Текст книги "Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать (СИ)"

Автор книги: Ирина Чернова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– А как обстоят дела на дорогах, герр Рихтер? Вы так и не сказали ничего, спокойно ли там или все же надо пустить дополнительные патрули в сторону Шонгау. Помнится, что два месяца назад там были повешены трое, пойманные прямо в селе близ города. По-моему, они украли козу и пару кур у селян…

Громовой хохот фон Дайница и еще кого-то из охраны совершенно обескуражил Рихтера, который непонимающе смотрел на это веселье, а его светлость изволил тонко улыбнуться. Я спряталась за бокал с вином, стараясь не смотреть по сторонам.

– Не бойтесь так, фрау Марта, – тихо шепнул мне на ухо герцог. – Ваша коза уже давно съедена, к тому же вы украли ее не в Эрсене и вдобавок честно во всем признались, что смягчает ваше наказание.

Прищуренный взгляд Михеля, брошенный в этот момент, заставил поежиться и снова потянуться за поставленным было бокалом. Может, его и вовсе не отпускать из рук?

– На дорогах, ваша светлость, более менее спокойно. Два раза мне попадались подозрительные люди, но мне надо было сперва доставить вам кольцо, и я не имел права задерживаться и вступать с ними в конфликт. На постоялом дворе какие-то наглецы попытались завладеть нашими деньгами…почему-то они решили, что мы имеем желание отдать им все, что у нас в карманах. Думаю, что они надолго утратили свой гонор. С хозяином этого заведения я еще буду разбираться по возвращении. Раз он поддерживает такие порядки в своем заведении, то должен нести ответственность за это и я пообещал ему вскорости вернуться.

– Порядок на дорогах должен поддерживаться неукостнительно, – наставительно сказал герцог. – Независимо от того, кто из моих подданных пожелает передвигаться в пределах земель Эрсена, им всем должна быть представлена возможность безопасного передвижения. Разбойников, пойманных на месте преступления, вешать в ближайшем селении. Да, герр Рихтер, вы знаете, что Радель погиб?

– Слышал такие известия, ваша светлость, – Михель дернул щекой, – но пока я жду подтверждения из Айзенштадта. Возможно, он опять смог ускользнуть.

– Как только что-то будет известно, сразу докладывайте мне, – сухо бросил герцог. – В настоящее время этот вопрос по некоторым причинам стоит очень остро.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Конрад склонился к Рихтеру и начал что-то рассказывать ему, потом к ним присоединился и Юнг и вскоре на их конце стола завязалась нет, не беседа, скорее, это напоминало доклад о происшедших событиях за время отсутствия. Зайдель уже два раза наполнял вином их бокалы, пододвигал блюдо с едой, а я краем глаза видела только свежесбитый на костяшках кулак, который то сжимался, то разжимался, то постукивал по столу.

– Фрау Марта, – бархатный голос справа почти обдал горячим дыхание ухо, – я бы хотел принести вам некоторые извинения…

Если бы вдруг он сказал, что любит меня безмерно и готов положить к моим ногам герцогскую корону, то и тогда бы я не воззрилась на него с таким изумлением, как сейчас. Извинения приносят равным или… нет, что это вдруг произошло, не понимаю!

– Слушая ваш рассказ вчера, я немного покривил душой и заставил вас заново пережить все, что произошло с вами со времени осады Варбурга. Я прекрасно знаю все причины, побудившие вас бежать из города. Более того, я знаю, почему вы не смогли присутствовать на отпевании в церкви вашего мужа и на его похоронах. – Ладонь герцога легла мне на локоть и легонько сжала его. Я попыталась отодвинуться, но ладонь была как железная и не отпустила руку ни на сантиметр. – Отношение к вам вашей падчерицы, Клодии, как видите, я даже знаю, как ее зовут, так вот, ее отношение к вам не было большим секретом ни для кого в Варбурге и разговаривая с вами вчера я имел только одну цель – услышать, что вы будете говорить в свое оправдание. Но вы в какой-то степени разочаровали меня, не пожелав говорить об истинных причинах вашего поступка. Сейчас, когда мне все известно, вы можете об этом сказать и удовлетоворить мое любопытство?

– Могу, ваша светлость, – я еще раз попыталась выдернуть локоть, но безуспешно, а кулак на том конце стола сжался до белизны на костяшках. – Простите, это всего лишь женские дрязги и истерики, а мужчинам они неинтересны и они относятся к ним с презрением. Я боялась одного, что Клодия побежит самая первая доносить на меня прелату, а это была бы верная гибель.

– В этом вы оказались правы, фрау Марта, – герцог уже сидел вполоборота ко мне, что не укрылось от внимания всех присутствующих. – Она действительно побежала доносить на вас, обвиняя попутно в смерти своего отца и его ограблении. Прелат приказал начать расследование… я сожалею, что пришлось рассказать вам об этом. Но вы сильная женщина и поймете меня правильно.

– Они…признали меня виновной в смерти Фрица?

– Нет, он погиб на глазах у свидетелей и этот пункт обвинения был снят. Но остался пункт об ограблении, Клодия утверждает, что пропали деньги и драгоценности, на которые вы не имели права. Чтобы опровергнуть это, вам надо поехать в Айзенштадт, в Варбург. Что с вами, фрау Марта?

– Нет… зачем…зачем мне ехать туда, ваша светлость? – от страха затряслись руки и все проблемы улетели в такую даль, что было просто смешно вспоминать о них, когда речь шла о моей жизни. – Да, я взяла с собой деньги из шкатулки, но половину я отдала кузнецу на похороны Фрица и пожертвования в церковь, а тех проклятых драгоценностей и в глаза не видела…куда они мне, по лесам в них ходить? И ведь я была законная жена Фрица Хайгеля, мы обвенчались с ним в церкви, значит, я имела право на это наследство… ваша светлость, они просто убьют меня…я не поеду в Варбург, лучше уж прикончите меня здесь…

– Успокойтесь, фрау Марта, – ладонь герцога переместилась с локтя на запястье, а потом и на поджившие пальцы, поглаживая каждый из них в отдельности, – я и в мыслях не имел насильно отправлять вас в Айзенштадт. Это те дела, которые не имеют ко мне и моим землям никакого отношения…только признайтесь честно, в моих селениях вы коз не воровали?

Я обессиленно всхлипнула, вытирая с носа скатившуюся туда слезу, а его светлость пододвинул мне бокал с вином и отпустил руку.

– Выпейте, фрау Марта, это вам поможет прийти в себя. Да, я хочу пригласить вас завтра на одну небольшую конную прогулку перед моим отъездом, так что сегодня вам надо лечь спать пораньше, чем вчера.

– На конную прогулку? Вокруг крепостных стен?

– Ну что вы, фрау Марта, зачем заниматься такой глупостью, как ездить под ними верхом? Я их уже осмотрел и нашел, что ремонт нужен, но незначительный. Мы поедем к башне Кронберга, где было найдено злополучное кольцо. Я хочу сам посмотреть на это место, а потом оттуда я поеду в Эрсен. С нами поедет герр Рихтер и еще пара солдат для охраны. Вам надо быть готовой сразу после рассвета. Пойдемте, я провожу вас до вашей комнаты. Фон Дайниц, я пошел провожать фрау Марту до ее комнаты, будьте любезны проследовать за нами. Герр Рихтер, не уходите никуда, я еще вернусь и скажу вам пару слов.

Его светлость весьма галантно подхватил меня под руку, недвусмысленно сжимая ее, и мы вышли из трапезной, сопровождаемые сзади фон Дайницем с каменным, как у статуи, лицом. Впрочем, кривую улыбку на другом конце стола я все же успела заметить…

– Дорогая фрау Марта, – его светлость положил свою правую руку мне на запястье, лежащее на его левой руке, и несильно сжал его. В полутьме коридора это было почти незаметно…почти, если бы он при ходьбе не прижимался еще и к бедру да так, что это чувствовалось даже через все юбки. – Дорогая фрау Марта, я буду рад проехаться завтра рядом с вами, чтобы вы показали мне башню, где вы провели два дня, и рассказали о событиях, которые произошли там. Вы же знаете, что я лично привык выслушивать всех и принимать решения.

– Простите, ваша светлость, – я чуть не запнулась о подол платья и поспешила приподнять его свободной левой рукой, – но… о каком решении идет речь? Вы же говорили, что дела в Варбурге не имеют к вам отношения… – вовнутрь опять змеей заполз страх и стало очень холодно.

– Разве я сейчас что-то говорил о Варбурге, фрау Марта? Не припомню, чтобы я упоминал это название после выхода из дверей. Никто вас туда не отправит, если вы сами того не захотите…а я уж точно не захочу, – закончил он свою фразу почти в самое ухо. – Ваша дверь, дорогая фрау…

В полутьме коридора он поцеловал мне руку и медленно прошелся губами от запястья до самого локтя, прикрытого кружевами платья.

– Спокойной ночи, фрау Марта. Утром вас разбудят.

– Спокойной ночи, ваша светлость.

Проклятое платье никак не желало расшнуровываться и я уже не один раз чертыхнулась, изгибаясь, как червяк на крючке во все стороны. Ну что за напасть, не орать же в коридор хоть какую-то служанку! Сверху я уже развязала вредный шнурок, но его надо было еще выдернуть из дырочек где-то у лопаток и ниже, а вот это и была главная трудность – шнурок был из ткани платья и совсем не гладкий, выдергиваться отказывался, а зеркала у меня в комнате как не было, так и нет.

Кто-то дернулся в дверь, заколотив в нее со всей силы. Это что, уже рассвет, что ли? Наощупь я добралась до засова, уже подозревая, кто это может быть. Дверь еще раз дернули изо всей силы и двинули по ней чем-то вроде хорошей кувалды. Несчастное прилагательное затряслось.

– Марта, ты же не спишь, я знаю, открывай немедленно!

– Михель, подожди…я тут засов никак не найду…

Вместе с дверью я чуть не вылетела в коридор, уцепившись за ее ручку, и воткнулась ему прямо в грудь.

– Что это с тобой, вся расстегнута, в комнате темно, – мрачно спросил он, остановившись на пороге. – Что там у тебя? – мотнул он головой в сторону комнаты.

– Электричество отключили… Ну что ты в самом деле, кресала у меня нет, а самой мне до факела не достать, вот и стукаюсь в темноте. И еще платье это со шнуровкой, а служанки ХЗ где болтаются…Может, ты мне свечку зажжешь да выдернешь этот чертов шнурок?

Спокойный тон и приглашение убедили Рихтера, что со мной все в порядке, но выражение лица было по-прежнему мрачным. Зато сразу загорелись свечи в подсвечнике, наполнив комнату уютным освещением, а нерасшнурованное платье сзади довершило картину.

– Вытащи этот шнурок, я уже тут не знаю, как еще извернуться, не достать его никак, – посетовала я и продемонстрировала, как выламывала самой себе руки. Наглядный пример прошел без сучка и задоринки, руки осторожно прогулялись по спине и я с облегчением вздохнула. – Надо же так зашнуровать, задохнуться можно! Девушки хоть и подгоняли его под меня, но по-моему перебрали маленько…

Я отошла в темный угол, скинула расшнурованное платье и натянула штаны и рубашку, в которых села в кресло, поджав под себя босые ноги. Каменный пол даже в этом регионе холодил изрядно. Михель стоял все также посреди комнаты, настороженно следя за мной.

– Ты чего стоишь? Садись, ты же весь день в седле провел?

– Провел… – он вытянулся в кресле. – Приезжаю, а тут мне на воротах сообщают новость, что его светлость изволит жить в Штальзее уже второй день. Что скажешь по этому поводу?

– Да для меня это тоже было как снег на голову, но не могу же я его выгнать! Один раз сказала, а он услышал, так полдня меня наизнанку выворачивал, почему это я его так усиленно выпроваживаю. – Присовокупив тяжкий вздох, я подперла щеку кулаком и посмотрела на Рихтера.

– А уйти куда-нибудь не могла? Встречать пошла вместе со всеми?

– Ты чего, с ума сошел? – Возмущению не было предела, – да я даже не знала, что он приехал!

– Не было печали… Давай, рассказывай, что тут произошло без меня.

Окончив рассказ, я закопошилась в кресле, устраиваясь поудобней. Михель молчал и его молчание было тяжелым, как мельничный жернов. Глаза уже закрывались и рот раздирала зевота.

– Принесло сюда Теодора невовремя, – проворчал Михель. – И ты тоже хороша, хоть бы спряталась, что ли…

– Куда это я должна была прятаться? В подвал, в колодец? Да я, если хочешь знать…

– Ладно, перестань, назад уже не вернешь. Значит, вчера он тебя с фон Дайницем вдвоем обрабатывал. А я ведь ему все подробно описал, да еще на словах дополнил, он вроде и интерес потерял уже ко всей этой истории.

– Мне он сказал, что в Варбурге прелатом было проведено расследование по обвинению Клодии в том, что я убила мужа и убежала, похитив деньги и драгоценности. Я здорово испугалась, потому что герцог еще добавил, что снять обвинения могу только я сама, если приеду лично в Варбург. Я решила, что он собирается высылать меня туда, но он заверил, что эти дела его не касаются. Как ты думаешь, ему можно верить? Если скажешь, что нет, то я лучше сбегу отсюда куда-нибудь подальше, что я, дура совсем, что ли, верить ихним судам! Грамотная, читала, чем это все кончается.

– Сиди уж, и так набегалась, пока я тебя не привез сюда. – Михель улыбнулся, вспоминая прошедшие события. – Они тут все друг другу палки любят вставлять в одно место, а ты тут не такая важная птица, чтобы из-за тебя два сиятельных герцога ссорились. Вот с Раделем действительно погано получилось, но мы это еще проверим. Если его грохнули, то и концы в воду, кто вспомнит, что к нему прибились в Герлау трое парней. Судя по твоему рассказу, мясорубка там была изрядная, а вы уходили в сторону от основного отряда. В твоем мешке были личные вещи, документы, вензеля вышитые?

– Ага, паспорта, явки, пароли…ты чего, Михель, какие вензеля, какие документы? Рубашка запасная, кресало, крупа, котелок. Деньги я вообще на себе держала, слава богу, тут еще не изобрели личных документов!

– Не переживай, тут и без документов на два щелчка устанавливают все данные, соврать не успеешь, а уже про тебя все знают! Ихняя охранка не хуже наших ментов работает и это, заметь, без дактилоскопии и прочих технических достижений. Да не дергайся ты, никому ты в этом своем Варбурге не нужна, кроме той мерзавки, что доносить бегала! Люди тебя только хорошим вспоминают, живи спокойно. Меня вот другое волнует, чего это Теодор завтра в Кронберг собрался, да еще нас всех с собой тащит? Не поверил, что у этих уголовников только одно кольцо было? Не похоже…Ну-ка вспоминай, что он еще тебе говорил о причинах этой поездки?

– Что сам проехаться хочет, посмотреть своими глазами на место…потом собирался уезжать прямо оттуда в Эрсен… больше ничего не говорил. А в чем дело-то, что еще случилось? Ну интересно ему стало…

– Интересно? – Нехорошо усмехнулся Михель и помрачнел. – В том-то и дело, что ничего не случилось. Спи, нам завтра рано вставать.

Колотьба в дверь началась как будто сразу же, как я только закрыла глаза. Эта проклятая местная привычка подниматься с рассветом выводила меня из себя, особенно когда приходилось ложиться поздно.

– Да-да, я уже встаю… – сонно прошлепав к тазику с водой, я наскоро сполоснулась и, проклиная шовинистические замашки его светлости, побрела вниз. По дороге заглянула в трапезную и утащила кусок хлеба – когда еще кормить будут, неизвестно, а скоро уже скрутит живот от голода!

Оседланные лошади ждали во дворе и я очередной раз подивилась выносливости здешних людей – им что, есть вообще не надо с утра?

– Фрау Марта, что на этот раз было причиной вашего опоздания? – весело поинтересовался герцог, восседая на черном жеребце. Коняга косила лиловым глазом и примерялась укусить меня, но всадник живо осадил безобразника и тот возмущенно всхрапнул, переступая копытами.

– Спать хотелось, ваша светлость, – я подошла к свободной лошади, которую держал под уздцы конюх, прикидывая, с какого боку на нее залезать.

– Фрау Марта, ставьте ногу мне на руки и я подсажу вас, – фон Дайниц встал на одно колено, сложив вместе ладони. – Давайте, только держитесь за седло…вот так, правильно!

Подпихнул он меня изрядно, но зато на лошадь я уселась без проблем, а в стороне успела заметить Рихтера с двумя солдатами, путь которому перегородила герцогская охрана.

– Поехали, – его светлость махнул рукой в сторону ворот. – Герр Рихтер, поезжайте вперед, вы лучше нас знаете короткую дорогу, мы тронемся за вами.

Пока была возможность, герцог ехал почти вровень со мной, расспрашивая о подробностях бегства из Айзенштадта, но скоро и без того неширокая дорога сузилась до тропинки, по которой можно было передвигаться только по одному. Разговоры прекратились и сзади, где охранники обсуждали какую-то Розалинду или Розамунду, произведшую фурор на балу. Чем была знаменита Розамунда, я не поняла, но все дружно хохотали, когда вспоминали прошедший бал. Рихтер ехал впереди, за ним его светлость, потом я, а потом уже охрана. Кавалькаду замыкали два солдата из Штальзее.

Солнце было уже высоко, когда мы вынырнули с лесной дорожки на убитый тракт, спускающийся вниз, и вдали показались развалины Кронберга. Лошади прибавили шагу и весь отряд бодро подлетел к башне, ставшей уже почти родной. Поищу тут денек-другой пропавшие сокровища и сама начну водить сюда экскурсии! Настроение было хорошим, день солнечным и на душе было легко и радостно.

– Фрау Марта, – его светлость изволил уже спрыгнуть с лошади и стоять рядом, придерживая мое левое стремя. Охрана спешилась в сторонке, делая вид, что ничего не происходит. – Спускайтесь с лошади, я поддержу вас.

Ну, поддержал, ну, прихватил и даже немного приобнял, успев все это сделать одновременно буквально за пару секунд.

– Значит, это и есть та самая башня, в которой вы просидели два дня, выдерживая осаду фон Дитца, – герцог осмотрел строение и зашел вовнутрь, – фрау Марта, герр Рихтер, показывайте, что и где тут происходило. Фрау Марта, начинайте.

Опять перед глазами встали последние метры темнеющей дороги, темный провал входа, лезущие наверх Вилли и Петер, Хайнц, подбрасывающий меня на ступеньки и рубящий с Вольфом остатки лестницы, тени на дороге, в которые мы целимся из арбалетов, безумная жара днем и чуть влажный камень ночью, который можно немного полизать, попытка штурма айзенштадтцев с бревном, опять раскаленная площадка днем и сумасшедшая попытка вырваться из осады вечером, когда болты положили сразу троих на дороге, сражение между вольфовцами и преследователями, а в довершение всего – подход отряда Юнга и двухдневный переход в Штальзее под его конвоем.

– Все, ваша светлость, – я посмотрела на уходящую вверх лестницу. – Потом были уже только ворота замка, тюремная камера и вы с герром Рихтером… остальное вы знаете и без меня.

– Герр Рихтер, покажите мне то место, где было спрятано кольцо, – герцог уже вскочил на ступени, нависающие над провалом. Где оно?

– Вон там, – Михель махнул рукой вперед, но не отходил от обломанного края.

– Идите вперед, герр Рихтер, – приказал герцог. – Фрау Марта, руки!

Дернув меня наверх, он одновременно сделал шаг назад и я встала на этом крошечном кусочке ступени, тесно прижатая к нему. Его светлость замер и эта пауза показалась мне почти вечной, а прерывистое дыхание мужчины у виска – нестерпимо горячим. Наконец, руки медленно разжались и он отступил в сторону, давая возможность подняться по лестнице наверх.

– Значит, тут и произошла вся эта история, – герцог посмотрел вниз с башни, осмотрел окрестности, прошелся взглядом по пустым еще щелям и щербинам в камнях, откуда была выковыряна вся трава и земля. – Чистая работа, герр Рихтер, вы совершили невозможное. За два дня найти это кольцо… я не думал, что это будет вам под силу. Я запомню ваши усилия. Как вы догадались, что оно может быть именно тут?

Пока Михель излагал свои соображения, я присела на разрушенный край парапета, разглядывая людей внизу. Они слонялись вокруг башни с вроде бы отсутствующим видом, но даже мне, далекой от охраны, было видно, как они то и дело осматривают окрестности, а уж наверх они посматривали куда чаще, чем по сторонам. Все также журчала речушка между камнями, заросшими толстым зеленым мхом, еще было видно бревно, с помощью которого нас пытались достать айзенштадтцы и как наяву я видела троих людей на дороге с болтами в телах. Стоило ли это все того кольца и золота?

Мужчины уже спустились до того места, где Лукас выковырял камень из щели и оба присели перед ней на несколько секунд.

– Благодарю вас, герр Рихтер, теперь я имею полную картину происшедшего здесь три месяца назад. Спускайтесь, я немного задержусь. Спускайтесь, – с нажимом произнес герцог и пошел наверх. – Фрау Марта, мне уже пора ехать, чтобы успеть добраться до Бользена засветло. Я хотел бы попрощаться с вами, пока есть немного времени. Пойдемте вниз.

Он легко спрыгнул через провал, протянул руки и опять повторилась та же картина, что и получасом раньше – прижав меня к себе, он горячо дышал в висок и щеку, не отпуская рук и не двигаясь.

– Марта, – дыхание переместилось по скуле и он на миг прижался твердыми губами к шее, сжав руки на спине, – пусть это будет только начало, дорогая фрау. Я не прощаюсь с вами, но к сожалению, мне пора.

Все так и делали вид, что не видят ничего ужасного в том, что их правитель вдруг задержался в старой башне, причем не один. Охрана дружно рассматривала ставший таким интересным ближайший лес, фон Дайниц вообще уставился в небо, солдаты из Штальзее с каменными лицами глазели на дорогу, а Рихтер стоял около лошади, уткнувшись головой в седло.

– Запомните, я не прощаюсь с вами, фрау Марта, – его светлость неожиданно встал на одно колено около моей лошади и промелькнувшую улыбку тут же сменивло самое надменное выражение, – я сам посажу вас в седло.

Герцогский отряд уже пылил по дороге далеко внизу, а наша четверка так и стояла молча у башни. Михель моментально стер с лица все любезности, как только спины уезжавших отдалились на десяток метров и теперь сидел мрачный и злой, глядя им вслед. Солдаты стояли в стороне, переглядываясь между собой, но к начальству не лезли, ожидая его вердикта.

– Чего встали, вам что, возвращаться не надо? – начальство изволило прогневаться и дать лошади по бокам так, что бедное животное рвануло прямо с места в карьер.

Мы поспешили за ним, ловя по пути отрывки забористой ругани.

– Эт-то что за расслабление на посту? – на крик из-за приоткрытой створки ворот высунулся стражник, оглядывая приехавших.

– Добрый вечер, герр Рихтер, – ворота заскрипели, но в них последовал удар сапогом и створка затряслась, как припадочная. – Сейчас открываем, ваша милость, сейчас..

– Сколько вас ждать можно, мать вашу… – окончание фразы повисло в вечернем воздухе. – Обленились, бездельники, животы нажрали, ворота открыть не могут! Что за мусор тут сложили? Убрать! Кто сегодня на ночь заступает?

– Карл и Лукас, герр Рихтер, – вытянулся в струнку стражник, оглядываясь вокруг.

– Где они, почему еще не пришли?

– Так еще не время меняться, герр Рихтер!

– Не время? А жрать в три горла время есть? – Михель спрыгнул с лошади, бросив в лицо подбежавшему конюху поводья. – Тоже спишь, почему не подошел сразу?

– Дык я, ваша милость…

– Ма-а-алчать, дерьмо!

Конюх вжал голову в плечи, отодвигаясь бочком за лошадь, которая переступила копытами и мотнула головой. Солдаты, ехавшие с нами, отошли подальше от начальственного гнева, а я подъехала к ближайшей колоде, намереваясь потихоньку слезть.

– Марта, черт побери, что ты тут разъезжаешь по двору верхом? Не можешь слезть сама, так и скажи! – рявкнул Михель и те, кто по глупости вылез было во двор, начали потихоньку исчезать.

– Да могу я сама…

– Видел я, как ты сама можешь! Живо слезай сюда! – он дернул меня сзади с такой силой, что левая нога не успела выйти из стремени и я кувыркнулась назад, прямо в его руки. – Черт возьми, не умеешь ездить, не садись верхом!

– Умею я ездить верхом и нечего на меня орать! – возмутилась я несправедливостью нападок, но его уже было не остановить…

– Почему лошадей не увели? Где конюхи? – поставив меня на землю, заорал он на весь двор. – Опять со служанками в сене валяются? Ну сейчас я вам устрою…

Рихтер скрылся за дверью конюшни и через секунду там раздался визг, звуки ударов и ругань, сопровождаемая падением чего-то тяжелого и лошадиным ржаньем. Я сочла за лучшее побыстрее ретироваться в сторону трапезной, тем более что кусок хлеба я втихомолку сжевала на обратном пути, а больше во рту не было ни крошки.

– Чего это герр Рихтер так разошелся? – влетел следом за мной Карл. – Орет, как резаный, Петеру зуботычин насовал по первое число, Катарину приложил…нет, Петер, конечно, свое заслужил, но уж больно бешеный сегодня герр Рихтер. Мое время заступать еще не настало, а он уже требует, чтобы я на воротах был! В немилость у его светлости, что ли, впал?

– Ага, – подхватила я эту версию, – еще как впал…

– Ну тогда понятно, – парень озабоченно оглянулся на вход, откуда еще доносились отдаленные крики, – надо ждать, пока успокоится. Фрау Марта, вы бы замолвили словечко перед его светлостью, чтоб он не серчал шибко!

– А то его светлость без советчиков ничего не решает! – огрызнулась я. – Можно подумать, он мне стихи два дня читал… все расспрашивал вместе с Дайницем, как осада проходила, да как я с парнями оттуда бежала, как все закончилось. Вчера вон только сказала, что колоды зазря таскают, потому что они потом копейщикам нужны будут, и опять на его светлость напоролась, а приказание-то его было!

Парень ушел в другую сторону по коридору, а я пошла в трапезную, которая встретила меня сдержанным гулом. Каша была очень даже ничего, особенно после голодного дня и я уже доскребала свою миску, когда в дверь влетел разъяренный Рихтер.

– Кто был сегодня с утра на заднем дворе? Почему там все брошено в углу, мать вашу…? – он обвел сидящих за столами стражников суженными от злости глазами и уставился на девиц, щебетавших в дальнем углу. – Почему сидите здесь без дела?

Служанки притихли, мигом став похожими на черепах, втянувших головы в панцири.

– Все драные ходят, а вы тут прохлаждаетесь, пустомели? Поели, теперь шагом марш отсюда шмотки зашивать и чтоб я больше ни одну тут не видел и не слышал! Ты, – палец указал в одну из девушек, которая испуганно пискнула и спряталась за спины подружек, – еще раз увижу на конюшне без дела, выпорю собственноручно! Поняла?

Девицы вылетели из трапезной пулей, а та, которая удостоилась персонального упоминания, тихо всхлипывала на ходу, вытирая слезы кулачком.

– Фрау Эльза, почему позволяете служанкам бездельничать? Я, что ли, должен следить за их работой? Когда они последний раз выметали и мыли коридоры и комнаты? Чтоб завтра все блестело, иначе я сам прогуляюсь кнутом по их задам!

Фрау только раскрывала рот, как рыба, стараясь что-то возразить, но наталкивалась на взгляд Рихтера и тут же осекалась. За столами воцарилась мертвая тишина.

– А вы что сразу заткнулись? Расслабились, девок по углам щупаете да кашу жрете в три горла? Я вам устрою тут отдых, чертово семя! Не надо мне совать миску, пока я не одел ее кому-нибудь на голову! – Михель оттолкнул миску с ужином, протянутую Клотильдой. – Опять подгорело, есть невозможно… когда только научишься готовить по-человечески?

С силой хлопнув дверью, он вышел из трапезной, оставив после себя тяжелое молчание.

– Это что с ним такое? – неуверенный голос из-за стола нарушил тишину и все начали потихоньку шевелиться и перешептываться.

– Что-что, – передразнила спрашивающего Клотильда и с силой брякнула миской об стол, – укусил его светлость герра Рихтера, неужто не понятно?

Она пошла обратно на кухню, посмотрев на меня как солдат на вошь.

– И долго он так будет беситься? – спросил тот же голос.

– Да ничего, через пару дней выдохнется, – успокоил его другой. – Не впервой, переживем.

Наскоро выпив горячий отвар, я побыстрее ушла в свою комнату, пока на меня не повесили ответственность за просходящее.

Недосып за последние два дня был приличный и я готова была заснуть сразу же, но сон почему-то пропал, как только я приложила голову к подушке. Поворочавшись на постели, я стала размышлять о происшедшем. Недвусмысленные намеки его светлости были понятны и безусловно льстили моему женскому самолюбию, заставляя держать голову высоко поднятой. Это вам не хухры-мухры, сам герцог Эрсенский оказывает мне такие знаки внимания, которым может позавидовать кто угодно! До той поры, пока он не приехал в Штальзее, я тут была на уровне серой мышки, зато стоило переодеться в платье и посидеть рядом с его светлостью в качестве его дамы, как это пробудило ко мне живейший интерес. Может быть, я неправильно поступала, когда ходила в штанах и рубашке? Кстати, в зеркало мне так и не удалось посмотреться, опять упущен момент и любопытство гложет, как это я выгляжу в этих платьях-то? Оставалось непонятным лишь поведение Михеля, который по возвращении в замок как с цепи сорвался, кидаясь на всех и каждого. Если б он действительно был моим любовником, я бы тут же назвала это тривиальной ревностью, но на самом деле тут и рядом не стояло подобного и наводило на мысли о чем-то другом. Скорее всего, там действительно были какие-то укусы со стороны его светлости в политическом или экономическом плане, о которых он никому не распространялся, но на которые возлагал определенные надежды в плане дальнейшего пребывания в герцогстве. Власть и деньги, вот что тут главное, это я сюда не за тем прилетела, а мужчинам надо совсем другое, нежели женскому полу. Может, герцог Теодор это и есть то конечное звено, ради которого я тут? А что, мужчина он видный, с положением, да и лет ему не больше, чем было Фрицу, мир праху его… Насиловать он меня не будет, хотя и под венец вряд ли позовет, по-моему, это называется мезальянсом. Может, с Михелем поговорить об этом? Он его лучше знает…

Прогнозы, что герр Рихтер успокоится, оправдались лишь наполовину. С утра коридор сиял первозданной чистотой, блестели свежевымытые окна, а во дворе отбивали такт шаги и слышались команды «раз-два», «стой», «налево», «направо» и прочие звуки, напоминающие, что в замке все же военный гарнизон, а не увеселительное заведение.

Высунув нос во двор, я некоторое время обозревала суматоху в дальних углах, где стояла столбом пыль и ПХД был в полном разгаре, потом осторожно пробралась вдоль стены к заднему двору, где и происходило таинство превращения местных солдат в действующую армию. Командовал этим герр Юнг, поминутно тыкая рукоятью кнута в того, кто путался в командах или сбивался с шага. Что делать мне в этом казарменном царстве, было неясно, но шаг отбивать не хотелось, таскать мусор и мести двор – тоже. Еще больше не хотелось заниматься штопкой дырявых штанов, рубах и протертых простыней и я сделала самый верный в этом плане ход – попыталась улизнуть подальше от начальства, пока оно не пристегнуло и меня к какому-нибудь неприятному делу. Вспомнив, как мы с его светлостью поднимались на стену, я пробралась в клубах пыли до лестницы и поднялась наверх, отряхиваясь и отплевываясь. Прошлась, заглядывая за зубцы и рассматривая окрестные горы, потом подошла к внутреннему краю и присела, разглядывая то, что творилось внизу. Парапета у этого края не было и свалиться вниз можно было запросто, если зазеваешься или подтолкнут доброхоты. Да, а почему в наших крепостях на стене была крыша и ограда с обоих сторон, а здесь нет ни того, ни другого?