Текст книги "У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Ирина Арина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
Говорить на орочьем генерал больше не пытался, да этого и не требовалось. Первая встреча неспроста назначалась именно с племенем Тигыз. Племя было далеко не самым многочисленным и воинственным, но самым скорым на распространение новостей.
День-два и о том, что вождь армии Киллитенса избран небом, разнесется по всей Мелонте. Им поверят. Устроят пару проверок на Больших камнях и поверят, и пришедшее к Чарандолу орочье войско беспрекословно подчинится избранному небом, если тот того пожелает. Пожелает. Ради этого Минтос Сурдив почти на три месяца передавал функции главнокомандующего Ликену Риститу и ломал себя, приучая непослушный язык произносить бьющие молотом по вискам звуки. Пробовали и другие, не дело ведь рисковать главнокомандующим, хотя избавиться от него мечтали многие. Ни у кого не вышло ни суметь сказать, ни избавиться. А подчинить и вовремя приструнить орков было необходимо. Хлит с показательными казнями, как выразился сам Сурдив, полностью вырезанный город сам по себе станет показательным, но отдавать дикарям крионил…
Вторая делегация явилась уже наслышанной и о предложении, и об избранности, по пути пересеклись с первой. На генерала зеленокожие поглядывали настороженно и с интересом, не забывая разливать по кружкам гномий травник и опустошать блюда с крупными ломтями вертельного мяса, ждали, что тот самолично подтвердит узнанное от племени Тигыз. А тот встречно выжидал, когда орки не выдержат и про кармын бэтыр спросят сами, спокойно вел беседу и ненавязчиво подталкивал в нужном направлении, подогревая их любопытство. Загодя заготовленный ответ прозвучал естественно и пренебрежительно:
– К чему волновать небо, упоминая под ним негожее?
Зеленокожие посланники с минуту таращили глаза в изрядно закопченный потолок, не то пытались разглядеть разволновалось ли уже небо, не то осмысливали почему поющий огонь должен его взволновать и что там с его гожестью и негожестью. К какому бы выводу они не пришли, ответ от предыдущего отличался не сильнее, чем отличаются между собой крупинки серого снега. То же битие в стену и в грудь, то же обещание принести голову укротившего поющий огонь. Все в соответствии с планом генералитета Киллитенса. И еще восемь раз повторенный сценарий с единственной поправкой: после шестой дипломатической миссии пришлось разворачивать столы, стена не вынесла свидетельствования заключенных договоров и дала трещину.
Последние представители орочьих племен выбрались из-за переговорного стола. Сурдив, проводив их не слишком тяжелым взглядом, признак его крайнего довольства проведенной операцией, сам оборвал канал связи.
– Иси Эргон, можете вернуться к своей подруге.
Я мысленно застонала. Возвращаться в компанию Скользкой Кли не было ни малейшего желания. Однако, приказы командования не обсуждаются, а это было далеко не предложение с возможностью выбирать. Надежды, что Клидиста из таверны уже убралась, не было, меня не просто так отправляли к ней, знали, что здесь. Оставалось надеяться, что общение продлится недолго, встречи закончены и задерживаться тут, кроме как на приведение в норму генерала, нам незачем.
– Выполняю, ис Сурдив.
Ширма качнулась, выпуская меня в общий зал. От количества навешенных на бежево-серое полотно заклинаний заломило виски и словно тысячи мелких игл впились в кожу. За почти сутки беспрерывной работы свой резерв я исчерпала практически полностью, на самозащиту его уже не хватало. Еще одна из особенностей Старого Дола, простейшие заклинания здесь выкачивали силу с невероятной скоростью и в невообразимых количествах. Не у всех, у айш.
По утрам в тавернах затишье, первые посетители подтягиваются ближе к обеду, «Воюющий прав» в большинстве случаев под это правило попадал, дни, подобные сегодняшнему, выдавались в нем редко. Но вот выдался и разносчицы уже падали с ног, обслуживая свалившихся на голову клиентов, а четверка всеобщих родственников косилась на своих подзадержавшихся родичей уже с откровенной неприязнью. При всей физической мощи от обычной усталости орки избавлены не были, потому работу и отдых разделяли четко и терпеть не могли, когда это разделение каким-то образом нарушалось. Доволен неожиданным наплывом посетителей был один хозяин, плата, что он собирался взять с орков, не только покроет стоимость всех переговорных трапез, включая ремонт треснувшей стены, но и принесет солидную прибыль.
Кроме разносчиц кожей человеческого оттенка в зале выделялись лишь двое: Скользкая Кли, караулящая жертву, и, собственно, сама жертва, давешний усач, не признавший гениальность скорой своей убийцы. Сидели они в разных углах и вроде бы даже не смотрели друг на друга. Показательно не смотрели. Меня это не касалось, но… Что-то здесь происходило странное. Если постараться, найти объяснение странностям можно. Старожилы новичка об особенностях поведения в «Вое» не предупредили в виду личных заслуг, Клидисте ждать его отбытия из таверны за столом с кружкой спасающего от скуки пойла комфортнее, нежели в компании завывающей вьюги, а над усатым кто-то все же сжалился и об участи его рассказал, вот тот и предпочел отсидку на гауптвахте за пропущенное построение свиданию с обиженной дамой. По отдельности каждое объяснение было вполне допустимым, в комплекте выглядели они подгоняемыми под заданный результат. Третье противоречило первому, второе абсолютно не соответствовало характеру Мэкр. И последнее, к первым трем мало относящееся, и, скорее всего, являющееся лишь совпадением – наше присутствие здесь. Правило относиться к любым совпадениям с большой предвзятостью и перепроверять их не единожды капитан Сартар в наши головы вбил крепко.
– Вай!
Призывный крик Клидиста подкрепила свистом, заставившим орков притихнуть, загомонить с удвоенной громкостью и вновь притихнуть. Совсем интересно. Свистом в киллитенской армии подзывали лошадей, собак и низших рядовых. Мэкр – кадровая, сержант второго круга, на службе с первых дней войны, может, и раньше, но о ее довоенной карьере сведений в документах нет. Мои звание и должность она отлично знает. Поверить, что ей неизвестны элементарные ранговые порядки? Я скорее бы поверила, что в выпивку добавлены семена трисора, дурманящие разум. Вполне допустимо, если допустить, что хозяин таверны забыл, что за трисор приговор один – казнь, и решил испытать удачу на колесе, а деньги с клиентов собирает на ставку на самого себя. Только что-то слишком много сегодня спешащих свести близкое знакомство с Гранью. Усач, тавернщик, Скользкая Кли. Последняя по всем законам уже выписала себе туда прямой билет. Свистеть майору спецотдела, личному переводчику главнокомандующего? Сумасшествие или какая-то абсолютно неясная игра. Кто и с кем играет? Клидиста со мной? Генерал? С кем, с ней или со мной? И причем здесь усатый ценитель поэзии? Гадать можно было долго и не угадать, а для полноценной аналитики не хватало исходных данных. И времени. Ладно, будем прояснять напролом, если получится. А не получится… Без Клидисты Мэкр многим жить станет легче, а многие просто останутся живы.
Табельный ПМ-клик выскользнул из кобуры и прыгнул в руку, тратить силы на дешевый эффект было нерационально, но зеленокожие ждали зрелища, а мне нужно было прикрытие. Теперь все видели, что магию я использовала для доставания оружия, и то, что при этом пара искр отлетели в сторону, вполне нормальное явление. Каплю огня под ударник стряхнула я тоже демонстративно, можно было бы воспользоваться заложенной в обойме, она под завязку заряжена, но тут уже напоказ так напоказ. И приказ. Без слов, повелительным жестом.
Как Скользкая Кли покорно встает из-за стола, обходит его и опускается на колени, я смотрела внимательно. Очень внимательно. Особенно, на мечущуюся вокруг ее головы видимую лишь мне искру. И тончайшую нить, этой искрой высвеченную. А кто на втором конце нити, увидеть не успела, проявилась она за секунду до:
– Майор Эргон, объяснитесь.
– Офицеру армии Киллитенса нанесено оскорбление, генерал Сурдив. Действую в соответствии с Уставом.
– Опустите оружие, иси Эргон. Это приказ.
Приказ? С обращением «иси» при рядовых? Или усатый не рядовой? Он снова сидел так, что ни войскового шеврона, ни ранговых шнуров разглядеть я не могла.
– Офицеру армии Киллитенса нанесено оскорбление. В соответствии с Уставом…
– Опустить оружие, майор Эргон! – рявкнул генерал в ответ на заостренный мной «Устав».
Вот теперь это приказ. По Уставу.
– Выполняю, генерал Сурдив.
ПМ вернулся в кобуру под разочарованное сопение орков, лишенных захватывающего действа, а искры пришлось погасить, пока до них не добрались болотно-мутные капли генерала, все у него получалось болотным и мутным, включая водную магию. Собственно, необходимости в искрах уже не было, задачу свою они выполнили и, пока мы препирались в тонкостях уставных формулировок, второй конец нити обнаружился в принципе там, где я и ожидала, у усача. Вот только ясности это не прибавило.
Кто он? Точно не чила. Чилы не смеются, а этот ржал на зависть лошадям. Айша? В армии Киллитенса? Возможно ли это? А третьего не дано. Нити ментальной связи, сплетенные из нескольких цветов, могут кидать лишь айши и чилы. Будь он чилой, я без зазрения совести доложила бы генералу о попытке ментального управления. Теперь же…
Теперь стояла, прятала руки в карманы, нарушая Устав, о коем радела минуту назад, но по-другому скрыть дрожащие пальцы не смогла бы, а они дрожали, нервы от едва несовершенного первого в жизни убийства все же сдали, и смотрела, как усач приближался к нам. Пошатывался, задевал столы и орков, не вписываясь в узкие проходы, зеленокожие не возмущались, выпивку в племенах уважали и к выпивохам относились с пониманием, дорогу ему освобождали и несколько раз выравнивали крен при особо сильных заносах, тем более, что взамен несостоявшегося расстрела намечалось нечто другое. Усач добрел, выдохнул облако перегара, пьяно ухмыльнулся, направил палец на вставшую с колен и ошеломленно трясущую головой Скользкую Кли, гыкнул и сообщил Диниксу, заступившему ему путь к генералу:
– Бэсова дрима не писака, клянусь хлитовой портянкой. Мрачнюга поднебесная.
Вот и ясность. Частичная. Смутная. С одним необъяснимым явлением – язык. И с одним спорным доказательством – редкое и крайне знакомое выражение. А внешность… Спаренный амулет иллюзии плюс сила айши. И если это так… Полный хлит!
Глава 2, прошлое – Закрытая школа МВВ
3036 год по единому летоисчислению Мелонты
Из межоконных ниш в учительской части центрального корпуса школы желтизной отсвечивали всего три. Ниши всегда были излюбленным местом ожидания у всех, вызванных по той или иной причине к кому-то из преподавателей. А поскольку причины, как правило, к приятным относились редко, то ждали, соответственно, не в хорошем настроении и абсолютно не были настроены принимать ни сочувствие, ни ободряющие шуточки пробегающих мимо счастливцев, не успевших ничем таким отличиться. Поэтому, начиная со второго года обучения, практически все прятались за завесами невидимости, в первый год ставить их еще не умели. Вот чтобы на одну нишу не оказалось двое желающих, свободные подсвечивались. Дело вовсе не в том, что вдвоем не поместились бы, хотя простенки были не особо широкими, так и мы особой широтой не отличались, школьные нагрузки толстеть не давали, а в самой завесе. Она – одно из самых нестойких заклинаний, слетающих от всего подряд. А кому понравится, что в его относительное уединение вторгаются те, от кого уединялся?
Мне это уединение вроде бы не требовалось, ни на что настраиваться или к чему-то готовиться я не собиралась, все решила по пути сюда. Мне нужно было только войти и сказать капитану Сартару, что никаких ошибок в своем поведении не вижу и… ой, не допустите Всевидящие!.. в случае повторения смоделированной ситуации в жизни вести себя буду именно так, а если школу такое мое поведение не устраивает, пусть отчисляют, я не против. Могу и сама уйти. Вот так. Смущало в моем решении меня лишь одно: если задуматься, выходило, что это решение я как бы перекладываю на других. И даже не как бы. А учили нас совершенно противоположному. И Лефлан точно не одобрил бы такого виляния. Не мигай на двери Сартара фиолетовый ромб «не входить», сообразить этого я бы не успела, а так… В общем, стоило еще раз подумать и все взвесить. Не изменить решение, но изложить его так, чтобы оно осталось моим.
Из свободных ниш я выбрала самую дальнюю, с запасом. Вдруг, лишний десяток шагов приведет к соображению еще чего-то полезного? Для начала он привел меня к медальону Мэлавиаты Лаод. Эти медальоны были нашими пропусками, защитой, оружием и постоянной головной болью. Кругляши с вписанными по спирали именами следовало беречь, приучать к себе, почти что приручать, и воспитывать. А они так и норовили влепить в хозяина небольшой, но ощутимый заряд его же магии, выбросить щит в самый неподходящий момент и, самое противное, потеряться. Универсального средства хранить беспокойный артефакт пока не придумал никто, каждый из них требовал индивидуального подхода, изыскиваемого долго и кропотливо. Со своим я более-менее договорилась к завершению второго года, до этого только успевала пищать, получив огненный укус или холодный дождь, ругаться, застряв в паре метров от полигона либо столовой, и разыскивать его по всей территории школы, за ее пределами медальоны вели себя прилично, возмущались выбросом силы только при попытке сказать что-то лишнее. Лефлан свой укротил меньше, чем за год. А Мэла со своим до сих пор не справилась.
С Мэлавиатой Лаод мы дружили. И в спиралях медальона друг у друга были прописаны, поэтому он мне и показался. Никто, чьего имени в спирали не было, увидеть артефакт не мог. Третьим в нашей дружбе и спиралях медальонов был Райнар Льянс. В смысле, я с ним дружила, с Мэлой у Райна была не просто дружба. В отличии от Лефа и меня, их отношениям ничего не препятствовало, и все знали, что как только оба достигнут возраста супружества, сразу отправятся в Храм рассвета за своей связующей нитью. А пока все имели возможность наблюдать, как преображается рядом со стеснительной тихоней Лаод грубиян и задира Льянс. Откуда только брались в нем нежность, забота и бесконечное терпение? И куда девались в общении с остальными? Исключение делалось только для меня и только в присутствии Лефа. Не потому что Райнар его боялся или еще что-то, просто Лефлан непостижимо влиял на окружающих, по нему вздыхали девчонки всех годов обучения, а ребята, даже ровесники, безоговорочно признавали его авторитет. Хотя сам Леф ничего особенного для этого не делал, он не был лучшим в школе, самым сильным магически или физически, никогда не кичился происхождением и достатком семьи, вообще, старался не выделяться. В нем было что-то другое, внутреннее, что притягивало и не отпускало. Впрочем, на наших преподавателей его таинственное притяжение не действовало. Или они это хорошо скрывали и никаких поблажек Лефлану не делали, гоняли наравне со всеми, если не больше.
В общем, будь рядом Леф, вылетевший из-за угла Райнар нашел бы другие слова, а так его даже близость учительских кабинетов не смутила.
– Мрачнюга поднебесная! – Мэла это выражение терпеть не могла, а Райна оно выскакивало по поводу и без повода. Сейчас повод был. С его точки зрения. – Вайра, на это не смотрят, об этом кричат. Хлитову болталку отправить могла? Бэс тебе навстречу! Мэлика в слезах по уши, а ты…
В рыдающую Мэлавиату мне верилось с трудом, под ее нежностью и хрупкостью прятался такой характер, каким не всякий парень похвастаться может. Вот что она носится по всей школе в поисках медальона – это да, не сомневалась. Не найдет за час – будет три часа отрабатывать на полигоне, на ненавидимой всеми дорожке препятствий. Удовольствие еще то. Так что Райна я понимала и знала, что планы на вечер у них совсем другие, но не я виновата, что у Мэлы с медальоном не ладится, и кричать на меня не надо. И желать мне такого не надо, пусть и в виде распространенного ругательства.
Распространилось оно после второй войны за Смурную падь, вампиры принесли. Вампиры тогда потерпели поражение, а Тугдолант обзавелся этим выражением. Девушкам знать его значения совсем не следовало, я и не знала, пока тот же Райнар не просветил, когда при нем так высказалась. В третий год обучения на языковедении нас начинали понемногу знакомить с лексиконом, не принятым в повседневном общении. Естественно, не с бэсом и хлитом, а такими, мягкими, вроде коста и гриха, но так же естественно, что эту область знаний расширить потянуло многих, а о тех, кого не потянуло, позаботились потянувшиеся. Нельзя ведь оставить товарищей в неведении? Нельзя. Так что словарным запасом всех кругов общества мы владели в неположенном по возрасту объеме и, порой, пользовались, хоть не всегда знали, что эти слова и выражения означают, зато сами себе казались взрослыми. Пожелать встречи с бэсом было равнозначно пожеланию продавать свое тело, стать дримой.
– К кюрису такие встречи! Думай, что говоришь, Льянс.
Он сам уже понял, кому и что ляпнул, медленно вдохнул-выдохнул, успокаиваясь.
– Извини, я того… Дурак, короче. Простила?
При всей своей грубости, запальчивости и несдержанности злым Райнар не был, напротив, но доброты своей стеснялся, скрывал. Те, кто знал его мало, верили и не понимали, что нашла в нем Мэла. А те, кто знал поближе… Он был настоящим. Надежным, верным, честным. Как говорили в школе, с таким хоть в бой, хоть в глубину, хоть кюрису за плечи, не подведет.
– Простила. Райн, я его только увидела, не успела еще. Ты сам-то болталку отправил?
– Вот же… мрачнюга поднебесная! На тебя выступал, а сам…
Прозрачное облачко говорящего заклинания улетело искать Мэлавиату. Наверное, она была где-то рядом, быстро прибежала. Подхватила непослушный медальон, подула на обожженные пальцы – потеряшка высказал нерадивой хозяйке свое мнение – пристроила его на законное место с обратной стороны воротничка, и сама уютно устроилась под рукой Райнара. Я подавила вздох. Мне очень хотелось вот так же нырять под руку Лефлана, но он таких вольностей не позволял. Да и у нас же все не так, мы просто друзья, а не пара.
– Мои благодарности… – Мэла рассмеялась. – Как обычно. Вы их лучше, чем Правила знаете.
Это точно. За найденный артефакт благодарить ей приходилось часто, и все, что Мэла скажет, наше трио знало не хуже Правил школы.
– Готов смиренно принять свою участь и выдержать положенную мне долю, – Райнар изобразил на лице нечто, призванное изображать заявленное смирение.
– Можешь мою прихватить, – у меня настроения общаться с ребятами не было, и они мне настрой на общение с капитаном сбивали. – Только поблагодаритесь где-нибудь не здесь. Ладно?
– Сартар? – Мэлавиата уточнила цель моего тут пребывания понимающе и сочувственно.
– Прорвешься, не впервой, – поддержал Райн уже серьезно.
Я кивнула обоим, и мы разошлись. Они по своим делам, я – в нишу, придавать мыслям стройность и упорядоченность, капитан не принимал сумбурного изложения.
Мысль уйти из школы появилась не впервые, она возникала всякий раз, как что-то не ладилось или просто тянуло к вольной жизни. Я ведь видела, как живут наши ровесники. Спокойно, весело, со свободными временем, с обычными уроками в обычных школах, с обязанностями и ответственностью, соответствующими возрасту, то есть, практически, без них. И без сталенитовой дисциплины, выматывающих тренировок, теряющихся медальонов, ограничительных блоков и издевательства, называемого моделированием вероятностных ситуаций.
Ну, если перестать преувеличивать и видеть все в мрачном свете, то все, на самом деле, было не так уж мрачно. Да, тренировки и дисциплина – это присутствовало, и работали мы на занятиях с полной выкладкой, но сами уроки длились всего на три часа дольше, чем в обычных школах. Остальное время было свободным и распоряжались мы им по собственному желанию, права на все радости юности у нас никто не отнимал. Да, ограничительные блоки – непременное условие выхода за стены школы, они не давали воспользоваться обретенными в ней навыками и рассказывать о том, чему учимся. Все правильно, незачем тащить в мирную жизнь боевые заклинания, их и у всех воевавших блокировали. И языком болтать ни к чему, напрашиваясь на вопросы для чего нас готовят к войне, которой не будет. Для всех мы учились в школе искусств, должны были стать музыкантами, писателями, художниками. Этим с нами, кстати, тоже занимались, в соответствии со склонностями каждого.
В общем, все было вполне нормально, ничего непосильного и запредельного. Даже это моделирование мне большей частью нравилось, решать задачки собственного поведения было очень интересно. Так что мысли о прощании со школой появлялись, но надолго не задерживались. Тем более, что в пользу «оставаться» был самый весомый аргумент – Лефлан. Теперь этот же аргумент передвинулся на другую чашу весов. Я согласна была решать какие угодно задачи, но только не связанные с ним. Да еще вот так связанные… От одного воспоминания о виденном в модели внутри все сжималось и замирало. Не хочу… не могу… Такое представить страшно, а представить, что такое возможно… Нет!
И еще: Леф школу заканчивает, немногим больше полугода, и он уйдет. Зачем мне оставаться, если его здесь не будет? Конечно, мы учились в разных группах, и занятия у четвертого и седьмого года обучения не пересекались, но на всех перерывах я бегала к нему, иногда он ко мне приходил, если нужно было помочь в лаборатории, и самоподготовкой мы вместе занимались, и домой вместе уходили. Я оказалась-то здесь только из-за него. Когда к родителям пришли с предложением отдать меня в школу МВВ, упиралась я до последнего, красочно, чуть ли не до слез, рассказывая, как всю жизнь мечтала о школе искусств, и страшно переживая, что меня не возьмут, потому как с талантами не густо. Рассказы о мечте были чистейшей правдой. Правда, не всю жизнь, а те три года, которые я знала, где учится Лефлан. Думала, что знала. А потом сама помогала папе убедить маму. Вот так. Оставаться в школе еще три года без него и с моделированием? Ни за что! Не могу, не хочу, не буду!
Так что да, принятое решение абсолютно верно и… И я все равно искала лазейку, чтобы его не выполнить. Другого объяснения моему «не устраивает, пусть отчисляют» не находилось. То есть, я подспудно надеялась, что не отчислят? Этим вопросом я озадачилась, второй раз не дойдя до кабинета капитана пары шагов. Выходило, что по-настоящему проститься со школой я не хотела. Открытие оказалось неожиданным и, что с ним делать, я не знала. Разве только бежать к Лефлану. Не за советом, посоветует он самой думать, а именно подумать, самые умные мысли приходили ко мне рядом с ним. И побежала бы, но дверь кабинета распахнулась, я едва успела от нее увернуться, и голос капитана Сартара недовольно поинтересовался:
– Мне Вас ждать, ами Эргон, или другими делами могу заняться?
Это было не менее неожиданно, чем недавнее открытие, я растерялась и почти дословно повторила его последние слова:
– Можете заняться.
На несколько мгновений мне показалось, что сезон неожиданностей открылся и для капитана. Он вышел и молча хмуро смотрел на меня те самые несколько мгновений. Скоротечных. Вместе с ними утекло и «показалось». Ну да, удивить Сартара такой мелочью… Его ничем не удивишь.
– Дорожка препятствий в Вашем распоряжении, Эргон. Составите компанию подруге. Два часа. За что, понятно?
– Понятно, – от вздоха я удержалась, вздыхать при капитане – добавить себе еще час. – Нарушение субординации.
Он отрицательно покачал головой, но смилостивился, дал подсказку:
– Почему Вы это сказали?
– Растерялась. Вы так неожиданно появились… Ну и вот…
За честность я была вознаграждена определением своего проступка:
– Неумение быстро реагировать на неожидаемое действие и держать себя в руках, – и великодушным: – Можете считать, что нарушение субординации я не заметил. Выполняйте. О выполнении доложить мне лично.
Мэлавиата все же не уложилась с поисками медальона в отведенное время и наматывала круги на дорожке. Компания у нее уже была. Райнар ни в чем таком сегодня отличиться не сумел, но не мог же он просто смотреть, как Мэла бегает по бревнам и уклоняется от заклинаний? Не мог. И меня в качестве замены себе не принял. Так мы втроем и добегали, допрыгали и доползали все полученное до последней минуты под аккомпанемент хлопков, тресков, взрывов и прочего шумового сопровождения и «мрачнюгу поднебесную», поминаемую Райном на каждом круге. Мрачнюгу мы еще и потом слушали, пока выравнивали дыхание и себя в порядок приводили.
