Текст книги "Царь Гектор"

Автор книги: Ирина Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Глава 11

Перед рассветом шакалы, всю ночь оглашавшие равнину воем и лаем, вдруг умолкли. Лишь некоторые порою подавали голос, будто торопили людей, своим присутствием мешавших им приступить к невиданному пиру: непогребённые тела ливийцев оставались в их власти, ибо египтянам едва удалось вырыть ямы и засыпать песком и камнями своих убитых, для погребения врагов уже не оставалось ни сил, ни времени.

Последняя стража встала при появлении утренней звезды, и караульные подкинули в костры побольше веток, чтобы изжарить для воинов по куску вяленого мяса. Его запасы подходили к концу, но Гектор приказал перед трудным походом накормить людей посытнее – им предстояло без передышки идти до полудня, чтобы затем, сделав короткий привал, ещё за два-три часа достичь крепости.

Среди пеших воинов нашлись трое, которые хорошо и правильно говорили на ливийском языке: у двоих матери были ливийки, третьему пришлось долгое время служить в той самой северной крепости и много общаться с ливийцами. Этим троим предстояло вслед за Тефибом окликнуть крепостную стражу и переговариваться с нею, пока будут открывать ворота.

– Но их наверняка насторожит, что с ними не говорит предводитель отряда, и что его вообще не видно, – заметила Пентесилея. – Придётся сказать, что он убит, а это вызовет лишнюю заминку.

– Им скажут, что он не убит, а ранен, и ему нужно быстрее оказать помощь, – Гектор вертел в руках кожаный доспех с колючими медными шишками, снятый с убитого вожака. – Этот громила был почти с меня ростом, и его наряд мне подойдёт. Двое воинов будут меня с двух сторон поддерживать, а я стану идти, шатаясь, точно из последних сил. Шлем бы надевать не надо, но лицом я ничуть не похож на этого варвара. Пускай думают, что мне уже и не до шлема...

– Но у него борода! – усмехнулась Пентесилея. – Где ты возьмёшь бороду?

– Обмотаю шею и всю нижнюю часть лица тряпкой. Только её нужно измазать кровью. Главное, чтобы они открыли ворота, а уж там... Фу, как воняют их доспехи! Как бы мне в них и на самом деле не потерять сознания... Что же, ливийцы никогда не моются?

– Они живут в пустыне, где очень мало воды, – заметила амазонка, тоже сморщившись, когда Гектор поднял кожаный панцирь к её лицу. – Впрочем, вряд ли грязь у них считается чем-то дурным...

Подошёл Харемхеб и доложил, что вскоре собирается поднимать воинов.

– Подожди, пока появится заря, – сказал Гектор. – Двинемся в путь с первыми лучами солнца. А как ты думаешь, сколько человек нам придётся отправить с пленными?

– Двадцати хватит, – ответил молодой военачальник.

– На двести человек пленников? Это не опасно? – усомнилась Пентесилея.

Харемхеб рассмеялся:

– Я ведь вчера говорил, и ты слышала это, что связывать рабов и пленных мы умеем не хуже, чем драться в бою. Никто из них не сумеет освободиться.

– Но до Мемфиса, по меньшей мере, десять дней пути, – воскликнул Гектор. – Что же, их за всё это время ни разу не развяжут?

Египтянин пожал плечами.

– А зачем? Мы вяжем так, что путы достаточно прочны, но при этом кровь не застаивается и руки не отмирают. Есть много различных способов. Кормить и поить их воины станут, тоже не развязывая. Конечно, пленным будет несладко, но никто не звал их на нас нападать!

– Н-да! – проговорил Гектор, тут же вспомнив каменную темницу под храмом Птаха и рассказ Пентесилеи о том, как египтяне обошлись с его братом.

– Постарайтесь всё же, чтобы все дошли живыми, – сухо сказал троянец.

– О, об этом не тревожься, великий! – египтянин улыбнулся. – За потерю рабов воинам не поздоровится, а потому они постараются довести всех. Разве что кто-то умрёт от ран.

Войско выступило на восходе солнца и двинулось самым скорым шагом, чтобы до наступления сильной жары пройти большую часть пути. Гектор приказал взять раненых в колесницы, чтобы они не тратили сил на ходьбу. С пленными ливийцами и охраной решили вернуться в Мемфис только пятеро воинов, получивших достаточно серьёзные раны, остальные были уверены, что смогут сражаться.

К полудню, когда сухая, поросшая низкими кустами и изрезанная узкими оврагами равнина сменилась ровной песчаной пустыней, вдали, на северо-западе, прорисовалась тёмная гряда невысоких гор.

Гектор взглянул на карту.

– Вот они, – произнёс троянец, вглядываясь в дрожащие от зноя очертания хребта. – Их называют Та-Нутар, да, Анхафф?

– Ливийцы дали им такое название, – ответил военачальник, тоже привставая на своей колеснице и заслоняя глаза рукой от солнца. – На наших картах, как видишь, это просто горы Та. А в народе их зовут Ожерельем Ливийской пустыни. Они совсем невысокие, но та сторона хребта, что примыкает к северной крепости, отвесна и совершенно неприступна. Между нею и западной стеной крепости пролегает глубочайшая расщелина, настоящая пропасть, и на неё выходят вторые, западные ворота крепости. Лишь узкая тропа ведёт вдоль крепостной стены к каменной осыпи – переходу, который даст возможность добраться до горного отрога и по козьим тронам подняться на него.

Гектор приказал своему вознице остановиться и, обернувшись, скомандовал:

– Войско, стой!

– Отдыхаем час, – сказал он Анхаффу, – затем переодеваемся в ливийские доспехи и идём туда. Колесниц возьмём не более двадцати, как будто мы, то есть ливийцы, захватали их у египтян.

– Если бы они нас разбили, то могли захватить и всё, – заметил Анхафф. – Но ты прав, великий, они не мастера управлять повозками.

Гектор соскочил с колесницы и подошёл к Пентесилее, которая, сойдя с седла, аккуратно раскладывала на песке ливийское снаряжение – доспехи, меч, дротики, шлем.

– Как твои раны? – спросил троянец.

– Драться не помешают. Но болят, конечно.

Сказав это, она подняла голову и, выпрямившись, посмотрела ему в лицо.

– Ты весь в напряжении. Думаешь, мы можем проиграть?

– И ты думаешь о том же, сестра, – спокойно сказал Гектор. – Если мы сумеем туда войти, обманув ливийцев, это уже чудо. А как будет дальше? Ты же не менее опытный воин, чем я, и понимаешь, что нас слишком мало, и силы слишком неравны.

– Год назад мы вышли против четырёхсот шестидесяти разбойников Пейритоя, когда нас было одиннадцать! – голос амазонки дрогнул, выдавая такое же напряжение и сомнение. – Нас было почти в сорок раз меньше, чем наших врагов, и мы тоже были измотаны и изранены. А сейчас нас меньше только в два с половиной раза...

– Да! – воскликнул Гектор. – Да, но тогда с нами был Ахилл! И ты, и я – великие воины, Пентесилея, но мы не можем больше, чем могут люди.

Амазонка кивнула.

– Ты прав. Но мы идём на это именно ради него. Или наша любовь к нему не сделает нас сильно и твёрже? Или ты не его брат, а я не его жена?

Гектор тряхнул головой, почувствовав, что на лице выступает краска.

– Ну ладно, нечего стыдить меня! – произнёс он почти резко. – Или не я отдал приказ идти к крепости? Или первого сражения я не выиграл? Я знаю, что нам придётся победить, но мы сможем это сделать, только проникнув в крепость. А там уж постараемся драться как следует.

Последний переход занял два часа. Через час они увидели на фоне тёмной гряда гор чуть более светлые очертания мощных стен, с выступающими над ними зубцами. По бокам стены громоздились две прямоугольные сторожевые башни.

– Ворота у них мощные, суда по их контурам, – вглядываясь издали, проговорил Харемхеб. – Согласно плану в крепости две стены и двое ворот. Створки тех и других окованы медью.

– Надо сделать так, чтобы нам их открыли... – Гектор поправил на шее окровавленную повязку, от которой ему было нестерпимо жарко. – Ну, выводите вперёд Тефиба и наших воинов, что говорят по-ливийски. Тефиба подведите ко мне. Сейчас мы ещё достаточно далеко, и со стен нас едва ли могут видеть.

Предателю развязали руки и подтолкнули к главнокомандующему. – Я не стану повторять моих обещаний, – сказал троянец негромко. – Думаю, ты их и так помнишь. Теперь всё зависит от тебя. Мы должны войти туда, ты понял? И знай: если побежишь, стрела Пентесилеи догонит тебя через десять шагов. Ну, всё – надеваем шлемы, и вперёд!

Он опёрся о плечи Харемхеба и ещё одного воина и пошёл дальше, пошатываясь, будто ему было трудно идти. Египтяне смешали строй и двигались толпой, как будто это шло не войско, а и вправду банда разбойников, которым крепко попало в недавней схватке.

Однако чем ближе они подходили к северной крепости, тем более странным казался им её вид. Над зубчатыми стенами не было видно ни одной человеческой фигуры, ни одного копья, вообще никакого движения. А ведь охрана должна была нести дежурство на стенах и на башнях!

– Что бы это означало? – прошептал Гектор, напряжённо всматриваясь. – Там как будто никого нет!

– Ну, не совсем никого! – ответил Харемхеб, продолжая делать вид, что с усилием поддерживает раненого. – Вон, смотри, над стенами вьются птицы.

– И много! – подхватила идущая рядом Пентесилея. – Это грифы, я отсюда различаю их белёсые шеи.

Понимая, что никто не смотрит на них со стороны крепости, Гектор выпрямился и, не в силах подавить возбуждения, вскочил на колесницу и глянул из-под руки на тёмный прямоугольник крепостных ворот. И ахнул:

– Гермес – покровитель обманщиков[34]34
  Вестника богов Гермеса древние греки считали покровителем атлетов, торговцев, позднее – магов и колдунов. А еще... покровителем воров и обманщиков! В этом «искусстве» бог-вестник Олимпа и сам преуспел больше всех.


[Закрыть]! Да что же это?! Ворота открыты! Они открыты настежь!

– Может, это ловушка? – произнёс с сомнением Анхафф. – Может, они ждут нас?

– Если только они посходили с ума!

Гектор толкнул возницу и махнул рукой войску:

– Слушать команду! Построение в три цепи. Колесницы – вперёд. За мной!

До распахнутых в немом молчании ворот северной крепости оставалось около четырёхсот локтей. Колесницы неслись, как ураган, пешие воины, всё больше отставая, бежали следом. Пыль встала стеной, накрывая их и ослепляя.

– Щиты над головой! Копья к бою! – командовал Гектор, уже различая сквозь жёлтые клубы пыли тёмную кладку мощной стены, уже видя пустой провал ворот.

И тут Пентесилея, сумевшая бегом догнать колесницу, закричала:

– Смотрите, смотрите! Ворота не раскрыты... Они же... Они...

Но Гектор, в это время поравнявшийся с высоким проёмом ворот, уже и сам увидел то, что заставило его крикнуть вознице: «Стой!» и взмахом руки задержать бешеную атаку войска. Распахнута настежь была лишь одна из створок крепостных ворот – вторая просто валялась на земле.

– Вот это да! – проговорил запыхавшийся Харемхеб, подбегая и в изумлении замирая на месте. – Створка сорвана с обеих петель и засов оторван, точно на эти ворота скала рухнула. И вон, смотрите, доски посередине прогнуты и поломаны, будто их чем-то протаранили...

Зрелище было, действительно, впечатляющее. Вблизи ворота северной крепости не шли, конечно, ни в какое сравнение со Скейскими воротами Трои – им было далеко до троянской несокрушимости. И створки были сделаны не из нескольких слоёв прочнейших дубовых досок, а из однослойного кедра, и обшивка была далеко не такая толстая. Но для того, чтобы сорвать створку с нетель, требовалась, по крайней мере, четвёрка лошадей, иначе рывок такой силы невозможно было себе представить.

– Вперёд! – опомнившись, скомандовал Гектор. – Что бы там ни было, мы должны войти.

Они миновали пустой проем и оказались в пространстве между внешней и внутренней стенами, составлявшем в ширину около полустадия. Здесь тоже было пусто – ни души, но на земле тут и там в беспорядке валялись ливийские мечи, щиты и дротики, словно их побросали, спасаясь бегством.

Ворота внутренней стены были расположены не напротив внешних, а как бы наискосок, так что враг, сумев взять первые ворота, но не зная плана крепости, потерял бы немало времени, зажатый в простенке, под обстрелом лучников с той и с другой стены.

В Гектора и его воинов никто не стрелял, и план крепости они знали заранее, а потому ринулись ко вторым воротам, не теряя ни мгновения. Эти ворота, в точности такие же, как первые, были настежь раскрыты, их створки не пострадали. И за ними открывалось зрелище, от которого бывалые воины просто оцепенели.

Перед ними разворачивалось огромное пустое пространство внутреннего двора крепости. В глубине его виднелись жилые постройки, колодец, слева лепилось два десятка более низких сооружений, без окон и с небольшими дверями – склады оружия и продовольствия. С одного взгляда было заметно, что кто-то раскрыл их так же решительно, как внешние ворота: большая часть дверных створок либо висела на одной петле, либо валялась рядом, сорванная. Но главным, самым невероятным и самым страшным было то, что представляло собою центральное пространство двора. Оно было в прямом смысле завалено трупами. Тела ливийцев, одетых в боевые доспехи, такие же, как на Гекторе и его спутниках, валялись почти вплотную друг к друга окровавленные, недвижимые, и над ними, жутко и отвратительно вопя, пировали грифы.

– Могучая Сохмет[35]35
  Сохмет – одна из богинь египетского пантеона. Изображалась в виде львицы.


[Закрыть]! – прошептал потрясённый Харемхеб. – Что это?!

– Они все с оружием! – сказал Гектор, делая несколько шагов среди мёртвых тел. – И они сражались, во всяком случае, пытались сражаться, это видно и по их позам, и по тому, что у некоторых остались стрелы на тетиве. Судя по всему, они бились, защищаясь, перед кем-то отступая... Но перед кем? Или я ослеп, или здесь нет ни одного тела кого-то чужого, здесь только ливийцы! Не могли же они не убить ни одного врага!

– Напавшие на них могли унести своих убитых, – предположил Анхафф, взмахом руки приказывая идущим за ними воинам остановиться. – Стойте! Всем стоять! Убивать тут некого, тут уже всех убили.

– Ты неправ, Анхафф! – заметила Пентесилея, наклоняясь к одному из тел и рассматривая его. – Всё это случилось утром, часа три-четыре назад. Будь ветер в нашу сторону, мы слышали бы издали шум сражения. Так когда можно было успеть унести отсюда мёртвых? Мы бы увидели издали, что кто-то выходит из крепости.

– Я не могу понять, с кем они сражались, Пентесилея, – проговорил Гектор и рывком сорвал с глаз мешавшую ему повязку, в которой теперь не было никакой надобности. – Посмотри, какие раны!

– Я уже заметила, – лицо амазонки выдавало невероятное изумление и вместе с тем всё больше напрягалось, точно она осознавала присутствие какой-то невидимой, но грозной опасности. – У большинства разбиты головы, некоторые будто проткнуты чем-то насквозь, у некоторых тела изогнуты так, будто им сломали спину. Но вот, смотри, у этого воина, не успевшего спустить тетиву, в горле торчит стрела. И во-он у того. Может быть, они в панике попадали друг в друга? Только оперение этих стрел не похоже на то, что у ливийцев.

Гектор разглядывал мертвецов и всё сильнее мрачнел. Он обернулся и увидел, что воины-египтяне, сгрудившись у ворот, рассматривают страшную бойню с таким же изумлением и, пожалуй, с затаённым страхом.

– Занять оборону у ворот! – скомандовал военачальник. – Оружие держать наготове. Мы не знаем, кто здесь был, и не вернутся ли они. Всем быть готовыми к бою.

– Гектор! – окликнула его Пентесилея. – Знаешь, мне кажется, что вот этот воин, – она указала на одно из тел, – что он не убит. На нём ни пятнышка крови, но тело сведено судорогой, а лицо искажено так, что и на лицо-то не похоже. Он умер от ужаса.

Троянец кивнул.

– Я заметил через прорези шлемов, что глаза у них у всех выпучены, будто готовы выпасть... И у тех, кто без шлемов, выражение одно и то же: дикий ужас. Но не призрак же они увидели? Призраки никому не разбивают голов и не ломают шей!

– И не срывают ворот, – добавила амазонка. – Жаль, не различить никаких следов: всё истоптано и изрыто. Здесь около пятисот трупов. А где остальные?

– Великий царь! – вскричал, подбегая к командующему расторопный Ишни. – Я перешёл двор. Ворота по ту сторону тоже раскрыты. Видно, ливийцы убегали через них. Они побросали оружие и кинулись бежать. Но, то ли забыли, что там – пропасть, а тропа вдоль стены очень узка, то ли с перепугу друг на друга налетали... Сотни три человек попадали с обрыва и лежат там, внизу. Кто-то, наверное, убежал по тропе в горы, там тоже валяются их мечи, луки. Улепётывали со всех ног!

Гектор нахмурился.

– Кто тебе позволил, Ишни, уходить от отряда без моего разрешения? Мы не знаем, есть здесь кто-то или нет.

Юноша смущённо опустил голову. И тут раздался короткий крик, и одинокая фигура метнулась через двор, к западным воротам крепости. Это был Тефиб. Воспользовавшись общим замешательством, изменник поднял меч одного из убитых ливийцев и, ударив им охранявшего его египтянина, бросился бежать. На что он надеялся, и надеялся ли вообще на что-нибудь, или то был поступок, продиктованный безумием отчаяния, сказать было трудно. Амазонка схватилась за лук, но Гектор остановил её: он видел, что Тефиб не убил воина, тот успел прикрыться щитом, а бегство сулило изменнику только гибель. Вот он уже достиг построек с другой стороны двора, вот уже исчез за ними. И...

Дикий крик, крик нечеловеческого ужаса, прорезал жаркий воздух, перекрыв вопли грифов, круживших над двором. Тефиб выскочил из-за кирпичного строения, сделал несколько шагов и упал замертво лицом вниз.

– Там кто-то есть! – воскликнул Харемхеб. – Там...

И тут же он закричал почти с таким же животным ужасом, как только что кричал предатель. И одновременно этот крик, крик непередаваемого страха, вырвался у всех воинов-египтян.

Они все уже были готовы увидеть в крепости кого-то или что-то ужасное. Но то, что явилось перед ними в клубящемся пылью проёме между крепостными постройками, выходило за пределы самого отважного воображения... То была тварь, более всего напоминающая ящерицу, вставшую на задние лапы, но только высотою она была в два человеческих роста, а благодаря невероятно мощному телу и массивным задним лапам казалась ещё больше. У неё была недлинная крепкая шея и голова с громадной крокодильей пастью. Полуоткрытая, эта пасть сверкала двумя рядами острых жёлтых зубов, каждый длиной с палец. Маленькие глаза смотрели из глубоких глазниц тупо и свирепо. И голова, и всё тело твари были сплошь покрыты блестящими на солнце щитками зеленовато-серой чешуи.

– Что это?! – выдохнул Гектор, не узнавая своего голоса.

– Великий Ящер! – прохрипел Анхафф, отступая к воротам. – Великий Ящер Ливийской пустыни. Он пришёл... Мы погибли!

Большая часть египтян кинулась к воротам с воплями ужаса. Некоторые отступали, держа наперевес дрожавшие в руках копья. Пентесилея выстрелила из лука, но стрела, как прутик, отскочила от панциря ящера, как наверняка отлегали и пущенные в него недавно ливийские стрелы... Тварь не издала ни звука, но вся напружинилась и несколькими прыжками покрыла половину двора, надвигаясь на смятенных людей.

И тут Гектор увидел, вернее, осознал, самое невероятное и, пожалуй, самое страшное: правой передней лапой чудовище держало длинный древесный ствол, что-то вроде гигантской дубины, сплошь обвитой травой и сухими колючками. «Ящерица с дубиной?! Но этого не может быть! – пронеслась в голове героя смятенная мысль. – Или это демон из глубин Тартара?»

Боковым зрением троянец видел, что оказать противостояние ящеру готовятся только он и Пентесилея. Рядом с ними оставались лишь Анхафф и Харемхеб, но они стояли в полном оцепенении, и только воинская выучка не давала им побросать оружие и побежать. Гектор приказал бы отступить, но отлично видел, что они будут настигнуты, даже не добежав до ворот.

Тварь сделала ещё прыжок, и троянец медленно двинулся ей навстречу, ища глазами наиболее уязвимое место в бронированной туше и одновременно поднимая своё копьё к плечу. Он понимал, что можно бросать только с очень близкого расстояния, тогда есть хотя бы какая-то надежда пробить панцирь чудовища, и что бросок будет лишь один – даже будь у него под рукой второе копьё, он уже не успеет его метнуть.

– Беги, великий, беги! – услыхал царь задыхающийся голос Харемхеба. – Ты погибнешь, беги!

– Однажды я уже бежал на поле боя, – негромко проговорил Гектор, старательно прицеливаясь. – И если побегу во второй раз, лучше мне умереть! К тому же я бежал от величайшего воина Ойкумены, а уж бежать от какой-то лягушки!..

Правая лапа твари дёрнулась кверху, поднимая древесный ствол, и тотчас раздался предостерегающий крик Пентесилеи:

– Гектор, берегись! Это не дубина, это копьё – я вижу, как в траве сверкает наконечник!

Герой замахнулся, не до конца поверив: «Копьё у этой ящерицы?! Бред!» – но осознав опасность и стремясь предупредить её.

Тварь вдруг резко выпрямилась, точно получив сокрушительный удар. Всё её мощное тело как-то странно содрогнулось, зубастая пасть раскрылась шире. И вдруг ящер завопил звонким пронзительным голоском:

– Царица! Это же царица Пентесилея! Это же она!

Но крик прозвучал уже в то мгновение, когда рука Гектора выпрямилась, стремительно и точно посылая копьё в цель.