Текст книги "Ярмо Господне (СИ)"

Автор книги: Иван Катавасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 46 страниц)

– Мисс Праски оказалась нам обоим полезной, сэр. Тщательно изучив ее казус, я пришел к выводу, что клиническая картина нисколько не соответствует имманентной ретрибутивности за использование харизматических дарований, если в произошедшем с дамой Праски акциденте активно участвовал ее асилум. Отсюда было недалеко до умозаключения о поисках иного агента неприятностей, непристойностей, несообразностей, поразивших в большей или меньшей степени всех участников операций «Ночной первомай» и «Львиный бог Апедемак».

Свидетельства, полученные от вас, сэр Фил, и других коллег я основательно изучу и, думаю, кое-что в синтагмах и парадигме моего ритуала требует небольшой доработки. Что и как изменять, я уже примерно представляю.

Нет худа без добра, сэр. По сути факта, веретенообразные вулканические бомбы, захваченные престером в кальдере Нгоронгоро, стали хорошим полуфабрикатом для производства иммобилизующих капканов и репеллентов, отпугивающих элементарных носителей натуральной магии. В этом меня уверяют коллеги из Юго-Африканской конгрегации.

Помимо того, нам несомненна и польза от золотых колец мисс Праски, подвергшихся сначала определенному влиянию «престера Суончера», а затем трансмутированных ее асилумом. Получается отличный гандикап для нее, если я могу индуцировать и модулировать электромагнитные потенциалы в ее пирсинге, напрямую контактирующим с эрогенным зонами.

Увеличивая амплитуду сигнала, я надежно снижаю уровень боеспособности дамы-зелота Праски не менее, чем на 60 процентов. Это ограничение, сэр, нам сегодня обязательно потребуется в силовом единоборстве леди Праски по очереди с мисс Энфи, мисс Мэри и миссис Фил Ирнив.

«Посмотрим, посмотрим, чего мне предзнание и прогностика предвещают. Дева Параскева – это вам не кукла Барби, пожалте на татами. Как вдарит, никому мало не покажется… Вот она вам ужо задаст, болезным, для пользы дела, ума-разума вложит, настучав по голове, по челюсти и по затылку, чувствительно…»

Ход мыслей Филиппа был понятен доктору Патрику. Хотя он несколько переоценил сердобольность и супружеские чувства собеседника, поспешив его успокоить:

– О нет, сэр Фил! Заверяю вас, тяжелый психофизиологический урон исключен на 100 процентов. Средней тяжести спортивные травмы допустимы лишь на 10–20 процентов. Только в одном-двух случаях из десяти точные удары нанесут физическое поражение. Потому что каждую соперницу я персонально обеспечиваю орденского стандарта ритуально наведенной инерционной защитой, гасящей травматические удары.

Со всем тем вы не подумайте, сэр Фил, будто я излишне мягкосердечен. Сто процентов пропущенных ударов отзовутся на противоборствующих сторонах реальной фантомной болью в полноконтактном рукопашном бою вне стилей и правил. Шоковый урон я исключил, но бой есть бой.

Компьютерное обеспечение у меня в основном отлажено, серьезных сбоев быть не должно, в аппаратной части уверен, насколько можно ее технологически зарезервировать. В то же время теургическая защита участниц – моя персональная забота, брат Филипп.

– Ваш дидактический карт-бланш и ваши прерогативы прецептора непреложны, брат Патрик.

Поэтому не могу не сообщить вам, сэр, одно обстоятельство. Я освободил даму-зелота Праски от данного ею обета «рерум экстернарум». И твердо намерен отменить теургические последствия искаженного ритуала сегодня же на закате.

– О сэр рыцарь! Дама-зелот Праски успеет исполнить ее сегодняшнюю роль до двух часов после меридиана. Затем она в полном вашем распоряжении, отец Филипп, после того, как в цивилизованных одеяниях примет благопристойный вид молодой леди, а не развратной языческой архонтессы.

По сути факта, брат Филипп, я не порицаю княжну Прасковью Васильевну, – перешел на русский язык Патрик Суончер. – Будучи хорошо знаком с нею более 120 лет, – я помню княжну весьма юной и стеснительной барышней, – уверяю вас, дорогой мой Филипп Олегыч: ее нынешняя экстравагантность ни в коей мере дурно не повлияет на наших милых воспитанниц.

– Хотелось бы в это верить, мой дорогой сэр Патрик.

В то время пока арматор Патрик занимался контрольным тестированием аппаратуры обратной связи, рыцарь Филипп вскользь глянул, как в центре зала профессионально разминает мышцы Прасковья. По сигналу Патрика она послушно оставила наблюдательный пост у мониторов и готовилась к предстоящим схваткам.

«М-да… Юную деву Параскеву наш Патрикей Еремеич начал по-арматорски пользовать и приводить к орденскому порядку… эдак… в 1895 году от Рождества Христова…

Выходит, русская княжна Прасковья Олсуфьева малость постарше кроатской княжны Вероники Триконич в календарном летоисчислении. Но у дщери моей беспутной, не зови ее Парашей, психофизиология покрепче будет… и помоложе… по сравнению с 28 годами барышни Вероники…

Прелестями девичьими они нынь походят друг на друга… У обеих курносые округлости одного и того же симпатичного дамского размерчика, соски смотрят вверх, мало вертикально не стоят. Вот и золотые колечки-то у девы Параскевы на ареолах почти что горизонтально лежат…

Приколистка, из рака ноги…

Может, и впрямь ее к нам в Киев перетащить разъездным чистильщиком? Вакансия в наличии. А нашу Нику к ней в арматоры? Она ей живо устроит прошмандец, гинекологию и проктологию, такой пирсинг покажет… что в лобок, что по лбу..

Обе очень вам ничего девицы… Хотя у Ники бюст видится многая превосходящим, оттого что она и в плечах и в бедрах поуже Прасковьи, ростом ниже. И биоскульптурный культуризм полагает извращением, коли речь идет о сглаженной выразительности женской мускулатуры.

Зато Прасковья – девка у нас ядреная в бицепсах и в ягодичных мышцах. Но не все у нее наружу, кое-что красиво сглажено в полном согласии с калокагатией дока Патрика, явно чувствуется его школа.

Не то что у моей новоиспеченной подружки Вики Ристальской.

Во где угораздило! И все благодаря экспериментам деда Патрикея, техногностика хренова…

Ладненько, будем справедливы. Потому как я сам предложил ему крутануть «престер Суончера» на вулкане Нгоронгоро. И на арматурную красотку Вику глаз положил еще во время просмотра пророческого видения…

…И розочка в асилуме неспроста, право слово, организовалась в четверг раненько поутру, будто по заказу либо в неизреченном пророчестве…

…Ника права: истинно анатомическое пособие из медицинской академии под названием «Содрали с бедной девушки три шкуры». Но приставить к делу мускулатурную зверь-девицу Ристальскую можно и должно…»

Во вторник рыцарь-инквизитор Филипп дал задание сквайру Константину установить наблюдение за объектом, именуемым Викторией Ристальской и прочая. Собрать о ней необходимую информацию и лично ему доложить об исполнении приказа.

Исполнительный сквайр Константин сделал все как положено, многословно отрапортовал и неожиданно сам себя горделиво похвалил:

– …Обтоптал подозреваемый объект, рыцарь, самолично и на «отлично». Продолжать вести наблюдение, сударь?

– Этого достаточно, сквайр. Вы свободны.

– Благодарю вас, рыцарь…

«Ага! Кастуся Полупанича достал суончеровский престер на Малой Чарони. Вишь ты, инициативно предлагает транспонировать и переквалифицировать объект в субалтерна. Не его это собачье дело, поисковик-драфтер хренов…

Да, сверхосторожного сквайра, оказывается, к этой ведьме-летунье тянет… Нет, это явно не воздаяние за грехи наши… Во где наэкспериментировал адепт Патрик!»

Докладывал сквайр Константин рыцарю-зелоту Филиппу в четверг до полудня. А пополудни Филипп Ирнеев в своебычном режиме открытого предложения обольстительно общался с Викой Ристальской в офисе треста «Спецстроймонтаж», вручил ей белую розу и пригласил вечером разделить с ним совместное удовольствие от посещения закрытого спортивного клуба.

– …Лучшего места по-спортивному развеяться, Виктория моя Федоровна, ваш покорный слуга у нас в городе не знает…

О школе выживания, о непревзойденном мастере восточных единоборств сэнсэе Кане Тендо девушка Вика была немало наслышана и потому охотно приняла галантные ухаживания молодого человека, излучавшего силу, здоровье и уверенность в собственных силах.

Поначалу Вика Ристальская решила членовредительно наказать нахального ухажера за самоуверенность, если он подставляется и ему, козлу, невдомек, чем она его может одарить, оделить и отоварить нынче же ввечеру. Однако после жесткого спарринга по правилам кунг-фу она сама пребывала в убежденности, что симпатичного и совсем не навязчивого мирового парня Фильку Ирнеева знает едва ли не с детства. Либо по крайней мере познакомилась с ним в прошлом, быть может, в позапрошлом году летом на соревнованиях по скалолазанию.

«Возможно, в Крыму или на Красноярских столбах где-то там Филька с кем-то тусовался в компании пацанов то ли из Киева, то ли из Питера?

Бог с ним, не могу вспомнить. Захочет – сам скажет, где и с кем он меня в первый раз увидел…»

В длинной юбке на службе при должном макияже, потом под вечер в джинсах, после в просторном кимоно Вика уже не казалась Филиппу пособием по анатомии, но приятной и умной девушкой с университетским дипломом мехмата. Разве что он слегка разочаровался в ней, когда она в машине нечаянно призналась ему как лучшему другу-мужчине в тайном заветном желании обзавестись пирсингом на сосках и даже в другом интимном девичьем месте.

– …Представляешь, Фил, тогда спокойно раздеваешься в натуре, ну на пляже там, на природе… И ни одного себе фига приставучего урода не надо отшибать от себя ногами или руками…

«Приколистка, из рака ноги!»

Все же рыцарь Филипп прямо на месте в «лендровере» взял у Вики и номер ее домашнего телефона и аккуратно добыл достаточные образцы тканей для последующего арматорского исследования ее генома на предмет выявления предрасположенности к транспозиции харизмы.

– …Я как другу тебе, Фил, доверяю. Если срочно нужна, например, кому-нибудь там по кумполу и по яйцам настучать, звони хоть ночью, напарник, когда я мобильник отключаю…

«Безусловно, дотоле надобно сию плоть тварную избавить от магической натуральной скверны. Чай, душа крещеная, согласно греко-католической обрядности… И крестик на ней нательный, золотой. Не фуфельный, но освященный должным чином. Недаром она его на время бесчинной левитации снимает и в шкатулочку прячет…»

В тот же вечер арматор Вероника приступила к предварительному компьютерному анализу генома Вики Ристальской, выразив занудное неудовольствие и недоумение:

– …Сделаю как велишь, братец Фил, в одну кассу по арматорскому уставу. И спрашивать, зачем тебе это надо, не стану, рыцарь.

Ладно, моему Костику оная зверь-девица дивно приглянулась. Его всегда на уродов и на монстров тянуло. Что в лобок, что по лбу… Субсексуальная, зажатая, фригидная… Причем с регенерированным гименом. Целку ей у меня в «Триконе» восстановили…

Но тебе-то она зачем, скажи по-человечески? Возни с ней не оберешься. Ни в анус, ни к вагине…

– Ты же отчего-то возишься со своей секретуткой Ксюшей.

– Так это я для Костика ее содержу. Иначе не то чтобы в регистратуру сослала, а вообще бы на хрен уволила уродку из «Трикона».

Ксюша Недойко моему Костику Полупаничу нужна по медицинским показаниям, всегда под рукой и поддерживает старичка в хорошем молодом тонусе. Ему много не надо, а с другими бабами, девками он давно уж импотент…

Чтоб ты знал, у подавляющего большинства наших орденских субалтернов половая функция угасает как у обычных секуляров в 60–70 лет. С виду еще здоровый сильный мужчинка, но у его дружка в штанах только и осталось одно-единственное удовольствие – пописать утречком…

С арматорскими разговорчиками дама Вероника закончила беглое изучение представленных ей генетических образцов, о чем и она и заявила, не скрывая удовлетворения от полученного однозначного результата:

– Хочу вас порадовать, рыцарь Филипп, да и себя заодно. На полноценную транспозицию харизмы особа, именуемая Викторией Федоровной Ристальской, 26-ти лет в психофизиологии секуляра, не тянет и не катит. Какой из этой монстрятины получится субалтерн, скажу позднее после детального анализа…

Фил, на хрен она тебе упала, культуристка завернутая? Тупорылых субалтернов, мышца на мышце, у нас до фига и больше. Клади их по тринадцать на дюжину, прошмандовок с каменными яичниками и обалдуев со стальными яйцами.

Давай лучше твоего сэнсэя Кана Тендо в субалтерны определим, рукоположим. Он-то уж точно будет хорошим инструктором рукопашного боя в академии у Руперта. Тогда проживет твой старикашка, братец Фил, вторую себе жизнь, думаю, спецом-сквайром шестого ранга… Еще лет семьдесят, как арматор гарантирую. И Патрик в свой черед со мной согласен.

– Посмотрим…

– 3-

По громкой связи доктор Патрик пригласил приблизиться четверку участниц демонстрационных боев и по очередности молча, строго обревизовал, досмотрел внешний вид каждой.

«Ага… как насчет достоинства и осанки, дорогие леди?»

Не совсем удовлетворившись досмотром и ревизией, суровый адепт судейским тоном, не предвещавшим ничего хорошего тем, кто осмелится его ослушаться, сухо распорядился:

– Мои леди! Первая пара – мисс Праски против мисс Энфи. Два раунда по пять минут. Миссис Нэнси – секундант мисс Праски. Мисс Мэри ассистирует для мисс Энфи. Прошу занять надлежащие места, кавалерственные дамы.

Филиппу же Патрик дал объяснение собственной суровости:

– Мне не нравится их легкомысленная агрессивность, сэр. Леди Праски вынашивает хулиганское намерение нанести серьезные увечья леди Энфи. Тогда как дамы-неофиты Нэнси и Мэри изнывают от необоснованного желания одержать убедительную победу над самой дамой-зелотом Праски.

Из чего следует: леди секунданты полноценно испытают все болевые ощущения противоборствующих участниц. Болеть душой и по-спортивному поддерживать дружественную сторону нашим дражайшим леди придется более чем должным образом, брат Фил. Для того у меня найдется немало арматорских средств и возможностей, сэр.

Я положительно уверен, вы не станете мне возражать, мой дорогой рыцарь Филипп.

– Мой дорогой прецептор Патрик, вот вам моя рука. В данном случае ваши знания и силы непреложны, сэр.

Заручившись и обнадежившись подтверждением Филиппа, доктор Патрик агрессивно засучил рукава накрахмаленного белого халата, извлек из ящика лабораторного стола два пластиковых браслета-напульсника и плотно пристегнул их к запястьям. Воздев руки, он пошевелил в воздухе пальцами, активируя оптическое распознавание операционной системой новых периферийных устройств. Контрольным тестированием подключенных беспроводных манипуляторов Патрик Суончер, разумеется, не пренебрег.

«Так-так-так… док Патрик намерен лично не только судить схватки, но и на ходу руководить боем, устанавливать свои порядки и менять правила там, где их вроде бы не существует. Для того у него в закромах нашлись эргатические идеомоторные браслеты Тинсмита.

Кое-кто у нас непорядочно называет недружественным эргоинтерфейс сквайра Седрика Тинсмита с говорящей англосаксонской фамилией Жестянщик. А вот рыцарю-адепту Патрику этот вовсе не жестяной интерфейс в самый раз, когда синхронно, в режиме реального времени требуется управлять группами мышц и болевыми ощущениями четырех дам, стремящихся показать высший класс.

В спорте порядок иногда бьет класс, бывает, очень больно, дорогие леди и джентльмены. И в нашем с вами убого недоразвитом информационно-технологическом обществе интерфейс Тинсмита на порядок превосходит теперешний средний уровень освоения прогрессивных компьютерных достижений, включая привычные задубевшие и закостеневшие навыки ограниченных пользователей.

Разработал сей эргоинтерфейс наш научный гений мистер Седрик Тинсмит для пилотирования орденских «серафимов». Повсеместно внедрить его опытно-конструкторские разработки можно хоть сейчас, если бы не хренова гора и чертова дюжина пилотов, желающих летать по старинке, держась за ветхозаветный штурвал или за джойстики, придуманные в прошлом веке.

Поговаривают: управление многовекторной тягой «серафимов» нового поколения, предназначенных для сверхманевренного боя в безвоздушном пространстве, а также перехвата высокоскоростных баллистических и управляемых целей в атмосфере, будет оснащаться исключительно интерфейсом Тинсмита. Аналогично и продвинутые системы вооружения всех модернизированных летательных аппаратов.

Впоследствии идеомоторные штукенции намечено массово применять на индивидуальном стрелковом оружии.

Пока же наш и ваш застойный и отстойный народишко привык не доверять высоким информационным технологиям. Возьми хоть секуляров, хоть харизматиков. Везде одна и та же хренотень и мракобесие.

Отдельные пилоты «серафимов» предпочитают на бреющем полете прибегать к теургии, невзирая на неизбежное воздаяние. Лишь бы не трогать старый добрый компьютерный курсопрокладчик и огибатель рельефа. Автопилот у земли, видите ли, для них страшнее, чем ретрибутивность и страх Божий.

И возраст тут ни при чем. Вон молочно-шоколадная девочка Умба, та компьютерной графики, джойстиков, сенсорных панелей не боится. Зато моя медовая дева Параскева, как вцепилась в начале прошлого века за штурвал на деревянном «фармане», так до сих пор оторваться от него не может, дурында.

Вот ее и бросает в простодырые суеверия-поверия. Надо же, золото у нее колдовство отпугивает! Такую бездумно глупую парашу и языческие архонты не запускали, чтобы охмурять и горбатого лепить лохам-секулярам…

Тайны исповеди никоим образом, равно их подобием, нарушать не стану. Она, чувырла, сама обо всем доложит экселенцу Микеле и у князя Василия отцовское прощение вымолит.

Надобно с ее достопочтенным родителем педагогическую беседу онлайн устроить. Пускай нам и грех приведение к порядку взрослых людей педагогикой обзывать. Педагогия, она же педофилия, педерастия…

Патрику-то очевидную этимологию и трудности с Прасковьей нет нужды растолковывать, если у него не лирика на уме, а вон физика на разграфленных мультисекторных сенсорных панелях под обеими руками.

Эт-то правильно. Усилить аппаратную часть и лишний раз ее протестировать никогда не помешает. И девок наших тазобедренных, дойки в оттопырку, можно малость лирически, элегически помариновать несколько минуточек в напряженном ожидании…»

Между тем Патрик немного опустил лабораторное кресло для лучшего обзора на панорамном пятикомпонентном мониторе. Контролировать бои он собирается первым делом с помощью технических средств и виртуальной среды в дополнительной реальности. Непосредственная визуальная картина всего происходящего на татами для него предъявляется второстепенной и уточняющей цифровое восприятие.

Филиппу, напротив, незачем всматриваться в пульсирующие диаграммы, мгновенно схватывать мелькающую цифирь в эргометрических таблицах и следить за амплитудой синусоид в силовых осциллограммах мышечного тонуса. Потому он поднял кресло как можно выше, устроившись, словно в бельэтаже, на этаком обзорном насесте.

«Как всегда, высокочтимые леди и джентльмены, долго, очень долго и сверх того готовимся, тренируемся ради короткой, бывает, мгновенной схватки. Один удар, один выстрел, и все кончено… Если, конечно, тому предшествовали долгие часы, месяцы, годы, десятилетия правильных тренировок и целенаправленной боевой подготовки…

Что такое идеомоторные браслеты, наши дамы определенно знают. Предзнание и прогностику Патрик никому не ограничивает. Батальное ясновидение можно использовать по максимуму всем, кроме, наверное, Прасковьи.

В любом случае все примерно догадываются, чего им ждать от Патрика, засучившего рукава для их драки. Но каждая реагирует по-разному.

Настена – молодца, стоит в свободной позе, умненько расслабила скелетные мышцы в предзнании неотвратимых болезненных сюрпризов от прецептора Патрика. Так и надо, жена моя любимая, блаженны кроткие неофитки.

Манька же, наоборот, в другом углу, дурында, дергается, возбудилась, синие глазищи горят, розовые соски торчком стоят, бедра и клитор напряжены…

Добрых чувств к даме Прасковье она, конечно же, не испытывает. За Анфису душевно болеет и без какой-либо обратной связи. Ей самой не терпится неукротимо вломить деве моей Параскеве в сись-пись, чтоб золотые колечки по татами в разные стороны…

Ох и не любит же наша Манька дам-зелотов! Ревнует и завидует им до потери пульса…»

Наконец прозвучал гонг и противостоящие участницы схватки, одновременно так подобные и очень несхожие между собой, поклонились рыцарю Патрику, рыцарю Филиппу, друг другу. Обе кавалерственные дамы начали вовсе не потешный и нешуточный поединок, где разрешено наносить любые удары в полную силу.

И это не их забота, нанесут ли они смертельный удар сопернице, бывшей подруге и соратнице, на десять минут ставшей непримиримым врагом, неприятелем, реальным противником.

На войне как на войне – в бой, вперед, до победного конца. Будь этот бой учебно-тренировочным, это – далеко не спортивное зрелище. Еще меньше боевые действия напоминают досужие развлечения мирских обывателей, вчуже, по-любительски глазеющих на состязания профессионально и театрально выступающих актеров-спортсменов на потребу широкой публике.

Ни Анфиса, ни Прасковья и думать не думали как-нибудь играть на публику, начав обоюдно прощупывать оборону одна за другой ложными атаками, всячески маскируя свои устремления. Обе они не знают, чего может им позволить прецептор Патрик, но стремятся достичь максимального поражения врага.

Дама-неофит Анфиса с честью выдержала первые минуты боевого соприкосновения, нанесла хороший парализующий удар в бедро даме-зелоту Прасковье, ограничив ее подвижность. Но и сама пропустила несколько чувствительных ударов по корпусу, от которых гораздо больше претерпела ей ассистирующая дама-неофит Мария.

«Патрик не шутит, Мань. Понимать надо, у него серьезные матримониальные намерения. И схватка с Прасковьей тебе также предстоит нешутейная, безжалостная еще до ланча, назначенного на два часа пополудни…»

Если уж кому сочувствовал, симпатизировал в тот момент Филипп Ирнеев, так это Прасковье Олсуфьевой. Ведь той приходится единовременно сражаться по трем направлениям защиты и атаки. Прежде всего не такой уж слабой соперницей для нее оказалась Анфиса. Второй же неприятельской стороной для нее намеренно стала Мария.

Если Настя расслабленно пассивничает, то Мария как секундант прекрасно сориентировалась в обстановке и, насколько получается, старательно использует возможности обратной нейрофизиологической связи, помогая Анфисе своими предзнанием и прогностикой, ясновидением, активно предупреждая о неприятельских поползновениях Прасковьи.

В то же время зачислить рыцаря Патрика себе в доброжелатели кавалерственная дама Прасковья ну уж никак не может. Если даме-неофиту он вовсе не препятствует, то стремительные серии атак дамы-зелота раз за разом чувствительным воздействием останавливает в разгаре или же бесцеремонно срывает в самом начале. В его эргатической власти и Анфису нежданно-негаданно вывести из-под неотразимого, казалось, сокрушительного удара Прасковьи.

Как-то для себя незаметно Филипп начал любоваться красивой схваткой и превратился в конце первого раунда в обыкновенного зрителя, наслаждающегося редкостным представлением. Естественно, болеет он за Прасковью, одной объективности ради сравнивая обеих воительниц.

«…Обе заплели длинные волосы в косы. У Прасковьи коса темно-русая, потолще, у Анфисы – черная как смоль, подлиннее будет. И та и другая способны воспользоваться своей косой для защиты в стилистике кунг-фу или для удушающего захвата соперницы…

У Анфисы вся кожа молочно-белая, с ног до волос. Загаром она пренебрегает, если, как она мне сказала, не испытывает недостатка в витамине D, рахит ей не угрожает, а загорелую кожу можно имитировать ферментами или просто тональной пудрой.

Прасковья же постоянно и неустанно пигментацию поддерживает и гордится изумительной загорелостью, темно-медовой с золотом. Зимой и летом ультрафиолетовыми лучами насыщает кожу, от кончиков пальцев на ногах до корней волос…

В обхвате бедер обе примерно одинаковы, но Анфискина талия поуже – у нее на пояснице мышц меньше. Зато ее бедра длиннее и ростом она чуток выше девы Параскевы…

У Прасковьи окольцованные девичьи воротца высоко впереди. А у Анфисы вся ее нижняя богатая женственность лучше видна сзади, когда она в высоком прыжке неожиданно наносит удары на поражение то с левой, то с правой толчковой ноги, стремясь запутать врага.

М-да… обе пустились во все тяжкие. У Прасковьи левый сосок кровоточит, дурацким колечком надорван, когда уходила от проникающего удара под сердце.

Анфиске же неслабо перепало в конце раунда от двойного свинга справа: губа рассечена, ссадина на щеке. Кровищи полон рот.

Ага! Настена моя встрепенулась. Пытается дистанционно Прасковью подлечить. Пожалуй, Патрик им это позволит. Тем более время первого раунда истекло…»

В перерыве Патрик дал краткий комментарий Филиппу и озабоченно испросил у него совета:

– Как могу, я сдерживаю даму Праски, сэр. Она значительно превосходит неофита Энфи по всем показателям. Видите ли, брат Фил, простите за трюизм, на войне как на войне, а бой есть бой…

«Ну да, видали! То-то дева моя Параскева порой боится завершать атаку, опасаясь получить от нашего доброго дедушки резкий удар в показатели. Или пряменько в девичью игрушку нехилым электроразрядом от золотого колечка. Оно еще, небось, у нее нагревается безбожно до температуры ожога…»

– Не завершить ли нам на этом их жестокосердный матч, сэр Фил?

– Отчего же прерывать столь интересную встречу, сэр? Думаю, мой дорогой сэр Патрик, неофитам Мэри и Нэнси ваш урок включенного ассистирования весьма полезен.

Все-таки Филипп Ирнеев был на стороне Прасковьи Олсуфьевой. И она не разочаровала своего единственного болельщика.

На первой же минуте второго раунда дама Прасковья не упустила единый шанс и миг результативно провести один ей позволенный удар из десяти безуспешных попыток. В бою как в бою, и дама Анфиса пропустила справа боковой ребром стопы в основание черепа.

От поверженной соперницы, еще не успевшей упасть без сознания, Прасковья мигом весьма благорассудительно отскочила в секундантский угол к Анастасии. Секундант Мария просигналила о сдаче, и рефери Патрик невозмутимо объявил о прекращении поединка за явным преимуществом дамы-зелота Праски.

В то время как Мария и Анастасия оказывали Анфисе скорую арматорскую помощь, избавляли ее от корсетного пояса-бандажа, Патрик все тем же судейским голосом обратился к Филиппу:

– Брат Фил, не соблаговолите ли вы ассистировать даме-зелоту Праски в ее встрече с дамой-неофитом Мэри, сэр?

– Мне следует так же опоясаться, сэр?

– Если не возражаете, сэр, – не скрыл своего довольства доктор Патрик, доставая из стола фиолетовый бандаж для Филиппа. – Достаточно раздеться до пояса, брат Фил.

Наши леди довольно взбудоражены, чтобы вносить либидозность в их состязания, сэр. Усложнение параметров контроля, знаете ли, коль скоро они станут физиологически мотивированными женщинами, сражающимися между собой за продолжение рода с привлекательным мужчиной-производителем.

Полных ощущений от нейрофизиологической обратной связи вы не испытаете, но в какой-то мере у вас получится ее прочувствовать, когда система практически по ходу боя настроится на ваши органические параметры, нарочито заложенные мною в ее базу данных, сэр…

«Батюшки-светы!», – чисто по-русски удивился свежеиспеченный секундант Филипп. «А дева-то моя Параскева совсем не понарошку тушуется и стыдится…»

Действительно, Прасковья густо покраснела под темно-медовым загаром, когда Филипп деловито, по-спортивному, как тренер, ничего личного, умело пальпировал ее брови, окольцованные соски, половые губы, внутреннюю поверхность бедер на предмет выявления повреждений и успешности первичного заживления, предпринятого арматором Анастасией.

Сейчас дама-неофит Нэнси предстала секундантом у дамы-неофита Мэри по решению рефери Патрика.

– Один трехминутный раунд, леди и джентльмены, – коротко объявил сэр Патрик, ударив деревянным молоточком в судейский медный гонг.

Против дамы-неофита Марии, не сравнимой с ней по владению боевыми искусствами, дама-зелот Прасковья не злоумышляла чего-нибудь предосудительного и членовредительного. Даром что, покамест дама-зелот набирала победные очки, за три минуты самонадеянной неофитке немало перепало болевых ощущений от нее и, разумеется, от доктора Патрика, ни на десятую долю секунды не ослаблявшего напряженный контроль над ходом неравного поединка.

Филипп чего-либо безумно и неразумно неприятного не испытал, витал себе мыслью в иных сферах незамысловатого ясновидения. Потому как Прасковья грамотно уходила и уклонялась от мало-мальски эффективных и точных ударов Марии.

«Настена принципиально не помогает нашей Маньке с батальным ясновидением и предзнанием. За деву мою Параскеву, бездарно окольцованную, переживает. Как познакомились на обеде в замке Коринт, так сразу и понравились друг дружке, а теперь, вишь, лучшие подруги не разлей вода…

Ага! Манька-то нашу деву Параскеву к Патрику сдуру взревновала… Придется и ей исправительное отцовское внушение сделать…

А Патрика можно поднапрячь сгладить арматурные мышцы у Вики Ристальской, чтоб смотрелась не хуже Прасковьи. Может, он ей и сисек добавит, хотя бы до Анфискиного мелкосопочника…»

Внешне Анфиса выглядела достаточно оправившейся от сокрушительного нокаута. Она спокойно и расслаблено наблюдала за чужой схваткой. Но Филипп-то чувствовал и видел ее ошеломление и нешуточную контузию.

«М-да… одна моя дщерь духовная нехило отоварила и круто оконфузила другую. Ништяк, война – чушня, главное – маневры…

Сегодня нашу Анфиску док Патрик Суончер малость подлечит, а завтра-послезавтра докторша Вера Нич преотлично доведет до ума ее потрясенные и сотрясенные мозги…»

Рисунок трехминутного боя Прасковьи с Анастасией мало чем отличался от ее рукопашного столкновения с мисс Мэри, теперь ставшей секундантом у миссис Нэнси. «Та же убедительная победа по очкам, дорогие леди и джентльмены…»

Во время получасового перерыва рыцарь-зелот Филипп заинтересовано, теперь с практическим знанием дела, выслушал арматорское введение адепта Патрика в теорию нейрофизиологической обратной связи, но остался не с ним у мониторов, приступив к обязанностям секунданта дамы-неофита Марии.

– Мисс Мэри, миссис Нэнси! Три раунда по пять минут.

С нами Бог и орденское предназначение. С ними не спорят, их стараются уяснить и соответствовать им. Прошу об этом не забывать, леди и джентльмены, – предупредил состязающиеся стороны адепт Патрик все тем же сухим судейским тоном.

«Ага! Дева моя Параскева перестала стесняться, пришла в игривое и фривольное настроение, бедро изогнула, ножки кокетливо скрестила. Того и гляди, начнет колечком в паху играть. Щ-а-а-с дед Патрикей тебе вломит за достоинство и осанку…»