Текст книги "Ярмо Господне (СИ)"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 46 страниц)

Чтоб ты знал, Фил. Арматор у меня новый, и методические указания у него другие. Сегодня ночью пять раз тебе и три разика мне…»

– Иезавель – дщерь Евина!

– Что вы сказали, брат Фил?

– Ничего особенного, брат Патрик, мысли вслух.

– Согласен. В библейских идеях найдется немало достославной мудрости древних иудеев.

В воскресенье американским утром, не слишком рано, рыцарь Филипп, славно выспавшись, поспешил подняться на третий этаж. Там у арматора Патрика расположен обширный, с высокими окнами на четыре стороны света, спортивный зал, совмещенный с арматорской лабораторией в северном закутке.

Настя и Мария, закрыв глаза, – только две головы виднелись, – лежали рядышком в сдвоенном цилиндрическом стальном саркофаге. Сбоку перемигивались разноцветные светодиоды, сверху нависала коленчатая стойка-манипулятор, похожая на роботизированный электросварочный аппарат.

«Мадре миа и тодос сантос! Фантастика какая-то!», – поразился Филипп.

Тем временем Доктор Суончер озабоченно всматривался в дисплей, наверху и с боков прикрытый от яркого солнечного света козырьком-блендой. Он прихлебывал из большой кружки по-американски жидковатый кофе и жестом показал Филиппу на хромированную кофеварку «экспрессо» в углу. Европейские кофейные вкусы и предпочтения мистера Ирнива ему вне всяких сомнений известны.

Несколько раз коснувшись сенсорного дисплея беспроводным графическим стилусом, мистер Суончер развернулся в кресле к Филиппу:

– Как видите, мой благороднейший сеньор Фелипе Ирневе-и-Бланко-Рейес, я опять пытаюсь сопрягать малосовместимые реальности. С одной стороны, уменьшаю порог лабильности периферической нервной системы, координируя тонус поперечнополосатой мускулатуры и минимальное время нейроквантового отклика. С другой, развиваю им батальное ясновидение.

С харизматиками вашего уровня и аналогичной секулярной подготовки Мэри и Нэнси тягаться нереально. Но на поединке справиться с каким-нибудь мужчиной-субалтерном третьего круга, прошедшим орденскую школу боевых искусств, им обеим в скором времени будет под силу.

Честно говоря, пресловутые таинства, круги посвящения субалтернов и неофитов до пятого-шестого приобщения представляют собой не более, чем иерархические ранговые градации, соответствующую степень орденской индоктринации и психологическую мотивацию теургии. К реальным силам и потенциальности харизматиков эта классификация имеет весьма косвенное отношение. Большинство неофитов сами себя невротически лимитируют в прогрессивном овладении сверхрациональноми навыками и умениями.

В начале всех начал, сеньор Фелипе, нам заповеданы развитие, прогресс и эволюция в пространстве-времени. Их можно рассматривать в виде дьявольского проклятия энтропии и разрушения, если ограничиваться сугубо материалистическим тангенциальным пониманием. Либо понимать эволюционный прогресс в образе безграничного благословения Божьего в духовном постижении новых знаний, радиально приближающих нас к непостижимым целям Всевышнего.

Думаю, вам понятно, идальго Фелипе, кого я перефразирую. С его высокопреподобием Пьером Тейяром де Шарденом в свое время мы познакомились в Пекине. Отчасти в его воззрениях на божественную эволюцию я нахожу сверхрациональный смысл. Тогда как концептуальная терминология патера Пьера вполне достойна истинного техногностического употребления…

– Не могу не согласиться с вами, мой досточтимый лорд Патрик. Биологическое тело человека – закономерный и необходимый эволюционный этап в качестве временного вместилища бессмертной разумной души, а в совокупности род людской есть долговременный планетарный субстрат ноосферной оболочки.

– Именно так, брат Фелипе. Мы, техногностики, убеждены: непостижимы лишь цели и мотивы Всевышнего. Между тем сверхрациональные пути и методы Его, какими воздействует Он на материальную среду обитания человека разумного, рационально познаваемы и объяснимы.

Бездарно материалистически оправдывать или в надменном духе осуждать дивную эволюцию, приближающую наши разумные души к познанию истин и таинств мироздания, означает понапрасну гневить Бога. Отрицать же божественную эволюцию, тем самым затрудняя ее ход, есть дьявольское еретическое недомыслие и невежество секуляров, коим неведома истинная мудрость.

– Вы правы, рыцарь Патрик, эпигностически совершенствовать себя и других суть наши долг и обязанность.

Предвижу, сэр, вы намереваетесь ознакомить меня с некоторыми результатами ваших дидактических усилий.

– Я высоко ценю ваше мнение, рыцарь Филипп.

Патрик Суончер обернулся к дисплею и подал несколько команд, коснувшись в разных местах сенсорной поверхности. Убедившись, что створы полированного стального саркофага раздвинуты, а его воспитанницы сызнова бодрствуют, он подал команду голосом:

– Дамы неофиты, извольте встать и приблизиться ко мне и рыцарю Филиппу.

Настя и Мария быстро переглянулись, взялись за руки. Сделав два высоких сальто вперед, не размыкая рук, они красиво замерли перед наставником и его гостем.

– Ступни на ширине плеч. Стоять вольно, неофиты. Не забывайте об осанке и достоинстве молодых леди, пожалуйста.

«Мадре миа! Манька-то в каре постриглась и волосы осветлила до золотого оттенка! С розовой сбруей на ленточках и бретельках распрощалась. В талии постройнела, мышцы живота укрепила.

Снизу все наголо депилировала, как Настя сказала, в знак протеста…

Ага, любо-дорого муштрует и дрессирует наших воспитанниц грэнди Патрик. Пансион благородных девиц и рыцарских жен, патер ностер…

Ну дела… у сэра Патрика. За импровизацию и грациозное сальто-мортале он им еще всыпет, больно…»

– Как видите, брат Фил, нам еще много предстоит тяжких и неустанных трудов. Истинное благородное совершенство в калокагатии духа и плоти труднодостижимо. Но с Божьей помощью многое дано постигнуть тем, кто остается неизменно верен харизматическому Орденскому Предопределению.

Прошу вас, молодые леди, пятый комплекс физических упражнений. Приступайте.

Рассеяно глядя, как две обнаженные грации, тяжко упражняются на силовых тренажерах, рыцарь-адепт Патрик невозмутимо сообщил рыцарю-зелоту Филиппу:

– Думается, мисс Мэри Казимеж вскоре даст согласие стать моей харизматической супругой и правопреемной наследницей в фамилии эрлов Суончер-О'Грэниен. Благодарю вас как джентльмен джентльмена за солидарное содействие, брат Фил…

ГЛАВА VII ДАЛЕКО НЕ УДАЛЯТЬСЯ, БЛИЗКО НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ

– 1-

После воскресного ланча кавалерственная дама-неофит Мария в официальном тоне попросила рыцаря-инквизитора Филиппа уделить ей время в целях душеспасительной беседы и наставления.

– Непременно, дама-неофит, и безотлагательно. Прогуляемся в парке.

На заднем дворе Мария с жульническим видом озирнулась на окна особняка и потянула Филиппа подальше за деревья к лужайке для барбекю:

– Мистер Фил, пошли, пошли, там у меня пиво припрятано с целью апокрифического общения.

– Мисс Мэри, а от мистера Патрика за нарушение режима не боишься схлопотать? Больно, пряменько в нежное девичье место?

– Я от него, чтоб ты знал, что угодно вытерплю…

Воровато осмотревшись по сторонам, мисс Мэри умеючи вскарабкалась на старый вяз и достала из дупла четыре жестянки пива.

– Лови!

Она ловко спустилась вниз, отряхнулась, сожалеюще оглядела порванные на коленях и на бедрах колготки, опустила подол широкой длинной юбки, вновь приняв благопристойный вид рафинированной молодой леди.

– Так-то, вошло и вышло без вагинизма. Мне – три банки, тебе – одна. Сигарет у тебя, конечно, нет? Не купил? Восемь баксов пожалел, жадюга?

Филипп по-булавински сокрушенно развел руками, улыбнулся, глядя на Манькино разочарование, затем добыл из кармана пачку «Уинстона» и зажигалку:

– Лови, курильщица безденежная, из рака ноги.

– Пресвятая Дева! Блажен муж Филипп опять меня выручает! Сигареток купил, от физкультуры на часок освободил…

Я, знаешь, раздумала себе грудь наращивать. Посмотрела, как твоя Настена мучается, укрепляя поддерживающие мышцы, чтоб добро бабское на брюхо не свисало. Пресвятая Дева, помоги ей…

– Зато Насте мягче падать и от пола отжиматься.

– И то правда…

Помолчав, Мария взмолилась:

– Фил! Ну объясни ты Патрику, я не строптивая и укрощать меня не надо…

Люблю я его, дура! Готова на коленях умолять, чтоб к себе пустил…

А он мне: мисс Мэри, придется вам впредь до моего разрешения воздержаться от самоудовлетворения сексуальных побуждений во всех физиологических формах. Вам это ясно, дама-неофит?

Абсолютно, сэр! Если у меня допуск к закрытой арматорской информации вплоть до девятого круга посвящения. Сам же он мне файлы по полной отомкнул.

В кое-каких вещах я сейчас круче, чем Ника Триконич, соображаю. Знаю, каково тебе подчас несладко приходится. Как мужская физиология у Патрика раз в три месяца срабатывает, как вы оба к своим женщинам относитесь.

Умом понимаю, но все равно обидно… Глупо, нелогично и чисто по-женски влагалищем блядским думаю, как Ника говорит.

К Пал Семенычу мне возвращаться нет смысла, если он меня из рук в руки Патрику передал. Мое ясновидение, должна тебе сказать, серьезно превышает возможности неофита четвертого круга посвящения.

Скажи, Фил, это ты меня в четвертый круг вывел или Патрик?

– Скорее, Мань, тут Патрик способствовал, если он объявил тебе о том.

– Я тоже так думаю. Но тебе я от души спасибо говорю. Без тебя, Фил, и у Патрика ничего не вышло бы.

Ты не думай, я Пал Семеныча хорошо вспоминаю, с благодарностью. Мне как женщине арматору его понять нетрудно. Вижу и знаю: ему нужен сын не из пробирки. Я же – молоденькая кобылка ни тпру ни ну с неустоявшимся метаболизмом.

В остальном я вполне здоровая молодая баба, и мне любви хочется, Фил.

– Потерпи, Мань, кротко и смиренно. Все у тебя вскоре будет, и дудка и свисток на весь твой женский удел.

– Прорицаешь?

– Нет. Всего-навсего рационально предполагаю.

– Чего-чего, но рационально и сверхрационально мы много что можем, Фил. Я, например, в состоянии придавить свое бабское естество не так, так эдак. Хоть гормонами, хоть в ритуале орфического воздержания. Но не стану.

– И правильно сделаешь, Мань. Ибо воздаяния избежишь, и награда в вышних тебя ждет.

– Что-то не верится. Я специально для Патрика по орденской моде волосяные луковицы на вульве круто заглушила. Для него же новую прическу зафигачила, цвет волос на башке энзимными пигментами откорректировала. Ему сразу понравилось, я это почувствовала.

Честно скажу, грудь это он мне запретил трогать. А методику Ники раскритиковал и забраковал. Говорит, сомнительный органический фитнес мисс Триконич пригоден лишь краткоживущим секулярам…

Как они и договаривались, мистер Ирнив нашел мистера Суончера в рабочем кабинете. Доктор Суончер внимательно изучал многочисленные графики и схемы на панорамном трехкомпонентном мониторе, но охотно отвлекся от научной деятельности.

– Хай, док Патрик! Да будет вам известно: за время нашего с ней разговора мисс Мэри ни разу не пыталась испросить у меня в долг какую-либо сумму, в чем, сами понимаете, я не смог бы ей отказать.

Вы проиграли пари, док. Когда изволите заплатить долг чести в виде серебряного доллара, сэр?

– Превосходно, сэр Ирнив! Наши молодые леди показывают, насколько они хорошо воспитаны, добровольно отказавшись от излишних потребительских побуждений и низменных интересов, сэр. Строгий контроль расходов, очевидно, их не смущает.

Извольте, меркантильный сэр Ирнив! Вот ваш серебряный доллар. В твердости моральных устоев мисс Мэри и в ее приверженности здоровому образу жизни у меня не было сомнений.

«Ага, а пиво а какую несомненную очевидность пошло?»

Филипп повертел в руках монету, словно бы удивляясь, откуда она здесь взялась, и в раздумье произнес:

– Доллар… хм, действительно серебряный… Если состоится церемония обручения мисс Мэри, быть может, ей стоит преподнести в подарок этот выигрыш с некоторыми дополнениями моего асилума… М-да…

Мне кажется, брат Патрик, будто однажды эту монету я потерял в темном месте и неожиданно нашел прямо под уличным фонарем.

– Такое стечение обстоятельств вероятно, брат Фил, но сомнительно. Релевантное прорицание неопределенного диалектического будущего весьма проблематично, если это не краткосрочное интуитивное предзнание в динамической схемотехнике.

Прорицание имперфектного будущего есть проблема из проблем сверхрационального изучения бытия, где постулаты предопределенности тесно переплетаются с принципом неопределенности многих метафизических величин. Идентичным образом переход от минувшей сверхрациональности к рациональности настоящего связан со значительными погрешностями и неточностями в матрицировании физических тел, перемещающихся в квантованной темпоральной среде.

Надеюсь, коллега, вам представляется убедительной моя теория альтеронов, их определяющая в объектности архонтов-язычников, кому не удалось пересечь темпоральный барьер, сохранив в неприкосновенности разумную душу на выходе из асилума по прошествии столетий. Думается, о том неопровержимо свидетельствуют наши с адептом Рандольфо практические эксперименты, позднее подкрепленные проницательными историческими изысканиями адепта Микеле.

Крайним пределом для очень многих апостатов-язычников предстает последняя четверть XVI века от Рождества Христова, когда предыдущие три столетия они массировано попытались воздействовать на секуляров, устроив гуманистическое псевдо-Возрождение. В новое время мы сталкиваемся в основном с безумцами или полуразумными тварями, не способными войти в реалии нового для них пространства-времени.

Ряд разумных исключений подтверждают наши выводы о темпоральном безумии. В том числе и тот апостат-язычник, который скрылся от вас, от рыцаря Рандольфо и недавно наследил в Генуе. Но и он теряет потенциальность, силы и знания по сравнению с теми, какими он владел, появляясь то в XIX, то в XX веке.

Прошлое остается прошедшим, брат Фил, если оно не имеет потенциала развития и не способно эволюционировать, постоянно адаптируясь к изменяющимся требованиям интеллектуального прогресса. Пережившим свою эпоху реликтам, анахронизмам не дано социализироваться и в целом выжить в будущем для них времени, если того не гарантирует сверхрациональная предопределенность.

Множество прославленных секулярных философов и литераторов прошлого, предположим, врасплох перенесенных в сегодняшнее настоящее, попросту сошли бы с ума, будучи не в силах освоить вековые массивы информации, безусловно необходимые им для того, чтобы подтвердить свой когда-то высокий интеллектуальный и социальный статус. Очень многие именитые личности из XVIII века, с кем я тогда общался, в нашем третьем тысячелетии сгодились бы лишь в мусорщики или ночные портье.

Кого, скажите мне, пожалуйста, сегодня заинтересовал бы вульгарный и суеверный натурализм мосье Вольтера, измыслившего, будто сознание человека априори зависит от его телосложения? Кому сейчас необходимо предубежденное суеверие мосье Дидро, утверждавшего о некоем самодвижении материи, которое якобы опровергает бытие Божие?

– Не могу не согласиться с вами, брат Патрик. Хотя бы потому, что неубедительный перенос расхожих и популярных знаменитостей из прошлого в настоящее или в будущее есть излюбленный литературный прием бездарных скоропортящихся борзописцев. Сами обреченные на скорое забвение они стремятся примазаться к былой, часто незаслуженной славе и случайной исторической репутации.

– Позволительно скаламбурить, ежели по причинам публичности и гласности Моське следует не лаять на слона, а нахваливать его. Вдруг пустит покататься на спине? Тогда и ее все приметят, – сыронизировал по-русски мистер Суончер и вернулся к английскому языку.

– Мне представляется, брат Фил, исторические модальные ограничения для нас с вами в действительности преодолимы. Практически мы можем воспользоваться опытом великих предшественников, в закодированном виде хранящимся в нашем геноме харизматиков старшего поколения. И в то же время теоретически мы в состоянии рассчитывать на сотрудничество с потомками.

Хотелось бы верить: брат Рандольфо когда-нибудь сумеет поделиться с нами важной информацией о том, как прошлое становится будущим без какого-либо ущерба для разума и рассудка в соотношении сверхрационального и рационального…

– Позвольте предположить, этим же соотношением объясняется ваша аскетическая пропедевтика к практическому обучению мисс Мэри эйдетическому контакту?

– Ваша проницательность меня не удивляет, брат Фил. Наш с вами тысячелетний харизматический возраст не может не сказываться во плоти.

Я в самом деле намерен использовать достопочтенную соматическую методологию античных языческих харизматиков, которая основывается, – вы это знаете не хуже меня, – на совместных эротических сопереживаниях мужчины и женщины в единстве плоти и духа.

Вы ведь в аналогичной методике некогда провели эмпатический корпоральный импринтинг вашей будущей супруги, не так ли, коллега?

По многим интеллектуальным и психофизиологическим параметрам миссис Нэнси я изучил его результат и остался пребывать в восхищении. Импринтинг вами сделан на изумление точно и прочно. У нее любовь духа преодолевает зов плоти, невзирая на гормональные турбулентности ее женского организма.

Без вас, рыцарь-зелот Филипп, ваша любящая женщина не могла бы развивать и превышать уровень владения преподанными ей дарованиями. Нэнси всецело, душой и телом полагается на ваше рыцарское совершенство, сэр.

И мне бы хотелось, чтобы и мисс Мэри следовала ее достойному подражания примеру. Увы, ее строптивый характер, умственная гордыня, циничные медицинские ругательства…

– Пожалуй, сэр Патрик, вам стоит начать обучение мисс Мэри владению полнодуплексной эйдетикой, едва ли откладывая его на завтра. Не так ли? – вопросительно вмешался Филипп в рассуждения собеседника. – На мой взгляд, она уже достойна классического вознаграждения за любовь и долготерпение.

– Вы так думаете? Столь краткого срока послушания достаточно?

– Уверен…

В тот день возвращение из американского воскресенья в белоросский понедельник Филипп Ирнеев постарался отложить на как можно более поздние сроки. Предположительно, куда-нибудь на вторник.

«Да пошли они там в коромысло дьявольское! Террористы, политиканы, маги, колдуны… Загуляем и прогуляем все понедельники на свете».

– …Ой, Фил, я с тобой, словно в убежище, ты во мне, а я в тебе…

Давай еще разик с мысленной привязкой на мою комнату-асилум, ну, как тогда, прошлым летом, а потом, помнишь, зимой у камина, на той шкуре белого медведя…

– 2-

Ничем не примечательную первую половину вторника Филипп Ирнеев завершил деловым семейным ланчем с госпожой Раймондой Рульниковым и двумя академическими часами занятий с ее сыном Ваней.

«Детям – педагогика, а взрослым – наставление и устроение на пути истинные и педагогические».

– …Нет проблем, Джонни. Твое музыкальное образование, не успев начаться, с настоящего времени ограничится уроками бальных танцев. Поверь мне, уж этот артистизм тебе когда-нибудь сгодится не меньше боевых искусств сэнсэя Тендо.

Вам это ясно, прайвит Джон?

– Йес, сэр!

«Во! Спасибо Фил Олегычу, а пианино пускай отец в детский сад подарит…»

В «Триконе-В» Филипп Ирнеев появился в точно намеченное время в прекрасном настроении. Никем не замеченный он взбежал по лестнице на шестой этаж, в приемной незримо прошел мимо долговязой Ксюши, мечтательно уставившейся в потолок, и без стука, без звука притворил за собой дверь в кабинет госпожи исполнительного директора Вероники Триконич.

– Ника! Я наконец понял, на что похожа твоя Ксюша Сиськи-на-Каблуках. Она – спиннинг катушкой вверх.

– Опаньки! Мистер Фил Ирнив радуется жизни с американским оптимизмом. С молодой женой до потери пульса миловался, многажды любился, сходился… Небось, и Маньку с Патриком окрутил?

– Йес, мэм!

– Но для радости такой от медосмотра и внутримышечных инъекций я тебя не освобождаю, милок. Спускай-ка портки там за ширмочкой, и ко мне с голым передом и задом…

«Господи, благослови докторов и всю кротость их…»

Убедившись накоротке, сколь идеален порядок в подопечном организме, немилосердно нашпиговав его в обе ягодицы необходимыми препаратами, доктор Триконич принялась за массаж пациента и приступила к другому волнующему ее вопросу:

– Братец Фил, удумал, чего с Анфискиной задницей делать будешь?

– Есть варианты, Ника. От паллиативных до радикальных. Сольешь мне по сети последнюю психофизиологию барышни-стажера. И мы с доктором Суончером поразмыслим, посудачим насчет ее полудюжины прельстительных двойных округлостей под длинным платьем, сзади и спереди.

– Вот они какие, рыцари и джентльмены! Сплошь развратники и совратители невинных девиц. Ясен перец, в интересах орденского служения.

Между прочим, Анфиска-то от тебя в безумном восторге, вот-вот понесет в истерической беременности.

– Не верю!

– Правильно делаешь. Хотя обаял ты ее, милок, по самые бабские придатки. Ровно наколдовал, зачаровал, приворожил нечестиво. Вагиной девка, конечно, не хлюпает, чай, свой мужчинка имеется. Но симпатией и доверием к тебе она преисполнилась по шейку матки.

– Посмотрим…

Предвижу, дельце у тебя есть, ускользнувшее от недреманного ока барышни-неофита Анфисы.

– Так точно, рыцарь. Пал Семеныч Булавин советует действовать пошустрее. Дело довольно неясное, нетипичное, чреватое секулярными чреватостями, как ты говоришь.

Сказка такова: жили-были ничем не примечательные торговцы дурью Злата и Георгий Жмень. Торговлишка на Корчах у них была мелкая, плюс наркоприворот и отвод глаз ментам по мелочи.

Потом как вдруг ни с того ни с сего стали подниматься. Кое-каких других наркодилеров под себя подгребли, парочку крутых ведьмаков в охрану наняли.

Ромалэ в законе и в понятиях забеспокоились. Дурака иеромонаха Евстафия призвали. Тот окропил ворота святой водичкой и дальше не пошел. И никому об этом, говнюк, ни гугу, потому как дюже в штаны со страху себе наклал, эх полным-полно в подгузничке. Последние яйца я ему когда-нибудь оторву, они монаху без надобности.

Потом сморчки о наших Жменях пронюхали. Крест собирались зажечь, но перетрухнули: молчок, рот на крючок. Позавчера один грибочек раскололся, втемную обработанный в плановом порядке моим секуляром-конфидентом. После субалтерн Вадик того сморчка компетентно тряхнул.

– А, шкаф бронированный, два на полтора, из новеньких?

– Ну да, он самый. Костик его школит, началит и до ума доводит.

Так вот, в «Смерке» думают, будто бы колдуны Злата и Жора на той хазе в подвальном помещении каждую ночь подпитываются чужими наркогрезами. Мол, энергетический вампиризм, в ихних дурацких понятиях. По их данным несколько торчков пропали без вести.

Послала я наружку прощупать оную цыганскую малину. Ребятишки поработали, как положено. И не хрена рационального они мне от Златы и Георгия Жменей не предоставили в цифре. Ни видео, ни зрака, ни мрака инфракрасного… С аналоговой съемкой та же хренотень…

Призвать для устного доклада ответственного субалтерна, рыцарь?

– Не стоит. Полагаю, мы имеем дело с инкубом и суккубом в стадии закукливания, дама-зелот. Людская оболочка – живой анатомический камуфляж.

Очевидно, покойные Злата и Георгий Жмень очень опрометчиво увлеклись чернокнижничеством и торговлей наркотическим зельем, выращенным близ аномальных источников земнородного зла.

Прочие жертвы демонов в состоянии наркотического транса, вероятно, используются ими в обрядовых оргиастических целях. Не исключена цепная реакция магической инициации и порчи.

Случай нетипичный, кавалерственная дама-зелот Вероника. В паре суккуб с инкубом чрезвычайно редко сосуществуют. Нет-нет, а прецеденты имеются. Скажем, у адепта Микеле, Стамбул, 1936 год, опиумная курильня эфенди Сулеймана…

Рыцарь-инквизитор приумолк, задумавшись; внезапно глаза его гневно потемнели до фиолетового мерцания. Засим последовала серия отрывистых повелений:

– Да сгорит! Et ardet! Без промедления!

Дама-зелот Вероника!

Прошу к восьми пополудни разработать общую диспозицию проникновения и захвата охраняемого вражеского периметра. Время «Ч» – один час пополуночи. Всю органику на месте магического преступления в полный распыл. Сжечь дотла. Соломой на ветру.

Работаем в четыре ствола, дама-зелот, включая вас и меня. Дам-неофитов Анастасию и Марию я вызову сам и введу в курс дела рыцаря-зелота Павла.

Сквайру Константину срочно приступить к сбору тотальной информации о поступлении в округ морфиносодержащих веществ растительного происхождения.

Кавалерственной даме-неофиту Анфисе быть готовой к неоднократному ритуалу распознавания умов.

Рекогносцировка возлагается на мою ответственность.

– Да, рыцарь-зелот Филипп.

На восточной городской окраине Кривянка неподалеку от кольцевой дороги двухэтажный частный дом, обнесенный глухим забором, располагался в удобном изолированном месте для обеспечения аноптической скрытности выдвижения и возможного штурма. Лично осмотревшись на местности, инквизитор не нашел особых непредвиденных трудностей в осуществлении операции «Маковая соломка».

Предзнание и прогностика рыцаря-зелота Филиппа работают безошибочно в пределах минимальных погрешностей. Личному составу его орденского звена и приданым силам также не положено ошибаться. «Со святыми упокой…»

Охраняемый периметр группа немедленного вторжения спокойно преодолела с воздуха, десантировавшись с бесшумного летательного аппарата, не подверженного обнаружению какими-либо техническими средствами. Осуществив скрытное проникновение через слуховое окно чердачного помещения, пять «сумеречных ангелов» по одному в звуконепроницаемой тишине спустились из люка на лестницу, соединяющую этажи и полуподвальное пространство.

На втором этаже они никого не обнаружили, а на первом ими были незамедлительно устранены два объекта женского пола, один мужского. Две цыганки-ведуньи и ведьмак славянской наружности, получив парализующие заряды, после того развоплощены ритуальными клинками Саравак и Матарон. От всех троих осталась лишь мелкодисперсная пыль, тончайшим слоем осевшая на мебели и на полу.

С этого момента пришло время полной боевой теургии, предназначенной для ликвидации демонского наркопритона. Так как пятерым ведьмакам во внешней охране, что и следовало предполагать, хозяева строго-настрого приказали никогда не обращать внимания на происходящее в доме. Демоны же в той псевдочеловеческой метаморфе, какую они избрали, не могут ощутить чего-либо сверхрационального. Тем более, во время обрядовой наркотической оргии.

Тем не менее дама-зелот Вероника держала под прицелом вход в полуподвальное помещение, когда рыцарь-зелот Филипп и рыцарь-адепт Патрик зорко всмотрелись в дам-неофитов Марию и Анастасию, вставших перед ними навытяжку в ожидании дополнительных инструкций.

Инициативу и командование контактной группой Филипп уступил Патрику. Все-таки прецептору лучше знать, что хорошо и что плохо для его подопечных в учебно-тренировочной операции «Маковая соломка», осуществляемой в реальных условиях против заведомо серьезного противника.

– Леди Мэри и леди Нэнси, ваша непосредственная цель – демон мужского обличья инкуб, – счел нужным повторить приказ прецептор Патрик. – Развоплощение начнете с поражения согласованными выстрелами паховой области цели. И далее по часовой стрелке, двигаясь вверх, поражаете корпус в аккумулированном теургическом ритуале «катящееся солнце».

Два завершающих свастику выстрела в голову объекта произведет дама-неофит Мэри и ее личное кавалерственное оружие Сэмьюэл. Миссис Нэнси и ее личное кавалерственное оружие Вальтер Вальс на подстраховке окончательных ударов развоплощения демона.

Прошу дам-неофитов активировать по максимуму ментальную и физическую защиту.

Работаем по плану скоординированных действий, леди и джентльмены. Во имя Пресвятой Троицы и Орденского Предопределения…

Развоплощение демоницы-суккуба рыцарь Филипп оставил только для себя и своего личного оружия Филомат. Дама-зелот Вероника и ее Дрельмастер должны лишь подстраховывать рыцаря-инквизитора.

Рыцарь-адепт Патрик по диспозиции держится в тыловом охранении работающих по двум целям комбатантов-теургов. Его основная задача – не допустить каких-либо случайных помех во время проведения ритуала развоплощения демонов, замаскированных под секуляров.

«…Господи, благослови!»

Со намеченным суккубом рыцарь Филипп, благословясь, справился в классической технике орденского чистильщика. На все про все ему потребовались восемь стандартных теургических зарядов.

Прежде по ростовой цели два выстрела справа, дробящих тазовые кости. Вслед в поворачивающуюся фигуру выстрелы вверх, придавая ей вращательное движение, в перекрёст пуская «катящееся солнце» по корпусу. И в завершение едва ли не в упор последовали два неотвратимых выстрела в глазницы, превратившие грудастую цыганку-демоницу в кучку серого праха на цветастом коврике.

Настя и Мария сплоховали, не рискнули приблизиться, улучшив огневую позицию. Согласованного шокового поражения паховой области демона у них не получилось.

Их цель не только оказалась сидящей. Ее вдобавок закрыл ни синь-пороха не соображавший наркоман, неожиданно вскочивший на ноги. Пока они изрешетили и смели живой заслон, инкуб сумел сбросить анатомическую маскировку и метаморфироваться.

Человеческие покровы посыпались в клочья, когда трехметровый рептилиеподобный демон облекся в желто-коричневую чешуйчатую броню и на четвереньках, мотая зубастой пастью, полез вперед.

Рыцарь Филипп закончил именно к тому моменту собственную работу, чтобы восхититься непревзойденным мастерством и сдержанной яростью несокрушимого адепта.

Одним неуловимым броском рыцарь Патрик сблизился с демоном на расстояние удара. Несколько проблесков огненного меча-бастарда, разлетевшиеся по сторонам конечности рептилии, фонтаны зеленоватой крови, и адепт блестяще завершает ритуал отсечением крокодильей башки демона. B ту же секунду вспышкой слепящего света превращая инкуба в легкое облачко сумрачного праха.

После настало время утоления безудержного гнева адепта. Все и вся, на ком имелись печать демонов или родимые пятна земнородной порчи, подверглись непреложному крещеному развоплощению. Неумолимо и беспощадно, рассекая крест на крест нечестивую плоть.

Впервые увидевшие адепта за работой обомлевшие Настя и Мария смотрели на рыцаря Патрика удивленно, восхищенно, с кое-какой опаской до тех пор, покуда не услыхали от дамы-зелота Вероники:

– Чё вылупились? Пошли отсюда, лахудры!.. Учат их, учат, что в лобок, что по лбу. Ни вошло, ни вышло на полфрикции…

– Леди Ника! Я бы попросил вас быть кроткой и милосердной девочкой. И оставьте, пожалуйста, ваш солдатский жаргон, вы не на ферме, – одернул прецептор Патрик даму-зелота Веронику.