Текст книги "Император желает жениться (СИ)"
Автор книги: Ирина Раннерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Глава 26
– Вот бы его в море искупать, – мечтательно протянула я. – А что? Колдун комитетский не устоял, значит, и с Рингардом справлюсь.
– Захотелось посмотреть казематы? – язвительно осведомилась соседка. – Или со здешним палачом познакомиться?
Звучало угрожающе. Если Вайоми ее выходка сошла с рук, это еще не значит, что и мне простят нападение на местное величество. А ведь так и подмывает с ним поквитаться за предательство!
– Я теперь вообще ни с чем «здешним» дело иметь не хочу! – заявила, не пытаясь скрыть капризные нотки в голосе. – Возьму и откажусь выступать!
– Вот это ты зря, – предупредила Гретта, – лучше бы тебе выставиться так, чтобы восторгались и ценили. Ибо мы с тобой тут, кажись, застряли. Неизвестно, воротится ли законник со своей погони – лично я бы поставила на мариасовых молодчиков… А ежели права окажусь, то нам придется на себя только рассчитывать и обустраиваться в Империи. Я-то намеревалась сделаться первой придворной дамой при императрице, но теперь думаю, что ею тебе не стать, а тогда и мне путь во дворцы заказан.
Я с сочувствием посмотрела на подругу. Мрачные суждения у нее появились неспроста: уж ужин миновал, а Нисс до сих пор не объявился и не встречал его никто. Не станем же мы по всему замку искать! Тем более, рыжухе впечатляющий «бум» на площади дался немалыми силами и, как бы она не храбрилась, а отдых требовался. Оттого и сидели мы в своих покоях, обе предаваясь бессильной обиде. Но это только до полуночи, когда условились наведаться к Виде и потолковать с нею без посторонних ушей. За весь день такая возможность нам не представилась.
– А с чего ты вздумала корабли топить? – полюбопытствовала соседка. – Признаться, от тебя не ожидала.
Пришлось рассказывать обо всем, что удалось Видане углядеть. Оказалось, что гордиться родителями, пусть я их и не знала совсем, очень радостно.
– Что ты раньше мне не говорила? – спросила рыжуха, поохав над моей историей.
Я замялась, но сказала правду:
– Ты вон как знать недолюбливаешь, а я, выходит, одна из них.
Гретта засмеялась:
– Вот глупая! – обзывалась она почему-то совсем не обидно. – Ты ж настоящая магичка, а не ведунья из болотной пустоши. Такие, как мы, у простых смертных не рождаются. Мой папанька тоже не абы кто, только никакой силой меня не заставишь на него походить…
Раздался непривычно деликатный стук в дверь. Соседка со страдальческим стоном оторвала голову от подушки и села на кровати. Я же вскипела от гнева и пошла открывать, намереваясь отвинтить императору его… корону.
Боюсь представить, что подумала Вильгельмина, когда я распахнула дверь с самым злостным выражением на лице. Ее телохранитель Гэб даже вперед высунулся, явно стремясь заслонить подзащитную от невесть чего взбесившейся девицы. Я смутилась и промямлила что-то приветственное. Вильма попыталась заглянуть за мое плечо и деловито осведомилась:
– Мы можем с Греттой поговорить?
На мой вопросительный взгляд соседка неопределенно дернула плечами, потому я посторонилась, пропуская незваных гостей. Леди Нэствел, едва перешагнув порог, перешла к делу:
– Нисс собрался в межмирье пойти, – сообщила она, – в одиночку.
Рыжуха, мигом осмыслив сказанное, задохнулась от негодования.
– Меня, значит, он провести не может, зато сам улепетнуть вздумал, – возмутилась она, вскакивая с кровати, но затем снова тяжело на нее опустилась и мрачно подытожила: – Пускай проваливает.
– Дура девка! – подал скрипучий голос Гэб.
– Эй, слова подбирай! – взвилась Гретта.
– О леди так отзываться не положено, – нравоучительно обратилась охраннику Вильгельмина и задумчиво добавила: – По крайней мере, в ее присутствии.
Мужчина стушевался, пробормотал извинения и принялся объяснять:
– Он же ж тебе путь искать удумал, – осуждающе так проговорил, – но пропадет там сам, зуб даю!
– Решил, что больше ему тебе предложить нечего, – продолжила Вильма, – а нас и слушать не стал. Провизию собирает, у меня камни с запасенными огоньками выманивал… В полночь выдвигается.
К моему сердечку подобрался мерзкий холодок страха. Что ж это приятель сгубиться готов, лишь бы зазнобы своей желание исполнить? Я уставилась на Гретту: неужели ей все равно? Не похоже: подруга кусала губу, а ее взгляд метался от одного лица к другому.
– Меня, думаете, послушает? – затравлено вопрошала она. – Он, может, вообще говорить со мной не станет, раз даже попрощаться не пришел.
– Попробовать не хочешь? – мягко спросила я. – До полуночи еще время есть, а потом поздно будет.
Девушка сорвалась с места и вылетела из комнаты. Спустя мгновение рыжая голова снова сунулась в дверной проем и поинтересовалась:
– Мне дорогу кто-нибудь покажет, или как?
– Я проведу, – просипел Гэб, а затем обернулся к подопечной, – а ты здесь оставайся, нечего тебе делать на ярусе для прислуги. И чтобы без меня – ни ногой, поняла?
Сказал вроде бы грозно, но при том ее руки коснулся так нежно, словно просил. Вильма немного зарделась и кивнула. Мы остались с советничьей дочкой вдвоем, и обеим сразу сделалось неуютно. Надо было бы развлечь гостью, но о чем мне с ней беседовать? Вильгельмина покачалась с носков на пятки, вглядываясь в темноту за окном, а я лихорадочно подыскивала тему для разговора. Не говорить же, что мне давеча ее мачехой побывать предлагали?
– Так у вас с Гэбом… – я многозначительно замолчала.
Раз пришли ко мне почти что среди ночи, то хоть любопытство свое удовлетворю.
– Так заметно? – удивилась Вильма, пряча смущенную улыбку.
– В общем-то, очень, – кивнула я. – И поразительно – вы ведь совсем разные.
– Не такие уж… – начала было леди, но, вздохнув, сдалась: – Да, разные, но это к лучшему.
Она поглядела на меня недоверчиво. Небось, прикидывала, стоил ли вообще мне что-то говорить. Но, видимо, рассказать не терпелось, а больше – некому.
– Знаешь, он так смотрит на меня – для него я уже королева! – с придыханием поделилась сокровенным моя гостья. – Ему не важны ни имя, ни манеры, ни чужое мнение. Гэб никогда не осуждает и ничего не требует, зато стремится быть рядом и меняться ради меня… Понимаешь?
Настал мой черед тяжко вздыхать. Я не только понимала, но еще (стыдно признаться) страстно завидовала. Ко мне-то у каждого ухажера имелся целый список требований. Тем не менее, пришлось вернуть влюбленную девушку с небес на устланный коврами пол:
– Ты думаешь, твой отец допустит подобный мезальянс? – к месту вспомнилось словечко лорда-заговорщика, кое он использовал по отношению к иномирянкам.
Вильма передернулась, точно получила пощечину, и пылко заговорила:
– Он должен смириться! – очевидно, она не раз обдумывала свою дальнейшую судьбу. – Завтра эти унизительные смотрины закончатся, а, значит, папе придется признать поражение.
– Не смирится и не признает, – отрезвила я замечтавшуюся собеседницу.
Вильгельмине посмотрела на меня удивленно и ждала разъяснений. Но прежде чем делиться с вражеской дочуркой своими подозрениями, мне следовало кое-что выяснить:
– Что привело тебя к спальням девушек в день, когда мы встретились? – полюбопытствовала я.
Она колдовала – это доподлинно известно, ведь собака учуяла огненную магию. А признается ли?
– Приворот хотела сотворить, – пристыжено повинилась гостья.
Да что здесь за нравы такие, что каждый маг норовит кому-то в сердце залезть!
– Кого привораживала? – холодно спросила я, чувствуя, как вновь разгорается притухшая неприязнь.
– Рингарда к… да к кому-угодно, – развела руками Вильма, – сперва думала для него приманку на чьи-то покои поставить, а затем голоса услышала. Вот и решила, что куда более действенно к живому человеку приворотить. Если бы не ты со своей зверюгой…
– Поостережешься в следующий раз любовь непрошенную навеивать, – самодовольно заявила я.
– Так я полагала, что облагоденствую кого из пришлых, – не признала за собой вины леди Нэствел и высокомерно добавила: – Вы разве не ради этого сюда сбежались?
Я молча покачала головой: не моя забота втолковывать ей, что есть хорошо, а что – плохо. Гретты хватает. И тревожило меня совсем иное:
– Что стало с твоим заклинанием? – спросила насторожено.
Вильгельмина равнодушно пожала плечами:
– Развеялось, должно быть, – поведала она.
Я облегченно выдохнула и снова взвилась:
– Зачем тебе вообще колдовство такое понадобилось?!
– Чтобы Рингард меня жениться на мне не пожелал, – пояснила Вильма как само собой разумеющееся, – его сиятельная матушка недвусмысленно дала понять: возьмет сынок меня в жены – жизни при дворе мне не будет.
Походило на правду. Мать императора предпочла бы видеть на престоле Кирстен и вполне могла ради этого припугнуть соперниц.
– Возможно, не все будет зависеть от желаний Его Величества, – веско проговорила я, – лорд-советник намерен сделать так, чтобы ты осталась единственной невестой.
В ответ на ошарашенный взгляд леди я принялась заверять, что мне неведомы тонкости коварных планов ее отца, но на полуслове меня прервал мелодичный перестук.
– Гэб вернулся, – уверенно сообщила Вильма.
Она не ошиблась: не дожидаясь разрешения, охранник ввалился в комнату и заулыбался во весь рот:
– Успели! – опередил он все расспросы.
Явно гордый собой парень поведал, что им с рыжухой удалось остановить Нисса едва ли не на полпути к верной гибели. У того при виде Гретты вся охота уходить пропала (такое от товарища не скрыть), но порядка ради наемник все же не сразу пристал на уговоры ветреной возлюбленной. На том Гэб «оставил голубков браниться и тешиться», а сам отправился нас удачным исходом радовать.
Пока мы слушали его задорный рассказ, Вильгельмина выразительным взглядом приказала мне не продолжать разговор об отце-заговорщике при ее поклоннике. Что ж, дело хозяйское. Я на их помощь и без того не рассчитывала – мне бы заручиться поддержкой провидицы. Так что, спешно выпроводив занимательную парочку, я и сама засобиралась в гости.
Гретта к назначенному времени не объявилась, и идти пришлось самой. Теперь, когда я точно знала, кто здесь главный злодей, полутемные коридоры замка уже не казались мне такими жуткими и опасными. Но ходить по ним с императором все же было приятнее хотя бы потому, что не приходилось носить кованый канделябр, чей вес ощутимо оттягивал руку.
Видана меня уже заждалась и дверь открыла сразу.
– С чем пожаловала? – не особо приветливо осведомилась она.
– Тут такое дело… – протянула я, удивляясь, что ясновидица требует разъяснений.
– Вижу, – отозвалась Вида, – а от меня-то чего ждешь?
– Рассудила, что если ты еще не знаешь, что Джила затевает, то сможешь выяснить, – почему-то я уже не была так уверена в этом плане.
Видана печально покачала головой:
– Ледышка старательно избегает любых бесед со мной, – поведала она, – но, думается, она бы не стала подвергать невинных девушек реальной опасности.
Я была убеждена в обратном, но спорить не стала. Вместо того предложила:
– А не могла бы ты перекинуться парой слов с лордом-советником?
Подруга насмешливо фыркнула:
– Не такой он тупица, чтобы мной разговоры разговаривать.
Пришлось признать ее правоту. Как же так? Ясновидица – главное наше превосходство – бессильна оказалась!
– Зачем ты вообще всем о своем Даре разболтала? – в сердцах вопрошала я. – Как же его теперь использовать?
– Для того и рассказала, чтобы по-тихому против воли человека пользовать не могли, – мрачно отвечала Вида.
– Так мы же для благой цели, – растерялась я.
– Каждый считает, что именно его стремление благое и есть, – вздохнула ясновидица, – а я уже шпионством этим сыта по горло – едва цела осталась!
– Изловить пытались? – сочувственно спросила, понимая, что не зазря Вида чарами своими тяготится.
Подруга покивала и невесело усмехнулась:
– Оказалось, что даже очень занятые дяди могут обратить внимание на серую мышку, что то уборщицей, то подавальщицей им служит, да еще и невзначай вопросы наводящие задает. И связь уловить, что после таких вот встреч у конкурента дела в гору идут… за чужой счет.
– Зачем ты вообще к ним нос совала? – негодующе спросила я.
– А затем, что наниматель мой был сам убежден и меня заставил уверовать, что только он во всей провинции один правильный магнат, а остальные – мошенники, что в его карман не прочь залезть, – Видана тихо посмеялась сама над собой. – Но когда меня искать стали и попятам пошли, объявил, что знать не знает, кто такая и откуда взялась. Вовремя мне Мариас со своими брошками подвернулся! Правда, уговаривать его пришлось, чтобы с собой взял: не хотел неказистую такую заказчику вести.
– И как великан тебя с таким талантом при себе не оставил? – недоверчиво поинтересовалась я.
– Так я ему и говорить не стала! Я владею Воздухом и Водой, а артефакт совместимость с императорской кровью показал, – подивилась моей недогадливости ясновидица. – Это я уже Озме на ухо шепнула, чем полезна быть могу. Всю жизнь мечтала мировой судьей стать, а при монархе еще не те дороги открываются!
– Все они быстро закроются, если мы советника не одолеем, – пришлось напомнить.
– Ты за себя переживай, я-то в императрицы не мечу, – хмыкнула Вида.
Помогать она не собиралась. Чтобы не наговорить чего от злости, я осторожно перевела беседу в другое русло:
– Мне, вероятно, тоже не придется на троне заседать, – пожала плечами, – это ведь удел Малики, не так ли?
Видана лукаво улыбнулась, разгадав мою уловку:
– Могу лишь сказать, что у Рингарда любви к ней нет, – уверенно сообщила она.
– А что есть? – зажегся во мне жадный интерес.
– Сделка, – просто отвечала подруга.
– Какая?!
На сим благосклонность ясновидицы улетучилась. Улыбка исчезла, девушка подалась вперед и доверительно проговорила:
– Я до годков своих дожила, потому как умею язык держать за зубами, – поведала она, – вот и не спрашивай меня о том, что тебя не касается.
Раздосадованная и озадаченная, я простилась с несговорчивой приятельницей и, лишь оказавшись в темных переходах, сообразила, что умудрилась забыть свой канделябр. Правда, свечи в нем наверняка почти догорели за время беседы, а без них кованая рогатина годилась разве что для обороны. Рассудив, что последнее – достаточный резон, чтобы тащить с собой тяжеленый подсвечник через ползамка, отправилась назад.
Стоило завернуть за угол, как мой лоб едва не уперся в мужскую спину, освещенную неярким колдовским огоньком. Безмолвно охнув, я отскочила назад в тень, а скрип открывающейся двери скрыл все звуки моего спешного отступления. Улизнуть бы тихонько в направлении своей комнаты, но я замерла, заслышав знакомый голос:
– Не впустишь меня? – чуть насмешливо вопрошал лорд Нэствел.
– Нечего Вам делать в девичьих покоях, – холодно отвечала Джила, – к тому же, я Вас не задержу.
– Удалось кого-то уличить? – строго поинтересовался мужчина.
– Думаю, не одну, а сразу нескольких, если не вообще всех, – понизив голос, таинственно поведала ледышка.
– Вот как? – оживился советник. – С чего такие выводы?
– Вы видели, что устроила сегодня Вайоми, – принялась объясняться девушка, – до этого Варвара престранно переглядывалась с леди Кирстен, что приходится родственницей того самого знатного повесы. Не стоит и гадать, откуда друг друга знают… Огневичка Гретта, разумеется, в курсе всего. При том Малика их хоть и недолюбливает, но покрывает. А не более часа тому Варвара приходила к Видане. О чем им беседовать среди ночи?
Последний вопрос остался без ответа – заговорщики задумчиво помолчали. Я же похолодела: получалось, что они вычисляли, кто из невест может раскрыть их коварные планы, а теперь моя попытка вовлечь в это Виду и ее поставила под удар. Говорил же мне Рин всегда думать о последствиях своих поступков, да только даром его наука прошла!
– Вот как, значит? – лорд цокнул языком. – Что-то такое я и подозревал. А ты молодец! Продолжай следить, а я подумаю, как все обставить перед Его Величеством.
Понимая, что разговор окончен, я подобрала юбки и на носочках двинулась вглубь коридора, желая оказаться как можно дальше от ненавистного лорда. Пока добралась до спальни, во мне созрела решимость завтра же рассказать императору о нависшей над девушками опасности. Надо опередить Нэствела, пока тот не успел нас оклеветать!
Глава 27
Разлепить неподатливые веки меня заставила страшная мысль: «Проспала!» В дверь уже не стучали, а просто-таки барабанили. Сопровождался грохот перебранкой слуг, что никак не могли между собой решить, дозволено ли им вломится в спальню, ежели высокие гости не подают признаков жизни.
– Оставьте нас, ужасные люди! – хрипло взмолилась Гретта.
За дверью притихли, а я подскочила от неожиданности и уставилась на зарывшуюся в подушки соседку. Когда только объявилась, спрашивается? Я ее едва не до рассвета ждала, покуда предательский сон не сморил!
Бодро спрыгнула с кровати и мстительно стянула одеяло с заспанной подруги.
– Мы продрыхли все на свете! – сообщила я недовольно скривленной веснушчатой мордашке. – Запускаю горничных!
Рыжуха угрозе вняла и выползла из постели, но в отместку первой заняла купальню. Пока она плескалась, переполошенные служанки заявили, что завтракать нам сегодня предстоит не в привычной компании невест-соперниц, а в главном зале вместе со всей съехавшейся в замок знатью. Для меня это значило только одно: возможности отловить императора для личной беседы не будет!
Лишь благодаря сноровистым горничным мы не опоздали к началу трапезы, да еще и выглядели на общем фоне вполне прилично. На меня водрузили платье для верховой езды, а на Гретту – «полупраздничное», как она сама выразилась. Очевидно, предполагалось, что подруга к морю не поедет, что подпортило и без того не самое радужное настроение. Радовало только то, что за центральным столом собрались знакомые лица: Его Величество, Озма, Нэствел, все участницы отбора и несколько статных вельмож, кои встретились нам в день прибытия на императорском военном совете.
Учитывая, что прекрасные дамы оказались в большинстве, никто не стал рассаживать гостей вперемешку. Мне позволено было усесться между рыжухой и Виданой, что избавляло нас от необходимости вести никчемные светские беседы. Похоже, такое месторасположение не устроило только ясновидицу. Она почти не притронулась к поданному блюду, но чинно промокнула губы салфеткой и звонко проговорила, глядя куда-то в сторону:
– Скажите, граф Берин-Брас…
Кто-кто? Я завертела головой и обнаружила, что дородный мужчина в плохо сидящем военном кителе отложил приборы и изобразил вежливое внимание. Дождавшись этого, Вида продолжила:
– Удался ли осенний сбор урожая в Брас-сиде?
Зачем ей вообще знать что-то об урожайности далекого графства? Должно быть, тем же вопросом задались и остальные присутствующие, поскольку за столом воцарилось молчание. Все ждали ответа.
– Очень лестно, юная леди, что Вы интересуетесь положением дел в Империи, – проговорил обескураженный граф, – но, боюсь, в этом году мне нечем похвастаться. Постигшая мои земли непогода оставила амбары почти пустыми.
Видана величественно кивнула и сосредоточилась на своей тарелке. Знатные гости также вернулись к еде, а я искоса наблюдала за ясновидицей. Мне-то известно, что ей требуется время, дабы осмыслить увиденное. Бывшая шпионка распотрошила сдобную булочку, но ни кусочка не отправила в рот. Наконец, она снова подняла взор на позабывшего уже о ней дядьку.
– Значит, это непогода погнала Ваши обозы с зерном к западной границе? – строго поинтересовалась она. – А вражеские монеты в Ваши тайники, стало быть, ветром задуло?
Граф икнул и опасливо оглянулся на двух мрачных стражников, что встали за его спиной.
– Клевета, – сдавленно вымолвил Берин-Брас, но затем прочистил горло и обратился к Рингарду: – Ваше Величество, милая девушка нелепыми фантазиями наверняка пытается привлечь к себе высочайший интерес…
Как по команде, все любопытные зрители повернулись к императору. Тот выглядел очень опечаленным и будто через силу вынудили себя посмотреть на опального поданного.
– К сожалению, слова «милой девушки» лишь подтвердили многочисленные доносы, – вздохнул он.
Одутловатые щеки графа пошли красными пятнами, но он с достоинством (насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах) вышел из-за стола и последовал к арке, сопровождаемый стражей.
– Так ты не используешь Дар против воли человека? – прошептала я.
– Рингард и без меня все знал, – едва слышно парировала Вида, – это всего лишь показательное выступление.
Думается, несчастный граф так не считал, но его мнения уже никто не спросит.
– Кто еще желает проверить способности неповторимой леди Виданы? – полюбопытствовал Рин, обведя гостей пытливым взглядом.
Он говорил обычным тоном, но слова громом прокатились по безмолвному залу. Разодетая в цветастые наряды знать попыталась слиться с обстановкой.
– Ни одного добровольца? – со злой усмешкой вопрошал император. – Может ты попробуешь, друг мой?
Он повернулся к сидящему рядом лорду Нэствелу, и я мысленно захлопала в ладоши. Надо отдать должное советнику – он ничем не выдал волнения и даже позволил себе снисходительную улыбку.
– О чем миледи любопытно узнать? – любезно справился он, со звоном откладывая приборы.
– Видана, постарайтесь не сделать достоянием общественности какую-нибудь государственную тайну, – мягко попросил Рин.
Вида понятливо покивала и прямо спросила у заговорщика:
– Лорд Нэствел, Вы затеваете какие-либо деяния против Императорского Величества или его гостей?
Советник выдержал театральную паузу и заверил:
– И в мыслях нет!
Я возликовала: вот сейчас Вида опровергает сию наглую ложь! Но…
– Действительно, нет, – согласилась ясновидица.
Ухмылка лорда сделалась шире, немного разочарованные зрители продолжили завтрак, а я задохнулась от негодования.
– Зачем ты соврала? – прошипела я.
– Нэствел очень влиятельный человек и нашел бы способ со мной поквитаться, – тихо отозвалась Вида, опустив голову, – а так будет знать, что я ему не враг… Прости, каждый сам за себя.
Я с отчаянием воззрилась на императора. Он мирно беседовал с советником – уверовал, значит, словам ясновидицы. Как же мне после этого доказать, что опасность для невест не миновала?!
– Гадина! – сквозь зубы пробурчала Гретта.
Ясновидица предпочла прикинуться глухой и даже бровью не повела. Мне же от досады хотелось топать ногами и бить тарелки, но я все равно не могла винить Виду за вероломство. Она рассчитывала обрести высокий чин в императорской свите, и коварный недруг ей ни к чему. Хотела было пояснить это рыжухе, что кидала на предательницу недобрые взгляды, но меня перебил наигранно капризный возглас Кирстен:
– До чего угрюмое застолье! – сокрушалась она. – Что все притихли? Разве не радостный повод собрал нас вместе?
Ответом ей были натянутые улыбки и откровенно пренебрежительное хмыканье.
– Так давайте же веселиться! – призвала блондинка, точно не уловила общее настроение. – Раз музицировать здесь не на чем, хочу хотя бы пение услышать!
Я с сомнением глянула на ее бокал: слегка розоватая от добавленного вина вода, захмелеть от которой никак не получится. Так с чего бы девушке нести чушь? Долго гадать не пришлось. Одарив всех сияющим оскалом, Кирстен спорхнула со своего места и устремилась к томившимся у выхода стражам. Одного она погладила по плечу, другого подергала за выглядывающую из-под шлема бороду. Вымуштрованные войны никак не среагировали на фривольное поведение знатной дамы, зато за столами поднялся ропот. Лишь знакомый барон, приходившийся братом нарушительнице спокойствия, едва сдерживал смех.
– Спойте нам, мальчики, – радостно потребовала коротышка.
Ко всеобщему изумлению грозные караульные, кои и с ноги на ногу переступали по расписанию, затянули бравую походную песню. Выходило вяло и не шибко слажено, что не устроило взбалмошную блондинку.
– Громче! Бодрее! – приказывала она, дирижируя изящными ладошками в такт незамысловатой мелодии.
Стражи воодушевились и даже замахали руками, как при строевой ходьбе. Каждую новую строчку они выводили более и более складно. Удовлетворенная этим Кира поощрительно похлопала парней по плечам и постановила:
– Молодцы!
Воины запнулись на полуслове и оторопело переглянулись. Зал снова погрузился в звенящую тишину, а запыхавшаяся, словно от бега, леди повернулась к императору и кокетливо уточнила:
– Можно ли считать мое выступление удачным, Ваше Величество?
По лицу Рина пробежала тень: могу поручиться, он готов был собственноручно придушить взбунтовавшуюся подругу. Но император быстро совладал с собой, и его отповедь прозвучала вполне добродушно:
– Более чем, – усмехнулся он, – но вынужден Вас просить, леди Кирстен, впредь не приближаться к моей охране. Как мы смогли убедиться, они не блещут певческими талантами, а выслушивать их потуги еще раз – выше моих сил.
По трапезной пронесся смешок, а коротышка умильно затрепетала ресницами и опустилась в книксене.
– На кой показывать люду такую силищу? – недоумевала рыжуха. – Она ж всю ценность утрачивает!
Я задумчиво проследила за Кирой – та возвращалась на место, лучезарно, хоть и устало улыбаясь. Радовалась удачно воплощенной задумке?
– Она только что получила свободу, – поделилась я вдруг осенившей догадкой, – скоро весь двор узнает о ее Даре, а, стало быть, властительным особам больше нет выгоды держать Кирстен при себе.
* * *
Даром я понадеялась, что удастся поговорить с Рингардом по дороге к морю. Воющий ветер то и дело атаковал наш маленький отряд, норовя сорвать капюшоны и залезть под плащи. Какие разговоры? Мне пришлось всецело сосредоточиться на том, чтобы удержаться на лошади. К концу изнуряющей поездки нещадно ныли даже те мышцы, о существовании которых я и не подозревала. Становилось дурно от одной мысли, что вскоре придется снова взобраться в седло.
Советник Нэствел отправился с нами, и это успокаивало. Я отчаянно надеялась, что без его участия и моего присутствия никакие козни в замке твориться не будут. В конце концов, я тоже претендентка на трон и меня полагается устранить вместе с остальными.
Но все это стало неважно, как только я увидела Его. Море! Неспокойное и сумрачное, как грозовые тучи. Как умопомрачительно оно пахло! Забывшись, я почти бегом кинулась к краю причала, чьи потемневшие доски жадно облизывали гребни высоких волн. Всей грудью вдыхала воздух и не могла надышаться. Пробовала на вкус солоноватые губы и почти с удовольствием ощущала, как тяжелеет, набираясь влагой, моя коса.
Я опустилась на корточки и свесила руку с края причала. Воззвала и… едва сдержалась, чтобы не завизжать от восторга. Ледяная вода окутала ладонь, будто в приветственном рукопожатии. Море, пусть чужое и холодное, откликнулось на мой призыв! Говорить – не говорило, но и не чуждалось.
– Что скажешь? – прозвучало над головой.
Я вздрогнула и чуть не свалилась с мостика в пучину. Зато вернулась к действительности и резко выпрямилась рядом с Рином. На причале мы были вдвоем. Сколько он так простоял за моим плечом?
– Скажу, что надо начинать, покуда еще не штормит, – отвечала, смутившись своих порывов.
Не так должна сильная колдунья со Стихией обращаться – уж точно без детских восхищений и упоения. Я призвала свои чувства к порядку и деловито огляделась. Ага. Справа вдалеке бурлил своей жизнью небольшой торговый порт, лишь ветер доносил обрывки криков, лязг и грохот. А посреди залива, аккурат перед нами раскачивалась на волнах старая негруженая баржа. Ее-то и полагалось опрокинуть, пока штормовые волны без меня не одолели хлипкое суденышко.
Я медлила. Сердце вздрагивало от волнения, а ладошки вспотели, несмотря на промозглый холод. Опустила голову и с сомнением спросила:
– А если я не справлюсь?
– Что ж, – отозвался император, – я стану любить тебя чуточку меньше.
Я вскинула на него пораженный взгляд. Смеется надо мной, должно быть. И правда, широко улыбался:
– Шучу, – заверил Рин и враз посерьезнел, – меньше любить точно не стану.
Он смотрел на меня внимательно, ожидая чего-то, а я растерялась. Мне никто доселе в любви не признавался. Множество раз представляла, как мог бы то же сказать Николас, но так и не довелось услышать наяву. А вот от императора, пусть мы целовались, и он расположение свое завсегда выказывал, все равно не ожидала. И что теперь? Должна ли я на влюбленность Рингарда ответить? Или хотя бы уверить, что и мне он небезразличен… Усилием воли напомнила себе, что меня «чужая любовь ни к чему не обязывает». Сразу сделалось мне спокойнее, радостнее, а еще лестно, что я столь ярких чувств оказалась достойна.
– Спасибо, – выдохнула, несмело улыбнувшись.
Я в самом деле была очень благодарна за его страсть, от которой сердцу становилось сладостно, будто медом облили. Получив чуть насмешливый, но все же ласковый взгляд и ободряющий кивок в ответ, поняла, что пришло время действовать. Два дня я думала-размышляла, как все должно произойти, и решила: прикажу наотмашь потопить корабль, и все тут! Главное – не дрогнуть, не выказать сомнения.
Зажмурилась, сжала кулаки, зубы сцепила и вылилась всем естеством в одну четкую мысль: «Топи! Пусти ко дну! Поглоти!» Затем подождала несколько томительных мгновений и робко подсмотрела сквозь ресницы. Ну что там? Глаза распахнулись от изумления. Словно потехи ради, море вдруг спокойным да тихим стало. Как есть штиль!
Вот что не ясно? «Отправь на дно!» В сердцах я даже ножной топнула по деревянному настилу, но баржа осталась, где была, цела и невредима. Лишь шаловливая волна перекинулась через край мостика и щедро залила мои сапожки, мол, не топай больше. Море надо мной откровенно глумилось. И, похоже, не оно одно. За спиной послышался странный хрип. Надо будет намекнуть его величеству, что не умеет он за кашлем смех маскировать.
Не хватало еще посрамиться перед императорскими приближенными! Благо, все они оставались на берегу, кутаясь в меховые накидки, и навряд ли могли заметить мои бесплодные потуги. Но ожидание на холодном побережье добродушия им не добавляло, потому я торопливо силилась придумать новый план выступления. Помнится, Видана обмолвилась, что Стихия не жалует тех, кто пытается ею повелевать. А ведь так и есть: никогда я у водицы ничего силой не требовала, лишь просила да подначивала. Вдохновившись догадкой, сменила тон своих увещеваний.
«Почто тебе удерживать корыто гнилое? – вопрошала лукаво. – Не тяжело качать такую ношу? Небось, свербит и волны режет? Так, может, ну его!.. На корме ракушки поселим, а в трюм рыбок и крабиков малых запустим, а?»
Внимая мне, море приподняло и опустило баржу на волне, точно на руке взвешивало. Я не услышала, а скорее ощутила, как оно тотчас рассердилось на бесполезную обузу. Раз качнуло, затем снова и снова с удвоенной силой. А ржавая посудина знай себе держится. Надо бы скорее с ней совладать, покуда мы не околели.
