Текст книги "У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Ирина Арина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава 8, прошлое – Саградол – Мардол

3038 год по единому летоисчислению Мелонты

Через три часа после знакомства с семейством Ла-Апуш, я полностью разделяла мнение Лефа, Андуаша и императора. Хлит!

С занудностью Челениады могли посоперничать разве что ее любвеобильность и убежденность в собственных прелестях. Говорить она могла только о кавалерах, к коим причисляла всех мужчин от восемнадцати до сорока. Брачная связь для выпадения из зоны ее внимания уважительной причиной не являлась, всего лишь досадной помехой, временным случайным недоразумением.

– Нить – не цепь, – сморщив нос известила она прописную истину провинциальной глупышке, то есть, мне, неосторожно удивившейся ее интересом к женатым мужчинам. – Ошибки совершают все и право на их исправление должно быть у всех. Посмотри на меня и посмотри на нее. Неужели, не видно? Он ошибся.

Эти «посмотри» и «неужели» вскоре зудели у меня в ушах от регулярности употребления, как и список недостатков всех дам, замужних, претендующих на замужество и прочих. Список был достаточно однотипный и пространный, неоднократно прослушанный в холле перед Залом совещаний, по дороге к особняку семьи Ла-Апуш и в самом особняке. Перемежалось это лишь другим списком, достоинств кавалеров, таким же пространным и однотипным. Говорила Челениада на одной ноте, речь сопровождала вздохами, призванными быть томными, но выходящими унылыми, с регулярностью «неужели» подступающими к глазам от обиды на несправедливость мироустройства слезами и безжалостно теребимым в руках цветком, заменяемым на новый, добытый из объемной корзины, по мере прихождения в негодность.

Мать ее за все время не произнесла ни слова, но по сторонам смотрела зорко, цепко и зло, и между дочерью, имевшей привычку хватать за рукав оказавшихся в опасной близости мужчин, чтобы сообщить им в том же занудном стиле, как хорошо они выглядят и как она рада их видеть, и жертвой ее интереса вклинивалась полированная трость. Младшую Ла-Апуш она обходила, со снайперской точностью утыкаясь в бок невольного собеседника. Челениада вздыхала с повышенной унылостью, выдавала двойную порцию не проливающихся слез и рукав выпускала. До того, как император покинул Зал совещаний и холл перед ним начали покидать все остальные, пообщаться с Ла-Апуш и тростью не повезло четверым. И мне показалось, что Райбаш Эш-Шаркор направление движения изменил, едва завидя нас. Для объяснения этого нежеланием еще одной встречи с неугодной Его величеству мной у меня самомнения не хватило. Похоже, от этого семейства не спасал не только брак, но и императорство.

В особняке, дойдя до стадии «Хлит!», я отставила этикет, неприлично зевнула и жалобно попросила разрешения уйти в выделенную комнату отдохнуть после дороги. И чуть ли не бегом рванула по лестнице под неодобрительным взглядом старшей Ла-Апуш, едва младшая соизволила согласиться, что дороги изматывают и отдых после них необходим. Полученное напоследок предупреждение, что стол будет накрыт ровно в семь послеполуденных, а поблажек для опоздавших не предвидится, я проигнорировала. До семи оставалось меньше часа, но лучше сон без ужина, чем компания Челениады.

Глубокой ночью я проснулась. Что-то разбудило. Что-то неясное. Немного посидела на кровати, прислушиваясь к ощущениям и звукам спящего дома. Со звуками все было в порядке, тишина. А с ощущениями… С ощущениями я не разобралась, не было у меня таких прежде, волнующих и зовущих.

Куда? Непонятно. Но это непонятное звало и волновало. И совсем не пугало. Да, ни тревоги, ни предчувствия опасности не было. Правда, о втором я знала только в теории, а из практики были лишь модели вероятностных ситуаций и полевые выезды, какие, по сути, тоже были моделью и, что из реальной опасности нас непременно вытащат, мы были уверены.

Когда что-то зовет, лучше быть готовым отправиться на зов, чтобы не терять времени, если придется торопиться. Простое правило, выведенное самостоятельно, и к исполнению принятое без промедления.

Надевать все ту же пропыленную милитарку очень не хотелось, а из других вариантов имелись ночная сорочка и банный халат, любезно предоставленные хозяевами. Здравый смысл подсказывал, что оба варианта для встречи с неизвестным малопригодны. Я прислушалась. А комплект милитарки уполовинила до брюк и блузки, тем же здравым смыслом рассудив, что корсет и полотно юбки мне сейчас вряд ли потребуются.

Открытое окно разбавило тишину шелестом листьев, шумом ветра и… шорохом веревки, задевающей стену. Из окна я высунулась наполовину, но рассмотреть что-либо в темноте, еще более густой из-за пыли, было невозможно. Решения я не принимала, оно само собой принялось. Веревка держалась крепко, я проверила. Высота? Второй этаж, до крыши всего-ничего. В общем, ерунда, и не на такое взбирались.

О наличии здравого смысла я пожалела, едва попрощавшись с подоконником. Мне навстречу по веревке спускалась искра. Крошечная. Поющая.

Глаза к ночному мраку привыкли быстро, Лефлана, счастливого и злого, я уже видела, а слуху темнота никогда не мешала, и быстрый шепот:

– Ты что вытворяешь? – меня озадачил.

Не меньше, чем его вид. Парадный китель? Ночью? Зачем? До выяснения этого вопроса нужно было с предыдущим определиться.

– Что?

– Это! – Леф помог перебраться через парапет, просто подхватил и перетащил на кровлю, поставил рядом. – Далеко собралась?

– К тебе.

– У тебя дар предвидения открылся?

– Нет, но… Понимаешь, я проснулась. И тут такое ощущение, что меня зовет что-то… кто-то. Я окно открыла, а там веревка.

Объясняться шепотом было не очень удобно, нет в шепоте должной убедительности. И не хотелось. Хотелось, чтобы Лефлан обнял. И поцеловал. И не отпускал. Долго-долго. В идеале – никогда.

– Ощущение? Стазис! Полный хлитов стазис! – а Лефлану было так же неудобно ругать меня, должной сердитости в шепоте тоже нет. – Помогай «тихий» поставить.

На совместное поднятие «тихого» щита ушел весь резерв, на «завесу невидимости» оставшихся крох уже бы не хватило. Их ни на что бы не хватило. Но ночь была темна, парапет достаточно высок, чтобы спрятать от лишних глаз сидящих за ним, так что условия конспирации можно было счесть выполненными и вернуться к объяснениям.

– Хорошее ощущение, Леф. Понимаешь? Хорошее!

– Стазис, Вайра! Понимаешь? Полный стазис. По непонятному ощущению ты лезешь неизвестно куда по неизвестно откуда взявшейся веревке. Можешь поверить, веревки непременным атрибутом декора здесь не являются.

– Известно. Про веревку известно. Там была твоя искра. Леф, ну правда же, я…

Что «правда» и что «я», я сама не очень понимала, и даже обрадовалась, когда намечавшуюся длительную паузу оборвал Лефлан, не дав ей ни наметиться толком, ни затянуться.

– Искра появилась позже, побочный эффект от «завесы». Тебя закрывал. Когда ты уже из окна выбралась.

– У «завесы» нет побочки.

– Теперь есть. Пока «тихий» ставили, ничего не заметила?

Я задумалась, вспоминая, и ничего не вспомнила. Слишком сосредоточилась на щите, он тяжело давался. Простейшее плетение, которое неделю назад складывалось парой движений и на резерве почти не отражалось.

– Нет. А что было? – и тут же поняла упущенное. – Леф, у тебя огонь вернулся? Твой, поющий. Искра пела.

– Нет, – сказанное с явным разочарованием он быстро поправил: – Пока нет. Искра появилась с первым вектором, и на «завесе», и на «тихом». У тебя тоже. Поэтому думаю, что побочный. Потом разберемся. Ты с темы не сворачивай. Ладно, пять лет школы мимо прошли, Сартара сегодня слышала? Догадаться после этого застазисить в неизвестном направлении – это суметь надо. На ощущении. Помчалась, аж бегом. Как еще одеться успела? Или спала так?

Все оправдания разом как-то померкли. Да и не было их, оправданий. Прав ведь. Все из головы вылетело. И чему в школе учили, и о чем капитан Сартар предупреждал. Потому я только мрачно вздохнула:

– Успела, – и вздохнула еще раз, с сожалением: – А зря. Надо было, как спала, в сорочке. Она чистая и красивая, в кружевах вся. А это… – и, почувствовав приближение очередного «стазиса», заторопилась: – Леф, я понимаю… поняла все. Да, глупость. Полная глупость. Больше не повторится, обещаю. Буду думать сначала и все проверять, и обстановку выяснять, и… и… рекогносцировку проводить. И опрометчиво поступать не буду. Веришь?

– Надеюсь. Все серьезно, малявка.

– Ой… Ты так давно меня так не называл.

– Не называл. Показалось, что выросла. Сейчас что-то не кажется. Сорочка в кружевах! Вайра, Вайра… Малявка ты.

На его смех я не обиделась. Смех – это хорошо. Это значит, гроза миновала и Лефлан на меня не сердится. Я его не боялась, каким бы сердитым ни был, я боялась с ним поссориться. От наших ссор мне всегда было плохо. Благо, случались они редко.

– Правда, красивая. А то ты вон какой, при полном параде, а я… Представляешь, как мы сейчас смотримся?

Он еще сильнее развеселился.

– Представляю, как бы мы смотрелись. Сорочка к форме идеально подходит. Слушай, я уже сам жалею, что ты не в ней, – продолжая веселиться, Лефлан затянул меня к себе на колени, а, вынырнув из поцелуя, прошептал тихо и горячо: – Честно, жалею. Вайра… – и вернулся к прерванному занятию.

Целовались мы долго, забыв обо всем. А и не было ничего. Были только мы, Леф и я. И ничто другое не имело значения. Ни темнота, ни пыль, ни неведомая опасность, ни весь мир. Только мы. Только то, что мы вместе, и это никому и ничему не изменить.

Второй раз от поцелуя Лефлан оторвался со сдерживаемым стоном и меня пересадил, снял с колен.

– Все, Вайра. Пока все. Иначе я не остановлюсь.

– А зачем? – не поняла я. – Зачем тебе останавливаться? Леф, нам же теперь все можно. Или… император запретил, да? Без Храма…

– Вот еще! – фыркнул он. – Храм – формальность, сама знаешь. Здесь не хочу. Ты достойна лучшего.

– Лучшей крыши? – меня неожиданно разобрал смех.

– Можно и крыши, – согласился Лефлан. – Но не этой, не чужой. Я подумаю.

Вслед за смехом, так же неожиданно, меня разобрали сомнения.

– Леф, а дело только в этом, в чужой крыше? Может, я просто тебе не…

Я запнулась, подбирая слово. Он немного подождал. Совсем немного.

– Что «не»? Не нравишься? Не нужна? С чего такие выводы? В чем дело, Вайра?

– Ну… Тут просто все такие… Знаешь, я раньше не задумывалась, как это все. То есть, знала, конечно, что мы не ровня, переживала из-за этого, но все равно не понимала до конца. Привыкла к тебе. Такому тебе, какой в Мардоле был. А здесь все другое.

– И я другой? – заинтересовался он.

– Ты – нет, – признала я. – Жизнь у тебя другая. Император, дворец, дамы… не мардольские девчонки, а именно дамы. Такие… настоящие, как…

– Ла-Апуш, например, – подсказал Лефлан.

– Фу… Скажешь тоже. Не будешь же ты доказывать, что они все такие.

– Не буду. Они все разные. Челениада редкий экземпляр, но она в числе первой десятки претенденток на меня. Предлагаешь рассмотреть кандидатуру?

– Леф, я серьезно, а ты… – начала было я и ахнула: – Ты тоже серьезно?

– Еще как. Ла-Апуш – пятый по древности род, огромное состояние, треть металлодобывающих рудников Тугдоланта принадлежит им, плюс паевые вложения в Краетольские месторождения.

– Ого! – оценила я и попутно заметила: – А водопровода нет, Правда, Леф. В Мардоле в средних домах и то везде водопровод. А тут ни одного крана, посеребренная ванна и умывальники такие же, и воду в них ведрами носят, тоже посеребренными.

– Серебряными, – поправил он. – Все цельнолитое. Канделябры такие же, но золотые. Челениада еще не доложилась?

– Пока нет. Тогда почему?

– Ла-Апуш новшеств не признают, объявили себя приверженцами старых традиций. Пару лет назад это было модно. Мода быстро прошла, удобство победило, но кое-кому понравилось. Бегающая с ведрами прислуга забавнее, чем вода, текущая из крана. Цитата из Челениады. Келиниату последние пять лет цитировать сложно, ей так супруга слушать не хотелось, что сотню тысяч аксоров влила в разработку «онемина». В подпольную лабораторию. Леймет под щит уйти успел, «онемин» в нее срикошетил. Теперь ни голоса, ни мужа, Леймет где-то в Краетоле осел и возвращаться не собирается, делами оттуда управляет, супруге отомстил, переписав все состояние на Челениаду с условием ее замужества и медицинским предхрамовым освидетельствованием девственности. Знал, что дочке есть в кого пойти, и сам гулял, и жена не отставала. Отличная партия, согласись

Я не согласилась, но и не сдалась.

– Они же не все такие, сам сказал. Леф, а вдруг ты ошибся и тебе нужна не я, а девушка из этой твоей жизни? Мне ведь в ней и правда не место, тут император прав.

Втайне я догадывалась… надеялась, что Лефлан ответит про энджура, который соединил нас и который не ошибается, но он ответил по-другому:

– Вытряхни этот бред из головы. У меня одна жизнь, моя. Не важно, где и как я живу, я остаюсь собой, и рядом со мной мне нужна та, кого я люблю, ты. Еще вопросы?

Какие тут вопросы? Только ответ:

– Я люблю тебя, Леф!

Я снова оказалась у него на коленях, и мир вокруг снова перестал существовать. Остались его губы, руки и моя кружащаяся от счастья голова.

А вопросы были, но позже, когда отдышались, успокоились и просто сидели, обнявшись. Это так чудесно, просто сидеть обнявшись. Без разницы, на какой крыше и в какой жизни. Главное, что вместе. Вот только с «успокоились» у нас не заладилось. У меня не заладилось.

– Леф, а зачем веревка, если я не должна была по ней лезть?

– Должна, но не так, я бы за тобой спустился. Позвал, подстраховал.

– Вот еще… Тут высота смешная и дом, не гладкая стена, такие и без ничего проходили, сам знаешь. И ты позвал, я же услышала… почувствовала.

– Просто думал о тебе. И тоже почувствовал, когда ты проснулась.

– Вот видишь! Мы друг друга чувствуем. Не за что было меня стазисами…

– Вайра!

– Ладно, было. А ты почему при параде?

– У меня в шесть аудиенция, не хотелось время терять на переодевание.

– В шесть дополуденных? Так рано? Во сколько Райбаш… – сначала я удивилась, испугалась уже сквозь удивление. – Аудиенция? Леф, я тебя очень прошу, не устраивай никаких разбирательств. Пожалуйста! Ничего такого не случилось. И он император и…

– Не лезь в это. Хорошо? Это мое дело. Обижать тебя я не позволю. Все, тема закрыта, вопросы по ней не принимаются.

Спокойствие и расслабленность как ветром сдуло, теперь мозг лихорадочно искал выход, способ если не отговорить и не уберечь Лефлана от ссоры с Райбашем, то хоть… подстраховать. Выхода было два, оставалось только…

– К Сартару тебя не пропустят, Манжура найти не сможешь. Бегать по столице в одиночку я тебе запрещаю. Мало моего запрета, будет приказ от Райба. Ясно? Спасать меня у меня за спиной не надо, я сам разберусь. Вайра, я мужчина, защищать свою женщину мой долг и мое право. И не выдумывай себе кошмаров. Райб нормальный. Тебе Сартар это уже объяснил.

Да, это Лефлан Ют-Раш, знающий меня едва ли не лучше, чем я сама. Я угрюмо кивнула и в закрытую тему больше не полезла. Другую нашла, менее сложную, менее тревожную.

– Ты Сартара коротким именем назвал. Давно вы так?

– После рейда. В рейдах все эти условности, границы сглаживаются. Это не панибратство, другое. Трудно объяснить.

Менее тревожную? Мне в голову приходило что-то из области сословий, все же Лефлан выше по рождению, дворцовых или столичных обычаев и просто дружбы, но такое… Я вскочила.

– Рейда? Леф! Рейда? Такого, из какого не вернулись…

– Тише! Спокойно, – Лефлан меня перехватил, вернул на место и из кольца рук не выпустил. – Ты чего кричишь? Что для тебя новость? Вайра, я боевой маг, меня готовили не по балам расхаживать. Хотя на балах бывает опасней, там Ла-Апуш водятся и другие, нацеленные взять меня в пожизненный плен.

– Леф! – я задохнулась от негодования. – Нашел, когда шутить!

– Нашла, из чего трагедию создавать, – вернул он «находку». – Я от них уже три года отбиваюсь. Вполне успешно, напрактиковался. А хочешь без шуток, давай. Это, правда, тоже чистая правда. Так что, если увидишь какую-нибудь липучку повышенной наглости или чей-то грандиозный план по моему захвату услышишь, внимания не обращай. А рейды – это нормальная работа. Нормальная, Вайра. Мне полевая обкатка нужна. Лучше, чем в реальных условиях, ее нигде не пройдешь. Если Киллитенс развяжет войну, любой опыт пригодится.

– Леф, ты… – я собиралась сказать, что он в личной охране императора, и в настоящих боях ни ему, ни Райбашу участвовать незачем, и вообще… Я сказала: – Ты только осторожно. Ладно? Насколько возможно. Не рискуй просто так.

В темноте было плохо видно, улыбку не разглядеть, но я чувствовала, что он улыбается. И в голосе улыбка звучала.

– У меня красавица жена. Как я могу ее оставить? Хороший аргумент в пользу «просто так не рисковать»?

– Аргумент отличный! С «красавицей» только сложности, – что я скрывала этим ворчанием? Все. Растерянность, тревогу, страх… – Где ты ее нашел?

– Здесь, – Лефлан провел пальцами по моей щеке, губам. – Ты очень красивая, Вайра.

– Обыкновенная я.

– Спорить будешь? – возмутился Леф. – Со мной? Малявка! – тон его поменялся, лишился насмешливого возмущения. – Моя взрослая малявка. Я рад, что ты выросла и что ты моя. Ты очень красивая, Вайра, – повторил он и привлек к себе, чтобы вскоре прошептать: – Вопрос с другой крышей надо решать срочно.

– Не важно, крыша или что, – прошептала я в ответ. – Важно, что ты.

– И ты.

Мы встретили рассвет и еще немного побыли вместе. Дома высокого сословия примеру императора не следовали, просыпались поздно, а из-за слетевших шумоглушителей поздние подъемы временно стали доступны и прислуге. Кроме поваров, для тех ничего не изменилось, завтрак должен быть в установленное время. Но кухня располагалась в противоположной части особняка Ла-Апуш, а в цветнике, куда выходило мое окно, поварам делать было вроде как нечего. Я только удивлялась, когда Лефлан успел все выяснить, и переживала, успел ли он поспать. Не считая прочих переживаний, из-за аудиенции и рейдов. А он переживал за меня. И заботился.

– Одежду тебе доставят к одиннадцати дополуденных. Если Челениада потащит во дворец, соглашайся, ей там есть на кого отвлечься, меньше доставать будет. Я Кэрилиану и Аликаниату предупредил, с обществом познакомят, языки, кому надо, укоротят. Перчатки не забудь надеть, Чарш настаивает на минимальной огласке всего, что связано с айшами. Сегодня отдыхаем, завтра начнем работать с ребятами Анда. Спокойно отдыхаем, Вайра, без нервов. Ясно? Ясно, что все равно будешь. Сильно не увлекайся, вдруг понравится. Ночью приходить?

– Да! Очень да, Леф! Придешь?

Дополнение о перчатках было весьма кстати, разноцветные пятнышки на ладонях стали ярче.

Практически, на глазах. За те часы, что мы провели вдвоем. И полностью растраченный на «тихий» щит резерв уже не был пустым, накопившейся магии хватило на «завесу невидимости». Две «завесы», все-таки с открытым спуском мы решили не рисковать. Леф ушел встречаться с Райбашем, а я нервничать и надеяться, что Ла-Апуш дома не усидит и Лефлана я увижу еще до наступления ночи.

– Это невыносимо! Ами Эргон, как можно вкушать пирог без свежих новостей? Это совершенно не способствует хорошему аппетиту. А эта пыль? Жизнь так нелегка и еще это… Невыносимо!

Вопреки словам, пирог Челениадой вкушался весьма активно. И, стоило признать, был этого достоин, не так хорош, как папины, но весьма достоин. И я бы, наверное, его оценила, особенно на фоне пропущенного ужина, только другой фон сильно мешал. Я доверяла мнению Лефа и Сартара о Райбаше Эш-Шаркоре, и все равно волновалась. Это в ближайшей перспективе. В отдаленной я волновалась еще сильнее. Соединить в одно разговор в приемной капитана и разговор с Лефланом, было несложно, они сами соединялись. И война, статус которой «если начнется» изменился на «когда начнется», пугала с удвоенной силой. Утроенной… И то, что нас к ней готовили, что мы отлично представляли ее настоящую, не романтизированную, делало этот страх еще острее. Какой тут аппетит, с такими мыслями?

Тем не менее, я ела, «держала лицо», вежливо внимала недовольному зудению Ла-Апуш, украдкой поглядывала на безмолвствующий куб вестника и соглашалась с Андуашем, что полностью выстраивать быт на магии было большой ошибкой. Функционируй вестник сам по себе, у меня был бы шанс узнать дворцовые новости, а род Ют-Раш слишком заметен, чтобы остаться без внимания, если даст малейший повод это внимание к себе привлечь.

– Вы правы, ами Ла-Апуш, несомненно правы.

Доставленные точно по времени коробки с платьями и шляпками немало порадовали Челениаду. Вылилась эта радость в презрительно сморщенный нос и стандартно занудное:

– На чьем содержании находитесь?

– На родительском.

Радость Ла-Апуш слегка поумерилась, не получив мужской кандидатуры для обсуждения, и переродилась в снисходительность с вкраплениями брезгливой жалости.

– Вашим родителям пришлось заложить имение, чтобы позволить себе одевать дочь в шелка от Мэйрида? Впрочем, чужие состояния мне безразличны. Знаете ли Вы, как сложно управлять собственным, ами Эргон? Откуда Вам знать. Это бокальная горка стоила мне двух тысяч, а их нужно три только для Карсидольского кристаллиона…

Отвечать ей не требовалось, после перечисления покупок последних нескольких месяцев Челениада перешла к перечислению бесчисленных претендентов на ее руку, сердце и бокальные горки вкупе с золотыми канделябрами. С регулярно встраиваемыми в список предостережениями опасаться охотников за состояниями. Чувствовалось, что опыт у нее солидный, и я не спорила. Я ждала минутку затишья в нескончаемом словесном потоке, чтобы предложить гостеприимной хозяйке покинуть выделенную мне комнату, куда она соизволила прибыть вслед за коробками.

Час спустя на Ла-Апуш я смотрела чуть ли не с восхищением. Столько говорить, не смолкая, игнорируя любые реплики собеседника, – это не каждый сумеет. Я успела разработать для себя легенду провинциальной выскочки, что объяснило бы происхождение моих нарядов для всех заинтересовавшихся, если такие случатся. Пожурила Лефлана за выбор излишне дорогой одежды, я вполне нормально обходилась простыми вещами. Множество раз сказала ему слова благодарности, едва удерживаясь от счастливой улыбки, стоило представить, как Леф все это выбирал. И думал обо мне. Множество раз из блаженства вывалилась в волнение за него, с таким же трудом как от улыбки удерживаясь от дурной привычки прикусить палец, что проявлялась при сильных переживаниях. А Челениада все говорила. И если на лице ее эмоции еще как-то отражались, то в голосе на них не было даже намеков. В этой монотонности я едва не пропустила так ожидаемое:

– Я отправляюсь ко двору. Можете составить мне компанию, ами Эргон.

– С превеликим удовольствием, ами Ла-Апуш!

– Фи, сколько экспрессии. Люди вашего круга совершенно не приспособлены к достойному поведению в приличном обществе. Впрочем, в нашем кругу тоже предостаточно дам…

За ненароком проявленную экспрессию я себя ругала еще полчаса. Ведь учили же держать себя в руках! Плохо училась, видимо, за что и получила задержку в достижении желаемой цели. Впору соглашаться, что, настаивая на моем отстранении от потенциально возможной агентурной работы, Райбаш Эш-Шаркор был абсолютно прав, пусть мотивы его настойчивости и лежали в другой плоскости. Какой из меня агент? Перед не самой умной представительницей высокого сословия все свое настроение проявила.

Три зала я посетила в компании обеих Ла-Апуш, еще три – в обществе Аликаниаты Юг-Сал. С ней общаться было несравнимо легче и приятней. Тоненькая до хрупкости, миловидная, нежная и невообразимо обаятельная, она походила на маленькую птичку. Так и казалось, что сейчас расправит крылышки и взлетит. И характер ее был таким же летучим, других сравнений мне в голову не приходило. Аликаниату рады видеть были все, ей улыбались, что-то рассказывали, о чем-то расспрашивали, и меня по рекомендации ами Юг-Сал принимали если не тепло, то благосклонно. К Лефлану она относилась по-дружески и немного покровительственно, что понятно, она была старше, примерно, ровесницей императора. На любые вопросы Аликаниата отвечала охотно и сама многое показывала и объясняла, и только на один вопрос ответа у нее не было, не знала она, где сейчас Леф, не видела его с момента вчерашней просьбы заняться мной. Зато она знала, кто нам может помочь. Кэролиана.

В лабиринтах дворцовых залов, холлов, покоев и бесчисленных колонн Аликаниата ориентировалась легко и до нужного помещения мы добрались быстро, мне даже не хватило времени решить случайно, назвав имена, Лефлан не назвал фамилии или умышленно, чтобы не добавлять лишних переживаний. Потому как к имени Кэролиана прилагалась фамилия Эш-Шаркор. То есть, я, конечно, знала, как зовут нашу императрицу, но представить, что «предупредил» обо мне Леф ее… Ни одна мысль не повернула в этом направлении. Действительно, полный стазис.

Императрица занималась делом, хорошо мне знакомым. С искренним любопытством рассматривала разноцветные пятнышки на ладонях, еще совсем бледные, едва видимые. Четыре девушки в этом процессе ей помогали, любопытством поддерживали и наперебой комментировали:

– Синее ярче.

– Теперь зеленое.

– Ой, а желтое меньше стало, кажется.

– Кэрол, смотри, оранжевое светится!

Голос Аликаниаты немедленно влился в этот хор со срочным выяснением что, как и почему. И почему она обо всем узнает последней. Если бы не изысканные наряды и окружающая роскошь их было бы не отличить от обычных девушек. Всех, включая императрицу. На портретах Кэролиана Эш-Шаркор, как и Райбаш, выглядела значительно старше и солиднее. Хотя, если задуматься… Да просто на себя посмотреть. У нас всего-то два года разницы. Много ли солидности прибавится во мне за два года? А если задуматься дальше и начать привыкать к тому, что настоящая жизнь Лефа была все-таки здесь, то и удивляться его друзьям стоило перестать. В смысле, тому, кто его друзья. Только привыкать к этому было сложно, а как вести себя – непонятно.

– Ами Эргон, Лефлан считает, что, если я буду называть Вас просто Вайраладой, Вы не обидитесь. Он прав?

От веселой легкости тона императрицы и упоминания Лефа стало чуть легче.

– Безусловно, Ваше величество.

– Тогда открою Вам небольшую тайну, ко мне тоже можно обращаться по имени. В неофициальной обстановке, разумеется.

– Как скажете.

– Уже сказала. Теперь Вы нам расскажите, что это и как с ним быть, – она выставила ладони вперед. – Вам ведь это известно. Да, подойдите ближе, не смущайтесь. Присаживайтесь, будем пить чай и знакомиться.

Познакомиться с ней хотелось, Кэролиана Эш-Шаркор была еще приятней и обаятельней, нежели Аликаниата Юг-Сал, но был еще Райбаш Эш-Шаркор.

– Благодарю за приглашение, Ваше величество, но считаю своим долгом предупредить, что Его величество ко мне не благоволит. Я не желаю доставить Вам неприятности своим присутствием.

Я и в самом деле этого не желала и совсем не понимала, о чем думал Леф, устраивая это знакомство.

– Девочки, – императрица хлопнула в ладоши, ойкнула и испуганно посмотрела на ладони, потом на меня. – Им это не повредит?

– Нет, – заверила я. – Совершенно.

– Хорошо! – она снова расцвела улыбкой. – Очень хорошо. Жалко такую красоту потерять. Девочки, погуляйте немного.

– Как? – заупрямилась одна из девушек. – Погулять и ничего не узнать? Кэрол, я этого не перенесу. У меня голова взорвется от догадок и носить шляпку станет негде. Чем тогда хвастаться на раутах? – она трагично заломила руки, все остальные дружно залились смехом. – Вайралада, сжальтесь, всего пару слов о красоте, и мы исчезнем.

Знала бы я еще что сказать. И что можно сказать. И кому. Наилучшим выходом мне показалось уйти от ответа. В крайнем случае, переадресовать вопрос к тем, кто точно знает, что и как отвечать.

– Боюсь, я не смогу помочь. И не очень понимаю почему вы решили, что могу.

– Моя вина, – призналась императрица. – Разболтала секрет государственной важности. Только меня о секретности предупредили после того, как разболтала.

– Все равно не смогу. Просто сама почти ничего не знаю. Возможно, ам Манжур или ам Сартар что-то подскажут.

– Андуаш! – обрадованным хором выдохнули девушки.

– Кэрол, мы на поиски, – продолжила их хор Аликаниата. – Найдем и приведем.

– Отличная идея, – поддержала императрица. – Без меня не расспрашивать. Алика, под твою ответственность.

Девушки во главе с Юг-Сал ретировались, Кэролиана придвинула две чашки, наполнила их чаем, я зачем-то пересчитала оставшиеся. По их числу выходило, что нас ждали. Или не нас, но кого-то двоих точно.

– Присаживайся. Я знаю, как к тебе относится Райб, а он знает, что я собираюсь с тобой встретиться, можешь не волноваться об этом. Ему интересно, какое впечатление сложится у меня. Так что устраивайся поудобнее и настраивайся на долгое знакомство. Не могу же я подвести императора?

– Не можете, – согласилась я и решилась: – А я могу задать один вопрос?

– Можешь. На тот, что возникнет за ним, я отвечу сразу. Лефлан арестован. Не бледней, всего на пятнадцать часов, минимальный срок, в десять послеполуденных его отпустят. У Райба не было другого выхода. Он считал, что обезопасил себя, назначив аудиенцию на ранее утро и не вызвав секретаря. По закону неудачных обстоятельств, в разгар общения в Малый зал явился Иг-Рейз, министр промышленного обеспечения, пакостный человек, нехороший. Разговор с императором на повышенных тонах не мог остаться безнаказанным. Даже для Ют-Раша. Арест закрытый, не подлежащий огласке, большего Райб сделать не мог.

Тугой комок, сжавший все внутри, не желал распадаться и мешал дышать. Умом я понимала, что пятнадцать часов ареста – это мелочи, и что отбывает их Леф, скорее всего, с максимально допустимым комфортом, но от самой фразы «Лефлан арестован» и понимания, что арестован из-за меня хотелось кричать и бежать непонятно куда. И совсем некстати и не по делу в памяти всплывала картина из модели вероятностной ситуации. Ситуация была совсем другая и ничего по-настоящему страшного Лефлану не грозило… наверное, не грозило, но…

– Это я виновата…

– На твоем месте я бы тоже так считала. А на своем попробую объяснить. У Райба повышенное чувство ответственности за тех, кто ему близок. В своем стремлении защитить он не видит границ и порой превышает все возможные пределы. Иногда рядом с ним приходится очень трудно. Особенно тем, кто близок. Он может обидеть, не поняв этого, и сильно усложнить жизнь, считая, что поступает во благо. Изменить его невозможно, Райб такой, какой есть, и остается только принимать его таким. При этом поверь, он не задумываясь, пожертвует собой, лишь бы уберечь от опасности меня, Лефа, Анда, Чарша, Алику, тех, кого считает семьей или друзьями. Теперь посмотри, как все выглядит в его глазах. Девица среднего сословия, скромного достатка, с едва зарождающимся семейным древом. Получить Лефлана для такой – билет в новую жизнь. По древности рода Ют-Рашам нет равных, одно из самых крупных состояний империи, наследственная магическая одаренность. Плюс первая очередь в престолонаследовании и право решающего голоса во всех обсуждаемых делах. Понимаешь?