Текст книги "Царь Гектор"

Автор книги: Ирина Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Амазонка пожала плечами.

– Если мы повернём, то, во-первых, провалим поход, навлечём на себя гнев фараона и лишимся возможности чего-либо от него требовать и даже просить. Во-вторых, мы скорее всего попадём в ловушку. И ты, и я знаем, что она нам наверняка приготовлена, равно, как была приготовлена шерданам. И в любом случае, доберёмся мы благополучно до Мемфиса или нет, но мы опозорим себя. Мы проиграем.

Несколько мгновений Гектор раздумывал. Потом повернулся к своим воинам.

– Войску стоять! Анхафф, Харемхеб, ко мне!

Длинная вереница остановилась почти мгновенно. Начальники колесничего и пешего отрядов подбежали к командующему и замерли, ожидая его приказа.

В нескольких словах Гектор рассказал им о том, что произошло.

Оба выслушали достаточно бесстрастно. Когда командующий замолчал, вопросительно и выжидательно глядя на них, Харемхеб, более молодой и более порывистый, первым нарушил молчание:

– Из нас, из тех, кто сейчас идёт с войском, никто не смог бы известить ливийцев о движении отрядов – ни нашего отряда, ни отряда шерданов. Мы узнали, куда пойдём, лишь в самый последний день, и никто не уезжал от войска надолго. Среди нас подозревать некого.

– Меня, – с тем же спокойствием ответил Гектор. – Я знал весь путь с самого начала. Знал, к какой крепости мы движемся, где нам предстоит встреча с шерданами, где, по всей вероятности, находятся вражеские войска.

– И я знала, – произнесла амазонка, уже достаточно хорошо понимавшая по-египетски, чтобы принять участие в разговоре. – Кроме того, я ездила несколько раз на разведку.

– Таким образом, – заключил Приамид, – если предатель среди нашего отряда, то это я или Пентесилея. Вы подозреваете кого-то из нас? Прошу сказать откровенно.

– Нет! – не раздумывая, ответил Анхафф.

– Нет! – как эхо, проговорил Харемхеб.

– Хорошо, – Гектор чуть заметно улыбнулся, – в таком случае вы, как и мы, предполагаете, что предал нас кто-то из более высоких людей.

– Нас предал везир! – сказал Харемхеб всё тем же, почти равнодушным тоном.

– Замолчи! – впервые в голосе Анхаффа послышался испуг. – Разве можно говорить такие вещи?

– Можно ли говорить то, о чём всё втайне давно думают? – пожал плечами молодой военачальник. – Панехси – враг фараона. И царь Трои это знает, как знаем ты и я. Скоро это поймут и простые воины.

– Замолчи! – уже с угрозой воскликнул начальник колесничих. – Или ты потерял разум? У нас не спрашивают имён!

– Анхафф говорит верно, – прервал их спор Гектор. – Я заговорил об этом только с одной целью: я хочу, чтобы вы, сознавая, как велика опасность, решили, как нам поступить. Нас теперь всего тысяча человек, а войско ливийцев насчитывает, если верить разведчикам, три тысячи. Кроме того, они могут быть уже не там, где были недавно, уже не возле северной крепости. Они могли зайти нам в спину, они могут ждать нас в долине, недалеко от того места, где погиб отряд шерданов. Что станем делать? Я жду вашего ответа.

Оба воина задумались.

– Если мы повернём, – сказал задумчиво Харемхеб, – то на нас могут напасть сзади – и наше возвращение будет куда как на руку врагам!

– И куда как ослабит Египет! – воскликнул Анхафф.

– Что же нам делать? – упрямо настаивал Гектор.

Египтяне перетянулись, и Анхафф проговорил, оглядываясь на длинные ряды колесниц и пеших воинов и вновь поднимая глаза к нахмуренному лицу полководца:

– Решай ты. Ты мудр, опытен в битвах, и ты – великий боец. Мы верим тебе и подчинимся твоему слову.

Гектор кивнул и повернулся к Пентесилее.

– Что бы сделала ты?

– Постаралась бы узнать, где находится враг, обойти его и пробиться к осаждённой крепости, чтобы её отряд мог оказать нам поддержку в сражении, – ответила амазонка.

Троянец вновь улыбнулся, и глаза его заблестели.

– Так! А что сделал бы я, как ты думаешь?

– Скорее всего то же самое.

– Так, так... А тот, кто заманивает нас в западню, как, по-твоему, умнее нас или тупее?

Пентесилея засмеялась.

– Ну, не глупее, это уж точно!

– Значит, он знает, как мы поступим?

– Думаю, да.

– В таком случае или я – последний дурак, или нам вот-вот станет известно, где находятся ливийцы, а главное, как пробраться к крепости.

Каверин долго выколачивал погасшую трубку, набивал её новой порцией табака и раскуривал. Потом вновь взялся за рукопись.

– Я не случайно сделал здесь паузу. Точнее, не случайно именно в этом месте погасла моя трубка. Здесь опять утрата текста.

– Снова не хватает свитка?! – возмутился Михаил.

– Нет, нет, – покачал головой профессор. – Свиток идёт по порядку. Но он испорчен. Почти все пергаменты в идеальном состоянии, и только два сильно пострадали. Это – первый из них. Не знаю, что произошло, но, очевидно, в герметично закрытый сундук, ларец либо ещё куда-то, где в то время хранилась рукопись, каким-то образом попала некая жидкость. Полагаю, это было масло. К счастью, его было немного, и оно затекло только в два свитка. Есть следы и ещё на нескольких пергаментах, но там текст практически не пострадал, отдельные смытые слова легко угадываются по смыслу. Здесь же недостаёт значительной части текста, он смыт на правой половине свитка сверху вниз. Кое-где строки пропали совсем, а в большинстве мест осталось где половина, где треть строки. Угадать смысл того, что изложено в этой главе или в двух главах, можно, но восстановить текст целиком я не берусь, это значило бы просто его додумывать.

– И о чём там рассказывается, Александр Георгиевич? – спросила Аня, поднимая с пола ластившегося к ней Кузю и располагая его у себя на коленях.

– Там – прямое продолжение предыдущей главы, – Каверин выпустил изо рта огромное облако дыма и взял со стола ещё несколько листов распечатки. – Гектор оказался прав: к его отряду подъехали (или подошли, этого не удалось прочитать) двое египтян, по их словам, бежавших от ливийцев. Они назвались воинами из осаждённой северной крепости, которые пытались добраться до своих и попали в засаду. Вероятно, их было больше и часть отряда погибла, а эти двое, как они сказали, попали в плен, причём один из них знал язык ливийцев и понял, о чём враги говорили между собой. Дальше текст совсем непонятен, но я сделал предположение, что из разговоров ливийцев пленные поняли, как и когда будет совершено нападение на египетский отряд. Потом пленникам каким-то образом удалось бежать. Один из них, имя его Тефиб, предложил Гектору провести его войско окружным путём к осаждённой крепости, причём подойти к ней со стороны примыкающих с севера скал. Тефиб рассказал, что в крепости находится мощный отряд (видимо, он назвал число осаждённых, но этот текст не читается). По мнению этого самого Тефиба, объединив, выражаясь нашим языком, гарнизон крепости и войско Гектора, можно было попробовать нанести удар по ливийцам, которых было не менее трёх тысяч человек.

– И это предложение было ловушкой? – спросил Миша.

– Совершенно верно! – Александр Георгиевич вновь окутал себя облаком густого дыма и взмахом руки отогнал сизые клубы от сморщившей нос Ани и негодующе заурчавшего Кузи, – Гектор, если я правильно понял текст, приказал выйти из ущелья, но не повёл отряд по указанному Тефибом пути на восток, а приказал остановиться перед входом в следующее ущелье и выслал в долину разведчиков. Следующая за этой глава уже прочитывается, хотя в тексте есть пробелы.

Глава 8

– Мы теряем время, великий! – воскликнул Тефиб, когда ряды пеших воинов стянулись и стали. – Враги у нас за спиной, и до заката они будут здесь.

– До заката нас здесь не будет, – спокойно произнёс командующий и взмахом руки приказал колесничим спешиться. – Все отдыхаем! Час отдыха и трогаемся в путь.

– Что ты замыслил? – спросил Анхафф, подхода к троянцу.

Гектор, не спеша, уселся на выпуклую поверхность брошенного на землю щита и, вытащив из-за пояса карту[29]29
  Самая древняя египетская карта, известная ученым, датируется VII веком до н.э. Однако это не означает, что прежде египтяне не знали карт – их смелые далекие путешествия к самым отдаленным рубежам материка говорят об обратном.


[Закрыть], развернул её у себя на коленях.

– Мы находимся вот здесь, так? – он посмотрел на Анхаффа, подошедшего к ним Харемхеба и, краем глаза, на стоявшего сбоку Тефиба. – Вот здесь – начало второго ущелья, которое, если верить карте, несколько шире первого. Над ним – невысокое плоскогорье, по которому не пройти: оно заканчивается обрывом.

– Нам оно и не нужно! – вмешался Тефиб. – Мы спокойно обойдём долину с востока и выйдем к северным воротам крепости. Покуда ливийцы разгадают наш манёвр, мы будем уже за её стенами, а взять её они уже пытались и пока что не смогли.

Гектор, не отвечая, продолжал рассматривать лист папируса.

– До крепости через долину – день пути, – произнёс он задумчиво. – Можно быстрее... А можно... Это кто там едет, Харемхеб? Наша разведка? Неужто так скоро?

– Мне и самому странно, но это и вправду они, – отвечал молодой военачальник, всмотревшись в облако пыли.

Ещё немного, и Пентесилея осадила коня в двух шагах от них, а следом за нею подкатил Ишни и двое других юношей на мулах, вела в поводу ещё четырёх животных, груженных кувшинами в ивовых плетёнках. Про себя Гектор улыбнулся, подумав, что сейчас задаст амазонке в точности тот же вопрос, который задавал утром. Вопрос, на который можно было не отвечать, если бы не то, что они задумали...

– Вы встретились с шерданами?

Боковым зрением троянец видел Тефиба и заметил, как тот напрягся, услыхав вопрос. Гектор нарочно говорил по-египетски, как бы для того, чтобы его понимали и Анхафф с Харемхебом.

– Они ушли из долины, – ответила Пентесилея, ни выражением лица, ни интонацией не выдавая себя. – Нам показалось, что они там и не стояли.

– Вот так новость! – воскликнул командующий. – И где они в таком случае?

– Судя по следам, они поднялись на холм и, вероятно, будут ожидать нас во втором условленном месте, – амазонка еле заметно улыбнулась (никакого второго условленного места назначено не было). – Я думаю, их разведчики заметили близость врагов. Значит, наше предупреждение было им уже не нужно. Если мы пойдём в обход, надо будет послать кого-то на встречу с ними. Я решила сейчас не тратить на это время: ты ждал нас, и скоро вечер...

– Ты верно поступила, – проговорил Гектор спокойно, любуясь выдержкой Тефиба – тот даже не переменился в лице. «Ну, посмотрим же, как ты выдержишь второе испытание!» – подумал троянец и повернулся к юношам-египтянам:

– Ишни, я вижу, воду вы привезли. Но что-то мало.

– Ты сказал, о великий, что воды для лошадей и мулов ещё хватает, – ответил юноша. – Это только для войска и на один раз – мы же скоро будем в долине... А взять больше мулов мы не могли – нас и так издали слышно, столько топота! Зато какой там колодец! Чистый, глубокий! Мы боялись, что проклятущие морские разбойники его осушили, вылакав всю воду, но они, вероятно, там и не останавливались: колодец был полон, будто из него или не брали воды, или взяли вовсе немного...

Юноша разглагольствовал с таким искренним простодушием в лице и в глазах, что Гектор едва не расхохотался.

«Вот у кого дар великого притворщика! – подумал он. – Этот кого хочешь обманет! Молодец!»

– Мы спешили не только с вестью об уходе шерданов из долины! – продолжал свой пространный рассказ Ишни, – но и с тем, чтобы солнце не успело нагреть воду. Мы накрыли плетёнки поверх крышек ещё и кусками мокрого холста. Конечно, они уже высохли, но сохранили прохладу воды. Вот, попробуй, как она хороша!

И юноша извлёк из короба продолговатый кувшин и подал троянцу.

Гектор открыл его и улыбнулся.

– Вода и вправду чиста и прозрачна. Послушай, Тефиб, ты заслужил право испить этой воды первым. Ты и твой друг проделали трудный путь и рисковали жизнью, чтобы предупредить нас об опасности. Я уступаю тебе своё право – пей!

И он протянул кувшин беглецу.

Египтяне, при их очень смутой коже, редко бледнели, во всяком случае, настоящую бледность на лице уроженца Египта Гектор увидел впервые. Лицо Тефиба стало тёмно-жёлтым, глаза расширились. Но он сумел овладеть собой и ответил спокойно:

– Я уже напился, великий! Благодарю за честь.

– Чего это ты напился? – воскликнул командующий. – Мутной и тёплой жижи, что ещё осталась в наших сосудах? Её уже и лошади не хотят пить! От неё несёт болотом! Я не верю, что ты смог её выпить достаточно. Эта вода чистая. Пей. Я приказываю тебе!

Его голос прозвучал на этот раз так твёрдо и повелительно, а в глазах, обращённых на беглеца, появилось такое выражение, что Тефиб содрогнулся. Он вдруг начал понимать...

– Но мне не хочется пить! – сказал он, и его голос прозвучал хрипло.

– Это тебе только так кажется. – Гектор встал, повернулся к египтянину, нависая над ним, и резко поднял кувшин к его лицу. – Я сказал тебе: пей!

Теперь кожа Тефиба стала серой, а губы задрожали. Он смотрел то на командующего, то на узкое горлышко кувшина, и в его глазах всё яснее проявлялся животный страх.

– Нет... – тихо сказал он и всем телом он подался назад, но Гектор свободной рукой взял его за плечо и дёрнул к себе. Египтянин вскрикнул от боли.

– Пей, собака! – крикнул троянец, едва удерживаясь, чтобы не ударить наотмашь по этому перекошенному, посеревшему лицу. – Ты сам отравил воду в колодце или это сделал кто-то другой? Ну?! Говори, или я тебя раздавлю, как таракана!

До этого мгновения только Анхафф, Харемхеб, Пентесилея и Ишни слышали разговор командующего и Тефиба, но теперь вокруг них стали собираться воины: грозный возглас Гектора услыхали почти все. Ещё несколько мгновений – и вокруг возникло плотное кольцо людей. Даже вздумай предатель обратиться в бегство, он не сделал бы прочь ни шагу.

– Всё... Мне конец! – прошептал Тефиб, закрывая лицо руками.

Потом поднял голову.

– Убей меня сразу! – хрипло сказал он. – Да, это я отравил воду. Убей меня, прошу тебя...

– Ах, как просто! – подала голос Пентесилея, до сих пор молча стоявшая рядом. – Пятьсот воинов пошли на корм грифам но его милости и нам всем угрожает гибель, к которой он стремился нас привести, а он рассчитывает так сразу умереть! Ишь ты!

– Паук проклятый! – выдохнул Харемхеб. – Да тебя мало зарыть в землю живьём!

Стоявшие вокруг воины-египтяне постепенно начали понимать, что происходит, и среди них возник ропот. Послышались угрожающие возгласы и проклятия.

– Всем молчать! – крикнул Гектор, покрывая своим могучим голосом общий шум. – Страже нести караул. Враги близко, и они вовсе не там, где говорил нам этот человек. Шерданы мертвы, и нас теперь тысяча против трёх тысяч. Если их только не больше... Ну, урод, говори теперь: кто приказал тебе это сделать?

Тефиб молчал, опустив голову. Внезапно отчаянным движением он рванул к себе кувшин и, наклонив горлышко, глотнул. Гектор расхохотался.

– Ты что, решил, что я идиот?! Для чего мои люди тащили бы сюда отравленную воду? Она совсем из другого колодца. Да и от той воды ты подыхал бы час, не меньше, судя по тому, как умерли воины-шерданы. Я жду ответа на свой вопрос, и не выводи меня из себя!

– Я... Мне приказал это сделать Мерикара!

Гектор ожидал услышать известное ему имя, но то, которое назвал предатель, было совершенно незнакомо.

– Это ещё кто? – спросил он, обращаясь не к Тефибу, а к своим военачальникам.

Анхафф усмехнулся.

– Второй хранитель казны фараона. К армии он прямого отношения не имеет. Вероятно, он лишь чей-то язык и тень чьей-то воли...

– И тот, чью волю он передал, весьма крупная фигура, коль скоро отбросил такую немаленькую тень! – сказал Гектор.

– А я что говорил! – воскликнул Харемхеб, с торжеством глянув на начальника колесничих.

– И давно Мерикара приказывает тебе служить врагам Египта? – спросил Гектор Тефиба. – Что вообще заставило тебя? Ты же египтянин! Или ты раб?

– Я – должник! – воскликнул Тефиб. – Я должен Мерикаре столько, что не расплачусь, даже если всю жизнь буду отдавать всё, что заработаю! Если бы я отказался помогать ливийцам и исполнять приказы Мерикары, он забрал бы моих сыновей в медные рудники! Что мне было делать?

– Донести фараону о замыслах казначея! – сказала Пентесилея. – И тогда в рудниках оказался бы он.

– Разве Великий Дом услышит такого, как я? – голос предателя вновь сорвался на хрип. – Разве мне, ничтожному, возможно было бы дойти до фараона?

– Всегда легче назвать себя ничтожным... – Гектор перевёл дыхание, вдруг сразу успокоившись: он понимал, что только его хладнокровие может сейчас спасти положение, или канкан захлопнется, и войско погибнет. – Ну, ладно! А теперь говори: раз ты, как я понимаю, исполняешь уже не первое поручение этого Мерикары, которому я желаю полететь в Тартар вверх ногами, то, значит, знаешь, и все планы врагов. Итак, ты хотел вести нас к крепости. Да?

– Да, – ответил Тефиб.

– Значит, в крепости уже не египетский отряд? Там ливийцы? Ну, что ты молчишь? Я прав?

Тефиб ответил едва слышно:

– Ты прав, великий! Уже четыре луны назад ливийцы захватили крепость.

Стоявшие вблизи египетские военачальники и воины вскрикнули. Все наконец стали понимать то, что давно уже понял Гектор – по воле могучего изменника, находившегося вблизи самого фараона, их войско отправили на верную гибель!

Гектор поднял руку, призывая всех молчать.

– Я ещё не всё услышал. Тихо! Говори, Тефиб: сколько ливийцев в крепости?

– Чуть больше тысячи.

– А те силы, что вне её... Они сейчас идут за нами?

Изменник покачал головой.

– Они идут навстречу, чтобы обойти ваше войско сзади и ударить в случае, если ты не пойдёшь к крепости, либо перехватить вас, если вы сумеете отступить, наткнувшись в крепости на врагов. Этот их отряд насчитывает две с половиной тысячи человек.

Полководец нахмурился. Люди вокруг него вновь зашумели, ещё яснее понимая, в какое почти безвыходное положение они попали.

– Нас всех приказано истребить? Да? Говори же!

Тефиб отвечал уже почти равнодушно:

– Все египтяне должны погибнуть. Я передал приказ предводителям мятежников... Приказано дать уйти вот этой женщине, амазонке. Тебя, великий, они должны взять в плен.

– Ого! – изумился троянец. – Ливийцы, сколь я слышал, пленных не берут. Или берут только для продажи в рабство. Зачем же им я?

– Этого я не знаю, – ответил Тефиб. – Правда, не знаю.

– Ты им затем, – глухим и ещё более низким, чем обычно, голосом проговорила Пентесилея, – что коль скоро мне удастся уйти и я доберусь вновь до Мемфиса, то кое у кого появится ещё одна великолепная возможность ставить мне условия! Тогда мне будут не только обещать, может быть, отыскать моего пропавшего мужа, но и, может быть, спасти из рук ливийцев тебя!

– Змей двухголовый! – прошептал Гектор и затем быстро огляделся. – Так... Если я правильно понял тебя, ехиднино отродье, то отряд ливийцев в две с половиной тысячи движется сейчас по этому вот ущелью?

– Да.

– Надо немедленно повернуть назад! – воскликнул Анхафф.

– Поздно, – спокойно возразила Пентесилея. – Если мы пойдём в обход ущелий, то потеряем слишком много времени, и они встретят нас по другую сторону высохшей реки, которую мы миновали вчера. – А если втиснемся вновь в первое ущелье, нас в нём и настигнут, а там драться невозможно.

– Но, быть может, они ещё далеко! – предположил Харемхеб.

– Их конница в двух часах езды, – сказала амазонка, опускаясь на колено и касаясь ладонью земли. – Я слышу их. Нет, нам не успеть уйти. И в любом случае конница движется быстрее колесниц. Они бы нас догнали.

– Будь проклят, предатель! – завопили вокруг несколько человек. – Прежде чем перебьют нас, надо разорвать на куски этого ублюдка!

– Прежде чем перебьют нас, надо постараться перебить врагов! – резко оборвал воинов Гектор. – Что это вы раскричались? Две с половиной тысячи каких-то ливийцев, каких-то паршивых разбойников, которым страшно принять честный бой и которые устраивают противникам западни... И мы их испугаемся и побежим?

Пентесилея улыбнулась. Такой оборот ей нравился.

– Здесь будем драться? – спросила она.

– Нет.

С высоты своего роста Гектор ещё раз осмотрелся и затем, подойдя к своей колеснице, вскочил на неё.

– Слушать всем! Сейчас мы поднимемся на плато, то, что над ущельем. Это надо сделать быстро и по возможности тихо. Поднимаются только пешие, колесницы остаются внизу. Харемхеб! Лазутчика связать, и покрепче, – если он сбежит, голову я сниму с тебя!

– О, об этом не беспокойся! – воскликнул молодой военачальник. – Что-что, а вязать мы, египтяне, умеем на славу...

– Хорошо. Анхафф, будь возле меня, я скажу, что предстоит делать тебе и бойцам на колесницах. Пешие, вперёд! Когда будете наверху, я к вам поднимусь.

Глава 9

– Скажи, отец, а почему гиксосы разрушали наши храмы? Они так боялись наших богов?

– Наверное, они боялись, что наши боги окажутся сильнее духов, которым молились они. Тем более что впоследствии так и произошло. Послушай, Атуни, уже скоро полдень. Становится слишком жарко, и тебе лучше пойти в дом. Там и читать удобнее.

– Но в доме не прохладнее. Там даже душнее, а здесь, под тенью деревьев, очень хорошо и так легко дышится! Папа, ну побудем ещё немножко в саду! А то ты ведь скоро опять поедешь к фараону... Старшие сыновья тёти Альды в школе, маленький Анх-Гор с утра наигрался и спит, и мне опять до вечера придётся быть одной... Ну пожалуйста!

Девятилетняя Атуни, дочь Сети, начальника охраны фараона, сидела на широкой деревянной скамье, под шатром огромного ивового куста. Тонкая, очень смуглая, с большими, сильно вытянутыми к вискам глазами, похожими на лиловые сливы, с прямыми, до пояса иссиня-чёрными волосами, одетая в белую воздушную юбочку и широкую полупрозрачную накидку из бледноголубой кисеи, девочка походила на диковинную птичку, укрывшуюся среди густых ветвей от дневного зноя. Она устроилась, подогнув под себя босые ножки и разложив на коленях прошитые листы папируса. Это был один из списков любимой многими египтянами «Истории о нашествии гиксосов и их изгнании из пределов двух царств»[30]30
  «История о нашествии гиксосов и их изгнании из пределов двух царств» – одно из самых популярных литературных произведений, изучавшихся в древнеегипетских школах.


[Закрыть]. Сети, потерявший во время эпидемии чёрной язвы всех своих детей, кроме Атуни, уделял ей много внимания и сам обучил её читать, хотя в этом возрасте большинство девочек ещё только-только начинали узнавать грамоту, а иные не умели читать и писать до самого замужества[31]31
  Замужней женщине полагалось быть хотя бы элементарно грамот ной – в отсутствие мужа, а иногда и при нём домашнее хозяйство вела она, она же общалась с купцами и посредниками и, не умея читать, могла сильно навредить супругу.


[Закрыть].

Обычно Сети бывал на службе целыми днями, возвращаясь лишь к вечеру, и Атуни оставалась под присмотром рабынь. Живая и смышлёная, она не любила сидеть дома, а проводила время с сыновьями Хауфры и Альды, вместе с ними бегая, и фая и, так же, как и они, учась приёмам кулачного боя, стрельбе из лука, верховой езде и прочим чисто мужским искусствам. Альда, сама обучавшая сыновей, только радовалась участию в их занятиях маленькой дочери Сети – амазонке, само собою, и в голову не приходило, что эти упражнения не для девочки. Не приходило это и в голову Сети – он считал, что будет вовсе не плохо подготовить Атуни к любым поворотам судьбы. Когда же старшие два мальчика стали днём посещать школу, шалунья полюбила уединяться в саду, где с удовольствием читала всё подряд, особенно то, что касалось войн и подвигов – здесь тоже сказывалось влияние воинственной тёти Альды.

Но больше всего девочка радовалась, когда Сети удавалось днём отлучиться из дворца и приехать к ней либо пораньше вернуться вечером.

Отец сидел на скамье подле дочери, рассеянно вертя в руке ивовую веточку и постепенно обрывая с неё длинные светлые листочки. Обычно он охотно беседовал с маленькой шалуньей, но в этот день был рассеян: слитком много мыслей занимало его и не давало сосредоточиться.

Сад вокруг его дома был ухожен и разбит на аккуратные аллеи. Деревья и кусты давали густую тень даже в самый огненный полдень, а множество самых разнообразных цветов заливали всё вокруг густым и сладким запахом, от которого пьянели даже пчёлы, до самого заката сновавшие меж разноцветных бутонов и соцветий. Водой сад снабжали два колодца со специальными приспособлениями – шадуфами, которые позволяли доставать воду, не прикладывая большой силы. Рабы-садовники очень любили эти забавные сооружения, состоящие из столба и длинной-длинной перекладины с грузом на коротком конце. К длинному концу крепилась верёвка с кожаным ведром, которое и опускали в колодец, чтобы затем грузило, опускаясь, вытягивало его наверх. Атуни, однако, злилась на шадуфы: однажды, когда ей было всего шесть лет, она вздумала сама достать ведро воды и ухитрилась до половины опустить кожаную бадью вниз, но грузило оказалось тяжелее девочки, и она с визгом и плачем взвилась на длинном конце перекладины и задрыгала ножками над жерлом колодца. Испуганная служанка кинулась на выручку и тут же спасла озорницу, но та с тех нор так и не смогла забыть обиды, полученной от «противной июней», как она прозвала шадуф.

– Папа, а можно мне поиграть с маленьким мальчиком, который родился у царицы амазонок? – спросила Атуни, откладывая папирусы и вытягивая ноги вдоль скамьи.

– Нельзя, он не игрушка, – возразил Сети, ласково проводя ладонью по блестящим волосам дочери. – Он ещё очень мал, и что бы ты стаи с ним делать?

– Вынесла бы в сад, показан ему мои любимые цветы и птичек, и эту иву! Учила бы его говорить.

– Это всё ему ещё рано, – покачал головой придворный. – И говорить он будет не на нашем языке, а на том, на каком говорят царица и её муж. Они же не египтяне.

Атуни недоумённо дёрнула плечиком. Она не понимала, отчего это кто-то должен говорить на каком-то другом языке, и почему красивый малыш, который ей так понравился, не может побыть с нею в саду? Ей же разрешали брать в сад двухлетнего Анх-Гора и играть с ним...

– Отец, а куда уехала царица амазонок? Воевать, да?

– Да. Они с Гектором сейчас в Великой ливийской пустыне.

Ответив так, Сети задумался. Он живо представлял себе все тяготы и опасности сурового похода, в который отправились двадцать дней назад троянский царь и бесстрашная жена его брата. Смутное беспокойство не оставляло начальника охраны. И дело было не только в том, что Гектор ему нравился, и не в том, что он понимал всю важность ливийского похода и необходимость освободить от осады северную крепость. Тонким чутьём опытного царедворца Сети ощущал какой-то подвох, какую-то неясную опасность, будто лёгкое прикосновение невидимой в темноте паутины...

«Отчего в последнее время так тревожится фараон? – подумал придворный. – Или он тоже чует что-то неладное? Панехси... Что-то он у меня не выходит из ума, и почему я вспоминаю о нём всякий раз, как начинаю думать о ливийском походе? Панехси...»

Маленькая Атуни, заметив задумчивость отца, вскарабкалась к нему на колени, отобрала у него ивовую веточку и, чтобы привлечь его внимание, стала щекотать ему шею. Он засмеялся и обнял дочку.

– Пойдём! – Сети встал и свободной рукой подобрал со скамьи листы папируса. – Рабы, верно, уже накрыли нам стол. Пообедаем, ты ляжешь поспать, как положено делать в полдень хорошим девочкам, а я поеду во дворец.

– У! – Атуни обиженно сморщилась. – Вечно во дворец и во дворец! Не люблю я твой дворец!

– Он не мой, а фараона, и я его слуга. Не вертись, девочка, а то я тебя уроню.

Когда рабыня уложила Атуни в постель и, затворив ставни её окна, ушла, девочка, послушно лежавшая с закрытыми глазами всё время, пока служанка была в комнате, тотчас вскочила. Она надела свою юбочку и тихо, как мышонок, скользнула к двери. Атуни хорошо знала, как пройти в ту половину дома, которую занимал Хауфра с женой и детьми, и где жили до выступления в боевой поход Гектор и Пентесилея. Почти неслышно ступая босыми ножками, озорница добралась до комнаты, в которой стояла колыбель маленького Патрокла. Её надежда оправдалась: малыш был там, и никого больше в комнате не было.

Атуни встала на цыпочки (качающийся столик с колыбелькой был довольной высокий) и увидела, что младенец не спит. Он ловил пухлыми ручонками солнечных зайчиков, скользивших по его пелёнкам, смеялся и весело вскидывал кверху крепкие ножки с розовыми круглыми пятками.

– Здравствуй, Патрокл! – сказала девочка шёпотом. – Знаешь, нам с тобой не разрешают гулять в саду. Но ты ведь хочешь, да? Твоя мама всегда в это время ходила с тобой в сад. Пойдёшь со мной? Я тебе много всего покажу. Даже покажу противную палку, которая меня чуть не утопила... Это чтобы ты знал, какая она скверная, и никогда не имел с ней дела!

Девочка запустила руки в колыбель и сумела вытащить малыша. Он был очень большой и тяжёлый, немногим легче Анх-Гора, и Атуни стоило большого труда его не уронить. Но она справилась и, старательно накрутив на мальчика пелёнку, потащила его к двери.

В то время как шалунья спускалась по лестнице, боязливо озираясь, дабы не попасться на глаза кому-нибудь из рабов Хауфры или самой тете Альде, которая могла уже вернуться со своей обычной верховой прогулки, с восточного крыла дома, через боковую калитку, ведущую в сад, проникли три человека. Калитка была, как обычно, заперта на щеколду, но один из этих людей ловко поддел её просунутым в щель лезвием ножа и сбросил со скобы. Войдя, все трое огляделись, осторожно, пригибаясь меж кустами, подошли к дому и один за другим взобрались на галерею второго этажа, используя вместо верёвок толстые плети вьюнов, с этой стороны обвивавших стену.

Когда они крались по галерее, на ней появился темнокожий раб. Он увидел нежданных гостей и уже раскрыл рот, чтобы закричать, но тут же упал, получив жестокий удар в висок. Тонкая струйка крови была почти незаметна на коричневой коже.

– Сюда! – прошептал злоумышленник, шедший впереди двух других. – Вот здесь это должно быть... – и повёл остальных в дом, в ту половину, которую занимал Хауфра. Первые две комнаты, куда они заглянули, их ничем не заинтересовали, хотя, будь эти люди грабителями, то поживились бы там неплохо: в этих покоях было немало прекрасных сосудов из стекла и алебастра, ларцы и столики, отделанные слоновой костью, золочёные светильники и дорогие вазы. Но они пришли не ради этого.

– Зубастый Себек[32]32
  Себек – один из богов дренеегипетского пантеона. Изображался в виде крокодила.


[Закрыть]! – прошипел один. – Да где же этот мальчишка?! Дом большущий, как в нём искать? Вон, в этой комнате стоит колыбель, но она пустая... Куда он делся? Сейчас полдень, все спят, и ему тоже спать полагается!

– Тс-с! – произнёс второй. – Из-за той вон двери слышно, будто кто-то бормочет...

Они заглянули ещё в одну комнату и увидели там широкую постель, на которой раскинулся пухлый румяный малыш. Он спал, во сне двигая ручонками и что-то лепеча.

– Вот он! – воскликнул тот, что был главным из троих.

– Что-то большой! – усомнился второй. – Ему же и полугода нет.

– Прикуси свой дохлый язык! – отрезал третий. – Ты разве не слыхал, что его отец – великан с гору ростом? Вот и он большущий.

– Я видел Гектора, его дядю! – продолжал возражать второй. – Говорят, они одного роста с братом, а Гектор, хотя и громадина, но не со слона же... Да и по виду ребёнок старше.

– Значит, быстро растёт ! – отрезал предводитель. – В любом случае кто ж это может быть ещё? Комнаты те самые. Берите его, живо! Не забудьте зажать рот тряпкой, чтобы не завопил, только не придушите, не то я вас самих передушу, чтоб мне больше не пить вина!