Текст книги "Ярмо Господне (СИ)"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 46 страниц)

Внимательно выслушав краткое повествование Филиппа, Настя сделала значимый вывод:

– Получается, умиротворение этой мышечной массы, то бишь муляж женщины без эпидермиса, величаемый Виктория Ристальская, завершает купирование неприглядной ситуации. Так ведь?

– Пожалуй, дама-неофит.

– В субалтерны ее рукополагать вы будете лично, рыцарь?

– Посмотрим, дама Анастасия, ситуативно. Мой округ – мои проблемы и непреложные прерогативы.

– Ой, Фил, не мне тебе советовать. Как скажешь, так и будет.

Надо так надо. Куда ж нам деться от Ярма Господня? Тащи и не ропщи…

Господи, помилуй мя, грешную… Спаси и сохрани люди Твоя…

Фил, смотри! – Настя широко улыбнулась. – Зубки у твоей маленькой женушки уж прорезались, слава Богу. Благослове душе моя Господа…

Думаю, грешной деве Параскеве от тебя за меня вчера в жесть перепало утром и вечером. И Манька свое сегодня сто пудов огребет. Так?

– А вот о том, об этом, моя маленькая, тебе ясновидчески знать не полагается. Да и никому другому тоже. Присно и во веки веков.

– Извините, отец инквизитор, глупость сморозила. Ваши орденские прерогативы непреложны, сударь.

– Извинения принимаются, дама-неофит. Господь наш всемилостив и всепрощающ.

– Тогда похвалите жену свою, рыцарь Филипп. Правда ведь, я четко запечатала эту Вику Ристальскую, наш женский муляж, сверху и снизу?

«Ох мне тщеславная суетность слабых жен наших…»

Снисходя к простительной слабости дамы-неофита Анастасии, рыцарь Филипп высоко оценил ее действия во время осуществления акции под кодовым обозначением «Ви-дэй». «Прости нам долги наша, яко мы прощаем должникам нашим…»

– …Хвалите Господа с небес… – Настя поцеловала Филиппа. – Я твои комплименты, муж мой, принимаю как аванс на будущее.

Конечно, я еще мало знаю, еще меньше умею. Зато теперь, Фил, твоя маленькая Настена стала немножко понимать, почему мы с тобой вот такие, какие есть, почему останемся самими собой и впредь, чтобы с нами ни произошло в чаянии веков будущих.

Мы верим в Бога, и вера сия суть наши знания, силы и оружие. Мы верим, дабы понимать и осознавать себя в Боге. Credo, ut untellligam et cogam.

Без подлинной интеллигентности, настоящей образованности не может быть истинной действенной веры, противостоящей природной скверне, тлену и разрушению. Чем больше человек разумный знает, понимает, тем сильнее его духовная вера, далекая от мнимых и тщетных материалистических суеверий, чей удел – энтропия, смерть и конечная погибель.

Грамотному, интеллектуальному и образованному человеку намного проще, уместнее верить во Всевышнего, нежели полным невеждам и полузнайкам, поверхностно, превратно представляющим себе закономерности человеческого мироздания, сущего во гробе.

Твой Пал Семеныч, мой Патрик, экселенц Микеле, сэр Питер, всякое-разное повидавшие за 300 лет в миру и в ордене, – в один голос твердят: наиболее законченные кондовые атеисты и материалисты, убежденные богоненавистники и богоотступники, идейные разрушители храмов, злобные гонители христианской церкви и веры – встречаются исключительно среди невежественных безграмотных простолюдинов. Самые страшные враги церкви Христовой и Всевышнего, Господа нашего, всегда происходят из необразованного подлого низкорожденного сословия.

Выходцы из других, более образованных и благородных сословий, классов, социальных групп, то бишь прочие изверги и ублюдки рода человеческого, служители Антихриста, какими бы материалистами и атеистами они ни выставлялись, – представляют собой скопище недоверков и суеверов, поклоняющихся глупой мистике, ложной эзотерике, тупоумному оккультизму…

Филипп немного помог Насте дидактической теургией в стиле прецептора Патрика ради пущей связности и доказательности дискурса. Да и послушать молодую жену ему самому интересно.

«Может, и впрямь ее в дамы-зелоты благословить? Во где был бы номер в исполнении великого орденского дидактика и ниспровергателя суеверий адепта Патрика!»

– …Подобно невежественной подлой черни светская образованщина, нахватавшаяся с бору по сосенке естественно-научных знаний в университетах и колледжах, боится черных кошек, пятницы 13-го, верит в дебильные иррациональные народные приметы, поверия, предрассудки, табу, придуманные деревенскими сумасшедшими, психопатами, юродивыми, а также бабами-кликушами, страдающими от гормональных нервных расстройств и натуральных дисфункций женской мочеполовой системы.

Измышления естественно-научного стихийного материализма и земнородного дьявольского атеизма также можно рассматривать, как своего рода умственные расстройства, душевные болезни, психопатологии от мира и от века своего преходящие. Иначе бы ученая секулярная публика не творила бы себе и другим навязчивых кумиров в виде собственных краткосрочных гипотез, теорий, коим она поклоняется отнюдь не в образе могущественного творца-демиурга. Ибо в людской совокупности ставят себя материалисты и атеисты в телесное воплощение твари, тщетно испрашивающей милостей от сатанинской природы, каковую они суеверно, мистически, иррационально в недоразумении принимают за бесконечный животворящий абсолют, невзирая на второе начало термодинамики.

Разумеется, обреченное на конечное уничтожение природное мертворожденное материальное зло, противостоящее разумным душам людским, подлежит рациональному анализу, таксономическому изучению. Первозданный стихийный хаос, какой суеверам мнится некоей гармонией и музыкой небесных сфер, должен быть по возможности исследован, классифицирован, а засим уничтожен, дабы апокалиптически возродиться новой землей и новыми небесами.

Таков, на мой взгляд начинающего техногностика, Промысл Божий, рационально и логично расположенный к разумными душами людским, взыскующим Града Божия и царствия Его на землех и на небесех.

Если ты мне не возражаешь, муж мой, то я с твоего позволения сейчас продолжу…

Настя полезла в сумочку, откуда, к огромному удивлению Филиппа, достала пачку сигарет и умеючи прикурила от платиновой зажигалки.

– Угощайся, Фил. «Уинстон» на уровне. Сигаретки и зажигалку я у Маньки отобрала – нечего ей лишний раз соблазняться.

Покуривать же в седьмом классе начала, в девятом бросила. Как видишь, не с концами. Зато обещаю, муж мой: закуривать изредка, только с тобой или с Никой за компанию.

– Она уже не курит.

– Знаю. Это у нее временно – родит Руперту ребеночка, вернее, двух, покормит младенчиков грудью и опять начнет в жесть дымом травиться.

О ее намерении учинить материнство для нас с тобой я тоже знаю, – как ни в чем не бывало, Настя, сложив губы сердечком, пустила колечко дыма под потолок. – Решать тебе, Фил. Ты – муж мой, я тебе повинуюсь.

Жена у тебя – будущий арматор без предрассудков и суеверий. Чтоб ты знал, я согласна, пускай Ника выносит и родит нам сына.

Ты помнишь: мне самой лет еще 20–25 беременность и роды противопоказаны по причинам неустоявшегося метаболизма харизматика. Всякое плодоношение твоей жене основательно запрещено по орденским регламентациям. Тогда как Ника пять раз успешно беременела, три раза вынашивала своих собственных детей от корпорального зачатия до родов, один раз разродилась двойней. Организм у нее здоровый, нам обоим подходит по генетическим основаниям.

Рыцарь Патрик подтвердил прикидки вашего арматора дамы Вероники, сударь. Наши с вами, рыцарь Филипп, гаметы способны произвести субстрат полного харизматика или, на худой конец, субалтерна мужского пола. Решение за вами, сударь мой…

«Ох мне арматоры, мужчины и женщины…»

– Думаю, Фил, ты в курсе, как будет воспитываться благородный отпрыск фамилии Бланко-Рейес-и-Альберини в соответствии с орденским положением о харизматической семье. Возможно, примет имя фон Коринта после транспозиции харизмы или по достижении совершеннолетия.

Руперт, кстати, на днях согласился со мной и Никой, оставив решение на твое усмотрение. Согласно рыцарскому неписаному правилу, по модулю. Сам понимаешь, твои да и нет равнозначны, для него без обид и претензий.

Тем не менее учти, муж мой, глубоко озабоченный проблемой отцовства. Ника будет трепетно ожидать твоего решения не больше двух лунных недель текущего благоприятного периода фертильности. Потом наш поезд, ту-ту, уйдет, а Ника, наверное, во глубине женской души страшно на тебя обидится за высокомерное пренебрежение.

Ты ее знаешь, муж мой.

– Эх, как ее не знать, патер ностер… – несколько меланхолично признал Филипп правоту рассудительной супруги, старательно сдерживающейся, чтоб, не дай Бог, не рассмеяться обидно при виде супруга, хмуро озадаченного напастью, как вдруг свалившейся на него.

«…Откуда не ждали, шасть, из рака ноги… Думал, оно у Ники просто так, закидон бабский…»

Потешаться над главой семьи в этаком серьезном отцовском вопросе Настя не желала. Потому как о социометрических сложностях в их орденском звене она имела ясное психологическое представление.

«Настоящему мастеру-арматору по-другому нельзя, сударь муж мой».

– Ты, Фил, хорошенько подумай, – все-таки не удержалась Настя от легкой насмешки, – и рожай ответ поскорее.

Тебе ведь, милок, ей-ей, не надо тяжкое брюхо таскать, токсикозами мучиться, на финише тужиться, выталкивая плод, опоясывающие боли терпеть, детородные ворота через не могу пошире растворять….

Настя нацелилась кое-что добавить едкое и каустическое о подсобной и кратковременной роли мужских гениталий в девятимесячном процессе деторождения, но удержалась. Незачем изгаляться в арматорском зубоскальстве, если у ней самой-то зубов все еще не хватает и ее собственное участие в экстракорпоральном зачатии, а также в последующих тяготах и лишениях планируемого двойного плодоношения минимально.

– Возьмем по минимуму, Фил, или по максимуму, как посмотреть в абсолютной величине. Поскольку Ника благодаря тебе, муж мой, решилась духовно расстаться с замшелыми мирскими предрассудками о кровном детородстве и отринула материалистическое суеверие о суррогатном материнстве…

«Как же, как же! И «престер Суончера» над Малой Чаронью малость помог, парадоксально и стохастически…»

– …Ведь мы арматоры, Фил, точно определяем момент, когда происходит непостижимое секулярам таинство наделения плода разумной душой, – рассуждала Настя, профессионально объясняя подход Вероники к проблемам зачатия и плодоношения. – До тех пор фетус для нас значит не больше овариально-менструальных выделений или излишков спермы во влагалище после коитуса.

И то и другое для древних и современных дикарей, служат предметами суеверной безвредной ворожбы, ты знаешь, или естественными бесполезными фетишами. Нам же отлично известно, как, в какое время в теле женщины происходит схождение половых клеток и поэтапно осуществляется телесное развитие нового организма, производя сверхъестественный синтез материального и духовного.

Сверхрациональное божественное познание – основная принципиальная сила, удерживающая человека от искаженного, извращенного восприятия материальной действительности, – вернулась Настя к прежним рассуждениям на необъятную тему техногнозиса.

Тем самым она предоставила мужу возможность спокойно поразмыслить о многоплановых и во многом взаимосвязанных проблемах, дилеммах и дихотомии женского и мужского начал среди вверенных его благородному попечению орденских разумных душ.

– …По моему мнению, Фил, первородное, первобытное материалистическое мировоззрение и современное атеистическое мировосприятие реальности сродни сексуальным перверзиям и генетическим уродствам. Ибо они идут от самой природы человека, изначально хаотически искалеченной исходным грехом беспорядочного ублюдочного производства и уродливого воспроизводства материи. Тогда как мы знаем, что от уродской однополой любви нечего ожидать потомства. Пускай сексуальные отношения геев и лесбиянок реальны и ощутимы, анально и вагинально.

Точь так же механические серийные совокупления двух естественных природных начал, мнимо полагая таковыми плоть и разумную душу человека в материалистическом понимании, суть бесплодны. Хуже того, подобные конъюгации гибельны в пагубном приоритете материального перед духовным…

…Как в большом, так и в малом на протяжении достаточно длительных интервалов-дистанций, даже в эвклидовой метрике пространства-времени, любая материальная форма деструктурируется. Вне духовной поддержки материя плюс материя равно уничтожению произвольно либо стохастически упорядоченных структур реальности…

…Суеверные материалисты и недоверки разного толка большей частью казуистически убеждены, будто всегда и везде из подобного рождается подобное, а их материальные аналогии абсолютны и непогрешимы. Никак нет, уроды! – ораторствовала Настя и клеймила бездуховность, показывая Филиппу, насколько хорошо она владеет темой.

– Физически растительные и животные организмы без метафизического воздействия на них духа сами по себе мертвы. Правда ведь, Фил?

Давай вспомним, почему незначительные изменения жестких физических рамок существования вроде бы живых организмов, обязательно влекут за собой метафизическую утрату жизнеспособности целых биологических видов.

То, что материалисты суесловно называют естественной жизнью, на самом деле является отсроченной смертью. Суеверный страх прекращения телесного существования не позволяет им признать абсолютную биологическую смерть первичной, а жизнь вторичным, производным от небытия явлением или же относительным свойством какой-либо мертвой органической субстанции, всецело зависящей от одухотворенной внешней поддержки…

Настя опять горячо воодушевилась и перешла к доказательным примерам сугубо материалистических суеверий и мертворожденных бездуховных аналогий:

– …То, что у этих уродов подобное якобы излечивает подобное, конечно, глупо, однако же не смертельно. Противное тошнотворное горькое лекарство для горестной болезни может оказаться, не менее сильнодействующим средством, чем вкусненькая сладенькая микстурка. Это я тебе как будущий арматор говорю, Фил.

Но гораздо хуже, сударь мой, если суеверы в концепции материалистического подобия исходят от противного в ложном антагонизме природных веществ. Отсюда проистекает смертоубийственное лечение толчеными драгоценными камнями, процветавшее в темные века псевдо-Возрождения.

Словом, растертая в порошок прекрасная жемчужина прекрасненько заживляет-де резаные и рубленые раны. Или же, если алмаз тверд, то он и пошатнувшееся здоровье больному непременно поправит в порошочке, размешанном в стакане красного вина.

Пускай в те времена, кое-кто знал о смертельных свойствах алмазной пыли. Например, ювелир и скульптор Бенвенуто Челлини. Однако орды врачей и пациентов превратно и суеверно толковали медицинскую практику.

Внутреннее кровотечение от таких вот драгоценных способов материалистического врачевания в расчет не принималось. Коль скоро исходит, дескать, дурная кровь. Меж тем в целом методика изуверского кровопускания у недоразвитых эскулапов с XIV по XIX век почиталась хирургической панацеей, как и симптоматическое лечение кровососущими пиявками.

Лечили материалисты-возрожденцы и дурнопахнущими средствами вроде кала и мочи. Между прочим, до сей поры мы имеем подобные рецидивы зловредительства у знахарей и знахарок, практикующих среди прочего уринотерапию. Стакан-другой собственной мочи натощак, и будьте здоровы.

Вообще, Фил, бездуховный суеверный материализм мне здорово напоминает знахарскую уринотерапию, когда материальные выделения человека и природы принимают за универсальное творческое средство естественного воздействия на природные аномалии и патологии. Их ведь не может не заметить даже отъявленный материалист, гольем живущий от сих до сих приземленных границ, руководствующийся исключительно здравым животным смыслом, доставшимся ему не от Бога, коего требуется открыто и ясно осознавать, но от Дьявола, тихой сапой искушающего человека неосознанным темным невежеством.

Мракобесие множества секуляров естественно и потому ненормально. Как известно, в психиатрической лечебнице самыми светлыми умами, здоровыми и нормальными людьми как раз себя почитают безнадежно больные…

– И-и-эх, – Филипп щелчком сбил пепел со второй, подряд выкуренной им сигареты, – последней рационалистической антитезой ты меня убедила, Настена.

Никина блажь сверхъестественна и оттого нормальна. Как она скажет, так и будет. Рационально и сверхрационально…

Эхма, где наша не пропадала!

– Там же, где и везде, Фил. В Америке, в Европе… У меня в жесть на физкультуре у Патрика…

Ой, Фил, а он не будет против того, чтобы мы обзавелись ребеночком? – вдруг заволновалась Настя.

– Думаю, рыцарь-адепт Патрик с нами благоразумно согласится по модулю.

– Прорицаешь?

– Нет, просто рационально предполагаю…

Облачайся, жена моя, с должным достоинством и надлежащей осанкой, последуем к иным воздухам благорастворенным ради вящего приятия лета пенсильванского.

Понедельник – день длинный…

– 4-

Физиологически смена часовых поясов каким-либо значительным образом не беспокоила Филиппа во всех его ипостасях и ликах. Личным суевериям же он стремился не поддаваться и не поминать суесловно об извечной тяжести понедельников или о майской маете.

«Скалярная шкала времени, измеряемая в сутках, в неделях, в месяцах есть социализированная условность…

Продолжительность светового дня на человека не влияет, если он проводит во сне ему привычное количество часов. Будь то в течение ночи или днем во время сиесты, непременно найдутся час-другой для отдыха, когда никто и ничто не мешает вздремнуть…

Мне-то лично достаточно трех-четырех часов сна в сутки или чуток больше. Настене хватает пяти-шести часиков, когда как…

Дщерь моя Параскева может преспокойно дрыхнуть десять часов кряду. Дед Патрикей, кажись, никогда не спит…

Ишь, как его лордство и сиятельство предрассветный моцион в парке совершает! Прогуливается, мыслит, замышляет, прорицает, черт старый…»

После рыцарской заутрени и легкого завтрака по плану и распорядку прецептор Патрик инструктивно отправил дам-неофитов предаваться общеобразовательной самоподготовке, даме-зелоту Прасковье предписал набраться сил и отдыхать до уведомления. Тогда как рыцаря Филиппа он церемонно пригласил в арматорскую лабораторию на втором нижнем уровне.

Внизу он незамедлительно спросил:

– Обследоваться у меня не желаете, брат Фил?

– Почту за честь, брат Патрик.

«Благослови, Господи, докторов и всю кротость их».

По завершении изучения сводной таблицы множества показателей организма рыцаря Филиппа арматор Патрик удовлетворенно отметил:

– Не могу не позавидовать здравомыслящему духу старого адепта в вашем здоровом теле молодого зелота, брат Филипп.

Учтивая риторичность доктора Патрика не могла ввести в заблуждение рыцаря Филиппа:

– Тем не менее побеседовать вы желаете вовсе не о моем здоровье. Не так ли, док Патрик?

– Отчасти да, отчасти нет, сэр, если нам надлежит обсудить, как бы это уместнее выразить, вашу плюралистическую репродуктивную проблему, мистер Филипп Ирнив.

Но прежде позвольте высказать вам маленький упрек, сэр рыцарь. Вы несколько переутомили, ассистировавших вам леди Нэнси и леди Праски, несмотря на то, что де-факто обе они – дееспособные дамы-зелоты. Без предварительной акклиматизации и привязки к местности участие в сложносоставном ритуале адепта повлияло на них, пожалуй, обескураживающе.

– Мне это известно, доктор Патрик. Должен сказать, таков был мой план, сэр, состоящий в том, чтобы приблизительно очертить возможности обеих кавалерственных дам при их непосредственном взаимодействии в теургическом ритуале высокой сложности в неблагоприятных условиях.

– Принимаю ваше объяснение, сэр, и поддерживаю вас. Приобретенный опыт дорогого стоит. В то же время моим учебным планам небольшая усталость леди Праски и леди Нэнси не слишком повредит. Им потребуются отдых, здоровый сон, калорийное питание.

Завтра я планирую дать мисс Праски и миссис Нэнси побольше свободных часов. На сегодня физические нагрузки для леди Нэнси будет благоразумнее отложить на послеполуденное время.

Надеюсь до обеда поближе изучить этиологию вашего замечательного эмпатического взаимодействия с сегодняшними ассистентами-эффекторами в обновленной парадигме ритуала «доминус и сервы», сэр рыцарь Филипп.

Вернемся же, мистер Ирнив, к нашей гендерной проблеме, о которой меня учтиво осведомил мистер Ирлихт. Вижу, вы так же склонны уступить настойчивому желанию леди Вероники.

Должен сказать, как и вас, брат Филипп, ее материнская доблесть меня восхищает. По сути факта, мы обязаны пойти ей навстречу, таким модусом ликвидировав незначительный побочный эффект первого практического ритуального применения «престера Суончера»…

«Кому что, а кому-то практически близнецов носить, рожать, вскармливать…

Патер ностер, знала бы Ника, кто и как ей извилины сикось-накось повернул! Господи, помилуй нас грешных… Во всех и за все…»

На некоторое время в арматорской лаборатории воцарилась многозначительная тишина, а затем доктор Патрик внес предложение:

– Брат Филипп, надеюсь, вы не возражаете, чтобы я поставил в известность леди Веронику о вашем ситуативном согласии и лично озаботился всеми эмбриональными и психотерапевтическими предписаниями ее материнства. Несомненно, по мере необходимости в обстоятельства и альтернативы, включая анамнез и этиологию этого непростого дела, вы будете посвящены, сэр рыцарь-инквизитор.

– Не сомневаюсь, это станет оптимальным решением в данной ситуации, доктор Патрик…

Настя обрадованно согласилась в третий раз позавтракать. Тем более, если плотный завтрак оптимально и ситуативно заменяет ей физическую самоподготовку, какую сэр Патрик неукоснительно предписал мисс Мэри.

– …Фил, Фил! Я тебя люблю. Ты – муж мой, единственный и любимый.

Как здорово, что ты спать до самого ланча не улегся!

– Я, жена моя, по идее только что благословенно отдохнул в асилуме. Xотя под потолком убежища, подобно кое-каким дамочкам-летуньям, с голым задом и передом не витал. Прикорнул себе на тощем тюфячке в монастырской келье. Закемарил, скажем, на пару часов, встал, помолился, кружку молока выпил и пошел. Ни снов, ни видений тоже не упомню.

– Вот и хорошо! Ну что Патрик придумал делать с Никой? Скажи, Фил, если мне можно об этом узнать не как-нибудь потом, а сейчас.

– Пока нельзя, моя маленькая, – огорчил Филипп несказанно поскучневшую Настю. – Сама знаешь, любопытной Варваре на базаре пипи порвали…

Приостановившись для насмешливых отточий, Филипп сжалился над обиженной Настей:

– До того, женушка, пойдем-ка отведаем жареного мясца-барбекю с зеленью, с салатиками, что нам приготовил распорядительный мистер Квентин Дамплинг во саду ли, в огороде мистера Патрика Суончера. Там тебе и расскажу кое-что обстоятельно, в анамнезе и этиологии, во благоволении и благовремении…

«И в дамской пропорции, из рака ноги…»

– …Так вот, Настена, в интерфейсе рыцаря-адепта Патрика меню весьма разветвленное, доступных и недоступных пунктов там сколько душе угодно, на разные вкусы и предпочтения. Рационально и сверхрационально.

Допустим, наш адепт начинает из глубины веков, честь по чести открывая нам свободный доступ к ритуальной групповухе языческих архонтов на четверых. Из нее, кстати, возник очень благопристойный тетраевангелический ритуал сверхрационального перехода косной материи в духовную дееспособность.

Честно скажу: меня сверхъестественные предания старины глубокой не очень-то прельщают. Ибо они сомнительны, не совсем предсказуемы и чреваты нехорошими чреватостями в нашей ситуации.

Очевидно, и Ника в данном случае разделит мои сомнения и предубеждения. Пускай ты и Руперт, я знаю, были бы не против того, чтобы опробовать древнее похабство, а Патрик не прочь понаблюдать за гендерным экспериментом вживе, in vivo, на наших драгоценных организмах, мне оно не по душе, Нике тоже…

– Тебе решать, Фил. Тут, я думаю, тебе виднее, как харизматику старшего поколения. Тебе есть, что почем сравнивать. Так ведь?

– Пожалуй так, моя дама-зелот, покамест неофит. Поэтому остановимся на уместных рациональных опциях in vivo et in vitro, в акушерской пробирке.

Живьем и гольем ты, Настена, имеешь возможность хоть сегодня забеременеть и спустя две-три недели благополучно расстаться с эмбрионом предопределенного полового диморфизма. Фетус имплантируется в матку дамы-реципиента и далее следует стандартный акушерский патронаж.

Потому как для адепта Патрика орденские регламентации не указ. Их последнюю редакцию полуторавековой давности он сам составлял и оставил себе лазейку в виде секретного протокола об исключениях с целью проведения научных исследований.

Сама понимаешь, Патрик Суончер – один из немногих техногностиков, кто способен неизреченно заглянуть в будущее на сотню-другую лет вперед и предвосхитить уровень развития технологий, в том числе и в области орденской медицины. Остальные же ничего не видят дальше вероятностного тренда на 30–40 лет.

Давай представим, как априори наш адепт достает из ларца неизреченное прорицание. И апостериори никто из клеротов рыцарских конгрегаций Востока и Запада не смеет ему и слова сказать поперек, все испуганно молчат в тряпочку, в прокладки и в подгузники. Ибо орденские традиции обнародования сбывшихся пророчеств, изменяющих материальный универсум, святы и нерушимы.

Один раз Патрик Суончер неслабо отымел ноогностических консерваторов-экологистов. Нынче все тоже промолчат, чтобы он ни творил. Себе дороже обойдется с ним воевать по столь незначительному поводу как ваша плодотворность, моя дама Анастасия.

Но, думаю, тебе не стоит, жена моя, поскорее тащить мужа вон в те кустики или в нашу спальню на втором этаже. Хотя и там и сям стать немножко беременной ты у меня наверняка сможешь, тебе это даром не пройдет.

От тяжкой силовой физкультуры по мотивам счастливой беременности и легких родов прецептор Патрик тебя навряд ли освободит. А уж какие новые пыточные приспособления для дамы в интересном положении он приготовит, никто на свете и вообразить-то не в силах!

Тут, я полагаю, две-три недели этой даме придется постоянно носить дистанционные датчики в самом дамском темном местечке. С корсетной сбруей-бандажом не расставаться ни днем ни ночью за исключение десяти минут под душем утром и вечером. О ее строгом и целомудренном сексуальном воздержании во всех гормональных видах и говорить-то нечего.

Зато, уверяет меня доктор Патрик, двухнедельная беременность тебе, Настена, добавит аж целый сантиметр роста. Грудь твоя вырастет приблизительно на полразмерчика…

– Ой не надо!!! – сначала испугалась Настя, но потом очень подозрительно воззрилась на Филиппа. – Издеваешься, вредина, так ведь?

– Кроме шуток, Настя, передаю слова Патрика близко к тексту.

– Господи, спаси и сохрани слабую рабу Божию Анастасию, в муках рожающую совершенство духа и плоти, – перекрестилась Настя. – Ныне и во веки веков, Фил, бюст твоей жены утяжелять не будем.

Чтоб ты знал, муж мой, мне нынче понятно, почему Ника себе, чик-чик, дойки подрезала не без влияния физкультуры от прецептора Патрика. Но в чаянии веков будущих свою грудь я буду носить так же доблестно, как и Ника собирается разродиться двумя близнецами от экстракорпорального зачатия in vitro, в стекле и в металле.

Об остальных стеклянных, оловянных и деревянных опциях от доктора Патрика можешь мне не рассказывать, муж мой. О них я знаю, конечно, гораздо меньше, чем Патрик, но побольше тебя, Фил.

– Но не обо всех, дама Анастасия. Помимо всего прочего, скажем, когда гора своей волей идет к Магомету, и гаметы произвольно встречаются в маточных трубах, док Патрик предлагает по опциону однояйцевых близнецов без вашего генетического материала. Вариант только на троих, не больше.

Но эдакое тройственное согласие, Настя, ты видишь, я для тебя открыт, меня физически и метафизически не устраивает. Полюбовный треугольник и низкопробная лирика, из рака ноги!

– Ой, Фил! Как же я тебя люблю! Ты – муж мой и отец нашего ребеночка, у которого, возможно, будут целых две кормящих мамы. Технически я сполна могу открыть себе лактацию на необходимое время. Дойки, как видишь, у меня здоровущие, полагаю, хватит выкормить всех младенцев в средних размерах роддоме.

Уверяю тебя, мои дамские формы, какие ты сейчас рассматриваешь с неподдельным рыцарским интересом, никоим образом не пострадают от принудительной лактации. Конечно, если оставшиеся девять месяцев я не буду малодушно забывать о пекторальных упражнениях по методике Патрика…

«Ох мне рыцари и дамы арматоры! Физики и лирики, из рака ноги…»

Вспомнив о физвоспитании, Настя сперва помрачнела, но тотчас улыбнулась:

– Переживем – перетерпим… Эка невидаль! Беременность у женщины – дело естественное, тварное, физиологическое, вроде менструальных кровотечений.

Слабое порочное творение неизменно должно быть подчинено силам разума и духа. Так и происходит непорочное техническое зачатие отпрысков человеческих в арматорской пробирке.

У арматоров, Фил, сам знаешь, чуть ли не все натуральные проблемы решаются в непогрешимой технологической догматике Искусства-Техне. Разъем-папа обязательно со штырьком, разъем-мама непременно с дырочкой. Стыкуем их, подключаем, передаем упорядоченную значимую информацию, в том числе и генетического характера.

В беспорядочной натуре, чтобы осуществить передачу хромосомного набора одним-единственным сперматозоидом, их обычно требуется примерно 200 миллионов, транслируемых по коаксиальному семяпроводящему кабелю-пенису. Вот и вся любовь к двум помидорам. В середке – сплошь физика и никакой вам лирики полюбовного репродуктивного акта…

Филипп пристально всмотрелся в жену и спросил, казалось бы, не в тему:

– Настена, скажи-ка, почему ты физику и лирику сравниваешь? Вроде бы эти понятия не стыкуются, не в ту степь, то и другое не из одной и той же оперы.

Настя озадачилась:

– Не знаю, Фил… По-моему, это просто фигура речи в современном русском языке.

Вон, у моей матильды лирика – слово ругательное. Она ментов, налоговиков лириками обзывает. Лирики у нее и партнеры по бизнесу, кого ей удается стопудово напарить.

Но сама наизусть знает «Кобзаря» по-украински. По-русски – «Евгения Онегина» от первой строфы до последней.

В девятом классе я ее по книжке хитренько в разбивку проверяла. Как сейчас помню: ни разу моя несравненная бизнес-вумен не запнулась, физически шпарила пушкинскими стихами с любого места…

– В самом деле, лирической душевной натурой мою бизнес-тещу назвать трудно, – усмехнулся Филипп. – Она, скорее, хитроумствующий физик…

Я говорю в том смысле, какой вкладывали в это понятие участники газетно-журнальной дискуссии, развернувшейся в совковые времена в 60-х годах прошлого века. Мой блаженной памяти дед Хосе Бланко-Рейес те давние дебаты как-то вспоминал в разговоре с покойным родителем моим Олегом Ирнеевым.