Текст книги "Ярмо Господне (СИ)"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц)

Не было бы счастья, да несчастье помогло и, смею надеяться, поможет нашей чудеснейшей Настасье Ярославне. Блаженны кроткие, ибо они наследуют новое небо и землю.

Касаемо же ее и Марь Вячеславны намечающейся учебы в Североамериканских штатах, то у меня нет необходимости противиться и перечить неразумно. Думаю, они обе вскорости обретут в Новом Свете истинно мудрого наставника-прецептора, сведущего в арматорстве, в медицине, в естественных науках, давнего ярого поклонника доктрины техногнозиса.

Признаться, я порой завидую по-стариковски вам, молодым высокородным носителям Благодати Господней. Вам днесь гораздо легче идеально отделять себя от земнородной скверны и богомерзости, не путая высшее духовное и низменное материальное.

Дыхание легких вы не принимаете за дух человеческий. Бессмертную душу и религиозное чувство материалистически не находите где-нибудь в сердечных клапанах, в брюшной полости или же в электромагнитных потенциалах коры головного мозга.

Распрекрасно знаете, почему у людей над головой вовсе не размещены райские небеса, откуда на них благосклонно взирают святые и праведники под предводительством человекообразного боженьки и химерических ангелочков с птичьими крылышками. Ибо ложные материальные аналогии вам суть без надобности.

Солнце для вас не катафатическое божество, но необходимо заурядное звездное светило с адской термоядерной температурой на поверхности и внутри. Такими же адовыми котлами суть вам понятны и другие звезды, пульсары, черные дыры с невообразимой гравитацией, перемалывающей материю и время.

Об адовом космическом холоде, абсолютном нуле и безвоздушном пространстве вам эмпирически общеизвестно. Благорастворение воздухов вы в инфернальном голубом небе с глупой надеждой не ищете.

Под ногами у вас, стоит лишь присмотреться геофизически, также везде располагается смрадная преисподняя и Тартар в виде магматических температур и немыслимого давления, превращающих камень в жидкость.

Какой-либо блаженно наивный натурализм древних вас не страшит, коль вам ведомо, каким тончайшим хрупким слоем выявляется ноосфера, где только и возможна временная телесная жизнь рода людского. Чуть помощнее солнечные протуберанцы, и биосферному человеку не выжить на планете Земля.

Чего уж тут рассуждать в облыжном откровении о конце света, если Солнце может катастрофически распроститься с главной последовательностью и нечаянно обратиться в прожорливого красного гиганта, заглатывающего свои планеты. Или же Бетельгейзе, ближайшее к нам подозрительное светило, вопреки многим астрономическим вероятиям и прекраснодушным расчетам возьмет да и разразиться адовой вспышкой сверхновой!

Вас, многоученых молодых коллег, нет нужды убеждать в том, что Природа, с какой буквы ее не пиши, заглавной или строчной, есть не Бог, но Дьявол, не благословение, но проклятие. Такова и земнородная натура людская в сатанинской материалистической телесной скверне, перенасыщенной стародавними бесами естества.

Лишь милость Господня хранит преходящую человеческую плоть от преждевременного тления и бесовского разложения, наделяя ее спасением духовным, исправляя дьявольское нечестие Первородного Греха Творения и строптивого непокорства воле Господа нашего Триединого…

ГЛАВА III НА ЧЕСТНОМ ПИРУ БЕЗ ПОХМЕЛЬЯ

– 1-

Старый Новый год Филипп с Настей провожали, встречали плотно и душевно втроем по-родственному с тетей Агнессой. Около пяти вечера они честь по чести позвонили Настиным родителям в Астану, поздравили с праздничком и сообщили первостепенную семейную брачную новость.

Для родителей предстоящее замужество дочери не являлось тайной за семью печатями. Намечалось бракосочетание ориентировочно в начале марта. Но вот о точной дате, назначенной на первую субботу февраля, они узнали впервой.

Кадровый дипломат и преуспевающий бизнесмен Ярослав Дмитриевич Заварзин полагал скороспелый брак единственной дочери несколько преждевременным и предрекал скорый неминуемый развод. С потенциальным зятем Филиппом он встречался как-то раз в октябре прошлого года. Особенного впечатления он на него не произвел. «Нате вам, учитель-мучитель, от заплаты дырка, то же и от зарплаты…»

Напротив, Стефания Мартиновна непоколебимо уверена: 18 лет – оптимальный брачный возраст для невесты, если жених состоятельный и многообещающий молодой человек. Она напористо общалась с Филиппом несколько раз воочию и поддерживает с ним энергичную переписку по электронной почте.

К долговечности будущего брака она тоже относится скептически. Хотя не исключает возможности долгой и счастливой супружеской жизни Насти с Филиппом. Но уже по своим деловым соображениям, какими она не спешит делиться с рохлей-мужем.

– Моя бронебойная и несравненная матильда три раза мне намекала, за кого она тебя признает, Фил. По ее мнению и бизнес-понятиям, ты – высокооплачиваемый чистильщик на службе у клана Рульниковых. Учитель, студент – это так, напускное, камуфляж.

Мол, станешь постарше, если выживешь на киллерской должности, то непременно займешь подобающее административное место на фирме. Не получится, то я – молодая вдова и замуж еще быстрее выйду, чем в первый раз. Стопудово.

Она потому и на мою учебу в Америке согласна, теперь – и на изучение медицины. Если от местных опасностей и угроз я буду в жесть подальше…

Настину интерпретацию дальновидных тещиных мотивов Филипп принял во внимание и как-то разубеждать Стефанию Мартиновну не намеревался. «Мать ее, Степанида!»

Прибавление в численном количестве неизбежных свойственников Филиппа Ирнеева не очень радовало, но и не слишком огорчало:

«Кто дальний нам? Пожалуй, тот, кого поблизости не заметишь и вдалеке не разглядишь».

Простодушную Агнессу Дмитриевну семейные подспудные тайны никоим боком не касались. Родную сестру Ярослава Заварзина ни во что не посвящали и берегли, как привычный и необходимый предмет домашней обстановки.

Она всем нужна, не исключая Насти с Филиппом. С ней им так же просто и уютно. Она, наверное, и была в основе и по совместительству ангелом хранителем, добрым гением, ларами и пенатами семьи хитромудрых Заварзиных, эта наивная и недалекая старая дева.

Будь то в азиатском отдалении или поблизости в наших белоросских краях, подобная эклектика вполне уместна, если тетушка Агнесса не мудрствуя лукаво всегда любила вблизи и вдали младшего брата, невестку, племянницу. Нынче дополняет по мере возможности ее приданое и боготворит Настиного жениха.

«Ах вы, мои голубки! Скоро мы честным пирком да за свадебку, ах вас поженим».

– Чтоб ты знал, Фил! – заявила ему Настя на кухне, когда он нарезал порционные куски «наполеона». – Тетя Агнесса только что мне прямо сказала, мол, ах нехорошо оставаться в девушках до свадьбы.

Наша Агнесса Дмитриевна в жесть советует мне сегодня остаться у тебя. Пускай у нас с тобой будет брачная новогодняя ночь.

– Хочешь, чтоб Вероника Афанасьевна наказала тебя за непослушание? Ника грозилась, ты слышала, восстановить тебе девственность, монахиня Анастасия.

– Не надо!!!

В пятницу еще засветло Филипп с Настей выехали в загородную орденскую резиденцию. Она же есть трехэтажная дача Вероники Триконич и ухоженный парк в английском стиле с аноптическим орденским хозяйством, включая катакомбную церковь, две часовни, лаборатории на нижних уровнях, наверху гаражи со спецтехникой и обширный подземный тир для всех типов стрелкового автоматического оружия.

По дороге Настя, разместившись на заднем сиденье, в два зеркала не уставала любоваться новыми алмазными золотыми сережками в виде египетских крестиков.

– Фил, они чудо как хороши!

Филипп ей преподнес вчера этот знатный подарок, ознаменовав могучим апотропеем третий круг посвящения неофита Анастасии.

«Спасибо дорогому асилуму и законному наследству рыцаря Рандольфо Альберини. Привет, дедуля, инде бы ты там ни был, в прошлом или в будущем. Помоги ему, Боже!»

Ритуал инициирующей апроприации прошел сегодня на рассвете без сучка и задоринки. И субалтерн Анастасия обрела в собственное нераздельное владение могущественный орденский артефакт из разряда оружия Гнева Господня. На каждой крестной серьге три бриллиантовых черепа, неразличимых обычным глазом, представляют собой сокрушительное средство боевой теургии.

В течение непростого ритуала рыцарю-зелоту Филиппу превосходно ассистировала кавалерственная дама-неофит Мария:

– Ой, Настенька! Я так за тебя переживала! Теперь учись грамотно и аккуратно пользоваться камнями, не то уши, как слон, отморозишь…

При орденском действе также присутствовал рыцарь-зелот Павел:

– Поздравляю, коллега. Артефакт у вас, Настасья Ярославна, с большой предысторией и развитой функциональностью. Двойной Мелькит Александрийский смертоносен и животворящ…

В сумерках на крутом взгорке Филипп остановил «лендровер», но двигатель не глушил.

– Ваш выход, неофит. Ниже по склону береза в 40 метрах на два часа, третья справа. Эндотермическое поражение противника.

Ушами не хлопать, субалтерн!

Настя опустила окно, напряженно прикусила нижнюю губу и метнула на бедную березку испепеляющий взор. В доли мгновения дерево поглотило облако морозного тумана. Едва он рассеялся, заледеневшие ветви, ломаясь с хрустальным звоном, посыпались вниз. Тем временем в Настиной правой серьге устрашающей огранки алмазный сверкающий череп на 16 карат уменьшился в размерах и вновь стал незаметным.

Когда они проезжали через охранный периметр орденского хозяйства, Настя вдруг сказала:

– Фил, ты мне никогда не говорил, сколько лет прецептору Павлу.

– А ты ни разу не спрашивала. В прошлом году летом на Петра и Павла мимоходом его тезоименитство и 318 лет отметили.

– В Техасе?

– Ага, по юлианскому календарю на ранчо у мистера Бармица. Знаменитый и богатый старикан, скажем.

– Он, что, старше Пал Семеныча?

– Эт-то, с какой стороны посмотреть.

– А сколько тебе лет?

– Не знаешь, что ли?

– Вот сейчас, правда, не знаю.

Филипп тотчас подобрался и насторожился:

– Здесь в машине, на ходу? Искупительное видение? Отрадный знак, Настена. Так-так… После поделишься со мной незабываемыми впечатлениями. Выходи, приехали.

Арматору Веронике о ретрибутивной визионике не докладывать, неофит.

– Да, рыцарь.

Без долгих разговоров и светских любезностей Вероника повела гостей в тир. Чтобы попасть туда из дома, они спустились на лифте и двинулись по длинному коридору третьего нижнего уровня.

В стрельбе Настя Заварзина, сколь ни усердствовала, не могла похвалиться выдающимися результатами. Даже Мария Казимирская, категорически не использующая в ритуальных целях огнестрельного оружия, превосходила ее в точности и кучности поражения мишеней.

К отчаянию Насти, оружие ей в руки не давалось. Вернее сказать, неофиту Анастасии выдавали на каждой стрелковой тренировке всякие разнокалиберные стволы, большие и малые. Но ни один из них не пришелся ей по душе.

– Не к рукам и вагина не лукошко, – нелицеприятно отзывалась о Настиных стрелковых талантах арматор Вероника, два раза в неделю по-сержантски муштровавшая бестолкового субалтерна-неофита.

– Матерь Божья! Она опять, твою мать, за спуск рвет, дергает. За пенис ты так же резко хватаешься? – ехидно осведомлялась Вероника и делала ужасно обидный сексологический вывод. – Тогда я нашему Фильке не завидую.

Сержантские издевательства и прочую ругань в исполнении арматора Вероники неофит первого круга посвящения Анастасия терпела безмолвно, не ропща. И скрепя сердце добросовестно овладевала навыками огненного боя, накладывая на картонные мишени мальтийские, андреевские, антоновские, петровские, греческие и египетские кресты. До настоящей боевой теургии, нейтрализующей магическую нечисть, ей еще ой как далеко.

По пути в тир арматор Вероника рутинно инструктировала неофита в обычном порядке:

– Пробуем новую пушку. Ствол побывал у меня в асилуме. Теургической инициации и трансмутации не подвергался, но асилум его очевидно идентифицировал, возвратив мне вычищенным и смазанным.

Как только Вероника взяла со стеллажа потертый немецкий «вальтер» образца 1938 года, Настя с трудом удержала ликующий возглас. Этот пистолет она уже видела! Только что в руках у прецептора Павла в ярчайшем теургическом видении она его прорицала в неоспоримом свидетельстве рыцарского предназначения. «Оружие знает свою хозяйку!»

Секундное замешательство Насти не укрылось от Филиппа и осталось незамеченным Вероникой, с горестным вздохом молча вручившей пистолет «новобранице недоделанной, твою мать, промеж ног две дырки, что в лобок, что по лбу».

– Вторая огневая позиция. Поясная мишень слева на 11 часов. К бою!

С упражнением Настя справилась успешно, израсходовав до конца восьмизарядный магазин, споро, кучно и метко положив девятимиллиметровые пули. Старательно и тщательно.

– Годится, Настена, – Вероника скупо одобрила рвение своей новобраницы и подала ей второй магазин.

– Сейчас попробуешь шмалять теургическими унитарными выстрелами по муляжу, неофит.

И аккуратнее, без суматохи. Не то получишь от него пряменько в нежный девичий клитор, ах больно. Если будешь точно в кино ноги циркулем расставлять, чумичка! Встать как положено!

Ростовую цель нейтрализовать крестом Святого Андрея Первозванного, поочередно поражая мягкие ткани бедер и предплечий. К бою!

Тотчас одна из ничем ранее не примечательных плоских мишеней обрела трехмерность, у нее по-волчьи сверкнули глаза, проступили костистые черты лица, а тулово облачилось в коричневую мантию с каббалистическими знаками.

Ни секунды Настя не позволила цели совершать колдовские пассы. Четыре перекрестных выстрела слились заедино. Из простреленных конечностей брызнула алая артериальная кровь. И ростовая фигура колдуна повалилась навзничь, конвульсивно дергая ногами, руками в предсмертной агонии.

Для пущей наглядности угомонившийся труп из псевдоплоти и эктоплазмы остался на бетонном полу, натурально заливая его кровью.

– Недурственно, неофит, недурственно. Возьмешь ствол с собой, поносишь скрыто в кобуре.

Бог даст, может, этот старенький «вальтер» к тебе приспособиться, а ты к нему. На следующей тренировке глянем.

Дамы и господа, прошу пожаловать к легкому ужину. Как ни погляди, у нас первый вечер в новом году по старому стилю…

За ужином арматор Вероника подобрела, глядя, как Настя и Филипп влюбленно смотрят друг на друга.

– …В круге третьем тебе дозволено многое узнать, неофит. Не правда ли, рыцарь Филипп?

– Вы правы, кавалерственная дама Вероника. Правым подобает похвала и дальнейшее постижение истинной мудрости, пребывая в кротости и смирении перед открывающимися новыми познаниями и чудотворными силами.

– Ясновидение мне предсказывает кое-что, неофит Анастасия. Ваш персональный асилум откроется в скором будущем. Когда и где точно сказать невозможно, однако ж, какую-то связь между вашим убежищем и «вальтером» в вашей сумочке я могу предположить.

Можешь верить, Настя, можешь нет, но, чудится мне, что-то между вами тихо проклевывается…

Братец Фил, у меня к тебе просьба, и в службу и в дружбу. Желательно вашу свадьбу сыграть здесь, у меня на даче, так сказать, на природе.

– Лишних секуляров сюда брать? – усомнился Филипп в целесообразности пожелания Вероники. – Я банкетный зал, между прочим, уже заказал.

– Значит, отменишь заказ, милок.

– М-да… Асилум, говоришь? Быть может, ты недаром чего-то почувствовала… Возможно, вполне возможно…

Ваше великодушное предложение принимается, кавалерственная дама. Заранее прошу прощения за будущие беспокойства, хлопоты и непотребства.

– Скажет он тоже! Настя, Филипп, ничем вы меня не обеспокоите и не огорошите.

Чтоб вы знали! Я не одну парочку харизматиков на своем веку окрутила. Сама восемь раз замуж выходила, три раза шла под венец в разной секулярной обрядности.

И в подвенечных платьях с треном на пирах сиживала. И под прозрачной фатой нагишом в белых туфельках среди гостей в венском вальсе кружилась, как скоро так приспичило моему сиятельному жениху-импотенту.

Тебя, Настена, сие не касается. Промежностью непотребно не ерзай. Не возбуждайся понапрасну. Не то прабабушка Вероника тебе целку на девичье место возвернет.

Сама знаешь: твой благородный жених – кабальеро строгих нравов и меня поддержит. Поскольку он, да будет тебе известно, на несколько тысячелетий старше нас обеих вместе взятых.

Его генетическую предрасположенность воспринимать харизму гильдия арматоров может проследить лишь до четвертого тысячелетия задолго до наступления нашей христианской эры. Может, его харизматический субстрат идет от мифических гипербореев или еще каких-нибудь нам неведомых племен и народов, от которых не осталось никаких ископаемых генетических материалов.

У Фила в предках по ДНК наличествует иберийский архонт-харизматик Гай Юний Регул Альберин. Тот самый евангельский центурион из Капернаума, чьего слугу излечил от миопатии Иисус Назореянин. В орденских апокрифах значится, что отец ноогностик Гай Альберин первым из именитых римлян принял христианство и диаконское рукоположение от апостола Андрея.

Зато наших с тобой языческих пращуров насильно крестили в опус оператум только в конце X века от Рождества Христова. Твоих посадских обалдуев Заварзиных в Днепр там, в Почайну на Подоле, княжие дружинники копьями загоняли, моих поганцев, тупых Триконичей, в Саве монахи дубинками окрестили…

Лишь через несколько поколений твои и мои предки в благородия себя произвели, оружием овладели, землями, крестьянами обзавелись. Генеалогией и геральдикой озаботились. О благочестии задумались, о таинствах христианских…

– А у Пал Семеныча какая родословная? – заинтересовано спросила Настя.

– Славянские пращуры Булавина из первохристиан античного Корсуня. Там сейчас археологические развалины и зона древнего зла на окраине Севастополя.

Позднее один из предков рыцаря-зелота Павла служил в христианской дружине Святой княгини Ольги. Исходя из анналов гильдии арматоров, тот самый Луница-Шестопер, в иночестве мних Феодор, стал первым генетическим носителем и пользователем Даров Святого Духа в булавинском роду.

Период возникновения и закрепления генетической предрасположенности к транспозиции харизмы есть наш первый возраст, неофит. Второй начинается с предков, непосредственных пользователей харизмы и способностей воспринимать ее, передающихся по отцовской или материнской линии.

Учти: в целом женские и мужские хромосомы, отдельные участки кода задействованы в процессе харизматического филогенеза непроизвольно и стохастически.

Так, в третий генетический возраст мы входим, когда нам самим высокородные харизматики преподают дарования духовные в ритуале транспозиции, в тех или иных его формах и вариациях. И все три возраста, Настя, синхронически присутствуют в наших грешных телах, воздействуя на наши разумные души…

– Ника, скажи, какой срок физиологической жизни отмерен харизматикам?

– Зачастую очень короткий. Особенно, если у них входит в дурную привычку херить правила квиетического самоконтроля, высокомерно забывать о кротости и смирении.

Домой тебя Костик отвезет на разъездном «шевроле». Мне же нужно потолковать с рыцарем Филиппом об орденских делах, о каких знать не положено неофитам третьего круга посвящения. Аста ла виста, чика…

Филипп, усадив Настю в лимузин, вернулся в гостиную к Веронике.

– Я вас слушаю, кавалерственная дама.

– Примите исповедь смиреной грешницы, отец инквизитор…

– 2-

В пятницу и в субботу Филипп Ирнеев досрочно сдавал оставшиеся экзамены зимней сессии. По-человечески в деканате все приняли во внимание и охотно пошли навстречу студенту Ирнееву. Ведь причина у него весьма уважительная и матримониальная.

Чего бы там оно ни вышло, первая свадьба-женитьба бывает только один раз в жизни у человека. У некоторых же, случается, в единственном экземпляре, в одном качестве и количестве пожизненных супружеских уз, ярма, тягостей…

«Совет да любовь, в народной банальности говорится. И жениху дополнительный балл на экзамене. Суета, кутерьма, чехарда. Толком поесть некогда и негде».

Настю от дальнейшей сдачи сессии Филипп освободил, посоветовав ей написать заявление с просьбой перенести экзамены на поздний срок, например, на февраль. Коль в деканате не согласятся, не велика беда. Деньги-то за второй семестр еще не заплачены.

«Миру – мирское».

Как бы ни был озабочен Филипп секулярными делами, он нашел время встретиться с Настей у нее дома. Рано поутру прежде, чем тетя Агнесса проснулась, он узнал подробности о видении, ниспосланном неофиту не без участия его чудотворного подарка.

– У тебя в мочках ушей Александрийский Мелькит. Между тем мой «лендровер» весь по себе неслабый апотропей. Плюс инкунабула Продиптиха, которую в прошлом году подарил мне прецептор Павел. Вот они и сыграли ансамблем, потащили тебя к асилуму.

О прочей сюжетной визионерской дребедени забудь. Не положено нам о ней толковать.

Я имею в виду похожего на меня персонажа с красными шпалами в петлицах или образ Пал Семеныча в мундире группенфюрера СС. Релевантной интерпретации твое искаженное восприятие увиденного априори не подлежит. Тебе в перфекте достаточно оружейного пророчества.

Придумала, как пистолет поименовать в теургическом крещении?

– Я назову его Вальс.

– Вальтер Вальцер? Так-так… По-моему звучит неплохо.

В субботу пополудни Филипп, уделив урочное время и дидактическое внимание Ване Рульникову, выехал на еженедельное собрание орденского звена. Настю должна захватить Мария, а прецептор Павел предупредил, что задержится.

В тот день за традиционным обедом коллеги и соратники собрались довольно поздно, но общались результативно, не забывая о неофитах, наставляя их в разной форме. Среди прочего, в виде застольной речи, произнесенной и преподнесенной прецептором Павлом не без помощи щедрого дивинативного воздействия на внимательных слушателей.

– …Дабы настала наша христианская эра, потребовалось обязательно принести не мир, но меч и единовременно возлюбить врагов своих. За одно и то же губить свою бессмертную душу и тем самым спасать ее. Собирая в житницы, высевать зерно на сухую дорогу и на камень. А домашних своих принимать за ближних врагов, оставляя отца и мать ради служения духовного.

Двадцать веков тому назад как никогда человечество испытывало потребность в провиденциальном, предопределенном соизволением Божьим толковании веры, утоляющем истинно избранных и просто званых, обоюдно желающих познать диалектику единства и борьбы противоположных начал: добра и зла, света и тьмы, свободы и неволи, любви и ненависти, истины и лжи.

Отцы и братья ноогностики, на мой взгляд, точно сформулировали религиозно-философскую задачу. Они же способствовали тому, чтобы на свет Божий в одно и то же время от двух секулярных авторов-творцов за четыре солнечных года до Боговоплощения появился теургический Продиптих – сила и знание средневековых рыцарей Благодати Господней.

На первых порах на титульном листе инкунабулы, литографированной, изданной и отредактированной в Древнем Риме на греческом всеобщем койне, значилось: «Дихобиблия Филона Иудея и Аполлония Тианского. Апокалипсис Творения и Евангелие Бога пресуществленного»…

Здесь-то чего-либо нового на эту первопечатную тему рыцарь Филипп услышать не мог. Но внимать прецептору Павлу ему все же приятно.

«Ага, наш Пал Семеныч заводит публику, дидактической теургии не жалеет, до ума доводит неофиток».

Велеречивый спич прецептор Павел завершил призывом к пониманию духовному сакральных истин, какими бы словами, «во многая языцех и глаголах», оно бы ни выражалось.

«О, у него и свадебный подарок для Насти припасен! Понятненько. Жаль, Маньке будет немножко завидно, обидно. Ничего, я этот дар потом ей по старой дружбе устрою, сюрпризом».

Тем не менее Павел Семенович Булавин не захотел никого обижать, неожиданно предложив Филиппу:

– Филипп Олегович, думаю, вы понимаете, коллега, мне сейчас предстоит наделить даром распознавания языков Настасью Ярославну. Вас же я прошу рукоположить Марь Вячеславну, тако же снарядив ее столь полезным в дальних странствиях языковым талантом…

Немую театральную сцену, изумленное недопонимание кое-кого из собравшихся за одним столом нарушила реплика арматора Вероники, непринужденно скомандовавшей:

– Настена, Манька, чё рты разинули? Расселись тут, как Леда на яйцах. Толстомясые задницы от стульев ну-кася оторвали и шагом марш в малую часовню!

В ризнице облачиться в мантии неофитов и трепетно ждать таинства хиротонии…

Едва Настя и Мария гуськом в безмолвии покинули столовую, прецептор Павел с долей укоризны обратился к арматору Веронике:

– Грубовато вы с ними обходитесь, Ника Фанасивна.

– По-другому нельзя, Пал Семеныч, что в лобок, что по лбу. Нет мозгов – пиши калека. Обе дуры безмозглые, одна больше, другая меньше…

Когда арматор Вероника ушла проверять, как исполняется ее приказание, прецептор Павел сокрушенно развел руками:

– Ай-ай-ай… неистребимы наши обычаи понукать, цукать, шпынять младших в чине и в должности… Господи, помилуй нас, грешных…

Пойдемте, коллега, не будем задерживаться. Не такое уж мы с вами большое начальство, Фил Алегыч…

В воскресенье темным утром гости Вероники Афанасьевны Триконич разъехались по своим надобностям. И Филипп с Настей отправились к обедне в монастырскую церковь Утоли моя печали по раскисшей дороге. Обещанная метеорологами крещенская оттепель, уже по юлианскому календарю, вот-таки наступила.

До и по окончании церковной службы джип вела Настя аккуратно, внимательно, строго в соответствии с малоприятными погодными условиями и правилами дорожного движения. Что нынче не мешает ей спокойно разговаривать.

«Ага, раньше-то за рулем постоянно гормональный кайф ловила, адреналинщица».

– Знаешь, Фил, женское тело совсем не приспособлено для ношения оружия. В облегающее одеться нельзя, торчит, топорщится, бугрится, где не надо. Если на поясе за спиной, то ствол в задницу упирается, сидя и стоя…

Невидимая кобура на животе или на бедре плохо. Машка все видит, смеется, говорит: Мальбрук в поход собрался, аноптически. А сама шелковые ножны с крисом в лифчике днем и ночью носит.

– Так уж и ночью? – не поверил Филипп.

– Ей-ей! Она мне хвасталась открытой сбруей в окружностях на тоненьких ленточках и бретельках. Чтоб голыми сиськами в сауне потрясать, на пляже, и все такое…

Хотела я себе такую, чтобы под мышкой пистолет носить, опять же нехорошо. Мне грудь не дает быстро его доставать. Между сисек – самой неудобно.

– Носи своего Вальтера Вальса в сумочке через плечо. Доставать удобно при некотором навыке.

– Так он тяжелый!

– Привыкнешь – полегчает. По крайней мере, физически.

Хотя невидимое, метафизическое, сокрытое… оно весомее видимого, секулярного… – Филипп взял теургическую цезуру и приступил к дидактическим трудам, уместным после православной литургии.

– К примеру, неофит, наше эзотерическое, сокровенное, аноптическое вероисповедание в сравнении с открытым, эктометрическим религиозным культом выглядит подобно девятимиллиметровой свинцовой пуле внутри детского воздушного шарика.

Но и без внешней оболочки соборной православной веры нам с тобой никак не обойтись. Поскольку мы духовно живем в мире от века сего и материально на него воздействуем.

Эктометрическое православие материально и натуралистично, так как стремится от грешной человеческой плоти к безгрешному духу в непосредственных молениях и упованиях. Мы же от духа нисходим к плоти во имя благих целей и вящей славы Господней.

Эта церковь, наша с тобой открытая православная религиозность состоят посредниками между нами и бренным миром. Через них мы приобщаемся к секулярной социальной среде в церковном единомыслии и в совместных экклезиастических молениях.

Секуляры, наоборот, в храме Божием, будучи воцерквленными, в таинстве общей молитвы от собственной грешной и тварной плоти восходят через ипостась, лик Богочеловека, также посредством культа Богоматери, к Духу Святому.

Мы от Пресвятой Троицы, Единосущной и Нераздельной, состоятельно идем к человеку. Они же от человека, – в их понимании отдельной твари Божьей, – устремлены к ипостасям Бога-сына, Бога-отца и к Святому Духу, который мирянам не дано уразуметь…

…Эктометрическая правоверная церковь, как всеединая обитель Божия, необходима эзотерическим харизматикам, осиянным Благодатью Господней, незримой и неизреченной для секуляров. Ибо церковь, костел, иные молельные дома на нашей стороне непоколебимо стоят превыше тварного и грешного естества человеческого и мирского.

Церковность в ее различных конфессиях, в благочестивых духовных таинствах суть заслон, цитадель, противостоящие смертным грехам натуральной магии, естественного колдовства, поганского волхования, зловредительной порчи, природного мерзостного ведовства, злонамеренного знахарства. Чем больше в людях церковного, тем меньше мы находим в них тварной богопротивной волшбы и мерзких чародеяний…

Представь, Настя, каково бы нам пришлось, солоно и горько, когда б клирики, их воцерквленная паства перестали подвергать действенной социализированной анафеме магическую скверну и колдовскую порчу. Пришлось бы самим активно вмешиваться во многоразличные секулярные дела от мира сего.

Вот это чревато большими политическими бедами, искушениями, грехами, моя маленькая. Можем заехать невзначай, куда нам совсем не по пути.

Вспомни хотя б о сгинувших в небытии беспутных архонтах-интерзиционистах, кичливо мнивших себя тайными экуменическими правителями. Или же о богомерзких апостатах-евгениках, которые тоже без Бога и без царя в голове…

Настя довезла Филиппа до своего дома, дальше он сам направился к себе в убежище. Подъехал он туда со стороны осевого диагонального проспекта, пересекающего Дожинск с юго-запада на северо-восток.

При каждой политической перемене мест слагаемых властей преходящих от мира сего-того главенствующую магистраль города переименовывали. Так что столичные местожители называют ее по-житейски проспектом. Но весьма уважительно, подразумевая заглавную букву или, скорее, определенный артикль, ни белоросской, ни русской грамматикой не предусмотренный.

Незаметно осмотревшись по сторонам, Филипп скрылся за джипом от какой-то юной парочки, герметично взасос целовавшейся, стоя в луже под аркой между колоннами. Затем незримо и неслышно проскользнул мимо влюбленных лесбиянок в асилум.

Кроме него одного, никому больше не дано увидеть в гладко оштукатуренной стене дома в проходе под аркой массивную дверь мореного дуба с медными полосами, блестящее латунное кольцо на ней, узорчатый фонарь над входом с приветливым огоньком масляного светильника. На сей раз убежище предстало перед ним в давнем, едва ли не первоначальном образе маленькой городской кофейни.