Текст книги "У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Ирина Арина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Еще одно «совпадение»: на всей мужской части болтались уже не нити, но их обрывки. Определить, насколько родственны они нити, управлявшей Скользкой Кли, было невозможно, только в то, что автор у них не один, верилось мало. На представительнице женской половины ничего не было, она и поставила точку в противостоянии племени Дилыт и его «плохой крови»: опустила кулак, не слишком уступающий мужскому, на голову девчонки. Та, не пискнув, рухнула в подтаявший снег.

Гордое бегство племени Дилыт остальные племена сопроводили одобрительным ревом, радикальные решения у орков были в чести. Рев этот и меня сопровождал, пока шла к главному корпусу выполнять приказ генерала, готовить письменный перевод истории, рассказанной ртом Пырела. История была проста и закономерна до определенного момента. Ребенок родился в день, когда Мелонту накрыло черной завесой, орки ее называли ночной тучей. Девочка росла, а когда начала учиться главным орочьим навыкам, выяснилось, что она владеет магией. Непростительное преступление по законам зеленокожих, проклятье. Особенно, для женщины. Шаман, узнав об этом, разгневался, ругался и грозил, что Высшие силы разозлятся на племя. Сразу выгнать девчонку орки не могли, законы не позволяли, ждали, пока достигнет нужного возраста. Недавно достигла, ей выдали лошадь и изгнали, а она не ушла. Бродила рядом с племенем, но в стойбище не заходила и ее не трогали. Тут орков позвали на переговоры, и она увязалась за ними. Теперь девчонку уже отгоняли, она держалась поодаль, но совсем не уходила. На середине пути посланцы племени встретились с наемниками, некоторое время ехали рядом, и зеленокожая плелась в хвосте наемничьего отряда. Один наемник что-то говорил ей и ее бывшим соплеменникам, но никто его не понимал, артефакт-переводчик ради изгнанницы доставать не стали, только смеялись, что та жалуется, как ей страшно, тому, кто ни слова не понимает. Потом наемники ушли переходом, орки продолжили путь верхом, а девчонка осмелела и стала подходить к костру. Женщина предлагала ее побить, но мужчинам этого почему-то не хотелось, они просто перестали обращать на мелкую внимание. Затем была встреча в таверне, где все ели, пили и выясняли, кто возьмет Чарондол, а девчонка в это время развела свой костер рядом с костром племени. И сегодня развела.

Мелкую зеленокожую было откровенно жалко, и, кажется, не мне одной. Это, вдруг, утраченное внимание к изгнаннице… Оно в закономерность не укладывалось. И вариант, что проверяют меня затрещал по всем швам. Нет, проверять-то проверяют, только проверка внеплановая. Но плохо не это. Плохо то, что понимаю это не я одна, и любознательный наемник находится в одном шаге от встречи со штатными палачами. Если уже этот шаг не сделал. Неясным осталось одно – язык. Усач его не просто понимал, он свободно общался, как минимум, на киллитенском.

Генерал на плацу задержался ненадолго, даже дописывала я уже при нем. Стоял за спиной и читал изложенное. Зачем ему понадобилось отправлять меня раньше? Какую проблему ждать? Какую? Очередную. Не первую, не последнюю. А вот и первая из очередных:

– У Вашего поклонника тяга к уродливым девкам, иси Эргон? Или ему все равно с кем?

– У капрала? – я искренне удивилась, искренне отчиталась: – Понятия не имею, – и очень искренне оскорбилась: – Возможно, красотой я не блещу, но уродливой себя никогда не считала. Я могу быть свободна, ис Сурдив?

– Нет, майор Эргон, не можете. Вполне вероятно, что у меня появятся вопросы. По-вашему, я должен буду ждать, пока Вас приведут? Впрочем, если Вам есть, что сказать сразу, можете сказать. С удовольствием выслушаю.

«Майор», «приведут»… Знакомо. Следующий этап из крайне неприятных. У него всегда отвратительно холодные и липкие руки. Как-то слишком быстро мы к нему подошли. Торопится генерал, нервничает.

– На какую тему изволите говорить, генерал Сурдив?

– Не играй со мной, тварь! – жесткие пальцы сомкнулись на горле, пока предупредительно. – Кто он? Отвечай, бэсова дрима.

– Я не знаю. Мы никогда прежде не встречались с исом Стевнивом.

– К кюрису капрала! Ты прекрасно поняла о ком я спрашиваю, – нажим усилился. – Кто такой чернокорп?

– Не знаю… – я уже не сказала, просипела, воздуха не хватало.

– Не знаешь, дрянь? Не смей мне врать! В Черном корпусе нет никого, кто не знаком с Кли и кто решится подойти ко мне. Он шел к тебе. «Поднебесная мрачнюга» – пароль? Отвечай, хлитова девка!

– Я не знаю, – перед глазами плавали мушки, слова выдавливались сквозь хрип. – Он был пьян…

– Сейчас будет трезв, – генерал отшвырнул меня на стул, брезгливо отер пальцы поданным Мустилом платочком, кружевным, с личной монограммой, вышитой его женой. – Приведите себя в порядок, майор Эргон. Смотреть противно.

Я кое-как добрела до небольшого закутка с кувшинами, наполненными ледяной водой и тазом. Откашлялась, отдышалась, умылась. Не первый раз, не последний. Вернулась за стол, мне даже разрешили присесть, и через пару минут привели усатого наемника. В легко предвидимой компании работников каземата.

Насчет трезвости генерал поспешил, перегаром от усача разило ничуть не меньше, чем в «Вое». Еще одна странность в копилку или минус готовившим операцию. В расположении части чернокорпы не пили. На Сурдива он осклабился, как на старого приятеля, разве что обниматься не полез. А про каких орков речь идет понимать отказался. Долго перебирал всех встреченных, чесал затылок, морщил лоб, но сообразить, что за изгнанница, так и не смог. Зато с радостью признал, что для женщин красота – не главное:

– Тю, еще б им в морды заглядывать! Че там нужного-то? А промеж ног все одинаковы, баба она и есть баба, хоть чья. Ее не смотреть, ее … надо. А молодая, это да, это бэсово, клянусь хлитовой портянкой. Знач, еще не сдримилась.

И про Скользкую Кли смутно, но помнил. Даже снизошел до разрешения:

– Не писака она, та и бэс ее. Хочет бумагу марать, хай марает.

А про допрос перебежчика, от которого подхватил непривычное для Киллитенса выражение, помнил совсем хорошо. Все порывался тот допрос в деталях расписать. От выслушивания подробностей спасло скорое явление полковника первого круга Люксиса. Войти без вызова командир Черного корпуса, естественно, не осмелился, но «болталками» с просьбой немедленной аудиенции Диникса и Мустила завалил. Выпросил. И мы получили возможность понаблюдать, как по мере доклада лицо генерала багровеет, а полковника – бледнеет. Жаль, что без звука, та часть аудиенции прошла под «тихим щитом», нам достался лишь ее завершающий аккорд:

– Вон! Оба! – усатый наемник порывался остаться и продолжить приятное общение, но подталкиваемый в спину командиром вынужден был покинуть наше общество. – Полковник Мустил, приказ на полковника Люксиса, понижение в звании на два ранга. Отстранение от командования на… – над сроком отстранения Сурдив задумался. – Без отстранения. Корпус перевести под Чарондол, с особым заданием: племя Кивыт выйти из боя не должно, – чего и следовало ожидать, «глупость» и сравнение с шакальей козой генерал оркам не простил. – Майор Эргон, Вы еще здесь? Отправляйтесь отдыхать. У Вас двенадцать часов. В шесть дополуденных, мы отбываем.

– Выполняю, генерал Сурдив.

Этот приказ мне даже нравился. И про отдых, и про отбытие. Большой надежды на прояснение непонятных событий не было, допрос усатого наемника и явление его командира все запутали еще сильнее, но подумать спокойно не мешало. И точно не мешало убраться отсюда побыстрее, Старый Дол высасывал силы. Намного меньше приказа понравилось догнавшее у выхода:

– Ужин Вам доставят в покои. Там же Вас ожидает компенсация за сегодняшнее недоразумение. Инцидент исчерпан, иси Эргон?

– Вне сомнений, ис Сурдив.

И вне сомнений я бы великолепно обошлась без любых компенсаций с его стороны, в них всех, как правило, было второе дно. Сегодняшняя компенсация, обхватив голову руками, тихо выла на камино-стол. Полный хлит!

Глава 4, прошлое – Закрытая школа МВВ

3036 год по единому летоисчислению Мелонты

– Леф, давай мириться!

– Мы не ссорились.

Да, так. Ссоры не было. Просто с того дня, как я отказалась уйти из школы, все изменилось. Он меня не прогонял, я по-прежнему прибегала на перерывах, бывала в лаборатории, помогала, если могла, и домой мы уходили вместе, только Лефлан будто закрылся, отгородился непроницаемым щитом ровного спокойствия. Я теперь бродила не у стен цитадели, а где-то за крепостным рвом. Уже почти полгода.

– Леф, я так больше не могу!

– Как, Вайра? – и малявкой звать перестал. Оказалось, мне этого не хватает.

– Вот так. Что ты вот такой.

– Какой?

– Леф! Я сейчас заору!

– Громко?

– Да!

– «Тихий щит» поставить не забудь, – и это без шуток, просто предупреждением, чтобы ему не мешала и соседей по лаборатории не испугала, если правда дойду до крика.

– Леф, пожалуйста! Не будь таким… таким… Ты же сам все понимаешь!

– Ты тоже.

И это так. На разборе моих ошибок в модели вероятностной ситуации, я задала капитану Сартару вопрос, до которого не додумалась сразу.

– Почему мне дали это услышать?

– Время вопроса упущено, ами Эргон, – «ами» дарило надежду, что капитан смилостивится и хотя бы намекнет на ответ, светские приставки употреблялись им лишь в неформальном разговоре. В формальном перед фамилией следовало звание, а поскольку у нас званий еще не было, хотя со второго года обучения мы считались призванными на военную службу, то обращение ограничивалось фамилией. Надежда оправдалась: – В порядке исключения я готов подтвердить верность Ваших выводов, если сможете их сделать. Исходных данных у Вас достаточно, поблагодарите айма Ют-Раша за третью составляющую.

– Леф к Вам уже приходил? Просил меня отчислить, да?

– Ваши выводы, Эргон.

Первый вывод я сделала из его не ответа: Лефлан был у капитана. Это легко, по-другому Сартар бы не знал, как Леф это воспринял. А он знал и давал мне подсказку предложением поблагодарить. И да, без реакции Лефлана я бы не додумалась.

– Меня рассматривают как внедренного агента?

– В перспективе. Ваша логическая цепочка?

– В модели вероятностной ситуации я была на задании и не первый день, оккупированный Остдол и все в нем не были для меня новостью. Разговор мне дали услышать, потому что в нем речь шла о провале внедренного агента, чтобы представляла, чем все может закончиться. Задание, скорее всего будет связано с мироном, выяснением для каких целей он используется. Почему позволили услышать часть про императора, я не знаю. Возможно, просто не стали закрывать ее, чтобы я не поняла, что вам известно о моем присутствии. Это же относится к спору с лейтенантом Шат-Кори о Ваших методах обучения. Лефлан не был против войсковой разведки и коротких операций, но полное внедрение ему… не нравится. Думаю, он считает меня не готовой к нему. И еще я не знаю, как Вы смогли этот разговор запланировать.

– Неплохо, я ожидал меньшего, – я чуть не ахнула: услышать такое от Сартара, примерно, как получить орден из рук императора. А он даже до объяснений снизошел: – Разговор не был запланирован. Запланировать все, особенно, в работе разведчика, нельзя, но можно научиться использовать любую ситуацию с пользой для дела. Услышать мое мнение о Райбаше Вам стоило по двум причинам. Во-первых, знать его видение наблюдающейся в мире обстановки и иметь возможность решить, готовы ли работать вопреки воле императора. Не переживайте, это никак не связано с заговорами и злоумышлениями против него, но иногда обстоятельства складываются так, что приходится действовать за спиной, чтобы уберечь от удара в спину. Во-вторых, будете иметь небольшое представление о моем положении. Небольшое, ами Эргон, большее может оказаться вредным для Вас же. Вывод о мироне логичен с той позиции, что он был частью разговора, и абсолютно нелогичен, если учесть Ваш возраст. Вы же не думаете, что Тугдолант и Киллитенс намерены бездействовать, пока Вы не окончите школу? Абсолютно так же Вы не правы в отношении Ют-Раша. Он, в отличие от Вас, таких промахов не допускает и прекрасно понимает, что неподготовленного агента никуда не отправят. Его не устраивает сам факт Вашей агентурной работы в любой самой отдаленной перспективе. В остальном Вы не ошиблись. Если не решите уйти из школы, со следующего года начнете заниматься по отдельной программе.

Самым горячим желанием в тот момент было желание обнять Сартара за такой подарок. Не за программу, конечно. Подтвердить тайные и робкие мысли, что я небезразлична Лефу… Это просто чудо какое-то! От воплощения желания я все же воздержалась, вряд ли капитан оценил бы подобное проявление чувств.

Хотя, наверное, оценил бы… Часа на три дорожки. С усложнением погодными условиями для закрепления понимания. Так что, воздержалась, и от объятий, и от вопроса, какое задание для меня планируется, если это не мирон. Про вопрос я просто забыла, меня мечтами так захлестнуло, что не до отдаленных перспектив стало.

– Я не уйду. И… постараюсь хорошо учиться. Могу быть свободной?

– Можете, ами Эргон. Если больше ничего не хотите узнать.

Как говорит Леф, полный стазис. Или как Мэла говорит, от радости мозги в свирель свернулись. А лучше комплектом: от радости мозги в свирель свернулись и полным стазисом накрылась голова. Естественно, капитан Сартар моей забывчивостью не страдал и о незаданном вопросе помнил. Любой нормальный человек спросил бы что его ждет. Но… Сам научил. Из любой ситуации можно извлечь пользу. Сделать вид, что так и запланировано, что урок из прошлого разговора запомнила.

– А Вы ответите?

– Принят ли Ваш отчет анализирования допущенных ошибок? Отвечу.

Все-таки полный стазис. Про отчет я забыла еще прочнее, чем про дальнюю перспективу. И… Нашла с кем тягаться!

– Принят?

– Нет. Основную ошибку Вы не увидели. Хорошо учиться Вам придется очень постараться, Эргон.

Даже намек капитана на мои пока весьма сомнительные успехи не испортил настроения. И к Лефлану я примчалась вся счастливая, хвалиться общением, в котором меня сам Сартар похвалил. Что Леф этому обрадуется, я не ждала, но того, что вышло не ждала еще больше.

– Ты хорошо понимаешь, что такое полное внедрение?

Нормально я понимала. Нам объясняли. В общих чертах, правда. Школа готовила по нескольким направлениям и разделение курсов начиналось с пятого года, а первые четыре к нам присматривались и определяли предрасположенность к тому или иному занятию. Группа Лефлана, например, специализировалась на магоподдержке наземных войск.

Люди с магическим даром в Мелонте рождались один на сто неодаренных. Не сказать, что очень редко, но и частым не назовешь. У гномов пропорция составляла примерно один на триста, у орков – один на десятки тысячи, и те редко выживали, у вампиров никто не рождался, а дар они получали с кровью жертв, магия в переваренном виде выходила у них беспросветно черной. У людей же и гномов дар был окрашен в цвета радуги. Большинство владело одним цветом с небольшой примесью еще одного, иногда – двух. Те, у кого два цвета были полноценными плюс примеси, как у меня, появлялись один на сто магов, а такие, как Лефлан, трехцветные, один на тысячу.

Уровень дара тоже разнился, от первого, самого низкого, дающего возможность разве что лист бумаги поджечь или стакан воды материализовать, до седьмого, почти безграничного. Правда, седьмой последний раз был зафиксирован больше шестисот лет назад, если вообще не был мифом. Но скорее всего был. Не может же на плече обычного мага жить энджур, огненная птица дарящая любовь? Не может. Да и сам энджур, скорее всего сказка, древняя легенда, красивая и нереальная. Даже то, что они изображены на фресках в Храме рассвета, не доказывает, что энджуры существовали. Мало ли, какая фантазия была у древних художников. А вот шестой уровень вымыслом точно не был. Владельца магии шестого уровня еще помнили гномьи старожилы, всего сто двадцать лет прошло с его исчезновения. Только он и мелонтийцем не был, не встречаются в Мелонте люди с такими ушами, удлиненными и чуть заостренными на кончиках. На сегодняшний день для Мелонты пределом оставался пятый уровень.

У меня – третий, с меньшим в школу не брали. У Лефа – четвертый. Для трехцветного это очень много. А если добавить происхождение… Куда Лефлан Ют-Раш попадет по окончании было определено, по-моему, уже при поступлении. Гвардейская рота императора. Даже странно, что в моей модели Сартар отправил его в обычную армию. Со мной же ясности пока не было совсем. Я с равным успехом могла оказаться в разведке войсковой части, в диверсионном отряде, в шифровальном отделе… ну, это маловероятно, или в той же магоподдержке. Прежде Лефлана все варианты устраивали. А теперь вот…

– Нормально я понимаю. Леф, ну что такого? Это безопасней, чем… в бою, например.

– Ни хлита ты не понимаешь. В бою тебя прикрывать будут и беречь. Там одна опасность – нарваться на мага противника уровнем выше, кто твои щиты к кюрисову деду разнесет. В рейдах то же самое. Да везде так. И ты нигде не будешь одна, если не случится чего-то совсем сверхординарного. Тебя из любых передряг вытаскивать будут первой, потому что, сохранив твою жизнь, сохранят сотни других. И вокруг тебя будут свои. Внедрение – это полное одиночество. Максимум, редкие встречи со связником. И постоянное напряжение. Постоянное, Вайра. И постоянный самоконтроль. И… – и он неожиданно перескочил на совсем другое, то есть, не совсем, но… – Что ты вытащила в аналитику?

– Леф! – об этом мне с ним говорить по-прежнему не хотелось, но смотрел он так… Не отстанет. – Первой ошибкой было поверить, что лучшего мага армии конвоируют всего двое. Первая вероятность – засада, приманка для кого-то еще, кто придет на помощь. Вторая вероятность – аналогична первой, но без твоего участия, тебя изображает кто-то под иллюзией. Третья вероятность – у тебя полностью блокирована магия, плюс ранение, то есть, ты почти недееспособен.

– Это не первая ошибка, но пусть пока так. Давай дальше.

– Есть разница, какая она по счету? Вторая, третья… Это имеет значение?

– Вторая, третья – нет. Первая – да, с нее все начинается. Дальше, Вайра.

– Ну… Смену позиции выполнила правильно, внимание к себе не привлекла. С новой позицией тоже все нормально… относительно. Ты меня увидел. А потом надо было принять твое решение и ждать другого момента. Первая вероятность – у тебя был свой план побега. Вторая вероятность – тебе нужно было оказаться в центре группировки противника. Третья вероятность – ты не хотел, чтобы я рисковала, – это я почти шепотом добавила.

– Это не вероятность, ты ее в модели приняла за истину, – абсолютно ровно уточнил Лефлан.

Лучше бы подтвердил, что это и… Ой, нет! Лучше бы он вообще в такое не попал. Никогда! Не допустите, Всевидящие!

– Я не… Ну да, приняла. Тогда третья, что именно в этот момент была причина, мне не вмешиваться, и серьезная, если ты из-за нее подставился. Следующая…

– Стоп. Здесь не закончила. Есть четвертая вероятность.

– Откуда? Нет там больше ничего.

– Соотнеси со второй из предыдущей ошибки.

– А… Ой! Точно. Если приманка, то было чистое провоцирование действия. Вот почему Сартар отчет не принял!

– Не думаю, что из-за этого, – непринятому отчету Леф совсем не удивился, словно точно знал, что я его не сдам. – Дальше.

– «Костолом» нужно было проверить до того, как начать снимать, – мне надоело повторять бесконечные «вероятности», я их капитану только что повторяла, теперь опять, и я их пропустила, в смысле, само слово. – Первое, мог быть «окрашенным». Второе, мог быть иллюзией и прикрывать что-то другое. Третье, мог быть запущен в замедленном режиме. Веревка. То же самое. Не могли связать лучшего мага обычной веревкой. Нужно было проверить ее на наличие дополнений, – теперь я и нумерацию стала пропускать. – Заклинания. Антикрионил. Взрывчатка. И последнее. Остдол. Та площадь в самом центре. Тут без вероятностей. Множество народа, солдаты, нам бы не дали уйти. Но даже если мы каким-то чудом ушли с площади, нас бы взяли в городе. Загнали в Блестяшку и взяли. С одним «Стимом», да хоть с двумя, без резерва, далеко не уйдешь.

Новосвет, он же Блестяшка в обиходной речи горожан, был уникальным районом старой столицы Тугдоланта. Каждый из правящих императоров задумывался над его сносом и оставлял, как памятник ушедшей эпохи. Построили его в пору освоения Чарондольского месторождения. Две породы всегда залегали рядом, невзрачный молочного цвета крионил и блестящий, меняющий цвета, антикрионил. Крионилу быстро нашли применение в амулетах и артефактах, он накапливал и усиливал магию. От антикрионила проку не было, кроме красоты. Он пошел на отделку домов. Тогдашний император планировал украсить блестящим камнем всю столицу. Хорошо, количества добываемого не позволили, потому что позже выяснилось, что свойствами минерал все-таки обладает. Обратными крионилу. Только проявляются они не сразу, а через двенадцать лет после разделения пород. Резерв из магов любого уровня антикрионил высасывал в считанные минуты. По одной на уровень. Собственно, из-за Новосвета столицу перенесли из Остдола в Сакрадол. Новосвет блестел недалеко от дворца и сильно портил жизнь придворным магам. Да и вообще всем магам в радиусе десяти километров.

– Все?

– А что еще? А! Как нужно было действовать. По первым ошибкам понятно, быть внимательней, думать, проверять. А по отходу… Леф, я честно пока не знаю. Одно понятно, нельзя начинать операцию, не подготовив пути отхода. Только времени на их подготовку не было. Единственный вариант, что мне в голову приходит, устроить отвлекающий маневр, какую-то заварушку, перекрывающую выход в Блестяшку, и пробиваться к противоположному выходу с площади. Правильно это или нет, я еще не знаю. Сартар ничего не скажет, пока все ошибки не найду, со всеми вероятностями. Одну вот нашла…

– Тебе нужно было найти всего одну, остальные уже не имели значения. Не понимаешь? А все просто, Вайра. Что ты делала в Остдоле?

– Выполняла задание. Я не знаю какое, просто знаю, что оно было. Это я поняла, и что ты из этого понял, какие планы у капитана…

– Стоп. То, что понял я, сюда не относится. Ты на задании, длительном, раз нормально ориентируешься в оккупированном городе и знаешь, как себя вести, значит это…

– Внедрение, – закончила я поданную мысль. – Или долгая операция. Я это поняла, Леф.

– А то, что ты эту операцию провалила, ты поняла?

– Я… – в «я» смысла не было, смысл был признавать его правоту, но… – Леф, там был ты. Я… Мне… Мне нужно было не вмешиваться? Совсем? Но это… Это как?

– Так и никак иначе. Операция должна быть выполнена любой ценой. Любой, Вайра. Понимаешь? Нет родных, друзей, знакомых. Тебя самой нет. Есть задание, которое нужно выполнить. Все. Ты готова к этому?

Я долго молчала, Лефлан не мешал, понимал, что мне надо с этим всем как-то… разобраться?.. примириться?.. Ни в ком из нас не было военной романтики, мы все дети воевавших, знавшие от родителей не все, конечно, но многое и без прикрас. А какие-то зачатки романтизации войны, если, вдруг, заводились, улетучивались к концу первого года обучения. Нет, о подвигах мы мечтали, и в своей уверенности, что новой войны не будет, даже немного жалели о невозможности стать героями. Только при этом отлично знали, что награды зарабатывают не красивым размахиванием магавтом, не показательным шествием в ореоле пламени сквозь ряды впечатлившихся и самоповергшихся солдат противника, а своей и чужой кровью, сутками без сна и отдыха, на стенах под палящим солнцем и в обледенелых окопах, в размокшей каше сожженных полей и сырых палатках. Да, магов берегли, насколько это возможно в условиях войны, но от комфорта мирной жизни маги были избавлены наравне со всеми, и работали, выкладываясь полностью, до выгорания, если было нужно, и с магавтом обращались не хуже, чем с заклинаниями, без скидок на пол и возраст. Это все мы знали, и хоть бурчали на выматывающие тренировки, понимали, что они необходимы. Но вот так… чтобы оставить своих в беде… ради задания… Разве так можно? А тот агент, про которого говорил Сартар… Он не знал, что близок к провалу? Или не предупредил? Или его не смогли вытащить? Или…

– Леф?..

– Да, малявка. На внедрение идут, когда оно может помочь предотвратить войну или выиграть ее, спасти жизни многих. Провалить его, значит, отнять у них шанс выжить. Агенты долгих операций порой способны сделать больше, чем целая армия, но ты никому не сможешь помочь, если сложится ситуация из модели. И если… – Лефлан не договорил, оборвал сам себя. – Я не хочу для тебя такой судьбы. Уходи из школы или просись в шифровку.

Своими словами Леф убрал всю тяжесть, поселившуюся в груди. От его: «Я не хочу для тебя такой судьбы», хотелось летать. И совсем не хотелось думать, что это просто по-дружески. Я не взлетела, даже не улыбнулась, только сказала:

– Я… я подумаю.

– Думай, – согласился Леф. – Хорошо думай, малявка.

Это был последний раз, когда он меня так назвал. И последний раз, когда мы говорили нормально. Я не ушла из школы, вопрос капитана Сартара, что я предпочту, знать, как действовать, или не знать, перевесил. И стены цитадели Лефлан обросли крепостным рвом.

– Леф, пожалуйста! Ты скоро уедешь, а я… мы… Давай помиримся, Леф.

– Мы не ссорились, Вайра.