Текст книги "Ищущий, который нашел (СИ)"

Автор книги: Ирина Галкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Не все знают, что произошло. Не все поняли. Но спасибо вам, дети мои, что работаете быстро и слаженно, что не теряете веры в меня и друг в друга. Что ваши чистые холодные сердца всегда бьются в такт с сердцем нашего мира, что бы ни делали отдельные личности. Итак, начну издалека. Наша дочь Азот считала, что мы мало любим свою родину. Что контакты с людьми лишают нас чистоты, превращая нас в низших существ. Поэтому она сочла нужным устроить заговор. Джут и Доран, ближайшие друзья Азот, поддерживали ее заговор. Вместе с ними – все те, чьи тела ныне стали стенами нашего дворца. Это не случайность. Азот, пытавшаяся изолировать нас от людей и показавшая необходимость сделать это таким жестоким способом сама поддалась людским страстям. Она хотела всего и сразу, а мы, привыкшие выживать, знаем, что это невозможно. Ты ошиблась, Азот, принеся смертельную отраву в родной край. Ты хотела напугать нас и поднять восстание, но принесла лишь смерть. Хотите знать, что есть Черная Пиявка? Это абсолютнейшее зло. Хогг и Илен – дети, покровительствующие спектрам. То зло, что принесла Азот – порождение людских пороков. И оно поразило лишь тех, чьи ауры были нечисты. Заметьте, поражены все участники заговора. Ты думала, что будет наоборот? Ты в корне ошиблась, Азот. И теперь нам предстоит решить твою судьбу и судьбу ни в чем не повинного мальчика, ставшего сосудом, в котором ты провезла нам отраву. Вот только зачем ты привела и спасителя? Знала, что все пойдет не так? – Синие звезды глаз Вартрана лукаво моргнули, и он пристально посмотрел в глаза Азот. А потом перевел взгляд на меня. Я крепче стиснул руку Силны, только теперь это я просил у нее поддержки. Взгляд Вартрана, мудрый и проникающий в самую душу, тяжело было выдержать, и я склонил голову. Возможно, мне показалось, но Вартран одобрительно кивнул. А потом обернулся к Азот, жестом приказывая ей говорить. При одном взгляде на обычно гордую и недоступную яшинто, сердце сжалось от боли. Ее лицо было болезненно отчаянным, а в глазах – стыд, такой непривычный в ее взгляде. Когда она начала говорить, было видно, что язык с трудом слушается, а губы болят. Не знаю, мучили ее яшинто, пока я был без сознания, или это последствия встречи с пиявкой, но Азот выглядела больной.

– Я хотела как лучше. Я ошиблась, – и тишина. Больше Азот не произнесла ни слова. Но и этого было достаточно, слова обожгли меня, заставив вздрогнуть. Нет, я не мог допустить того, что вот-вот произойдет. А Вартран уже понимающе кивнул, и шесть исполнителей его воли уже обступили Азот и Лаурона плотным кольцом. Лаурон вообще не подавал признаков жизни, а только стоял, как тряпичная кукла, закутанная в меха. Его даже не связали – видимо, сочли недееспособным. Впрочем, что-то мне подсказывало, что они ошибались. Я присмотрелся к нему. Да, что-то явно не так: Лаурон напрягся, еле заметно, неуловимо. Мышцы ног сведены, в кажущемся расслабленным лице видна сосредоточенность. Впрочем, я ничего не знаю об этом человеке. Отрывочные высказывания были умными и адекватными, они характеризовали его как образованного человека. Вполне возможно, что теперь, когда пиявка нейтрализована, он удивит не только меня. Впрочем, возможно, мне только кажется.

– Пусть высшие силы решают, жить им или умереть, – заключил Вартран. И замер. Все яшинто тоже замерли, а шестерка опустилась на колени плотным кольцом вокруг Азот и Лаурона. Вартран опять произнес несколько слов, и снежные вихри окутали подсудимых. Когда вихри успокоились, наступила гробовая тишина. Я не знал, что должно было произойти, поэтому шепот Силны: "Смотри!" стал для меня неожиданностью: я не знал, куда смотреть. Но она упорно толкала меня в бок, и я поднял глаза. На небе полыхал костер д'Афатонито. И из лепестков сияния на лед падали кровавые капли. Я вздрогнул: второй раз в жизни я видел красный снег. Тогда я списал это на водоросли, но сейчас это была кровь. Небо роняло кровавые слезы. И одна капля упала на щеку Азот, стекая вниз по обнаженной прозрачной коже. На миг наступила тишина, а потом все яшинто вокруг нас взорвались громкими криками. Я обнял Силну, воспользовавшись общей суматохой, и прижал ее к себе. Она широко раскрытыми глазами следила за происходящим, но когда шестерка, вынимая ледяные иглы, сжала Азот и Лаурона, она не выдержала и прошептала:

– Ты дашь им их убить?! – я хотел было возразить, что я не в силах что-либо изменить, как вдруг Лаурон дернулся вперед, ударом ноги выбивая ледяную иглу у ближайшего яшинто. Лицо Азот изменилось, она была удивлена и напугана происходящим, и просто стояла, оторопело следя за действиями шестерки. Силна толкнула меня в бок и я, не понимая, что делаю, схватил ее за руку и побежал вперед, скользя по зеркальному льду. Я прекрасно понимал, что сопротивление бесполезно и с яшинто мы не справимся, поэтому просто закричал во все горло: "Остановитесь!". Яшинто замерли, Вартран сделал жест рукой, и даже Лаурон застыл в незавершенной позе.

– Вы хотите что-то сказать? – обратился ко мне Вартран, делая остальным знак подождать. Лаурона скрутили и повалили на лед, Азот как стояла с ничего не выражающим взглядом, так и осталась стоять. Силна сжала мою руку и прижалась всем телом, так, что я чувствовал, как она дрожит даже через две шубы. Я собрался и посмотрел ледяному царю в глаза, ощущая, как по телу бегут мурашки.

– Да. Я считаю, что у меня, как у человека, спасшего вас, есть право голоса, – как можно тверже произнес я, не отводя взгляда. Вартран усмехнулся, а может, мне это только показалось: мимика яшинто значительно отличалась от человеческой.

– Не только как у спасшего, я бы сказал. Впрочем, да, право голоса у тебя есть. Говори, – и Вартран отступил в сторону, пропуская меня в центр круга. Силну он принципиально не замечал, воспринимая ее как дополнительное приложение, как аксессуар. Вполне естественное отношение яшинто к человеку. Ко мне же этот странный народ относился совершенно по-другому... Оттого, что я уничтожил пиявку? Или причина крылась в другом? Хогг! И Азот, и аквары сразу узнали во мне Виктора, значит, все спектрумы способны узнать меня по ауре... И сейчас я, бывший повелитель тьмы, как бы банально это ни звучало, пришел к спектрумам, которым достаточно одного взгляда, чтобы увидеть больше, чем я хотел бы сказать. Жадные взгляды насквозь пронизывали меня, синие глаза с неведомыми мне эмоциями смотрели на мою жалкую в этом ледяном великолепии фигуру, ожидая чего-то. Силна, вцепившаяся в мою шубу, прошептала: "Говори скорее, а то они нас убьют". Девушка была права – их глаза отнюдь не выражали дружелюбие, а по отношению к Силне во взглядах отчетливо проступал плотоядный оттенок.

– Вы знаете, кто я. И пусть я не был вашим непосредственным повелителем, ведь вы всегда были горды и обособлены, я был посредником между спектрумами и Хоггом. На основании этого факта я беру на себя смелость попросить сохранить жизнь Азот, единственной яшинто, пришедшей тогда на Зов. Я не знаю ее идей, знаю лишь, что она допустила ошибку и сожалеет об этом. У каждого из нас есть это право – право на ошибку. Я свое уже истратил. Лаурон – ни в чем не повинный мальчик. Кроме того, он – мой брат. Я прошу сохранить жизнь этим двоим. Таков мой голос.

– Что ты несешь? – прошипела мне на ухо Силна. Я увидел ее испуганно-бешеные глаза, она смотрела на меня, как на сумасшедшего. Что ж, я мог ее понять: мои речи звучали весьма необычно. Впрочем, Вартран ничуть не удивился. Он кивнул и еще пристальней уставился на меня, склонив голову набок. Взгляд был немного птичьим, как у полярной совы, выжидающе следящей за жертвой.

– Все это прекрасно, но высшие силы распорядились иначе. Ты считаешь себя настолько великим, что вправе перечить им? Впрочем, никто не удивится, если это так, – от этих слов кровь громко застучала в висках. Неоправданное напоминание о том, что я меньше всего на свете хотел вспоминать. Вартран смотрел с легкой усмешкой, создавалось впечатление, что он ждет от меня какой-то определенной реакции. Вопрос в том, какой...

– Я говорил, что ошибся. Давайте не будем разводить интриги, д'эн Вартран. Я уважаю вас и хочу знать ваше решение, – как можно тверже произнес я, выдерживая на себе испытующий взгляд. Вартран улыбнулся уголками тонких губ. Что ж, видимо, такого хода с моей стороны он не ждал. И сейчас был доволен тем, что я разнообразил старую, как мир, игру.

– Перейдем к делу? Хорошо. Ты просишь за жизнь этих двоих и хочешь знать, какое влияние оказывает твой голос на общий вердикт, я правильно понял? – я кивнул, не выдавая волнения. Вартран сделал шаг ко мне, изучая что-то в моем лице, а может, в ауре. Что-то, чего я не мог разглядеть. От этого мурашки бежали по коже, и, хотя ветер прекратился, казалось, что под шубу задувают ледяные порывы.

– Я бы сказал, что да, твой голос важен. И да, я бы оставил жизнь этим двоим, раз ты просишь за них. Но не мне принимать это решение. Я думаю, ты не сочтешь слишком большой честью спросить об этом у тех, кто принял это решение, – по рядам яшинто пронесся ропот, напомнивший белую поземку. Я с недовольством уставился на Вартрана. Чего он хочет от меня?!

– Прямо под очагом д'Афатонито стоит одноименная гора. Тебе нужно всего лишь взойти на нее и поговорить с Люциа или, на центральном наречии: Теми, Что Творят Огонь. Они прямо ответят тебе, принята твоя просьба, или отклонена.

Я проследил за длинным и тонким пальцем Вартрана. Прозрачный ноготь указывал на гигантскую гору. Да, ее не спутать ни с чем: высокая белая громада, вершиной уходящая в горящее небо. На вершине, если присмотреться, можно было разглядеть плато. Что ж, кто-то наверняка проходил этот путь. Одно "но" – этот кто-то определенно не был человеком. Прямо над горой полыхало небо, как будто расколотое на две половины, а из кусочка между черной броней лился свет, яркий и сверхъестественный. Складывалось впечатление, будто бы раскол произошел над вершиной горы, отсюда, вероятно, и пошла легенда яшинто. Легенда ли?..

– Я согласен, – твердо объявил я, стараясь не ловить многообещающий взгляд Силны. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться: жизнь моя стремительно приближалась к финалу, удерживаемая чудодейственным снадобьем моей знакомой лекарки. Я больше не боялся смерти, нет, я понимал, что смерть была бы для меня самым простым и приятным исходом. А для того, чтобы обрести покой мне необходимо всего лишь исправить свои ошибки. Возможно, там, на горе, я искуплю свою вину и узнаю, как уничтожить черную пиявку. Или просто умру, что маловероятно, ибо меня не для этого возрождали.

По рядам яшинто опять пронесся ропот, но я не обращал на них внимания. Я бросил взгляд на Азот: она не смотрела мне в глаза, а по-прежнему стояла, словно прибитая гвоздями. Она как-то обмякла, обычно напряженные мышцы не удерживали хрупкое тело. Волосы закрывали лицо, и я задохнулся от жалости, когда увидел ее глаза из-под синих прядей. Подумать только, еще какие-то несколько часов назад она чувствовала себя замечательно в близкой ей стихии, и я восхищался ее изяществом и органичностью грации. А теперь она безжизненно смотрела в пустоту, несчастная и потерявшая смысл. Лаурон на удивление неплохо держался: на обычно бледном лице даже проступил румянец, а в глазах горела жажда борьбы. Похоже, без груза пиявки и дурмана парень был вполне вменяемым.

– Все будет хорошо, я обещаю, – сказал я им, надеясь, что меня расслышат. Вартран ухмыльнулся, но я не обратил внимания: не ему это было сказано. Азот прошипела, не поднимая головы, страшным, чужим голосом:

– Ты глупый наивный мальчик, Виктор, таким и умрешь... Иди, убивай себя, все равно тебя не переубедишь...

Я улыбнулся: Азот в своем репертуаре. Неверия в мои силы. Что ж, может и разумно, но я с такой позицией не согласен.

– Да, веры в меня от тебя я не дождусь никогда, как и одобрения. Неблагодарное дело – быть твоим другом, – заявил я, ухмыляясь в ответ Вартрану. Азот помолчала, оценивая мои слова, и вдруг подняла голову. Если бы яшинто умели плакать, она бы расплакалась, в этом я уверен.

– Ты – мой друг, – раздельно произнесла она, словно пробуя на вкус новое слово. Я подошел к ней, не обращая внимания на окружающую нас шестерку, и крепко сжал холодную ладонь. Настало мое время давать ей поддержку. Да, Азот, ты – мой друг. Я сам узнал, что это такое совсем недавно. Поэтому мы равны. Но вслух я ничего не сказал, просто подмигнул Лаурону и отпустил ладонь. Губы Азот дрогнули в слабой улыбке. Что ж, своего я добился...

– Итак, я пойду прямо сейчас? А где мои сумки с провиантом? – обратился я к Вартрану. Тот недоуменно посмотрел на меня и сообщил:

– Восхождение на д'Афатонито – путь духа, а не тела. Пища тебе не понадобится. Ты идешь первозданным.

М-да... Мне не привыкать идти в поход налегке. Причем удобства уменьшаются прямо пропорционально времени.

– А одежду можно оставить, или нужно раздеться? – язвительно уточнил я. Вартран совершенно серьезно разрешил:

– Нет, одежду можешь оставить.

И на том спасибо...

– А куда вы дели Лефрема? – вдруг раздался звонкий голос возле моего уха. Я вздрогнул от неожиданности: надо же, совсем забыл, что Силна рядом. И невольно разозлился: чего этой девчонке вечно неймется?! Неужели непонятно, что Лефрем давно мертв, и зачем лишний раз злить...

– Ты про того старика, что вечно суетился? Он мертв. От него было слишком много шума, так что это к лучшему, я думаю.

Силна резко изменилась в лице – до этого закушенные губы задрожали, а в глазах заблестели тщательно сдерживаемые слезы. Я молча следил, как прозрачные капли катятся по покрасневшей от мороза коже, а плечи заметно дрожат. Казалось, все накопившееся напряжение готово было выплеснуться прямо сейчас. Я подошел к ней и крепко обнял за плечи, ощущая, как она дрожит. Наклонился и шепнул на ухо, касаясь холодной кожи губами:

– Не начинай истерику, сейчас не время, – Силна вздрогнула и выпрямилась, но дрожать не перестала. Я чувствовал, что еще чуть-чуть – и она сдастся, усталость и шок дадут о себе знать, прорвавшись истерикой. Но надо отдать ей должное: девушка и правда держалась. Я оглянулся на яшинто: они смотрели на Силну с ненавистью, холодные кристаллы глаз впивались в ее ауру, мечтая превратить ее в ничто. Я крепче обнял Силну и громко заявил:

– Она пойдет со мной, – я не спрашивал, я ставил условие. Вартран молча кивнул.

– Меня это не касается. Но помни, если ты не вернешься, Азот и этот человек будут казнены. Я не буду устанавливать сроки, думаю, ты сам понимаешь почему, – я поймал его взгляд и ответил:

– Понимаю. Мы пошли.

Глава 21.

Д'Афатонито .

Мы шли по узкой тропинке, то и дело соскальзывая с нее и по колено проваливаясь в снег. В спины нам смотрели яшинто, а над нами горело сияние. Я не помнил, как мы прошли арку из мертвых скульптур, я просто шел, крепко сжимая руку Силны. Когда я начал двигаться, тело сразу же отозвалось слабостью. Перед глазами все плыло, утопая в сиянии. Мы немного прошли, и остановились, чтобы перевести дух. Силна всхлипнула и разрыдалась, вздрагивая всем телом. Я прижал ее к себе, но она меня оттолкнула и закричала охрипшим от мороза голосом:

– Кто вы такой?! Что вы устроили?! Мы же теперь умрем, понимаете?! Бред какой-то несете! Думаете, они поверили?! – кричала она, а слезы замерзали на щеках. Что ж, истерика сменилась яростью. Это уже плюс. Однако, сильная девочка.

– Никто не умрет. Уж ты-то точно. Мы заберемся на эту Хоггову гору и поговорим с их высшими силами.

– Вы думаете, я такая дура, что поверю?! Я – врач, и... – я не смог сдержать слабую улыбку. Надо же, она и здесь начинает ту же песню! Я осторожно приблизился и смахнул слезы со щеки. Она не оттолкнула руку, а только зло следила за движениями моих пальцев. Я не удержался и провел тыльной стороной ладони по щеке, касаясь нежной кожи. Силна на мгновение замерла, и тут же резко отпрянула. Смягчившееся на миг лицо снова посуровело. Но слезы окончательно высохли, а от наступающей истерики не осталось и следа.

– Они же поверили, не так ли? – улыбнулся я, подмигивая. Силна скривила губы, а потом вскрикнула:

– Значит, они глупее, чем кажутся! Или просто притворились, что поверили, а на деле послали нас на верную смерть! – неожиданная догадка заставила ее содрогнуться от ужаса. Я поежился от холода и констатировал:

– Никто не умрет, я же обещал. А мы идем на гору, не забывай. И я предлагаю идти побыстрее, потому что иначе мы умрем тут от холода. И еще у нас нет еды.

– Именно поэтому мы умрем и... Как Лефрем! – вдруг вспомнила она, и глаза опять налились слезами. Я понял, что стоять и обсуждать дальше бессмысленно. Необходимо было идти. Я молча схватил девушку за рукав куртки и потащил за собой. Силна попыталась вырваться, но я волоком тащил ее, и вскоре она поддалась. А через минуту сочувственно поинтересовалась:

– Вам не плохо? Может, еще снадобья? – я инстинктивно содрогнулся в предвкушении горячей жидкости, дающей тепло и возвращающей жизнь.

– Там много? – Силна порылась в карманах и выудила на свет пузырек. Отрицательно покачала головой, демонстрируя полупустую склянку. Осталось только вздохнуть:

– Пожалуй, не стоит. Я еще в норме.

Вокруг нас высилось множество гор, зубцами уносящихся ввысь. Снежная пустыня напоминала мне челюсти какого-то белозубого чудовища. И все же холодный мир был прекрасен, я не мог это не признать. Снег под ногами даже не скрипел, покрытый настом, а в черном небе по-прежнему безумствовали всполохи. Я вдохнул морозного воздуха, поднимая глаза на высящуюся впереди гору д'Афатонито. Да, она была величественна. Более чем. Это была верховная гора, гора, соприкасающаяся с небом, словно разрывающая собой пласты небес. Я смотрел и искренне верил, что смогу пообщаться с Теми, Кто Рождает Огонь. Люциа, так назвал их Вартран. Я уже не сомневался, что это не легенда, а реальность. После Города мне не стоило ничему удивляться. И еще я твердо знал, что несмотря ни на что я взойду на эту вершину. И Силна тоже. Я покосился на нее: девушка тоже шла, запрокинув голову. Я читал в ее обращенном к небу взгляде благоговение и восторг. Да, она тоже это знала.

– А как мы поднимемся? Там очень крутые склоны, – поинтересовалась Силна, пытаясь различить склон горы впереди. Но подножие горы сливалось с белыми снегами, теряясь в едином белом безмолвии. Я улыбнулся и ответил:

– Как-нибудь поднимемся. Это реально, иначе нас бы не послали, – на лице Силны отчетливо проступил скепсис.

– И все это без стоянок, перерывов и еды? Вы издеваетесь, да? Зачем я пошла с вами!..

– У тебя был выбор? Они бы тебя убили, – успокаивая скорее сам себя, заметил я. Да, зря я потащил девочку с собой. Это был мой путь, а не ее...

– Но я бы все равно с вами пошла. Вы без меня однозначно погибнете, – самоуверенно заявила она, улыбаясь. Я вздохнул и пошел вперед, уверенно отпечатывая шаги. Голова все еще кружилась, но присутствие Силны и вера в то, что я делаю, помогала мне не обращать на недомогание внимания.

Я не знал, сколько времени прошло. Мы подходили к подножию горы, склон и правда выглядел пологим. Тонкой цепочкой хребта, припорошенного снегом, он поднимался вверх. Теперь, чтобы увидеть вершину, приходилось запрокидывать голову. Мы остановились передохнуть, замерев и не решаясь говорить, чтобы не нарушить торжественного покоя. Гора словно спала, укутанная снегом, а нам предстояло разбудить ее.

– Мне кажется, она дышит, – осторожно ступая, произнесла Силна, разрывая безмолвие. Я прислушался. Да, складывалось ощущение, что снежные бока медленно вздымались, полагаясь на какой-то свой внутренний ритм.

– Красиво тут, – вдруг сказала девушка, поворачиваясь ко мне. Я молча кивнул.

– Но холодно. Здесь не место людям, – оформила Силна мою мысль, и я вздрогнул – только хотел произнести то же самое.

– Малыш, все получится. Только смотри и слушай. И терпи. Терпение – вот что тебе сейчас необходимо.

Да, давно я не слышал мудрого голоса. На душе потеплело. И если быть честным: я не боялся. Знал, что не умру сейчас, и знал, что должен сделать то, что должен. И потом, жизнь этой девочки я обязан сохранить.

– А можно вопрос? – вдруг спросила Силна, переминаясь с ноги на ногу. Я недовольно обернулся: только я собрался начать подъем и приготовился к долгому и трудному пути, как меня сбили, лишив отрешенного состояния.

– Ну, – грубовато поторопил я, чувствуя, как подгибаются ноги. Идти было проще, когда же я позволял себе расслабляться, все вокруг плыло и оглушительно звенело в голове.

– Только он глупый. Мы раньше нигде не встречались? – я вздрогнул от неожиданности и натянуто улыбнулся.

– Хорошо, что предупредила насчет глупости вопроса. Где мы могли встречаться, милая? – вкрадчиво уточнил я, вглядываясь в раскинувшееся передо мной подножие горы. Я выискивал самый удобный путь наверх. Самое удивительное, что, казалось, мы подошли к самому пологому склону горы. Да, подъем будет нелегким, но пора уже начинать. Там, наверху, где хребет приобретает опасную крутизну, а воздух становится разреженным и пустым, как аура под колючим взглядом яшинто, тропа исчезала. А внизу она четко была видна, начинающаяся прямо у подножия и восходящая вверх. Это было удивительно, особенно если учесть, что на девственно-чистом снегу не было ни единого следа.

– Да, нигде. Ладно, пойдемте, – смешавшись, ответила Силна. Я посмотрел на гору, потом на Силну. И опять на гору.

– Никуда ты не пойдешь. Останешься здесь и...

– Прекрасная идея. И гарантированно умру от обморожения в течение нескольких часов. Это очень благородный способ избавиться от моего назойливого общества, ирвен, – перебила Силна, язвительно усмехаясь. Я вздохнул, узнавая в ней веснушчатую малышку, забравшуюся ко мне в повозку. Да, она права. Оставлять ее здесь – все равно, что убить. Но тащить с собой еще опаснее... И оставить я ее не мог. Как ни крути, придется брать с собой.

– Вы чего встали, как вешка в лесу? Вперед, а то ткани отмирать начнут, пойдет общее обморожение, и все, – уверенно направляясь по тропе вверх, заявила Силна. Напомнив мне, что распоряжаться чужими жизнями я не имею права. И к тому же не умею. Хотя и очень люблю, как бы стыдно не было признавать сей факт. Я обреченно вздохнул и поплелся следом. Над головой горело сияние, раскалывая небо и освещая путь. Надо же, здесь вечная ночь. Я слышал что-то такое от учителя естествознания в далеком детстве: якобы на севере ночь длится полгода. Да, здесь вместо солнца горели другие огни. Удивительно...

Подъем оказался совсем не таким легким делом. Хотя склон был пологим, но ноги увязали в снегу, а наклон заметно ощущался. Первые полчаса мы шли молча, Силна позади, а я плелся, проваливаясь в снег и глядя прямо перед собой. Я взял за правило не смотреть вперед и не думать, сколько осталось, иначе идти станет совсем невозможно. Поэтому я молча передвигал ноги, борясь с давящей болью в голове и слабостью. Ноги шли сами по себе, мысли путались, как после изрядной порции вина, и я просто переставлял конечности, как, должно быть, делали рабы в караванах. Чем выше мы поднимались, тем больше было снега и круче склон. Ноги залипали в снегу, проваливаясь почти по колено. Только какая-то узкая оледенелая дорожка, а по краям – покрытый тонким слоем наста снег. Когда нога проваливалась под наст, кожа резалась о ледяную кромку. Я оглянулся на Силну, но она не жаловалась. Из-за небольшого веса она проваливалась не так глубоко, да и вообще держалась молодцом. Однако, поймав мой взгляд, тут же заявила:

– Я же говорила, что мы не дойдем, это было безумием! – я остановился, чувствуя, как кружится голова и сводит мышцы ног, и просипел:

– У тебя были другие варианты? Вот и все, – на этой не слишком убедительной ноте я повернулся и пошел дальше. Силна недовольно фыркнула, а я с неудовольствием подумал, что как-то не так все идет. Я должен был оберегать и защищать эту девочку, подарившую мне шанс на спасение, девочку, подарок которой я забрал с собой в могилу. А вместо этого мы только ссоримся... Глупо как-то. Но сейчас мне было слишком плохо, чтобы думать об этом, я думал только о том, куда бы поставить ногу, чтобы не провалиться. Сияние становилось все ярче, и мне начало казаться, что я схожу с ума.

Вскоре подул ветер и повалил снег. Крупицы снега, заледенелые и колючие, больно били по незащищенному лицу, а ветер норовил сбросить вниз. Меня начало шатать, и я закусывал губы, чтобы позорно не застонать. Приходилось оглядываться, потому что Силна за мной не успевала.

– Нужно сделать перерыв, – крикнула она, в очередной раз падая в снег и смешно барахтаясь. Я подошел, чтобы помочь ей встать, и сам свалился рядом. На тело сразу же грузом навалилась вся усталость, мышцы ног свело судорогой, и я бессильно развалился на белой хрустящей постели. Силна встала на четвереньки и подползла ко мне, борясь с усиливающимся ветром и назойливыми крупицами снега, бьющими по лицу. Когда покрасневшее от мороза лицо возникло над моим, а до заледеневших ушей донеслось: "Вставай, замерзнешь!", я только поморщился. Все вокруг плыло, а лежать было хорошо и спокойно. Над головой бесновались яркие всполохи, и все кружилось в бешеной карусели. Я просто лежал, ощущая, как постепенно перестаю чувствовать холод, а там, наверху, я слышал какие-то звуки. Я прислушался, пытаясь игнорировать назойливый женский голос. И да, получилось. Музыка медленно лилась сверху, завораживающая, монотонная. Она звала меня куда-то, звала отказаться от борьбы и отдаться этому холодному безмолвию. Холод тек по венам, и я уже не чувствовал его, как не чувствовал и боли. Вершина далеко, нам не дойти, все равно я умру. Рано или поздно. Так что мне терять? Вечность рядом, стоит только расслабиться. Закрыть глаза и заснуть. Просто заснуть, и не идти куда-то, не издеваться над собой. Я уже достаточно сделал. Я и сейчас пытался. Но не смог. Все, хватит! Вечность лукаво подмигнула мне сияющим глазом. Я едва различал всполохи в черном бесконечном небе. Небо горело и звало меня присоединиться к его безумной и в то же время размеренной пляске. Величие этих гор в смерти. В вечной смерти, в небытии. Да, я просто засну и не проснусь... Как же это прекрасно...

До моего затухающего сознания донесся звонкий голос. Я поморщился, любые звуки, входящие в резонанс с мелодией в моем сознании доставляли мне жуткую боль. Кто это? А, это же та девочка, Силна... Как я мог забыть?! В один миг все показалось мне бредом сумасшедшего. Кровь загорелась в венах, обжигая, а боль впилась в каждую клеточку тела. Я резко открыл потяжелевшие веки, и черные мушки запестрели перед глазами. Оборвалась чарующая мелодия, показавшаяся мне вмиг омерзительной, и я просипел:

– Дай мне... пузырек...

Я попытался протянуть руку, но рука не слушалась. Неужели все так печально? Прошло ведь всего ничего времени...

– Его нет! – донесся до меня истеричный вскрик. Я разглядел заплаканное лицо, слезы замерзали на щеках и ресницах, превращаясь в кристаллики льда, а волосы покрылись белым инеем. Я смотрел на немного курносый нос с побелевшими от мороза и страха веснушками, на плавные линии овала лица, на посеребренные завитки волос и широко распахнутые большие глаза, в которых теплился свет. Словно капелька солнца хранилась в этом сосуде, в этом хрупком девическом теле, пока еще теплом и красивом... Она же замерзнет! Я не соображал, как я могу помочь ей, обессиленный и измученный, но понимал, что если я сейчас умру, то умрет и она, а этого я себе никогда не прощу, никакое небытие, которого нет, не даст мне успокоения.

– Иди сюда, – попросил я, шевеля губами. Силна, отчаянно всхлипывая и сжимая руки ползала на четвереньках, пытаясь найти пузырек. Услышав мои слова, она послушно подползла ко мне и легла рядом. Слезы все текли по ее лицу, текли и замерзали. Я собрался с силами и пошевелил руками – кровообращение восстанавливалось. Силна прижалась ко мне вплотную, и принялась растирать мне руки, не переставая всхлипывать.

– Встать не можете? – спросила она, отчаянно глядя мне в глаза. Я попытался. Боль обрушилась на меня таким нещадным потоком, что я со стоном упал обратно. Я стиснул зубы и отрицательно покачал головой. Силна всхлипнула и принялась усерднее тереть мне руки. Ее маленькие сильные ладошки быстро-быстро работали, растирая бесчувственные конечности, и я ощутил покалывание, как от сотен иголочек. Понемногу начало возвращаться чувство холода, застучали зубы.

– Иди, – просипел я, понимая всю бессмысленность своих слов.

– Куда идти?! К яшинто, которые меня убьют? На гору, на которой никого нет? Хватит вам! Вы не умрете! Все же хорошо было, мы шли, вы шли, я вас догнать не могла, а сейчас что?! Вставайте, Хогг вас побери! – захлебываясь слезами, кричала Силна, молотя кулачками мне по груди. Я ощущал боль от ударов как-то заторможено, словно на мне были доспехи. Наконец девушка выбилась из сил и прижалась ко мне, дрожа и всхлипывая. Я осторожно поднял руки и обнял ее. Горячее дыхание согревало меня, и я прижал ее к себе покрепче. Силна еще несколько раз всхлипнула и затихла. От холода ее била дрожь, и стучали зубы. Я напрягся и приподнял ее, чтобы девушка оказалась сверху и не соприкасалась с холодным снегом. В неподвижности смерть – это я прекрасно понимал, как понимал и то, что идти я не могу. Силна взяла мою закоченевшую руку в свои и потерла пальцами, потом подышала.

– Мы не умрем, не умрем, слышите? – стуча зубами и всхлипывая, сказала Силна, глядя мне прямо в глаза. Я высвободил почти отогревшуюся руку и смахнул заледеневшие снежинки с лица девушки. От нее исходило тепло жизни, и я неосознанно потянулся губами к приоткрытым потрескавшимся от мороза губам. Силна неожиданно ответила на мое движение, и я ощутил обжигающий жар губ. Я закрыл глаза и сжал Силну в объятиях, чувствуя жидкое золото тепла, которое потекло по венам, чаще забилось сердце, и я поймал себя на том, что забыл о холоде, а думал только об этом живом прекрасном создании, в котором пульсировала жизнь. Я самозабвенно отдался поцелую, мысли смешались, и я уже не думал ни о чем. Я прильнул к ней, как жаждущий к стакану с чистой водой. Странные это были ощущения, не испытанные мной до этого... Жанну я хотел, и это было влечение тела и жуткое извращенное влечение ума. Зефиру я боготворил и испытывал к ней какое-то поэтическое, не связанное с таинствами близости чувство. А сейчас я просто тянулся к теплоте женского тела, я хотел близости и нежности, прижимая крепче к себе замерзающую девушку и нежно, но пылко касаясь губами ее губ. Меня охватила полнота счастья – словно все встало на свои места, словно я нащупал верную ниточку, словно в этом теплом чистом и каком-то первородном слиянии губ и тел и есть спасение...