Текст книги "Ищущий, который нашел (СИ)"

Автор книги: Ирина Галкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Малец, проводи этого молодого человека к Донуэну и сообщи им, что этот рыбак просит аудиенции, – и стражник протянул пареньку золотую монету. Я было расплылся в довольной улыбке – в мое время такого паренька бы еще побили, но уж денег бы точно не дали. Но лицо стражника скривилось в презрительной гримасе, и это уняло мои восторги. Парнишка кивнул и с громким топотом ринулся к замку. Я пошел за ним, наблюдая за сверкающими босыми пятками, а за мной с руганью и хохотом стражники поднимали мост.

Когда мы подошли вплотную к замку, я разглядел витиеватые решетки на больших окнах из тонкого стекла и простой в целом стиль. Замок выглядел куда проще, чем восемь лет назад. Было ясно видно, что здесь не князь правит – здесь работает Исполняющий Обязанности, хотя я и не мог представить себе моего властного отца в этой роли.

– Как мне вас представить, уважаемый? – робко спросил мальчик, замирая на крыльце дворца. Все было устроено как нельзя просто – никакой охраны, чистая дорожка и обычный вход. Я набрал в легкие побольше воздуха и достал из-за пазухи согретый теплом моего тела листок.

– Вот, малыш, передай это Донуэну. И скажи, что меня зовут Виктор, – тихо произнес я, сжимая худые пальцы парня. Тот послушно взял листок, сглотнул, еще больше распахнув свои голубые глазищи, и, пискнув: "Подождите здесь", скрылся. Хлопнула тяжелая дверь, брякнуло железное кольцо, а я замер, отсчитывая секунды и сжимая кулаки. Отец... Это слово давно перестало вызывать во мне нежные чувства. Я запомнил только холодный взгляд серых глаз уроженца Шестого Княжества, сухие жилистые руки и неприятный, колкий, как иней, голос. И когда дверь со скрипом отворилась и я увидел изборожденное морщинами лицо, впавшие глаза и седые волосы, обрамляющие резко очерченные скулы, сердце ухнуло и ушло в пятки. Я вдохнул воздуха и до боли сжал кулак. Ногти белыми полукружьями впились в мякоть ладони, а я не мог отвести глаз от сурового старческого лица. Да, он был стар. Приоткрытый от частого дыхания рот показывал выпавшие от старости зубы, в глазах не было той пронизывающей суровости, которой я так боялся. Это были глаза уставшего человека, уставшего и несчастного.

Железное кольцо все стучало по резко захлопнувшейся двери, дул ветер, теребя волосы, а старческие дрожащие руки сжимали тонкий пожелтевший листок. И вдруг из выцветших глаз потекли слезы. Внезапно, как капли дождя, чистые и прозрачные, они падали на крючковатый нос и стекали вниз, умирая на остром подбородке. А мы все стояли и смотрели друг на друга, не в силах сделать шаг навстречу. Как до безумия нелепо! Всего один шаг, такой крошечный и естественный, а он мешал нам всю жизнь понять друг друга...

– Это... ты?.. – прошептал он хриплым голосом, совсем не похожим на тот надменный тон, которым когда-то отец отчитывал вихрастого мальчишку со смеющимися карими глазами. Я сглотнул и молча кивнул, язык не слушался меня, не желая ворочаться в пересохшем рту. Я все так же нелепо стоял на одном месте, словно приросший к полу, и смотрел на отца, а он тоже молча ловил мой взгляд. Что сказать? Что, Хогг побери, можно сказать, когда я прожил целую жизнь?! Когда я стал повелителем тьмы, потом царем, а потом умер, и все это – без малейшей поддержки со стороны этого чужого мне человека?!

– Где ты был?.. Где ты был все эти годы?! – неожиданно воскликнул я, и не узнал собственный голос. Он был хриплым и сдавленным, а в глазах откуда-то возникли слезы. И я задохнулся яростной болью, падая на колени перед отцом. Тот смотрел на меня все так же молча и отстраненно грустно, а я боролся с подступающей детской истерикой.

– Почему?! Ну почему ты тогда... почему... – я больше не мог бороться. Стоя на коленях, я зарыдал, содрогаясь всем телом, спрятав лицо в руках. И вдруг сухая старческая рука коснулась моего горячего лба, измазанного слезами.

– Тише, тише... Тише, глупый, – хрипло прошептал старческий голос. Хрустнули суставы, и отец опустился на колени напротив меня. Его рука продолжала гладить меня по голове, совсем как в детстве, когда я, сваленный лихорадкой, лежал на шелковой постели. А где-то хлопотала покойная мама. Я поднял застланные слезами глаза и встретился с глазами отца.

– Обними меня... Пожалуйста, – одними губами шепнул я, и вдруг почувствовал, как сухие, словно ветви старого дерева, руки отца обвили мое дрожащее от рыданий тело. Я молча уткнулся в костлявое плечо. Зачем выяснять то, что и без того понятно? Зачем винить, когда виноват сам? Зачем доставлять боль тем, кого любишь?

– Молодец, малыш. Видишь, ответы на некоторые вопросы ты нашел сам, – шепнула Аена.

Так я замер в отцовских объятиях, и время вокруг замерло. А есть ли оно, время? Может, ел'ли прав? И я не видел отца всего пару дней? Морщинистая рука вытерла слезы с моего лица, и, крепко сжав мои плечи, отец произнес:

– Надо же, ты теплый, как настоящий... Ты совсем не изменился, как будто тебе опять двадцать пять лет, как в день твоей смерти... Ты простишь меня? – вдруг сипло прошептал отец, и я вздрогнул от странных слов. Отец думает, что я умер. Это совсем неудивительно, да, но... Но он думает, что я – дух. А я всего лишь твой сын, папа, из плоти и крови!

– Чувствуешь, у меня теплая рука? У меня соленые слезы! Я жив, папа, жив! Конечно я прощаю, и ты прости... Прости, что я злился на тебя за смерть мамы... Прости, что не пришел раньше... Прости, что стал чужим, – бестолково говорил я, сжимая отцовскую руку и заглядывая в наполненные прозрачной влагой серые глаза. В них стояла невероятная боль. Этот суровый холодный человек раскаивался. Он нуждался только в одном – моем прощении. И я прижался горячими губами к испещренной морщинами руке. И в этот миг голова закружилась, и я почувствовал, как из души моего отца уходит боль, а из взгляда – апатия. На этот раз я ясно разглядел его ауру, на которой между разноцветными лепестками радуги застряли уродливые черные комки злости и затаенных обид. Холодно полыхало высокомерие, змеилась старая досада, но под действием какой-то таинственной силы все это таяло и исчезало, заставляя радугу сиять ярче, как после недавнего дождя. Я еще раз обнял отца и встал с колен, улыбаясь и глядя на его помолодевшее лицо, на нежный взгляд и добрую улыбку. Чтобы не упасть от внезапного приступа головной боли, я вцепился пальцами ног в подошву. Но на лице сияла улыбка. Если это – мой новый дар, то я приму любое побочное действие, ибо нет ничего прекраснее этого дара... Я бережно вынул из отцовских рук листок с собственным портретом, и отошел на шаг, ожидая, пока лорд Донуэн придет в себя. Я уже догадывался, что он не вспомнит того, что только что произошло. И был готов, что меня не узнают. Но слова отца потрясли меня больше, чем головная боль:

– Юноша, чем я обязан вашему визиту? – я вздохнул. Значит, так надо. Что ж, какая, впрочем, разница? Главное, что отец рядом, и что все будет хорошо. А остальное...

– Вы плакали? – удивленно спросил отец, подходя ближе и заглядывая мне в лицо. И уж совсем странное заявление:

– Вы так похожи на моего покойного сына... – сердце бешено заколотилось. Каждый раз, когда я использую свой новый дар, вдобавок к жуткой боли я становлюсь ближе к своему естественному облику. Что ж, теперь осталось взять себя в руки и в который раз сделать вид, что ничего не было. Забавно...

– Я не имею честь знать вашего великого сына, но я хотел бы попросить аудиенции, – вымученно улыбнулся я, кланяясь и пытаясь не обращать внимания на головную боль. Отец посмотрел на меня своим посветлевшим взглядом и повел к себе. Я шагнул за порог и направился следом за отцом в нутро этого обиталища. Не в силах разглядывать окружающие меня интерьеры, я пробормотал, что срочно нуждаюсь в отдыхе. Красноречивости моим словам придало то, что я чуть не упал, ухватившись за локоть отца. Тот улыбнулся, и в его глазах я рассмотрел лукавых бесенят. Странное дело, раньше я никогда в нем такого не замечал...

– Проводи молодого человека в свободную комнату, – обратился отец к тут же подбежавшему слуге. И я поплелся следом за его спиной, шатаясь и пытаясь не потеряться в узких коридорах. Но последнее оказалось весьма проблематичным. Я и сам не заметил, как свернул куда-то не туда, утопая в тенях и падающих в моем воспаленном воображении стенах. Заплетающимися ногами я доковылял до первой попавшейся двери и потянул за ручку. Перед глазами поплыло, и я, шатаясь, шагнул в комнату. Глаза больно резануло от яркого света, но это было не самым страшным. От увиденного даже голова перестала кружиться. Я вцепился в дверной косяк, пытаясь сохранить равновесие, и нелепо моргал глазами.

У стены располагалась большая двуспальная кровать, устланная роскошным бельем. И прямо на этой кровати влюбленная парочка предавалась любовным ласкам. Вы спросите, что же тут необычного? По мне, так все. Начиная с того, что девушка была вовсе не девушкой, а яшинто. И она, к слову сказать, любовным ласкам вовсе не предавалась, она просто...

Увиденное меня возмутило до глубины души, заставив проснуться спрятанной внутри меня мужской солидарности. Закутавшись в одеяло, к спинке кровати жался испуганный юноша моих лет, взглядом загнанной дичи уставившийся на поднесенную к его кадыку алмазную иглу. Я медленно перевел взгляд с иглы на ее обладательницу, пытаясь унять бешеный круговорот расплывающихся стен, и почувствовал, как екнуло сердце, болью отозвавшись в груди. Худые лопатки недоверчиво дернулись, и огромные синие глаза переместились на меня.

– Мне опять придется вас целовать, чтобы привести в чувство? – хмыкнула Азот, не убирая, впрочем, иглу от горла несчастного любовника. Я ухватился за дверной косяк и, медленно сползая по стенке, заявил:

– Нет, со мной все в поряд... – худое тело за секунду переместилось с кровати ко мне, и твердая рука вцепилась в плечо. Я попытался вырваться, пробурчав что-то в духе, чтобы она не оставляла своего возлюбленного, но вышло злое бормотание, и я мешком свалился на кровать, гневно размышляя о том, кем себя возомнила эта странная синеволосая яшинто.

Когда я соизволил прийти в себя, юноша был уже одет, как, впрочем, и сама Азот. Я тряхнул головой, стыдясь собственной слабости – кого не взбесит, когда ты в который уже раз показываешь свою слабость перед... хм, пусть и не девушкой, но все же существом женского пола.

– Я могу идти? – недовольно поинтересовался мальчик, которого я имел счастье лицезреть в весьма нелестном положении. Азот молча кивнула головой, поворачиваясь ко мне. Лицо совершенно не изменилось, ни капли не постарело за восемь лет. Только челюсти обеспокоено сомкнулись, когда она принялась внимательно осматривать меня. Мальчик у двери кашлянул, не решаясь уйти, и Азот резко повернулась, спокойно заметив:

– Дверь прямо перед тобой. Она открыта. Проблемы? – на что получила обиженное:

– Азот, ты... кхм...

– Ну что? – недовольно перебила она, встряхивая копной синих волос. Мальчик набрал в грудь воздуха и совершенно неожиданно выдавил:

– Не злишься на меня? Ты ведь с ним не... Азот! – в голосе пылкого юноши прозвучало столько надрывной боли, что я еле сдержал усмешку. Надо же, моя старая знакомая успела влюбить в себя этого очаровательного ребенка. Что ж, пусть сама и разбирается. Хотя мальчика было однозначно жалко.

– Уважаемый, не стоит переживать. Я – всего лишь... кхм... старый враг вашей ненаглядной. Нас не связывает ничего...

– Я тебе этого не прощу! – взвивая голос до визгливых ноток, заявил юнец, хлопая дверью. Азот громко расхохоталась, запрокидывая голову, а потом перевела взгляд на меня. В бездонных глазах прыгали озорные искорки.

– Это оказалось забавно. А вообще не знаю, что он во мне нашел. Странно, что он не сбежал при первой встрече.

– Наверно ты пригрозила ему этой милой иголкой, разве нет? – усмехнулся я, садясь на постели. Голова почти не кружилась, но мне было неприятно ощущать себя слабым и немощным, особенно перед этой поистине сильной яшинто. Да и мысли об отце, как бы я ни старался их отогнать, не прибавляли радости.

– Просто он меня разозлил. Сказал, что я не такая, как мой народ, – пожала Азот худеньким плечиком. Я перевел взгляд на ее одежду – яшинто была облачена в длинное бархатное платье, на мой взгляд, слишком тяжелое для ее худенькой фигуры, но открытые плечи красиво демонстрировали рельефные мышцы, а темно-синий цвет прекрасно подчеркивал особенности ее спектра.

– А что тебя так обидело в этих словах, что ты сочла нужным наброситься на несчастного влюбленного мальчика с оружием? – поинтересовался я. Азот провела языком по пересохшим синим губам и задумчиво ответила:

– Он считает мой народ хуже своего. Жалких людишек, вечно колеблющихся и зацикленных на бессмысленных эмоциях – лучше во всех отношениях совершенных яшинто. Разве вы можете терпеть боль? Сохранять спокойствие? Да стоит произойти какой-нибудь мелочи, и вы колеблетесь! – вдруг гневно выдала она, глядя куда-то мимо меня. У меня по спине пробежали мурашки – не хватало еще так бесславно окончить свою вторую жизнь. А вообще, я был искренне рад встретить эту опасную синеокую красавицу. Я неотрывно смотрел на ее торчащие из женственного платья плечи и улыбался. И Азот вдруг тоже улыбнулась, немного устало, но довольно дружелюбно.

– Давай забудем о мальчике. Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась она, накрывая своей холодной твердой рукой мою. Я поборол приступ стыда за повторяющееся неловкое положение, как вдруг меня озарило:

– Как ты меня узнала?! Я же... Я что, похож?.. – бессвязно начал я, вскакивая с постели и подбегая к стене в поисках зеркала. Азот молча подняла бархатную юбку, показав кожаные сапоги, и вынула из голенища иглу.

– Посмотри здесь, она отражает свет. И не забывай, что я все же спектрум, – улыбнулась яшинто, протягивая мне оружие. Я дрожащими руками схватился за гладкую поверхность. Игла оказалась плоской в середине, с легкой едва намеченной гардой и очень тонким заостренным концом. Я повернул ее к своему лицу и разглядел какую-то странную смесь себя старого и нового. Нос стал тоньше, глаза ореховыми, а кудри мягче и светлее. Но все же узнать меня было почти невозможно. Если только меня не ждали...

– Ты знала, что это я? Ты для этого здесь? – тихо спросил я, пристально глядя в синие немигающие глаза. Неожиданно промелькнула мысль – яшинто не плачут. А хотят ли? Иногда слезы помогают очистить душу...

– Я думала, ты сможешь мне помочь. Я ошибалась, – отчего-то ее голос дрогнул, и я с удивлением присмотрелся к яшинто. У губ залегла глубокая печальная складка, а в глазах – так свойственные ей упрямство и целеустремленность. Помочь? Так она знала, что я оживу! Она знала, где я был похоронен, поэтому и ждала меня здесь. Получается, Азот имела на меня какие-то виды. Странно, чем я ей могу быть полезен? Я же обычный человек, который, к тому же, становится слабее с каждым днем.

– Не с каждым днем, а с каждым... разом. – Видимо, последнюю фразу я имел несчастье произнести вслух, но ответ меня совсем не обрадовал. Чего-то похожего я ожидал, но легче от этого ничуть не становилось. А чего я, собственно, хотел?

– Малыш, ты не должен бояться. Все будет хорошо, я обещаю.

– А если я не буду использовать дар?.. – трусливо поинтересовался я, готовя пути к отступлению. Но что-то внутри меня уже сжигало мосты, лишая меня возможности постыдно скрыться. А стоит ли? Разве это не величайшее счастье – дарить людям покой и свет? Разве не в этом и есть величайшее блаженство? А когда при этом ты каждый раз обретаешь частичку себя, и неважно, какой ценой! Да и цена? Разве это та цена, которую жалко заплатить?!..

– Вспомни, ты жил без души и умирал в вечности. Что ты выберешь?

– Тут нет смысла рассуждать. Я выбрал, причем выбрал давно. И теперь у меня нет возможности отступить, я и не буду...

– Ирвен Виктор, с вами все в порядке? – касаясь моего плеча, осведомилась Азот. Я улыбнулся. Мне было хорошо, как никогда. У меня была цель, и я знал, что она правильная. Я видел перед собой лестницу и всходил на первые ступеньки, вглядываясь в туманную вышину. Там чистое небо и теплое солнце, главное – не испугаться высоты и дойти. А я дойду.

– Дойду ведь, Аена, милая?

– Дойдешь, малыш...

Азот уже довольно-таки настойчиво тряхнула меня за плечо, пытаясь вернуть на грешную землю. Я глупо улыбнулся и посмотрел на нее. Яшинто отстранилась на миг, а потом устало села на край кровати, и вдруг презрительно произнесла:

– Вы тоже стали таким же... Как и все люди. Я не могу вас больше уважать, – и она спрятала худое треугольное лицо в ладонях. Я опустился на колени возле Азот и ласково погладил по синим волосам. Она странно вздрогнула и прошептала:

– Зачем я тогда тебе помогла?! – я обнял ее и шепнул на ухо:

– Потому что и спектрумам иногда свойственно колебаться. И я благодарен тебе за это... – Азот резко перехватила мою руку и приблизила свое лицо к моему:

– Во что ты превратился?! Ты стал тряпкой! И ты умираешь, ты что, не понимаешь этого?! – неожиданно переходя на "ты", прошипела она. Странно, что Азот так беспокоит мое состояние. Мы с ней почти не были знакомы, и потом, это явно не в ее характере...

– Тряпкой? Возможно. На мой взгляд, это и есть настоящее мужество. Прости, что разочаровал тебя, – мягко ответил я. Азот вдруг вскочила, выхватила иглу и повалила меня на пол, локтем прижав шею. Я продолжал глупо улыбаться, глядя на ее обычно бесстрастное лицо. Странно, какими забавными показались мне все мои глупые метания и тщеславные желания. Ради чего я проделал такой большой путь, ради чего вся эта ложь, которую я так ненавидел и так умело использовал? Что ж, ответ прост – я просто искал себя. Нашел ли? Нет, но я на верном пути...

– Я ждала тебя! Я думала, мы сможем... Когда ты успел стать таким?! – я отодвинул ее локоть от своего горла и пояснил:

– Знаешь, Азот, смерть иногда и не так меняет людей. Ты же помнишь, у нас целых семь спектров в ауре, а это слишком много, чтобы оставаться спокойным. А теперь позволь мне встать, – и я поднялся с пола, отряхиваясь. Азот все так же сидела на полу и невидящим взглядом смотрела в пустоту. Странная получилась встреча. И незапланированная. Хотя, смотря кем...

– А что ты от меня хотела? – полюбопытствовал я, помогая яшинто встать с пола. Она вдруг пожала плечами и тихо ответила:

– Сама не знаю. Просто верила, что ты мне поможешь. Странно для яшинто, да? – кривая улыбка прочертила красивое лицо. Я со вздохом опустился на корточки рядом с ней, чувствуя, как меня привязывает к ней невидимая нить, прочная, как стальной канат. Я использовал всех, стремясь к своей цели, теперь мне остается одно – помогать другим, отдавать долги.

– Нормально для человека. Возможно, я все же смогу тебе помочь, Азот. Скажи, чем? – улыбаясь, спросил я, поворачивая ее голову к своему лицу. Яшинто пристально смотрела на меня, впиваясь синими глазами, и я смотрел, как проясняется ее лицо, разглаживаются морщинки на мраморной коже.

– Сущая ерунда. Я всего лишь хочу возродить свой народ, сделать его таким, каким он был раньше, – гордо сказала она, поднимая острый подбородок. Интересно, а чем эта идея грозит миру в целом? И вообще...

– Азот, а ты уверена, что это нужно твоему народу? – осторожно уточнил я, боясь снова оказаться на полу. Яшинто повела плечом и брезгливо ответила:

– Они стали жалки. Тебе ведь интересно, почему одна я была тогда в армии Хогга? А им было наплевать. Они не поклонялись ни Хоггу, ни спектру. Жили без сил и не требовали ничего. Они позорят наше гордое имя. Они...

– Тсс! – перебил я ее, закрывая рот своей рукой. И ехидно заметил:

– Ты ведь любишь их? Почему ты считаешь, что они идут неверным путем? – ответом мне послужило гневное:

– Они теряют себя! Наша нация испокон веков была самой сильной, сильнее всех людей и Спектрумов! Мы... мы...

– Успокойся. Ты и сама изменяешь иногда своим принципам, не так ли? Как насчет того, чтобы близость – только по любви, пиво – только хорошее? – язвительно подначил я, за что получил сильный удар по шее. А потом имел удовольствие лицезреть синие блюдца на полупрозрачном лице.

– Я люблю этого мальчика, – услышал я в ответ. И тут же ответный укол:

– А ты, я смотрю, совсем размяк. Близость... А как же – можно довольствоваться шлюхами?..

– Я был самовлюбленным дураком, Азот. Многое изменилось. Поверь, ты узнаешь меня заново, и мы сможем стать друзьями.

И я с интересом принялся наблюдать, как меняется ее лицо. И радостный возглас прорезал тишину:

– Так ты согласен мне помочь?!

– Ну, твои идеи меня отнюдь не вдохновляют, скажем так. Но я ведь тебе кое за что должен, разве не так? Только не обижай мальчика. Пусть идет с нами.

– Он – твой брат, Виктор. И он пойдет с нами, это не обсуждается, – вдруг тихо произнесла она, уводя глаза. А я так и замер с открытым ртом – за все мои две скромные жизни у меня появилось уже целых два брата. И с обоими мне почему-то надо куда-то идти. И оба от меня, мягко говоря, не в восторге. Хогг... Ну что ж, здравствуй, жизнь. Отлеживаться в гробу было куда безопаснее и приятнее.

– А ты и правда стал тряпкой, – расхохоталась Азот, глядя на мою обескураженную физиономию. В ответ на эту реплику я только задумчиво улыбнулся в ответ, морально готовясь к встрече с новоявленным родственничком.

– А что ты знаешь о моем даре? – вдруг спохватился я. Надо же, чуть не забыл этот важнейший вопрос. В целом я представлял, что именно способен творить, но Азот каким-то невероятным образом ухитрялась знать больше моего.

– А что знаешь о нем ты? – прищурив глаза, осведомилась яшинто. Ее синие омуты изучали меня, проникая, казалось, в самые глубины сознания. Я поежился, отвечая:

– Да ничего особенно. Первый раз случайно вышло: я каким-то образом помог старику в рыбацкой деревне, но это могло быть просто совпадением. А сегодня... – я замялся. Рассказывать про то, что произошло сегодня со мной и моим отцом я не мог. В горле вставал ком, и слова не желали выстраиваться в логическую цепочку, как рассыпавшийся бисер не желает нанизываться на нить. Азот наклонилась ко мне, сдавив до боли плечо, и поторопила:

– Ну?

– Я сделал что-то со своим отцом, – выпалил я, робея, как мальчишка. Суровое лицо моей старой знакомой смягчилось, и я продолжил:

– Я чувствовал, как из него выходит грязь, прямо из его души, как... я не понял, что произошло, – не сумев подобрать слов и досадуя на себя за это, я закончил. Азот выглядела спокойной, но во взгляде было волнение.

– В случае со стариком ты просто помог найти ему верный путь. Все равно что...

– Расчистить ручей от камней и мусора, мешающих ему течь в верном направлении? – перебил я, передавая представший моему внутреннему взору образ. Азот сухо кивнула, подтверждая, и продолжила.

– А вот с отцом сложнее. Ты знаешь, что теперь есть Венец Правосудия и храмы, в которых каждого человека проверяют на исполнение твоих предписаний? Твой план дополнили, отредактировали (не люди разумеется), и привели в исполнение.

– Мне рассказывали. Каждый человек подвергается проверке в храме и, если выясняется, что он что-то нарушил, его лишают вечности и ссылают, – опять перебил я. Азот терпеливо вздохнула и продолжила.

– Близко, но не совсем. Нарушение должно быть достаточно серьезным, и тогда через возложенные на осколок Венца руки человек пропускает поток силы сквозь себя. И этот поток разрушает мост с абсолютным светом, что лишает его вечности. Я не думаю, что это страшное наказание, спектрумы априори лишены этого счастья и ничего, живут. Сначала никого не ссылали. А потом начали происходить странные случаи: некоторые сходили с ума. Эта дрянь, которую ты умеешь каким-то образом вычищать, может скапливаться. Но в этом явлении пока никто не разобрался. А, и еще: лишают вечности не навсегда. На определенный срок. Вот только обычно вернуть вечность не получается...

Наш разговор прервал робкий стук в дверь.

– Эрра Азот, позвольте узнать, вы не видели молодого человека, назвавшегося рыбаком, он... э... – последовал вслед за стуком такой же нерешительный голос. Азот встала во весь рост, расправив складки бархатного платья, и величественно ответила:

– Передай лорду Донуэну, чтобы не волновался. Этот молодой человек – мой знакомый.

А я только сейчас начал медленно соображать – а что, собственно говоря, делает моя нечеловеческая подруга в замке моего отца?

– А как ты оказалась здесь? И у тебя все еще есть сила? – обрушил я на нее накопившиеся вопросы. Азот пожала худыми плечами, и я испугался, как бы она не вывалилась из ворота платья.

– Пытаюсь, как и многие спектрумы разобраться во всем этом дерьме, а заодно выполняю важное поручение.

– Подожди, темные тоже участвуют в этом? – перебил я, чувствуя напряжение во всем теле. До меня медленно доходило – вся эта дрянь скапливается. Скапливается из-за моих идей. Хогг!

– А ты что хотел? Мы – не вселенское зло, Виктор, я надеялась, ты это уже понял. Вселенское зло, если уж тебе так нравится это определение, это та тварь, которая разрушает души людей, скопление черноты. Или даже не тварь. Мы не знаем, что это, поэтому и боимся. Пока что ничего страшного еще не произошло, только вот мне пришлось убить несколько человек, – совершенно спокойно сообщила Азот, не обращая внимания на мое резко побелевшее лицо. Я встряхнул ее за худые плечи, почти проорав:

– А по-другому никак нельзя было?!

– Они сходят с ума. Эта дрянь пожирает ауру. Причем действует в основном на тех, кого Венец лишает вечности. В теории она может поглотить все спектры, и человек станет... честно, я не знаю, кем он станет, – мне в голову пришла страшная догадка, но я побоялся ее озвучивать. Тем более что и так перспективы обрисовывались отнюдь не радужные. Поэтому я предпочел немного увести разговор в сторону:

– А почему ты оказалась именно в Шестом Княжестве? Отец знает?..

– Я уже говорила – я ждала тебя. А лорд Донуэн... Да, он знал. Это тайна, но тебе скажу. Твой отец не прошел исповедь в храме, и его должны были лишить должности и сослать. Но влиятельные... личности за него заступились. Поэтому я должна была помочь ему не впускать черноту в себя и, в случае, если он не справится, убить его. Если он выдержит нужный период до следующей исповеди, то обретет вечность вновь. Но теперь он выдержит, я не ошиблась? – вдруг грустно улыбнулась Азот, бросая на меня странный взгляд. А я так и замер. Странное дело получается... Сам того не зная, я спас двоих людей от страшной участи. Причем одного из них – дорогого мне человека.

– Остается надеяться, что это не помешает тебе помочь мне, – добавила она, но голос был напряженным и тревожным. Азот не хотела, чтобы я умирал. На это могу ответить одно: "Азот, миленькая, а разве я хочу?!". Я выбрал свою судьбу, согласившись войти в Город, и не важно, когда и как это случится.

– А как ты собираешься разговаривать с отцом? Ты хотя бы придумал, зачем рыбак заявился к Исполняющему Обязанности? – ехидно заметила Азот, издевательски наблюдая, как у меня вытягивается лицо, и я поспешно ретируюсь вглубь комнаты.

– Понимаю, ты был в расстроенных чувствах. Предлагаю сбежать, – заговорщически подмигнула мне моя синеволосая подруга. А я с удивлением наблюдал за проступавшими в ее лице нотками лукавства.

– А как же наш очаровательный мальчик? Устроим похищение? – подыграл я. В ответ на что увидел пугающую синюю улыбку.

– А оставались сомнения?

Глава 18.

Черная пиявка.

Похитить моего нежно любимого братишку оказалось делом довольно непростым и удивительно забавным. Сначала я имел счастье любоваться, как Азот, совершенно не стесняясь моего присутствия, меняла бархатное платье на д'амондобито. Выглядело это весьма привлекательно, но этот процесс лишало всякой перчинки то, что собственная нагота Азот совершенно не заботила. Как спектрум, она не придавала значения таким мелочам и чувствовала себя абсолютно комфортно вне зависимости от степени «одетости». Когда процесс был завершен, и передо мной предстала гордая воительница из долины льдов, началось самое интересное. По крайней мере, с точки зрения Азот. А ее чувство юмора, с коим я ранее не имел удовольствия познакомиться, приводило меня в ступор. Идея заключалась в следующем: чтобы не огорчать моего отца, надо было создать видимость, что моему братику с нежным именем Лаурон до беспамятства хочется покинуть замок. Причем со своей возлюбленной. Да еще и на семейное торжество. В общем, чем больше я слушал, тем страшнее мне становилось.

– Тебе придется изображать яшинто, прибывшего, чтобы пригласить меня и моего нареченного на торжество в честь Северного Сияния. Тебе должно быть очень больно от тепла и яркого света, поэтому ты будешь закрываться плащом с капюшоном. Причем боль должна быть показана натуралистично, ты же это понимаешь? – ехидно осведомилась Азот, прищуривая огромные глаза. А мне оставалось только уточнить:

– Ты же не предлагаешь меня избивать, чтобы я натуралистично стонал?

– А это идея, – совершенно серьезно ответила яшинто, погружаясь в раздумья. Я закатил глаза и вернул ее к насущным проблемам:

– Это был юмор, Азот. Черный. Объясни мне, каким образом мы сможем за несколько минут превратить меня в спектрума? В ванну с синькой? – глаза Азот азартно вспыхнули, и я испытал сильнейшее желание вновь уточнить, что мой предыдущий вяк тоже имел отношение к черному юмору. Но, к счастью, этого не понадобилось, потому что Азот подошла к своей кровати и принялась перерывать пространство под подушками, пока не извлекла оттуда склянку с какой-то жидкостью. Флакон по материалу напоминал иглу и д'амондобито, так что сомнений о его происхождении у меня не было. Зато вот о его предназначении...

– Тебе нужно всего лишь умыться этим и сполоснуть руки, прозрачно-синеватый цвет кожи будет обеспечен, – спокойно сообщила яшинто, протягивая мне флакон, в котором зловеще плескалось что-то пугающего вида. Я открутил крышку и чуть не задохнулся от едкого запаха. Тут же защипало в глазах, и я оглушительно чихнул. Азот только высокомерно улыбнулась, чем вызвала у меня абсолютно детскую реакцию – я вылил довольно большое количество жидкости на руки и сполоснул лицо. И еле сдержал отчаянный крик – страшное содержимое флакона впилось в мою кожу, как изголодавшаяся собака вгрызается в кость. Я по инерции закрыл лицо руками и, не удержавшись, застонал. Из глаз потекли слезы, и я, гневно обернувшись к Азот, прорычал:

– Ты совсем с ума сошла?! Что это за дерьмо?!

– Помнится, вам не нравилось слово "дерьмо", ирвен Виктор, – издевательски заключила яшинто, наблюдая за мной, скрестив руки. И тут же спокойно добавила: