Текст книги "Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать (СИ)"

Автор книги: Ирина Чернова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Телеги ехали так медленно, что было даже неестественно, а верховые беспечно шли рядом. Ну ведь видят же, что поворот впереди, почему они не высылают одного-двух на разведку? Обоз уже втягивался под скальный карниз, на котором засели Гунтер с Лукасом, а я бросила взгляд на площадку на скале, откуда должен был начаться камнепад. Голов не было видно, но это не показатель, и я поглядела на скалу выше этой площадки. Против солнца там плохо просматривалось, но что-то было не так и только когда сверху покатились камни, я поняла, что Раделя перехитрили и отсюда надо делать ноги как можно скорее. Сверху неслись гигантские глыбы, сбивая все на своем пути, они пролетали по площадке, на которой лежали в засаде двое бойцов, так и не скинувших свои камни на дорогу, и дальше они летели прямо в ту расселину, где пряталась вторая часть отряда, прокатывались по ней на дорогу и летели дальше вниз под обрыв… Обоз все это время спокойно стоял под скальным карнизом, пережидая камнепад, сзади него упала подрубленная ель, и в сторону обоза по краю леса начали пробираться вооруженные люди Раделя, но условленного свиста так и не было. Лукас поднялся во весь рост, пытаясь привлечь внимание бежавших к тому, что делалось впереди обоза, но у входа в распадок затрубил рожок и на дороге показались всадники, спешившие во весь опор. Их заметили те, кто крался вдоль дороги, а со стороны обоза их брали в клещи вооруженные охранники. Люди Раделя поняли, что произошло непредвиденное и спасением здесь было одно – уходить от дороги вверх по склону, возвращаясь в Герлау. Сверху было хорошо видно, как маленькие фигурки, прячась за деревьями, поднимались вверх, а им на пятки наседали солдаты. Один вырвался вперед, догоняя отступающих и я, не выдержав, выстрелила в него. Солдат упал, но остальные были еще далеко внизу и не поняли, что был выстрел.

– Гунтер, Лукас, чего смотрите, как в кино? – я подползла к ним почти на четвереньках, прикидывая по пути, как нам перейти дорогу на ту сторону. – Уходить надо, видели, какой камнепад устроили? Полотряда смело, те, кто в засаде на площадке сидели и внизу в расселине все под камнями погибли. Перехитрили Раделя! Куда спускаться теперь?

– Вниз нельзя, нас сразу схватят, надо наверх подняться и там пройти назад через лес ко входу в распадок. – Гунтер показал на заросший ельником и сосняком склон. – Там быстрее перейдем дорогу и уйдем вслед за остальными. За мной! – он вскинул арбалет за спину и начал карабкаться по склону вверх и забирать вправо. Лукас и я двинулись за ним.

Склон был не очень крутой, выходов скальных пород тоже было немного да и деревья росли часто, но когда за спиной враги, то любая защита кажется ненадежной и хлипкой. Пробираясь по склону, я все время ждала криков «вот они, держите их!», но мы даже не успели начать стрелять и поэтому нас не обнаружили до того момента, пока не пришло время перебежать дорогу. На первый взгляд там никого не было, но уже через секунду вслед нам неслись именно те крики, которых я так боялась. И началось…

Спины бегущих впереди парней были для меня единственным ориентиром, на который я смотрела. Ну, еще под ноги – если упаду, то все, конец. Вверх по склону мы карабкались то на четвереньках, то цепляясь за стволы деревьев, ноги скользили по траве, но нас подталкивал вперед самый лучший стимулятор – страх за собственную жизнь. Бесконечный склон закончился и начался бесконечный спуск, где на заду, где ногами. Арбалет болтался за спиной, мешок с болтами был привязан на поясе и бросить их не поднималась рука – а если придется отстреливаться, что тогда делать? Ребята впереди пыхтели, как паровозы, что тогда говорить про меня? По сторонам я даже не смотрела – в этих бесконечных холмах и распадках между ними ориентировка потерялась начисто и оставалась лишь надежда на Гунтера, бежавшего впереди. Гнавшихся за нами было немного, гораздо меньше, чем тех, кто ушел за остатками отряда раньше, но для нас и они были опасны – длинный нож был лишь у Гунтера, Лукас довольствовался коротким, в пол-локтя, а я не имела и этого.

Налетев на ребят, я никак не могла отдышаться и не сразу поняла, что говорит Гунтер.

– Вон они, видишь, – парень тяжело дышал, но соображал быстро, – взводи арбалет, Лукас! Марта, что стоишь, взводи свой арбалет тоже!

Пока натягивали тетиву, солдаты успели подойти ближе, но болты уже были вложены в пазы и, тщательно прицелившись, мы спустили рычаги почти одновременно. Двое упали, один заорал и закрутился на месте, а еще двое спрятались за стволы.

– Отдышались? Тогда побежали дальше, пока есть передышка! Хорошо, что у них луков нет! – Гунтер перекинул арбалет за спину и начал спускаться вниз по склону, забирая влево.

Скорее всего, те двое побоялись преследовать нас после удачных выстрелов, но впереди был еще основной отряд солдат, которые гнали остатки отряда и нарываться на них было опасно. Гунтер вел нас, ориентируясь по своим соображениям и местности, нам оставалось следовать за ним, озираясь по сторонам и прислушиваясь к окружающей обстановке. При каждом подъеме мы осматривали сверху расстилающуюся перед нами местность, но перекличка солдат осталась далеко справа и пока можно было сбавить темп.

Передохнув и напившись из неглубокого чистого ручья, мы опять двинулись за Гунтером. Мешки остались далеко сзади, но с этой потерей пришлось смириться и я еще раз убедилась в справедливости пословицы, что все надо носить с собой. По крайней мере мои деньги были целы, а уж потерянные вещи жалеть поздно. Спать повалились прямо на траву, когда темнота стала настолько плотной, что ничего невозможно было разглядеть вокруг.

– Гунтер, а как дежурства по ночам? – но в ответ мне уже донеслось только тихое посапывание. Стало быть, первая дежурю я.

Одно дело дежурить, когда горит костер, отпугивая всяких хищников, а другое – когда вокруг темнота, наполненная бесконечными шорохами, хрустом и невидимым движением. Кто может выйти на нас из темноты, можно было лишь догадываться, но знакомиться с ночными визитерами не хотелось. Ухнул кто-то наверху, раздался писк и шелест травы. Я села на землю спиной к дереву и положила взведенный арбалет на колено. Надеюсь, на нас никто не выйдет этой ночью.

На дорогу, ведущую в сторону границы Айзенштадта, мы так и не вышли. Как ни пытался Гунтер определиться с направлением, солнцем и расстоянием, у него ничего не вышло – парень не имел такого опыта, как Курт и мы окончательно заблудились в горах.

– Чего делать-то будем? – Лукас развалился на траве, закинув руки за голову. – От солдат мы оторвались, а дальше что? Втравил нас Курт в этот поход, не спросивши, вот и поплатились. Вещи последние и те потеряли.

– Не вещей жаль, а кресало! – вздохнул Гунтер. – Да еще там хоть какая-то еда оставалась, а у Марты котелок был… Не пожрать теперь, ни огня развести. Вляпались по самые уши… Марта, а ты что скажешь?

– Погано все, согласна. Но мы живы, это радует больше всего. Плохо, что мы не знаем, где находимся. План, который нам Курт чертил, весьма условный, но я совершенно не понимаю, куда мы забрели. Если это еще Айзенштадтское герцогство, то надо уходить дальше, а мы даже дорогу потеряли.

– Вот дорогу и будем искать, может, на людей наткнемся. – Гунтер начал перебирать болты в мешке, завязал его и подвесил к поясу. – Все, что мы имеем… с этим никуда не сунешься.

– А деньги не потерял? – ехидно поинтересовался Лукас.

– Не твое дело! Со своими деньгами я сам разберусь, – огрызнулся парень. – Свои не прогуляй!

– А у меня и нет ничего, – почему-то развеселился Лукас, ероша пятерней соломенную шевелюру. – Что было – Курт забрал, а теперь я гол и нищ, как последний бродяга.

– Так мы теперь бродяги и есть, разве что вооруженные. Нам бы еще мечи заиметь, а то неуютно я себя чувствую – один нож болтается, на троих этого мало. Поскольку нам теперь все равно, куда идти, предлагаю при случае наведаться в какую-нибудь деревню, да разжиться там недостающим. Что скажете?

Гунтер выпятил нижнюю челюсть и переводил взгляд с Лукаса на меня. Нехороший огонек в его глазах напомнил мне Курта, когда тот завернул за едой по дороге в Герлау. Но бытие определяет сознание и без огня и еды мы долго не протянем. А я, если буду клеймить его позором и гордо отказываться, запросто останусь одна в лесу.

– Скажу, что правильно говоришь, – моя поддержка обрадовала парня и он расплылся в широкой улыбке. – Только не так, как Курт – нахрапом. Впрочем, посмотрим, как оно лучше сделать на месте. Нам и плащи нужны, а то в дороге укрыться нечем, и мешки, и еда. Вряд ли все сразу можно получить в одной деревне. Присмотримся по ходу дела.

– Ага, если нам шеи не свернут, – засмеялся Лукас, – чего говорить-то, идти надо да жратву поискать, а то у меня скоро кишки узлом завяжутся от голода.

– Тогда поднимайтесь, да пошли, пока солнце высоко. – Гунтер отряхнул одежду, закинул арбалет за спину и пошел вперед. – Пойдем вдоль подножия, авось натолкнемся на дорогу. Вверх я больше не полезу ни за что.

Мы натолкнулись не только на дорогу, но и на небольшую деревню, к которой она нас вывела после пары часов пути. Мекали козы, квохтали куры, из низких домушек появлялись люди, а мы лежали на окраине леса и держали военный совет, как идти и как просить. Наглости Курта у ребят не было, хоть Гунтер и хорохорился перед нами, и, промаявшись с час, мы все же решили начать с расспросов о местоположении деревни. Авось, завяжется разговор, а там можно и на постой напроситься. Еще я рассчитывала на свои деньги – кто откажется от возможности получить лишнюю монетку?

То, что нас заметили издалека, было несомненным. Движение людей в деревне превратилось из броуновского в упорядоченное – помчались во все стороны дети, предупреждая о чужаках, и навстречу нам вышел пожилой мужчина с палкой в руках, на которую он опирался при ходьбе.

– Чего надо? – хмуро спросил он, опершись на палку обеими руками. – Кто такие будете?

– Кто будем, не твоя забота. Заблудились мы в горах, отбились от своего отряда и заплутали. – Гунтер выступил вперед, положив руку на рукоять ножа. – Три дня уже болтаемся…куда эта дорога ведет?

Старик пожевал губами, что-то соображая, и стал молча рассматривать нас, уделяя особое внимание торчащим из-за спин арбалетам. Придя к какому-то выводу, скривился и посмотрел на Гунтера.

– Стрелки, стало быть… отбились от своих. Дорога эта ведет в Бернштайн, а дальше через горы в Эрсен.

– Сколько дней пути отсюда до Бернштайна? Пешим ходом, разумеется?

– Вы молодые…за два дойдете, если шустро ногами будете топать. – Старик подозрительно посмотрел на Лукаса, который стащил арбалет и поставил его у ног на землю. – Лошадей у нас нет, хоть убейте.

– А что есть? – весело спросил Лукас и почесал впалый живот. – Каша хоть есть? За три дня во рту ни крошки не было…

Сидя в самом крайнем доме и уплетая кашу за обе щеки, парни переглядывались между собой, а женщина, выставившая на стол котелок, сидела напротив, подперев щеку рукой. Сперва у нее округлились глаза, когда я стянула с головы заскорузлую шапку, но потом она вздохнула и присела. За дверями прятались две девчонки, тощие и растрепанные, подсматривающие за неожиданными гостями в щелочку. Старик, встретивший нас, был отцом Катарины, и по праву старшего в деревне решил, что его дом больше всего подходит для нас, благо и стоял он первым у въезда. Мужа Катарины мы не видели и по тому, как у нее забегали глаза и она неопределенно махнула рукой, поясняя, что он «там», вдаваться в подробности не стали. Не наше дело это. До Бернштайна еще простирались земли Айзенштадта, хоть это и была самая его дальняя точка.

– Ешьте, ешьте, – Катарина положила на стол серый ноздреватый хлеб и поставила кувшин с молоком. – Коли через Бернштайн пойдете, там рынок есть, он не в самом городе, а под стеной.

– А чего под стеной-то торгуют? – с набитым ртом поинтересовался Лукас, закашлялся и потянулся за молоком. – Ох, давно не пил молока…вкусное!

– Да кто ж разрешит, чтобы все со своими товарами прямо за городскую стену шли? – удивилась Катарина. – Неровен час, чужаки какие прокрадутся… Нет, бургмайстер приказал – всем пришлым продавать только под стеной. В городе лавки есть, но их разрешено держать только горожанам.

– Ну дурак ваш бургмайстер, – протянул Гунтер, – это ж сколько денег он теряет! Так каждый хоть по пфеннигу отдавал бы при входе, все в казну деньги б шли!

– А и так все отдают, как разложатся так сразу с них подать рыночную собирают, – Катарина хлопнула ладонью по столу, – а ну, закройте дверь да марш отсюда обе! Делать вам нечего? Сейчас живо пристегну каждую…Анхен, марш за водой на колодец, да не забудь, что вечером гусей загнать надо!

– А куры есть или только гуси у вас? – Лукас состроил уморительную рожицу и хозяйка улыбнулась ему по-матерински ласково. – Нам бы с собой чего-нибудь, а то и до Бернштайна не дотянем, помрем на дороге! Вы же возите в город на продажу кур, яйца…молоко… – мечтательно протянул он, закатив глаза.

– Катарина, мы заплатим, если вы соберете нам еды в дорогу, – я рискнула вступить в разговор, несмотря на все предупреждения Курта. – И не только еды…кое-что из одежды.

Взгляд женщины сразу стал по-крестьянски оценивающим и на лице отразилась усиленная работа мысли. Она осмотрела нас, прикидывая про себя кредитоспособность троих немытых бродяг, и пододвинула оставшиеся ломти хлеба.

– Сколько дадите? – деловито спросила она.

– Серебряную марку. – Я вспомнила объяснения Курта и продолжила, – нам нужны суконные одеяла, мешки, котелок и кресало. Из еды – хлеб, сыр, крупу, пару кур, яйца вареные.

– Две марки серебром, – подумав, ответила хозяйка. – Позавчера коза ногу сломала, забили ее, половину дам.

Я пыталась прикинуть, продешевила я или нет, получая это все за две монеты. Катарина, не дождавшись ответа, заерзала на лавке.

– Гуся еще дам, сейчас забью…

– А кур сколько? – поинтересовался Лукас.

– Двух! – отрезала хозяйка. – Зато яиц дам два десятка!

– Хорошо, по рукам! – торговаться дальше не имело смысла, деревня не столь богата, чтобы долго торговаться, и вряд ли нам предложат что-то еще. Это бы не отобрали, когда мы уйдем отсюда! Да еще была у меня одна задумка…

– Катарина, вода горячая у вас есть?

Спали мы по очереди. Несмотря на вроде бы нормальное отношение, опасения все равно шевелились внутри и мы поделили ночь на троих. Сеновал, куда нас отправила хозяйка, был почти пустой – старое сено уже скормлено, новое еще сушится где-то, только в одном углу валяются остатки, прикрытые дерюгой. Суконных одеял дали всего два, но для грядущей дороги и это было хорошо. Двое спят, третий на страже, все нормально. Надо будет – прикупим в Бернштайне. То, что там рынок под городской стеной, играло нам на руку – в город я заходить не хотела ни за что и ребята со мной согласились. К утру Катарина обещала все собрать нам в мешки и ушла, подгоняя любопытных дочек.

После мытья я с брезгливостью рассмотрела мятую и пропотевшую рубашку, но больше одевать было нечего, а стирать я не решилась – все-таки я иду с двумя молодыми парнями и кто знает, что там у них будет на уме? Придется подождать до города и прикупить что-то там.

– Марта, мы тут с Лукасом поспорили, – Гунтера в темноте не было видно, но оба не спали, живо обсуждая что-то до моего прихода, – а сколько тебе лет? Нет, нам просто интересно стало…

– Двадцать семь. Чего еще интересует? – достаточно холодный ответ заставил ребят примолкнуть на время.

– Да ты не сердись, мы же знаем, что ты венчанной женой герра Хайгеля была, а не просто так, – примиряюще сказал Лукас. – Просто заспорили, я сказал, что ты старая, а Гунтер стал на меня…ой, прекрати, ну что я такого сказал? У Гретхен мать на два года тебя старше, а выглядит как… как… ну, гладкая такая, круглая, едва в дверь проходит, а ты тощая и темная от солнца, даже Гретхен была вся белая…

Он смутился и замолчал.

– Ребята, а вам-то сколько лет? – обижаться я не стала. В зеркало посмотреться в горах было негде, а спасение собственной жизни дороже внешности. Может быть потом посмотрюсь, если будет возможность.

– Мне семнадцать! – радостно откликнулся Лукас. – А Гунтеру скоро двадцать будет…

– Ну и хорошо. Теперь спать давайте, завтра с утра выходим. Так, Гунтер?

Тот буркнул что-то неразборчивое и завозился в одеяле.

– Следующего разбужу через пару часов, имейте в виду. Пока так и быть, посижу на страже, – поставила я ребят в известность и села спиной к столбу, подпирающему потолок.

Утром нас растолкала Катарина, зашедшая на сеновал. Собственно, было уже не утро и солнце поднялось высоко, а Лукас, стоящий на карауле, бессовестно дрых, свернувшись клубочком и посапывая. Гунтер, разозлившись на дружка, пнул его в бок и тот долго не мог понять, что это выдернуло его из сладкого сна.

– Ты чего это разлегся? – рыкнул он на незадачливого дежурного. – Перерезали бы нас ночью, как хорек курей, а ты и не услышал бы! Болтать только горазд!

– Да я до рассвета досидел, вот тебе истинный крест! – возмутился Лукас, – а вот потом только глаза прикрыл на чуток…

– Я тебе дам «чуток»! – опять пригрозил Гунтер, но без прежней злости. – Продрых все…

– Эй, ребята, я вам все собрала уже, как договорились, – позвала нас Катарина. – Вот посмотрите – котелок почти новый, хлеб, половина козы, гусь, куры, яйца вареные вот тут… Я коз подоила, будете пить молоко?

Парни переглянулись и пошли к бочке с водой, умываться, а хозяйка подошла ко мне.

– Фройен… или фрау, уж простите, не знаю, как правильно называть…

– Неважно, Катарина. В чем дело?

– Как же это вы с двумя парнями в путь идете? Да еще в мужской одежде… Трудно, поди? Кто-то из них ваш сын или родственник?

– Нет, Катарина, они просто попутчики. Но мне деваться некуда в Айзенштадте, приходится уходить в другие земли. А ребята…пока вместе идем, как дальше получится – не знаю, может, наши пути и разойдутся. Спасибо за еду и вещи…да, вот возьми еще два пфеннига, девочкам пригодятся.

– Спасибо, фрау…как вас по имени-то?

– Лучше, если и знать не будешь. Мало ли что бывает в жизни, а так – не знала имени и не знала о ком спрашивают.

– И то правда. Удачи тебе…фрау.

Идти по дороге открыто было нельзя – арбалет не сложить и не спрятать в мешок, а напороться на солдат или церковников было бы слишком обидно для столь удачного исхода. Порешили двигаться по кромке подступающего леса, пока будет возможность, а в основном передвигаться в сумерках и темноте. Страшновато, конечно, но риск разбить себе нос гораздо меньше риска попасться в руки властей. Из-за этого передвижение днем задерживалось очень сильно, но полностью себя оправдывало, а уж когда мимо нас проехали всадники в такой знакомой темной форме, то исчезли последние остатки сомнений. Днем мы разжигали костер, ели и ложились отдыхать в тени, чтобы пойти дальше с наступлением сумерек. Но как ни растягивай еду, она когда-нибудь кончается и на пятый день голодные парни уже вовсю щелкали зубами, поглядывая издали на такие притягательные постоялые дворы. Соваться туда с арбалетами было опасно и мы после долгих споров решили припрятать их в лесу, а на постоялый двор наведаться налегке, поесть, и идти дальше.

Складывая и забрасывая ветками наши смертоносные машинки, я еще раз с грустью отметила, что у ребят нет никакого приличного оружия на поясе, без которого здесь не ходит никто. Да мне хоть для виду не мешало бы повесить что угодно, но… это можно было купить лишь в Бернштайне, а пока довольствоваться двумя ножами Гунтера и Лукаса. Прикинув расстояние до постоялого двора, я начала крутить ручку воротка и взводить тетиву.

– Ты чего это, Марта? – испуганно-удивленно поинтересовался Гунтер. – Зачем это?

– Не знаю, – совершенно честный ответ поверг обоих в шок. – На всякий случай…

Парни разве что не покрутили пальцем у виска, но промолчали и вскоре мы уже сидели за столом, ожидая заказанного ужина. Запахи с кухни то щекотали нос, то раздражали его, а я втихую разглядывала посетителей. Все, в общем-то, заняты собой, но вот троица у противоположной стены мне категорически не нравилась. Один из них уж очень напоминал Ганса своим острым лицом и большими залысинами…наверняка такая же дрянь, как и он, подумалось мне. Двое других были попроще на вид, но доверия все равно не внушали. Все они попивали пиво из высоких кружек, разговаривая между собой, а «Ганс» то и дело осматривал зал, после чего они склонялись к столу, обсуждая что-то вполголоса. Впрочем, говорить тут было достаточно сложно – народ шумел, стучал кружками, бегали между столами служанки, поднимая вихрь из юбок, кто-то уже требовал хозяина, обещая разнести все по камешку, а за соседним столом клиент спал мордой в салате…пардон, в пивной луже.

Получив блюдо на троих – наша платежеспособность была оценена трактирщиком на троечку и не предполагала отдельных тарелок – с кашей и здоровенной курицей, а также три кружки пива, мы накинулись на еду. Парни быстро подъели горячую кашу и теперь смаковали куриные кости, оторвав мне целую ногу, которую я с удовольствием обгладывала, посматривая в зал. Курица хорошо прожарилась – хозяин был мастером своего дела, за такую еду не жалко и денег отдать и я не сразу поняла, что «Ганс» пристально смотрит на наш стол. Поймав мой взгляд, он сделал глупую рожу и отвел глаза, но я уже насторожилась и делая вид, что смотрю в сторону, боковым зрением следила за их столом. Так и есть, через некоторое время «Ганс» опять начал пристально нас рассматривать, а потом вся троица склонилась головами друг к другу, обсуждая увиденное.

– Гунтер, – тихо позвала я парня, – послушай-ка, чего скажу…

Объяснив в двух словах что я увидела, придвинувшись к нему поближе, еще раз посмотрела на тот стол. Теперь там сидело только двое, один из дружков шатался по залу, то и дело задевая столы и посетителей. Когда он прошелся мимо нас, то налетел на стул Лукаса и тот чуть не свалился на пол, взмахнув руками с кружкой. Правда, она была пустая и оттуда ничего не вытекло, что весьма удивило задиру. Он озадаченно постоял рядом, но поскольку цепляться было не к чему, пожал плечами и вернулся за свой стол, где тут же стал рассказывать подробности «Гансу» и третьему.

– Ну и что ты думаешь по этому поводу?

– Что-что… – передразнил меня Гунтер, сжимая здоровенные кулаки, – выискивают, с кем тут драку затеять, да грабануть под шумок. Этот, что толкал всех, посмотрел уже, что у нас ничего на поясах нет, а моя булавка ему на один палец. Да еще Лукас все пиво выдул…иначе бы облил его, значит, на улице будут караулить. Мы тут сидим с одним мешком… его попытаются выхватить, думают, что у нас там деньги или что ценное.

– Чего делать-то теперь? – Лукас, похоже, наконец проникся тревогой и отставил в сторону мою недопитую кружку. – Драться с ними? Так они же нас… – тоскливо протянул он, трезво оценивая наши шансы против них. – Может, успеем убежать?

– Может и успеем, а может и нет, – протянул Гунтер, что-то прикидывая про себя. – Лукас, ты у нас самый быстрый и тощий, слушай сюда…

Расплатившись с хозяином, Гунтер в качестве сдачи получил еще половину курицы в холстине и сунул ее в мешок.

– Март, чего копаешься… черт… – он покачнулся, но устоял, схватившись за ближайший стол. – Мое почтение, господа… забористое пиво тут…

Нетвердой походкой он двинулся к дверям, но перед ним кинулся Лукас, Гунтер заорал на него, всячески проклиная, и со всей силы, как казалось со стороны, дал ему пинка под зад, отчего Лукас, жалобно взвизгнув, вылетел в дверь.

– Так его, правильно, нечего под ноги кидаться! – зал одобрил Гунтера, а тот, пробормотав что-то забористое, ухватил меня за шиворот и потащил с собой. Зрители загоготали еще громче – конечно, такая развлекуха, пьяный старший брат пинает своих мелких родственничков почем зря, аж двери спинами открывают!

– Ну что, сидят еще? – Гунтер отпустил мой воротник и вытер пот со лба. – Посмотрела? Не сильно я тебя?

– Ничего, терпимо, – успокоила я парня. – Поднимались уже, когда ты меня потащил.

– Тогда давай быстрей… – Гунтер вновь схватил меня за воротник и мы пошли быстрым шагом в сторону леса, куда уже умчался Лукас.

Отошли мы уже на приличное для поддавших людей расстояние, как услышали за спиной ругань и шаги.

– Эй, любезные, куда путь держите?

– Н-не ваше дело, – запинающимся языком ответил Гунтер, – не останавливайся, – прошептал он тихо, – немного осталось…

Троица за спиной прибавила шагу, но и мы не стояли на месте. Гунтер ворчал сквозь зубы, прикидывая оставшееся до арбалетов расстояние, как вдруг встал, как вкопанный и обернулся к нашим преследователям.

– Эй вы, кто пойдет за нами дальше, получит болт в грудь, поняли! Марта, бежим!

Он потянул меня за руку, а сзади уже захохотали, ни капли не веря в услышанную угрозу.

– Нет, ты слышал, Петер, болт получим, а? Да я тебя сейчас на такие болты порежу и мальчишку твоего…

Впереди замаячил неясный силуэт и Гунтер, свистнув, обхватил меня и повалился со мной на землю. Сверху раздался знакомый звук и глухой удар упавшего тела.

– Это…это что…Петер…а-а-а! – заорал голос сзади. – Он убит…ы-ы-ы…

– Ты что, идиот! – прошипел второй и примолк. – У них же ничего не было, ты сам видел!

– Видел, а Петер убит…иди сам к ним, а я жить хочу! Что это…слышишь?

Лукас начал крутить ручку воротка и звук хорошо был слышен в летней ночи. Шорохи и шуршанье за спиной переросли в удаляющиеся шаги, а мы пошли быстрым шагом к оставленным под кустом арбалетам. Надо было уходить отсюда как можно скорей.

К Бернштайну мы подошли в середине пятого дня. Народу в сторону города шло не так много, зато у подножия стен вовсю шумело и гудело многоголосое людское торжище, издалека напоминающее растревоженный муравейник. Арбалеты мы опять спрятали в лесу, выкопав приличных размеров яму под корнями сосны. Притоптали траву, порезали ее под соседними деревьями для того, чтобы сбить с толку незваных гостей, закинули мешки за плечи и пошли на рынок.

– Марта, держись рядом с нами, – поучал меня Гунтер, запихивая в мой мешок котелок. – Это тебе, чтоб не слишком выделялась, а мы с одеялами пойдем. Пустые руки всегда подозрительны, а так все понятно – пришел парень на базар за покупками. – Поправил мне шапку на голове и посмотрел издали. – Ну… ничего, парни всякие бывают, – хмыкнул он. – Пошли.

Нам предстояло купить плащи и какие-нибудь ножи, да я хотела приобрести рубашку или полотно для нее, вкупе с иголкой и нитками. Все равно зашивать дырки надо, вон и ребята уже с прорехами ходят, что я, не женщина, что ли?

Людской водоворот закрутил нас от самых первых лотков с товарами и потащил за собой. Гунтер ухватил меня за руку, а Лукас шел сзади, то отставая, то нагоняя. Бродить по рынку было интересно, но от обилия народа и шума загудела голова. Вот что значит жить на свежем воздухе и бегать по горам, где полтора человека на квадратный километр! Одежки тут не продавались в принципе и, напрягая память, я вспомнила, что время готового ширпотреба тут еще не настало. Все шьется вручную и по индзаказу, на базарах покупают только ткань. Ах, да, есть еще скупщики краденого…

– Чего ты высматриваешь? – поинтересовался Гунтер, когда я очередной раз дернулась в сторону.

– Полотно надо, рубашка моя уже износилась, а вторая осталась в тех мешках…

Парень понятливо кивнул, ну ясно, у него там тоже что-то ценное было!

– Потом подойдем сюда, сперва надо ножи или меч хоть какой выбрать, это важнее.

Кто же будет спорить, что в дороге меч важнее всех рубашек, вместе взятых?

Оружейный ряд был невелик, но Гунтер и Лукас так и прилипли к прилавку, таща меня за собой. Оба уставились как завороженные на лежащие перед ними клинки всех размеров – длинные и узкие, широкие и клиновидные, кривые, обоюдоострые, с одной острой кромкой…

– Чего молодые господа изволят? – седой дядька склонил голову, но не подобострастно, а с достоинством. Оно и понятно – товар не из последних предлагает, покупатели на все найдутся рано или поздно. Это не репа или курица, порче не подлежит, значит, скидывать цену не будет, лишь бы продать.

Ребята перебирали ножи на прилавке, трогая каждый и прикидывая их под свою руку. Широкая короткопалая ладонь Гунтера поглаживала рукоять длинного, в локоть, острого ножа, больше похожего на штык, потом перешла к клиновидному и недлинному.

– Хаусвер по душе пришелся или гольбейн? – мастер с улыбкой смотрел на потуги выбора. – Для чего клинок ищем? Может, я помогу выбрать тот, что вам лучше подойдет? Для ближнего боя, для личных нужд, для…

– Меч хочу! – как-то по-детски выдохнул Гунтер. – В дорогу иду, а кроме вот этого, – он показал на старые ножны у пояса, – ничего нет. И у них, – он мотнул головой в сторону Лукаса и меня, – тоже.

– Мечом владеешь? – совершенно серьезно спросил продавец. – Ну, хоть в руках держал?

– Да держал, пока в отряде шел – солдаты учили, а дома некому было учить уже, – скривился парень.

– Ничего, наверстаешь, какие твои годы! – мужчина уже перекладывал свой товар, прикидывая на руке и качая головой. – Вот, пожалуй, можешь попробовать…парень ты здоровый, плечи широкие, думаю, что подойдет тебе…ну, берись двумя руками…вот так…

Он взялся за рукоять меча, показав положение рук, потом протянул его Гунтеру и тот сперва осторожно, а потом с радостью ухватился за нее, пробуя замах.

– Э, стой, стой! – засмеялся дядька, – здесь только пугать людей будешь! Вот сюда отойди, – он откинул свою занавеску и поманил Гунтера на площадку за своей спиной. – Тут помахать можешь в свое удовольствие, только не снеси мне стойки! Ну, а тебе что по душе?

Следующим номером программы была подборка клинка для Лукаса. Неожиданно тот ухватился за узкий и длинный, который больше напоминал штык.

– Странно ты за него берешься, – мастер озадаченно смотрел, как парнишка пытается псевдоштыком проткнуть воображаемого противника, делая выпад вперед, как наши фехтовальщики по телевизору…да ведь точно, он ведет себя так, как будто у него в руке шпага, а не специфической формы нож!

– Видел я одного наемника из герцогских солдат, тот такие финты выделывал с таким клинком… чудеса просто! Только у него он подлиннее был… а мне понравилось, я потом не раз вспоминал, да на палках пробовал так повторять, – заволновался Лукас, объясняя свой непостижимый для других выбор. – Я бы еще в левую руку второй нож взял, чтобы отвлекать внимание противника!

– Знаешь, парень, мне про такие вещи рассказывали те, кто приходили к нам с далекого юга, – мастер медленно повернулся в сторону отдельной кучки ножей, вороша ее потемневшими от работы руками. – Посмотри-ка вот на это, – он бережно положил на прилавок узкий и длинный кинжал, точную уменьшенную копию того, что Лукас держал в правой руке. – По-моему, он должен тебе подойти, ты тонкий и гибкий, у тебя длинные пальцы и тонкая кость, они не подходят для биргризенов и фламбергов, твое оружие – легкость и скорость, а не грубая сила, как у твоего друга. Пробуй свои силы…