Текст книги "У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Ирина Арина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Глава 5, настоящее – Маршевский лес – Поярдол
Девятый год первого цикла третьей эпохи побед второй эры освободителей (3048 год по старому летоисчислению)
– Райн…
На несколько секунд меня накрыло радостью. Живой и… нездоровый. Вид Льянса оставлял желать лучшего.
– Поговорим? – повторил он. – У нас найдется, о чем поговорить… Вайралада?
Поговорить было о чем, но… Я не закончила с порталом, печать Сартара опять слабела. Все правильно, работает она лишь при замкнутом векторном контуре, начав подпитку, я контур разомкнула, теперь сила просто уходила в пространство и портал открывался быстрее, чем до моего вмешательства. Откроется полностью, запечатать его самостоятельно я не смогу и Киллитенс получит третий канал поставок, два имеющихся с их запросами давно не справлялись.
Через порталы в Мелонту текло оружие. До меня доходили слухи, что когда-то перед императором Киллитенса стоял вопрос о налаживании собственного производства его аналогов, отложенный из-за несовместимости мелонтийских материалов и технических возможностей с пришлыми технологиями, но именно, что слухи, не имевшие документального подтверждения. А то, что имело… Больше двадцати лет. Четырнадцать порталов. Минимум, три мира. Десятки моделей, тысячи единиц. Плачты, штейры, талоты, криссы, ПАТы, ремингтоны, АКи, биллиды, СИГи, тренты, скары, мэсты, гатлинги, керцы, сайленсеры, фрайсы, ТИХи… Штамповали нужную валюту, закупали, переправляли, модифицировали под местные реалии, вписывали магию, без нее все клинило и сбоило, взрывалось в руках и стреляло в непредсказуемом направлении, окутывали иллюзией и отправляли в войска.
Тугдолант узнал об этом поздно, всего за три года до начала войны, еще полтора отнял поиск порталов. Из четырнадцати осталось два, до которых не смогла добраться команда Сартара, но это уже ничего не решало, Тугдоланту нечего было противопоставить, нечем защититься, его армия терпела поражение за поражением и отступала.
Перелом наступил на третий год, когда огонь Лефлана научился новой песне. Одной его искрой-нотой из оружия выбивало всю магическую составляющую, превращая магоматы, магометы и пластобои в автоматы, пулеметы и пистолеты, опасные для самих стреляющих, или бесполезное железо. Немногим позже ребята Андуаша разработали «таможню». Едва заметная дымка опускалась туманом и все иномирное выходило из строя, на глазах изъедалось ржавчиной или рассыпалось прахом. Плохо было, что управлять поющим огнем мог только Леф, а «таможню» поставить – маг не ниже четвертого уровня или айша. Тем не менее, победное наступление Киллитенса заметно сбавило скорость, хотя Тугдолант по-прежнему проигрывал.
Последние годы доклады оружейников ощутимо утратили оптимизм. Виновные в том Ют-Раш и Манжур были объявлены личными врагами Тиренеха Исконийского и переведены из-под грифа БЖ «брать живым» под гриф УЛЦ «уничтожить любой ценой». Арсеналу это не помогло. Огонь продолжал петь, к «таможне» присоединился «кордон», близкий по действию, но хранящийся в артефактах и не требующий от активирующего мага высоких уровней, плюс – естественная убыль вооружения в боях и время от времени взрывающихся складах. Оставшиеся порталы охранялись не меньше казны, но выходили в мир, где торговля оружием стояла вне закона и поставки оттуда шли весьма скромные. Спецотряды рыскали по Киллитенсу и захваченной части Тугдоланта в поисках новых, пока безуспешно. Пока… Если начали ослабевать все печати Сартара, совсем скоро относительный баланс сил изменится. И тайна двенадцати исчезнувших порталов перестанет быть тайной, считают след печати, поймут причину исчезновения, места их известны, начнут ломать сами. Так что…
– Поговорим, Райн. Чуть позже.
– Райнар, – поправил он. – Райн – для друзей, для тебя – Райнар. Далеко собралась?
– Не очень, – начало разговора мне не нравилось, хотя не сказать, что было оно совсем неожиданным. – Сколько они проспят?
– Боишься не успеть сбежать?
Да, я боялась. Боялась не успеть с печатью и боялась, что он не успеет уйти. Имя Райнара Льянса ни в каких ориентирующих рапортах и приказах мне не встречалось, но ко мне и попадало далеко не все, лишь то, что требовало перевода, и то, что удавалось подсмотреть и подслушать. А не зацикливаясь на том, успел ли он достаточно насолить Киллитенсу, чтобы попасть в именные списки… Им хватит того, что он тугдолантец.
– Сколько они проспят? – одновременно с повторным вопросом я снова подняла поток.
– Тебе хватило бы, но придется задержаться – сообщил Райн и опять влепил по моему потоку своим.
– Хлит, Льянс! Я не бегу! – рявкнула я, но он этого уже не услышал, сполз спиной по дереву, какое подпирал перед этим, глухо застонал и отключился. – Полный хлит! – на мою неправоту по поводу «полный» немедленно указала хрустнувшая под чьей-то ногой ветка. Я выдернула пластобой. Кто бы не порывался стать свидетелем нашей встречи, увидеть он должен то, что должен, а что показать, буду разбираться, когда пойму кого сюда несет. Нога и все к ней прилагающееся долго мои нервы не испытывали, выбрели во всей своей зеленокожей красе, невразумительно пискнули, испуганно косясь на ПМ, и плюхнулись рядом с Райнаром. – Ты… – я не знаю, чего мне больше хотелось, обрадоваться ей или выписать наградной подзатыльник. – Сиди и молчи.
Молчание орочья девчонка подкрепляла усердным сопением, изредка перемежаемым хриплым стоном Райна, но больше ни одного звука от них не долетало, и я не отвлекалась. Печать силу впитывала, разгоралась ярче, очертания портала, напротив, тускнели, таяли, пока, ослепив на прощание вспышкой, не исчезли полностью. Осталось размыть след, только сил у меня совсем не осталось, и желание было одно: прилечь где-нибудь в тепле и не шевелиться. Сутки. А лучше – двое. Вместо двух суток покоя у меня наличествовали две проблемы. Одна – большая и пугающе бледная, вторая – дико непослушная, решившая, что насиделась и намолчалась достаточно и рванувшая куда-то, едва я к ним повернулась, снизойдя до первого слова за все наше знакомство:
– Вода!
Ну, вода так вода. От воды бы я сейчас не отказалась, особенно, от горячей. Принесет – будет неплохо, а пока принесет… Несколько минут передышки были необходимы, я уселась на землю, пристроила ПМ на колене и спросила:
– Что будем делать, Райн? – ответа ожидаемо не последовало.
Вернулась зеленокожая довольно быстро, воды принесла целый котелок, не наш, у кого-то позаимствованный и щедро оделила ей Райнара, выплеснула все ему на голову. Способ вышел более действенным, нежели мое похлопывание по щекам и предложение очнуться. Хоть и менее щадящим, холодный душ в зимнем лесу – удовольствие сомнительное, даже компенсированное заботливо прихваченным с собой одеялом и неприкрытой демонстрацией орочьей симпатии. Собственно, догадываться, кто пожалел изгнанницу, уже не требовалось, и то, как она прильнула к Льянсу, если удивляло, так только именно этой демонстративной неприкрытостью и сердитым до злости взглядом на ПМ в моей руке. А взгляд Райна рассеяно блуждал по верхушкам деревьев и концентрировался крайне медленно. Знать бы мне, сколько у меня времени, понять, что с ним, и решить, что делать дальше.
– Райн! Райнар! Посмотри на меня. Ты меня узнаешь?
Минут через пять результатов добиться удалось, взгляд его стал осмысленным, сначала Райн осмыслил зеленокожую, потрепал ее по голове, потом улыбнулся мне:
– Вайра… – потом, видимо, мозги Льянса пришли в относительный порядок, если считать это порядком, улыбка заменилась пренебрежительно-презрительной усмешкой: – Вайралада Эргон, – взгляд задержался на пластобое. – Во всеоружии.
Этап, когда меня могло ранить чье-то презрение, остался позади. Его было много, презрения, не высказанного словами, на это мало кто осмеливался, но легко читаемого в глазах, в брезгливо искривленных губах, в демонстративном нежелании показать давнее знакомство. У тугдолантцев. У киллитенсцев. У орков и гномов. Предателей одинаково не терпели везде. Я научилась пропускать все это мимо себя, закрываться, отстраняться. Больно было одно – представлять, кем считает меня Лефлан, что он чувствует при очередном генеральском психонатиске. Мои же чувства… Я не имела на них права. Вот только они о правах не спрашивали. Я не хотела, чтобы Леф поверил в предательство. Никакая физическая боль не шла в сравнение с этой.
Презрение Райнара было неприятно, но выдержать его я могла, и понять могла. Если он знает…
– Сколько они проспят?
– Переживаешь? Боишься остаться без хозяев? Не переживай, проснутся. А Мэлика – нет. Как она… уходила? Ее долго… мучили?
Знал. Недавно узнал и еще не научился жить с этим знанием, судя по паузам, по горечи в глазах и интонации. Страшная потеря не зарубцевалась, зияла открытой раной, терзала памятью, молила о помощи, о капле другого знания, что Мэла ушла за Грань быстро, без страданий.
Мэлавиату раскрыли год назад. У нее была одна из самых удачных легенд в сложившихся условиях: «светляк» при втором штабе чиниковской армии. Работала Мэла безупречно, никому из штабных в голову не пришло в чем-либо подозревать невзрачную, неумную и, главное, глухонемую женщину. Примелькавшуюся до абсолютной незаметности, до беспрепятственного входа в любые помещения, до бесконтрольного доступа к любым документам. Прочесть их она не могла, снять кальку – легко. Нелепая ленточка в волосах, постоянно сползающая на лоб. Что может быть естественней, чем ее поправить?
Почти идеальный вариант и наиглупейшее стечение обстоятельств. Какая-то приштабная дрима закатила истерику из-за потерянного браслета, обвинив в воровстве всю обслугу разом. Ее постельный сослуживец немалого звания на разбирательства и поиски пропавшей цацки настроен не был, а для успокоения подруги запер всех гражданских до утра в бараке гауптвахты. К утру браслет отыскался, всех выпустили. Кроме Мэлы. Запас антикрионила в граничащем с бараком складе за ночь вытянул всю магию из нее и артефакта иллюзии.
Большего я не знала, лишь это, что удалось понемногу вытащить из Диникса и Мустила, без имен и званий. И то, что видела сама, на ее допросах.
– Нет. Допрашивали, но не пытали.
– Лжешь.
Редко кто способен совместить несовместимое. У Райна соединились полная безнадежность и отчаянная надежда. Я понимала, что теряю время, что так и не знаю, сколько его у нас, но и что Райнар уперся и ни о чем другом говорить не станет, тоже понимала. И совершенно не понимала, как его в таком состоянии отправили на задание. Не видели, что Льянс вот-вот сорвется?
– Нет. Рассчитывали получить еще одного переводчика.
Планы обзавестись переводчиком в Киллитенсе вынашивали постоянно. И что способность от насилия теряется, знали. Проверили опытом в первые годы войны. Одного не смогли определить – высоту болевого порога, за которой дар пропадал, слишком разнилась она у всех… проверенных. Что у меня порог относительно высокий, к сожалению, знали, после общения с осоровцами. Потому генерал позволял себе выходки типа вчерашней, не часто, но регулярно, чтобы не забыла ненароком: моя жизнь в его власти. А с другими не рисковали. Если удавалось взять кого-то с подозрением на способности, запугивали, уговаривали, шантажировали, но физически дальше нескольких пощечин не шли. И айш не трогали по той же причине, слишком ценный ресурс, чтобы его терять. Правда, привилегия распространялась лишь на женщин, на том же опыте знали, что мужчины-айши в любой момент свой дар сами выжгут, и на весь свой пыточный ассортимент не скупились.
– Мэлика не умела переводить. Ни говорить, ни читать.
– Не умела. А ты? Почему ты говоришь?
– Вайра, – мое имя он протянул с изрядной насмешливостью, той, давней, из времени нашего детства, и тут же поправился, насмешливость, впрочем, сохранив: – Вайралада, нельзя же так примитивно. Это даже хорошей попыткой не назовешь. Одно слово – недоучка. Ты серьезно ждешь, что я тебе все выложу?
– Не жду. Предлагаю обмен информацией.
– Добавь еще «по старой дружбе», – насмешливость исчезла, Райн взорвался: – Кюррис бэс! Ты могла ей помочь?
Тогда – нет, не могла. Только сообщить о провале на ближайшем сеансе связи. И испортить артефакт-ленточку. Совершенно случайно, конечно же. Спецы отдела артефакторики в принципах его работы и в принципах возвращения высушенной антикрионилом магии разобраться не сумели, хватались за любую ниточку. Почему бы им ту ниточку не показать было, напомнив, что артефакты, попробовавшие силу айш, с прочей магией не работают? Рисковала? Да. Они могли снять браслеты с Мэлы, дать ей восстановиться и заставить саму оживить свою ленту. Если бы смогли заставить. Лаод молчала до меня, молчала при мне, ни слова, только ненависть во взгляде не скрывала, и они, в отличии от меня, рисковать, дав ей возможность восстановиться, не рискнули. И я выполнила приказ генерала, подпитала кружевную полоску ткани. Совершенно забыв, а может, не знав, что все артефакты лаборатории Манжура, настроенные на ментальную связь с владельцем, стороннего вмешательства не признают. Артефакт без Мэлавиаты уже был бесполезен, но мог найтись какой-нибудь умник, излишне хорошо разбирающийся в векторных плетениях сплавленных потоков, и засекреченная тугдолантская разработка стала бы достоянием Киллитенса. После моей подпитки в обычной ленте, под завязку напоенной магией, найти можно было разве что средство от головной боли. Это не я позаботилась о спецах, это манжуровцы вложили компенсационный эффект. Из сострадания, наверное.
Рассказать обо всем Льянсу? Хотела бы. Не могла. Да и спрашивал он не о такой помощи.
– Нет, Райнар.
– Нет… – повторил он, вдруг успокоившись. – Нет. Ну, нет, значит, нет. Что ты говорила про информацию? Заинтересуй меня, Вайралада. Я подумаю. На чувство долга не дави, долг у меня один, сегодня начну оплачивать, – и на орочьем велел зеленокожей: – Принеси.
Та словно только и ждала этого, метнулась за деревья. А у меня сложилась нескладывающаяся картинка, невозможная в исполнении, но исполнившаяся в реальности.
– Ты не на задании, так, Льянс? Никто не знает, что ты здесь.
– Почему же? Я знаю, ты знаешь… Мэлика знает. Как в старые времена.
– В те времена ты бы добавил «Мрачнюга поднебесная».
– Помнишь, – как само собой разумеющееся констатировал Райн. – Сразу узнала. Почему не сдала? Про дружбу промолчи, ладно? Противно слышать от тебя.
– Они не проснутся? – про остальное промолчала, сам же предложил, а выяснить что к чему было необходимо.
– Как ты за них волнуешься! Понимаю: звания, награды, почести… Не хочется терять. Да, Вайралада? – он демонстративно сплюнул. – Проснутся. Убить во сне… легко. Слишком легко для них. Нет, я хочу, чтобы знали, за что.
– Из тех, кто был в Найдоле здесь только Сурдив.
– Только? Он был единственным слабым местом в операции. Добраться до хлитова дерьма я бы не смог, сам приполз. Или Мэлика помогла. Ты веришь, что они оттуда нам помогают?
Нет. Я запретила себе в это верить. Тому, кто ходит по Грани, опасно верить, что помощь придет из-за нее. Но мои вера и неверие сейчас не имели никакого значения. Значение имело выяснить сколько у нас времени, о чем Райн упорно молчал, и что творится с ним. А с ним творилось что-то неладное, непонятное. Бледность, осунувшееся лицо, тени под глазами – это все было объяснимо, как и недавний обморок. Льянс за последние дни растратил столько сил на ментальные нити, минирование гарнизона и все прочее, мне не известное, что истощение резерва было абсолютно закономерно, но истощению никогда не сопутствовало то, что я сейчас наблюдала.
Райнар менялся на глазах, его взгляд становился рассеянным, говорил он все быстрее и лихорадочней и будто отключался от действительности, уходил куда-то в прошлое, в счастливые довоенные дни, вспоминал, спрашивал, помню ли я… И не слышал ни моих ответов, ни моих вопросов. И не видел ни этого леса, ни зеленокожей, выполнившей его поручение. А та уже топала к нам, тащила ремингтон за приклад, пересчитывая его стволом выпирающие из земли корни. От сделанной себе заметки прочесть ей лекцию по правилам обращения с оружием, я сама опешила. Вот именно то место, время и обстановка, чтобы заниматься просвещением орочьей недоросли. Которая, кстати, без малейших сомнений приняла сторону Райна и, похоже, не имела ничего против моего убийства.
Ремингтон я изъяла под смесь недовольного шипения и рычания, цеплялась зеленокожая за него изо всех сил и следом за вылетевшим из рук магоматом прыгнула, и, заскулив обиженным щенком, уползла под бок Льянсу, ударившись о выставленный щит. Мне было не до ее нежных чувств и злых взглядов исподлобья, мне самой хотелось рычать. На свой почти выбранный резерв, на неопределенность, на Райна, окончательно переставшего замечать все вокруг…
– Вайра, а Сургашское плато помнишь? Я эти отработки взаимопомощи терпеть не мог. Дурацкое чувство, девчонки тебя тянут, а ты болтаешься балластом и ничем помочь не можешь. Когда наоборот, оно нормально. Вас-то что там тащить? Вы же как перышки легонькие. А Мэлику я бы век на руках носил. Нет, не век. Вечность. Много вечностей…
– Что с тобой, Райн?
С тем же успехом можно было ответ у ближайшего дерева требовать. Или у орочьей девчонки. Их скрипение и сопение добавляли колорита сбивчивой речи Райнара и помогали активнее расходовать запас моих нервов.
– Так, дитя степей, завязывай рычать, будешь пользу приносить. Иди в лагерь и, если кто-то начнет просыпаться, бросишь вот это в костер, – завязанную на сигнал ветку зеленокожая забрала, сжала ее в кулаке и поплотнее прижалась к Льянсу. – Что-то не ясно? Иди, – никакой реакции. – Ладно. А так? – от искры, зависшей над «очагом», глаз отвести она не смогла, нервничала, даже испарина на лбу выступила, но не двигалась. И я, кажется, понимала, почему. – Ты его от меня защищаешь? А ничего не путаешь? Это он меня убивать собирался, не я его. А если они проснутся и нас здесь увидят, убьют всех. Его, меня и тебя за компанию. Тебя – быстро, его и меня – медленно и больно. Как тебе такое? Нравится?
Довод подействовал, зеленокожая, прихватив «очаг», бодро двинулась в направлении лагеря. Еще бы дерево следом отправить. Все. Сухой неживой скрип стволов раздражал. Еще сильнее раздражало непонимание. И беспомощность. Будь мой резерв полон, половина проблем отпала бы, а так… От поданного из лагеря сигнала проку мизер, пять-десять минут, пока поисковики нас обнаружат. Я успею уйти подальше от Райнара и объяснить свою отлучку естественными причинами, но для него это приговор. За неделю Льянс испытает на себе все достижения пыточной индустрии Киллитенса и закончит жизнь на колесе. В моей полной силе и его нормальном состоянии все решалось «пологом исключения», отсиделся бы под ним, пока наш отряд из леса не уберется, а дальше пусть помогут ему Всевидящие уйти с оккупированных территорий. Но меня на «полог» не хватало, Райн вел себя так, что впору заподозрить его в употреблении трисоровых семян, от них так же теряли разум, а из мыслей в моей голове прочно сидело желание самой вернуться в лагерь и завершить начатое Льянсом. Не так сложно, пока они спят. Никакого сопротивления. Сурдив планировал долгую стоянку, значит, искать начнут не сразу, у нас будет приличная фора, сможем оторваться от преследования. И Тугдоланту окажем немалую услугу. Пока верхушка генералитета перегрызется за место главнокомандующего, пока новый перекроит войсковые порядки под себя, непременные спутники любых перемен хаос и неразбериха временно ослабят армию. Временно. Война на этом не закончится, командующего изберут, дисциплину вернут, а постоянного источника сведений из верховного штаба Тугдолант лишится.
– Хлит, Райн. Полный хлит и стазис в придачу. Это ты понимаешь? Я не хочу переводить твои допросы, мне Мэлы хватило.
– Мэлика… Что она говорила? Расскажи мне, Вайра… Вайралада.
Отступило странное помешательство Райнара само по себе или сработало упоминание Мэлавиаты, но во взгляд его вернулась ясность, а в голос презрение. Уже лучше.
– Информация за информацию, Льянс. У меня есть то, что тебя заинтересует.
В ответ – приподнятая бровь и преисполненный скептицизма взгляд. Молчаливое ожидание. В общем, неплохо. Если бы Райнар сразу проникся доверием, сомнений в здравости рассудка добавил бы, а их без того хватало. Еще одна проверка: искра клятвы огня.
– Разочаровываешь, Вайралада. Не пройдет.
Не поверил. И это хорошо. Значит помнил, понимал… Клятву могли взять не только свои и не только добровольно, всякое случалось. Потому выпускать псевдоискру нас учили в первый год после выбора специализации. Внешне она не отличалась от настоящей, и вела себя так же, распускалась огненным цветком, впитывалась в кожу, только последствий никаких не несла. Настоящая за нарушение клятвы выжигала магию, а эта… Эта мне нужна была для другого.
– Что предлагаешь? – я спросила вслух, а про себя добавила: – Извини, Райн.
Ответа не ждала, знала, что он предложит. То, что сама собиралась сделать, что делать не хотела, за что извинялась. Цветок псевдоискры отлично скрывал ментальную нить.
Любое ментальное воздействие мне было неприятно… крайне неприятно. Я понимала, что иногда без него не обойтись, как без того же блока, который не давал сказать лишнего. Легче не становилось. Против вторжения в человеческий разум протестовала вся моя сущность. До абсурда. Разум противника воспринимался такой же неприкосновенной территорией, как разум своего. Иногда я даже не слишком расстраивалась, что Сурдив и прочие высокие чины увешаны закрывающими амулетами и заклинаниями подобно праздничной колонне в ночь Перволуния. Выпади мне шанс покопаться в их головах, я бы его не упустила, но моральная сторона вопроса приемлемей от этого бы не стала. Чаршон Сартар такое неприятие считал абсолютно естественным для любого нормального человека и прибегать к ментальной магии рекомендовал с большой осмотрительностью и тщательным взвешиванием всех «да» и «нет». В случае с Льянсом «да» и «нет» зависли в равновесии. Одно большое «нет» – нельзя так поступать с друзьями. Одно большое «да» – Райнар опасен сам для себя. Если его при ком-то накроет так, как при мне несколько минут назад, масса ненужного внимания ему обеспечена. Чем заканчивается такое внимание, я знала.
Райн был профессионалом.
Мой маневр он не пропустил, успел бросить свою нить и поставить щит, одарив таким взглядом, что я обязана была испепелиться. В другой ситуации, с полным резервом у нас обоих, поединок мог завершиться с любым результатом… Да нет, не любым. Если оценить все, проделанное Льянсом в последние дни, точно не в мою пользу. Но эти дни и подвели его, слишком растратился. Я сама держалась на пределе, но этот предел от полного отстоял на каплю дальше, чем у него.
Соединяясь с чужим разумом, свой нужно закрывать, ставить фильтр, не пропускающий эмоции. На это у меня сил не хватало, я надеялась, что их хватит удержать контроль, пока выясню необходимое. Удержала чудом. Беспросветная тоска, неизбывная боль, непрожитая любовь, ледяная ненависть обрушились лавиной, не давали дышать, тянули туда, где… Я хорошо их помнила… Сейчас я не имела права помнить, понимать, сочувствовать.
– Сколько они проспят? Чем усыплял?
– Около двух часов. Шкрапов корень.
Хлит… На шкрапов корень я не подумала. Он уникален. Достаточно просто бросить в огонь и его дым пробьется сквозь любые «охранки», уложит в сон всех бодрствующих, пробудит спящих. Провести операцию не сложно, прикрыть иллюзией, подсунуть в хворост и успеть заснуть, прежде чем замаскированная ветка окажется в костре. Почти идеальное средство. Только в Мелонте шкрап не растет и хранится не дольше трех месяцев.
– Где портал?
– Сургаш.
Ладно, чуть лучше. Закатные горы в глубине Тугдоланта, в ближайшее время Киллитенсу туда не добраться.
– Поэтому Сургашское плато вспомнил?
– Не понял. Когда я его вспоминал?
А это не лучше. Сильно не лучше. Получается, странное состояние Льянса не оставалось в его памяти? Очень похоже, что так.
– Когда я вспоминал Сургаш?
– Потом, Райн. С этим…
– Райнар. Для тебя – Райнар.
– Хлит, Льянс! – предел есть не только у магического резерва, запас спокойствия у меня истощился, кажется, больше, чем полностью. – Мы в кюрисовом мраке по самые…
– Мы? У меня нет «мы» с предателями.
– Нет и не надо, – свой взрыв я погасила, не до нервных срывов сейчас. – Почему ты говоришь на киллитенском?
Невероятно, но факт, Райн сопротивлялся. Я не брала его под полное управление, мне нужна была лишь откровенность. Без понимания происходящего разобраться, что делать дальше, как выбраться из всего этого и чем оно грозит, я не могла. Но и частичному прямому влиянию айши противостоять невозможно. Льянс этот постулат опровергал. Про сон сказал легко, видимо, с его точки зрения эти сведения ничего особо мне не давали, на знании языка – замолчал. Это не было похоже на блок, он работает по-другому, неощутимо. Райнар держался на силе воли. Бледнел на глазах, хотя казалось бледнеть ему дальше некуда, стискивал зубы и сжимал кулаки. Себя я чувствовала последней дрянью. Нельзя так с друзьями. Нельзя! Вот только нельзя мне сейчас никаких «нельзя», не имею права.
Наш поединок затягивался, я уже готова была прекратить эту бессмысленную растрату сил, и без того немногих. Нам обоим они понадобятся и… И Райн был прав. Не нужно мне знать тайну, которой он отчаянно не желал делиться. В моем положении опасной могла стать любая информация. Опасной для Тугдоланта. Здесь нет капитана Сартара, чтобы заблокировать то, что разглашению не подлежит. Мысль запоздала, нить я оборвала на мгновение позже падения защиты Льянса. Отправленный через нее посыл так же мгновенно не выветривался. Короткие рубленные фразы, что все еще мучительно пытался не сказать Райнар, мне, действительно, не нужно было слышать. А его остановить могло лишь повторное воздействие, на что у меня не хватало сил.
– Амулет. Микроамулет. Сплав мирона и крионила, мариноловая шлифовка. Остальное не знаю. Вживляется под кожу. Перестраивает нейронные связи. Снимает синдром «спящих узлов». Реверсирует лингвобарьеры. Синусоидально изменяет потенциал. Разработка Тревела. Проект закрыли. Образцы уничтожили. Манжур настоял. Невозможность убрать побочные эффекты. Потеря контроля. Рассеянное внимание. Провалы в памяти. Смешение реальностей. Ускоренное физическое истощение. Накопительное отравление.
Понимала я не все. Имя «Тревел» было незнакомо, как и термин «нейронные связи» или «синусоидально» и еще некоторые, но и того, что понимала, в комплекте с тем, что видела, было предостаточно. Если это попадет в руки киллитенских спецов… Они проект не закроют. Что бы ни означало это «синусоидально», потенциал Льянса оно подняло до немыслимых пределов. Плюс – языки. Смогут повторить – раскачают своих магов. Мало чил, так еще и эти, синусоидальные, свободно владеющие тугдолантским, добавятся. И плевать Киллитенсу на побочные эффекты, над «расходным материалом» никто страдать не будет. Мне было не плевать.
– Его убрать можно?
– Можно. Выжечь. Я не буду этого делать.
– Где ты его взял, Райн?
– У Тревела. Образцы ликвидировали мы.
– Один ты ликвидировал в себя… Полный хлит! У меня слов нет! Зачем?
– Без языка сюда было не добраться. Мэлику я не прощу. Я найду их всех.
– Найдешь. Если сам выживешь. Райн…
Он тряхнул головой, сбрасывая остатки наваждения.
– За кого волнуешься, Вайралада? Хозяина жалко или подружку?
– Тебя.
– Не нуждаюсь. Без твоей жалости я точно обойдусь.
– Стоп, Райнар. Подружку?
Привычно пропуская мимо язвительное презрение, я едва не пропустила эту деталь. Чрезвычайно интересную. Вряд ли Льянс имел в виду зеленокожую, с ней они сосуществовали в полном согласии, а кроме нее в этом пересечении была всего одна женщина. Если бы не усталость и нервы последних дней… Не оправдывает. Фактов для выводов у меня было достаточно. Уже на том моменте, когда Райн сказал про удачу с генералом. В Старый Дол он пришел не за ним. Оставались трое, на ком я видела нити Льянса. Усатый наемник, капрал и Скользкая Кли. Выходило, все они каким-то образом замешаны в провале Мэлы. Выходило и не выходило. Первыми в списке Райнара должны были стоять большой чин из штаба и его теряющая браслеты постельная дама. Чин у капрала при всем его происхождении был низковат, а Мэкр не носила украшений. С какой стороны пристроить ко всему этому чернокорпа… А вот его как раз можно, конвоир, охранник, кто угодно, чернокорпы не чурались ничем. Но выяснять имена всех мелких сошек – это за пределами разумного, таких могли быть десятки. Хоть иди, буди Диникса и вытряхивай из него всех участников той истории.
– Ты не знала? Не дослужилась до высокого доверия? Что же ты так? Плохо старалась, Вайралада?
Знал бы он, насколько прав. Высокое доверие у меня и на горизонте не маячило.
– Не ошибаешься?
– Насчет тебя? Не знаю. Может, хорошо старалась. Тебе виднее.
– Льянс, у нас времени…
– Не надо нас объединять. Ты выбрала не нас.
– К хлиту выбор и все остальное! Можешь по-человечески ответить, по старой… памяти? Или…
– Памяти? – мою заминку, когда на язык само просилось «дружбе», Райн не упустил. – Ну-ну. А после «или» что следовало? Что повторишь? – он дотронулся до виска. – Не потянешь, ты на пределе.
– Извини за это, Райн.
– Райнар. С памятью у тебя плохо, Вайралада. Совсем плохо. А извинить, я извиню. Потом, когда за Гранью встретимся. Если Мэлика извинит, то и я извиню.
– Ясно, Льянс. Разговора у нас не получится. Тогда просто слушай, – терять время дальше я смысла не видела, его запас Райну пригодится. Бросила ему ремингтон. – Если меня убивать собрался из этого, можешь не пытаться, в нем потоки дальше одного ранга не смещаются, – нововведение позапрошлого месяца, оружие Киллитенса от стрельбы по вышестоящим было защищено изначально, но армейские умельцы умудрялись подкорректировать поточный цикл, когда сильно припекало, и в Тугдоланте вектора захваченному в боях давно научились менять. С новой защитой оружейники возились долго, но результата добились, свели возможность корректировок к минимуму, и замена вооружения на новые модификации шла полным ходом. Я об этом сообщала, но, если Райнар здесь относительно долго, мог не знать. Хотя нет. Знал. – Ты уже проверил. Поэтому хотел убрать Клидисту моими руками.
– А в чем проблема? По своим стрелять рука не поднимается? Так ты своих легко меняешь. Сегодня – одни, завтра – другие. Нет? – неожиданно эта язвительно-саркастичная манера Райну надоела, он положил ремингтон на землю, вновь облокотился на ствол дерева, прикрыл глаза. – Ненавижу этот свет. Ты еще помнишь, какой была Мелонта? Увидеть бы солнце хоть раз, на прощание, – ответить я не успела. – Нет, Вайра, свои дела на других я не перекладываю. Рассчитаться за Мэлику – мое дело. Мне нужно было на бэсова генерала посмотреть, проверить, как близко смогу подойти. И на тебя заодно. Кем стала. Не переживай, остановил бы, я хлитову дриму не для того искал, чтобы так легко ей уйти дать.
