Текст книги "Царь Гектор"

Автор книги: Ирина Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Глава 2

– Неужели я его метнул?! Вот это да!

Гектор подумал так, едва убедившись, что слон в падении не задел и не раздавил его брата. Бросить на сорок шагов это невероятное копьё, которое воины обычной силы поднимали вдвоём...

Однако тут же он вновь испугался. Ахилл, довольно спокойно следивший за агонией слона и не трогавшийся с места, ибо любым конвульсивным движением ноги гигант мог переломать ему кости, едва зверь затих, сделал шаг в сторону, но вдруг пошатнулся и медленно опустился на землю.

– Братец, милый, ты что?! А?!

В несколько прыжков Гектор оказался рядом и схватил его за плечи.

– Ты ранен? Скажи, не молчи!

– Да дел я! – Ахилл снизу вверх смотрел на старшего брата, устало улыбаясь. – Правда, он меня чуть не задушил... Ф-ф-фу, какая силища! Ты слышал, конечно, что персы их используют в битвах?

– Слышал. А перед битвой поят вином, чтобы они ничего не боялись. В обычной обстановке слон осторожен. Почему этот взбесился, я, кажется, понимаю: ты убил его слониху. Но почему ты был так неосторожен, брат? Почему на них напал?

Глаза Ахилла округлились.

– Я?! Напал на слонов? Гектор, но ты же не считаешь меня сумасшедшим? Во-первых, я не видел, что слониха была не одна – эти твари прячутся в зарослях, будто они не больше барсуков... А во-вторых, не мог же я ей позволить убить человека!

– Человека? Ты хочешь сказать, что та чёрная обезьяна, что бежала от слонихи, это – человек?

– Ну да. Если не уподобиться тем, кто считает негров не людьми, а демонами Тартара... И ведь удрал, проклятый, хоть бы спасибо сказал!

– Что у вас тут происходит? Зачем вы набили такую кучу слонов? Нам их не съесть и за год!

Голос Пентесилеи прозвучал так спокойно, будто она не летела что есть мочи с поднятой секирой и с луком за плечами к ним на помощь. Рёв слона и крики людей были хорошо слышны на месте их стоянки, и амазонка решилась оставить сына под охраной Авлоны, понимая, что происходит нечто ужасное. Однако, добежав, сразу поняла – всё позади.

На Пентесилее была её обычная одежда: короткая чёрная туника, подхваченная широким поясом, боевые сандалии, которые сейчас, в условиях похода, она редко снимала даже ночью. В тот момент, когда лес огласился отчаянным шумом схватки, амазонка расчёсывала волосы и кинулась на подмогу, не успев даже заплести косы. Чёрные блестящие пряди плащом падали ей на плечи и спину.

– Как тебе идут распущенные волосы, Пентесилея! – воскликнул Ахилл, улыбаясь самой беспечной улыбкой. – И как жаль, что ты их так редко распускаешь. Но детей не стоило оставлять одних!

– Только Авлоне не скажи, что она – ребёнок! – усмехнулась амазонка. – Да там всё спокойно. Но... вы же хотели добыть бегемота или антилопу – для чего понадобились слоны? Или они на вас напали?

– Не на нас... – Ахилл через силу, всё ещё испытывая боль во всех мышцах, поднялся на ноги. – Впрочем, старый самец напал именно на меня. И всё из-за этого болвана, который удрал, не то что не сказав «спасибо», но даже не посмотрев, остались мы живы или нет!

Воскликнув так, герой в бешенстве топнул ногой. Как обычно, он оценил опасность с самого начала, но лишь когда схватка закончилась, позволил себе до конца понять, как близка была гибель.

– А в самом деле, куда подевался этот красавчик, которого я спутал с лохматой обезьяной? – проговорил с досадой Гектор. – Вот уж и точно – неблагодарная скотина!

– Вы это о негре, что ли? – Пентесилея пожала плечами. – Неужели слоны напали на вас из-за него?

– Не на нас, а на Ахилла! – Гектор, придя в себя после страха, который испытал, когда слон сперва едва не задушил, а потом едва не раздавил его брата, теперь кипел от возмущения. – Я не видел этого с самого начала, но понял, что слониха гналась именно за проклятущим негром. А теперь он исчез, и следа не видно!

– Следов-то не видно! – засмеялась царица амазонок. – Тут всё затоптали слоны, да и вы тоже... Какие уж следы! А самого негра очень даже видно: вон он сидит на дереве и так трясётся со страху, что дерево вот-вот упадёт!

Братья в изумлении переглянулись. В который раз они убеждались в том, что при всей их опытности и выучке Пентесилея иногда превосходит их наблюдательностью и зоркостью. Ведь она была взволнована не меньше, чем они, когда бежала сюда, однако оба героя не заметили того, что и в самом деле было отлично видно: чёрной человеческой фигуры, затаившейся почти на самой вершине растущего возле каменной гряды бука.

– Ах, вот ты где, негодный болван! – взревел Ахилл и, кинувшись к дереву, так его встрях1гул, что оно затрещало, а из круглой кудрявой кроны вырвались с писком и воплями сотни три самых разных птиц. – А ну слезай, пень коричневый, чтоб у тебя хвост на лбу вырос!

Человек, сидевший на дереве, завопил от ужаса и ещё крепче вцепился в гибкие ветви. Блестящая чёрная физиономия, проступавшая сквозь мелкую листву, была вся покрыта потом, это было заметно даже на солидном расстоянии.

– Думаешь, если я такой большой, то туда не залезу? – бушевал герой. – Да я не хуже тебя лазаю, понял? Лучше сам слезай и объясни, какие сатиры рогатые надоумили тебя так разозлить слониху?! Слезь по-хорошему, не то пожалеешь!

– Брось, брат! – Гектор взял Ахилла за локоть и постарался отвести от дерева. – Он же скорее всего никогда не видел белых, да и таких громадных тоже. Он голову потерял с перепугу. Если только это не притворство, и нас не заманивают в ловушку... Брось ты этого красавца, ну его к лягушкам в болото! Пойдём лучше на стоянку. Авлона – отличная амазонка, но рядом как-то спокойнее... Только подберу мою добычу – во-он она валяется в траве. И неплохо бы взять отрезанный кусок хобота: я слыхал, что это – вкуснейшее блюдо!

– Это вкуснейшее блюдо мне чуть все рёбра не поломало! – воскликнул Ахилл. – Ладно, тогда уж надо взять весь хобот, да и слонихин «носик» прихватить!

Собрались они с завидной быстротой. Но за эти считанные мгновения человек на вершине бука, должно быть, пришёл в себя и понял что к чему. Возможно, способность рассуждать вернулась к нему, едва он уразумел, что невероятные белые люди вовсе не стремятся его изловить. А быть может, чутьё дикаря позволило ему почувствовать, что, несмотря на гневный вид и грозный голос, Ахилл в душе вовсе не зол на него...

Так или иначе, но они не успели отойти от места битвы. Чёрный лохматый клубок скатился с вершины бука прямо им под ноги.

Гектор тут же понял, отчего принял беглеца за обезьяну: на нём были набедренная повязка и наплечная накидка из густого меха чёрной обезьяны. Кроме того, с шеи негра свешивались три или четыре массивных связки (назвать это нитками было просто невозможно!) пёстрых бус из разноцветных просверлённых камней, кусочков меха, кожи и кружочков кости, скорее всего отпиленных от рога антилопы. Круглые костяные серьги красовались в ушах чернокожего, а в левую ноздрю был продет тонкий ремешок, и на нём болтался шарик гладкого полупрозрачного сердолика.

В отличие от негров, которых они встречали за время своего путешествия, у этого были довольно приятные черты лица, если и не слишком правильные, то всё же более гармоничные – нос был широк, однако ноздри не вывернуты, губы, хотя и толстые, не торчали вперёд, глаза, глубоко, но не особенно близко посаженные, были продолговатой формы и смотрели из-под довольно густых ресниц. И волосы вовсе не походили на редкую курчавую шерсть – густые и пышные, они вились крупнее, чем у людей из ранее встреченных путниками племён. Трудно было сказать, сколько ему было лет, но он был, безусловно, не стар – возможно, лет тридцати.

Оба брата и Пентесилея выжидающе смотрели на стоявшего перед ними человека. Он тоже некоторое время смотрел на них, потом улыбнулся. Это могло означать только проявление симпатии: Ахиллу и Гектору приходилось слышать, что у некоторых народов привычные жесты означают вовсе не то, что у них, однако улыбка всегда и у всех значила одно и то же.

Негр произнёс несколько коротких отрывистых слов, указал на тушу гигантского слона, на копьё, которое Ахилл уже снова держал в руке, махнул рукой в сторону мёртвой слонихи, ударил себя кулаком в лоб, затем низко поклонился и снова что-то заговорил.

– Похоже на язык того племени, которому мы помогали охотиться на антилоп, – заметил Гектор. – Смысл понятен, но слов не разобрать.

– Я кое-что разобрал, – Ахилл напряжённо вслушивался в речь негра. – Он говорит, кажется, что по ошибке выстрелил в слониху. Ну да, вон у неё из хобота торчит стрела. Наверное, он стрелял в какого-то зверя или птицу, а слониха была в зарослях, и стрела угодила в неё.

За те несколько дней, что путешественники прожили в гостях у дикарей, Ахилл сумел запомнить немало слов их очень простого языка и даже стал чуть-чуть говорить на нём. У него с детства были совершенно необычные способности к языкам, это отмечал ещё Хирон, когда занимался с мальчиком персидским, египетским и финикийским, и теперь эти способности оказались особенно полезны. Хотя внешность спасённого героем негра отличалась от тех людей, с которыми они встречались ранее, он наверняка принадлежал к какому-то родственному им племени, во всяком случае, язык его был или тот же самый или очень похожий.

– Он говорит, – продолжал переводить Ахилл, – что сперва и нас принял за каких-то огромных и страшных зверей. По-моему, именно так... Ну, спасибо!

– Но и я его принял за обезьяну! – засмеялся Гектор. – Спроси, что у него за племя.

Ахилл сморщился, пытаясь подобрать слова, и кое-как задал нужный вопрос. В ответ последовал целый поток слов, жестов и восклицаний.

– Он говорит, что они называют себя... кажется, «иссата» или что-то вроде того. Племя живёт в лесах, ближе к горной пени, на берегу реки, – перевёл Ахилл, – дальше ещё что-то, чего я не понял. Потом он говорит, что они – охотники. Ну, это ясно – они тут все охотники, думаю, виноградарей, каменщиков или кузнецов мы не встретим... Ага, он сказал, сколько их... «Ауку» значит «десять пальцев», то есть вообще число «десять», и потом он пять раз показал по три пальца. Выходит, их около ста пятидесяти, что ли? Эй, приятель, не тарахти так, я дальше уже вообще ничего не понимаю. Как тебя зовут, а?

С этими словами, жестом прервав красноречие пара, молодой человек поочерёдно указал на себя, брата и жену, называя их имена, и вопросительно посмотрел на спасённого. Тот вновь заулыбался и охотно ткнул себе кулаком в грудь:

– Муабба!

Представившись, негр снова указал поочерёдно на обоих убитых слонов и стал что-то говорить, показывая в ту сторону, где, по его словам, жили его соплеменники.

– Он спрашивает, съедим ли мы обе туши, или его родне можно что-то взять для себя, – сказал Ахилл, с трудом подавляя смех. – Как, брат, сегодня твой аппетит? Останется что-нибудь от двух туш после нашего обеда?

В ответ Гектор и Пентесилея расхохотались, даже не пытаясь сдержаться. В конце концов негру объяснили, что, кроме двух хоботов, они себе ничего не возьмут, и он в восторге запрыгал на месте, вопя не хуже настоящей обезьяны. Потом вновь что-то спросил.

– Он спрашивает, где найти нас, чтобы отблагодарить. – Ахилл нахмурился: – Нет уж, этого им знать вовсе не нужно.

– По-моему, он миролюбив, – заметила Пентесилея. – Его движения и взгляд не выдают никаких тайных умыслов. Однако мы не знаем, что у него за родня, и чего им захочется... Найти нас они, само собою, сумеют, если мы им и не скажем, где наша стоянка – они тут все хорошие следопыты. Но в любом случае пускай знают, что мы их к себе не зовём...

– Мы сами к вам придём, – сказал Ахилл Муаббе и, не зная, как сказать «завтра», указал на солнце, затем на противоположную сторону небосвода.

Муабба закивал, продолжая улыбаться, потом приложил обе руки к груди и попятился. Через несколько мгновений он исчез за зелёной завесой.

– Они без труда нас найдут, даже если они и не такие уж прекрасные следопыты, – заметил Гектор. – Наша стоянка в пяти стадиях отсюда, а дым от костра отлично виден даже на том краю саванны. Тем более, думаю, ещё до заката они всем племенем явятся разделывать и уносить слоновье мясо. Но прятаться от них глупо.

– Мы с Авлоной услышим, если они вздумают подойти вплотную, – сказала амазонка. – Авлона различает даже движение змеи в граве, не то что самые неслышные шаги. Но, поверьте мне – в этом случае опасности нет!

– Я тоже так думаю, – проговорил царь Трои задумчиво и затем вдруг засмеялся:

– Представляешь, Пентесилея: я метнул «пелионский ясень»! С сорока шагов. И он воткнулся в старого слона на четверть своей длины!

– Почти на треть! – возразил Ахилл. – Я видел: бросок был великолепный, брат! А ты уверял, помнится, что тебе его и на двадцать шагов не бросить...

– Думаю, даже и на десять. Это я с перепугу... А вернее, потому, что помолился об этом... о твоей силе, Ахилл, хотя бы на пару мгновений!

Глава 3

Вскоре все трое вышли на прогалину среди редко растущих деревьев и невысокого, покрытого розовыми цветами кустарника. Здесь блестело на солнце небольшое озерцо. В него не впадали ни река, ни ручей, однако оно, видимо, подпитывалось подземным источником, потому что и сейчас, в пору, когда дождей не было уже много дней, не пересыхало, и вода в нём оставалась свежей.

Маленький переносной шатёр, сшитый из шкур антилопы, прятался среди кустов. Свободно в нём могли разместиться только двое, но больше места и не требовалось – путники обычно дежурили ночами по двое – так было безопаснее.

Приближаясь, они услыхали детский смех, шлёпанье босых ножек и, выйдя из зарослей, увидели, что Авлона бегает вокруг озерца, на всякий случай не выпуская из рук дротика, а за нею, визжа и смеясь, гоняется маленький Патрокл.

Авлоне шёл тринадцатый год. За эти два года она сильно выросла, хотя не обещала стать очень рослой – в ней сохранилась вся её лёгкость и кажущаяся хрупкость. Девочка стала ещё легче и одновременно ещё стремительнее в движениях. Сейчас на ней была только её кожаная набедренная повязка да широкий египетский платок, накинутый на плечи и завязанный узлом на груди. На шее блестела нитка стеклянных бус – подарок Яхмеса. Волосы она распустила, и бронзовые кудри змеились по спине до пояса.

Патрокл в свои без малого два с половиной гада был необычайно крупным мальчиком – если бы не младенческие пропорции тела, он выглядел бы на все пять. Он был светло-смуглый, как и его отец, черноволосый и крупно кудрявый, как все Приамиды. Глаза – карие с золотыми искрами, тоже как у Ахилла, но в них никогда не появлялось того задумчиво-печального выражения, которое было присуще его отцу ещё в детстве. Это был очень весёлый мальчик, полный радости и озорства, что никого не удивляло – как ни тяжелы были условия их похода, как ни необычна из-за этого жизнь малыша, он рос среди любви, и эта любовь освещала всю его жизнь.

Обычно мальчик носил короткую белую тунику, которую мать сшила ему из тонкого, но плотного холста, чтобы защитить от безумного здешнего солнца, однако сейчас он бегал голышом, и Пентесилею это не беспокоило – кожа мальчика, хотя и нежная, как у всех малышей, была уже хорошо закалена, и час-другой, проведённый в прозрачной полутени лёгких ивовых ветвей и на освещённом солнцем берегу озерца, в которое он то и дело окунался, не могли ему повредить.

Как и его родители, Патрокл научился плавать едва ли не раньше, чем ходить: в скальной пещере, спрятанной за древней гробницей, где троянцы укрывались от лазутчиков Панехси, было озеро с прохладной, но очень чистой и мягкой водой, и Ахилл быстро приучил к нему малыша. Правда, потом почти пожалел об этом – за время их путешествия Патрокл то и дело пытался влезть без спросу то в реку, то в ручей, не желая уразуметь, что там могут быть крокодилы... В озерце, возле которого они на сей раз устроили стоянку, страшных водяных тварей уж точно не было, и мальчику разрешили купаться – само собою, только под присмотром взрослых.

– Папа! Я лыбу помал! – завопил Патрокл, увидав показавшегося из зарослей Ахилла, и помчался ему навстречу, что-то зажимая в кулачке.

– Покажи! – Ахилл нагнулся, и розовая ладошка раскрылась, как цветок, перед его лицом.

На ней, действительно, оказалась крохотная рыбка, голубоватая, с красными плавниками. Она чуть шевелила хвостиком, судорожно дёргая жабрами.

– Замечательная рыбина! Но мы с Гектором принесли сегодня много другой дичи. Так что, может, отпустим се? Вдруг через пару дней нам не повезёт на охоте, вот тогда ты эту рыбу снова поймаешь. Она как раз подрасти успеет. Верно?

– Вено!

Малыш улыбнулся и ловко, по-взрослому размахнувшись, запустил рыбёшку в воду. Сзади к нему подбежала Авлона, подхватила под мышки, закружила. Но при этом она серьёзно, с тревогой смотрела на взрослых. Когда подошла Пентесилея, девочка решилась спросить:

– Что там случилось? Что был за рёв, что за крики? Я слушала землю, и мне показалось, что там носится стадо слонов.

– Их там было два, – ответила Пентесилея. – Вон, Гектор принёс их хоботы. Но один слон ростом с гору. Давай придумывать, что делать со слонятиной – жарить на палочках или испечь в золе? Я никогда слонов не готовила.

Пока амазонки занимались стряпнёй, а маленький Патрокл играл возле них, сооружая шалашик из щепок, мужчины искупались в озере и затем рас тянулись в тени на полосатой шкуре зебры.

– Прости, брат, – проговорил Ахилл, небрежным движением руки отгоняя мушек, крутившихся над его лицом. – Я даже не сказал тебе «спасибо» за то, что ты снова меня спас!

– Это как «снова»? – не понял Гектор. – Даже если допустить, что ты бы не справился с тем слоном, то всё равно это в первый раз. До сих пор именно ты несколько раз спасал меня.

– У тебя плохая память! – усмехнулся Ахилл. – В самый первый раз ты спас меня, когда тебе было пять лет, а мне – три месяца. Забыл?

– Помню. Но ты тогда не утонул просто чудом, так что спасение относительное...

Гектор, повернувшись на бок, ловким движением поймал и раздавил слепня, который упрямо вился над плечом его брата.

– Вот, Если уж так считать, то сейчас я тебя в третий раз спас!

– Ну да. И убил второе чудовище подряд – сперва слона, потом эту муху... А что до спасения чудом, то знаешь, Гектор, я всё меньше и меньше верю в такие чудеса. Мне кажется, это Он, Бог, которому мы с тобой молимся, всё это решает и определяет. Он не отнимает у нас нашей воли, но когда мы оказываемся в безвыходном положении, проявляет свою волю. Если, конечно, хочет нас спасти.

– А разве проявления его воли не есть чудеса? – воскликнул Гектор. – Разве это не самое чудесное, что вообще бывает, братец?

– Да... Да, наверное. Эй, брат, по тебе ползёт такое же чудовище, и сейчас оно тебя цапнет... Бей скорее – мне не дотянуться!

В это время тишину нарушил пронзительный визг и детский смех. Маленький Патрокл, подкравшись сзади к Авлоне, занятой вознёй с очагом, вскочил на неё верхом и вылил ей на голову воду из глиняной чашки. Девочка взвизгнула, но только для того, чтобы доставить озорнику удовольствие: она отлично слышала, как он подкрадывался. Однако она была амазонкой и оставить нападение безнаказанным тоже не могла, а потому, быстро заведя руки за спину, поймала круглые мягкие пятки малыша и защекотала их. Патрокл завизжал ещё громче девочки и кубарем скатился на землю.

– Ага! – закричала Авлона.

Вскочив с колен, она пустилась во весь дух вдоль берега.

Мальчик тоже вскочил и под звонкий смех матери, с удовольствием наблюдавшей за их вознёй, ринулся в погоню.

– Не поймаешь, не поймаешь! – кричала Авлона, хлопая в ладоши.

– Помаю!

– Догони! Ну! Догони!

Гектор привстал на локте и некоторое время следил за игрой детей. Впрочем, он смотрел только на стремительно бегущую Авлону. Её бронзовые волосы, развеваясь, сверкали на солнце, загорелая кожа блестела, влажная от пота, глаза-изумруды, когда она оборачивалась, дразнили и смеялись.

Молодой царь опустил голову. Ахилл, искоса за ним наблюдавший, тихо спросил:

– Опять, да? Опять вспоминаешь?

– Да. Видишь, тебе уже и говорить не надо. Ты читаешь мои мысли, как я твои, – Гектор говорил, не поднимая глаз, стыдясь затаившихся в них слёз. – Я ведь не рассказывал тебе о том, что чувствую, когда... когда смотрю на эту девочку. Она вырастает и становится всё больше похожа на свою сестру! Вот точно так же когда-то Андромаха убегала от меня по берегу пруда и дразнила, и кричала мне: «Догони! Догони!» Так же развевались её волосы. Ей было шестнадцать. Авлоне сейчас тринадцатый год, но она взрослеет быстрее – слишком много испытаний... Знаешь, Ахилл, я привык терпеть эту боль, но иногда это слишком!

– Я понимаю тебя, – сказал Ахилл грустно.

– Знаю, что понимаешь! Знаю, что, кроме тебя, никто не поймёт. Знаю, что нужно молчать об этом, и не могу. Если бы хоть знать наверняка, что Андромаха жива! Пускай даже я не увижу её никогда больше, но только бы быть уверенным, что она где-то есть. Что Астианакс жив и растёт... Пусть без меня... Я бы согласился на это. Правда!

– Они живы, Гектор! – голос Ахилла прозвучал необычайно твёрдо и одновременно нежно – он чувствовал боль брата с такой остротой, как свою. – Верь мне, я говорю не просто так. Я и в самом деле научился чувствовать близких людей издали. Я знаю, что твои жена и сын живы.

– Мёртвые тоже живы, – печально проговорил Гектор. – Душа ведь не умирает.

– Нет, нет, они живут на Земле, я знаю! Поверь!

Старший брат улыбнулся и ласково коснулся ладонью плеча Ахилла.

– Тебе я верю. Потому только с тобой этим и делюсь.

Некоторое время они помолчали, потом Ахилл проговорил:

– В конце концов, если мы не найдём Андромаху, ты можешь через несколько лет жениться на Авлоне.

Гектор усмехнулся.

– Смешно, но я об этом думал. Нет, не смогу... Сходство – это только сходство. Ты мог бы любить женщину, похожую на Пентесилею?

– Не мог бы, – честно сказал Ахилл. – Второй такой нет и быть не может.

– Вот-вот... И второй Андромахи тоже.

– Но ты – царь. Всё равно тебе придётся взять жену, чтобы у тебя был наследник.

Теперь Гектор рассмеялся.

– Сперва добраться бы до царства, братец! А что до наследника, то найдём и так – во-он бегает... Чем не наследник? И тоже – внук Приама.

Ахилл хотел было возразить, но, поймав взгляд брата, вновь понял его без слов. И промолчал.