Текст книги "Ищущий, который нашел (СИ)"

Автор книги: Ирина Галкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

– Ну, малыш... Чего ты? Все образуется. Ты уже на третьей гряде! Осталось не так много! Вспомни утопию... Там у тебя ветрено и холодно... Согрей ее.

Я улыбнулся, чувствуя себя маленьким мальчиком, засыпающим в объятиях матери. Утопия. Я закрыл глаза. Мир, который я сам себе придумал. В котором люди равны, и нет причин лгать, чтобы утвердится в обществе. Где у власти стоит высший разум, а людей связывает только их внутренний закон.

Я сел, улыбаясь. Зак сидел в отдалении, широко раскрытыми глазами глядя на меня и Аену. Я, конечно, молодец. Разревелся перед ним. Хотя... Какое уже теперь дело?

– Вам нужно поговорить, – шепнула Аена, отходя в сторону. Я пошевелил рукой – все нормально. Раны не было. Посмотрел на Зака – его плечо тоже было абсолютно здорово...

– Если Город хочет забрать кого-то, ему не надо для этого убивать, – словно прочитав мои мысли, шепнула Аена. А почему словно? Раньше мы только мысленно и общались.

Я встал и подошел к Заку. Юноша посмотрел на меня удивленно и, пожалуй, испуганно. Я усмехнулся про себя. Да уж, путь выдался нелегкий. Семь гряд, как семь кругов ада. И это надо пройти, чтобы узнать себя и еще что-то безумно важное.

– Прости. Я мог бы оправдаться, сказать, что во всем виноват Город, но дело во мне. Я привык жертвовать чем-то ради достижения цели. А порой и кем-то. С этим пора заканчивать.

– И ты прости... Виктор. Я глупый избалованный мальчишка. Привык все получать и всеми командовать. Виктор, и еще... Зефира ведь дала тебе арелио? – Зак, казалось, говорил спокойно, но я видел, каких усилий ему это стоило.

– Арелио? – я еще не понимал...

– Древний обычай Девятого Княжества. Арелио есть у каждой девушки с детства. Она может подарить его только один раз. Одному мужчине... Это знак вечной любви...

Я замер, чувствуя, как тепло поднимается по телу, до самых кончиков пальцев...

– Так вот что это... Но откуда?..

– Когда ты дрался с этим монстром, арелио выглянуло из-под рубашки... Поэтому я и... прости.

Так вот в чем дело! Все и встало на свои места. Арелио. Знак вечной любви. Хогг! Зачем я ей нужен? Она меня совсем не знает! И я... я отдан Городу. Я останусь здесь, по преданию Город пройдет только один. Кровный наследник Девятого Княжества.

– Ты теперь... тоже. Ты мой брат, – запинаясь, выговорил Зак. Я замер, чувствуя, как голова идет кругом. Глупый юноша, избалованный и надутый, жертвует собой ради... ради чего? Я посмотрел на красного от смущения Зака, требуя объяснений.

– Пока ты лежал без чувств, я многое обдумал. Ты прав, я не пройду Город. А если и пройду, то ничего не пойму. Это должен быть ты. Поэтому я... Я перелил из раны на моем плече немного крови в твою... Теперь в твоих жилах течет кровь династии князей Девятого Княжества...

Я молчал, чувствуя холодящий душу страх. Ну почему так?! За что?! Все, окружающие меня, готовы искренне жертвовать ради меня, а я этим пользуюсь. Но все эти люди, так легко дающие свои жизни в мое распоряжение, все они лучше меня! Хогг!

– Зачем? – только и спросил я, не понимая. Не понимая, откуда это в Заке... Я его совсем не знаю!

– Она выбрала тебя. Ты умнее и старше. Ты справишься. А я боюсь... Я не смогу. И ты это знаешь, – одарив меня смелым решительным взглядом, сказал Зак.

Он прав. Но мне от этого не легче. Храбрый юноша этот Зак. Я недооценил его. И он недооценил себя...

– Еще ничего не решено. Просто теперь мы равны и никто не обречен. А дальше посмотрим... Нам еще четыре гряды, Зак. Четыре. Но теперь Аена с нами – она не позволит нам сойти с ума еще раз...

Зак кивнул и встал с травы, протягивая мне руку. Я пожал ее, чувствуя, как вспотела его ладонь. Что ж... Нас ждет дорога. Дорога к Истине.

Глава 11

.

Путь .

Я шел рядом с Аеной, Зак плелся сзади, мрачный и несчастный.

– Стыдишься, малыш? – я тяжело вздохнул, понимая, о чем она. О моей лжи, о Зефире и Заке, который отказался от гарантированного спасения и могущества ради того, чтобы его любимая была счастлива.

– Нет. Я боюсь, – прошептал я, сжимая рукоять меча.

– Там началась великая война, – тихо сказала Аена, касаясь моего плеча. Я вскинул брови:

– Та самая?..

– Да. А сейчас мы идем по древнему храму Первородцев. По их дому, ристалищу, цитадели. Колыбели всего сущего. Осталось немного... Сердце мне подсказывает, что тебе придется идти совсем немного. Время поджимает, малыш.

Я сосредоточенно посмотрел вперед. Ничего особенного – тихий, замерший в величайшем спокойствии мир, красивый и чарующий.

– А эта женщина... Мать Зефиры, Пелагея. Она погибла? – зачем-то спросил я. Аена улыбнулась.

–А кто перед тобой, как ты думаешь? – и лукавые морщинки заиграли в уголках глаз, выдавая истинный возраст проводницы. Так вот почему Аена так похожа на Зефиру! Она вселилась в Пелагею... Аена – мое воображение. Пелагея – мой проводник. Я еще раз взглянул на Зака. Нет, пройти придется мне и никому другому. Бедный мальчик!

Здесь не было времени, иначе я бы сказал, что прошло уже более часа. А для Города такое затяжное спокойствие было совершенно неестественным. Я на всякий случай сжал рукоять меча покрепче и стал зорче вглядываться в безмятежный пейзаж. Но нет, вокруг все по-прежнему не предвещало ничего плохого.

– А какие еще испытания будут? – спросил вдруг Зак. Я хотел злобно огрызнуться, но вовремя понял, что вопрос предназначался не мне, а Аене. Мой ангел же по природе своей отличалась кротким нравом и на глупые вопросы отвечала крайне умно.

– Тебе лучше знать, в чем твои силы и слабости, – пожала она плечами. А вот я почувствовал неприятный запах. Нет, мнительностью я не отличаюсь, но запах явственно витал в воздухе.

– Кто-то на барбекю расположился, – изрек юный князь. Мы с Аеной недоуменно воззрились на Зака, распахнув глаза. А впрочем, в одном мальчик прав – пахло гарью. Но барбекю!.. Какое к Хоггу...

– Огонь подступает! Пожар! – толкнул меня Зак, расширив от ужаса глаза. И правда, моментально вспыхнувший огонь пожирал благодатные равнины, руша иллюзию красочного спокойствия и неуклонно приближаясь.

Уже веяло жаром, я видел столбы огня, дымовую завесу и слышал треск горящей травы. Местность начала меняться. Впереди я увидел болота с мерцающими огнями. На миг мой взгляд замер на огнях, манящих, как бордель холодной ночью. Я сделал шаг в направлении болота, забыв о подступающем огне, зачарованный болотным танцем.

– Малыш, не дури! – довольно резко окликнула меня Аена, и я тряхнул головой, прогоняя манящие образы. И сразу меня обдало приближающимся жаром, совсем рядом возникло бледное перекошенное лицо Зака. Я наклонился и, велев Заку следовать моему примеру, закрыл лицо рубашкой. Так было значительно проще дышать – въедливый дым почти не проникал в легкие. Мы побежали под углом к пожару, в сторону Хогговых огней.

Бежать было все сложнее, несло гарью, я слышал, как падали за спиной с оглушительным треском редкие деревья, видел, как загоралась позади нас трава. Зак начал задыхаться от дыма и быстрого бега. Аена молча подбадривала нас – ей ничего не угрожало, она, как часть Города – вечна... Чего не скажешь о нас с Заком. Как в плохой пьесе Зак рухнул на землю, простонав:

– Я больше не могу... Беги один... – честно признаюсь, мне захотелось отшлепать его. Прямо по гладкой княжеской заднице! Эх, жаль, времени не хватало... Впрочем, я мог бросить его. Но победа у слабого врага – удел труса.

Я схватил его за шиворот и потащил за собой. Довольно успешно мы пробежали около ста метров. И тут треск пожара прорезал протяжный вой. Такой издают гончие на охоте...

– Огненные псы, – прошептала Аена, отгораживая меня своим телом. Я лишь криво усмехнулся – все равно она здесь бессильна нам помочь. А Зак всхлипнул, отчего мое желание отшлепать своего новоиспеченного брата стало таким сильным, что вызвало во мне сомнения относительно моей сексуальной ориентации. Но юмор юмором (а шутить я стал не в пример чаще), а псы приближались. Я уже мог разглядеть в завесе дыма и огня жуткие силуэты. От одного взгляда на них меня пробирала дрожь, памятный шепот болью отзывался во всем теле...Опять раздался вой. Я споткнулся на бегу, налетев на подталкиваемого мною Зака. Внутри меня словно тоже горел огонь, скручивая что-то там, в душе, и испепеляя. На Зака было больно смотреть – чем больше сокращалось расстояние между нами и псами, тем бледнее он становился. Его лицо искривилось в страшной гримасе, как будто он горел изнутри.

– Не трогай его. Это испытание гневом. Они почти как руберы влияют на красный спектр, только руберы используют отражение силы, а эти – есть ее порождение. Псы ада, псы гнева. Они испепеляют душу, – да, Аена выразилась как всегда мудро, но мне и самому больно и страшно. Что уж говорить о вспыльчивом Заке.

– Ты жив, князь? – тряхнув его за плечо, осведомился я. Зак стряхнул мою руку и вдруг зарычал. Меня пробрала дрожь от звучания этого ставшего чужим голоса. А псы и огонь были уже совсем близко. Надо бежать, необходимо. Я затряс головой, пытаясь выкинуть искры гнева. Выхватил меч. Лунный отблеск стали против огня... Зак не мог бежать, он упал и катался по траве, издавая почти звериный вой. Я сжал зубы и повернулся лицом к пламени. Меня обдало нестерпимым жаром, волосы опалило. Что я делаю? Ведь я могу бежать вперед, к цели. Но нет, тогда не будет смысла в победе, да и в утопии. Зак ведь дал мне шанс, а я дам ему.

– Ну что, сразимся, суки? – усмехнулся я, глядя в огненную массу, именуемую псами. Мне ответил вой, от которого заломило виски. Ишь, не понравилось мое обращение! Из огненной массы выделилась огромная голова, потом мощная шея, тело и лапы. Языки огня и снопы искр слетали с этого странного тела. Пес напрягся, сжимаясь в сгусток пламени. Я качнулся, чувствуя дикий жар. Огонь, сжигающий заживо. Огненные зубы вонзились в мою руку. Дикое возбуждение и ненависть охватили меня, пополам с болью. А потом – пустота.

И кривая усмешка тьмы...

Я справился с собой, перехватил меч поудобнее здоровой рукой, сжал зубы и замахнулся. Меч пошел на удивление легко, полукругом очертил небо и пронзил огонь. Холодная сталь и пламень слились воедино. И пламень, зашипев, стух. То, что недавно было псом, уступив верной мне стали, осыпалось кучкой пепла. Я, не устояв, упал на колени, опираясь на вонзенный в землю меч. Лицо горело, пот струился градом, безумно болела рука. Радовало одно – теперь горело от нестерпимой боли лишь тело.

– Ну что, решитесь? Или падаль мы не кушаем? – с трудом поднимая лицо, прохрипел я. Соленый въедливый пот затекал в глаза, больно щипал. А сил вытереть его не было – боль сковала все тело, края ожога разошлись, жутко садня.

Огненная масса выжидающе смотрела на меня. Из массы выделилась песья морда, опасливо взвыла, косясь на меч. Прохлада от амулета Зефира немного приводила меня в чувство. Я медленно считал в такт пульсациям амулета: раз, два, раз, два...

Блаженная свежесть разливалась по телу, уменьшая боль. Дыхание почти выровнялось, я глубоко вдохнул неожиданно прохладного воздуха и почувствовал, что меня переполняют силы. Я встал, взяв меч наперевес, нашел баланс, прокрутил клинок. Сталь сверкала, отражая языки пламени. Псы ощерились, испуганно взвыв. А я взмахнул мечом, рассекая пламя. Клинок плел паутину, руки делали свое дело, вспоминая регулярные тренировки. Распадаясь на отдельные языки пламени, и осыпаясь пеплом, огненная свора отступала под натиском моего меча.

– Аудиенция окончена, пошли к Хоггу, суки! – закричал я, надрывая севший голос. Без ярости, с каким-то боевым задором. И они пошли. В миг почернели, как обгоревшая бумага, прощально полыхнули синим пламенем и рассыпались на тысячу кусочков, черных и безвредных. Я победоносно улыбнулся и растянулся на траве, отдаваясь заботливым рукам Аены. Где-то за пределами меркнущего сознания приходил в себя Зак, спасенный от всепожирающего огня. Спасенный, между прочим, мною.

– С добрым утром, князь, – одними губами просипел я, окончательно теряя сознание. Странно, чувство юмора прорезалось у меня в самых неуместных обстоятельствах.

Когда я в очередной раз пришел в себя, Аена печально возвестила:

– Мы вышли к болоту... – сей факт меня, мягко говоря, поразил, ведь я тащил Зака в прямо противоположном направлении. Хогг его разберет, этот Город... я только вздохнул. Собственно говоря, мне больше ничего и не оставалось, как вздохнуть. В конце концов, шансов пройти Город изначально было ничтожно мало. Постоянное напряжение болью отзывалось во всем теле, хотелось просто упасть ничком и заснуть, но я не мог позволить себе такой роскоши.

На нас пахнуло затхлой сыростью и мерзкой болотной вонью. Я невольно поморщился, а Зак с убитым и виноватым видом плелся сзади, не обращая внимания ни на что, кроме собственных мрачных мыслей. Мне его даже стало жалко, но на жалость катастрофически не хватало времени – откуда-то из самого сердца болота, где булькали и вздувались коричневые пузыри, светились, подобно тусклым факелам блуждающие огни; оттуда раздался треск и шум. Кто-то стремительно приближался, хлюпая по мерзкой жиже. Стало заметно темнее – небо слилось по цвету с болотом, только огни слабо мерцали, делая обстановку еще мрачнее.

Я обернулся, чувствуя сосущий страх. Неизвестность пугала больше огненных псов, а мерзкая гниль вызывала тошноту.

– Болото все равно надо пройти, малыш. Один совет – не следуй за огнями...

Я кивнул и пошел вперед, раздвигая кусты. Почва, казавшаяся устойчивой, поехала под ногами, противно булькая. Зак поддержал меня, иначе я бы утонул. Страх бешено застучал вместе с прилившей кровью в висках – умереть, захлебнувшись в этой гнили – что может быть хуже?! Я тряхнул головой, плотно закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и на миг забыть о болоте, и пошел вперед. Больше я не оступался – я шел ровно по кочкам, жижа опасно пузырилась по краям, но нас не задевала.

– Ирвен, вы слышите? – тихо окликнул меня Зак. Я, увлеченный поиском следующей кочки, вздрогнул. Прислушался по совету юноши. Да, слышимый еще в начале пути треск стал громче и отчетливее. Невольно я опять нашарил взглядом огни и замер, завороженный. Они танцевали над коричневой жижей, выделяясь на тусклом темном небе. Я ясно видел развевающиеся края огоньков, похожие на шлейфы бальных платьев.

– Виктор! – завопил не своим голосом Зак, вцепляясь в мою руку. Я пошатнулся, падая в жижу, и вдруг увидел, как из пузыря начинает вылезать жаба. Подхваченный Заком я стоял, чувствуя, как трясина проминается под ногами, затягивая вглубь. Жаба росла на глазах. Жижа стекала по бородавчатому телу, выпуклые желтые глаза гноились, а большой мерзкий рот растянулся в подобии улыбки. Жаба увеличилась до такого состояния, что стала больше человека. С хлюпаньем и треском к ней тянулись жабы помельче, за ними волочилась слизь. Странное дело – жабы словно летели, в жижу они не проваливались, только чиркали по ней лапами. Они окружали нас, смыкаясь плотным кольцом, пододвигаясь все ближе и ближе. Я почувствовал, что с трудом дышу, меня словно что-то душило изнутри, а от омерзения подкатила тошнота. Все вокруг стало казаться мне липким и отвратительным, даже руки Зака, поддерживающие меня за плечи. Аена белоснежным пятном света маячила чуть поодаль на фоне гнилости и тьмы, простирая ко мне тонкие руки и что-то крича. Я не слышал. Голова стала ватной, все вокруг подернулось дымкой и поплыло, утопая в болоте, а жабы приближались, я видел их стеклянные глаза, слышал монотонное сопение... Я попробовал очистить разум, как делал это в схватке с псами, но это не помогало. Стеклянные гноящиеся глаза маячили совсем близко, их взгляд впивался прямо в душу, заставляя цепенеть и лишая возможности дышать. Жаба растянула узкие синие губы и облизнулась. Сейчас приблизиться вплотную и задушит, а я даже не могу вдохнуть свежего воздуха, не могу окунуться в прохладу синего высокого неба – вокруг гнилость и трясина, затянувшая уже очень глубоко...

Зак плотнее обнял меня и потащил куда-то, беспрестанно ругаясь и проваливаясь в топь. Я хотел оттолкнуть его, мне были неприятны его прикосновения, я хотел назад, в трясину... Но не смог. Пришлось волочиться за ним, залипая в жиже.

– Куда... мы... бежим?.. – просипел я, не узнавая свой голос. Зак мне не ответил, а может, я не услышал его.

Жабы продолжали нас преследовать. Они следовали за нами неотрывно, молча и не отставая. Безысходность волной налегла на меня, грузом осела на сердце. Зачем идти? Куда идти? Все мои цели – ничто. Я глуп. Зачем, ну зачем я вошел в Город? Ради людей? Но они – лишь жалкие рабы, протухшие изнутри людишки, пустые и никчемные. Власть над ними – все равно, что быть владельцем склада с тухлой рыбой, властвовать над пылью под ногами.

– Виктор, да бей же ты! Ради Илен! – оглушительно заорал Зак. На миг я увидел сквозь пелену, застилавшую мне глаза, его бледное, заострившееся лицо, выражавшее смесь отчаяния и надежды. Я с удивлением обнаружил у себя в руках меч, а прямо перед собой – жабу. Голова еще шла кругом, но навязчивые, убаюкивающие мысли покинули меня, отголосками шелестя на задворках сознания. Неловко и медленно занес меч. Такой тяжелый... Зачем бить? Ради Илен? Да есть ли вообще боги, жизнь после смерти? А что, если это ложь? Я могу жить в свое удовольствие, наслаждаясь своим положением, едой и красотками.

– Бей! – с надрывом крикнул Зак, его голос зазвенел в ушах, но тут же стих, как ненужная помеха. А жаба усмехнулась, остановив свой мертвый взгляд на моем лице. Я увидел в ее пустых глазах огоньки. Они плясали, чаруя и ведя за собой, гася все хорошее и светлое, заставляя покориться их медленному танцу. Я опустил меч, теряя разум, и шагнул вперед, по колено проваливаясь в зыбкую трясину. Жаба высунула язык, потянув его ко мне. Остальные жабы смотрели на нас, покачиваясь в такт плясу огоньков. А я падал вниз, чувствуя, что умираю. Тону в небытие, залипаю тут... Мне было спокойно и приятно, я отдавался этому падению, чувствуя липкие путы и осознавая, что гибну. Но мне было лень шевельнуться, так не хотелось. Ведь оказывается – так просто падать вниз. Зак оттолкнул меня, дрожащими руками выхватил меч и ударил жабу. Я испытал раздражение и досаду – зачем он вмешался, щенок...

Меч, обхваченный липким языком, исчез в большом бородавчатом брюхе. Зак по-детски всхлипнул, все еще загораживая меня. Благородно, но глупо и бессмысленно. Я – его враг, и я бы убил его, если бы он не был так жалок.

Но я уже провалился по пояс, бесстрастно следя за огоньками. Вдруг Зак стал вести себя чрезвычайно странно. Шумно вдохнув затхлого воздуха, он шагнул к жабе и провел рукой по склизкому брюху. Поднял наивные голубые глаза и прошептал:

– Убей меня, если хочешь, меня не жалко... Но он должен дойти, понимаешь? Ради Илен... Ты же не убьешь нас обоих?.. – я ухмыльнулся. Способность соображать здраво почти вернулась, но чувства – еще нет. В голове понемногу начало проясняться, я смотрел, как жаба гипнотизирует Зака взглядом, чувствовал, как жижа коснулась моих волос, лопнул пузырь у самого подбородка, распространяя гнилостный запах.

И вдруг... жаба стала уменьшаться. Стремительно сдуваться, как гриб-дождевик. Под прикосновениями Зака она изгибалась, урча от удовольствия, как сытая кошка. Остальные жабы по очереди лопались, как мыльные пузыри, продолжая покачиваться в своем танце.

Зак недоверчиво открыл зажмуренные в ожидании скорого конца глаза и недоуменно воззрился на обычную, почему-то порозовевшую жабу, покоившуюся у него на ладони. Жаба квакнула и, оттолкнувшись сильными задними лапами, отпрыгнула в сторону. По болоту прошли круги... и вдруг трясина исчезла. Растворилась в молочно-белом тумане. Вокруг меня образовалась пустота, липкая давящая масса растворилась, и я упал на влажную от росы траву. Занимался рассвет, розоватыми красками стеснительно проникая из-за пелены тумана. Вокруг раскинулись бескрайние луга, почти реальные, только цвета напирали своей сочностью, как неосторожные мазки на акварельном полотне. Я чувствовал кожей немного колючую траву, дышал полной грудью, всасывая в уставшие легкие свежий холодный воздух, пахнущий клевером и свободой. А над головой куполом раскинулось голубое небо.

Зак лежал совсем рядом, светлые кудри растрепались, в голубых глазах светилось счастье, лицо как-то изменилось, стало взрослым и одухотворенным. Мальчик возмужал.

– Один-один, – усмехнулся я, поворачивая к нему лицо. Зак несколько секунд непонимающе смотрел на меня. Я укорил себя за необдуманную фразу – мы не соперники, он всего лишь мальчик, юный и глупый. И все же невольно шевельнулось что-то похожее на уважение. Да, придется им пожертвовать, но он не так уж и плох.

– Я же сказал, ты мой брат, раз Зефира... – непослушными губами с раздражением выговорил Зак, смущенно отводя глаза. Он ведь мог дать мне умереть, и дело с концом. Зефира и могущество – все его. Впрочем, я мог бы поступить точно так же, но и я этого не сделал.

– Ты думал когда-нибудь, что будешь делать, когда трон перейдет тебе? – зачем-то спросил я, внимательно следя за выражением его лица. Зак удивленно вскинул на меня глаза и тут же отвел их, глядя в чистое высокое небо. Он видел в этом небе что-то, что было недоступно мне.

– Если я выживу, я обещаю, что наверстаю упущенное, – тихо сказал он, отводя глаза. А я вдруг неожиданно для себя произнес:

– Я мечтаю создать утопию. Чтобы все люди были равны и счастливы, не было классовых различий, царил единый для всех закон и мир. Чтобы детям давали хорошее образование, а богачей, живущих одними развлечениями, не было. Чтобы люди стремились к добру и любви, были сыты и довольны, творили и изобретали, двигая мир к эволюции. А спектрумы жили в своих княжествах и почитались, ведь это они, в конце концов, создали княжества. У меня разработан целый план, я писал его вечерами во дворце. Если пройдешь ты, возьми этот план, я оставил его в той комнате, что вы мне отвели. Только следуй ему четко и беспрекословно. Я хочу, чтобы настала Эпоха Расцвета, – мой голос стих, я постарался скрыть свое воодушевление и лег на спину, подняв глаза к небу. Зак молчал. Видимо, я слишком раскрылся.

– Я думал... ты не такой... хотя и подозревал. Зефира не ошибается в людях, она сразу поняла тебя, – задумчиво и все еще смущенно сказал Зак, приподнимаясь на локте. Мне стало стыдно. Зак не знал одного – благих целей я добиваюсь отнюдь не благими методами.

Глава 1

2 .

Могущество.

Мы прошли еще немного, местность не отличалась разнообразием. Аена теперь ни на шаг не отставала от меня, ее взгляд был полон грусти, она вела себя так, словно мы вот-вот расстанемся. Впрочем, возможно, так оно и было.

– Виктор! Что это? Смотри! – закричал вдруг Зак, подбегая ко мне. Я проследил за его взглядом... Впереди виднелись очертания древнего храма. Он не был черно-белым, как его макет в доме Силны. Одна половина играла светлыми теплыми тонами, а вторая – холодными. Вот только смрадная туманная дымка затемняла почти все холодные цвета, окутывая жирной грязной пленкой, только синий мерцал. Я не стал гадать, что это может означать, потому что Зак констатировал факт, прервав мои размышления:

– Мы пришли. – Мы переглянулись, не желая верить, что это правда. Хотя... Конец пути, а все живы и здоровы, ничего страшного не произошло, и мы, как и говорила Аена, пришли намного быстрее. Но что-то настораживало. Мы ускорили шаг, и, пока шли, свинцовый страх сковывал меня. И Зака тоже, если судить по цвету его лица. Воздух стал плотнее, гуще и, казалось, живее. А потом мы с Заком взялись за руки, как маленькие трусливые дети, и шагнули вперед.

Аена осталась позади, легкая, как тень, молчаливая и мудрая. А мы, как две песчинки, стояли перед вечностью, огромной и необъятной. Стояли, держась за руки и глядя вверх, на гигантский храм, уходящий далеко ввысь. На миг ставший привычным пейзаж Города сменился огромным полем, на котором стояли войска. Я увидел черных, как смоль, коней, и одетых в сверкающие кольчуги из тончайшего и крепчайшего металла всадников. Увидел сверкающие мечи и рассветное робкое солнце, зловеще отсвечивающееся в черных глазах Жанны. Увидел светлые волосы Зефиры, собранные в высокий воздушный хвост и свет в ее глазах. А потом – чей-то клич, и войска двинулись друг на друга.

Я пошатнулся и протер глаза, настолько отчетливым было видение. Посмотрел на Зака. Нет, тот ничего не видел. Город показал это только мне. Войну Хогга и Илен. Войну, где великие полководцы бессильны со своими стратегиями, царь понимает происходящее меньше всего человечества, а главным действующим лицом оказывается безнравственный ирвен по имени Виктор, ставший князем крови, пусть и только Девятого Княжества.

– Ну что, мы идем туда? – поинтересовался Зак, глядя на меня. Пониже меня ростом, кудрявый и крепкий, он казался совсем юным. Я заглянул в его испуганные глаза и понял, что он не хочет туда входить. Я еще раз взглянул на Храм. Я тоже не хочу. Мой взгляд тянулся к темной половине, я чувствовал манящие голоса, шипение и шепот, неприятный, но затягивающий. И я сделал шаг... До меня донесся шум битвы, крики и звон мечей. Война идет. Мне пора делать выбор, на чьей я стороне.

– Мы не ошиблись в тебе, ирвен... Ты – наш повелитель... Наш повелитель... Могущество, которое ты обретешь, необъятно... Все, чего ни пожелаешь – твое... Все...

- Малыш! Ты выбирал смерть, так откажись от могущества! Откажись... Отринь все и все обретешь...

- Всссе... Вссе твое... Твое...

Виски заломило. Я поднял голову, глядя на черно-белый храм.

И сделал шаг.

***

Битва начиналась. Жанна с жалким отрядом вошла на рассвете в Девятое Княжество. Ее запомнил какой-то трактирщик. Потом долго рассказывал дрожащим и прерывающимся от всхлипов голосом про прекрасную девушку с отрядом сумасшедших на старых клячах, пришедшую в трактир и потребовавшую кружку огненного эля. Он говорил, что девушка даже рта не открывала. Он ощущал странный жар, пробежавший мурашками по всему телу, и чувствовал, что готов все отдать, лишь бы обладать ею. Жанна щелкнула пальцами, и он, как последний раб, пошел за элем. А потом она залпом выпила жгучую жидкость, усмехнулась, подошла к окну и произнесла: "Ветер с Запада... Город дает о себе знать. Скоро я обрету силу.". Трактирщик запомнил каждую черту ее внешности, каждую нотку ее сладкого, но пугающего голоса. А когда незнакомка заглянула ему в глаза, он и вовсе потерял голову.

А потом подул ветер с Запада. Девятое Княжество заходило ходуном. Город волновался. Жанна вышла из трактира и усмехнулась, подставляя лицо ветру. На миг испуганному трактирщику показалось, что ветер этот черный. Он окутал Жанну, словно облаком, а потом разнесся по всему Княжеству. А может, и дальше. А позже на улицах Княжества появились толпы спектрумов. Никто и никогда не видел их в таких количествах. Все они обретали нешуточную силу. Люди сталкивались с прикрытыми плащами руберами с горящими глазами, насквозь фальшивыми пурпурами и коренастыми бруннами. Встречались и узнавали, что всех ждет великая война. И что людям тоже предстоит в ней участвовать. В спешке напуганные люди надевали кольчуги, отыскивали оружие и собирали отряды. А тем временем ветер дул. Дул, охватывая весь Аркус.

А в далеком Центральном Княжестве, столице всех княжеств, царь сидел в кругу своих преданных лордов, в его трусливых, не наделенных мудростью глазах, как пожар полыхала паника.

Лорд Пераль как всегда задумчиво и скептически рассматривал песочные часы, стоящие на столе. Ненавистный ирвен Виктор, тот, кого он хотел сжить со свету! Теперь в его руках судьба их всех. Новости доходят быстро, когда их не хотят получать. А Пераль не хотел. Он хотел объятий красивой девушки и курить – это его обычно успокаивало. Но сейчас он понимал, что и это не поможет. И тогда царь встал с трона, подставляя толстое лицо ветру с Запада.

– Готовить войско! Послезавтра на рассвете выходим в Девятое Княжество.

Голос прогремел, как набат. Симеон переглянулся с Пералем и нервно покрутил в руке дорогой перстень. Даже зачем-то попробовал его на зуб.

А ветер все дул. Дул, охватывая мирные поселения эльфов и гномов, дул, призывая всех на войну, пугая тех, кто жаждал света и придавая сил тем, кто продался тьме.

Так продолжалось до вечера. А потом подул другой ветер. И тоже с Запада. Жанна принюхалась к ветру и поморщилась. Этого она не ожидала. Воздух пах цветущей яблонею, морем и нагретой на солнце травой. Пах волосами любимого и его кожей, материнским молоком и слезами раскаяния...

Зефира стояла на балконе, глядя в светлое далекое небо и принимая ласку теплого ветерка. Теодуш ободряюще улыбнулся Зефире и похлопал ее по плечу, глядя в ее бледное лицо с высоко собранными в хвост волосами, на котором явно читалось страдание. Девушка была одета в кольчугу Зака, по ее просьбе подогнанную по размеру.

– Я боюсь, Теодуш...

Князь Девятого Княжества окончательно сошел с ума. Ветер что-то шептал ему, и он выходил послушать. А потом долго разговаривал сам с собой, проклиная весь мир. Говорил что-то о Городе и кровном родстве. О ненависти и Викторе. А потом впал в прострацию, подолгу сидел в кресле и смотрел в пустоту. Зефира ничего не могла с этим сделать. Вскоре князя оставили в покое. Теперь он сидел в той самой башне, где Зак предпочитал встречаться с девушками. Сидел, перебирая морщинистыми пальцами пуговицы на рубашке. И только шептал, подставляя ветру лицо: мальчик мой, ты справишься...

...Все это я узнал позже. Когда вышел из Города. Вышел, исполненный могущества и силы. Сила была во мне, поигрывала в кончиках пальцев, у корней волос и во всем теле. Искристая, как шампанское, темная и пьянящая, как коньяк. Я шел и чувствовал, как истина и вечность наполняют меня. Они во мне... Я шел и знал все. Знал про войну. Я видел все, что происходило в каждом из уголков Царства. Видел лица, слышал мысли и голоса. Я знал, зачем мы здесь. Знал, кто такая Жанна. Знал, где грань между светом и тьмой... И нарушал ее.

Два невольных брата, два князя по крови. Он выбрал Свет, видимо, вспомнив Зефиру. А я – Тьму. Выбрал и ощутил, как жалобно застонала Аена и простерла ко мне тонкие руки со своим тихим, укоризненным стоном: "Малыш... Зачем?..". И по привычке ответил ей: «Не верь мне. Я опять лгу... И, возможно, это первая за всю мою жизнь ложь во спасение...». Но мне не ответили. И это понятно... Теперь у меня другой советчик.

Я взглянул на себя со стороны – теперь я мог и не такое, – и с удовлетворением заметил, что изменился. Глаза полыхали силой, подбородок стал как будто тверже, а лицо украшала подросшая щетина. Ни следа того мечтательного романтика, стоящего у зеркала в ванной... Я переступил черту. Переступил черту, чтобы переступить грань. Но об этом потом. Как хороший актер, я должен сыграть свою роль в этой пьесе.