Текст книги "У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Ирина Арина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

– Давай второй. Про «следилки» я сразу понял, с твоего представления на входе. Не вошла в высокое доверие? Это за меня? – Райнар, не дотрагиваясь, показал на оставленные осоровцами синяки. А ответа ждать не стал. – Мой объект – ты. Первый приказ был ликвидация. Еще в сорок втором. Догадываешься, за что? – догадывалась, за мои «повышения». – Догадываешься. Группу вернули от перехода. Догадайся, кто тебя отстоял. Ты о нем ни разу не спросила, ни в Маршевском, ни теперь. Сегодня он был рядом. Что ты чувствовала? Ты еще хоть что-то чувствуешь?

– Я побоялась, что ты не сможешь уйти. Возможно, ошиблась.

– Возможно. Больше ничего не скажешь?

– Скажу, – я забрала второй снятый браслет. – Мэла сбежала, она не одна, скрываются в Найдоле. Спи.

Глава 10, прошлое – Саградол – Рассветные горы

3038 год по единому летоисчислению Мелонты

Очарование этого места не могло испортить ничто, ни затаившийся внутри холод, оставленный женщиной с пустыми глазами, ни черная пыль, ни грохотавшая в отдалении гроза.

– Леф…

– Обещал крышу, но ни одной подходящей в Саградоле не нашел. Как тебе такая замена?

Замена была прекрасна. Крошечное плато в Рассветных горах. Полянка, укрытая пушистой травой и обрамленная кудрявым ольховником. Водопад, маленький и веселый. Именно так, веселый, его струйки не журчали, не гремели, они смеялись. Не слишком высоко, не слишком далеко от города, вся дорога заняла меньше получаса, но и город и все другое остались словно за какой-то чертой, невидимой стеной, отделившей реальность от чуда. Оно совсем не походило на Скайэтуаль, иные краски, звуки, не такие яркие, не такие сочные, иная аура, проще, легче, но такое же волшебство… И Лефлан. Да важно ли вообще место, если рядом Леф?

– Замечательная замена! Чудесная! Такая… Такая!

– Такая?

– Самая-самая такая! Лучше не бывает.

– Бывает. Сейчас будет. Помогай. Там, где мы, этой дряни делать нечего, – Лефлан разогнал пыль перед моим лицом и развернул начальные векторы ловушки. – Сможешь?

Я смогла. Еле-еле. Мы на первой ловушке растратились, не успевший восстановиться и наполовину резерв расходовался быстро, а противный холод внутри расползался, заставлял дрожать.

– Держись, Вайра. Ты сильная, ты все сможешь. Все. Стоп. Теперь только держи, я сам.

Как Лефлан работает с потоками я могла смотреть бесконечно. Завораживающее зрелище, неповторимо красивое. Ни у кого так не получалось. Только…

– Леф, нам головы отвернут обоим, если вернемся никакие.

– Значит, вернемся какие.

– И нам их отвернут за то, что сбежали.

Сбежали мы едва я добралась до особняка Ла-Апуш. Вошла в свою комнату, поймала «болталку», переоделась и тут же вышла через окно. И дальше, по проторенному Лефланом пути, крыша, толстая ветвь старого вяза, ограда. Все лишь из-за того, что перед расставанием прошептала ему:

– Не могу без тебя. Сегодня совсем не могу.

И вот мы здесь.

– Мысли у тебя не в ту сторону. Все, малявка, отпускай, я закрепил.

– А у тебя в какую?

– Сначала в эту, – про потом спрашивать стало неудобно, да и не собиралась я ничего спрашивать, мне и так было хорошо, очень хорошо, в тепле его рук и настойчивости губ. – Потом в эту.

С корсетом «милитарки» я каждый раз сражалась, завязки его путались и затягивались в немыслимые узлы, Лефу корсет сдался без боя, и мелкие пуговки блузки сами собой выбрались из тугих петелек, по плечам пробежал ветерок… по обнаженным плечам. Неожиданно стало не страшно, но… как-то… Так получилось, что все наши встречи проходили в темноте, и если руки Лефлана не раз прорывались под одежду, то глазам его не повезло… или наоборот повезло. А теперь, при свете солнца, Леф увидит меня всю. Понравится ли ему то, что он увидит?

– Леф… я…

– Согласен, ты. Справишься? У этих пуговиц на редкость дурной характер.

Он направил мои руки к пуговицам с дурным характером. На своем кителе. И ждал, пока я их расстегну. И пока распущу шнуровку рубахи. Долго ждал. У меня пальцы запутались в мыслях. То есть, мысль запуталась в пальцах… В общем, я застряла на мысли, что не только Леф увидит меня всю, но и я его… всего. Тугдолант – прогрессивное государство, хотя Андуаш говорит, что в этом отношении запрогрессировал он не туда и свою эпоху опередил, минимум, на полвека. Это при том, что до Киллитенса в свободе нравов Тугдоланту далеко. Плюс войны внесли свой вклад. Конечно, излишняя вольность не приветствовалась, но при виде обнаженного по пояс мужчины никто из женщин в обморок не падал. А увидеть таких было не так уж сложно, в своих дворах мужчины не стеснялись. Даже папа летом зачастую возился в саду в одной майке-военке, без рукавов и с глубоко вырезанным воротом. Но это по пояс, а дальше…

– Не спеши, теперь я.

Моя блузка меня окончательно покинула, и короткий нательный корсет отправился за ней куда-то в траву, а Лефлан перехватил взметнувшиеся руки, не дав прикрыть грудь.

– Я… ты… я тебе…

– Молчи. Просто молчи, малявка… Вайра…

Я молчала. Уже не надо было спрашивать. Леф уже ответил. Появившейся в голосе легкой хрипотцой и взглядом. И медленно скользящими по коже пальцами. Ему нравилось то, что он видел. А я краснела от смущения, что он смотрит, и удовольствия, что ему нравится. И чего-то незнакомого, неясного, разливающегося внутри сладкой истомой. И непреодолимого желания тоже видеть его, как он меня, дотрагиваться до него…

– Сними… пожалуйста…

– Сама…

Рубаху мы с него сняли вместе. И я тоже смотрела и замирала от восторга, от его красоты. Трогала, едва касаясь пальцами, гладила всей ладонью, и тонула в счастье от его становящегося неровным дыхания. А потом мы снимали мои брюки под совместное возмущение. Я возмущалась про себя, Лефлан вслух.

– Хлитов стазис! Еще уже их сделать нельзя было? Как ты в них влезаешь? Кто придумал это издевательство?

Его брюки снялись проще, как-то незаметно. Вернее, заметно, шорох я слышала, но только слышала. Перед этим на траве разостлалось юбочное полотнище «милитарки», а я оказалась лежащей на нем и не решающейся открыть глаза. И не понимающей, почему Лефлан медлит, не ложится рядом. Смотрит? Убедить себя, что это правильно, что так и должно быть, я почти успела, и даже почти успела убрать руки, прикрывшие центр смущения. Почти.

– Так не пойдет. Прости, малявка, небольшая задержка. Не должно быть этой пакости между нами… на нас.

Глаза от удивления у меня сами открылись. Дальше я удивлялась уже на руках у Лефа. Недолго. Нужно было просто посмотреть вокруг, чтобы понять, что он прав. Ловушку Лефлан раздвинул на всю полянку и теперь здесь было совершенно чисто, никакой пыли. Только на нас осталась, даже не пыль, след ее, но и он был неприятен.

Веселый водопад стал еще веселее, украсившись венком поющего огня, звенел брызгами смеха, а согретые огнем струйки не били, обнимали, смывали эти следы, не только черной пыли, всего чуждого, что было не нами, и не мешали целоваться. Смущение, сбежавшее от удивления, вернулось в новой форме, теперь я смущалась собственного бесстыдства, с каким рассматривала Лефа, всего, и не могла насмотреться. А он не смущался, спокойно позволял себя рассматривать, когда мы отрывались от поцелуев. Потом нес обратно, бережно, как что-то драгоценное, и наше импровизированное брачное ложе окружил поющим огнем. А я растворялась в ласках Лефлана, горячих, как его огонь, будоражащих кровь и будящих женскую суть, что ждала его. Мгновения короткой боли, забравшей последнюю преграду меж нами, Леф разделил со мной, я видела ее отражение в его глазах, и безмолвное извинение, и нежность, заполнившую их, когда он понял, что мне уже не больно, и повел дальше, к незнакомым ощущениям, к пику нашего единения, к общему нашему:

– Люблю тебя…

Мир возвращался частями. Пением птиц. Ароматом цветов. Рассветными горами, греющимися в закатном солнце. Звонким весельем водопада. Теплым ветром. И теплом внутри, полностью изгнавшим давешний холод. На мгновение стало страшно, что большой мир вернется весь и разрушит наш маленький, вот этот, один на двоих.

– Леф, а…

– Я тебя никому не отдам.

Рассветные горы потому и Рассветные, что солнце в Саградол приходит из-за них. А для Чарондола и всех городов, лежащих по другую сторону, наоборот, за них уходит, и горы получаются Закатными, но называют их все равно Рассветными. Правильно ли это? Прежде я никогда не задумывалась над сложным таким вопросом, а теперь думала. Может, потому что не хотела думать, что скоро нужно будет возвращаться в тягучие часы, в какие мы вынуждены делать вид, что едва знакомы, слушать тоскливо-нудные речи Ла-Апуш, постоянно отгонять от лица противную пыль… Это точно было неправильно. Правильно было лежать под рукой Лефлана и представлять, что лежим мы совсем одинаково, только он немного на мне, чувствовать, как его дыхание касается шеи и… и не только дыхание. Оставленная губами горячая дорожка поцелуев добралась до плеча, Леф чуть отодвинулся, и я протестующе застонала. Нечаянно. Мне было жаль терять ощущение его тяжести, невозможно приятной и близкой, так же как жаль было, что вчера усталость взяла свое и сон забрал столько наших драгоценных минут.

– Разбудил? Сейчас рассвет. Он здесь особенный. Хотел, чтобы ты увидела.

Мы смотрели на особенный рассвет. Вместе. Смотрели, как розовеют вершины гор и золотится синева неба, как солнце неспешно выплывает из-за Сантийского хребта и в его лучах расцветают сотни маленьких радуг.

– Здесь всего три точки таких, где этот эффект виден.

– Это не эффект, это чудо!

– Чудо. Еще посмотришь, какое оно настоящее.

– А сейчас не настоящее?

– Не полное. Они намного ярче светятся, когда ничто не мешает. Уберем стазисову дрянь, сама увидишь.

– Только на рассвете? Они… такое только на рассвете бывает?

– С этой точки – да. К закатной долго добираться, она далеко, а на полуденной я сам не был, от Чарша знаю. Это…

– Не надо, – я прижала ладонь к губам Лефлана. – Пускай будет просто чудо.

Я догадывалась, что дает такой эффект, в центре Сантонийского хребта было криониловое месторождение и, видимо, жилы его тянулись по горам и играли на солнце. Но чудо было лучше, чем эффект. Леф понял, он всегда меня понимал.

– Пускай. Наше чудо, да?

– Да!

– А ты – мое. Знаешь, я сейчас понимать начал…

Он замолчал, не договорив, а я, не вытерпев молчания, поторопила:

– Что? Что ты понял? Леф?

– Что слишком долго ждал. Три года! Вайра, ты мне должна себя за три года. Пора возвращать долг.

Это было совсем не то, что он собирался сказать, но… Если не сказал, значит, не скажет. Это Лефлан Ют-Раш. Я тоже его знаю. Не так, как он меня, но все-таки. А за то, что начал и недосказал немного обиды прорвалось легким занудством:

– Три года? Это как ты их насчитал? От Скайэтуаля прошло всего…

– Причем тут Скайэтуаль? Ты родилась на три года позже меня. Представляешь, как мне было грустно и одиноко? Смеешься? Я грустил, а ты смеешься?

Я сквозь смех кое-как пообещала:

– Я больше не буду!

А Леф вдруг неожиданно серьезно сказал:

– Только попробуй. Я хочу, чтобы ты смеялась. Хочу слышать, как ты смеешься.

.

Вернулись мы без происшествий, ни с кем не столкнулись, «завесы невидимости» не слетели и расставаться на крыше особняка Ла-Апуш было не так горько, как обычно. Расставались ненадолго, только на дорогу до лаборатории Манжура. Это «ненадолго» я еще сократила… попыталась сократить, выйдя за ворота раньше положенного времени. Естественно, ничего не вышло, экипаж всегда подъезжал точно в срок. Пришлось прогуливаться по улице, чинно придерживая подол платья, заменившего «милитарку». И вспоминая, мечтая… Замечталась. И шаги за спиной обнаружила уже совсем за спиной. Вместе с похлопыванием по плечу. В последнюю секунду удержалась от школьной реакции на такие подходы и не уложила опрометчивого неизвестного на мостовую.

Неизвестный оказался вполне известен. Вэлин Им-Нешо, тот самый придворный, что спешил увидеться с Ла-Апуш в наш первый день в столице. Пожалуй, единственный, кто бегал за Челениадой, а не от нее, и точно единственный, от кого бегала она. Бегать в прямом смысле слова, конечно, было ниже достоинства Ла-Апуш, но иметь нечто общее с Им-Нешо она наотрез отказывалась и ему регулярно отказывала. Он же был в своих притязаниях чрезвычайно настойчив, осыпал ее любезностями и подарками, частенько поджидал возле дома, напрашиваясь на сопровождение ко двору или в любом угодном ей направлении. Как сейчас.

– Ами Ла-Апуш намерена выйти на прогулку?

В вопросе ничего необычного не было, что я живу в доме Челениады, он знал и планами ее при случайных встречах интересовался не раз.

– Мне неизвестны намерения ами Ла-Апуш.

Ответ тоже был обычен. Этикет предписывал не делиться не своими планами, если лицо, коему те планы принадлежали, не просило об этом само. Челениада не просила.

– Жаль, – и это было обычно, не обычно было последовавшее за ним: – В карету.

– Что?

– Недотрогу из себя не строй. Для такой, как ты, оказаться в моей постели, предел желаний. Иди в карету. Понравишься, дойдем и до постели.

– Что Вы себе позволяете, ам Им-Нешо?

– Все! – он захохотал. – Себе я позволяю все. Кое-что позволю тебе. Многое умеешь?

Я успела подумать, что оставленной недавним дождем луже все же придется уступить Им-Нешо место на мостовой, если не сумею словами донести до него его неправоту, и не успела подумать, как примут при императорском дворе новость об уроненном вместе с достоинством придворном. И совсем не успела ни донести, ни уронить, только краем глаза зацепила движение на крыше, отделяющуюся от нее фигуру, и развернутый вокруг себя Им-Нешо оказался лицом к лицу с Лефланом, должным сейчас возвращать лошадей на конюшню.

– Ют-Раш? – все высокомерие и развязность с напыщенного придворного разом слетели. – Я ее…

Продолжение, если оно было, слушала уже лужа, какой все же пришлось потесниться, правда, не та, которой предрекала это я. Леф до разговоров с Им-Нешо не снизошел, молча смотрел, как тот отряхивается и пятится к карете. И я молчала. Пока карета не отъехала. Потом сразу заговорила, в конце улице появился экипаж, присылаемый за мной, и был риск не успеть высказаться.

– Леф, зачем? Я сама бы разобралась.

– Урод хлитов! Бэсов стазис! – Лефлан сплюнул и руку вытер о брюки. – Не разобралась бы. У этой мрази второй проф по рукопашному. Синие защитные, кадровый.

Уверенности у меня поубавилось. Второй проф – это серьезно. Это как у Лефа. У меня четвертый неподтвержденный, не успела подтвердить. Могла бы, конечно, сыграть свою роль внезапность, вряд ли Им-Нешо ждал сопротивления, а тем более нападения на опережение, но он еще и кадровый. Защита водных объектов – это тоже серьезно. И неожиданно. В Мелонте, с ее постоянными войнами, в стороне от военной службы не оставался никто. Ну… в Тугдоланте точно. Обязательную начальную подготовку проходили вне зависимости от сословий все мужчины. Но начальная она и есть начальная. Многому ли за год научат? Оружие держать и окопы рыть? Профессионально готовили командный состав и войска защиты. Большинство в них было из среднего сословия. Большинство, естественно, не все, но изнеженные придворные у меня в картины полевой жизни не вписывались. Кроме Лефа. И, если честно, Лефлан вписывался только потому, что я его в ней видела. Не подходила ему военная служба совершенно. Ему подходило ставить взрывчатые эксперименты, учить огонь петь и блистать во дворце.

– Все равно… Леф, капитан Сартар предупреждал, чтобы не рисовались… и ты сам… Справилась бы как-то, ничего со мной не случилось бы.

– Как-то… Как?

– Так. Не знаю, как, но справилась. Щитом бы двинула, в крайнем случае. Магия у меня есть и ее много. Подтяни меня по рукопашке, а?

– Подтяну, не помешает, – сразу согласился Лефлан и с щитами очень даже согласился: – Щиты сразу поднимай, кто бы ни подошел, здесь уродов хватает. Во дворце не полезут, Райб никому не спустит, а за пределами могут. Раньше времени не выходи, не нужно одной оставаться, это не Мардол.

Про Мардол меня вдруг взяли определенные сомнения. Там тоже хватало всяких и случалось всякое.

– В Мардоле знали, что я с тобой… дружу. И с Райнаром.

– И что я за тебя голову любому отверну, а если что-то недоотверну, Райн открутит, – не стал опровергать сомнения Леф. – Здесь было бы так же… – и на секунду не задумавшись, решил: – Да в стазис это все! Так и будет. Мне твоя безопасность важнее.

– Важнее твоей?

– Важнее всего.

Лошади так и остались объедать газон на соседней улице. Возничий, попытавшийся было призвать к порядку лейтенанта Ют-Раша с предъявлением жетона, право на такой призыв дающего, от требования отказался, серебренный жетон Лефлана освобождал того от обязанности подчиняться приказам старших по званию, не относящихся к его непосредственному командованию. Еще одна часть незнакомой мне жизни Лефа. Впрочем, совершенно закономерная. Кто бы мог отдавать приказы боевому магу из императорской роты? Порядок остался нарушенным и в лабораторию Манжура мы прибыли в одном экипаже. По пути успели не поссориться, но поспорить. Почти поспорить.

– Давай, я сама буду осторожней…

– Будь. Кто против?

– Ты недослушал!

– С Сартаром я объяснюсь.

– Леф! Я не ребенок. Не надо меня опекать… и охранять не надо. Я сама. У тебя других забот хватает.

– Разберусь.

– У тебя неприятности будут.

– И с неприятностями разберусь.

– Я не хочу, чтобы из-за меня…

– А я не хочу, чтобы к тебе всякая дрянь лапы тянула. Стазис, Вайра! Если бы я не вернулся…

– А почему ты вернулся?

– Хлит его знает… Неспокойно было. Пришел проверить.

– Леф… И все равно, не надо…

– Надо.

Предчувствуемые неприятности задерживались. Манжуровские ребята за ночь выдали три варианта единой сети осадочных ловушек и каждая минута промедления тяжким грузом давила на нервы ученых. А ученые давили на Льянса и Лаод, в ускоренном темпе обучая их основам сложного плетения. Вчера вопрос квартирования Райнара и Мэлавиаты решили просто, задерживаться в столице они не планировали и провести пару ночей в комнате отдыха лаборатории были не против. Комната эта пустовала редко, фанаты науки частенько задерживались за какими-либо исследованиями, а потому была достаточна комфортна, с приличной мебелью и прочими удобствами. Появление в ней временных жильцов ученая команда приняла со всем энтузиазмом и с тем же энтузиазмом вытащила их на полигон ранним утром. А с каким энтузиазмом встретили нас… Ближайшие два часа по полигону летали только короткие указания:

– Ют-Раш, шестой вектор на Льянса. Эргон, принимай третий от Лаод. Лаод, первый Ют-Рашу. Льянс, отдай второй Эргон. Крепите. Раздвигайте. Сворачивайте. Сближение. Отдаление.

На отдалении из трех вариантов работал один. Но работал отлично. Две ловушки, связанные замысловато проброшенными каналами, разом очистили весь полигон. Вдохновленные победой ученые тут же насели на Андуаша, требуя предоставить для продолжения эксперимента еще одну пару айш. А лучше – две. Или десять. И обеспечить всех связью и транспортом. А пока других пар айш нет, обеспечить связью и транспортом имеющиеся. Для расширения площади эксперимента и установления максимальной зоны покрытия. И сникли, осознав нереальность выполнения требований. Транспорт решался легко, а вот связь… Не было в Мелонте ничего, что работало на дальние расстояния без магии. На ближние было. «Болталки». Еще один ночной прорыв манжуровцев. Что магия возвращается после суточного пребывания внутри очищенного пространства, и что снова исчезает, стоит его покинуть, они установили сразу. А задержать ее исчезновение, пусть ненадолго, смогли сегодня. Любой щит, поднятый непременно в контуре ловушки, не давал резерву истаять мгновенно. Объяснялось это смешением обычной магии и магии айш. Это же смешение давало возможность отправить «болталку», правда, на укороченное расстояние. В общем, ночь у ребят выдалась плодотворной, а разочарование невозможностью продолжить работу – приближенным к трагедии.

Словно в компенсацию разочарованию обнаружилась третья пара айш. Их величества император и императрица в сопровождении охраны и капитана Сартара, по их личному признанию, сбежали из дворца. Некоторое время отняла небольшая путаница в обращениях. На «Ваше величество, уберите желтый вектор» реагировали одновременно и Райбаш и Кэролиана. Обращаться же по-другому манжуровцам не позволяли этикет и воспитание. Уточнить, что желтый вектор убрать надо к хлиту и его родственникам, позволяли, а обратиться по имени – нет. Сам Андуаш свои избыточно вольные отношения с императорской четой не в узких кругах не демонстрировал и тоже за рамки этикета не выходил. В результате Его величеству надоело переспрашивать, чей поток не туда направился, и был срочно издан приказ, обязующий всех участников эксперимента в процессе эксперимента называть друг друга по именам. Дело пошло веселее. Почти час мы отрабатывали взаимодействие трех пар. Успешно. Сартар и Манжур искали способы наладить связь. Судя по их лицам, иногда попадавшим в поле зрения, гораздо менее успешно.

Через час на полигон прибыл генерал Шат-Кори, отец нашего лейтенанта и командующий армией Тугдоланта. После разговора с ним Эш-Шаркор отозвал Лефлана, Андуаша и Сартара. Они что-то обсуждали и настроение у всех троих менялось на глазах, как перед этим менялось у императора. Еще через два часа на полигоне учились плетению ловушки все девяносто восемь пар айш, найденных в столице, а мы выстраивали заклинание над Саградольским переходом, выполняя приказ императора:

– Сегодня город должен быть чистым. И переходы. Мне нужны переходы.

Никаких объяснений, что неизвестно, как поведут себя переходы в сочетании с магией айш, поскольку природа одного и другого остается нерешенной загадкой, и что работать надо, скорее всего, по обе их стороны, а сторон этих множество, Райбаш слушать не стал. Андуаш его поддержал, приструнил свою яро спорящую команду таким тоном, какого я от него ни разу не слышала. Желание спорить отпало у всех, вместо него моментально появились таблицы, книги и пачки листов, с невероятной скоростью покрывающиеся рядами формул и схемами векторных построений. Ко времени, когда люди Сартара доставили первых айш, нам вручили десяток таких листов с предупреждением, что все это неточно и требует проверки.

– Проверим, – заверил Эш-Шаркор. – Ют-Раш, Эргон, выдвигаемся.

У перехода Андуаш бегло просмотрел все расчеты, часть изъял сразу, как заведомо ошибочные, в оставшиеся внес поправки, передал их Лефу:

– Перспективно, на встречном запуске пригодится, прибереги, – определил нам места, откуда работать, объяснил, что изменить в уже знакомом плетении, скомандовал: – Леф, Вайра, давайте основу осадочной, запускайте лентой по кругу. Райб, Кэрол, перехватывайте и поднимайте купол. Не крепить, разорвет к хлиту, – проверил все, остался доволен. – Отлично. Дальше я. На моей активации переходы продержатся дня три. Потом нужно ставить питающих с обеих сторон, как положено. Райб, продумай, как их всем обеспечить, чтобы за контур не вылезали, пока города очистятся, – несколько секунд помолчал, высматривая что-то в небе. – Теперь слушаете внимательно и лишних вопросов не задаете. Уточняю: лишние сейчас все вопросы. Я шесть линий активирую, остальные потом сами, встречными. Всю сеть не вытяну на минималке, нужно полностью открываться, а это для вас чревато. Оно и так чревато, но для меня. То, что я делаю, я не имею права делать. Нарушаю все, что можно и не можно. Если меня, действительно, потеряли в вашей временной петле, будем считать, повезло. Если вспышку засекут и меня найдут, заберут тут же. В этом случае в обморок не складываться, рыданий не устраивать, с Сартаром не спорить и свой шанс не упустить. Разбирайте, кому что надо, готовьтесь к большой подпитке, закрывайте глаза.

От одного лишнего вопроса не удержались все четверо. С небольшими различиями в вариациях сводился он к общему:

– Как заберут?!!

– Нормально, вместе с бренным телом. Вернут в исходный мир, а оттуда домой. Понятно, что вы не об этом. Прощаться все равно не будем. Если смогу, вернусь. Все, ребят, работаем. Глаза закрывайте покрепче, ослепит, на счет «три» максимальное вливание силы.

Ослепило даже сквозь опущенные веки. И поднимать их не хотелось. Не хотелось узнать, что Андуаша забрали. Наверное… скорее, не наверное, а точно, для него это было намного лучше, чем оставаться здесь, но… Не хотелось.

– Хорошо я потерялся, надежно. Райб, как обещал, шесть выходов у тебя есть. Закрепляйте и отпускайте.

Радоваться, что Манжур надежно потерялся, наверное… тоже скорее, не наверное, а точно, было неправильно, но я радовалась. Он меня вряд ли считал своим другом, я же его своим считала, а кому хочется терять друзей? Даже если расстаешься ненадолго и уверен, что скоро встретишься, все равно грустно, а если такой уверенности нет…

Райбаш Эш-Шаркор и в радости об императорских обязанностях не забывал, улыбку пригасил и ответа потребовал:

– Ты это сразу мог?

– Нет, я с этой дрянью раньше не сталкивался. Все честно, Райб, не кипятись. Пахали мы по полной, без этого ни хлита бы не вышло. На том минимуме открытия, что вас не затронет, я много не сделаю, а ломать нейтралку не рискну, потому что гарантии, что заберут нет, зато гарантия, что всех накрою, есть. Вам меня без нейтрала не выдержать. Так, все, это мы уже полезли, куда пока не надо. Давай, в надо сворачивать. Проработать единовременную очистку не успеваем, будем по частям. Начинаем с ключевых районов…

На площадке ожившего перехода развернулась карта, забегал карандаш, украшая ее цифрами и стрелками. Количество айш и перераспределение их по городам в порядке стратегической важности и срочности. И от этой важности и срочности становилось не по себе. Первыми в очереди стояли границы и места базирования войск. Еще больше не по себе стало от предложения Лефлана.

– Райб, я по открытым пройдусь?

И ответа императора:

– С Чарондола начни. Проверь, что за гроза была.

И заранее остановленного моего предложения:

– Нет, ты остаешься.

Грозу мы слышали вчера в Рассветных горах. Очень отдаленную. Что с ней могло быть не так?

Лефлан вернулся минут через сорок, в настроении мрачном и тревожном.

– Взорвался мектин в старой штольне. Цепной захватило еще две.

– Что за бэсов бред?

Во взрыве мектина ничего бредового не было. Лиловый газ, побочное явление добычи маринола, выходил на поверхность в глубоких выработках и взрывался при превышении допустимой концентрации. Потому во всех мариноловых шахтах желоба-отводы ставились до начала добычи минерала. Тем не менее, взрывы случались. Но… цепная реакция? В старой штольне? Взрывался мектин локально, сам себя закукливал в сферическую оболочку, и превысить концентрацию мог только в процессе активной выработки. Так что возмущенный вопрос императора был логичен.

– Спросишь у По-Варата и Ак-Мейта, когда выяснять будешь, почему не сочли нужным отправить вестовых с докладом. Это я нашел в ближней.

Искореженному куску трубки из незнакомого металла с раскрывшимся острыми лепестками краем делать в мариноловой штольне было нечего. Металл был незнаком, а форма трубки и рванный ее край – вполне. Детонатор сработавшей мины.

– Это уже не орки.

– Абсолютно. Смысл хоть какой-то видишь? На объявление войны похоже мало на стандартную диверсионку еще меньше.

– Кордонами отвлекали, это понятно. Вопрос, от чего отвлекали. От этого? – Райбаш забрал у Лефа детонатор, повертел в руках, посмотрел на просвет. – Взорвать старые штольни… Что-то еще должно быть. Хлит! Мне связь нужна! Узнавать, что делается в стране, через неделю… Кюрис бэс!

– Думай. Я в Мардол.

Из Мардола никаких неприятных новостей Лефлан не принес, как и из Поярдола, Найдола и Оштарина. Принес из приграничного Ландола.

– Кордон. Вырезали полностью… Орки. И так же убрались назад, не сунувшись в город. Время ориентировочно то же. Вестовых отправили, скоро доберутся.

– Четвертый. Из тех, что знаем. Что на дальних границах… Хлит! – к хлиту император приложил еще партию высказываний, частично почерпнутых из лексикона Манжура, и вернулся к конструктивным действиям. – Леф, еще одну осадочную потянете? Кэрол? Давайте во дворец. Анд, твои сами с расстановкой справятся? Сегодня практикуются здесь, завтра разбегаются по городам, настраивают…

– Притормози, Райб. За сутки Саградол не вычистят. Умения не хватит, резерв сольют за пару часов, восстанавливаться столько же будут. И данных, сколько ловушки продержатся, у нас нет. Никакой гарантии, что через два-три дня не придется их снова поднимать.

– К хлиту гарантии, Анд. Два дня уже немало. У меня хоть какая-то картина общей обстановки будет, если «вестники» и «брызговики» заработают. И молчи про безмагичную технику. Нет ее и времени нет.

Красок в общую картину добавил капитан Сартар. Перехватил нас у самых экипажей. Соколиная почта принесла еще четыре сообщения о кордонах, полностью вырезанных орками, и двадцать – о взрывах, прогремевших в разных районах Тугдоланта. На карте появились новые значки.

– Кроме того, что диверсанты прошли не через погибшие кордоны, никакой системы не вижу. Хаотичный разброс. Взрывали то, до чего дотянулись? Смысл? Все точки безлюдные.

– В мире с определенной упорядоченностью я бы предположил в кордонах попытку свалить диверсии на орков, но Киллитенсу плевать на репутацию, так что отпадает. С хаотичностью я бы не спешил, говорить о ней без полной картины не вариант. Но смысл был именно в взрывах, уверен. Чарш, пройдемся в Рассветные?

– Закладки поискать? Я сам.

– Вдвоем надежней.

– Разберусь.

Непонимание императора, рассуждения Андуаша, его предложение, на полуслове подхваченное Сартаром, все было логично и все подтвердилось. Сразу. Идти капитану никуда не пришлось. Предполагаемая закладка в Рассветных горах заявила о себе закрутившейся светло-фиолетовой воронкой. Огромной. Светящейся. Вторая взвилась со стороны Шантийской долины. За ней и третья, не казавшаяся столь огромной из-за расстояния, поднялась на горизонте. И четвертая… Больше с нашей точки обзора видно не было, но… Сколько их могло быть всего? Минимум, двадцать, судя по взрывам. Известным взрывам.

Воздух опять стал вязким, как тогда, когда Мелонту заполонило черной пылью. Пыль же заклубилась, завертелась вихрями, потекла к воронкам, выстилаясь неровным полотном. А в теле вдруг появилась необычайная легкость. Казалось, сделай шаг и взлетишь.

– Мрэсч! – непонятно выругался Сартар.

– …! Хлитов бэс! Критлицевы долбоклюи! – добавил Манжур. –

– Что это? – затребовали в один голос объяснения все мы.

Объяснение, перемежаемое соответствующими эпитетами, дал Андуаш.

– Стабиграв направленного действия. Какой … догадался им его дать? Нейтронная бомба … в средневековье. Лазер … в руках дикарей. Эффект аналогичный. Обезьяны с гранатой, мать их… …! …! Кюрисовы бэсодранцы! Сука, ему энергии на один цикл надо как… …! Тут вообще не умеют аккумулировать эту энергию. На чем они его запустили?