Текст книги "Ярмо Господне (СИ)"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 46 страниц)

Ты знаешь: я себя более-менее помню с полутора лет и могу практически все восстановить в оперативной памяти, хоть бы и в секулярной ипостаси, не прибегая к прорицанию истории.

Так вот, в 1993 году отец у деда значился безмозглым лириком. Хотя оба они были стопроцентными филологами.

Я немного поизучал сей филологический вопрос, когда стал неофитом, и мы с Пал Семенычем разбирали взаимоотношения духа и материи. Отчасти та мирская дискуссия о физиках и лириках соприкасалась с этой религиозно-философской дихотомией, затрагивала доисторическое обыденное секулярное противопоставление горячего сердца и холодного ума. Иначе говоря, она шла в мировоззренческой парадигме очень древней мнимой противоположности бессердечного разума и чувствительной души в человеческом сознании.

От того и вошла одно время в общеупотребительный оборот русского языка смысловая антонимия, если несколько лет наперебой масс-коммуникативно дискутировали на бытовом узуальном уровне о приоритетах, первичности-вторичности естественного чувственного начала и рассудочного отношения к действительности.

Естественно, физики, по тогдашним относительным понятиям газетных борзописцев, руководствовались в жизни рассудком, умом, разумом. Тогда как лирики якобы ведомы одними сердечными чувствами и эмоциональными переживаниями.

Что любопытно, Настя, те строчилы-писаки в группу тонко чувствующих лириков зачисляли гуманитариев, занимающихся, дескать, проблемами внутреннего мира человека, некими движениями души человеческой. А вот контингент физиков у них составляли как бы бездушные грубые технари, равнодушно изучающие и безжалостно преобразующие внешнюю среду обитания рода людского.

Пожалуй, тебя и меня они бы смогли посчитать физиками-технарями. Зато Нику, Маньку и экселенца Микеле отнести к лирикам-гуманитариям за их чувствительность и эмоциональность. Оцени юмор, жена моя, и заодно добродушную иронию человеческой истории. Где Троя, а где троянский конь?

Настя на пару секунд задумалась, затем громко расхохоталась. Отсмеявшись, она заявила:

– Мне тоже кажется, Фил, в нашей Нике точно есть что-то лирическое. Что в лобок, что по лбу, ать-два, новобраницы, промеж ног две дырки…

– Вот потому, Настя, блаженны страждущие, ибо они утешатся. И сегодняшняя слабость ближних наших оборачивается их завтрашней силой.

Рыцарь-зелот Филипп по-прежнему сохранял невозмутимость и дидактическую теургию использовал в должной мере.

– Я намерен сегодня же приобщить вас, дама-неофит Анастасия, к благодатному дарованию прорицать историю.

Отсюда следует предваряющее задание для вас. До заката разработать версию, почему в сталинскую эпоху коммунистических писателей именовали ни много ни мало инженерами человеческих душ.

Перво-наперво вы воспользуетесь доступными вам секулярными и орденскими историческими источниками. Засим проведете учебные изыскания с релевантным прорицанием необходимых обстоятельств.

Настя снова озадачилась, наморщив лоб:

– Может, у Пал Семеныча спросить или у Василь Василича Олсуфьева?

Я отцу Прасковьи понравилась, Фил. Он меня любезной внученькой называл, когда был в гостях у Патрика.

– Думаю, они оба могут многое о тех временах поведать. Рыцарь Павел тогда в Москве служил, а рыцарь Василий – в Екатеринбурге до 1939 года…

Уединение Филиппа с Настей нарушила Прасковья, пришедшая на лужайку для барбекю с теннисными ракетками в легком, кратком и белом спортивном облачении.

– Рыцарь Филипп, прошу простить даму за невольное вторжение. Велено вам передать, сударь. Рыцарь Патрик изволит-де немного побеседовать с дамой-неофитом Анастасией в нижней арматорской лаборатории.

Проводив Настю сочувственным взглядом, Прасковья гибко уместилась на пододвинутом ей плетеном кресле, изящным движением оправила складки на благопристойном минимуме теннисного одеяния, высоко подчеркивающем стройность загорелых бедер, и шутливо пожаловалась Филиппу:

– Спящу деву возбудили и любовь не предложили. Токмо досмотр лекарский, калорийную диету и лаун-теннис для пущего аппетиту девы твоей Параскевы. Молвили: девичью стыдобу промеж ног ветерком овеет, враз-де меланхолия пройдет.

Ой ли, ежели не в кобылу корм? Спозаранок и мяса кус не в то горло лезет, батюшка мой. Ни ночи тебе, ни дня, коли за десять тысяч верст туда-сюда мотаться.

Разгонишь ли, о витязь, сон-тоску у девы похотливой, до спортивных игр на свежем воздухе охочей?

– То, что нам обоим доктор Патрик прописал? Охотно, Прасковь свет Васильна, охотно.

Велено так велено. Не премину споспешествовать бодрости духа княжны души моей… Как ныне многая доступно нам во благовремении и пропорции.

– Да? Мы еще станем глядеть, идальго мио, кто кого благословит на корте. Предупреждаю, сударь мой, подавать и гасить буду строго, по всей форме.

Только и успевай, вьюнош женолюбивый, взирать на стыдливую девичью красу. Взвейся юбочка повыше, коль пилотка гребешком…

– Не противлюсь, дева моя Параскева, ежели в искусительной плоти мирской, без чинов и чудотворчества.

– Назови меня Парашей, братец Фил, но доверь прекрасной даме поухаживать за благородным рыцарем. Костюмчик тебе теннисный, носочки, туфельки со скрипом, видишь, у меня с собой…

По окончании партии в лаун-теннис рыцарь-инквизитор Филипп доверительно обсудил с кавалерственной дамой-зелотом Прасковьей целый ряд вопросов, касающихся ее нынешних должностных и функциональных обязанностей в Дальневосточной конгрегации. Предлагать он ей ничего не предлагал, не обещал, но дал понять, что не забывает о ее давешней просьбе помочь сменить место службы и жительства.

«Коль скоро – так сразу, дева моя Параскева. Месяц май еще не лето…»

В тот день рыцарь Филипп так же наедине в неформальной обстановке многое исповедально обговорил с кавалерственной дамой-неофитом Марией. И позднее, столь же конфиденциально и продолжительно побеседовав с кавалерственной дамой-зелотом Вероникой в замке Коринт, вновь вернулся из вторника в Старом Свете в предыдущий день недели в Новом Свете.

«Американский понедельник – день длинный. С утра до ночи, от темна до темна, напрямки, из рака ноги…»

ГЛАВА XV ВО ПЛОТИ И В ДУХЕ

– 1-

– …Продолжай, отрок, в том же грамматическом духе и далее… И каникулярная благость настать не замедлит. Сам-один не заметишь, как наступит, ежели день длинен, силен, а ночь коротка и слаба.

Так-то вот, ученик мой третьего класса Иван Рульников, от роду неполных одиннадцати лет Господних.

Я ж тебе, Иван, сколь припомнится, говаривал: человеку свойственно воспринимать прямолинейное время дискретно. Однако взятое отдельно от времени пространство мы ощущаем непрерывным и равномерным в движении Земли по околосолнечной орбите, тако же в системном целом вокруг ядра галактики, тоже системно движущейся куда подале от места и времени Большого Взрыва, брат ты мой… Систематически и тематически. Куда Бог пошлет нашу Вселенную. В тексте и в контексте…

Ваня Рульников отвел взгляд от монитора. Как хорошо воспитанный мальчик он вежливо, стулом крутящимся не скрипнув, повернулся к Филиппу Олеговичу, философски и перипатетически расхаживающему по комнате. Благоприятная перспектива подняться до космогонических рассуждений учителя, мыслями уходя далеко-далече от порядочно надоевших языковых упражнений, его ученика прельщала до вселенской материалистической бесконечности. Вернее, до конца трех академических часов занятий скучнейшей английской грамматикой.

«Во! Если б Фил Олегыча разговорить о чем-нибудь умном и духовном? А там уж урок кончится, тренироваться вместе поедем к сэнсэю Кану Тендо…

О чем бы его таком спросить в тему, как он говорит, задать детский вопросик с подковыркой..?»

– Филипп Олегыч, расскажите, пожалуйста. Вот наша Метагалактика в красном смещении уходит или приближается к Богу?

К огорчению Вани, – нет, чтобы как обычно с расстановкой призадуматься, прежде чем ответить на каверзный ученический вопросик, – учитель ни на секунду не задержался с ответом:

– Этого, брат ты мой, ни я, ни ты, ни кто-либо другой не чета нам, который семи пядей во лбу с малым количеством извилистых мозгов, никогда не узнаем. И знать-осведомляться о том по скудоумию людскому никому невместно.

Твои намерения уйти подале от аглицких предлогов и послелогов мне ясны, о празднолюбивый отрок, и шиты они многая красными нитками. Вот мы и последуем за одной из твоих красных нитей в устных размышлениях на внеурочную тематику вплоть до появления желанных гостей.

Покамест дед Гореваныч не зазовет нашу честную компанию на ристалище спортивное, во благонамерении не грех и поразмыслить вслух. Ибо не единой грамматикой пробавляется прилежный ученик, но всяким глаголом, исходящим из просвещенных уст учительских.

Такожде и человек жив не хлебом единым днесь, но допрежь предвосхищенным Божьим Словом-Логосом, паки истолкованным логичным смысловым образом и откровенным просветленным подобием…

Ваня заулыбался. Если Фил Олегыч так заговорил, почти по-церковнославянски, стало быть, ура! Уроку конец, спрашивать и говорить разрешается о чем угодно.

– Филипп Олегыч! Раньше и когда Настя приезжала на пасхальные каникулы, вы и она два раза в разговорах обругали период, как вы сказали, псевдо-Возрождения. Помните, ну когда говорили о развитии огнестрельного оружия?

– Как такого не упомнить? Кроме повсеместного распространения пороха, книгопечатания и двойной лангобардской бухгалтерии, иных цивилизационных достижений тогдашнее человечество знать не ведало.

– Мне стало интересно, Филипп Олегыч. Я посмотрел в справочниках, словарях, в энциклопедиях, книжки исторические полистал.

Все историки-писаки восхваляют неизвестно почему период истории от XIV века до конца XVI века. Хотя за четыре столетия не было сделано ни одного значительного технического изобретения или научного открытия.

– А Коперник и его гелиоцентрическая система? – хитро подковырнул учитель ученика. Знать, не всуе, но с дидактическим умыслом.

Ваня укоризненно взглянул на учителя, словно бы удивляясь его дремучему невежеству. Тем не менее к дикой безграмотности взрослых, почем зря уверенных в интеллектуальном превосходстве над детьми, Ваня давно уж привык. Фил Олегыча к невежественным дикарям не относил. И потому принялся выкладывать свои познания в данном астрономическом вопросе:

– Филипп Олегыч! Вы все это, конечно, знаете, но я все равно скажу…

О геоцентрической и гелиоцентрической системах еще древние греки спорили. Мне кажется, одна совсем неверная рабочая гипотеза взяла верх над другой, с большего приближающейся к действительности.

Я читал, как из «Альмагеста» Птолемея, где он обосновал геоцентрическую систему, средневековые невежды вычеркнули все упоминания об Аристархе из Самоса, который логически доказал за триста лет до Птолемея и за тысячу семьсот лет до Коперника, что Земля по круговой орбите вращается вокруг Солнца, а не наоборот…

Кроме того, у Кеплера…

– Годится, можешь не продолжать, Иван. В кое-каких твоих знаниях по существу вопроса ты меня обнадежил.

Разве только одна маленькая поправка. Птолемея умышленно подвергли цензуре, скажем, фальсифицировали идеологизированные переписчики и владельцы книжных лавок в Древнем Риме. Как, впрочем, они беспорядком, произволом напакостили в трудах Платона Афинского и Аристотеля Стагирита.

Меж тем в раннем средневековье впервые попытались восстановить античные первоисточники. Например, Николай Коперник пользовался списком арабского перевода птолемеевского «Аль-Маджисти» с византийской копии, герменевтический исправленной Дионисием Ареопагитом в начале VI века нашей христианской веры.

Последнего не совсем корректно именуют Псевдо-Дионисием за то, что этот выдающийся религиозный философ и мыслитель, сравнимый лишь со Святым Августином, возможно, в смиренномудрии или же в большой гордыне взял себе евангельский псевдоним.

Гораздо уместнее и правильнее называть XIV–XVI мрачные века периодом псевдо-Возрождения, если тогда ничего хорошего не возрождали, ни черта путного не возродили… И три мерзостных столетия не только весь христианский мир пребывал в интеллектуальном застое, в церковном распаде, в безудержном телесном разврате и в умственном отупении.

Отдельные частные исключения среди немногих деятелей христианской церкви подтверждают, Иван, общее правило. Тот же каноник Николай Коперник или же кардинал Николай Кузанский на латинском Западе, клирики Нил Сорский и Григорий Палама на византийском Востоке.

В то же время полуеретик Эразм Роттердамский натужно похвалялся и упивался собственной гуманистической глупостью и литературной бездарностью. Так же нудно плагиатор Джованни Боккаччо проповедовал супружескую неверность и беззастенчивые плотские утехи. Ему тягомотно вторили множество эпигонов, в том числе и приснопамятный скабрезный атеист Франсуа Рабле.

Еретики-гуманисты Джордано Бруно и Марсилио Фичино, еще два признанных идейных закоперщика псевдо-Возрождения, погрязли в дичайшем сатанизме, выдавая его за якобы благолепный пантеизм и некое божественное безумие.

Последний, то бишь сатанист Фичино, исковеркавший Платона, не был разоблачен при жизни. Но дьяволопоклонники Бруно, Ванини, Савонарола свое получили еще в земной юдоли, расставшись на костре с греховными телами и богопротивными помышлениями.

Неотъемлемое место в истории тех веков занимает и основатель ордена иезуитов, первый экселенц Общества Иисуса. Я имею в виду, Иван, довольно знаковую фигуру Святого Игнатия Лойолы, который первый начал бороться с возрожденцами.

Характерными вожаками псевдо-Возрождения также являются его властительные современники – Карл V Испанский, и Франциск I Французский, четыре раза крупномасштабно воевавшие между собой за континентальный передел государственных владений в Европе.

Тот испанский король, потирая руки, заявил о великих географических открытиях, присоединяя заокеанские земли к своим и без того обширным имперским владениям. А вот соперничавший с ним французский монарх открыл и превознес выше некуда типичнейшего представителя псевдо-Возрождения – сомнительного живописца, дилетанта, недоучку и педераста Леонардо да Винчи…

Филипп порывался добавить, что, на его художественный вкус, пресловутая Джоконда страшна будто смертный грех, так как автору этого слишком растиражированного портрета больше нравились мужчины, чем женщины. Да и изобразил-то художник явного трансвестита-извращенца в женоподобном обличье некоей монны Лизы, очень может быть себя самого.

Впрочем, распространяться на эту скользкую тему учитель не стал. Воздержался от нравоучения в тексте и в подтексте:

«Потому что неэтично и непедагогично, из рака ноги. Об этом и о том, сексуальное воспитание уместнее проводить на гетеросексуальных примерах…

Оно, конечно, для Ваньки не открытие Америки, но поговорим о том, об этом как-нибудь в другой раз…»

Вместо того Филипп с ходу задал ученику отвлекающий вопрос:

– Что скажешь об инженерном гении хваленого Леонардо, отрок мой многознающий?

Ваня ответил, не задумываясь:

– Ничего выдающегося, кроме эскизов неработоспособных летательных аппаратов.

– Правильно мыслишь, Иван. Все, что придумывалось в те времена придурковатыми возрожденцами древних заблуждений, изъявлялось небрежными набросками, фикцией, богомерзкими ересями, глупостями несусветными и гуманистическим мракобесием.

Один Никколо Макиавелли чего наплел об аморальной политике, поучая правителей-государей! Ренессанс-ренасимьенто, патер ностер, римского принципата и обожествления государства.

Весь XVII век от Рождества Христова пришлось, так сказать, мрачную ренессанческую мерзость и тупоумие расхлебывать. В том числе: кардиналу Ришельё во Франции и царю Петру Великому в России.

Недаром последовавшее за переходным многоученым XVII веком восемнадцатое столетие с облегчением и радостью провозгласили Веком Просвещения. Тогда как конец XVII и начало XVIII веков у просветленных и компетентных буржуазных историков получили название нового времени.

Оно у нас с тобой, брат ты мой, длится и поныне, пусть себе находятся лукаво мудрствующие летописцы и развесившее уши жлобье, всерьез и надолго объявляющие то 1793 год, то 1917-й, а то и 1991-й новой эрой, новейшим временем. Или же самоновейшим, скажем…

Бог с ними, простим людям недомыслие и политизированность, коль скоро они суть преходящи.

Зато псевдо-Возрождение прочно и незаслуженно закрепилось в массовом культурном сознании на века в образе будто бы прогрессивного исторического явления. Хотя вся заслуга оных гуманистических и антихристианских возрожденцев, а также малообразованной публики, поверившей им на слово, состоит в том, что они пропагандистски додумались объявить девять предыдущих христианских столетий, начиная от последнего западноримского императора, темными веками. И по сей день нам эту тенденциозную ахинею, лапшу, спагетти и макароны на уши вешают всякие-разные псевдоисторики и бумагомараки, тискающие книжонки о том, что было, но чаще о том, чего вовсе не бывало.

Кстати, советую приглядеться к семнадцатому столетию. Я бы его назвал Веком Озарения, когда вдруг наоткрывали уйму нового в физике, математике, химии, механике, в литературе, архитектуре.

Ежели ты, вьюнош, заинтересовался тьмой веков, то скажи-ка, можно ли взять за истину небылицу об эпохе якобы великих географических открытий и величайших европейских завоеваний в Америке, в Азии, в Африке? Отчего это вооруженный народ валом валил на новые земли, под новые небеса, лишь бы подальше от старой Европы? От чего бежали, плыли конкистадоры и колонисты туда, куда у нормальных мирных людей и глаза-то не глядят?..

Филипп Ирнеев слушал ученика очень внимательно, задавал наводящие вопросы, подбрасывал уместные реплики и замечания.

Под конец вспомнили они о средневековом зодчестве, об изобразительном искусстве, изящной словесности и музыке барокко. Не позабыли о Лопе де Вега, Кальдероне, Сервантесе с Шекспиром, которые ничего античного в темные средние века не возрождали. Да и жили-то, без особой оглядки на древних творили свои новации те, кого облыжно записывают в возрожденцы, несколько позже Боккаччо и Макиавелли, являясь провозвестниками нового, просвещенного времени, когда пришла пора осваивать и усваивать все благоприобретенное милостью Божьей.

Во время внеурочных разговоров до появления к намеченному часу ожидаемых гостей рыцарь-инквизитор Филипп не прекращал сверхрационально исследовать мальчика, предрекая ему ближайшее будущее, начавшееся в отдаленном прошлом:

«…Объект Иван Рульников крещен в православии в греко-византийской обрядности достойным протоиереем Феофаном. Вероисповедание русское православное. Образование начальное…

Однозначно потенциальный харизматик старшего поколения. Склонен прорицать историю.

Рекомендуемая орденская спецификация – поисковик-дознаватель…

Перед рукоположением подлежит обязательной катехизации и предварительному ограничению контактов с мирскими родителями…

По-видимому, оптимального возраста транспозиции харизмы достигнет к 12–14 годам в секулярной психофизиологии…»

С виду хрупкая и тоненькая блондинка Вика, с кем их легко познакомил Филипп Ирнеев, произвела на Ваню и Гореваныча отрадное впечатление. Держалась она скромно, чуть ли не стеснительно, одета в просторную безразмерную футболку и джинсы-галифе.

Первый вознамерился сравнить ее физические данные с Настей Ирнеевой на татами в школе выживания сэнсэя Тендо. Второй же заранее взялся прикидывать, чего стоит новая знакомая Фильки Ирнеева, если у этой застенчивой девушки в кроссовках запястья толще, чем щиколотки.

«Занадта тоща и жилиста, от сладкого отчуралась. Дескать, режим…

У Фильки к ней чисто спортивный интерес. Поверим, но проверим, попозже. Шляхетная панна Анастасия просила присматривать за ее мужем…»

– 2-

– …Что в лобок, что по лбу, братец Фил. Моя наружка за ней приглядывает. Получилось самое оно, истинно бедлам в бардаке…

Несколько ранее дневного урока английского с Ваней рыцарь Филипп потчевал даму Веронику чаем и сахарными дрожжевыми плюшками, вполне остывшими, доведенными до мягкой, нежной, ароматной кондиции после экстренного выпекания в электрической печи с усиленным турбонаддувом.

– Причащайся, Ника. Плюшки у меня поспели свеженькие, сладенькие, с корицей. Тесто с утреца ставил.

– Погоди ты с кормежкой, Фил! Дай я тебе всю пятничную хохму про твою подружку окольцованную и распальцованную расскажу. Без магии и колдовства.

Так вот, сквайры Фрося и Дося, которых Костик пустил топтаться за Фаиной Квель, на что уж бабы с твердокаменными яичниками, и те подивились, сколь нагло наша зверь-девица наказала врачиху-гомеопатку за вальпургическое поношение и понос.

Мне, Фил, оная закоренелая девственница определенно начинает нравится. Викуся точняк никому спуску не дает, особенно себе по шейку матки.

Представляешь, в переполненном вагоне метро она притерлась к Фаине Квель сзади точь-в-точь как сексуально озабоченные невротики, тыкающиеся твердым передком в женщин в общественной давке. Сама девка тоже очень неплохо замаскировалась под молодого мужчину, доложили мне Фрося и Дося.

Двери вот-вот откроются, а Вика резко просовывает Фаине руки под мышки… И вдрызг давит ей, будто две землянички, оба соска в тонком насисьничке под летней блузочкой!

Положим, кабы на Фаине были зимние стеганые бикини на ватине, то это вряд ли ее спасло от болевого шока и потери сознания от удара по затылку, перед тем как на людной станции «Центральная площадь» одуревшая от ее дикого вопля толпень в панике повалила из вагона на выход. Думали: опять взрыв в метро.

Неловкую бабу в обмороке маленько острыми каблучками притоптали, но потом вместе с другими пострадавшими подняли и отправили в больницу с травмами средней тяжести, совместимыми с жизнью и последующей пластической хирургией молочных желез. Канитель еще та, как хирург тебе скажу.

Пальчики у нашей Викуси длинные, фортепьянные. Музычку сыграла на весь вагон.

Со спецманикюром могла бы бывшей ведьме Фаине Квель вообще ниппеля и сиськи обкорнать композитными кусачками-резцами, а так обошлась одними подушечками пальцев, словно плоскогубцами. Ушла себе непыльно по лесенке на переход в торговый центр под площадью до того, как дежурная ментура и гебуха опомнились. Не поминай, как звали, не зазывали.

Рукополагать рекрута Викторию вы будете лично, рыцарь? – прищурясь, поинтересовалась дама Вероника.

– Теперь не знаю. Глянем ситуативно. Мой округ – мои проблемы, из коих одна по всей видимости назрела, но покуда не перезрела.

Потому до того извольте отведать плюшек, Вероника моя Афанасьевна. Не то как подумаю плохо-плохо: пришла-де, не ест, не пьет, в ней бес сидит. О делах после потолкуем.

– Ей-ей, ваша правда, Филипп свет Олегыч. Хозяйское радушие грех не уважить…

Отдав питательную и признательную дань уважения Филиппу и его кулинарному искусству, Вероника вывела на монитор в гостиной изображение весьма ухоженной и стильной, внешне тридцатилетней дамы-госпожи.

– Вот, братец Фил, полюбуйся на объектик. Дельце нам предстоит аппетитное и пикантное. Ничего подобного в моей практике раньше не встречалось.

Дозволь мне с ней разобраться по-свойски. И-и-и, как же я люблю заниматься людишками в белых халатах! Шарлатанка Фаина Квель ведьмочкой была слабенькой, она не в счет, коли у нее обнаружилась вот такая подруга-наперсница…

Инквизитор принял к сведению благонамеренное пожелание кавалерственной дамы-зелота Вероники и отрешенно углубился в проницательное созерцание предмета предстоящей операции:

«Объект – Маргарита Григорьевна Есилевич 56 календарных лет. Разведена, сын в судебном порядке оставлен итальянскому отцу. Некрещеная, вероисповедание агностическое. Израильское подданство. Отец – белоросс из радимичей, мать – белоросска из иудеев.

Маргарита Есилевич – инициированная в эффективной предсказательской мантике коллежская жрица-авгур. Принадлежность – римская языческая коллегия Юпитера и Юноны на протяжении 20 лет.

Вместе с тем, явные гаруспиции и ауспиции не практикует. Некромантики также остерегается. Хиромантикой большей частью пренебрегает.

Эмпиромантика? Пожалуй, изредка…

Карты Таро? Хрустальный шар? Иные богопротивные артефакты? Очевидно, нет, нет и нет…

Изыде бес, яко не возвратися в землю своя. Колдовская скверна от телес тварных исходит?

Да и да… Омфаломантика и нечто с ней сходное, не менее скверное и пагубное…

Скорбный лист нечестивых жертвоприношений доволе велик есть. Искупление, исправление, всепрощение малодостижимы и сомнительны…»

Инквизитор вышел из углубленной медитации, предоставив даме Веронике вводить его в план-диспозицию намечаемой операции.

– Не представляю, как обозначить наше дельце, братец Фил. Может, «Летальная мантика мадам Марго»?

– Для анналов гильдии арматоров прозвучит весомо. Да и нам подходит, если госпожа Есилевич довольно необычная гадалка.

– Эт-то точно. Обычная ведунья из сиволапого быдла ей в подметки не годится. Марго Есилевич будет кое в чем покруче, чем наш с тобой прошлогодний объект – ворожея Нинель Купрянчик.

По меньшей мере Марго способна намного лучше скрывать свои вредоносные действия. И на мелочи не разменивается, если консультирует отборную клиентуру из числа белоросской бизнес-элиты, откуда она с большим разбором и подходом избирает себе жертвы.

Кабы не счастливая случайность, что мы занялись Фаечкой Квель, ах не скоро мадам Марго попала бы в плотную орденскую разработку!

Враз выяснилось: охрана-то у докторши Есилевич – сплошь качки-ходунцы и один летунец-экстремал. И медсестричка у нее – та еще профурсетка-летунья со стажем.

Булавин оченно осерчал по случаю конфузии, камуфлета и афронта в нашем богоспасаемом благочинии и недомыслия в его благословенном прецептории. Подключил Столешникову позавчера, а тебя велел не тревожить, покуда барышня Анфиса сама все про все не проведает, досконально прознает. Она и разобралась по существу фактов, о чем я тебе сей момент без задержек и передержек докладываю.

– Короче, Ника. Выкладывай по-простому. Опять суеверия?

– Можно сказать и так, Фил. Я невесть сколько не состояла при конкретном деле. Потом, сам понимаешь, мне будет нельзя во избежание эмбриональной порчи.

– Понимаю. Чего тут такого? Как только Ї так сразу. В оперативном порядке тебя и Анфису вскоре подменит Прасковья Олсуфьева. Я по сути согласовал ее перевод особым чистильщиком из Азии в Европу.

– Любят же тебя, Фил, бабы! И все как одна в слабенькой надежде: вдруг да что-нибудь не в просачок, а в трещинку обломится…

– Ника! Давай, пожалуйста, не будем тянуть за презерватив. Ближе к иным телам и другим делам!

Излагай фактически диспозицию, я меж тем подумаю, как раздать всем сестрам по серьгам, чтоб ни у кого промеж ног не зудело, не чесалось.

– Вы, сударь, грубиян и сквернослов. Но объектные данные, извольте, докладываю.

Итак-игитур, Марго Есилевич – частно практикующий дипломированный, без фуфла и шарлатанства, врач-психотерапевт и сексолог. Сертификация подтверждена.

Приворотами, зельями, предметной ворожбой не увлекается, оставляя это занятие простонародью.

Будучи посвященной жрицей-авгуром, крайне разочаровалась в гадании по полету птиц, отпускаемых на волю, а также в маловразумительных предсказаниях по птичьим потрохам. К тому же, подобная мантика весьма экзотична и привлекает большое внимание.

К некромансерству Марго Есилевич также не обнаружила большой склонности. Попробовала пару раз вопрошать о будущем крещеные души от мертвяков. Ничего хорошего от них не выведала и на том успокоилась.

Поэтому Марго, насколько могла успешнее, закрепила навыки сокровенного пупочного гадания на ближайшее будущее клиента, обращающегося к ней за врачебной консультацией либо за магическим предсказательством. В омфаломантике имеет предельно высокий показатель в 70–85 процентов эффективности тайных односторонних предсказаний на срок до 13 дней.

В течение последних семи лет Марго открыла для себя обрядовую методику гадания по наружным половым органам клиентов обоего пола, нынче очень редко практикуемых андромансии и гинекомансии. В генитальном гадании наша Марго добивается 60-70-процентного прогностического результата на срок до полугода, ориентируется на зимний и летний солнцевороты.

Стопроцентную порчу на тела клиентов наводит произвольно по собственному выбору. Помимо обрядовых извращенных жертвоприношений берет крупные заказы на устранение конкурентов и партнеров по бизнесу.

Методика и эффекты кумулятивного патологического воздействия сходны с теми, какие применяла, избавляясь от очередного мужа, хорошо известная тебе и мне черная вдова Рахиль Брудевич-Распопова. Аналогично мадам Марго Есилевич может навести общий иммунодефицит, онкологические заболевания, чаще всего, саркому.

Отмечены также нетипичный случай тотальной аллергии и два эпизода летального анафилактического шока – от цветочной пыльцы и от меда.

Фаина Квель как гомеопат-фармацевт ей тоже клиентуру поставляет из тех, кто побогаче. Последнюю парочку, директора одной фирмы и его секретаршу, для излечения начальственной психологической импотенции она привела не далее как вчера.

Без проверенных рекомендаций Марго никогда и никого не принимает. Тем не менее консультирует доктор Есилевич официально, ее приглашают на консилиумы в качестве специалиста в клинической и стражной психиатрии, связанных с различными расстройствами мочеполовой сферы и преступлениями на сексуальной почве. Она, между прочим, вашу протеже, чернявенькую Любочку Федосевич в Старинках наблюдает.

От приема с улицы обычных пациентов в частном лечебно-оздоровительном учреждении Марго Есилевич отделалась два года назад. Пять лет назад пыталась поступить ко мне в «Трикон-В». Не устроило жалованье, которое ей у меня предложили.

Присутствие орденской инквизиции не определяет. Чувствительность к сверхъестественному минимальна, если не равна нулю.

Спорадическое личное интуитивное ясновидение до предела ограничено агностическими убеждениями. Жестко приучена коллегией авгуров не применять к самой себе какой-либо прогностики. Признает исключительно обрядовую ригористичную магию.

Предлагаю вчерне, отец инквизитор, следующий план действий в операции «Летальная мантика мадам Марго». Диспозиция не так уж сложна.

В приемном покое у докторши Есилевич завсегда ведьмак-качок двери отворяет. И на ресепшене летунья-блядунья, прости Господи, жирным гузном секретутским ерзает…

Рыцарь-инквизитор Филипп по-прежнему в молчании выслушал образные и тактические предложения арматора Вероники, в целом с ними согласился, но внес и ряд существенных поправок.

– …Опричь того, кавалерственная дама-зелот Вероника, на вас возлагается обязанность немилосердного чистильщика, готовящего тело к извлечению колдовской поганской скверны. Вам отмщение и вы воздадите ему непреложное искупление.