Текст книги "Ярмо Господне (СИ)"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 46 страниц)

От необъяснимого ужаса у нее потемнело в глазах. Жидко потекло по ногам и по колготкам.

Телевизор весь по себе выключился. И потусторонний бесплотный голос, ни мужской, ни женский прозвучал прямо у нее в голове, отдаваясь где-то под теменем:

– Прими с покорностью искупление, о Евина дщерь, в кровавом блуде погрязшая.

В ту же секунду чьи-то невидимые руки больно швырнули ее к стене. Сразу она и не взяла в толк, почему у нее волосы, кожа на голове, кости черепа, обои, бетонная стенка становятся единым целым в окаменевшей неподвижности.

«Инквизиторы! «Псы Господни», – промелькнула еще мысль. Страх тут же ушел. Осталось желание выжить любой ценой.

Ведьма дернулась грудью, животом, бедрами, пытаясь освободиться, замолотила руками, спиной, ногами по капитальной стене, закричала…

Ей казалось, она целую вечность истекает в пространство страшным рвотным криком, раздирающим внутренности, разрывающим легкие и горло. Но ее панический звериный вой был слышен лишь ей самой.

Когда у нее не стало сил истошно орать, вопить, биться о стену, все тот же замогильный голос заново повторил:

– Прими с покорностью искупление, отроковица блудлива.

Сызнова ведьма не пожелала покориться. Волчицей обернуться у нее не вышло, и она отчего-то понадеялась на тантрические обольщение, бросившись лихорадочно срывать с себя одежду.

Она никого не видела в комнате, но рассудила: инквизиторы должны быть мужчинами и бояться ей их нечего…

– Приступайте к ритуалу, дама-неофит Анастасия. Довольно ей будет заклятия вогнутого продленного времени до шести часов.

– Да, рыцарь.

Краткий диалог рыцаря Филиппа и дамы Анастасии ведьма не могла услышать по причине зонального аудиозанавеса. Не дано ей видеть и маскировочные плащ-накидки «сумеречный ангел». Не почувствовала она и то, как ее мгновенно парализовал и усыпил Солнцеворот Мниха Феодора.

Распростертую вертикально тантрическую ведьму с распяленными руками, ногами, ягодицами, спиной, сверхъестественно приклеенными до совершенной неподвижности к стене, привел в полное чувство страшный Двойной Мелькит Александрийский.

В кромешной тьме перед ней ярко загорелись изломанной огранкой три жутких бриллиантовых черепа, каждый величиной с яблоко. Тройное соударение с испытуемыми телом и душой последовало незамедлительно. Две верхних головы Александрийского Мелькита внахлест соединились ветвящимися багровыми молниями с грудью ведьмы, а нижняя отдельным грозовым разрядом вонзила полыхающее толстое копье в пах.

Нахлынула колоссальная, неимоверная боль на грани физического шока и потери сознания. Словно бы непрекращающийся, длящийся вечно обволакивающий удар электрическим током давит, трясет, хлещет, в клочья рвет кожу, мясо, размалывает в труху кости, перекручивает и разрывает жилы…

Едва пороговая судорожная боль отпустила, осознанно пришли беспредельный страх и безграничный ужас. Три устрашающих сверкающих черепа еще больше увеличились. Став размером с футбольный мяч, приблизились, угрожая…

Сейчас ведьма смертельно страшится возобновления электрошоковых страданий. Она сама себя казнит долгими часами, с лихвой воспроизводит недавние муки. И прежнее ведьмовство предстает равнозначным немыслимой невозможной повторной боли…

Долгожданное избавление от колдовского естества и магического тантризма она восприняла со слезами истовой благодарности. Голубой луч из нижнего алмазного черепа милосердно заморозил ей пах, обе груди, зачатки молочных желез на пояснице и животе…

Когда под утро в квартиру ворвался ОМОН, гражданка Федосевич Л. Ф. сопротивления не оказала. В первой половине дня во вторник на второй день Великого поста ее этапировали из изолятора временного содержания женской тюрьмы в стражное отделение Республиканской психиатрической больницы в состоянии клинической каталепсии.

На внешние раздражители пациентка Любовь Федосевич не реагировала, надолго застывая в той позе, какую придавали ее телу.

– 3-

После учебно-тренировочной акции «Любовь по-черному» Филипп немедля пригласил Настю к нему в асилум. Переместились они туда через транспортный октагон-перекресток в Доме масонов.

Убежище им предстало приятно знакомым и уютным винным подвальчиком с накрытым столиком на двоих в дальнем углу. Откупоренная бутылка венгерского «Самородного токая» тотчас появилась, едва Филипп глянул в большое зеркало с полу до потолка.

Настя, ничему не удивляясь, повертелась у зеркальной стены, взбила волосы, показала язык своему отражению. Надо полагать, заодно Филиппу и его асилуму.

– Фил, а нам здесь руки помыть можно и в жесть все такое?

– Отчего ж нет? Дверь направо от тебя…

Пригубив токайского, Настя восхитилась фруктовым салатом и неожиданно поинтересовалась:

– Скажи, Фил, я хорошо сделала, что не воспользовалась случаем для проведения макабрического ритуала? Оставила в телесной жизни эту мерзкую чернавку?

– Это тебе решать. У тебя был ситуативный карт-бланш: казнить смертию или помиловать тяжким искуплением. Альтернативы у нас, неофит, берутся по модулю.

Если хочешь, можешь дать прорицание судьбы бывшей ведьмы. Активируй сигнум, движитель чела переводи в режим свободных ассоциаций. Мой асилум тебе поможет.

Настя на несколько секунд прикрыла глаза, затем обескуражено глянула на Филиппа и вдруг обрадовано воскликнула:

– Ой, Фил, у меня сто пудов получилось!

– Тогда изрекай, чего сочтешь нужным.

– Стопудово! Через два года она попадет под амнистию, тройное убийство ей скостят. Потом еще через три года выйдет из психушки.

Мозги ей вправят через четыре года, когда к ней придет монах, может, монахиня. Примет крещение в православии. Станет послушницей в монастыре…

Дальше я, Фил, не буду пророчествовать. Пускай ее возможная судьба останется неизреченной. Так вернее будет…

– Не возражаю. Пойдем-ка домой, Настена. У тебя добрый день в Америке, мне – спокойная ночь, утром опять в пед и бред.

Педагогия, будь она неладна! Лженаукой юношей пытают… Ох мне, миру – мирское…

Филадельфийское жилище Патрика Суончера по устройству походило на типовую резиденцию орденского звена. Пусть рыцарь Патрик еще с середины прошлого века оставил какие-либо официальные посты в Северо-Американской конгрегации, техническое оснащение четырехэтажного дома с двумя нижними арматорскими уровнями предоставляет его обитателям множество возможностей и удобств.

– …Привилегии клерота за мной сохранили, брат Фил. И статус мастера-прецептора имеет свои несомненные преимущества…

Старый мистер Суончер расслаблено утонул в низком глубоком кресле. Он угощал Филиппа молодым «божоле» и вроде бы рассеянно наблюдал за воспитанницами.

Собеседников нисколько не тревожили пороховая гарь, грохот выстрелов под сводами тира, душераздирающие вопли мишеней и неистовые вскрики двух воительниц, спина к спине отстреливающихся от полчища упорно наседающих неприятелей. Аудиоряд и натуралистические эффекты виртуального симулятора не выходили из зоны ожесточенных боевых действий.

– Предубеждения и предрассудки надлежит неустанно преодолевать, брат Фил, наряду с функционально неприемлемой строптивостью обучаемых и новообращенных, – обронил назидательное замечание прецептор Патрик. – Мисс Мэри должно уделять большее внимание материально-технологическим способам борьбы с противником.

Безоглядно полагаться на традиционные дивинации рискованно. Подобный подход неизбежно влечет за собой стохастическую ретрибутивность.

Тем более я полагаю неприемлемыми типичные арматорские суеверия по отношению к пользованию нашими асилумами-санктуариями. Закрытым зонам, сферам и запрещенной табуированной тематики в проведении всесторонних исследований сверхрационального бытия не должно иметь места в наши более или менее информационно-технологические времена.

По сути факта, нам с вами проще входить в контакт с асилумами, брат Фил. Традиционно, носители дарований инквизиторов, дидактиков, дознавателей общаются на равных в симбиотической партнерской связке со своими убежищами. Ни один из обладателей наших с вами харизматических спецификаций ни в коем разе не обращался в малоодушевленного безумного альтерона.

– Тем не менее, рыцарь Патрик, в орденских анналах и апокрифах значится немалый перечень тому подобных казусов и достойных сожаления инцидентов.

– Все они, рыцарь Филипп, не только сомнительны, недостоверны, но и убедительно опровергнуты нашими с рыцарем Рандольфо неофициальными исследованиями альтеронов. Доступ к соответствующим данным в орденской сети для вас персонально открыт.

Вы понимаете, брат Фил, в открытую, с рыцарским копьем наперевес воевать с ветряными мельницами суеверий смешно и постыдно. Особенно, если нелепые предрассудки и невежественные табу нельзя накрыть одним решительным ударом по площадям из систем залпового реактивного огня. Или обеспечить поражение цели двумя-тремя тактическими ядерными боеприпасами…

В это же время Настя в упоении боем опрометчиво активировала правый египетский крестик в мочке уха. Раз и прямо перед ней разверзлась плазменная преисподняя, разом поглотившая диковинных супостатов, нацеленных на нее с холодным и огнестрельным оружием.

Прецептор Патрик осуждающе покачал головой и взял со стола пульт дистанционного управления. Воздаяние оказалось гораздо суровым. Настю моментально и феноменально скрючило, перекосило от невыносимой боли в нижней части живота и в паху на две-три нестерпимо долгие секунды.

То, чем ей лишь абстрактно грозилась Ника в грубости сержантской, не имея на то возможностей, у прецептора Патрика без разговоров и прибауток есть весьма болезненное техническое средство обучения.

«Ага! Пряменько ей болезной в гинекологию. Ай да Патрик, ай да сукин сын!

М-да… наш старый добрый дедуля шутить не любит. Видать, арматорские шутки понимает. Техногностик, из рака ноги».

– Насколько вы видите, брат Фил, мне удалось осуществить успешное сопряжение двух реальностей – дивинативой и виртуальной. Смею вас заверить, имитация фантомной боли на моем тренажере ничуть не менее реальна, нежели непосредственное физиологическое воздействие.

Хотя на женской психофизиологии миссис Нэнси Ирнив симулятор болевых ощущений никоим образом не отразится в негативном сексологическом плане. Напротив, это добавит ей немного положительной темпераментности в счастливые интимные моменты полноценной супружеской жизни…

Статую скрюченной скособоченной, очень обиженной девочки Настя изображала не более четырех-пяти секунд, вновь принявшись с обеих рук увлеченно расстреливать неиссякаемые орды виртуальных врагов. Ни один из своих футуристических пистолетов она не выронила.

«В жесть нельзя опозориться перед Филом! Не то муж мой как разлюбит малолетнюю жену-дурочку. Вот я вам, гады..!»

Двойной Мелькит Александрийский Настя теперь носит в мочке правого уха уступом, что придает ей залихватский пиратско-разбойничий вид. И разошлась она всерьез, ужасно рассердившись на врагов.

«Патер ностер, сарынь на кичку и на абордаж…»

– Брат Фил, предваряя ваше ознакомление с моими исследованиями, не могу не сказать об этом замечательном артефакте. Мелькит Александрийский рыцарь-адепт Рандольфо снял с полностью материализованного альтерона, предварительно его обезоружив и обездвижив.

Клинок ему не удалось обезопасить, сняв заклятие неотчуждаемости личного оружия. Но вот с артефактом получилось великолепно. Мною проверено и доказано: разработанный им ритуал положительно пригоден и для других случаев.

Надо сказать, в Измирскую зону древнего зла рыцарь Рандольфо проник, преследуя двух дееспособных и хорошо вооруженных альтеронов. Увы, к нашему общему несчастью, с тех пор пребывание величайшего орденского инквизитора Рандольфо Альберини в эвклидовой метрике пространства-времени сделалось весьма проблематичным.

Рыцарь Филипп! Коль скоро нам выпадет шанс орденской охоты на альтеронов, ваш преданный слуга рыцарь Микеле приглашает вас в нашу старую ягд-команду. Хочу вас заверить, он право же сожалеет, что не успел своевременно прийти к вам на помощь в ноябре прошлого года.

На днях адепт Микеле любезно обещал помочь неофиту Анастасии с проведением макабрического ритуала и теургического крещения ее личного оружия. Планируется упразднение гаитянского колдуна вуду. Причем, заверяю вас, наш объект далеко не фольклорный персонаж.

Для вас, брат Фил, это не секрет, но рыцарь Микеле Гвельфи весьма надеется и, возможно, предвосхищает ваше результативное содействие в обнаружении злосчастного ренегата Абдала.

Не исключаю, брат Микеле предпринял особый ритуал неизреченного прорицания. Он был очень по-отцовски привязан к даме-неофиту Франческе.

Вы знаете, в миру Микеле Гвельфи некогда состоял в чине генерала ордена иезуитов. Как бы там ни было, по сю пору наш экселенц сохранил приверженность целибату католического священника. В отличие от нас с вами, брат Фил, любовь к женщине для него абсолютное табу…

Между тем уже Насте пришлось прикрывать огнем скрючившуюся в пароксизме фантомной боли напарницу. Даме-неофиту Марии тем же методом и в то же место исключительно и отличительно досталось за неправомерное и оплошное применение теургии.

«Ага! Вот и Маньке этак ретрибутивно в момент перепало в девичью игрушку… Очень, видимо, больно. С любовью к ближним своим от мистера Патрика…»

Во второе воскресное посещение Филадельфии мистер Фил Ирнив нашел супругу Нэнси вполне благополучной, оставив ее поздним вечером в добром супружеском здравии, в блаженстве и в женском счастье.

– …Иезавель – дщерь Евина.

– Ты не представляешь Фил, как же тебя люблю! Ты – мой единственный и любимый на всю мою жизнь…

В понедельник пополудни в орденской резиденции прецептор Павел церемонно представил рыцарю Филиппу даму-неофита Анфису:

– Филипп Олегович, честь имею познакомить вас с Анфисой Сергеевной Столешниковой, нашей гостьей из Санкт-Петербурга, юной барышней чудесной и удивительной.

Анфиса Сергеевна, разрешите отрекомендовать вам достойнейшего Филиппа Олеговича Ирнеева, нашего даровитого соратника и талантливого коллегу.

Милостивая государыня Анфис Сергевна, милостивый государь Фил Алегыч, извольте во всей полноте и глубине разумных душ ваших любить и жаловать друг друга.

– Счастлива увидеть вас воочию, Филипп Олегович.

– С приездом, Анфиса Сергеевна. Надеюсь, вам у нас понравится.

– Анфис Сергевна, позвольте проводить вас в ореховую гостиную. Там нам будет несравненно уютнее общаться у мраморного камина, нежели посередь серых бетонных стен сего орденского цейхгауза. Вашу руку, барышня неофит.

Барышня Анфиса приглянулась Филиппу. Стройную фигуру высокой брюнетки с небольшой грудью в сдержанном черном костюме бизнес-леди, в юбке, скрывающей колени, он оценил по достоинству.

Она отчасти походит на него самого, исключая цвет глаз в изумрудную желтизну, значительно темнее топазового. Высокие мягкие скулы, слегка вздернутый носик, чувственные прекрасно очерченные губы, матовая бархатистая кожа.

«Минимум косметики и максимум закрытости. Девочка страшно нервничает, но подать себя умеет.

Надо стажерку успокоить и ободрить. Гоняли вороную лошадку и в хвост и в гриву. Вот и укатали по крутым орденским горкам. Именно то, что нам подходит…

Ах, Пал Семеныч, Пал Семеныч, селадон и бонвиван…»

Рыцарь Филипп шагнул в лифт за коллегами и отрешился от ясновидения, к которому он нечасто прибегал, отдавая предпочтение ипостаси и подноготной проницательности дарования инквизитора. А в арматорской гостиной он непринужденно порасспросил Анфису о питерских делах, полюбопытствовал касательно ее мнения о частичном возвращении столичного статуса Северной Пальмире. Налил сладкого кипрского муската, поднес огонек зажигалки к сигарете.

В целом, чуточку обласкал и ободрил девушку-стажера, кого заранее напугали встречей с безукоризненным рыцарем-зелотом, без пяти минут адептом, одним из самых беспощадных и неумолимых особых инквизиторов-миссионеров Восточно-Европейской конгрегации и Киевского духовного экзархата.

Прецептор Павел дипломатично ушел в тень. Он с тщанием обрезал кончик сигары, долго, усердно и сосредоточенно ее раскуривал, предоставив рыцарю Филиппу самостоятельно распорядиться непростой ситуацией. Потом и вовсе малодушно улизнул – сбежал, сославшись на срочную конференцию клеротов в орденском онлайне.

Напротив, кавалерственная дама Вероника, подзадержавшаяся в «Триконе», долгую процедуру знакомства сочла излишней. Едва поздоровавшись, она тотчас разрушила завязавшуюся было светскую беседу тет-а-тет:

– …Дама-неофит Анфиса!

Стажер, ваш непременный нынешний куратор и временный прецептор – рыцарь-зелот высшего круга посвящения Филипп, апостолический инквизитор-коадьютор благочинного округа сего!

Филипп прощал Веронике, присущую ей бесцеремонность, и бесстрастно взялся за уставные обязанности по изучению орденской души, отсель ему подопечной. Ибо его прерогативы инквизитора непреложны.

«Анфиса Сергеевна Столешникова, русская из кривичей, крещена в православной обрядности, того же истового вероисповедания, вдова в секулярном браке, здравствующего потомства не имеет. Календарный возраст 46 лет, психофизиологический 20 лет.

Образование дважды высшее. Степень магистра искусств в Стэнфорде.

Дама-неофит пятого круга посвящения. Орденский дознаватель и поисковик, специалист по наружному наблюдению и внешнему обнаружению.

Поиск аномальностей и паранормальных проявлений близок к абсолютному. Распознавание умов и языков выше среднего.

Предзнание и прогностика намного ниже среднего, ясновидение ниже среднего, прорицание истории ниже среднего, самоисцеление минимально.

Задержанное развитие дарований. Две неудачные попытки транспозиции харизмы. Неустойчивый самоконтроль.

Нарушение контактности с асилумом по форс-мажорным обстоятельствам хаотических миссий и особых заданий. Орденская транспортная сеть доступна без ограничений.

В округ прибыла по распоряжению внутренней инквизиции малого синедриона. Исходя из согласованного плана расследований рыцарь Павел спровоцирован на ходатайство перед малым синедрионом о стажировке неофита и транспозиции ей дополнительных дарований. Причина: давняя любовная связь с целью вступления в харизматический брак.

Выводы:

а) рыцарь Павел освобождается от подозрений в нелояльности ордену ввиду постоянной близости с дознавателем;

б) дама Вероника остается под подозрением…»

Терпеливо дождавшись, когда инквизитор закончит прорицать, Вероника по-свойски пихнула в бок Анфису локтем:

– Не дрейфь, девка. Мы и не таких как ты из п… доставали.

Братец Фил у нас еще тот акушер со стажем. Горжусь, моя школа! У нас с ним сама знаменитая черная вдова Рашка Брудевич шестью колючими ежиками разродилась, жива-здоровехонька осталась в сраме запечатанном.

На постой встанешь тут на даче, Анфиска. Твоя спальня на втором этаже.

А сейчас вали ко мне в лабораторию, третья дверь направо. И чтоб нагишом лежала, когда приду тебя щупать. Забыла уж как там у тебя, в какую сторону сись-пись повернута…

Чё расселась? Пошла отсюда, верста коломенская!

Вероника налила себе муската, закурила длинную тонкую коричневую сигарету, полюбовалась на фисташково-зеленый огонек серебристо-титановой зажигалки, закинула ногу за ногу, приличия ради одернула короткую юбку и наконец произнесла:

– Фил, знаю, тебе больше блондинки глянутся, но ты с этой чернавкой все-таки будь полегче.

Общую канву, ясен перец, ты с лихуем ухватил. Понимаю, твои прерогативы непреложны, ни о чем не спрашиваю. Но я те все ж подкину деталек.

Анфиска – старая пассия Булавина. Я их обоих как облупленных еще по Харькову знаю.

Мы ей очень неудачно передавали целительство. Редко, но бывает, транспозиция пошла вкривь и вкось, стохастические проблемы генома Булавина, он тогда чуть не помер, плюс ее ретрибутивность. Откачать его и ее я откачала, зато владение дарованиями у Анфиски пошло в задницу. На пятом круге застряла.

Второй раз ее рукополагал на ясновидение дознавателя мой бывший супружник барон Ирлихт. Опять неудача.

Тут на нее и плюнули в опус оператум, как, мол, недостойную дальнейших орденских таинств.

Девка впала в тяжелейший невроз. Извилины ей в правильную сторону закручивал, ты, наверное, слыхал о нем, я говорю об адепте Микеле Гвельфи. Тот еще мозгокрут и мозгодав. Он ее в орденский порядок привел.

Сейчас Булавин дивно надеется на тебя. Думает: если ты сам акселерат, Настену через два на четвертый сделал, Маньку на счет «раз» прокрутил, – значит, и с Анфиской что-нибудь учудишь выдающееся и чудотворное сверх всего и вся…

Без всяких-яких, ты в курсе, Маньку он Патрику сбагрил. Тот млеет и тащится от молоденьких и рыженьких, кобель ирландский. Я его знаю, сама из-за него в рыжую масть красилась.

Так вот, наш Булавин – традиционалист-пуританин и желает, чтоб дите в бабе зачиналось и от нее же рожалось. А не из пробирки через инкубатор арматорский. Что в лобок, что по лбу, хочу сказать.

Анфиска Столешникова, пускай и сиськами не вышла, но бабенция в самом соку, в очень благоприятственном для харизматиков фертильном детородном возрасте. Вот он о ней и вспомнил, когда Манька Казимирская его разогрела и раззадорила на нового булавинского отпрыска образца XXI века. Маньке-то это слабо, молодая иш-шо..

Вот, братец Фил, я тебе как на духу все выложила. Тебе решать, рыцарь…

«Ох мне харизматики, мужчины и женщины…

В сон клонит, завалюсь-ка я домой сегодня спать пораньше. Только в убежище на десяток минуточек заскочу…»

…В асилуме-санктуарии рыцарь Филипп прошел в ризницу и выбрал соответствующее церковное облачение…

Всенощную службу и заутреню рукоположенный на священство отец инквизитор Филипп Ирнеев истово правил во спасение, наставление на пути истинные рабы Божьей Анфисы, ближних и присных ея…

– 4-

По окончании длительного медосмотра, весьма приближенного к тотальному исследованию подопечного ей организма, доктор Вероника глубокомысленно затянулась крепкой сигаретой из легитимной американской красно-белой пачки, помолчала, солидно откашлялась и наставительно провозгласила:

– Ведете правильный образ жизни здравого ума в здоровом теле, рыцарь. Mens sana in corpore sano…

И продолжила не столь торжественно и официально:

– У тебя, братец Фил, организм функционирует в идеальной норме. Шесть сантиметров скелетного роста я тебе успешно добавила, рефлексы ускорила.

Милостью Божьей и моими арматорскими трудами твое молодецкое половое созревание и безвозвратное мужское старение успешно приостановлены в чаянии будущих веков.

Аминь… Благослове душе моя Господа.

Тот энзимный коктейль от лорда Патрика будешь принимать, милок, по предписанию и по моему графику. И не отлынивать!

Замечательная, надо сказать, штука. Я ее дозировано на Костике испытала, experimentum in corpore vili. Малоценный организм моей Ксюхи он экспериментально от… оттрахал во все дыры, едва я отвернулась.

– Не верю.

– Правильно делаешь, милок. Тетя доктор шутит. Сэр Патрик веников не вяжет, а ставит под жесткий контроль грешную плоть и горячую кровь.

Как там наши неофитки в Америках поживают?

– Достойно и праведно. В два ствола макабрический ритуал давеча провели, упразднили зловредительного черномазого мерзавца под приглядом рыцарей Микеле Гвельфи и Руперта Ирлихта.

– О их высокородие барон фон Коринт споспешествовал?! Видно и впрямь к тебе и ко мне подкатывается старикашка. Новая любовь на старые разведенные дрожжи…

Чтоб ты знал, Фил. По приезде я Булавина и Столешникову вместе в баню загнала. Анфиска – большая любительница всласть попариться и в проруби зимней окунуться.

Я их обоих на полке березовым веничком охаживала по белым задницам. Так Булавин исподтишка на мои ниппеля и дойки облизывался, с беленьким Анфискиным мелкосопочником сравнивал. Чать, головокружительные американские горки твоей Настены поминал…

– Ой, не верится.

– Придется поверить, братец Фил. Намедни наш старичок-пуританин осторожно и окольно любопытствовал разузнать насчет моей методики органического фитнеса.

«Нельзя ли как-нибудь барышню неофита Анфису к сему делу приобщить, Ника Фанасивна?» – Вероника очень похоже скопировала тамбовский говорок Павла Семеновича.

Вволю отсмеявшись, Филипп угостился сигаретой из Никиной пачки и сделал простейший вывод в контексте и в подтексте:

– Вот и ладненько…

Рыцарь-инквизитор Филипп положительно оценил работу дамы-неофита Анфисы в течение конца второй и начала четвертой недель Великого поста, невзирая на то, что показательно устрашающая миротворческая операция по упразднению тантрического вертепа демоницы Моники заставила надолго присмиреть натуральную магическую нечисть в его округе. Несмотря на то, что день весеннего равноденствия прискорбно усилил воздействие земнородных аномалий, способствующих злонамеренным колдовским обрядам и вредоносному волхованию.

Так, в настоящее время орденский дознаватель Анфиса выявила двух потенциальных зловредительных знахарей. Профилактические меры предприняты своевременно.

Также обезврежены три оборотня-друида, близких к стадии перерождения. Нескольких незначительных гадалок-ворожей благополучно избавили от волховского естества. Вовремя распознаны два эвентуальных инкуба.

Вскрыта эвентуальная опасность, исходящая от оскверненных старых кладбищ в черте города, где под жилыми кварталами, улицами, площадями, проклятыми пустырями захоронены немецкие военнослужащие и военнопленные времен 2-й мировой войны. План купирования аномальной ситуации успешно осуществляется.

Дама-неофит Анфиса профессионально обнаружила большую часть сильных волхвов и колдунов, находящихся под орденским наблюдением и постоянным мониторингом. Некоторые из них затем получили предупреждения от эктометрических секулярных священников-экзорцистов и благочестных иеромонахов, втемную работающих на орден Благодати Господней по аноптической методике «заочные истины».

Ко всему прочему, значительно пополнился окружной список потенциальных обладателей способности воспринять Дары Святого Духа. В числе обнаруженных оказался итальянский подданный Джованни Сквирелли, о чем инквизитор-коадьютор Филипп уведомил заинтересованные в том инстанции Западно-Европейской конгрегации.

«Субалтерн пятого круга посвящения Константин и дама-зелот девятого круга Вероника остаются под подозрением в нарушении лояльности ордену. Их порочащие связи с архонтами-апостатами не выявлены…

Террористическая группа националистов-радикалов, устроивших взрыв в метрополитене, действовала без какой-либо магической подоплеки и непроизвольной бытовой волшбы…

Искомый геомансер, предположительный нарочитый фамильяр апостатов, не найден», – внес объективную рабочую запись инквизитор и переключился в иной режим постижения реальности.

«Молодчина Анфиса, потенциальных харизматиков Соньку с Джованни в костеле вычислила. Приятный торт-сюрприз, так сказать…

Все же работенка дознавателя-поисковика, откровенно скажем, не мед и не сахар. Анфиса осунулась, совсем побледнела, одни зеленые глазищи остались.

Надобно ее чем-нибудь подкормить вкусненьким и скоромным. А тут как на грех пост. Нарушить, что ли, поелику воинство христолюбивое от поста вызволяется? Особливо во дни ратоборства праведного…

Она же постоянно на фоновой прослушке. У меня самого в голове гул, скрип и скрежет от бытового волхования, колдовское быдло семечками лузгает, попкорном противно хрустит, размокшие окурки в пиве плавают, мокрота, слякоть, блевотина…

А ей-то каково этак в этой толпе днем толкаться, ночью по улицам по грязи топтаться?

К асилуму у нее отсюда опять же прямого доступа нет. Да и побаивается она, дурында, в него заходить из-за пертурбаций с пространством-временем.

Пожалуй, стоит открыть ей в ритуале один из моих транспортных каналов в октагоне Дома масонов…»

– …Предупреждала я тебя, братец Фил, будь с Анфиской полегче и поласковей. Загонял ты девку не меньше клеротов наших жестоковыйных.

Костик и тот приметил. Экранированную тачку для нее запросил. Боится, как бы козочка копытца при нем не откинула, и его не обвинили в преступной халатности.

– Нехороший признак, Ника. Пускай Анфиса недельку отдохнет на даче.

Я ей добавочную защиту от фоновых безобразий и бесчиний подкину. Заодно и поощрение за отлично сделанную работу.

Доставай-ка из арматорских закромов алмазную розочку дервиша Салеха.

– Да не оскудеет рука дающего. Хотя оный амулет не так чтобы очень, даже после трансмутации… право же, одним ювелирным подарочком на каких-то десять штук баксов ты не отделаешься, братец Фил.

Вот что… Булавин до субботы не объявится. Сегодня отведем душу в тире, потом втроем идем в баньку париться. Будешь самолично из барышни-неофита Анфисы бесов усталости веничком березовым изгонять под моим инструктивным присмотром.

Узнаешь в откровении, глянешь со спины, какой белый налив у нее… Промеж ног, ей-ей, с трудом помещается депилированная женственность у девушки под юбкой длинной…

Она украдкой поглядит, какое такое исполинское мужество наш супермачо, легко в натуре, в широких штанах носит.

Я ей, между прочим, рассказала, как ты «Нирвану» мужественно штурмовал. От широты души не пожалел для пользы дела самого уязвимого и дорогого у мужчины. Как вспомню, ей-ей, яичница-глазунья!

– Скажешь тоже!

Как ни хотелось Филиппу Ирнееву поскорее и поближе навестить в тот вечер юную жену в далекой Филадельфии, он воздержался от того, чтобы ни с того ни с сего вмешиваться в расписание и ход образовательного, а также воспитательного процессов, претворяемых под неусыпным бдением и руководством Патрика Суончера. Предлог-то имеется, если Настю можно поздравить с успешным боевым крещением Вальтера Вальса.

«Никак нет! Хочется – перехочется. Доживу до воскресенья…»

И так, стало быть, когда стрелки и цифры часов показывали раннее воскресное утро, рыцарь Филипп вернулся в поздний субботний еще вечер уже за океаном. Предупрежденный о том сэр Патрик по-американски жизнерадостно приветствовал мистера Фила у орденского транспортала. Для полного супружеского счастья он и миссис Нэнси благожелательно захватил с собой.

Настя с разбегу подпрыгнула, повисла на шее у Филиппа, подогнув коленки, и замурлыкала:

– Ой, Филька, я так по тебе за неделю соскучилась… А ты взял да и заявился пораньше…

– Скорее поздно, чем рано, мистер и миссис Ирнив, но гостевая спальня для вас приготовлена. И прошу не забывать, моя дорогая миссис Нэнси, об утреннем распорядке, – призвал к благоразумию молодых супругов мистер Суончер.

В машине Настя, держась за руку Филиппа, иронически хмыкнула и на пальцах просигналила ему орденским тактильным кодом:

«Нашей мисс Мэри я ничего не сказала. Она, дура, теперь втайне обожает мистера Патрика. Зато миссис Нэнси любит только своего мужа, напыщенного болвана из Бостона, некоего мистера Ирнива.