке в акробатическом шпагате.

– Вернемся домой – Нике косметической методикой похвастаюсь, – отдышавшись, сообщила она Филиппу, когда улеглась подле него на махровую простыню под тентом.

– И вообще, Фил, как-то не подобру-поздорову нам с тобой вдвоем быть настолько счастливыми. Давай Нику в гости пригласим, если ты не против.

Мне надо с ней проститься по-хорошему. Она так много для меня сделала…

«Ты, Настя, и не подозреваешь сколько… Ох мне женщины, спереди и сзади…»

– Нику, говоришь, пригласить? Может, и Маньку Казимирскую заодно? – внес конструктивное предложение рыцарь-инквизитор Филипп.

– Ой, как это я про нее забыла! Маньку обязательно, с ней веселее, светская жизнь, и все такое. Я сама Пал Семеныча попрошу, кабы он ее к нам отпустил. Скажу, транспортал здесь в двух шагах.

– Пожалуй, рыцарь-зелот Павел об этом знает.

Кавалерственные дамы Вероника и Мария пожаловали со светским визитом двумя днями позднее. И у младших по званию с должностью началась развеселая жизнь под арматорским призором:

– Нечего эксгибиционизмом маяться, неофитки голозадые! Сначала разминка, пробежка, после пляжный волейбол.

А то, видите ли, разнежились они, растелешились, рассупонились, размякли, работать над собой прекратили. Обе квашня квашней, задницы толстомясые не в себя отрастили, дойки по брюху распустили. О харизматическом совершенстве в калокагатии забыли, новобраницы, что в лобок, что по лбу!

Вот вам рыцарь Патрик ужо задаст. Чтоб вы знали, дурищи грудастые, жопастые и п…стые. Он – фанатик боевой подготовки!

Когда я в Аргентине у него стажировалась, он приказал мне сиськи на полтора-два размерчика подрезать. Чик-чик сделать. Чтоб не болтались-де лишние отягощения.

Делать нечего, орденская субординация, пришлось подчиниться и чик-чик, в Чикаго, в арматорской клинике…

До того радостно разминавшаяся Настя испуганно ухватилась за свои пышные прелести и заметно поскучнела.

– Не боись, Настена, тетя арматор шутит. Но если о физической культуре забудешь, будем резать до нуля, чик-чик по самые кончики…

За физкультурной разминкой и пляжным волейболом трех обнаженных стройных прелестниц Филипп деликатно наблюдал украдкой, делая равнодушный вид, словно весь погружен в чтение, лежа под тентом. Доработанные по-арматорски солнечные очки-артефакт из асилума скрывают его любопытствующий взгляд и дают двенадцатикратное увеличение всего имеющего место быть на пляже приватного орденского пристанища.

Рыцарю Филиппу строго-настрого указано: «в теньке беречь живчики и мужественную красу под тряпочкой на чреслах». Как сказано, так он и делает, что не мешает его эстетическому наслаждению увиденным.

«Ника одна против двух, только площадку для себя укоротила. Подает с блеском и гасит мячи от широкой души, сиськи нараспашку. Будь здоров как гоняет по песку и Настену и Маньку.

Манька с шелковой сбруей и на суше и на море не расстается. Хм, вкруговую, «на тоненьких ленточках и бретельках», крис посередке. Сильно смотрится.

Помню, не так давно у нее левая грудь была побольше правой. Сейчас обе сравнялись в сторону уменьшения. Арматорская методика – не хухры-мухры.