Текст книги "Первые ласточки"
Автор книги: Иван Истомин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)
– Успею! – лепетнул тот. Он в новой малице, только без сорочки. – Все одно не дадите быть главным!..
В колонне засмеялись. Весь обширный двор Озыр-Митьки был сейчас у Сеньки Германца. Жаль только, нет коня и коровенка старая. Но ничего – зато дров много, пока не начал достраивать сельсовет двухэтажку, можно найти во дворе, чем отапливать печи. И свою хибарку употребит на дрова. Они теперь живут в отдельных комнатах – есть где развернуться. Правда, порядок трудно соблюдать – нет-нет да не моют полы бабы. Но Елення добьется своего – вон рядом с ней Парасся. Никогда не ходила на демонстрацию, а тут пошла. И Верка тоже хочет быть с ней рядышком, да ее очередь доить корову.
Варов-Гриш, встав в колонне ведущих демонстрантов, посматривал назад – он беспокоился за Ильку, оставленного на попечение Петруку, Федюньке и Веньке.
«Наверно, не видать отсюда. Должны быть в колонне пионеров и школьников», – мелькнуло у него в голове.
Увидел недалеко Еленню с Настой и Гаддя-Парассей, пришли уже. И Февра с Марьэй, конечно, уже здесь, с молодежью.
Гриш посмотрел на алое полотнище, как треплет его ветер. Надо держать крепко, когда они начнут шагать и будут петь. Вчера после торжественного заседания хорошо спели «Интернационал».
А Илька сидел на нарточке в колонне пионеров – готовились тащить его целой оравой. Люська была одета по-русски, в стеганое пальто, оно было распахнуто, и на груди ее виднелся красный галстук. Остальные все в малицах и поневоле спрятали галстуки.
Вечка и Вылка ходили деловито от колонны к колонне, урезонивая непослушных ребят, и наконец догадались – позвали Сергея Сергеевича из ведущей группы и успокоились. Пошли, чтобы доложить парторгу Будилову и председателю Биасин-Галу, что можно начинать.
– К демонстрации готовы! – отчеканил Вечка и, получив разрешение, выстрелил вверх холостыми из нагана.
Только этого и ожидал хитрый Вылка – у него с комсомольцами был приготовлен сюрприз. Не успели сделать шаг вперед из первой колонны, как раздались выстрелы за стайкой Сеньки Германца. Потом еще и еще…
Что тут началось! Народ вздрогнул, заволновался, а Сенька отпрянул от ворот и стал испуганно смотреть назад.
– Что такое?! – рявкнул Будилов, одетый по-русски.
– Кто стреляет?! – закричал и Биасин-Гал.
Вылка, улыбаясь, пояснил:
– Это мы, комсомольцы, сварганили! Вон как палят в честь Октября! Холостыми!.. А что – нельзя разве?
– С ума сошли!.. – Будилов был готов ринуться к стреляющим. – Остановить!..
– Может, кто в стайке!..
Биасин-Гал даже сделал шаг вперед.
– Стойте! Не стреляйте! – Вылка побежал к палящим из ружей, обходя с левой стороны ограду.
Варов-Гриш и народ хохотали:
– Во-он один!.. Пригнулся, перебегает с ружьем!.. Торопится к следующей стайке!.. О, в ограду глядите! Ичмонь-Верка выбежала из стайки… Сюда бежит с пустым подойником! Ха-ха-ха!..
Прекратив пальбу и угомонясь постепенно, двинулись вперед по улице все колонны.
Революционных песен не было у коми-зырянского народа, как и у хантов и у ненцев, поэтому пели на русском языке – «Смело, товарищи, в ногу…», «Варшавянку», «Мы – кузнецы», «Мы, молодая гвардия…», «Эх, картошка…».
Песен было много. Конечно, далеко не все знали слова. А петь хотелось всем. Некоторые просто подтягивали мелодию.
А коммунисты пели вдохновенно.
Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнем в борьбе!.. —
пел Варов-Гриш, высоко вздымая реющий красный флаг, а рядом громогласно тянули Будилов, мужчины, женщины…
А дальше в следующей колонне пели молодые голоса:
Как родная мать меня
Провожала!
Как тут вся моя родня
Набежала…
И в третьей колонне пионеров и школьников раздавалось чистое, звонкое пение:
Взвейтесь кострами,
Синие ночи!..
Такое веселье, гул стоит вокруг колонн, украшенных красными флагами и флажками, – не рассказать.
Илька пел, сидя на нарточке и медленно, шагом продвигаясь вперед. Песни пионерские он знал хорошо – выучил назубок. Даже пел с отцом песню «Мы – кузнецы», хотя Гриш не был вообще-то кузнецом. Довольно легкая песня, особенно припев: «Стучи, стучи, стучи», выучил и Федюнька.
Но в заключительной колонне Гажа-Эль, совершенно трезвый, затянул зырянскую песню «Ох ты, солнышко мое…».
Ох ты, солнышко мое,
Молодое ты житье!
Молодое ты житье,
Эх, веселое бытье!
Я к пятнадцати годам
Уж работал тут и там.
А двадцатый год минул —
Я в семье уж утонул.
Я в семье-то утонул, —
Туже пояс затянул.
Стал трудиться день-деньской:
Лес валил в тайге глухой.
На замерзшем хлебе жил,
Вечно рваный я ходил,
Спал под елкой на снегу,
А все время был в долгу…
Голос у Гажа-Эля тоже хороший, да его немногие поддержали – это, мол, про старое житье. Тогда он запел «Доли-шели, ноли-шели». Его поддержали, стали петь оленеводы, но немного погодя остановились – песня-то про любовь, а не революционная.
– Не-ет, это не пойдет, якуня-макуня! – Гажа-Эль хохотал, развалясь в розвальнях, а сын правил конем-тяжеловозом, вернее, нисколько не шевелил вожжами. – Надо русскую песню…
– «Интернационал», – подсказал сын и вспомнил: вчера пели Варов-Гриш и другие.
А демонстрация шла и шла вперед, оглашая воздух разноголосым пением и шелестом красных стягов и плакатов. От сельсовета свернула направо и стала приближаться к братским могилам перед церковью.
6
Заметно потеплело, даже местами таяло под ногами, но приехавшие на праздник в Мужи не беспокоились – все равно застынет рано или поздно. Громогласный Будилов, сняв шапку, говорил с небольшой временной трибуны, и его голос был слышен далеко-далеко. Вместе с ним стояли Биасин-Гал и Устин Вылка, откинув капюшоны.
– Вот здесь похоронены наши люди, зверски замученные врагами революции, – продолжал Будилов и показал рукой на обелиск с алой звездой и на могилы возле него. – Под этим обелиском, говорю, лежит Ситко-Элисан – Александр Петрович Филиппов, а рядом – комсомольцы Андрей Рочев и Семен Попов, а также Тод-Вань, Иван Кожевин, прибывший из Архангельска. Все они погибли в двадцать первом году. – И Будилов воскликнул: – Вечная слава им, борцам революции!
И демонстранты ответили:
– Вечная слава! Вечная слава!..
Илька, сидя на нарточках, не видел Будилова из-за людей, поэтому попросил Петрука оттащить нарточку в сторону, чтоб видно было ораторов.
Ребята оттащили и обрадовались – теперь хорошо видно.
А Будилов все говорил и говорил – теперь уже о встань-траве, да-да! Народ действительно как встань-трава – воспрянул от вековой темноты и бесправия, от нужды и голода. Помаленьку поднимается. Вот-вот встанет совсем. Даже в селе Мужи построил югыд-би и мачту телеграфную…
– Вот вам телеграмма из Обдорска, – еще издали крикнула сторожиха с телеграфа, протягивая бумажку людям на трибуне.
Будилов перестал громогласить, взял бумажку и, развернув, быстро пробежал глазами, постепенно светлея лицом. Гал и Устин прильнули к нему.
– Видали? – рявкнул Будилов и захохотал: – Вспомнил нас Куш-Юр! Есть, можно сказать, родные, мужевские! – Он наклонился через перила к демонстрантам: – Слушайте! Телеграмма! – И прочел: – «Мужи сельсовет парторг комсомол поздравляем жителей села окрестных юрт чумов радостным праздником тире десятилетием Великой Октябрьской социалистической революции тчк желаем дальше трудиться благо Родины тчк Ивановы».
Иллюстрации
И. Г. Истомин. Ленин на Урале.
И. Г. Истомин. Арест Ваули.
И. Г. Истомин. Выкуп аманата.
И. Г. Истомин. В старом Обдорске (Салехард).
И. Г. Истомин. Старый Обдорск. Вид с реки.
И. Г. Истомин. Автопортрет. Гравюра на освещенном стекле. 1956 г.
Семья Истоминых. 1955 г.
Во время 1-й конференции писателей Севера под Ленинградом. Слева направо: Л. В. Лапцуй, И. Г. Истомин, И. А. Юганпелик. 1961 г.
Вскоре после создания Тюменской писательской организации. В первом ряду справа налево: К. Я. Лагунов, И. Г. Истомин, И. Лысцов, Ю. Н. Шесталов.
Прототип «Живуна». А. Н. Чупрова (Гаддя-Парасся). 1966 г.
И. Г. Истомин. Прототип «Живуна». Г. Ф. Истомин – отец писателя (Варов-Гриш). 1937 г.
Наброски к плану повести «Человек с арканом».
В Тюменском драматическом театре. Перед премьерой спектакля «Цветы в снегах». В первом ряду в центре И. Г. Истомин. 1963 г.
И. Г. Истомин. Портрет Егора Пальчина, колхозника. Тазовский район. 1948 г.
И. Г. Истомин. Фашист. 1942 г.
Рисунки из альбома И. Г. Истомина.
ЦВЕТЫ В СНЕГАХ
Народная комедия в 2 действиях, 6 картинах
Действие происходит в наши дни, там, где кончается Обь
Пьеса. Перевод с ненецкого и сценическая редакция Н. Корина
Действующие лица
Павло Тарасович – капитан рыболовного траулера.
Любовь Николаевна – его жена, начальник рыбоучастка.
Алет – помощник капитана, ненец.
Айна – радистка, ненка.
Иван – механик траулера.
Ефимыч – помощник механика.
Вэварка-Саварка – матрос, ненец.
Феня – кок траулера.
Миша – тралмейстер, коми.
Гриша – тралмейстер, коми.
Тит – матрос.
Действие первое
Картина первая
Прозрачный солнечный день, какие бывают весной на Дальнем Севере. Рыболовный траулер, стоящий у причала. Штурвальная рубка, вход в кубрик. Вдоль борта грудой лежат сети, на поручнях висят спасательные круги с надписью «Веселый». С судна на причал спущен трап. За траулером уходит к горизонту свинцовая гладь великой северной реки.
Растянувшись у борта, спит Тит, укрытый сетями так, что видны только его грязные голые пятки. Рядом валяется швабра. На палубу выходит Алет. Он молод, одет просто, но подчеркнуто аккуратно. На голове у него морская фуражка с кокардой. Увидев Тита, Алет носком сапога толкает его в пятку. Тит шевелится, чешет одной ногой другую.
Алет. Эй! Тит! Спишь, что ли? Ну, и матрос! Дрыхнет на вахте! (Присев на корточки, щекочет Титу пятку.) Проснись! Ну!..
Тит садится и ленивыми движениями начинает выпутываться из сети.
Алет (кричит). Подъем! Полундра!..
Наполовину опутанный сетью, Тит вскакивает и бросается к спасательному кругу.
Тит (хрипло). Полундра! Тонем!..
Алет. Отставить! (Передразнивает.) Тонем!.. Это у причала-то? Эх, ты!.. А ну, приведи себя в порядок!
Тит снимает с себя сеть, застегивает рубаху, пятерней расчесывает всклоченные волосы и бороду.
Тит. Отправляемся, что ли?
Алет. Еще нет… (Ходит по палубе.) Ну, и повезло нам! Как утопленникам!.. Разгар путины – а мы на якоре: нет второго матроса…
Тит. Ага… Один я…
Алет. Был второй – да сплыл. Севера испугался. Трудно ему тут… пряников мало!
Тит. Ага… Мало…
Алет. Вот тебе и знаменосцы! Были первыми… да как бы не стать последними… (С досадой.) Черт! Все готово… а вот стоим!
На причале появляются Миша и Гриша и по трапу поднимаются на траулер.
Миша (озабоченно). Ну, как? Ушли?
Гриша (тем же тоном). Ну, как? Не пришли?
Алет. Нет…
Миша. Что – нет?
Алет. Ушли, но не пришли. Ничего не известно.
Гриша (тяжело вздыхает). Вот горе!
Миша (тяжело вздыхает). Вот несчастье.
Оба уходят за кулисы на корму траулера. Тит бредет за ними.
Алет. Действительно, горе-несчастье…
Из кубрика высовывается Ефимыч – пожилой человек с большой бородой и усами.
Ефимыч. Долго еще будем стоять… аль можно машину заводить?
Алет. Не знаю…
Ефимыч (с досадой). Тьфу!.. (Скрывается.)
Алет. Действительно, тьфу!..
Из кубрика выходит молодая, скромно одетая девушка. Это Айна.
Айна (смотрит из-под руки в сторону берега). Не видать их?.. Так и будем загорать?
Алет (хмуро). Не от меня зависит.
Айна. Фу, как все глупо получилось! (Уходит.)
Алет. Действительно, глупо…
По дальнему борту проходит Феня – молодая, розовощекая девушка с яркой косынкой на голове. В руках у нее большая кастрюля.
Феня. Батюшки! Все на том же месте!.. Скоро тронемся-то?
Алет (раздраженно). Ну, что вы ко мне пристали? Я-то тут при чем?
На причал быстро выходит молодой, щеголевато одетый парень в заграничной кожаной куртке на «молниях». Это Иван. Через плечо у него висит транзистор.
Иван (угрюмо). Полундра!.. Важная новость!
Алет. Что случилось?
Тит (высовывается из-за кулисы). Опять полундра?. Нет?.. (Исчезает.)
Иван (поднимается по трапу). Матроса дают! Сейчас шеф причалит сюда со своей мадамой…
Алет (облегченно). Наконец-то!..
Тит (снова высовывается). Дают матроса?.. Живем! Теперь высплюсь!.. (Исчезает.)
Иван (с усмешкой). Э-э, милорды! Узнаете кого дают, – заплачете… (Уходит в кубрик.)
Алет (ему вслед). А что такое? Кого дают?..
На причал, громко споря, выходят Павло Тарасович и Любовь Николаевна.
Павло Тарасович (возбужденно). Не имела баба хлопот!.. Да дьявол его забери! На кой бес он нам треба?
Любовь Николаевна. Обойдитесь тогда без второго матроса!
Павло Тарасович. Еще того лучше! Команда-то – с куриный нос! И так придется каждому работать круглые сутки…
Любовь Николаевна. А у меня, кроме него, человека нет! Понимаешь?
На палубу высыпает команда траулера.
Любовь Николаевна (поднимается по трапу). Здравствуйте, рыбаки!
Все (хором). Здравствуйте!..
Любовь Николаевна. Опаздываете на промысел-то… А?
Миша. Мы не виноваты, товарищ начальник…
Гриша. Выручайте, Любовь Николаевна!
Миша. Наш траулер прикреплен…
Гриша. К вашему участку…
Миша. Дайте второго матроса…
Любовь Николаевна. Даю… Вэварку.
Голоса. Кого, кого?!
Павло Тарасович (с сердцем). Да говорят же вам – Вэварку, бывшего Саварку!..
Голоса. Вэварку-у?! Ловко!.. (Шум, смех.)
Павло Тарасович (жене). Ну, что я говорил? Протестует команда!.. (Шум.)
Любовь Николаевна. Спокойно, товарищи! Поговорим серьезно…
Алет. А мы серьезно. Он же – ни тюлень, ни олень… Ходячий анекдот!
Миша. Вздумал помочь милиции найти самогонщиков…
Гриша. А что получилось?
Миша. Забрался в пекарню…
Гриша. И бухнулся головой в тесто!..
Алет. Еле спасли! (Общий смех.)
Павло Тарасович. Блюститель закона нашелся! А сам ни на одной работе больше трех дней не держится!
Алет. Ему бы только баклуши бить да песни петь!
Павло Тарасович. Летун и бездельник, каких свет не видывал!
Любовь Николаевна. Перестаньте!.. Он сам сюда просится. Умолял меня… Любовь, говорит, у меня на этом траулере. Высохну, говорит, без нее…
Феня. Батюшки!..
Павло Тарасович. Во, во! Слыхали? Любовь его здесь! А?..
Голоса. Любовь?! У Вэварки?!. (Общий смех.)
Павло Тарасович (Фене). Уж это не ты ли, Феня?
Феня (смущенно). Ну, что вы, Павло Тарасович!..
Павло Тарасович. А кто же? (Смотрит на Айну.) Айна?..
Айна. Очень он мне нужен! (Демонстративно повертывается и уходит.)
Алет. Да ну его, идола непутевого!
Павло Тарасович. И такого – в мою команду! Позор!..
Любовь Николаевна. Рыба – не без костей, человек – не без изъяна! Сделайте из Вэварки Саварку…
Алет (иронически). Как раз…
Ефимыч. Мы сами-то, чай, Вэварки…
Любовь Николаевна. Подтянитесь…
Павло Тарасович (сердито). План же у нас, план!.. А соревнование с траулером «Серьезный»? Тебя это не беспокоит?
Любовь Николаевна. Беспокоит. И даже очень. И план, и соревнование, и судьба людей – все беспокоит! Но дело сейчас целиком зависит от вас!
Миша. А что, если попробовать? А?..
Гриша. А что? Давайте попробуем!
Миша. Мы с Гришей возьмем над ним шефство…
Гриша. Иван и Ефимыч заинтересуют его мотором… (Ефимыч, ворча, уходит в кубрик.)
Миша. Айна увлечет радиотехникой…
Гриша. А Тит будет учить шваброй!
Тит (хватает швабру). Это я могу!..
Алет. Ничего не выйдет…
Павло Тарасович (с сомнением). Э-э… цэ дило треба разжуваты…
Голоса. Ладно… возьмем Вэварку!.. И так сколько зря простояли…
Айна (вбегая). Павло Тарасович! Радиограмма с траулера «Серьезный»!
Павло Тарасович. Побачим. (Читает телеграмму.) Вот штука! У них уже полны трюмы, а мы еще свежую рыбу и не нюхали. Погано!..
Алет. Придется отдать знамя…
Любовь Николаевна. Рано плачетесь! Кончай стоянку, Павло… Павло Тарасович!
Павло Тарасович. Да, треба срочно в море! (Жене.) Леший с ним, посылай за Вэваркой! Нехай едет! (Ко всем.) Но чтоб на судне без всяких любовных штучек! Категорично запрещаю!.. (Титу, сердито.) А ты чего смеешься! Отставить!.. (Ко всем.) Готовиться к отплытию!
Любовь Николаевна (поднимает руку). Удачного промысла, рыбаки!
Голоса. До свидания, товарищ начальник! Счастливо оставаться!
Члены команды начинают хлопотать возле сетей, лебедки, чалок. Поют хором.
Ой, лети ты, чайка, над водою
И маши крылами, как платком!
Снова мы с невольною тоскою
Покидаем наш родимый дом.
Будут ветры, будут штормы,
И туманы, и дожди.
И хотя нам трудности знакомы.
Сердце беспокоится в груди…
Постепенно команда расходится, и Павло Тарасович с Любовью Николаевной остаются одни.
Павло Тарасович. Сердце беспокоится, верно… И зачем нас прикрепили к твоему участку?
Любовь Николаевна. Уж так пришлось… А хорошо тут, на воде! Легко дышится! Так и полетела бы за вами! Но придется расставаться. Давай попрощаемся… (Хочет поцеловать Павло Тарасовича.)
Павло Тарасович (отстраняясь). Но-но! Я же капитан! И молодым запретил…
Любовь Николаевна. Подумаешь, какой важный! (Берет его за плечо, ласково.) Паша, ну?..
Павло Тарасович. Я же сказал… На судне запрещено такими делами заниматься! Отойдем трошки… (Спускаются на причал.) Вот теперь – попрощаемся!.. (Обнимает жену, целует и возвращается на траулер. Любовь Николаевна идет за ним.)
Любовь Николаевна. Смешной ты, Павло, ей-ей!
Павло Тарасович. Ну, чего ты забуксировалась за мной?
Любовь Николаевна. Еще немного погляжу на тебя! Надолго расстанемся…
Павло Тарасович. Хватит! Зол я! Присобачила нам Вэварку, лоботряса… И некогда лобызаться – не Пасха!.. (Уходит.)
Любовь Николаевна. Вот хохол упрямый!.. (Спускается по трапу на причал и кричит.) Будете отчаливать, приду провожать!
Уходит. На палубе появляется Айна, за ней идет Алет.
Алет (тихо). Айна!
Айна. Что, Алет?
Алет. Люблю я… тебя…
Айна. За что?
Алет. Как это – за что? Люблю, и только. Нравишься…
Айна. Да?.. (Улыбаясь, напевает.)
Если любит кто кого-то,
Это нужно доказать…
Алет. Доказать?.. (Целует ее.) И докажу!.. (Снова целует.)
Появляются Миша и Гриша.
Миша. Вот!.. Все в порядке, Гриша!
Гриша (уныло). Все в порядке, Миша…
Айна (вырывается из объятий Алета). Ой!.. (Убегает.)
Алет (с досадой). Опять вы, коми-комики? Вечно вы мешаете!.. (Уходит.)
Гриша (вздыхает). Целовались.
Миша. А тебе-то что?
Гриша. Да так… Бестолково у нас с тобой получается…
Миша. М-да… Бестолково…
Появляется Ефимыч, подходит к лебедке. Миша и Гриша уходят.
Ефимыч. Все на мази! И небо сулит ведро. А кости ноют… (Вздыхает.) Эх-хе-хе! Старею!.. А море люблю! Сердце рыбака – что сердце моряка! (Хватается за поясницу.) Ой!..
Уходит. С ведром в руках появляется Феня.
Феня (напевает).
Женихов на свете много —
Есть такой и есть сякой,
Но для девушки, для кока,
Не подходит никакой.
Есть такой и есть сякой,
А не подходит никакой!..
Иван (выходит из кубрика с включенным транзистором). А, Феня!.. Приветствую вас, синьорита! Какова музычка?.. Модерн!.. Сбацаем?
Феня. Сам бацай. Ты бы сначала говорить нормально научился…
Иван. Столичная норма, синьорита! Я пять лет в Одесском техникуме учился – повидал, как культурные люди живут! Даже стихи писать начал. Вот для тебя кое-что сочинил… лирическое. Хочешь прочту?
Феня. Больно нужно! Я и сама частушки складывать могу… (Уходит.)
Иван (передразнивает). Частушки складывать могу… Деревня! Ну, ничего… я тебя еще обломаю!
На палубе появляется Айна. Иван идет к ней.
Иван. А-а! Приветствую вас, синьорита!.. Приятно видеть в этой глуши цивилизованную девушку!
Айна. А ты все шутишь…
Иван. Клянусь предками, не шучу! Знаешь, я и в Одессе не встречал такой красавицы! Ты очень похожа на одну американскую актрису. Лицо, фигура – копия!.. Тебе бы пожить месяца два в столице, ты бы была – во! Не то что Феня…
Айна. Феня – хорошая девушка…
Иван. Э-э, чего там… хорошего? Частушки да хороводы, вот и весь ее репертуар. Древность!.. К ней культура не пристает…
Айна. Неверно…
Иван. Нет, верно! Вот ты – дело другое… Хочешь, научу танцевать твист? У тебя фигура подходящая… (Включает транзистор на полную мощность и берет Айну за руку.)
Айна (смущенно.) Ой, что ты! У меня ничего не выйдет…
Иван. У тебя? Синьорита, вы созданы для твиста, а твист – для вас! Сейчас я тебе покажу… (Танцует.) Здорово?.. Модерн!..
Айна. Да нет… я так не могу. Не нравится мне кривлянье какое-то…
Иван. Самый шик! Вся Европа танцует!
Айна. Я лучше пойду, а то еще капитан увидит…
Иван. Подожди. Я тебе стихи посвятил. Вот послушай… (Достает из кармана блокнот и с пафосом читает.)
Ты пленяешь мое сердце,
Как Полярная звезда,
Как полуночное солнце,
Как на небе сполоха!..
Айна (смеется). Че-пу-ха! Ни складу ни ладу!
Иван. То есть как это?..
Айна. Звезда-сполоха… Такого и слова нет. Не «сполоха», а «сполохи»… (Уходит.)
Иван (с досадой). Вот черт! И эта смылась!.. (Смотрит в блокнот.) Ни складу ни ладу? Гм… Звезда – сполохи… Верно, нет рифмы… (Вынимает из кармана авторучку.) Ничего… сейчас обмозгуем! Я тебе такое сочиню – уши развесишь! Тоже мне – принцесса!.. (Садится и начинает писать.) Звезда… всегда… вода… лебеда…
На причале появляется Вэварка. На плече у него чемодан, на нем – букетик тундровых цветов.
Вэварка (поет на национальный лад).
Был я в детстве Саварка,
А потом стал Вэварка.
Так давно меня зовут
Люди северные тут.
(Ставит у трапа чемодан, продолжает петь.)
Мало-мало я чудил —
Много я баклуши бил.
Но отныне я влюблен,
И теперь всю глупость – вон!
Повторяю вновь и вновь:
Покажись, моя любовь!
Выходи встречать скорей!
Приголубь и обогрей!..
(Вынимает из-за пояса массивную трубку, садится на чемодан и закуривает.)
Иван. Кажись, новый матрос… (Вэварке). Эй, милорд!
Вэварка. Ани торово! Привет!.. Ты кто будешь?!
Иван. Механик…
Вэварка. А… это хорошо! (Поднимается на палубу). Вот тебе за это цветочек… (Вынимает из букета цветок и протягивает Ивану.)
Иван (присвистнув от удивления, берет цветок, нюхает и пристраивает его, как в петлицу, в один из нагрудных карманчиков). Это откуда же у тебя цветок? Здесь же кругом снег?
Вэварка. У нас цветы растут прямо в снегах. Тут – земля, тут – снег, а тут – цветы растут. Красиво! Верно?
Иван. Шик! Цветы… и в снегах… Запишем (Достает блокнот и записывает). Как тебя там? Будем знакомы! Иван – псевдоним Лучезарный. Иван Лучезарный!
Вэварка. Иван? Ага, Ванька, значит…
Иван. Какой я тебе – Ванька? Я, брат, морской техникум кончил, я бы мог на Черное море податься… Там, знаешь, и пляж, и чувихи шикарные. Но я люблю романтику! За нею и приехал…
Вэварка (тараща глаза). Да-а… А что такое… эти… как их… чувихи?
Иван (морщится). А… темнота! Ничего ты не понимаешь!
Вэварка. Почему – не понимаю? Я знаю, зачем ты приехал… У нас денег много платят. Верно?
Иван. А без денег, милорд, романтики не бывает. Она – растение нежное, ее поливать нужно… А ты – кто такой? Зачем пожаловал?
Вэварка. А я – матрос Вэварка, бывший Саварка.
Иван. Смешно. Вэварка-Саварка…
Вэварка. Не-ет, ударение на первом месте – Вэварка, бывший Саварка. Можно и просто Вэварка… (Читает надпись на спасательном круге.) «Ве-се-лый», «Веселый»! Саво, хорошо!.. А где кок?
Иван. А ты что – хочешь с еды начать?
Вэварка. Не-ет. Кок – это любовь моя. Всего два раза видел ее в конторе – сразу понравилась. Веселая, красивая! И, видать, самостоятельная. Втрескался в нее во как! Только она об этом не знает. Совсем не знает. Цветы – ей!..
Иван. Э, брат, у нас насчет любви строго. Капитан запретил! Ша! Понятно?
Вэварка. Понятно… Только я – Вэварка…
Иван. А почему ты бывший Саварка?
Вэварка. Ты не знаешь?
Иван. Нет…
Вэварка. Тогда слушай. (С пафосом). Когда я родился, я был – во! Звали Саварка. Это по-нашему, по-ненецкому. По-русскому – хороший. Потом, когда вырос, плохой стал. Отец, мать умерли – всех оленей промотал. Все гулял да веселился! Всем надоел! Вот лешак-шайтан!.. Меня и прозвали «Вэварка» – худой, значит. Потому я Вэварка, бывший Саварка… (Напевает.) Был я в детстве Саварка, а потом стал Вэварка…
Иван. А дальше-то как думаешь жить?
Вэварка. Как-нибудь. Вэварка не пропадет. Вэварка любит Феню. Саваркой будет… А у тебя есть Феня?
Иван (насмешливо). Любопытному на днях прищемили нос в дверях… Ясно?
Вэварка. Ясно… А где остальной народ? Почему меня не встречают?
Иван. А ты думал, для тебя оркестр вызовут? Нужен ты здесь! Никто тебе и не рад…
Вэварка. Как так?! Неправда! Люди здесь хорошие… Я Мишу с Гришей знаю, Айну – радистку… Алета – помкапитана…
Иван. А… жениха с невестой…
Вэварка. Кто жених с невестой?
Иван. Известно, кто… Алет с Айной…
Вэварка (качает головой). Ай-яй-яй! Нехорошо… Нельзя…
Иван. Что нельзя!
Вэварка. Алету с Айной жениться нельзя. Фамилия у них одинаковая…
Иван. Ну, и что из этого?
Вэварка. Как – что? Фамилия одна – нельзя жениться. Поверье такое у нас, у ненцев. Грех!
Иван (удивленно). Грех?..
Вэварка. Ну, да. На том свете черти сделают из них консерву для себя! В томатном соусе!
Иван (обрадованно). Вот это хорошо!
Вэварка. Что – хорошо? Очень вкусно, да?
Иван (спохватившись). Да не-ет… Мне-то какое дело? (Демонстративно пожимает плечами.) А ты парень ничего… Давай пять! (Жмет Вэварке руку и морщится от боли.) Ой-ой!.. Ну, и лапы у тебя!
Вэварка (довольный). Хе! Ненецкие руки – хорошие руки!
Из кубрика выхолит Павло Тарасович.
Иван. А вот и сам капитан!
Вэварка (козыряет и отчеканивает). Матрос Вэварка прибыл, товарищ капитан корабля «Веселый» Павло Тарасович!
Павло Тарасович (сердито). А ну – марш! Отнеси чемодан в кубрик и – за швабру!.. Покажи ему, Иван, место в кубрике и предупреди вахтенных. Треба отчаливать! (Уходит.)
Иван. Слушаюсь, товарищ капитан!
Вэварка (нерешительно берется за чемодан). Вот так встреча! Ай-яй-яй!..
У борта появляется Феня с кастрюлей.
Феня (в сторону). Батюшки! Он!..
Иван. А вот и кок…
Вэварка. О-о!.. (С чемоданом и цветами кидается к Фене.) Феня. Рыбка золотая! Здравствуй!.. Во, цветы! Тебе! От всего сердца! В знак любви!..
Феня (машинально принимает букет). Батюшки! Цветы! От тебя!.. (Иван громко смеется.) Погоди… (Резко меняет тон.) Да ты что? Да за это у нас… Ну тебя к черту с твоими цветами!.. (Кидает букет на причал и поспешно уходит.)
Вэварка. Как так?! А? Выбросила!.. Феня!.. (Бросается за Феней, но чемодан в его руках неожиданно раскрывается, и из него на палубу вместе с бельем и книжками вываливаются бутылки с винами и водкой. Вэварка выпускает чемодан из рук и в совершенной растерянности садится на палубу.) Ай-яй-яй!.. Вот лешак-шайтан!..
Иван (хохочет). Вот это да-а!.. Ловко!..
На палубу с шумом высыпает команда. У края причала появляется Любовь Николаевна, но ее никто не замечает.
Голоса. Что за шум? О-о!.. Вэварка?.. Здорово!.. А багаж-то у него какой!.. (Общий хохот.)
Вэварка (растерянно). Это же я для вас… Хороших людей хотел угостить… (Продолжая сидеть и держа в одной руке бутылку, другой рукой козыряет капитану.) Все в порядке, товарищ капитан! Ни одна винка не разбилась!..
Павло Тарасович (свирепо). А ну – выкинь свои винки на берег!.. Живо!..
Вэварка торопливо выбрасывает из чемодана свои пожитки, кладет в него бутылки и опрометью бросается на берег. Подбежав к Любови Николаевне, он сует ей чемодан в руки.
Вэварка (возбужденно). На!.. Приедем – все выпьем!..
Бежит обратно на траулер. Любовь Николаевна растерянно смотрит ему вслед.
Павло Тарасович (делая вид, что не видит жену). Сниматься с якоря!.. По местам!..
Рыбаки выполняют команду.
Любовь Николаевна (машет рукой). Счастливого пути!.. Счастливого пути!..
Занавес.
Картина вторая
Белая полярная ночь с беззакатным солнцем, красноватые лучи которого льются откуда-то снизу. В прозрачном небе висит бледный диск щербатой луны. Широкая корма траулера, направленного носом в безбрежный водный простор. Идет траление.
На палубе Тит лениво двигает шваброй.
Тит (хрипло напевает).
Эх, кабы по щучьему велению,
Эх, кабы по моему хотению
Вэварка б работал за меня!
Вот бы жил я здорово
С того дня, с которого
Вэварка б работал за меня!..
На палубу выходят Иван, Гриша и Миша.
Миша. Плывем наконец!..
Гриша. Плывем-то плывем… да больно уж мы запоздали. Как бы не проворонить знамя…
Иван. Тут теперь… либо шар в лузу, либо носом в лужу…
Миша. Точно…
Гриша. Сегодня нам надо быть особенно серьезными. Давай, Миша, следить за тралом…
Миша. Давай. Ты по тому борту, а я – по этому…
Гриша. И не отвлекаться!
Миша. Ни-ни!..
Начинают следить за тралом. Пауза, затем из кубрика выходит Феня.
Феня. Уф-ф!.. Жарко в камбузе! А здесь – прелесть!..
Миша и Гриша (бросают работу и бегут к Фене). О, Феня!
Иван (тоже идет к Фене). Э, булочка румяная! Это ты?
Тит (бросает швабру). Кормилица наша!
Феня. Батюшки!.. Да что вы все ко мне? Отстаньте от меня раз и навсегда!
Гриша (смущенно). Да мы ничего…
Миша. Мы так только… (Отходит с Гришей в сторону.)
Феня. То-то же!..
Пауза. Феня стоит и, улыбаясь, смотрит на луну.
Феня. Ах, ну и ночь!.. Век бы здесь стояла… да на луну смотрела!.. (Запевает, сначала тихо, потом громче.)
Ой, вы, ночи белые,
Ноченьки полярные —
С незакатным солнышком,
С теплою порой!
За зиму холодную,
Долгую и темную
Вы даны в награду нам
Северной землей.
Миша, Гриша и Тит начинают подпевать.
Эх, в такие ноченьки
Усидеть нет моченьки!
С криком чайка носится
Над крутой волной!
Море синеокое,
Как любовь, глубокое!
Песня в сердце просится,
Если я с тобой…
Феня (вдруг хватается за голову). Батюшки! У меня пригорит все!.. (Убегает в камбуз.)
Тит. Скорей на помощь!.. (Бежит за Феней.)
Иван (кричит). Спаса-ать варево-жарево! (Уходит за Титом.)
Миша и Гриша (продолжают тихо петь).
Море синеокое,
Как любовь, глубокое!
Песня в сердце просится,
Если я с тобой…
Миша. А где она, твоя милая?
Гриша. А твоя где?
Миша. М-да… Ничего у нас не получается…
Гриша. Смекалки нет. Вон даже Вэварка, и тот… А нам с тобой – от ворот поворот…
Из кубрика выходит Павло Тарасович.
Павло Тарасович (озабоченно). Ну як, тралмейстеры?
Миша. Все в порядке, товарищ капитан!
Павло Тарасович. Тревожусь я…
Гриша. И мы тоже…
Павло Тарасович. «Серьезный» по улову впереди идет. Поздно мы вышли…
Миша. Поздно…
Гриша. Нажимать надо…
Павло Тарасович. Правильно! Так вы, хлопцы, будьте особо внимательны. И следите за Вэваркой…
Гриша. Уже взялись…
Павло Тарасович (грозит пальцем). И насчет девок – того…
Миша. Этого…
Павло Тарасович. Во-во!
Из кубрика выходит Вэварка.
Вэварка. Уфф! Упарился!.. Ну, Айна – радистка! Экзамен устроила: передатчик, приемник… антенна, ключ, анод, катод… Язык маленько не сломался…
Павло Тарасович (Мише и Грише). Бачите? Башковитый.
Вэварка. А еще: точка-точка-точка… тире-тире-тире… точка-точка-точка… Получается «СОС» – спасайте наши души!..
Павло Тарасович. Гарно! Да-а… будет из тебя со временем Саварка!
Вэварка. Скорей бы! А то Феня…
Павло Тарасович. Но-но! Не думай о дивчинах! И вообще… будь на высоте! Знамя удержать треба. Понятно?
Вэварка. Понятно. Шибко большое дело!
Павло Тарасович. Так что не подведи своими фокусами…
Вэварка. Не подведу, Павло Тарасович!
Павло Тарасович. Добре! Утром зайдешь ко мне. Побачу, что ты усвоил… (Уходит в штурвальную.)
Вэварка. Еще экзамен! Вот лешак-шайтан!..
