Текст книги "Император желает жениться (СИ)"

Автор книги: Ирина Раннерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Уложите на кровать, – приказала она, – и мне нужно больше света!

Куда только девалась застенчивая краснеющая под чужими взглядами девчушка?! Она властно и уверенно командовала своими названными ночными гостями. Мы с императором безропотно бегали за водой и полотенцами, перекладывали и привязывали собаку, зажигали все свечи и колдовские огоньки вдобавок к ним (с этим, правда, Рин справился без меня). Тем временем Ханна установила на прикроватном столике небольшой деревянный сундучок, из которого деловито выуживала какие-то пузырьки и мешочки. Обнаружив искомое, она уверенно влила несколько капель тягучего снадобья прямо в пасть волкодавихе.

– Ханна – маг Земли, – тихо пояснил мне Рингард, – она прирожденная целительница.

А это значит, что она сможет вылечить собаку! Такую уверенность мне вселяло сосредоточенное выражение лица девушки и выветренность ее движений. К тому же, Рин ей доверял, а я верила ему.

– Прежде чем штопать, необходимо срезать шерсть и обеззаразить раны, – сообщила нам Ханна.

Когда присланная горничная робко поскреблась в дверь, император тут же кинулся открывать. Он загородил вход собственной спиной, и как не пыталась любопытная служанка заглянуть за его плечо, ей не удалось увидеть ни меня, ни целительницу, ни раненое животное. Рингард грозно приказал немедленно принести бутыль крепкого зернового напитка, бритвенные принадлежности, а также чистые простыни и полотенца. Все названное мигом доставили.

Как только шерсть была обрита, а раны залиты сильно пахнущей выпивкой, в руке Ханны появилась изогнутая игла с продетой в ушко нитью. Я воззрилась на это орудия с откровенным ужасом. Император, надо сказать, тоже побледнел и глубоко вдохнул, но не позволил чувствам отразиться на лице. Он уже тщательно вымыл руки и ждал указаний. Но, оценив нашу реакцию, целительница милостиво позволила нам удалиться:

– Сегодня вы мне уже ничем не поможете, – сообщила она, – до утра я справлюсь сама. Если что, кликну Еспера.

Мы не стали спорить, а дружно кинулись на выход, пожелав удачи. Усатый стражник так и стоял у стены, изображая полную боевую готовность. Император приказал ему всячески содействовать Ханне при необходимости. Когда мы уходили, Еспер позволил себе довольно громкий вздох облегчения. Рингард притворился, что ничего не заметил.

Глава 9

– Тебе не помешает выспаться, – проговорил он, когда страж уже не мог нас услышать, – идем, провожу тебя.

– Даже не знаю, смогу ли я уснуть после всех этих переживаний, – задумчиво проговорила я.

– Раз спать не хочется, тогда пошли гулять, – озорно предложил Рин.

– Это ж куда? – недоверчиво спросила я.

– В замке есть еще немало занятных мест, помимо казарм и псарни, – засмеялся мужчина и мечтательно добавил: – к примеру, кухня. Не отказался бы от яблочного пирога, а ты?

– Не люблю яблоки, – опечалено пробормотала я.

– Фрукты, значит, не жалуешь? – удивился император.

– Почему же? Вот апельсины…

– Так это фрукты! – протянул Рин, будто сделал невероятное открытие и, поймав мой удивленный взгляд, принялся перечислять: – Апельсин, мандарин, кокос.

– Кокос – орех, – машинально поправила я, – а ты разве не знал?

– В моих садах подобное не растет, – покачал головой он.

А ведь и правда! Здесь явно слишком холодно и недостаточно солнечно, чтобы вызрели привычные мне плоды. Получается, если я останусь в Огненной Империи, то больше никогда их не попробую! Эта печальная мысль заставила меня поджать губу и повесить нос.

Спустившись по каменной лестнице, мы оказались в пустующей сейчас кухне, которая поражала своим размером. Да здесь мог бы запросто уместиться весь дом Агафьи. На одном из столов действительно обнаружился пирог, любовно укрытый свежим льняным полотенцем. Не дожидаясь расспросов, Рингард пояснил, что, хоть его личная свита не слишком многочисленна, но всегда включает в себя доверенную кухарку. А она-то знает, что величество – любитель полакомится выпечкой в самое неожиданное время суток. Хорошо быть повелителем!

Мне был предложен травяной настой, для чего он лично вскипятил воду, используя свою магию. Всем остальным мне пришлось озаботиться самостоятельно. Не думала же я, что император возьмется мне прислуживать?

Как только мы расселись по обе стороны начищенного стола на деревянных лавках, Рин неожиданно попросил:

– Расскажи мне о южных вкусностях.

Я принялась рассказывать. Жмурилась от удовольствия, будто наяву ощущая густую сладость инжира. Припомнила неповторимый аромат спелой айвы. Пыталась с чем-то сравнить терпкость киви и вязкую мякоть хурмы. С горящими глазами восхваляла красоту зерен граната. Объясняла, как кислый лимон может оставлять сладкое послевкусие. А ведь есть еще дыни всех сортов! Вспомнила даже заморские бананы, кокосы и ананасы.

Я говорила и говорила, пока настой в кружке окончательно не остыл, а пирог – не исчез с подноса, упокоившись в одном прожорливом мужчине. Рингард не перебивал, лишь изредка задавая вопросы. Казалось, ему и в самом деле было интересно. В какой-то момент он совсем по-мальчишески улыбнулся, отчего я запнулась, смутившись от своей говорливости.

– Кажется, я знаю, где все это можно найти в моем мире, – заговорщицки проговорил император.

Он вскочил сам и подал мне руку, зовя с собой. Мне ничего не оставалось, как вложить пальцы в его горячую ладонь. Рин снова уволок меня в темные замковые переходы, которые, как мне казалось, я даже не узнаю при свете дня. Мы оказались в том зале, где проходило представление невест. На широком столе все так же была расстелена карта, с которой император небрежно смахнул расставленные кем-то фишки. Он ткнул пальцем в большую территорию, обведенную жирным красным контуром.

– Это Империя, – не без гордости возвестил правитель, – южнее находится бесплодная пустошь. А вот за ней расположились сразу четыре небольших герцогства, что занимают материковое побережье и часть прибрежных островов. Они не обладают ничем ценным для нас – ни руды, ни угля. По крайней мере, так императоры считали раньше. Но после твоих рассказов я всерьез подумываю туда наведаться.

– Хочешь начать с ними торговлю? – догадалась я.

Брови императора удивленно дернулись вверх, словно я спросила что-то невразумительное. Затем он мягко улыбнулся мне, как несмышленому ребенку, но отвечать ничего он не стал и снова склонился над картой, что-то рассматривая.

Хотела было уточнить, что же сказала не так, но мое внимание привлек тихий шорох у входа. Я обернулась, чтобы в последний момент заметить, как в дверном проеме мелькнула расшитая золотом зеленая юбка. Неужто Гретта? Она-то что здесь забыла? Выслеживает нас, что ли? Я собралась рассказать его величеству об увиденном, но осеклась сама не знаю, почему. Он же ничего не заметил и, улыбаясь, объявил:

– Это все может подождать до завтра. Нагуляла сон или показать тебе еще библиотеку?

Предложение, конечно, было заманчивым, но мне не терпелось вернуться в комнату, дабы вывести соседку на чистую воду. Казалось, Рин был немного разочарован моим отказом, но безоговорочно согласился проводить. Уже на пороге моих покоев, он взял меня за руку и, поднеся ее к губам, едва ощутимо поцеловал. Отпускать не спешил, очевидно, наслаждаясь моей реакцией, но после все же пожелал сладких снов, давая понять, что мне пора.

Мои щеки запылали огнем, а сердце пустилось в дикий пляс. Какие уж тут сны?! Я прошептала что-то нечленораздельное в ответ и поспешно скрылась за дверью.

* * *

Когда я вошла в комнату, Гретта уже сладко спала в своей постели, разметав по подушке рыжие волосы. Она заботливо оставила зажженными несколько свечей. Видимо, для того, чтобы я не споткнулась о небрежно сброшенное прямо на пол праздничное зеленое платье с тонкой золотой вышивкой на подоле и рукавах.

Я задумчиво уставилась на ворох ткани посреди комнаты. Очень хотелось растолкать соседку прямо сейчас, чтобы выяснить, отчего она вздумала за мной следить. А если не она? Я ведь никого за руку не поймала. Даже не знаю наверняка, кого видела. Мне же неизвестно, во что сегодня были одеты другие девушки. Может их всех вырядили в одинаковые платья, что, правда, маловероятно. К тому же, кроме иномирянок в замке наверняка есть еще женщины из числа местных, которые вполне могут одеваться во что-то подобное. Так я и улеглась спать, убеждая себя саму перестать бездоказательно подозревать соседку, с которой сложились вполне дружеские отношения.

А на утро Гретта первым делом стребовала с меня рассказ о моих вчерашних приключениях. Я вкратце поведала о достопримечательностях Армборга, собачьей грызне и Ханне-целительнице. Рыжуха не преминула отпустить едкое замечание об императоре, который чуть что не к своей свите, а к невестам бежит. Мне стало немного обидно за Рина, но крыть было нечем, так что пришлось молча признать правоту подруги.

– А у тебя как вечер прошел? – наконец смогла я задать интересующий меня вопрос.

– Да никак, – пожала плечами Гретта, – вино меня совсем разморило, и я легла спать сразу, как вы с Рингардом ушли.

Ответ прозвучал правдоподобно и объяснял брошенное словно в спешке платье. Только вот что меня смутило: говоря со мной, девушка отвела взгляд и принялась старательно разглаживать складки на своей подушке. И это странно, поскольку за время нашего знакомства она впервые озаботилась приведением постели в порядок.

Пришедшие горничные объявили, что нам сегодня следует надеть повседневные наряды, поскольку весь день мы будем заняты учебой. При этом будничное платье отнюдь не считалось облегченной версией своего праздничного собрата. Скорее, наоборот: в нем имелись удлиненные рукава и глухой ворот. Зато после долгих уговоров удалось убедить служанок заменить мой кринолин лишней парой нижних юбок, а корсет они и сами предложили не надевать.

Гретта пошла еще дальше: ее подол был укорочен сразу на две ладони. Горничные ахали и причитали, что в таких юбках только совсем маленьким девочкам ходить позволяется. Впрочем, никто так и не решился перечить грозной рыжухе, под одним взглядом которой легко загорались неугодные ей предметы одежды. Наблюдая за этим бесчинством, я снова восполнила перегоревшую без всякой на то причины шнуровку некогда любимого платья.

На этот раз мне не стали отказывать в прическе. Сразу две девушки принялись плести замысловатую косу, и даже слегка пригладили какой-то маслянистой смесью непослушные завитушки. Наконец, после всех этих утомительных сборов, мы – прихорошенные по местной моде невесты – остались вполне довольны собой и отправились на завтрак.

В столовой меня встретили холодным молчанием. Малика, Джила и Видана смотрели, кто с разочарованием, а кто и вовсе – с плохо скрываемой неприязнью. Обычно яркая и привлекающая внимание Вайоми вела себя непривычно тихо и даже не подняла глаз. А Ханна клевала носом над своей тарелкой и натужно боролась с одолевающей ее зевотой. Похоже, целительнице вообще не было до меня дела, а вот мне до нее – как раз напротив.

Провожаемая взорами невест, я заняла место около Ханны и слегка потянула за рукав, чтобы девушка, наконец, меня заметила.

– Твое лицо скоро окажется в тарелке, – полушутливо предупредила я.

– Овощные маски способствуют омоложению кожи, – в тон мне отвечала целительница, выравниваясь на своем стуле.

– Тогда тебе они строго противопоказаны, – подхватила Гретта, усаживаясь с другого боку, – иначе сразу к нянькам отправят.

Ханна вяло улыбнулась и, вновь обернувшись ко мне, тихо проговорила:

– С серой все хорошо, – заявила она не дожидаясь расспросов, – насколько только может быть… Но она уже пила и сейчас спит.

Я благодарно кивнула и принялась за овощное рагу, заставляя себя не замечать косых взглядов некоторых девушек. Даже удивительно, что они не заметили, как молоденькая служанка, разливавшая по бокалам сильно разведенное вино, едва слышно зашептала мне на ухо:

– Вас просят задержаться после трапезы, – и добавила так, будто сама не поняла, о чем речь, – хотят уточнить, что сегодня.

Я спрятала незваную улыбку за поднесенным к губам бокалом. Дальше расправлялась со своей порцией со всей возможной медлительностью. Пришлось наблюдать, как невесты по одной или парами покидают столовую, отправляясь в выделенную нам для занятий комнату. К моей радости, никто не изъявил желания меня подождать.

Оставшись одна, я торопливо промокнула губы салфеткой и отошла к окну, пытаясь унять нервозность. За спиной тихо скрипнула дверь, и послышались шаги. Я внезапно испугалась: а как не он? Если меня снова обманули?

Спешно обернулась. Рин стоял так близко, что заслонил собой все вокруг. Я вжалась в подоконник и хотела было отступить в бок, когда моей талии коснулась горячая ладонь. Император не удерживал, но я все равно замерла на месте. Зря, вот зря не надела корсет! Его пальцы, казалось, обожгли кожу даже через плотную ткань.

Когда же он медленно склонил голову, и мою шею защекотало теплое дыхание, колени предательски подкосились. Мне захотелось одновременно бежать как можно дальше и прильнуть к мужскому телу, преодолев то символическое расстояние, что нас разделяло. Но я осталась на месте, стараясь не дышать и не двигаться.

– Я жду, – немного хрипло сказал Рин.

– Цветы жасмина, – отвечала я, выныривая из оцепенения.

Император сделал еще один глубокий вдох и отступил. Заглянув в мои широко распахнутые глаза, он тихо рассмеялся. В его смехе не было ничего обидного, будто насмехался Рин не надо мной, а над самим собой.

– Начинать день с обнюхивания пугливых девиц, несомненно, приятно, – заговорил он с кривой усмешкой, – но я чуть было не забыл, что пришел к тебе по делу.

Интересно, он еще каких-то девиц обнюхивает или просто так сказал? Я с силой сжала кулаки, унимая дрожь, и чинно кивнула, словно ничего не произошло. А что, собственно, случилось? Вот именно: ни-че-го. Гордо подняв подбородок, я молча ждала объяснений.

– Мне придется отлучиться на день-два, – объявил Рингард, заложив руки за спину, – потому прошу тебя последить за собаками: поить, кормить, успокаивать…

– Ты же не хотел никого к ним подпускать, – с вызовом напомнила я.

– Никого, кому не доверяю, – уточнил император и, помедлив, добавил: – а ты… тебе я верю.

От этого признания сделалось так хорошо, что я не смогла не улыбнуться. Увидев это, Рин почему-то нахмурился и раздраженно проговорил:

– Будешь так улыбаться, я никуда не поеду, – он неожиданно отвернулся и широким шагом пошел к выходу, кинув через плечо: – Тебя будут сопровождать те же стражники, которые охраняли в городе, но в амбар их не пускай. И проверяй, как продвигается исцеление волкодавихи.

С этими словами он покинул трапезную, оставив меня недоуменно хлопать ресницами. Ну и что это вообще было? Чем я его так задела, что даже не соизволил попрощаться?

* * *

– Коли хочешь, чтобы твои свидания и дальше оставались тайными, прекращай порхать по замку с эким мечтательно-загадочным видом, – зашептала Гретта мне на ухо, как только я заняла соседний стул.

– С чего ты взяла, что я с кем-то видилась? – удивленно спросила я.

Рыжая насмешливо фыркнула:

– Ни в жизнь не поверю, что могут так гореть щеки и блестеть глаза от слегка закрашенной вином воды! – а затем хитро улыбнулась. – Может, скажешь еще, что из-за нашего нового учителя так зарделась?

Она кивнула на низкорослого мужчину средних лет, скромно стоящего у стены напротив рассевшихся по своим местам девушек. Он был настолько неказист, что я его даже не заметила, входя в комнату. Хотя, возможно, меня слишком поглотили собственные переживания.

– Раз уж все в сборе, давайте начнем, – проговорил новоявленный учитель бесцветным и оттого очень подходящим ему голосом.

Он оказался нуднейшим из рассказчиков, но все девушки с жадностью ловили каждое слово. Еще бы! Темой утреннего занятия была биография самого Рингарда Бренденского, Повелителя Огненной Империи и прочее, прочее. Хотя повествование явно было составлено с целью восхваления всякого поступка и решения императора, но некоторые факты все же заставляли задуматься. Если откинуть весь пафос и патетику, то мне удалось немало узнать о человеке, так стремительно ворвавшемся в мою жизнь.

Много лет назад младшая дочь тогдашнего правителя была отдана в жены генералу армии. Она стала его наградой за особые заслуги перед Империей – ее спасение от, казалось, неминуемого падения. В этом союзе на свет появился ребенок, и это совершенно естественно, если не брать во внимание, что магов в семьях даже самых высокопоставленных армейцев раньше не водилось. Мальчик – он же Рингард – воспитывался в почти военной строгости вдали от придворной суеты. Он не часто баловал визитами своего властительного деда, а после его кончины гостевал у заделавшегося повелителем дядьки лишь несколько раз, сопровождая заскучавшую мать.

Когда Рину едва сравнялось шестнадцать, его отец был отравлен вражеским лазутчиком. Конечно, душегуба нашли и казнили, но окутанная горем юная душа требовала отмщения и тем, кто направлял руку убийцы. Будущий император не нашел для этого способа лучше, чем сбежать на фронт в самый разгар войны.

(Бедная мать – он оставил ее, потерявшую мужа, сходить с ума от тревоги за сына! Но мне ли его осуждать? Сама хороша – Агафье своей даже записку не черкнула. Мне пришлось тряхнуть головой, дабы отогнать некстати проснувшиеся угрызения совести и снова сосредоточиться на истории императора.)

Скрывшись под чужим именем, Рин стал офицерским подручным и выполнял любые поручения в обмен на возможность обучаться. А после, как только юноше выпадал шанс проявить себя, он брал оружие и отправлялся в бой, едва ли не каждый раз заканчивая его уже в новом чине. Спустя несколько лет слава о невероятной доблести и бесстрашии солдат роты под управлением Рингарда дошла до самого императора. (Отчего-то вспомнилось заговоренное оружие, ага.) Правитель блудного племянника признал и с легкой руки назначил его сразу командующим войсками всего Западного фронта.

Недоверие военных к молодому командиру быстро развеялось. Если верить рассказчику, Рингард оказался мудрым и прозорливым стратегом, ценящим личный состав вверенной ему армии. Как бы там ни было, вскоре почти десятилетняя фаза горячей войны была окончена на весьма выгодных для Огненной Империи условиях.

Радость от хоть неполной, но победы была омрачена известием о безвременной кончине дядюшки. Ко двору Рингард прибыл уже главным претендентом на трон. Его безоговорочно поддержали все высшие военные чины, а потому их главнокомандующий был немедленно коронован. Похоже, несогласным с таким порядком престолонаследования права голоса не дали.

Ступив на престол, молодой император сразу развил бурную реформаторскую деятельность. В связи с этим часто упоминается «чуткое наставничество» некой леди Оземалии. (Это Озму, что ли, кличут так?) Главным новшеством новоиспеченного правителя стало урезание так называемых «дворцовых дотаций». Рингарду всегда претила праздность придворной жизни, потому в первую очередь именно ее обеспечение было почти что упразднено. Все это красиво объяснялось заботой о высшем имперском сословии – ведь ни для кого не секрет, что именно беспутная жизнь сгубила предыдущего правителя.

Только вот ведь незадача: далеко не всем вельможам понравилась затея вести более скромную жизнь и отдать большую часть казны на благо армии. Империя, как мне уже известно, воюет всегда, и, по мнению многих представителей благородных семейств, это вовсе не повод менять их привычный уклад жизни.

При этом большинство вельмож вынуждены были согласиться с новым порядком вещей и даже стали предпринимать попытки повысить прибыльность своих земель и шахт. И правильно – кому охота связываться с вооруженными армейцами? Открыто свое недовольство осмеливались выражать лишь те, кто обладал магией. Эта когорта была самой малочисленной, но могла запросто расправиться с зарвавшейся военщиной. Теперь, чтобы укрепить свои позиции, довольно сильному колдуну Рингарду необходима дополнительная мощная магическая поддержка.

– Догадываюсь, каким образом он решил эту поддержку заполучить, – шепнула мне Гретта и выразительно обвела глазами собравшихся девушек.

Мне оставалось только понятливо кивнуть.

За обеденным столом велась как никогда оживленная беседа. Невесты бурно обсуждали все услышанное, припоминая друг другу какие-то факты и строя домыслы. Кто-то высказал предположение, что Рингарду в детстве и молодости при дворе постоянно давали понять, что он не вписывается, потому наш император сейчас отыгрывается за свои обиды. Я эту догадку сразу отмела. Не хочу думать о Рине, как о мелочном и мстительном. Скорее поверю, что он и в правду считает, что военное дело важней любой роскоши.

– Не зря он уехал в эту глушь… – протянула Малика.

– Сбежал от осерчавших вельмож, – кивнула Джила.

Удивительное дело: эти две невесты не скрывали взаимной неприязни, но при этом между ними царило поразительное взаимопонимание.

– Так сколько это ему лет-то выходит? – спросила Ханна и принялась задумчиво загибать пальчики.

– Двадцать два полных года, – тихо ответила Видана, заставив всех задумчиво замолчать.