Текст книги "У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Ирина Арина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Я повторила то, что вчера говорила Райбашу:
– Понимаю. Мне все это не нужно, мне сам Леф нужен.
– Тогда ты не расстроишься, узнав, что от престолонаследования он утром отказался?
– Только в одном случае, если он сам этим расстроен.
– Расстроен, – подавив смех подтвердила Кэролиана. – Маневр не прошел, Райб отказ не принял. Ты свои ответы получила. Моя очередь. Сначала это. Покажешь, какие у тебя?
Я стянула перчатки.
– Ого! – оценила императрица. – Сразу такие были?
– Нет, они как у Вас были. Это магия просыпается… или возвращается. Только другая, не та, что была. Но все плетения работают так же, потоки управляются, вектора складываются. Это если из старого, новое мы еще не пробовали.
– А растет от чего?
– От Лефа… ой… В смысле, чем мы ближе, тем быстрее идет процесс. Сначала они вообще исчезали, если мы отдалялись, теперь держатся и вот…
– Ясно. Мне таких долго ждать. Райба я эти дни чаще на портретах вижу, чем вживую. Ладно, подожду. Расскажи о себе. Что сама захочешь, то и расскажи.
Задачу Кэролиана Эш-Шаркор задала не из легких и, кажется, я с ней не справилась. Рассказывать мне хотелось только о том, что связано с Лефом. И Лефлану я в этом честно призналась, ночью, на крыше.
– Знаешь, так интересно… Я слова подобрать не могу, про тебя не могу. У меня одно получается: «Он такой… такой… Такой!», а она мне говорит: «Самое лучшее описание, в него сразу все входит. Я так Райба описываю. Такой! И все понятно».
– Честно говорит, – засмеялся Лефлан. – Так и описывает. Понравилась тебе Кэрол?
– Да. Она замечательная. А понравилась ли я ей, не знаю. Леф, а ты… тебе…
– Нравишься ли ты мне? Нашла, что спросить! Иди, покажу.
– Да… Нет… Не то. То есть, то, но не сейчас, – я вывернулась из его объятий, хоть все внутри протестовало, и тугой комок, распавшийся лишь с его появлением, грозил вновь собраться.
– Сейчас, Вайра! – он вернул меня назад. – Я пятнадцать часов пробыл под арестом. Представляешь этот кошмар?
– Вот! Я об этом хотела спросить.
– А почему не спросила?
– Я… Мне страшно… Ты и арест страшно говорить рядом. Ой… Леф… Правда, кошмар? Совсем плохо было?
– Еще как! – серьезно пожаловался он. – Натуральный стазис. Кровать ужасную подсунули, мягкая, зараза, удобная. И вино из императорской винодельни. Жуть, в общем. Я никогда столько не спал.
– Честно?
– Почти, – Лефлан недолго помолчал, обнял крепче. – Я о тебе думал. О нас. Как все будет.
– И как?
– Чудесно. У меня планы на десять лет самой счастливой жизни.
– Всего на десять? – я непонятно чего испугалась.
– Больше не успел, выпустили, – за шуточным оправданием Лефа притаилось что-то другое, совсем не шуточное, от чего щемило сердце.
– Думаешь, это легко, распланировать годы счастья? Займемся остальными, сама проверишь. Если захочешь. Можно и без планов, но мне было совершенно нечем заняться и с готовыми я прощаться не готов. Не пропадать же плодам такого труда? Придется реализовывать. Начнем со Скайэтуаля, мне в нем нравится. Как только порталы откроются, уйдем туда на неделю. Согласна?
– Еще как согласна!
Глава 8, настоящее – Орандол – Чарондол
– Шесть минут опоздания, майор Эргон. Объяснитесь.
– Изменение первичных планов и затянувшийся досмотр личного имущества. Лейтенант Тибиск настоял.
Заступивший утром на дежурство взвод «нюхачей» беседой с генеральским адьютантом был не охвачен, в тонкости сложных взаимоотношений орков и очагов не посвящен, а служебным рвением наделен щедро. Для начала они решительно воспротивились нахождению в доме посторонних личностей в мое отсутствие, выискав в длинном циркуляре соответствующий пункт. Мне весьма желалось уточнить какой хлитов деятель, равноценный по разуму шакальей козе, его туда впихнул, каким образом я должна обеспечить отсутствие посторонних на территории проживания в свое отсутствие и как под действие циркуляра попадают спецы второго отдела, регулярно обновляющие «следилки». Уточнила я только второй пункт из списка желаемых, пообещав впредь выставлять охранные барьеры при каждом выходе из дома. И выставила, предварительно вытащив из него нарушителя заведенного порядка. Ылха такому повороту только обрадовалась, потому как вчерашнее объяснение, что ей часто придется оставаться одной, пришлось зеленокожей сильно не по вкусу. Признаться в страхе гордая дочь степей конечно же не могла и боялась молча, сопровождая все мои передвижения укоризненным взглядом.
В целом задержка вышла недолгой и на службу я успевала, но следующим этапом лейтенант потребовал к досмотру неопознанный предмет, вынесенный из дома. Хранительница очага с попыткой изъять хранимую ценность решительно не согласилась, предыдущий опыт, подаренный мной у перехода, учла, рухнула на землю, всем телом закрывая столо-камин от посягательств, и завыла. Никакие увещевания сквозь вой не пробивались, применение физической силы подпитало его визгом, а «нюхачи» обзавелись, полагаю, немалым количеством синяков, лягалась орочья девчонка со знанием дела.
Лейтенант первого круга Тибиск к моим увещеваниям и напоминаниям, что опоздание к месту службу чревато неприятностями, остался так же глух, как зеленокожая. Лишь на мое, брошенное в запале:
– Вы издеваетесь?
спокойно ответил:
– Да.
Это стало последней каплей. Барьер я влепила в отместку. Столько срывов, как в эти дни, у меня давно не случалось. Но… Райнар, глупость с шифровкой, до нереальности быстро пришедший ответ, Ылха, считавшая своим долгом каждые полчаса угрюмо сообщать мне: «Рына убьют»…
– Цикличный, несъемный, закрыт на меня, через месяц обновлю.
Тибиск на мой демарш промолчал, то ли не нашелся, что сказать, то ли счел действия, соответствующими циркуляру, и не сообразил, к чему они ведут.
С зеленокожей, естественно, справились. Что может сделать девчонка, пусть и орочья, против четырех обученных мужчин? Из столо-камина «нюхачи» вытряхнули несколько припрятанных конфет и яркую ленту, видимо, утащенную из вещей бывшей хозяйки дома. Хором погоготали над орочьей запасливостью, зашвырнули «очаг» в сугроб у ограды и соизволили позволить нам отправляться к генералу.
Что обо всем этом Сурдиву еще не доложили, я сильно сомневалась, но слушал он меня крайне внимательно. Как всегда. Особенно, часть с барьером.
– Вы понимаете, чем Вам это грозит, майор Эргон?
– Экономией жалованья, генерал Сурдив. Следящих заклинаний в моих ванных не будет, а прочие нормально функционируют.
Вместо ожидаемой выволочки за дерзость и несанкционированное использование магии последовало:
– Вам не хватает жалования? Пожалуй, Вы правы, пора подумать о его повышении. И повышении звания. Заслужили, иси Эргон, заслужили.
Неожиданностью это не было. Была надежда, что этого не будет. Глупая, несбыточная, но… А надежд, которые сбывались, для меня, кажется, вовсе не осталось.
– Благодарю, генерал Сурдив.
– Покорно, майор Эргон. Вы опять забыли добавить «покорно». Для полковника подобная забывчивость непростительна, – в своем излюбленном кресле генерал расположился вольготно, на меня, стоящую навытяжку, смотрел чуть ли не добро и журил так, снисходительно. И к основной теме перешел так же. – Впрочем, могу списать это на волнение перед встречей с любовником. Как думаете, Ют-Раша обрадует Ваше повышение?
– Лефлан Ют-Раш не был моим любовником.
Знакомый до каждого слово разговор. Не первый, не последний. Все мои «повышения» проходили там, где по данным Киллитенса находился Леф. Перед боевыми позициями, для укрепления боевого духа. С усиленным звуком переводящих артефактов, для деморализации духа противника. С перечислением всех заслуг, о части которых я сама узнавала только в момент перечисления. Восемь лет, пятнадцать званий. Это шестнадцатое. Полный третий круг: ефрейтор, капрал, сержант, прапорщик, лейтенант, капитан, майор, полковник. Теперь и второй будет полный.
Два круга игры на нервах Лефлана. Перед самыми тяжелыми боями. Откуда бы ни приходили сведения, они не ошибались. Леф был там, за стенами городов, в окопах Тугдоланта… Все пятнадцать раз. Я это знала, чувствовала. Я не знала, чего хочу сильнее: увидеть его хоть на мгновение или почувствовать, что он не там и не видит меня. Что ему не больно видеть меня.
Поверить, что сейчас обойдется… Глупо. Чарондол был слишком важен. Не верила. Надеялась.
Генерал разговор о Лефлане свернул не по-хорошему быстро, верная примета еще какой-то замысленной гадости, перешел к делам текущим.
– Свое животное впредь можете оставлять дома, служба охраны получит соответствующие распоряжения. Второй отдел будет работать при Вас. Периодичность я им назначу, обеспечите доступ. Барьер после распада возобновлять запрещаю. Это на перевод, – две тонкие папки легли на стол. – Потом сводный отчет по прошедшим переговорам и на сегодня все. Двух часов Вам хватит, – о времени он не спрашивал, назначал, уже без недавней благостности, видимо, лимит ее исчерпался. – Капрал Стевнив доволен вчерашней экскурсией? По какой причине она была прервана?
– Приступ мигрени. Вам известно, что айши плохо переносят…
– Мне известно, что воевать им это не мешает. Вы не ответили на вопрос. Капрал Стевнив доволен вашей прогулкой?
– Недовольства не выражал. Вечером мы ее продолжили. Генерал Сурдив, Ваш приказ выполнен, но я еще раз прошу оградить меня от притязаний капрала второго круга Стевнива.
– Нет.
– Но почему?
Задавать этот вопрос не стоило, еще и на фоне исчерпавшегося лимита, но у меня, похоже, лимит срывов не закончился и этот лег в общую череду.
– Не от меня зависит. Ступайте работать, майор Эргон.
Если капрал недовольства не выражал, то из генерала оно волной выплеснулось, до вздувшихся на висках жил и с размаху опустившейся на крышку стола руки. Понятно, в общем. Для амбициозного Сурдива, второго, а в период войны едва ли не первого лица империи, признать, что он вынужден терпеть прихоти какого-то недоумка из-за трепетного отношения Тиринеха Искорийского к отдельным родственникам, серьезный удар по самолюбию. Удивительно, что вообще признал. Да еще в такое время, в какое отыграться на мне не сможет. Выгорания побоится и для возведения в новый чин я ему нужна в идеальном состоянии, пышущая здоровьем и довольная жизнью.
И все же дразнить его дальше не стоило. Я подхватила папки, удалилась в свой кабинет. Переводить обгоревшие по краям листы донесений тугдолантского лейтенанта, командира роты, защищавшей крепость Оштарина, и корректировать сведения из них, и просто переводить переписку о поставках золотоносной руды из Краетола в Вимптлех. Вносить в сводную ведомость договора с орками и вытряхивать из «очага» обиженно сопящей зеленокожей всякую канцелярскую мелочь, успевшую перекочевать туда за время моего общения с Сурдивом.
Ровно в срок я отчиталась о выполнении задания, уточнила, что мой рабочий день окончен, и поставила генерала в известность о своем намерении посетить магазин одежды и переодеть свою подопечную во что-то более приличное.
– Идите, иси Эргон, – разрешил он, не отрываясь от бумаг. – Завтра в одиннадцать дополуденных без мигреней и в парадном мундире. Все ясно?
Все было ясно и все было хлитово. Абсолютно хлитово. Второй выход в город я вчера затеяла для исправления ошибок первого. С новыми шифровками, отменяющими запрос о помощи и предупреждающими, что агент Сон на прямую связь выйти не сможет. Шесть часов разницы между выходами и маячок у сквера. С такой скоростью ответы приходили крайне редко. До степени никогда. Теперь пришел. «Седьмой день второго зимовея. Полдень. М-три-шесть-Д-шесть-девять. Сектор четыре. Блокировка входа».
С начала языкового коллапса цифры из числительных в любой переписке исчезли, они были едины и перевода не требовали, поэтому все только словами. Везде, включая скользящие кодировки. На пятницу седьмого: М-три-шесть – отвлекающий маневр, Д-шесть-девять – локальный бой. План, недалеко ушедший от безумства. И все могло получиться. Риск на пределе, да. Но если будут работать айши… Они смогут уйти. Что-то громкое и буйное в четвертом секторе, на центральной площади, оттягивающее на себя внимание, и в ресторане останется только стандартная охрана. И кто-то, кто снимет блокирующие заклинания со входа. Могло. Только входы никто не разблокирует, это можно сделать лишь изнутри. Я бы нашла способ попасть в ресторан в нужное время, но я буду под Чарондолом, стоять и улыбаться, принимая из рук Сурдива новые ранговые шнуры.
Проверить забрали ли третью шифровку с предупреждением, я не смогла. Приказ генерала: дом не покидать, отдыхать. «Нюхачи» Тибикса исполнение приказа проконтролировали со всей ответственностью, отыгрывались за барьер. Не выпустили даже во двор. Ылхе, на очередное «Рына убьют», я велела идти спать. Вместо сна зеленокожая убрела на второй этаж и через несколько минут оттуда донесся не вой, но нечто настолько заунывно-тоскливое, что прекращать это я рванула бегом. Ылха сидела посреди комнаты, раскачивалась и выводила этот кошмар. Заунывно-тоскливое оказалось прощальной песней для Рына. Я подумала и прекращать ничего не стала, поставила «тихий» щит и ушла. Она имела право проститься с единственным, кого считала другом. А я имела право не заботиться о его врагах, пусть слушают.
Из окон, выходивших на ресторан, лиц было не разглядеть. И незачем. Я и так знала, как выглядят морды за столиками в добровольной части, не раз видела. И глаза тех, кто попал в часть обязательную, видела. Я смотрела не на них. На единственную фигуру в ярко освещенном офицерском блоке. Райнар стоял. Второй день. Завтра его могли бы спасти. Теперь неизвестно.
Нервы у отдела удаленного слежения оказались куда слабее моих, а казалось бы – спецы, профи, ко всякому должны быть приучены. Видимо, прощальные песни орков в состав «всякого» не входили. Не прошло и двух часов, как полыхнул барьер, пока предупредительно. Дурное состояние срыва с сопутствующей ему мелкой мстительностью, неумной, удовлетворения не приносящей, но упорно прорывающейся, расставаться со мной не хотели, потому еще полчаса я «спала» и настойчиво изъявляемого желания войти в дом не слышала. А после, под несмолкаемый аккомпанемент Ылхи, расписывала нервным спецам второго отдела великолепные перспективы наслаждаться ее пением не менее девяти ближайших дней, как положено по орочьей традиции.
Традиция была реальная, выбранная из известных мне, как самая подходящая, пусть и привязанная к противоположному событию, и на ходу адаптированная под ситуацию. Горестные песни каждый год пели женщины, подарившие племени вместо сына-воина никчемную дочь. По дню за каждый прожитый год, пока не станет взрослой, примерно лет до двенадцати. У зеленокожей изгнанницы родительница в зоне доступа отсутствовала, а традиции орки исполняли неукоснительно. Вот и пела она сама. Такая версия мне самой нравилась больше, чем настоящая. Бессмысленное самоуспокоение, но… От прощальной песни по живому Райну мне было не по себе.
На требование прекратить безобразие я вежливо послала их к Сурдиву. Как к непосредственному начальству. В ответ они послали запрос своему непосредственному начальству, те своему… Судя по времени ожидания, до генерала эта цепочка дотянулась, так что можно считать, дошли. И вернулись с положительным ответом, первоначальное требование несколько изменившим. Теперь мне предписывалось ограничить исполнение традиции одним помещением, выбрать его немедленно, оградить «тихим» щитом и категорически запретить «животному» выть в других местах.
Ничего я выбирать не стала, уже на законных основаниях вернула «тихий» щит, снятый прежде, чем впустить «нюхачей», на ту комнату, что облюбовала Ылха. «Следилки» в ней они деактивировали сами. Логично. И логика не в заботе об операторах удаленного слежения, как именовались они официально, излишней заботливостью в Киллитенсе не страдали, а в нормальной продуктивности несения службы. Устранение распыляющей внимание помехи в работе с основным объектом. В другое время меня, скорее всего, вынудили бы заставить зеленокожую замолчать, это в лучшем случае, в худшем – помеху устранили бы полностью, но не в преддверии намеченного на завтра представления.
В его утреннем преддверии и генерал был крайне любезен, приветлив. Любезно и приветливо напомнил:
– Ведите себя правильно, майор Эргон, не усложняйте себе жизнь.
А объяснения по поводу вечернего инцидента отложил на потом. Лучше бы он мое повышение отложил. И чем на дольше, тем лучше, в идеале – до никогда.
Стевнив же вообще любезность прямо-таки источал, сочился слащавыми комплиментами и предварительными поздравлениями, рассыпался в обещаниях совместного празднования нового звания. Руку подал, помогая в генеральский экипаж забраться. Руку я проигнорировала, затем еще раз проигнорировала, у перехода. Без третьего игнорирования обошлось, в Сантии оказаться в седле я успела до появления капрала.
Сантийский переход был одним из зачатков переходов, по каким-то причинам не ставших полноценными. В Тугдоланте таких насчитывалось около тридцати, разбросанных в произвольном порядке меж городами. Пользовались ими только в экстренных случаях, для постоянных перемещений они просто не годились. Пройти через такой единовременно мог лишь один человек в несколько минут, именно, несколько, интервалы были нестабильны, а силу из магов подпитки на каждое перемещение переход тянул в неимоверных количествах.
Война на экстренный случай более чем тянула и за последний год Сантийским переходом мы перемещались раз десять, лежал он в получасе ходьбы от Чарондола, а до ближайшего полноценного было больше трех часов конного хода, Сурдив же свое время экономил. Первым ушел Диникс, за ним генерал, потом я. Первые два интервала получились короткими, минут по пять, третий, перед капралом, удвоился, а Мустила ждать вовсе не стали, переход признаков активности не подавал.
Для нас все подготовили. Расчищенная площадка, артефакт, переводящий редкие выстрелы с обеих сторон, от громкости перевода закладывало уши, строй солдат, пока залегший, очевидно, по привычке, щиты, поднятые чилами, не пробивал и артиллерийский снаряд. Пробить их могли айши. Иногда я этого даже хотела. Чтобы разнесли к хлиту эти щиты и все закончилось. Не заканчивалось. За все пятнадцать раз в мою сторону не было сделано ни одного выстрела. Просто под обстрелы и перестрелки попадать случалось и не сказать, что редко. Верховный командующий тыловой жизнью тяготился, без «запаха битвы» долго не мог и на передовую наведывался регулярно. И я с ним. И как разбивается пуля о щит знала не понаслышке. Но не в эти проклятые разы психоатак на Лефлана.
С прошлого выезда сюда мало что изменилось. Обожженные выщербленные стены Чарондола, изрытая взрывами земля, неровные линии окопов. Месяц назад были еще тела убитых на грязном снегу и повальная злость от очередного неудавшегося штурма. И окончательное решение привлекать союзников. А эту неделю должно было быть затишье, и видимо, было. В окопах отдохнули, заскучали, на нас смотрели, как на развлечение.
Залегший строй принял предписанное уставом вертикальное положение, рявкнули приветствие верховному командующему, славу императору и победу Киллитенсу. Генерал речь проникновенно-патриотическую начал. Обычно она у него четверть часа занимала. Примерно столько по моим прикидкам оставалось до полудня. Проверить, ушли ли по назначению мои шифровки, я так и не смогла. Но… В третью я добавила предупреждение о себе. Для Лефлана. Для того, кто сможет отозвать его из Чарондола. Лефа здесь не было, я его не чувствовала. Если не совпадение, что полностью исключить нельзя, значит, предупреждение получили.
– … Тиренех Искорийский щедр на благодарность доблестным воинам. Каждый вклад в победу Киллитенса вознаграждается империей. Помните об этом. А теперь я обращаюсь к вам, солдаты Тугдоланта…
Сурдив добрался до заключительной части. Предложение сдаться, обещание сохранить жизнь и наглядный пример, обласканная почестями айша. Эту часть переводить мне, а затем узнавать о своих заслугах и принимать полковничий чин. Все по сценарию. Кроме прилетевшей генералу «болталки». И побагровевшего лица. Тем не менее, речь он закончил, но вместо приказа переводить последовал приказ:
– К переходу.
Первой мыслью было, что киллитенский шпион донес об отсутствии в Чарондоле Лефлана. Без главного зрителя, ради которого все затевалось, продолжать этот спектакль смысла не имело, потому Сурдив все свернул. Мысль продержалась до перехода. До быстрого обмена репликами генерала и задержавшегося Мустила.
– Где?
– Центральная площадь.
Еще одна надежда заняла место в череде несбывшихся. Или еще не заняла? Не займет, если все же начавшаяся операция завершится освобождением Льянса. Апатичное смирение, накрывшее меня вчера, отступило, явились собранность и концентрация на поставленной задаче. То, что в четвертом секторе, на центральной площади Орандола запущен код М-три-шесть, на совпадение не тянуло. Многовато совпадений. Место, время, реакция Сурдива… На мелочи он так не реагирует. Следующий этап – Д-шесть-девять, и до его начала мне необходимо оказаться в ресторане. Как? Два варианта: «завеса невидимости» и приказ генерала. Первый маловероятен. Роскошь одиночества мне не предоставят, а исчезнуть на глазах у всех… Можно просто повторить признание Райнара. Получится не так эффектно, высоких званий тугдолантской армии у меня нет, у меня их никаких нет, но с учетом сколько от меня этого признания ждут, можно считать, что на равных. А итог так и вовсе выйдет такой же. Второй вариант по реализации отстоял от первого недалеко и гарантия результата была под большим сомнением, однако, отстоял и шанс был. Если нестабильный переход не сыграет злую шутку, затянув интервал неактивности, и генерал не отбудет разбираться с происшествием, не дождавшись моего перемещения.
Уходили в том же порядке, в каком пришли сюда. Диникс, Сурдив, я, Стевнив, Мустил. Трех минут первого интервала мне хватило осторожно проверить брешь в ментальной защите генерала. Пока только посмотреть, определить силу воздействия, должного остаться незамеченным. И неслышно попросить: «Помогите, Всевидящие!». Просьба ощущалась не так, как раньше. Теперь я не просто верила в Всевидящих, я знала, что они есть. И немного выяснить обстановку.
– В Орандоле проблемы?
Генерал, нависший над магами подпитки, будто они своей волей могли поторопить неторопливый переход, бросил отрывисто и зло:
– Ют-Раш. Расстреляю всех, если упустят, – лишь после этого обернулся, на меня уставился как-то непонятно, тут же переключился на Кинтофа: – Мустил, почему я не слышу штурма?
Я краем сознания отметила, что приказ о штурме прошел мимо меня, сработала многолетняя практика, и это было последнее, на что она сработала. Сдержанность отказала вместе с мозгами, вся конспирация полетела в хлитову бездну, осталась одна мысль: «Леф!» и рвущееся на свободу неуправляемое пламя. Оно опалило ладони, взметнулось огненным облаком, обрушилось на… Никуда не обрушилось, зависло над Сурдивом.
– Спокойно! Я сказал, спокойно. Что же вы такие психованные? В себя приди.
Я пришла. Немного. Достаточно, чтобы склонить голову перед прозрачной фигурой Фаарра, проявившейся совсем рядом.
– Всевидящий…
И недостаточно, чтобы согласиться на спокойствие. И еще более недостаточно для связного изложения мыслей. Одной мысли, уложившейся в одно слово:
– Лефлан!
Как ни странно, он меня понял. То есть, не странно. Наверное. Для Всевидящих, наверное, ничто не странно.
– И? Это повод сорвать ему операцию? Двойную. Завязывай истерить. Его звездный страхует, сделают свое и уйдут. Ты свое сделай.
– Что? – нормально соображать не получалось.
– Мандрагора ползучая, как все сложно, – в руке Фаарра возникла сигарета. – Память девичья? Кто тут упрашивал друга спасти, не помнишь? Уже не надо или уже не друг?
Это отрезвило. Не совсем, но соображение вернулось.
– Обязательно надо. Я сделаю, что нужно. Только… – только и ненависть, тщательно скрываемая годами, скрываться больше не хотела. – Отпусти огонь.
– Легко, – облако пламени чуть снизилось и снова остановилось. – Если расскажешь, что дальше делать собираешься.
– Снять блокировку…
Он перебил сразу:
– Завтра к вечеру? Не хочу тебя расстраивать, но это будет поздновато.
– Почему завтра?..
И сама поняла почему. Облако накрывало и переход.
– И я о том же, – подтвердил Фаарр. – Раз уж так приспичило его грохнуть, предложила бы в сторонку отойти. Тропы нафига портить? Продолжаем. От случайно тут выживших ты, положим, уйдешь. И от толпы, что на твою вспышку припрется, свалишь. Силы с перебором, невидимка, иллюзия, щиты – не проблема. Что потом? В каком направлении потопаешь? Назад, к ним? Массовую гибель командования чем объяснять будешь? Самовозгоранием? Погреться решили и перегрелись? Или мимо такой же айша пробегал, всех накрыл, по тебе промахнулся? Нет, у меня фантазия слабая. Давай свой вариант, – я промолчала. – Ясно, с вариантами не густо. Реален один – уйти к своим. Хороший вариант, я бы поддержал. И проводил, что тут идти-то. Но по тому, что ты мне показывала, ты сама понимаешь, где сейчас нужна.
– Я понимаю. Просто…
– И я понимаю, – в его голосе вдруг появилась мягкость. – Просто Лефлан. Просто без него жизнь не имеет смысла. А то, что у тебя все эти годы, это вообще не жизнь. Я серьезно. Если решишь, провожу. Решай.
Это было так заманчиво. Чарондол вот он, совсем близко. И Леф. И…
– Что во второй части операции Лефлана?
– Спровоцировать штурм. Уменьшить количество противника, пока не подошло подкрепление. Откуда сведения о подкреплении догадываешься? – я кивнула. – Они бы не выстояли.
– А атаковать самим? Зачем рисковать Лефланом и Манжуром?
– Основные войска под…
– Стоп. Молчи. Мне лучше не знать.
– Это твое решение?
Короткое слово «Да», оно такое простое… Как же тяжело порой даются простые слова!
– Да. Но почему Леф?!!
– Ты сама знаешь ответ.
Знала. На захват Лефлана Ют-Раша стянут все силы Орандола. Идеальный отвлекающий маневр. И гарантия попытки взять Чарондол без участия орков.
– Третью шифровку не передали?
– Без понятия, – наверное, удивление прописалось у меня на лице: Фаарр знал все и вдруг «без понятия». – Напоминаю, мы пока не здесь и видим не все. У меня маяк на тебя, поставил прошлый раз, могу появиться у озера или там, где ты. И радиус прогулок ограничен. До Чарондола дотягивает, дальше нет. А у них нет сведений о шифровках. С твоим Лефланом и Андом не встречался, они уже ушли, когда я заглянул. Попробую в Орандоле пересечься, если не передумала возвращаться.
– Не передумала. Только… можно… – я замялась.
– Подстраховать их? Подстрахую. Нормальные вы люди, вопить «Всевидящие, помогите!» можете, а прямо сказать, так мандрагора подползает.
– Я не знаю, чем и как смогу отблагодарить…
– Подсказать? Слово такое есть, «спасибо». Хорошее слово. Убираю это? – Фаарр кивнул на облако пламени.
– Да. Спасибо. Огромное спасибо. Такое, какое… Такое!
– «Такое какое»? – он рассмеялся. – Еще один мастер ораторского искусства, – и, отсмеявшись, серьезно добавил: – Я начинаю верить, что у Эш-Шаркора все получится. Буду нужен, по-настоящему нужен, зови, я услышу. Про вопросы помнишь? На них отвечают, если спрашивать.
Что должно получиться у императора я спрашивать не стала, в целом – понятно, а конкретных планов мне лучше не знать. Я спросила другое:
– У Райна есть шанс?
– Пополам. Неплохое соотношение. Передать Лефлану что ты в порядке? Остальное сама скажешь, когда увидитесь.
– Да. Если можно. И… Спасибо!
– Запомнила. Молодец. Держись и удачи.
Огненное облако растаяло, через мгновение исчез Фаарр, замедлившееся, как и у Белого озера, время вернуло нормальный ход, подвижность генералу и всем остальным и принесло первые звуки начинающегося штурма Чарондола.
Зря я волновалась, что Сурдив меня не дождется. Дождался. В компании подоспевших осоровцев. И приказ огласил:
– Взять ее! Проверим, так ли Вы безразличны Ют-Рашу, как утверждаете. Чем-то недовольны, майор Эргон?
Интересно, чем можно быть довольной, когда выкручивают руки? Разве что тем, что для ментальной магии они не важны. Тонкая многоцветная нить легко прошла сквозь брешь в щитах. Слишком легко, чтобы поверить в свою самостоятельность. Кажется… нет, не кажется. Я задолжала еще одну благодарность Всевидящему.
Давняя идея познакомиться с генеральскими мозгами свое воплощение получила внезапно и не то, что планировалось. Но любой опыт полезен, и то, что удалось один раз, должно удасться и второй. Снять скан-слепок с мыслей генерала было большим искушением, жаль, что незаметно его не снять. Один на один еще можно, перехватить управление, прочитать, вывести и заблокировать в памяти эти минуты. Но верховный командующий, выпавший из реальности, вряд ли не вызовет подозрений у адьютантов и осоровцев. И подозреваемого долго искать они не станут. Искушение отправилось ждать другого удобного момента, я сделала лишь необходимое сейчас.
– Красный отсек, объект «Р», сдать охране до дальнейших распоряжений.
Все. Нить аккуратно поползла назад, обрывать нельзя, обрывки держатся до трех суток, могут быть обнаружены при проверке. Глазами не увидят, для этого нужно быть айшей, а артефакты засекут. Уже на самом выходе нить я едва не упустила. Непредсказуемый переход обрел относительную стабильность и капрала выплюнул почти вслед за мной. Это бы ничего, не реагировать на помехи такого плана учили еще в школе, не в отношении ментальной магии, конечно, но разница невелика. Только каждое перемещение сопровождается открытием пространственных каналов, как объяснял Манжур, длится оно секунды, никак ни на чем не отражается, но способно на эти секунды связать отдаленные точки. И дать услышать песню огня. Почувствовать, что Лефлан рядом. Всего на мгновение, короткое, острое, бесконечно дорогое. Зовущее туда, к нему… Сердце пропустило удар, рванулось на зов огня…
Нить дрогнула, зацепила края бреши, потревожила защиту. Нахмурившийся и разом подобравшийся Сурдив проигнорировал зудящего капрала, потянулся к амулету. Выручила меня чья-то «болталка», отвлекла генеральское внимание. Ее он игнорировать не стал, а я успела выровнять нить, помочь забыть о тревоге, закрепить решение о красном секторе. И в момент окончательного ее снятия выяснить, что в процессе ментального контакта содержимое «болталки» становится достоянием всех участников контакта.
Голос был резкий и холодный, со сталенитовым привкусом, очень смутно знакомый, настолько смутно, что определить его принадлежность не получалось. А стоило бы. Не так много в Киллитенсе людей, могущих отдавать приказы верховному командующему, он императору не всегда подчинялся. А в «болталке» прилетел приказ: «Насилие – второй этап. Первый – измена. Не сметь менять план!». К Тиринеху Исконийскому голос никакого отношения не имел, да и не мог иметь, не работают «болталки» на таком расстоянии, триста метров – предел для обычной, девятьсот – для усиленной амулетом. Приславший ее должен был находиться в этом радиусе и быть в курсе происходящего, видеть самолично либо иметь кого-то, незамедлительно обо всем докладывающего.
