Текст книги "Царь Гектор"

Автор книги: Ирина Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Глава 10

С этого времени два-три дня подряд Ахилл ходил заниматься своими упражнениями именно к тому самому краю плато, где они нашли останки верблюда. Передняя часть бедного горбача исчезла уже на другой день, но утащило ли её загадочное чудовище из пустыни либо прибрали к рукам туареги, гости оазиса так и не поняли – Ахилл решил не спрашивать ни о чём Моа, коль скоро старый вождь испытывал такой ужас при одном упоминании о ящере. Разговаривать об этом с остальными было и вовсе бессмысленно: все эти дни жители оазиса прятались по своим хижинам, боясь даже днём удаляться от посёлка, и, наверное, умерли бы со страху, если бы их стали расспрашивать.

Ближе к вечеру третьего дня верблюды вновь подняли необычный рёв, и это насторожило Ахилла. Он вернулся в свою хижину и, проверив остроту наконечника копья, взял корзину сухих пальмовых листьев, коры и веток, заранее собранных Авлоной. Увидев это, девочка молча взяла глиняную лопатку и, сложив в небольшой горшок горячие уголья из очага, прикрыла их свежими листьями.

– Подняться на плато большой и тяжёлый зверь может только в трёх местах, – сказала она. – Я проверила все склоны. Могу показать.

– А то я не смотрел и не нашёл эти места! – без обиды, лишь с лёгкой насмешкой ответил герой. – Я не такой следопыт, как ты, но уж сообразить, куда может влезть эта туша и куда не может, мне тоже под силу. Скажи прямо, что хочешь пойти со мной.

– Хочу, конечно. Тебе ведь может понадобиться помощь.

– Ох, Авлона! – поморщился он. – Иногда спокойнее бывает, когда рядом никого нет. Ладно, я тебя знаю – ведь всё равно пойдёшь...

– Я не стану мешать тебе! Я буду следить за костром и держать факелы. Я ведь всегда тебя слушаюсь... Ахилл!

– Но мне бы не хотелось ещё и за тебя бояться. Понимаешь?

– Понимаю. А ты убей зверя сразу, вот и бояться будет не нужно.

Герой усмехнулся.

– Ну, хорошо. Но если ты сунешься к ящеру ближе, чем на сотню шагов, я возьму тебя за косу и закину в кусты. Прямо в колючки. Учти это!

Когда они вышли к знакомому краю плато, уже наступали сумерки. Все три расщелины, которые могли стать дорогой для розного зверя, были именно с этой стороны, и, если бы ящер выбрал на этот раз иной путь, охотнику легко было бы его услышать. Однако опыт подсказывал Ахиллу, что хищник пойдёт так же, как шёл в первый раз. Но неужели идиоты-туареги вновь позволят ящеру безнаказанно жрать своих драгоценных верблюдов?!

К удивлению героя и его спутницы, костёр на площадке перед расщелиной уже горел. Небольшой очажок был сложен возле густых колючих зарослей, и тут же высился столб, который, впрочем, оказался пальмой с обрубленной верхушкой. Ахилл видел его и прежде, но не обратил особого внимания – мало ли зачем туарега срубили дерево? Однако на этот раз именно столб сразу приковал к себе глаза обоих: возле него, неестественно согнувшись, уткнувшись лбом в шершавую кору, стоял человек.

– Кто тут? – спросил герой, подойдя ближе. – Эй, что ты тут делаешь?

И тотчас понял. Руки стоявшего у столба туарега были спереди стянуты широкими сыромятными ремнями, и этими же ремнями он был привязан к столбу.

– Что это значит, сатиры рогатые?! – выдохнул герой. – Они... Они что же?!!

– Уходи отсюда, светлый великан! – привязанный поднял голову. – Здесь нельзя быть!

И тут герой узнал его.

– Эша?! Почему ты?!

– Потому третий сын. Совсем-совсем плохой!

По серым, как пепел, щекам юноши вдруг потекли слёзы.

И тотчас Авлона проговорила:

– Слышу землю! Он идёт!

– Стой ближе к деревьям! – приказал Ахилл. – И помни – чтоб близко я тебя не видел.

Уже почти не глядя на Эшу, Ахилл чиркнул по ремням краем наконечника, и мальчик, пошатнувшись, отвалился от столба.

– Вон! – выдохнул герой. – Вон, за кусты! Быстро!

– Он поднимается по скалам, – сообщила лазутчица. – Он сейчас выскочит на плато.

Ахилл и сам уже это понял, уловив донесённый ветром мерзкий запах, будто многократно усиленную вонь болотной гнили. Где-то, уже совсем близко, послышалось негромкое, но мощное сопение, потом короткий хриплый визг. И почти тотчас на краю плато возникло, освещённое костром, факелами и половинкой луны, чудище, противнее и кошмарнее которого трудно было вообразить. Это была действительно гигантская ящерица, стоявшая почти вертикально, на массивных, необычайно мощных задних лапах, при этом её голова была на высоте примерно семи локтей над землёй. Чудовищная, широко разверстая пасть сверкала верхним и нижним рядом одинаковых, в палец величиною, острых, как иглы, зубов. Передние лапы были угрожающе приподняты, длинные когти растопырены. Свет отражался от зеленоватой чешуи, плотными щитками покрывающей тело ящера.

Он стоял, то ли вслушиваясь, то ли нюхая воздух, всё заметнее пригибаясь и отставляя толстый зад с могучим хвостом, который определённо служил ему лишней опорой для толчка.

– Ну чего ты? – спросил Ахилл негромко. – Не нагулял аппетита? Давай прыгай! Кузнечик!

И в то же мгновение чудовище, ещё сильнее пригнувшись, резко оттолкнулось задними лапами и хвостом и взвилось в воздух.

Ящер прыгал, рассчитывая обрушиться на Ахилла сверху, и герой это прекрасно видел. Он успел бы уклониться от прыжка, но не стал делать этого, лишь поднял и выставил над собою копьё. Миг – и наконечник «пелионского ясеня» ударил в твёрдую, как бронза, чешую, пробил её, и копьё на два локтя вошло в брюхо гигантской твари.

Струя густой крови хлынула в лицо Ахиллу, страшная тяжесть забившейся на копье туши едва не лишила его равновесия, но он стоял, твёрдо расставив ноги, не выпуская из рук обитого железом могучего древка.

Ящер, пронзённый почти насквозь, был, однако, жив. Хрипя и визжа, он извивался в воздухе, силясь передними лапами и оскаленной мордой достать героя. Чем глубже входило в его тело копьё, тем ближе к лицу троянца были растопыренные когти и клинообразные зубы твари.

– До чего все гады живучи! – прошептал Ахилл.

Собрав все силы, он резким движением стряхнул тушу ящера с копья, и едва тот, извиваясь и визжа, коснулся земли, подскочил к нему сбоку. Второй удар пронзил шею твари возле самой головы, третий раздробил нижнюю челюсть. В этот миг гигантский, бешено бьющийся хвост зацепил своим концом ноги героя, и тот отлетел на несколько шагов, отброшенный с неимоверной силой. Едва зажившая правая нога отозвалась резкой болью, Ахилл взревел от ярости и, мгновенно вскочив, нанёс твари четвёртый удар, затем пятый. Кровь лилась потоком, хрипение и визг перешли в пронзительный свист.

И вдруг всё смолкло. Ещё несколько конвульсивных движений – и безобразное тело, скрючившись, застыло на земле.

– И всё? – с усилием перевода дыхание, проговорил Ахилл. – И этот головастик держал в ужасе и трепете целое племя? Тьфу!

Он обернулся. Авлона, размахивая факелом, отплясывала посреди площадки какой-то сумасшедший танец и пела, вернее, вопила, во весь голос:

 
– Вот так!
И весь враг!
Ах! Ох!
И подох...
Зря хвалился,
Зря храбрился,
Зря своим богам молился!
Вот так —
Убит враг!
 

– Хватит, Авлона! – окликнул её герой. – Лучше посмотри, где там Эша: надеюсь, он не умер со страху!

Мальчик оказался почти там же, где упал, лишь отполз на четвереньках к самым кустам. Однако теперь он поднялся и, покачиваясь, совершенно не понимая, что происходит, стоял и смотрел на бесформенную, уже застывшую на земле тушу чудовища.

– Ты его убил? Ты убил духа пустыни?!

– Кого?! – в свете костра и факела, залитый кровью, неестественно громадный, Ахилл казался юному туарегу едва ли не страшнее Великого ящера. – Какого духа?! Эта вонючая уродина – ваш дух?! Ему ваши отважные вожди приносили в жертву людей?! Очнись, Эша! Это просто большая зубастая ящерица, которая жрала шакалов в пустыне, а когда их не хватало, приходила сюда – слопать верблюда и какого-нибудь из дураков, которые решили её обожествить и кормить мальчиками! Ну что ты так дрожишь? Ещё упади в обморок перед девчонкой! Лучше помоги мне снять шкуру с моей добычи. Что так смотришь? Вот нож – и делай, что я говорю! А то рассержусь!

Когда утром туареги целой толпой пришли к месту жертвоприношения, они увидели уже освежёванную тушу и блестящую чешуйчатую шкуру, развешанную на том самом столбе, возле которого вечером оставили обречённого на съедение юношу.

Чудовищный рёв, который они слыхали ночью, уже подсказал многим, что на плато произошло нечто не совсем обычное, не то, что всегда происходило в таких случаях. Но увиденное вызвало у туземцев такое потрясение, что вначале никто не смог заговорить.

Чуть опомнившись, Моа выступил вперёд:

– Ты убил Духа пустыни? Это, – он указал на окровавленную тушу, – действительно Великий ящер?

– Вот его шкура, вот моё копьё в его крови, вот груда мяса, которую вам предстоит разрубить на куски и съесть – не пропадать же ему! – спокойно протирая свой нож тряпицей, ответил Ахилл. – Кстати, вкусное мясо, хоть вид у вашего ящера был и не слишком аппетитный, не говоря о запахе. Мы возились с этой шкурой до самого утра, так что здесь и позавтракали. Если хочешь – немного жареных рёбер ещё осталось.

Старик посерел больше, чем Эша в миг появления зверя, и отшатнулся:

– Не может быть!!! Не может человек убить Духа пустыни! Кто ты?!

– Очевидно, здесь я – истребитель злобных духов. Перед тем как прийти к вам, я наколол на это же копьё такого же Духа воды. Впрочем, это не единственное, что я умею.

Трудно сказать, кто из собравшихся понял слова героя. Но, услыхав их, туземцы вдруг, все как один, попадали на колени и, протянув вперёд руки, дружно завопили.

– А не хватит шума? – усмехнулся герой. – Я от рёва этой дурной ящерицы и так уже почти оглох. Ну, у кого сеть топор, нож? Солнце встало – мясо может протухнуть. Рубите и тащите в посёлок. Некоторые народы считают, что, съев убитого врага, получаешь его силу и неустрашимость.

При всём потрясении туареги не потеряли способности соображать и поняли, что бросать груду мяса, которое им дарят просто так, будет неразумно. Мёртвый дух не страшен, а живой и грозный великан, пожалуй, ещё обидится, если они отвергнут его щедрость...

Когда все уже занялись делом, какой-то мужчина в длинном балахоне потихоньку подошёл к Ахиллу. Женщины принесли из деревни чан с водой, и «светлый великан» с наслаждением смывал с себя липкую засохшую кровь.

– Великий победитель ящера! – на неплохом египетском языке робко проговорил мужчина. – Я Сура, отец Эти, которого старейшины присудили в жертву Ящеру. Скажи, куда делся мой сын? Дух пустыни съел его?

– Нет! – герой через плечо бросил на туарега такой яростный взгляд, что тот попятился. – Не успел он его съесть!

– Тогда, может быть, его съел ты?..

– Что-о-о?! – Ахилл развернулся так стремительно, что тяжёлый чан с остатками воды опрокинулся ему на ноги. – Дурак! Мало того, что просто так отдал сына тупоголовой ящерице, так ещё и... Тьфу, что за глупое племя!

Последние слова, впрочем, он произнёс уже на родном языке...

Глава 11

Ахилл и Авлона собирались покинуть оазис спустя десять дней после битвы героя с ящером. Теперь Моа готов был дать отважному истребителю злобных духов даже трёх верблюдов и трёх проводников.

Вечером, за пару дней до намеченного отъезда, они с Авлоной сидели возле очажка в своей хижине. Ахилл неспешно поворачивал над слабо тлеющим меж камней огнём деревянный вертел с кусками аппетитно шипящего мяса.

Ящер был так велик, что окороком, который герой по справедливости взял себе, они с девочкой питались уже довольно долго.

– Когда мы придём в Мемфис, что ты станешь делать? – спросила Авлона, задумчиво глядя на сине-оранжевую бахрому огня, лениво колыхавшегося над чёрными струпьями углей, и одновременно ритмично чиркая лезвием ножа по шершавому кремню.

Она точила свой нож, наверное, целый час, и он был уже острее любой бритвы, но девочка не прекращала своей работы.

– Сначала давай доберёмся до Мемфиса, а когда будем за день нуги до него, станем решать, – ответил Ахилл и вновь повернул вертел.

– Послушай, – задумчиво произнесла девочка, вправляя нож в ножны на ремне сандалии и откладывая точильный камень. – Я так и не поняла про этого ящера. Моа тебе рассказал потом, после того как ты убил зверя, что он приходил сюда раз в три-четыре года...

– Именно так, – кивнул герой. – Обычно они сперва слышали его рёв внизу, возле плато, и успевали приготовить жертву. Он сжирал её и через три дня, ни раньше, ни позже, как правило, приходил снова. Иногда и в третий раз, так что готовили ему «на закуску» обычно троих юношей, но чаще всего третьему везло. На этот раз первым не повезло верблюду – «Дух пустыни» не подал голос вовремя... А последним не повезло самому «Духу», чему теперь радуется всё племя.

Авлона наморщила нос, потом с недоумением провела ладонью по лбу.

– Не понимаю. Как же ящер приходил так редко? Ведь не раз в три-четыре года ему хотелось есть? И где он жил?

– Я думал над этим, – Ахилл достал из-под циновки и развернул перед маленькой амазонкой карту. – Вот, видишь: здесь и здесь отмечены ещё два оазиса. Они далеко от караванных путей, люди здесь явно не бывают, египтяне уж точно туда не ходят – незачем. Оазисы, если доверять карте, большие. Наверняка там водится живность – возможно, козы, кролики, мало ли, кто ещё. Думаю, наша ящерка жила в одном из этих оазисов. Говорят, когда-то было много разных диковинных зверей, но постепенно они вымерли. Этот, очевидно, уцелел. Может, там и ещё такие звери есть, не знаю. Скорее всего в засушливые годы, когда зверья в оазисе становится меньше, «Дух пустыни» покидал свои места и искал, где поживиться, рыскал по другим оазисам. Как-то набрёл на этот. А ему тут обрадовались – стали кормить третьими сыновьями! Он и повадился сюда в тяжёлые времена. Пересекать пустыню на такое расстояние, думаю, и ему нелегко было, однако голод и не туда погонит. Ну, а потом, пару раз набив пузо, зверь возвращался в родной оазис, где пугливые звери к тому времени теряли осторожность...

– Но если ящер родился от кого-то, – с той же задумчивостью сказала Авлона, – то он, значит, был не один. А вдруг есть другие? Вдруг они тоже придут сюда, к бедным туарегам?

– А вот это нас уже не касается! – воскликнул герой. – Их тут, по меньшей мере, человек шестьдесят крепких, сильных мужчин. И они уже знают теперь, что ящера можно убить. Пускай сами разбираются.

У входа у хижинку послышался шорох.

– Ты здесь, великий победитель ящера? – проговорил кто-то негромко.

– Это ты, что ли, Эша? – герой повернулся к тёмному входному отверстию. – Да, я здесь – где же мне быть? Что тебе надо? Входи.

Чёрная физиономия просунулась в отверстие, и блики огня отразились в ней, как в полированном дереве. В последние дни Эша всё чаще заходил к «светлому великану».

– Ты давал мне жить, моя жить теперь твой! – то и дело повторял мальчик.

– Ты что? В рабство себя предлагаешь? – отшучивался герой. – Но мне сейчас негде и некогда торговать рабами, а своего дома у меня в Египте нет!

– Эша ходи с верблюдай проводник! Эша делай, что ты хотеть. Не надо много лепёшка, не надо много воды – только ходи с тобой!

...Впрочем, в этот вечер, юноша явно принёс какую-то важную весть.

– Что случилось? – спросил Ахилл, видя, что мальчик не заходит в хижину.

– К тебе пришёл человек, – сказал Эша.

– Какой человек? – Ахилл привстал, поняв по топу юноши, что речь идёт о ком-то нездешнем. – Откуда он взялся?

– К тебе пришёл египтянин. Можно его впустить?

Рука героя сама собою потянулась к лежащему у стены копью, и он тут же её отдёрнул – пришёл один-единственный человек, а он хотел схватиться за оружие! «Нервы никуда! – подумал Ахилл. – Просто позорище!»

И вслух сказал:

– Само собою, впусти его, Эта. Не ждать же ему, пока я поужинаю.

Туземец исчез, затем у входа в хижину прошуршали быстрые шаги, и в проёме показалась фигура человека в одежде египетского воина, с коротким копьём в руке. В это время струйка жира стекла с ломтика мяса в огонь, рыжие язычки вскинулись выше и запылали ярче, и свет упал на лицо вошедшего. Но Ахилл и так уже почти догадался, кого ему предстоит увидеть.

– Нам с тобой друг с другом не расстаться! – воскликнул он. – Зачем ты здесь, Яхмес? Что случилось?

Молодой египтянин прислонил к стене копьё, поклонился и молча подошёл к очагу. Его лицо осунулось и словно посерело от пыли и ветра. Глаза запали, губы были совершенно сухими.

– Колодец пуст, – произнёс он хрипло. – Вы, наверное, тоже не смогли из него напиться. Он, видно, давно высох. У меня был большой запас воды, но к последнему дню пути осталось только два-три глотка. Пища кончилась ещё раньше. Я не стал ничего просить у туарегов – сразу сказал, что мне нужен ты, Ахилл... Можно мне напиться и поесть, а потом уже всё тебе рассказать?

– Конечно, – троянец привстал и указал юноше на охапку травы. – Садись. Вон, в тыквенной бутыли вода. А вот мясо того самого ящера, в честь которого был назван этот оазис. Несколько дней назад эта тварь сюда наведалась, но ей не повезло. На вид он был гнусен, но мясо у него очень даже неплохое.

И, сняв с очага вертел, герой ножом стянул с обугленной палки два румяных куска и протянул их гостю на сложенном вдвое пальмовом листе.

– Ты убил его! – египтянин глубоко вздохнул и затем усмехнулся: – И я хотел взять тебя в плен!

– Так ведь и взял, – пожал плечами троянец. – Другое дело, что я не из тех, кто в плену остаётся. Ешь, Яхмес. Ешь и говори.

Юноша напился из тыквенной фляги, взял мясо и поданную Авлоной лепёшку и некоторое время ел, не поднимая головы. Видно было, что он поглощён не только едой, но и мыслью, как начать свой рассказ. Наконец он провёл тыльной стороной ладони по губам и проговорил, глядя на угасающее пламя очага:

– Мой дядя убит.

Ахилл нахмурился.

– Пенна? Кем убит? За что?

Яхмес вновь усмехнулся, вернее, почти всхлипнул и отвернулся.

– Если я вернусь, меня тоже убьют, – глухо сказал он. – Я такой же беглец, как и ты. Я надеялся застать тебя здесь и просить твоей защиты.

Приамид подумал, что ослышался или неверно понял египетские слова.

– Лукавый Пан! – вырвалось у него. – Просить защиты у меня? У меня?! А ты в уме? Ну-ка рассказывай всё по порядку и связно, или я вообще перестану тебя понимать.

Яхмес, видимо, овладел собой и уже спокойно продолжил:

– Мой дядя нёс караул возле береговой крепости вместе с ещё тремя воинами и помощником начальника крепости. Этого помощника зовут Нехеб, он был дружен с Ришатой, которого застрелила твоя маленькая спутница. Караул был ночной, и дядя удивился, что Нехеб сам пошёл в дозор – такому большому человеку нет в этом надобности. Потом тот приказал Пенне и другим воинам остаться у ворот и сказал, что пойдёт проверить, как несут дежурство воины, охранявшие пристань. Тут Пенна удивился ещё сильнее: можно было послать любого из воинов, а уж если самому идти, так кого-то с собой взять.

И вот, когда Нехеб исчез в темноте, моему дяде вдруг показалось, что в сторону пристани крадётся какая-то тень. Он оставил воинов у ворот и пошёл за этой тенью. И вскоре увидел у пристани свет. Там был Нехеб – он кого-то ждал. Чернокожий раб держал факел, и в свете этого факела дядя увидал ещё одного человека – того, кто пришёл, чтобы встретиться с Нехебом. Это был ливиец. Пенна сразу это понял – он много раз видел ливийцев, ему приходилось и воевать с ними... Мой дядя позабыл про осторожность и подошёл совсем близко, чтобы слышать их разговор. Они договаривались о том, чтобы наутро с помощью проводников, которых предоставит Нехеб, провести большой отряд ливийцев через охраняемый нашими воинами участок на другом берегу Нила. Это означало, что Нехеб собирается помочь врагам Египта!

Из дальнейшего их разговора Пенна понял, что отряд должен принять участие в сражении с войском египтян, посланным фараоном на усмирение ливийского бунта. Этому отряду надлежало явиться внезапно, оттуда, откуда его не ждут. Нехеб спросил ливийского вождя, заняли ли уже бунтовщики северную крепость, и тот ответил, что та давно в их руках, и её египетский гарнизон перебит. А эта крепость – наше основное укрепление в Ливийской пустыне, без неё границы Египта останутся открытыми для набегов! Видимо, египетское войско и было послано для того, чтобы оборонять эту крепость и не допустить к ней врагов.

Ливиец со смехом сообщил Нехебу, что бунтовщики собираются, пользуясь численным превосходством и внезапностью нападения, перебить большую часть воинов фараона, а остальным нанятый бунтовщиками перебежчик-египтянин укажет путь к крепости, чтобы египтяне, не ведая об измене, вошли в неё. И тогда вместо защиты они найдут там смерть! В крепости тысяча его ливийцев, вооружённых и готовых к бою, тогда как египтян вдвое меньше. И через пять дней (то есть теперь уже завтра днём) всё будет кончено. Они заранее знали, когда войско фараона выступило из Мемфиса, высчитали, когда оно дойдёт до северной крепости. Она есть на карте, которую я тебе дал. Отсюда, от этого оазиса, до неё сутки пути на верблюдах. Ливиец сказал, что по договору с кем-то, кто помогает им, с кем-то из очень высоких людей, бунтовщики должны перебить всех воинов Рамзеса, но оставить в живых и взять в плен их командующего. «Он умрёт, но умрёт позже, когда за его жизнь удастся кое-что отторговать! Это нужно не нам, а большому хозяину в Мемфисе» – сказал Нехебу ливийский вожак.

Кто из высоких людей Египта помогает нашим врагам, и для чего нужна была этому предателю жизнь командира войска, Пенна не понял. Но он пришёл в ужас и в ту же ночь, придя из караула, всё рассказал мне. Я просил его молчать, сказал, что тотчас отправлюсь в Мемфис, чтобы, если доберусь, броситься к стопам Великого Дома и рассказать ему об измене. Пенна ответил, что до Мемфиса слишком далеко, и в то же утро отправился доложить обо всём номарху.

Яхмес умолк и вновь поднёс к губам тыквенную бутыль. По его виску текла блестящая дорожка пота.

– И что было с ним у номарха? – спросил Ахилл, когда юноша опустил бутыль на земляной пол.

Яхмес глухо усмехнулся.

– Этого я не знаю. Прибежал мой раб и сказал, что дядя убит. Его убили, когда он выходил из дворца. Я понял, что буду следующим: они не могли не заподозрить, что старик поделился со мной тем, что ему открылось. Уйти в Мемфис мне уже не удалось бы – я говорил тебе, Ахилл, что наш ном слишком хорошо охраняется. Мне оставался только один путь – сюда. Я надеялся, что ты ещё не покинул оазиса, – с внезапным порывом воскликнул египтянин и судорожно перевёл дыхание.

Ахилл пристально посмотрел на юношу, понимая, что тот сказал ещё не всё.

– Значит, – произнёс он, – номарх тоже изменник.

– Да, – кивнул Яхмес. – То есть он служит изменнику, который скорее всего находится рядом с Великим Домом... Возможно, я даже знаю, кто это. Можно угадать, кто в Египте мечтает о падении фараона и готов добиваться этого любыми средствами.

Ахилл привстал, взял с очажка ещё одну палочку с мясом и надкусил румяный ломтик, пытаясь понять, отчего с такой тревогой ждёт продолжения, вернее, окончания, рассказа Яхмеса.

– Ну, хорошо, – проговорил он, наконец. – Всё это мерзко и возмутительно. И этому нужно было бы помешать, но только я-то здесь при чём? Если ты просишь защиты для себя, Яхмес, то, само собою, тебя я готов защитить – ты спас жизнь и мне, и Авлоне. Мшу взять тебя с собой в Мемфис. Но, судя по тому, как ты всё это рассказывал, ты что-то другое имеешь на уме. Может, думаешь, я пойду в эту самую крепость либо навстречу войску фараона, чтобы их предупредить?

– Предупредить их ты не успеешь, – покачал головой юноша. – Я же сказал – туда сутки пути на верблюдах, а завтра утром египтяне уже будут в крепости. Их перебьют, а командира захватят в плен, если только сумеют взять его живым. А ещё ливиец говорил Нехебу, что командует войском фараона неегиптянин.

– Вот как! – воскликнул Ахилл и почувствовал, как что-то задрожало в его груди.

– Ливиец сказал, – почти бесстрастно, глядя не на троянца, а на умирающий огонь очага, продолжал Яхмес, – он говорил, что командующий – иноземец, великий воин из далёких земель, знаменитый герой и полководец. Его имя Гектор. Услыхав это имя, Пенна сразу вспомнил, что слышал его от тебя, Ахилл. Вот и всё. И вот отчего я пришёл к тебе.