Текст книги "У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Ирина Арина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
– К хлиту, на чем, – не удовлетворился объяснением Райбаш. – Что он делает?
– Меняет гравитационные показатели запрограммированного объекта. В зависимости от алгоритма, перемещает и фиксирует в заданном радиусе. Откуда в Киллитенсе программисты?
– Интереснее, с чего Киллитенс нас облагодетельствовать решил.
– Кюрисово благодеяние, Райб. Себя они чистят, на нас свою дрянь перебрасывают.
– Как его отключить?
– Легко и просто, двумя кнопочками пульта управления. …! Вот сейчас мне контакт с Лампой не помешал бы. Отследить сигнал и погасить на … вместе с управляющим центром.
Неведомая «Лампа» неведома была не только мне, императора и Лефлана она заинтриговала не меньше, но от всех предложенных ими вариантов осветительных приборов Манжур отмахнулся. Да и предложили они немного. Не успели. Как Андуаш не успел пояснить, что имел в виду. Воронки потеряли свечение, поблекли, затем вовсе почернели. Около минуты ничего не происходило, лишь колыхалось над головами пылевое полотно. Колыхалось и набирало цвет, уплотнялось.
– …! Клонирование поперло, – на этот раз изменившееся явление Андуаш прокомментировал без наших вопросов. – Копирует и размножает. Чарш?
– Не было этого.
Неозвученный вопрос Манжура и ответ Сартара понятны были, кажется, только им, но потребовать внести ясность Эш-Шаркор тоже не успел. Воронки взорвались, выбросили несметное множество черноты, превратив неровное полотно в непроницаемую завесу и эта завеса устремилась вверх. На Мелонту словно сумерки мгновенно опустились, такое было ощущение от разом исчезнувшего солнечного света. И слова у всех разом пропали. Все. Все стояли и смотрели в темное небо с застывшими грязно-свинцовыми облаками. Небо без солнца, оставшегося где-то за черной пеленой.
Глава 10, настоящее – Орандол – Чарондол
Девятый год первого цикла третьей эпохи побед второй эры освободителей (3048 год по старому летоисчислению)
Райнару было плохо. Человеческий организм хрупок и ресурсы его ограничены, насильное их выкачивание даром не проходит. Льянса за эти дни не просто довели до предела возможностей, вывели за него. Тяжелый сон сменялся забытьем, Райн бредил, метался, сбивая повязки, изредка открывал глаза, смотрел рассеяно и непонимающе, вновь проваливался в неведомые глубины, где совсем рядом видится Грань. А я ничем не могла помочь. Лишь менять прохладные компрессы, слегка унимающие поднявшийся жар, отпаивать водой и чаем, и все больше утверждаться в мысли, что совершила ошибку, не проводив Райнара к Центральной площади. Уйди он с Лефланом и Андуашем, давно был бы на тугдолантской стороне, не рисковал вернуться в проклятый ресторан, если подозрительность Сурдива перевесит здравомыслие и барьер мой развалят, и помощь бы Райну оказали бы полноценную, с медикаментами и врачом-профессионалом. Другие мысли, вроде бы достаточно трезвые, что дойти до площади шансов у нас было крайне мало, а в состоянии Льянса добраться до перехода еще меньше, что срок действия инъекции, поддерживавшей его, мне известен не был, что пробиться сквозь скопище солдат к Лефу мы вряд ли смогли бы, нерешительно теснились где-то на задворках и на приоритетности своей не настаивали. А знание, что в нынешнем своем положении Райн находится по моей вине, перебивало все прочие доводы.
И завтрашний день тревожил. Сколько продлится мой домашний арест? Недолго. Понадобится перевод чего-либо или еще что взбредет в голову генералу, взбредет же оно несомненно, и меня затребуют на выход. Хорошо, если на несколько часов, а не на сутки и более. Как оставлять Райнара одного? А через послезавтра – плановый штурм Чарондола, куда меня доставят при любых обстоятельствах и в любом виде, тут уж точно сомневаться не приходилось. Если еще до штурма не устроят выезд. Скорее всего устроят, отыграются за орандольскую эскападу Лефа.
Мысли о Лефлане я отгоняла сама. Они меня заставляли метаться, как метался Райнар. Он – от боли и жара, я – между счастьем и болью. Приказ на мою ликвидацию не удивлял, причин для него хватало с избытком. Да уже того, что на Киллитенс работает универсальный переводчик хватило бы, чтобы приложить все усилия для лишения противника единицы, способной рассекретить любую документацию. А то, что этой единицей выводят из равновесия ведущего боевого мага… И… Я не забыла предупреждение Райбаша Эш-Шаркора. Тогда мне казалось, что ни при каких условиях я не смогу причинить вред Лефлану. Смогла. Больший… несравнимо больший, чем предполагала. Все эти годы я таила надежду, что Сартар предупредил Лефа, что его молчание на устраиваемых генералом «свиданиях» – знак, что он знает и не хочет помешать мне. Чаршон не дошел. Лефлан знал то, что знали все: Вайралада Эргон предала Тугдолант. Предала его. Каждая психоатака Сурдива била точно в цель. Сколько раз Леф отстаивал мою жизнь? Что меня не пытаются убрать я считала тоже заслугой Сартара. От того, что Лефлан делал для меня, горячей волной поднималось счастье. От того, что по чужой злой воле делала с Лефланом я, сердце замирало от боли. Ни на одно, ни на второе, я не имела сейчас права. Я имела право на четко выстроенные рассуждения, продуманный план и безукоризненное его выполнение. От меня зависела жизнь Райнара.
Инструктаж Ылхи стал вторым по сложности выполнения пунктом плана. Организовать партию иллюзий, статичных и мобильных, завязанных на активацию перемещением предмета, было просто. Отмести все ценные предложения зеленокожей и убедить ее не отклоняться от инструкций оказалось труднее. К доводу, что люди от орков отличаются и сильно, а потому их опыт на нас неприменим, она относилась с большим скепсисом и утверждалась, в основном, что я – лохыш. Благо, последний довод, что, если она все сделает правильно, Рына не убьют, все же возымел действие. Правда, теперь ее немало занимал вопрос убьют ли меня, но куда что положить, чем и когда напоить Райнара, как приготовить для него бульон, а позже что-то посущественней, и на что ему указать, если меня долго не будет, а он более-менее придет в норму, Ылха заучила.
Самым сложным было проложить тоннель в барьере, не нарушив его структуру и не проявив себя перед «нюхачами». Замкнутые плетения плохо реагируют на перенаправление векторов и потоков, волнуются, дают энергетические выбросы, заметные любому магу. Пришлось устроить следящей команде три истерики с выяснением, как долго они собираются надо мной издеваться, в попытках нарушить целостность барьера. Результат вышел на диво положительным. «Нюхачи» спилили засохшее дерево, уже год досаждающее скрипом и скрежетом веток по стеклам двух окон, признав его виновником якобы прилетавшей мне отдачи, и настоятельно потребовали моего выхода, взяв на себя всю ответственность за него. В дом я вернулась с сумкой самопомощи. Офицерской. Не иначе, как Илкних свою пожертвовал, сочтя сию жертву меньшей, нежели ранговые шнуры. Ради запаса лекарств и перевязочного материала я пошла на небольшое соглашение о молчании про их опрометчивый выстрел. А на разрешение не являться им оконным видением каждые четверть часа капитан Илкних не решился, обнадежив, не знаю, меня или себя, что «следилки» скоро отладят и надобность в этом отпадет сама по себе.
«Следилки» отладили к утру, когда смотрели мы друг на друга одинаково покрасневшими от бессонной ночи глазами. Мне это было даже на руку, не пришлось искать объяснений внешнему виду, поскольку спать не пришлось бы в любом случае. На руку был и приезд Мустила, присланного с проверкой, но это уже Стевниву, явившемуся за десять минут до него. Настроение «нюхачей» было весьма далеко от того, в каком благосклонно выслушивают многословные излияния. «Нюхачи» вообще далеки от благосклонности. Капрала Кинтоф с территории выставил, не дав тому дойти до чтения виршей, а «нюхачам» унять явно наблюдающийся зуд в кулаках, доклад про дерево и барьер выслушал, велел предоставить рапорт по форме с отражением всех подробностей происшествия и выделил мне четыре часа на отдых, после чего надлежало явиться к месту службы. Ну… Ожидаемо.
Самой надевать браслеты не хотелось до поминания всех хлитовых бездн и кюрисова мрака. Не первый раз, не последний, но… Даже с знанием, что снять их смогу в любой момент, кусочки самоклеящегося бинта внутри замков это гарантировали, не хотелось. Очередное прохождение через все «прелести» антикриониловой блокировки еще и отняло час у возможного сна. Поспать, действительно, было можно и нужно. Офицерская комплектация сумки самопомощи не чета солдатской, Райнару, получившему хоть урезанную в целях экономии, но все же действенную дозу препаратов, жаропонижающих, обезболивающих, противовоспалительных, в общем, всех обнаруженных, стало немного легче, и тяжелый сон его был сном, а не опасными провалам в район Грани. И мне следовало не терять время, но разве в браслетах уснешь? И не отсрочишь их надевание. Не пройду адаптацию, самой же будет хуже, а с генералом лучше быть максимально в форме.
Проверка формы, кстати, тоже не порадовала. Особой возможности поддерживать ее не было, место и время для тренировок никто мне не выделял. Как результат, не сказать, что совсем утратила, физических нагрузок хватало, но подрастеряла, и вылазка в окно для апробации тоннеля наглядно это продемонстрировала. Нашумела. Несколько минут пережидала на карнизе под пологом, пока «нюхачи» источник шума искали. Благо, карниз был достаточно широк, а опыт полезен, полог, при недолгом размышлении, я решила расширить и оставить. Мало ли. Все это было на крайний случай, какой, я надеялась, не наступит, но… Мало ли.
А что прибыть к месту службы мне дозволят самостоятельно не надеялась. Не дозволили. Диникс прибыл на сопровождение. Сопроводил до самого кабинета верховного командующего.
Сурдив подписывал расстрельные приказы, выполнял данное вчера обещание, вторую его часть, за упущенного беглеца, и был не в духе. Вряд ли из-за приказов, расстрелы в киллитенской армии дело обычное, настроение ему не портящее. Скорее, причина в перевязанной руке, какой приказы подписывал. Вчера обе руки генерала были в порядке.
На меня Сурдив глянул мрачно и скривился недовольно, видимо, бледный вид мой планам его не соответствовал, толкнул папку через стол, буркнул:
– Сорок минут на перевод, – и рукой махнул на выход. Перевязанной. И вновь скривился. Что бы ни скрывалось под повязкой, ощутимые неудобства генералу оно доставляло.
Под истечение отпущенного времени ко мне заглянул Мустил. Констатировал:
– Выглядишь паршиво.
Я недвусмысленно почесала браслет, он развел руками, вполне сочувствующе. Чуть меньше года назад Кинтоф за отставшее где-то генеральское кресло их действие на себе проверял, как раз этой модели, только поступившей в производство. Так что ощущения помнил, они долго не забываются.
– А что с…? – я глазами показала в направлении кабинета начальства.
– Ожог. Придурок какой-то патрон у костра бросил. Полыхнуло…
– Это где?
– К чарондольским утром заглядывали. Ты закончила?
Я сложила отчеты по портальным исследованиям в папку, передала Мустилу. Получила новую. Опять порталы. Первый комплект был из Вимплетха, второй – из Краетола. В тесном сотрудничестве на почве портальных проблем каждый сотрудничающий был сам за себя и делился лишь тем, что ценным не считал или утаить возможности не имел, вся остальная информация сливалась завербованными агентами.
Содержимое папок средством улучшения генеральского настроения стать не грозило. Ничего нового. Замеры фоновые, замеры флуктуационные, замеры инверсионные, замеры, замеры, замеры… А моему настроению понравилось. Ни один из наблюдаемых порталов повышенной активности не проявлял.
Следующими на перевод принесли договора поставок. Их перевести в обратную сторону требовалось, с киллитенского на краетольский. Затем листовки-воззвания к тугдолантцам, регулярно подбрасываемые в неоккупированные города. Текст менялся постоянно, штатные психологи учитывали специфику каждого города и просчитывали на какие точки давить. Сколько таких бумажек, размноженных копир-кристаллом, видел Лефлан? Не узнать мой почерк он не мог. Еще один беспроигрышный удар Сурдива… или того, кто за ним стоял.
Искушение поискать в генеральской голове хозяина той «болталки» боролось со здравым смыслом. Здравый смысл победил. Временно. Поищу, но позже, когда браслеты снимут официально и момент удачный выдастся.
На очередном появлении Мустил вернул отобранный вчера осоровцами «Клик». Жутко ценное возвращение. Если на тех двухстах метрах, что отделяют дом от службы, некто решит напасть на меня, охраняемую «нюхачами» и сопровождаемую полковником первого круга, смогу пластомагом нападающего по голове двинуть. «Клик» настроен на прямую магоактивацию и в руках человека, магией не владеющего, полезен, примерно, как булыжник, разве что держать удобней. Оно бы и ладно, что вернули, если бы не то, что за этим возвращением стояло. По уставу положено, в особых случаях, предупреждение о каком вместе с оружием пришло.
– Завтра в девять, вид надлежащий, форма парадная. Меня скоро в званиях догонишь.
Ожидаемо, но… Это всегда было нелегко, теперь стало невыносимо. В девять. Минус дорога и подготовка. За час до штурма Чарондола – очередной штурм Лефлана. А лицо надо держать и ни одной эмоции. Ни одной неположенной эмоции.
– До тебя мне еще круг. Кинт, какой надлежащий вид с этим? – я постучала по браслету.
Он опять развел руками.
– Приказ, майор Эргон.
– Выполняю, полковник Мустил.
Ылха моему возвращению обрадовалась. Правда, ненадолго. На показательный демарш в ванную взвыла она тоже показательно. Но «забытое» полотенце принесла и ускакала выть, в смысле, петь, в отведенную для этих нужд комнату, а я ушла к себе спать, на нее прикрикнув в требовании тишины. Так все выглядело для наблюдателей по ту сторону «следилок». И для Райнара, кажется, принявшего зеленокожую с моим голосом за бредовый выверт сознания, с которым он почти сразу и попрощался. Действие прошлой порции медикаментов закончилось раньше, чем я рассчитывала, а Ылха выполнила все порученное в точности. Мой пролет. Надо было не на время ей указывать, а на состояние Льянса, хотя это тоже рискованно с ее понятиями о человеческих организмах.
С Райнаром я провозилась до полуночи. Отпаивала лекарствами и сладко-соленым чаем, меняла повязки, сбивала жар, разговаривала, уговаривала его держаться. Просто сидела рядом. Для него и для себя. Не знаю, кому из нас это было нужно больше. И заснула там же, привалившись к стене.
Разбудил Льянс, заодно со всей присущей ему непредвзятостью и отсутствующей деликатностью сообщив, что вид мой на «надлежащий» не похож и близко.
– К оркам решила податься? Цвет уже тот, за свою прокатишь. Какого хлита? Кроватью принципиально не пользуешься?
– Иллюзия.
– Да ладно? Точно знаешь?
Не точно. Иллюзия во время сна слетела. Плохо. И усталость – не оправдание. В случае чего, объяснять наличие двух себя пришлось бы долго… Плохо номер два.
– Райн, я сейчас.
– Спать иди.
Я вернула обличие зеленокожей, подумала, заменила его на невидимость и побежала в спальню, проверять ее. Если и с нее слетело… Обошлось. На Ылхе иллюзия держалась. Райнар моего возвращения не одобрил, повторил:
– Спать иди. Не страдай хлитовой мутью.
– Пойду, – согласилась я. – Пить хочешь? А без разницы. Будешь, – он и не отказывался, не хуже меня знал, что это необходимо. – Ты соображать способен? Окошко, вон то, запомни. Полог по обе стороны, около метра. Только без глупостей. Это на случай, если другого варианта не будет.
Что опаснее в нашем случае, я не определилась и, возможно, сама совершала глупость, показывая Льянсу выход из дома. Но уверенности, что Ылха ничего не перепутает и они смогут понять друг друга, у меня не было, а оставлять его без путей отхода в том самом крайнем случае, было как-то совсем не очень.
– Запомнил. Что еще?
Больше у меня пока ничего не было. Кроме одного:
– Выживи.
– Сам планировал.
– Вот и не отклоняйся от плана. У тебя задание еще не выполнено.
– Поможешь?
Райнар приподнял бровь в скептическом удивлении, а меня на мгновение, на очень долгое мгновение, никак не отпускающее, захлестнуло желанием пообещать. И помочь. И вернуться в Тугдолант, к своим. К Лефу. Не первый раз за эти дни.
– Нет.
Еще раз к Льянсу я заглянула утром. Проверила самочувствие, о нем же поговорили, его же поддержали. До слова «хорошо» было далеко, но уже не бесконечно. Оставлять Райна на попечение Ылхи стало не так страшно. Еще бы гарантию, что в мое отсутствие следить за домом будут не так пристально и ничего подозрительного не заметят… Никто мне такой гарантии не дал бы. Разве только…
– Всевидящий, помоги… обереги их. Пожалуйста, Фаарр!
Это мое «повышение» от неудавшегося прошлого отличалось. Щит так же держали чилы, но стояли мы не перед солдатами полевых войск. Сегодня нас окружали наемники Черного корпуса.
Костры горели не по схеме "лишь бы не было системы", а четко по периметру площадки, утоптанной и вычищенной. И чадили нещадно, словно напоенные чем-то. Чем-то недобрым и смрадным. Не магией. Или магией настолько чуждой, что узнать ее не получалось. Смрада, как такового, не было, он словно мерещился, ощущался, скорее, мороком, нежели реальным, но и в своей нереальности был омерзителен. Затаившийся, укрытый дымом костров, притворившийся несуществующим. И ветер. Не ветер даже, так, едва заметное движение воздуха, низкое, не больше полуметра от земли, ползущее к стенам Чарондола. Несущее туда неощутимый смрад. Несложно связать визит Сурдива в Стикрион, утреннее заглядывание сюда и все прочее. Сложно понять, что за очередную дрянь притащили в Мелонту. Прежде я с таким не сталкивалась и разговоров ни о чем похожем при мне не велось. И перед переходом ни слова не сказали, ни генерал, ни его аьютанты, предупредили лишь стандартно, чтобы вела себя соответствующе и никаких сюрпризов не устраивала, ибо выльются любые сюрпризы на мою же голову. Сурдив предупредил. Зато свои сюрпризы способными на их головы вылиться генерал не считал и подбрасывал их один за другим.
Начал с исключения из речи традиционного ее начала, с восхвалением Киллитенса и воспеванием побед доблестной его армии. Видимо, счел, что регулярные войска прошлый раз все прослушали, а у наемников свои победы, такой кровью залитые, что прочие перед ними меркнут. Обошелся, в общем, без сопоставлений, запросто могущих возникнуть, сразу за мои заслуги взялся.
– Переводите, майор Эргон. За колоссальный вклад в великую борьбу Киллитенской Империи, за регулярное обеспечение армии сведениями повышенной важности, за своевременное донесение, способствовавшее поимке шпиона и диверсанта Райнара Льянса, и принятие непосредственного участия в его задержании майор второго круга Вайралада Эргон представлена к ордену Победного шествия третьей степени с правом вхождения в императорский дворец вне общественных часов.
Сюрпризом было все, от самих заслуг, в какие верховный командующий даже своих личных отсыпал, до награды за них. Ордена в Киллитенсе не киллитенсцам не вручали. Да и право вхождения… Я не знала, что у меня его не было. Во дворец мы являлись в любое время суток. Заблагорассудилось Сурдиву либо Тиренеху встретиться по тому или иному поводу, и явились. А общественные то часы или необщественные… Такая мелочь на моей памяти еще никого не волновала.
– Склоните голову, майор Эргон и примите награду, вдвойне приятную из рук супруга.
Сначала мне показалось, что ослышалась, потом… Непонимание и страх. Супруг? Каждый раз, повторяя: "Лефлан Ют-Раш не был моим любовником", я добавляла: "Леф мой муж". Моя маленькая слабость, поблажка самой себе. Как непроизнесенные слова сумели услышать? Я не могла пропустить попытки ментального контроля и уж точно попытки читать мысли. И… Леф здесь? Бред какой-то. То есть, он здесь, за чарондольскими стенами, я его чувствовала. Но Лефлан и Киллитенс? Исключено. Невозможно ни при каких обстоятельствах. Я растерялась. Настолько, что переспросила:
– Супруга?
– Будущего супруга, – со всей любезностью поправился генерал и бумагу протянул, с гербами и вензелями. – Ваше прошение удовлетворено. Тиренех Исконийский собственноручно подписал разрешение на мезальянсный брак Синтина Стевнива Триксода Мианиса Исконийского и Вайралады Эргон.
Теперь все встало на свои места. В спектакль с моими повышениями добавился новый сюжет, в полном соответствии с прилетевшим в «болталке» распоряжением: «Насилие – второй этап, первый – измена. Не сметь менять план!». Не меняли, исполняли в точности. Даже полное имя капрала вкупе с высоким его происхождением и принадлежностью к правящему семейству рассекретили. Для тех, кому он сам его рассекретить не успел.
Не переведенную мной часть разговора… в генеральской части перевели артефакты. Тугдолантские. Я не сомневалась в этом. На моей части усиление звука неожиданно дало сбой, абсолютно случайный, надо полагать, и до стен она не долетела. Мне резко стало не до растерянности. Представить, что сейчас чувствовал Леф… Нельзя! Ни представлять, ни сжимать кулаки в бессильной ярости, ни кусать губы от боли. Нельзя! И стряхнуть браслеты нельзя. И влепить по блаженно лыбящемуся капралу чем-то тяжеловесным нельзя. Можно искать выход. Такой, что даст Лефлану понять, что никакого брака не будет, и не даст повод снять с меня антикрионил. Потому что, как только снимут, потребуют провести в дом хоть того же Стевнива, хоть спецов второго отдела. Мне же такие гости совершенно не требовались, особенно, в ближайшие дни. Решение устроить пару неприятностей среднего пошиба самой себе, серьезными проблемами не грозящих, но провоцирующих на оставление браслетов в качестве воспитательных мер, я еще утром приняла. Пора воплощать.
Полученную от генерала бумагу я не бегло просмотрела, внимательнейшим образом прочитала каждую фразу, время себе выигрывая и на тягу к скоропалительным деянием Тиринеха рассчитывая, водилось за ним такое, к долгим обдумываниям император Киллитенса склонен не был. И это было замечательно.
– Уберите руки, капрал Стевнив! Вы нарушаете уставные предписания. Приношу свои извинения, генерал Сурдив, в разрешении императора Тиринеха Исконийского нет ни слова об устранении рангового неравенства, только о родовом снисхождении. Устав не допускает отношений при превышении двух ступеней. Ранг майора отстоит от ранга капрала на три. При продолжении посягательств нижестоящего офицера на честь вышестоящего офицера я обязана пресечь посягательства, как предписывает устав. Уладьте это недоразумение или отдайте приказ на помощь мне в активации пластомага любому из присутствующих офицеров ранга, равного моему либо превышающего его.
Удалась лишь вторая часть задуманного. Тесное общение с браслетами я себе надолго обеспечила, уже по выражению лица генерала было видно. А первая… Неполадки со усиливающим заклинанием, да. Случайные. Просто абсолютно случайно оно сбоило. Строго на мне. На наемниках заклинание работало отлично. Меня за стенами не услышали, а их гогот и сальные шуточки усилились без проблем. И роль чернокорпов понятна стала. Общевойсковым разговаривать в строю устав не позволяет, а у них он отдельный, соблюдаемый чуть ли не по желанию.
– Хороша дрима! Горячая! Я б такую… А я б ее… Эй, заскучаешь с одним, обращайся. Выручим. Развлечем. Капрал, ты как, насчет, поделиться?
Хлит! Полный хлит! И бэсов кюрис!
Предел есть у всего и у всех. Я к своему подошла вплотную. И дальше пошла, не задержавшись. Рука сама потянулась к браслету.
Что бы я делала дальше, сама показав, что избавлюсь от антикрионила в любой момент, я представления не имела. На восстановление первых капель магии много времени не надо, на искру, активирующую пластомаг, уйдет пара мгновений. А потом? "Клик" мой никаким незаконным модификациям не подвергался, а потому полезен был весьма относительно, ни по кому вышестоящему не применим. Даже по самой себе не применим, защиту от самострелов во второй год войны добавили, когда начали появляться желающие поваляться на больничной койке вместо окопов. Рассчитывать на внезапность и шок… При условии чернокорпов и чил? Я не рассчитывала. Я, вообще, ни на что не рассчитывала. И ничего не планировала. Мне просто нужна была магия. В идеале – вся мощь айши. Без идеала – как получится. Оставаться безвольной куклой я больше не могла.
Звуки вдруг отдалились, сделались смутными и неясными, а все другое обрело небывалую четкость. Лица, фигуры, очертания. Самодовольство капрала, приправленное липким интересом… Нахмурившийся Мустил… Диникс, уставившийся себе под ноги… Хохочущие наемники… Полковник Люксис рядом с усатым чернокорпом… Недовольное лицо Сурдива и слишком белый бинт на его руке… Бинты на спине Райнара долго белыми не оставались…
Где-то на задворках сознания мелькнуло всегдашнее «Нельзя! Не имею права!», уже бессильное вернуть мне здравомыслие. То есть, мыслила я здраво, и в этих мыслях знала, что ошибку совершаю огромную, но управлял мной уже не разум. Развести зубцы не защелкнутых браслетов – пара движений. Краем сознания отметить, что при любой неловкости они могли раскрыться сами – одна мысль. Смытая возвращающейся магией и единственным звуком, что не был сейчас далек. Взметнувшейся к небесам песней огня.
Всем моментально стало не до меня. Как в Киллитенсе ни готовили солдат к возможной в любой момент потере огнестрелов, справиться с первичной паникой и вытекающей из нее неуправляемостью не могли. Рядовые, забыв про устав, бранили поющий огонь и выходящее из строя оружие, рвались кто в бой, кто подальше от боя. Офицеры возвращали дисциплину обещаниями полевого трибунала за нарушение приказа. Верховный командующий трибуналов не обещал, обходился без промежуточных звеньев.
– Правый фланг. Комсостав заменить. Этих – в расход.
На правом фланге успели открыть стрельбу, короткую, не больше десятка выстрелов, из магоматов, еще не перешедших из разряда огнестрельных в разряд холодных ударного действия.
– Немедленно?
Других вопросов у комсостава особой роты не возникло, а у рядового состава сами собой стилеты в руках возникли. Немедленно.
– После штурма. Диникс?
– Четыре минуты до расчетного. Если…
– Молчать.
Разговор этот и приказ о комсоставе правого фланга в рамки обычных не вписывались. Не меняли комсостав из-за стрельбы на поле боя, пусть сам бой еще не начался. Не засадные ведь позиции, открытые. Не складывалось что-то. И четыре минуты не складывались. Начинать штурм до явления орочьих племен как бы смысла не было, а до явления их не меньше получаса оставалось, при условии, что зеленокожие не опоздают по своему обыкновению. Понимание этого вышло таким же отдаленным, как звуки, но отлично сложилось со скрытой угрозой, какой веяло от костров.
Весь резерв, собравшийся за время, подаренное поющим огнем… подаренное Лефланом, я вложила в ветер. Перехватила им то неведомое, что ползло в Чарондол… сколько смогла, развернула, подняла и уронила на генерала, капрала… всех, кто оказался с ними рядом. Включая себя. На щит резерва уже не хватило, магии за пару минут вернулись крохи, да и не вспомнила я о щите, не подумала. Я о Лефе думала. Его лицо помнила. Из той, давней жизни, оставшейся только в памяти. Где мы встречали рассвет в Рассветных горах. У нас отняли рассветы. У нас отняли нашу жизнь. Теперь у нас отнимали нас. Сорвалась не только я. Никогда прежде огонь не пел до начала боя, до первого выстрела Киллитенса.
Зима вдруг исчезла. Ни снега, ни холода, ни низкого неба с тяжелыми черно-сизыми тучами больше не было. И готовых к штурму солдат не было. Не было и изъязвленных снарядами и взрывчаткой стен Чарондола. Было лето. И солнце. То, закатное, что плыло над Белым озером, когда пел энджур. Теперь пел огонь и солнце поднималось над Рассветными горами. Над маленьким плато с цветами и смешливым водопадом. Над Лефланом. А я… я стояла и смотрела. Хотелось бежать туда, к нему, но я стояла и не могла сделать ни шагу. Ничего не могла. Только стоять, смотреть и думать, как долго я не видела Лефа. Как долго не видела солнца. И как просто было вернуть их. Просто не пустить неизвестную дрянь в город, где был Лефлан. Леф понял, что со мной, он всегда понимал меня, и сам пошел ко мне. Шаг, еще шаг, еще… Ненормальное мое оцепенение, наконец, отпустило, и я сделала свой шаг к нему навстречу. Один… второй… и сорвалась на бег. Быстрее… еще быстрее… еще… Еще мгновение и мы…
Раскат грома рассыпался грохотом камнепада, криком множества голосов, боевым кличем орков. Где-то рядом шел бой. Совсем рядом. Некстати вернувшийся разум подсказал: Чарондол. И все возвратилось. Зима, холод, палатка и штурм неприступного города. Штурм, в преддверии которого я умудрилась заснуть. Заснуть? Перед рядами солдат, строем чернокорпов, генералом и прочими? Это было невозможно. И это было. И спала я, судя по орочьему воплю, прилично, раз они явиться успели и битва была в разгаре.
«Просыпаться» я не торопилась. Во-первых, нужно было понять, что и как произошло, разобраться, кто мне со сном помог, оценить обстановку… Нет, это «во-вторых» и прочих. А «во-первых» себя вернуть нужно было в реальность, и здравомыслие в порядок привести, а то вело оно себя как-то… полуобморочно.
Ни я, ни здравомыслие возвращаться не хотели. Нам было хорошо там, на маленьком плато, рядом с Лефланом… Плато оказалось сном, но Леф, правда, был рядом. А я была без браслетов и с полностью восстановившимся резервом. Если осторожно… и аккуратно… Понятно, что мешать я ему не стану, на нем сейчас половина залога победы в этом бою. Без поющего огня киллитенских вояк перевооружат, подводы с партией огнестрельного стояли наготове за Ланковой горой, и тугдолантцам придется несравнимо тяжелее. А с учетом того, о чем Всевидящий говорил, что поддержки защитникам Чарондола не будет, основные войска не здесь… Нет, Лефа я не отвлеку, он меня даже не увидит. Я на него только посмотрю. Незаметно. Просто увижу его наяву, не в памяти, не во сне, по-настоящему, такого, каким он стал, и все. А для этого нужно понять, разобраться, оценить обстановку.
Обстановка, оцененная сквозь ресницы, получалась неординарная. Зато разом все объясняющая. Штурм проспала не я одна. Генерал, оба адьютанта и капрал его просыпать продолжали. Означать это могло лишь то, что никто мне со сном не помогал, я всем помогла, накрыв тем, что предназначалось тугдолантцам. И четыре минуты прояснялись двумя равновероятными вариантами. Время либо на «доставку», либо на требуемую концентрацию. Глобального значения это уже не имело. Раз взять Чарондол по-тихому не вышло, значит, план с усыплением его защитников провалился. Глобальным было выяснить, откуда эта дрянь поступает, сообщить и, по возможности, перекрыть канал. Но это позже, а пока…
