Текст книги "Три ошибки Шерлока Холмса"

Автор книги: Ирина Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Нагнувшись к самому уху Герберта Лайла, лорд Джон чуть слышно прошептал:

– Это не Гендон!

– Знаю, – ответил молодой сыщик. – Это, кажется... Ага!

В этот момент незнакомец выхватил из воды какой-то предмет, поднял, отряхивая с него воду и, спотыкаясь, точно охваченный внезапной дрожью, зашлёпал к берегу.

Резким толчком плеча Лестрейд распахнул раму. Внизу, на первом этаже, залился пронзительный полицейский свисток, и такой же свист ответил из-за дома.

Преступник весь съёжился. Но на один только миг. Затем он сунул свою находку в карман широкого пиджака и молниеносно выхватил из кармана револьвер.

– Руки вверх! Сдавайтесь! – раздался голос полицейского.

Бандит выстрелил в направлении голоса и метнулся к другому углу дома. Оттуда навстречу ему ударили лучи фонарей. Тогда он кинулся в пруд, помчался, вздымая фонтаны грязи, к противоположному берегу и уже хотел вломиться в кусты, окаймлявшие этот берег, но тут из кустов показались спрятанные там констебли, и беглец резко остановился. Он опять выстрелил, повернулся и огромными шагами ринулся прямо к дому. На ходу он потерял в грязи один из своих ботинков, однако даже не заметил этого и резко выскочил на берег. Из окна нижней комнаты уже бежали ему наперерез двое полицейских.

– Не стрелять! – загремел в окно Лестрейд. – Его надо живым взять! Живым!

Бандит подскочил к самому дому, увидел, что из-за другого угла тоже бегут полицейские, и вдруг с разбега ринулся к одному из нижних окон и громадным прыжком, прямо с места, влетел в него, осыпав газон под окнами целым дождём битого стекла.

– Ах, дьявол! – вырвалось у Лестрейда.

– На лестницу! Отрезать ему путь! – закричал Лайл. – Быстро!

И первым метнулся к двери.

С нижнего этажа донёсся женский визг, треск высаженной двери, грохот. Очевидно, вторжение преступника в чужую комнату обошлось без жертв, но не осталось незамеченным хозяевами.

На лестничной площадке было совершенно темно, однако констебль направил вниз луч своего потайного фонарика, и в этом луче мелькнула, промчавшись по нижней площадке, фигура с револьвером. Затем опять зазвенело разбитое стекло.

– На улицу выскочил! – крикнул Лестрейд. – Скорее все вниз!

Констебль и доктор кинулись вслед за маленьким сыщиком к лестнице. Лорд Джон уже собирался последовать за ними, но тут увидел, как Герберт Лайл пересёк площадку, промчался по небольшому коридорчику, отходившему от чёрной лестницы в боковое крыло дома, и, вскочив на подоконник узенького и низкого окна, согнувшись, коленом вышиб стекло из рамы.

– Куда вы?! Прямо ему под пули!

Джон понимал, что своим возгласом не удержит Лайла. Тот уже прыгнул.

– Ах ты, сумасшедший! – прошептал лорд Кромуэл и, больше не думая ни о чём, бросился вслед за сыщиком к разбитому окну.

Прежде чем прыгнуть, он успел увидеть пустынную улицу, освещённую далёким фонарём и слабым светом трёх-четырёх ещё не потушенных окон. По щербатой мостовой мчался высокий мужчина, полы его пиджака развевались, точно боевой плащ. За ним, вскинув револьвер, бежал Герберт, и больше на улице не было ни души – Лестрейд со своими спутниками ещё только одолели первый лестничный марш, все полицейские оказались по другую сторону дома.

В тот момент, когда Джон, выскочив из окна, тоже оказался на тротуаре улицы, из-за угла, к которому мчался бандит, показался констебль, и за ним – второй. Беглец выстрелил, один из констеблей пошатнулся, но второй наугад пальнул по ногам бегущего и рванулся вперёд. Тогда бандит развернулся и побежал, но не назад, а к противоположной стороне улицы, где в облезлой стене двухэтажного домика чернела пасть проходного двора.

– Уйдёт! – пронеслось в голове у лорда Кромуэла, и он уже приготовился выстрелить, но тут увидел, как Герберт Лайл с отвагой безумца ринулся наперерез бандиту, преграждая ему путь к воротам.

Дальнейшее произошло с фантастической быстротой. Беглец выстрелил почти в упор, но в ту краткую долю мгновения, пока он спускал курок, молодой сыщик упал ничком и кубарем подкатился прямо под ноги бандиту. Тот кувырнулся через него, вскочил было на ноги, рыча, точно дикий зверь, однако Герберт, бросив своё оружие, обеими руками вцепился ему в левую ногу. Неизвестный снова упал, забился, изворачиваясь и приставляя дуло револьвера к кудрявой голове сыщика. И вот тут подоспевший лорд Джон придавил преступника сверху и вывернул ему руку.

Сила у бандита была дьявольская, он сопротивлялся, проявляя к тому же необычайную ловкость, но Джон сжимал его кисть, как клещами. Больше всего он боялся, что его противник снова направит револьвер на Герберта.

– Бросьте, милорд! – задыхаясь, прохрипел Лайл. – Пускай стреляет... У него нет больше ни одного патрона. Я считал!

В подтверждение этих слов бандит щёлкнул курком, и револьвер действительно не выстрелил. Тогда в ярости преступник ухватил зубами руку Джона, и молодой человек невольно вскрикнул от резкой боли, но пальцев не разжал.

Тут с двух сторон к барахтающемуся человеческому клубку подскочили Лестрейд, доктор Уотсон и двое констеблей. Маленький сыщик схватил бандита за шиворот, констебли вцепились в него с двух сторон.

Однако ярость вселила в пойманного нечеловеческую силу. В какой-то миг он едва не стряхнул с себя всех насевших на него людей. Но Лестрейд сумел защёлкнуть на нём железные браслеты, и тогда лорд Джон выпустил наконец его руки, которые с невероятным трудом сумел на миг свести вместе. Бандит заревел, последним усилием вскочил и метнулся в сторону, ещё надеясь вырваться. И тогда чей-то тяжёлый, точно мельничный жёрнов, кулак опустился ему на макушку. Он тотчас обмяк и мешком повалился на державших его констеблей.

– Не волнуйтесь, я его не убил, – проговорил мистер Майкрофт Холмс, брезгливо отряхивая руку. – Я подумал, что он вас слишком утомит. Каков, однако...

– Весьма своевременная и полезная помощь! – профыркал Лестрейд, выпрямляясь и одёргивая свою измятую широкую накидку.

– Лорд Кромуэл, вы, кажется, ранены? – с тревогой спросил доктор Уотсон.

Джон взглянул на своё окровавленное запястье и рассмеялся:

– Не ранен, а укушен. Если не заболею бешенством, то всё обойдётся, благодарю вас. Но вот мистеру Лайлу по-моему, нехорошо.

Герберт поднимался с земли смертельно бледный, шатаясь, растерянно ощупывая голову и лицо, точно боялся не обнаружить у себя ушей или носа.

– Вы сильно расшиблись! – с тревогой сказал Джон. – Или... он попал в вас?!

– Нет, нет, – слабым голосом ответил молодой человек. – Это пустяки. Очки! Где мои очки?

– Вот они, сэр, – сказал Майкрофт и подал молодому человеку покривлённую золотую оправу. – Но стёкла, увы, разбиты.

– Ничего, – молодой человек растерянно повертел оправу в руках и сунул в карман жилета. – Я не так уж плохо вижу и без них.

– Вы применили удивительно редкий приём, сэр, – заметил между тем Лестрейд. – Я только слыхал о таком: бац, и под ноги преступнику, покуда он не успел выстрелить! Кто вас этому научил?

– Я как-то раз видел это, – пояснил Герберт, разглядывая между тем пойманного бандита. – И решил, что это может мне когда-нибудь пригодиться. Ну, и что за рыбу мы поймали?

Один из констеблей направил луч фонарика на лежащего. Это был здоровенный детина лет сорока пяти, могучего сложения, но вместе с тем жилистый и гибкий, как леопард. У него было довольно выразительное смуглое лицо, тёмные волосы с проплешиной на затылке, выпяченный вперёд подбородок – признак упрямого, злого характера.

Открыв глаза и увидев вокруг себя полицейских, арестованный разразился площадной бранью.

– Советую замолчать, – мягко сказал ему Майкрофт Холмс. – Не то снова стукну. Не все здесь хотят вас слушать, мистер громила.

Вокруг пойманного бандита собрались уже все констебли. Приковылял, опираясь на руку товарища, и тот, которого он ранил.

– Чудесно! Выстрел в полицейского! – возопил Лестрейд, уверившись, что рана констебля не опасна. – Это вам зачтётся, мистер... Как прикажете вас называть?

– Могу вам его представить, – сказал Герберт Лайл, ибо арестованный угрюмо молчал, искоса поглядывая на Майкрофта. – Это мистер Роджер Броулер, бывший американский гангстер, бывший слуга и доверенное лицо покойного профессора Мориарти, бывший любовник его овдовевшей супруги, нынешний сообщник мистера Брейса Гендона, который не пожелал сам явиться за своим сокровищем.

– Сколько у него достоинств! – воскликнул доктор, занятый в это время перевязкой раненого полицейского.

– Разнюхал, лягавая сволочь! – прохрипел Броулер в лицо Герберту и сплюнул на мостовую. – Какого дьявола ты прицепился ко мне? Чего тебе надо?! Пули не зарабатывал, ищейка? Погоди – заработаешь!

– Потише, дружок! – прервал бандита Лестрейд. – А ну-ка, ребята, отведите его в дом, в ту комнату, где вы прятались, на первом этаже. Там, помнится мне, есть стулья, стол и лампа. Я хочу уже сейчас побеседовать с этим субъектом.

В доме Броулера обыскали и из кармана пиджака вытащили злополучную серебряную коробку. Когда её водрузили на стол, лицо бандита исказилось бешенством.

– Подавитесь, мерзавцы! – прошипел он.

Герберт Лайл внимательно осмотрел коробку, усмехнулся и открыл её.

И все ахнули. В коробке лежали два ровных серых камешка. Речная галька.

ГЛАВА 5

Все, кто обступил грубый сосновый стол в полупустой комнате, испытали изумление. Невозмутимыми остались только двое: Майкрофт Холмс и Герберт Лайл. Оба, казалось, были готовы к такому сюрпризу.

Что касается Броулера, то с ним поделалось нечто невообразимое. Его лицо выразило сначала тупое недоумение, затем сомнение, точно он перестал верить собственным глазам. Потом рот его перекосился, щёки побагровели, глаза налились кровью и совершенно вылезли из орбит. Он вдруг как будто сошёл с ума.

– А-а-а! – вырвался у него вопль. – Что это?!!!

– Камни, – спокойно ответил Лайл. – Да не те. Видно, ваш сообщник умудрился провести и вас, и нас.

– А-а-а! – опять взревел Броулер. – Базилио!!! Подонок!!! Украл! У меня!!! Обманул меня, подсунул лягавым!!! Он знал, что здесь будет засада, догадался!!! И выудил их раньше своим идиотским магнитом! А я-то думал, для чего ему магнит?

– Какой магнит, ничего не понимаю? – удивился Лестрейд. – Ведь коробка серебряная.

– Петли и замок железные, – сказал Майкрофт. – Да это, очевидно, уж и не та коробка, а точно такая же.

– Даже и не точно, – усмехнулся Лайл. – Она ведь была под водой, видно её не было. Преступник, сообщник мистера Броулера, переоделся рабочим, пришёл сюда, сначала с ним вместе, ведь так, Броулер, да? Вы вдвоём проверили и убедились, что пруд по-прежнему не осушен до конца. Но вы знали, что за ним следят, за прудом этим, и коробку не тронули, ушли. Ну а ваш друг Базилио потом вернулся и умудрился под носом у полицейских наблюдателей вытащить свой клад. Он знал, что главные ищейки пожалуют сюда только ночью.

– Каков мерзавец! – вскричал Лестрейд.

– Га-а-ди-на! – выл Броулер, раскачиваясь на стуле и вперив отупелый взгляд в раскрытую коробку. – Мразь!!! Ему сто тысяч, а мне тюрьма?!!! Га-а-а-дина!!!

Лайл и Лестрейд перемигнулись, затем Герберт поднёс палец к губам и подошёл ближе к арестованному.

– Вы вместе украли когда-то эти сапфиры? – спросил молодой сыщик.

– Кто?! Я?! – бандит вскинул на Лайла безумный взгляд. – Я их прежде и не видел, только в ушах у Антонии, когда профессор их подарил ей. Базилио украл! Он!!! Профессор придумал, а он тяпнул!

– План разрабатывал Мориарти? – спросил доктор Уотсон.

– Кто бы ещё додумался? – бросил Лестрейд и, в свою очередь, обратился к бандиту: – Так вы утверждаете, Броулер, что похищение сапфиров, известных под наименованием «глаза Венеры», было осуществлено человеком по имени Брейс Гендон, кличка коего в шайке Мориарти была «Базилио»?

– В шайке! Антония ему дала такую кличку! – Броулер всё ещё смотрел на коробку с речной галькой, и его глаза медленно наполнялись слезами. – Да, он украл их! Он! Копии с них сделал, ювелир ему какой-то делал, француз, имя я его забыл. Потом он садовником устроился к этому старику-коллекционеру, чокнутому. Работал у него, а сам тем временем пронюхал, что за камешками Клей охотится. Слышали о таком?

– Слышали, – сказал Герберт Лайл.

– Ещё бы вам не слышать, ищейки! – фыркнул Броулер. – Да он давно уже на каторге, чего там... Базилио навёл его на камешки, подсказал, когда брать лучше, они ведь знакомы были: когда этот самый Клей жил при папеньке-герцоге, Базилио там же в адвокатах подвизался. Ну, в назначенный день Базилио шлёпнул старикашку из духового ружья, труп в сейф затолкал, а сам им же переоделся и как будто бы в клуб уехал... Эй, вы чего не пишете, лягавые? Вы пишите, я хочу, чтоб вы изловили его и повесили, тварь этакую!

– Записано, – подал голос из угла комнаты молодой полицейский, который действительно сидел и старательно строчил на разложенном поверх сумки листе бумаги.

– Ага! – налитые кровью и слезами глаза бандита сверкнули торжеством – Да, вот беда, вам не изловить его! Но, может, потом когда... Так вот, Базилио, переодетый коллекционером, уехал, а потом вдруг вернулся. А там как раз Клей в сейфе ковыряется, да не в том отделении, где покойник, а в верхнем: он-то знал, что камешки сверху лежат. Ну, Базилио разыграл его, начал было там за оружие хвататься или звонить, что уж точно, я не помню. Тот и выпалил. Да не в него, мимо, чтобы пугнуть. Клей людей не убивал, Базилио это знал, подлюка! Есть же воры, которым кровь пустить – хуже, чем в тюрягу сесть. Джентльмены. Я бы, вот вам крест, на месте Клея кишки бы ему выпустил и по комнате развесил, а он...

Следом за этой тирадой раздалось гнусное ругательство.

– Не смейте! – рявкнул Майкрофт Холмс, второй раз проявляя удивительную нетерпимость.

– Это в мой адрес, – сказал лорд Джон. – Ничего, я потерплю.

– При чём тут вы, сэр, милорд, кто вы там? – через плечо бросил арестованный. – Я про идиота Клея. Базилио ему верёвку на шею надел, а он и не заметил. Ну, Базилио хлопнулся после выстрела, будто бы в обморок. Дурень Клей хвать стекляшки вместо сапфиров – и бежать. Слуги его увидели, давай вопить. В комнату вбежали, а там – труп уже валяется. Базилио покойника из сейфа на пол вытащил, сам – за штору, грим свой снял, пока там все туда-сюда бегали, в комнате народу полно, он и шасть из-за шторы. А его все знают. Вот так-то! И ведь не успокоился, гад! Как профессора не стало, так снова начал подбираться к этим ста тысячам. У Антонии их хватанул и смылся. Я за ним поехал, так и думая, что они у него: Антония так бы не послала, хоть и скрыла от меня, кошка этакая! Базилио признался, обещал мне, что деньга поделим пополам. А тут ещё нелёгкая дёрнула его пришить одного типа. Вот он и спрятал камни в пруд, просто в окошко выкинул. И говорит: ты достань их, а после встретимся и уедем отсюда подальше.

– Кого именно убил ваш сообщник? – спросил Лестрейд, снова обменявшись быстрым взглядом с Гербертом Лайлом.

Броулер выпрямился на стуле, и его лицо приняло более спокойное выражение.

– Кого, это не важно. Про камни, я вам рассказал и про старикашку, а это уж дело неважное.

– Почему? – резко спросил Лайл. – Потому что вы – соучастник?

– А не ваше собачье дело! – прорычал бандит. – Не до-ка-же-те!

– Докажем! – спокойно возразил молодой сыщик и посмотрел на Майкрофта Холмса, который в это время уселся на стул и делал вид, что ему безразлично происходящее и слушает он из чистого любопытства.

– Вы обещали, мистер Лайл, представить нам какого-то свидетеля, который живёт поблизости, – сказал Лестрейд. – Мы, собственно, из-за этого здесь и задержались.

Молодой человек кивнул и повернулся к двери, за которой давно уже слышались возбуждённые голоса и шарканье ног: жильцы злополучного дома пробудились от криков и выстрелов и, сдерживаемые констеблями, пытались проникнуть в необитаемую комнату, дабы узнать, что же произошло.

– Не велите впускать эту публику, инспектор, – попросил Лайл. – Мы на часок здесь ещё задержимся, ибо джентльмен, которого я вам обещал, дальше ста шагов от своего дома никуда не пойдёт. Я иду за ним, мне придётся поднять его с постели, а это дело нелёгкое, попрошу его незамедлительно придти к вам, а сам, с вашего позволения, задержусь: тут поблизости у меня ещё есть дело. Но я вернусь к концу вашего разговора.

С этими словами мистер Лайл открыл дверь и вышел, вызвав в коридоре настоящий взрыв вопросов, возгласов, восклицаний. О чём его спрашивали и что он отвечал, никто в комнате не расслышал.

Лестрейд, не торопясь, проверил записанный полицейским рассказ Броулера и сравнил его с показаниями Антонии Мориарти, которые по просьбе Герберта захватил с собой Уотсон. Все подробности совпали.

– Вы уверены, Броулер, что всё было так, как здесь написано? – спросил полицейский сыщик у арестованного.

– Всё как есть! – безразличным голосом ответил Броулер. – Я сам не видел, но как они всё это придумывали, слыхал и запомнил. Профессор меня тогда при себе держал всё время, я и в Италию, к этой ведьме с ним ездил. При мне они сочиняли, и рассказывал Базилио, как всё это обтяпал, тоже при мне.

– Подпишите показания, – потребовал Лестрейд.

Броулер подписал, отвернулся от сыщика и вновь вперился в стоящую на столе открытую серебряную коробку.

– Я могу вас утешить, – заметил Лестрейд небрежно. – Ваш сообщник остался с носом так же, как и вы. Он, как паук, запутался в собственной паутине, это у пауков, знаете ли, бывает.

– Это как это? – с надеждой спросил бандит.

– Да уж так. То, что он подменил, тоже не «глаза Венеры». Он утащил из пруда ту самую подделку, которую когда-то подложил в сейф эсквайра Леера. И, очень возможно, сам ещё не обнаружил обмана.

– Да вы что?! – арестованный так и подскочил. – Это правда?!

– Ручаюсь вам, – проговорил Уотсон, до тех пор хранивший молчание. – Мистер Лайл при мне заменил в этой коробочке, вернее, в той, что прежде была в пруду, настоящие камни поддельными.

Броулер вскочил и запрыгал на месте, пытаясь хлопать в ладоши, чему, однако, мешали наручники.

– У-р-р-а! Ай да лягавый! Ну и здорово! Ну, Базилио, сожри!!! Меня надуть собирался, скотина! А вот и сам надулся, да ещё и как! Так-то его!!!

Полицейские, не выдержав, начали хохотать, наблюдая эту пляску удовлетворённой мести. Лестрейд ухмылялся, губы лорда Джона покривила презрительная гримаса, и только Майкрофт Холмс оставался безучастен. Однако его сдвинувшиеся густые брови выдали тревогу.

– Что-нибудь случилось? – тихо спросил его Уотсон.

– Пока нет, – ответил Майкрофт и проговорил, обращаясь словно к самому себе: – Но выйдет ли?.. Боже, помоги!

Лестрейд между тем подошёл к лорду Кромуэлу и сказал ему шёпотом:

– Теперь вы полностью оправданы, милорд. Такие доказательства убедят кого угодно. Поздравляю вас!

– Спасибо, – так же тихо ответил лорд Джон, и дрожь в его голосе заменила все остальные слова благодарности. – Инспектор, а вы не знаете, на сколько я ещё сяду?

– Затрудняюсь сказать, – пожал плечами Лестрейд. – Я полицейский, а не судья. Но, полагаю, вас могут и совсем освободить от дальнейшего наказания, учитывая, что вы оказали помощь полиции при отыскании краденого и поимке преступника.

Лорд Джон не успел ничего сказать, а Броулер не успел ещё прекратить свою сумасшедшую пляску, как вдруг дверь снова приоткрылась, и на пороге появился старичок в чёрном, почти до пят макинтоше, в шляпе с полями необъятной ширины. Из-под полей вылезали седые до плеч, жидковатые волосы. Старичок был сухощавый и длинноносый, с небольшим кожаным чемоданчиком в одной руке и толстой, с набалдашником палкой – в другой.

– Я здесь могу отыскать мистера инспектора полиции Лестрейда? – спросил старикашка, так сильно нагибаясь вперёд, что у всех создалось впечатление, будто он собирается упасть к их ногам.

– Я Лестрейд, – не без удивления разглядывая вошедшего, ответил инспектор. – А вы и есть, видимо, мистер Сток-Род?

– Я самый, – ответил старик со странной фамилией.

Затем, шаркая увесистыми башмаками, он подошёл к столу и уселся на подставленный сыщиком стул:

– С вашего позволения, я живу в доме напротив, вон там, за прудом... Ко мне сейчас опять заходил этот ваш потешный юноша, мистер... Лейк!

– Лайл, – поправил Лестрейд.

– Ну, Лайл. Ну, и вот он сказал, что мне непременно нужно одеться и зайти сюда вот и найти мистера Лестрейда. Я и пришёл.

Голос у мистера Сток-Рода был высокий и дребезжащий, совершенно немужского тембра, но в нём иногда слышались скрипучие упрямые нотки, и это убеждало, что сей джентльмен и в самом деле с характером, и если не хочет уходить дальше ста шагов от своего дома, то и не пойдёт.

– Что же, мистер Сток-Род, перейдём сразу к делу, раз уж мы вас потревожили. – Лестрейд сел напротив старика и раскрыл записную книжку. – Скажите: вам знаком этот человек?

И сыщик Скотленд-Ярда указал на Броулера.

Мистер Сток-Род сощурил свои тёмные слезящиеся глаза и воскликнул:

– Этот вот? Как же, как же... Я его видел. Он убил человека.

Броулер, созерцавший старика с выражением пренебрежительного любопытства, так и подскочил на месте.

– Чего? Да что ты лепишь, старый хрыч?!

– Замолчите! – резко оборвал его Лестрейд. – Каким образом, вы, сэр, можете утверждать, что этот человек совершил убийство?

– Я это видел, – заявил старичок и уверенно выпятил свой длинный подбородок, украшенный жиденькой бородёнкой, в которую стекали совершенно белые, ещё более жиденькие усы.

– Как и когда вы стали свидетелем убийства? – задал новый вопрос сыщик.

– В середине ноября минувшего года, вот в этом самом доме вот этот джентльмен (тут мистер Сток-Род вытянул вперёд тощий палец в кожаной перчатке и указал на ошалевшего Броулера), вот этот джентльмен застрелил другого джентльмена, d комнате на четвёртом этаже, окном выходящей на пруд.

– Ты с ума спятил, перец сушёный?! – заорал бандит и попытался вскочить, но сзади его удержали руки констебля.

– Как могли вы увидеть то, что произошло в этой комнате? – с непередаваемым изумлением воскликнул инспектор Скотланд-Ярда. – Вы были в этой комнате? Вы это утверждаете?!

– Я там не был, сэр, – чванливо возразил старичок. – Я вообще не имею обыкновения ходить по чужим квартирам. Но убийство я видел.

Лестрейд провёл рукой по вспотевшему лбу:

– Давайте уточним. Двенадцатого ноября прошлого года в этом доме, в комнате на четвёртом этаже, был убит выстрелом из револьвера в затылок адвокат Годфри Нортон. Других убийств здесь совершено не было. Вы утверждаете, что видели, как был убит мистер Нортон?

– Я не знаю, как его звали, и меня это не касается, – пожевав губами, заявил мистер Сток-Род. – Я вообще не любитель лазать в чужие дела. Но я видел, как произошло убийство.

– Ради бога, расскажите! – закричал, не выдержав, Уотсон.

От волнения у него голова шла кругом. До него лишь сейчас начал доходить смысл происходящего, он понял, что два револьвера, найденные Гербертом Лайлом в пруду, рядом с серебряной коробкой, имеют отношение не только к судьбе лорда Джона, но и к судьбе Шерлока Холмса.

– Я же и рассказываю, а меня перебивают! – капризно произнёс старый джентльмен. – Вас удивляет, что я видел событие, произошедшее так далеко от моей квартиры? Ну, так вы не знакомы с достижениями науки, господа. Извольте. Вот. Мой старинный друг.

С этими словами старичок водрузил на стол свой чемоданчик, раскрыл его и вытащил оттуда громадных размеров подзорную трубу, изготовленную, очевидно, столетие назад.

– Я человек, больной подагрой, – заговорил мистер Сток-Род, ласково поглаживая трубу. – Я редко выхожу из дому. Но мне интересно созерцать жизнь людей. Мой небольшой домик, то есть домик, в котором я снимаю комнату последние восемь лет, стоит по ту сторону этого пруда, и этот вот громадный дом находится напротив. Я живу на четвёртом этаже, стало быть, четвёртый этаж этого дома как раз на уровне моих окон. И вот уже много лет я скрашиваю одиночество тем, что в мою подзорную трубу наблюдаю за тем, что происходит в этих многочисленных окнах.

– Ничего себе развлечение! – вырвалось у лорда Кромуэла.

– Развлечение не хуже прочих, молодой человек! – сварливо отпарировал старичок. – Я же не по карманам чужим лазаю.

Джон поперхнулся и надолго потерял охоту вмешиваться в разговор. А мистер Сток-Род продолжал:

– И вот я привык запоминать то наиболее интересное, что иногда открывается моему взору за этими окнами... А тот случай был чрезвычайно интересен. Согласитесь, джентльмены, что убийства происходят не каждый день. Помню, в ту ночь я не спал, меня ломала подагра. Встал я с постели, сел у окна и стал скучать, ибо было ещё темно, и ни одно окно напротив не светилось. А созерцать освещённые окна особенно интересно: при дневном освещении стёкла дают сильный отблеск и мешают смотреть, ну а освещённое окно абсолютно прозрачно. И вот вдруг одно из окон, точнее, шестнадцатое окно от северного угла на четвёртом этаже дома напротив, осветилось. Я мигом взял мою трубу и стал смотреть. Сперва ничего интересного не было. Джентльмен в халате ходил по комнате, потом сел за стол, взял что-то, коробку какую-то и открыл. И смотрит на неё. Джентльмена этого я в окне и раньше видел, он там жил давно, недели две уже. Вдруг дверь позади джентльмена открывается, наверное, очень тихо, потому что он даже не обернулся, и входит вот этот самый человек, – старик опять указал на Броулера. – А в руке у него – револьвер.

– Врёшь!!! – выдохнул Броулер. – Путаешь! Это был не я!

– Нет вы, сэр! Я помню ваше лицо! – воскликнул старикашка своим резким высоким голосом. – Вот... вот... Я сбился. Погодите, сейчас вспомню, как всё было дальше. Ага! Он подошёл сзади к тому джентльмену и выстрелил ему в затылок. Тот упал.

– А дальше? – с трудом выговорил Лестрейд. – Дальше?

– Дальше было ещё интереснее, – Сток-Род потёр руки в перчатках. – Дальше убийца вдруг засуетился, револьвер бросил, схватил эту самую коробку со стола, приоткрыл окно и кинул коробку в пруд. А потом он исчез. Я полагаю – под стол влез.

– Под стол?! – вытаращил глаза Лестрейд.

– Да, да, я уверен – под стол. Там стол такой, покрытый зелёной бархатной скатертью: в окно он тоже хорошо виден. И тут же дверь открывается, и входит леди.

– Леди? – переспросил доктор Уотсон.

– Да. Высокая такая. Брюнетка. Думаю, убийца потому и спрятался, что услыхал за дверью её шаги, а то с чего бы. Ну вот, она вошла, встала посреди комнаты и руками всплеснула. А смотрит вниз. На убитого, значит, больше ей не на что было смотреть. Потом нагнулась и револьвер подняла. И опять дверь открывается, и вбегает мужчина. Тоже брюнет, высокий такой, худой. Револьвер у леди отнял, кричит ей что-то. Потом за руку её схватил и к двери тащит. Однако она первой дверь открыла. Да тут же опять захлопнула. И потом, ну, секунд через двадцать, в дверь стали входить люди, много людей. Некоторых я знаю – видел в других окнах. И вот что интересно. Они там толкаются, убитого разглядывают, а этот, высокий, протиснулся к окну и незаметно так его приоткрыл. Смотрю – он что-то кидает в воду, что-то блестящее. Кажется, револьвер. А потом, ну, минуту спустя, и леди тоже в окно револьвер выкинула (тут-то я точно видел, что именно револьвер!), и тоже так, чтобы никто не видел. Потом какой-то невысокий рыжеватый господин встал спиной к столу, и всех мне загородил. А из-за его спины, совершенно очевидно, что из-под стола, и вылез этот вот... Ну, то есть убийца, и со всеми смешался. Никто, очевидно, и не понял, что его в комнате сразу не было: они там устроили такую толчею – и удивляться нечему! Вот такое событие я видел в мою верную подзорную трубу, джентльмены!

– Путает он всё! – с ужасом и отчаянием закричал Броулер, вновь обводя обезумевшими глазами лица полицейских и свидетелей. – Путает чёртов хрен! Не я убил!!!

– Нет, вы, Броулер! – грозно сдвинув брови, рявкнул Лестрейд. – Вы. Вы убили адвоката Нортона, и убийство было списано на другого человека.

– Инспектор! Не я убил! – бандит вскочил и неистово перекрестился двумя руками, ибо одной рукой не мог – мешали наручники. – Старик всё говорит, как оно было, но он спутал... Это я потом вошёл и стол заслонил. А под столом сидел Базилио! Это он пришил адвоката! Вспомни же ты, старая песочница: рыжеватый стрелял, а я потом вошёл!

– Н... не знаю! – заколебался старый мистер Сток-Род. – Обычно я не ошибаюсь. Но прошло много времени...

– Лестрейд толчком усадил Броулера обратно на стул и навис над ним, сжав рукой его плечо:

– Быстро рассказывайте, как всё было, Броулер! Не увиливайте. Не то помните: виселица давно вас ждёт!

– Меня вешать не за что! – крикнул бандит. – Не за что! Этот ваш Нортон был шантажист, тварь, каких мало. Он выследил Базилио, или Гендона, зовите его, как хотите, у него кликух ещё с пяток наберётся. Нортон знал за ним грязные делишки ещё, когда тот в Оксфорде с ним вместе учился. А тут случайно в одном доме они поселились, ну Нортон и стал за ним шпионить. И письмо перехватил, которое Антония ему послала. Ну и узнал, что у Базилио сапфиры эти... Вы записываете? Записывайте, смотрите, не то я вас знаю! Словом, Нортон стал его пугать, как-то там шантажировать и заставил отдать ему камешки. Сами понимаете, Базилио решил так этого не оставлять. Мы ведь уже смываться хотели. Я прихожу к Базилио и чуть шею ему не свернул, как узнал, что клад наш уплыл. А он мне: «Не бойся, я его шлёпну!» Ну, то есть Нортона. Я думаю: ладно, шлёпай, а только я поблизости буду, не то ты его – к праотцам, камни в карман и бежать, а я с носом... Вот утром рано мы вместе на четвёртый этаж поднялись, а Базилио на третьем жил. Там в коридоре, почти напротив той комнаты, одна комната пустовала. Я в ней спрятался. Думаю: не упущу напарничка! А Базилио вроде даже доволен, что я рядышком. Сказал: так, мол, вернее. Мало ли что, может, помощь моя понадобится? Ну, он, вижу, входит в комнату, дверь-то отмычкой тихо-тихо открыл, а там, за дверью, свет, мошенник проклятый не спит уже. Секунд двадцать тихо было, потом шлёп – выстрел! Я жду – когда он выйдет, Базилио-то, ведь смываться надо... И вдруг по лестнице топот. Мне в щёлку лестница не видна, а дверь нортоновской комнаты видна. Вижу: женщина подбегает. Дёрг дверь – и туда. Думаю: сейчас её тоже шлёпнет Гендон – а что ж ему делать? Нет, тихо. Но по лестнице опять кто-то тарахтит. Вижу: мужчина бежит. Опять дверь открывает и туда. Там что-то вроде говорили они, но мне-то не слышно. Потом во всём доме уже шорохи, шум: выстрел слышали ведь. Дверь открылась было, женщина выскакивает, мужчина за ней, да тут она назад кинулась – на лестнице уже людей полно, бегут отовсюду. Я думаю: а где же Базилио? Кто кого уложил? Он Нортона или Нортон его? Ну, в комнате слышу, уже табун гудит. Я тихонько вышел из своей каморки и тоже туда. А что? В доме людей что муравьёв. Кто поймёт, кто я такой, откуда взялся? Сразу-то меня там не было. Вошёл. В комнате все толпятся. На полу Нортон мёртвый лежит, в затылке – дыра. А женщина с мужчиной эти вовсю спорят: он кричит: «Это я убил!» А она: «Нет, я убила!» А ведь ни он, ни она не убивали... Потеха! Но я на них плевать хотел. Я Базилио ищу и шкатулку высматриваю. Вижу вдруг: что-то скатерть на столе к самому полу стянута. И вроде колышется как-то. И вот тут я понял: там он и сидит. Под стол залез, когда дама эта в комнату уже входила. Я и встал спиной к столу, заслонил его, сколько можно было. Слышу: выползает Базилио. Мне даже смешно стало: и никто ведь не видит! Но кому там дело до него: покойник валяется, целых два убийцы под руками, а что там под столом, какая разница? И ведь кто оказался этот самый, который вину на себя взял! А! Сам Шерлок Холмс! Из-за бабы-то! А! Он думал, это она шлёпнула Нортона, а она думала – он. Ха-ха-ха! А мы с Базилио потолкались там, потоптались да и выползли со всеми вместе, полиция ведь стала лишних людей выгонять... Я потом к Базилио подступил: «Где сапфиры?» А он их, оказывается, со страху-то, в окно, в пруд...