Текст книги "Тыквенное семечко"

Автор книги: Инесса Шипилова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

'У Эйче сегодня костюмированный бал', – пронеслось в голове у Гомзы. Но вся его ирония пропала при виде сверкающего меча, аккуратно лежавшего на льняной салфеточке, на середине стола.

– Можно подержать? – с придыханием спросил он Зака.

Тот молча кивнул.

Гомза осторожно взял в руки меч, почувствовав прохладный металл его клинка, который вызвал дрожь во всем его теле. Настоящий меч Ингедиаль! Это оружие было в руках самого короля, а теперь он, маленький ничтожный древесник, тоже может к нему прикоснуться.

– Ты видел мой топчан? Я прочел недавно в книге, что воины часто спали под открытым небом, ты представляешь? Конечно, это не чисто поле, – Зак пнул ногой топчан, – но и не кровать с балдахинами, что стояла тут.

Он деловито прохаживался по комнате, потирая руки и озираясь по сторонам.

– Завтра опять полезу на чердак, может, повезет, откопаю что-нибудь.

– А можно, я с тобой? – вырвалось у Гомзы помимо его воли.

– Извини, друг, не могу. Если я тебя с собой возьму, то и Шиму брать придется. А женщина в таком деле… – тут Зак поморщился, словно пытался вспомнить какую-то книжную фразу. – В общем, дело гиблое, – подытожил Зак, рубанув ладонью воздух.

Гомза хотел с ним поспорить, что тот перепутал чердак с кораблем, да и втроем им всегда было веселее играть, но, глянув на серьезное выражение лица Зака, передумал.

– Я, наверное, того, пойду… – он положил меч на салфеточку и направился к двери.

– Попутного ветра, – с пафосом сказал Зак. – Ты бы тоже время зря не терял. А то посмотрю на тебя: кикиморки, открыточки, а самому скоро тоже меч получать. Хочешь, я тебе книгу дам про сражения почитать?

Гомза кивнул и получил увесистый фолиант с витыми буквами – 'Ливнасы-герои и их сражения'

*** *** ***

– Как это прикажете понимать?!! – вопил Керн, потрясая клочком бумаги у себя над головой. – Я заботился столько лет о своем сыне только для того, чтобы он удрал с первой же встречной фифой? А это его благодарность! – Он швырнул бумажку на стол и, подойдя к буфету, налил и залпом выпил настойку холмобрага.

Маура схватила записку и жадно впилась в нее глазами.

– 'За меня не волнуйтесь, я остался у древесников. Позже все объясню'. А это что за буквы такие? – подошла она с запиской к Йону.

– Пост Скриптум, – ответил тот, заглянув ей через плечо. – Ну, это значит… – наморщил он лоб, – 'кстати, между прочим'…

Он торопливо отошел в сторону, чтобы не попасться под горячую руку Керна. Тот с грохотом захлопнул дверцу буфета так, что в нем жалобно задребезжала вся посуда.

– Кстати! Между прочим! Он даже на этом поганом клочке выпендривается! Мало я его порол! – Керн в ярости швырнул стул в сторону. – Был бы ему и Пост, и Скриптум!

– Ну, и что он там пишет дальше? – Йон поднял стул и, сгорая от любопытства, подошел к Мауре.

Та, побледнев, села на диван и схватилась за сердце.

– После этого Скриптума написал, что своими глазами видел короля и королеву… – она закрыла рот рукой и уставилась на Керна.

Тот снова подошел к буфету и налил себе стопку.

– А я что говорил! – Йон схватил со стола пирожок. – В этом лесу все того, – Он покрутил пальцем у виска и сказал с набитым ртом: – Там, видать, в воздухе микробы опасные.

Маура повернулась к портретам королевской четы и рухнула перед ними на колени.

– Святой Хидерик! – запричитала она так, что в доме задрожали стекла. – За что нам такое! Никогда еще в роду Хюгельсов такого не было!

– А ну-ка прекрати выть! – рявкнул Керн, стукнув кулаком по столу. – И без тебя тошно!

В этот момент дверь распахнулась, и в дом вспорхнула Хита.

– У Протта распродажа! – радостно завопила она. – Скидки до пятидесяти процентов! Ой, пап, ты чего? – она ловко увернулась от летящего в нее полотенца, запрыгнув на диван.

– Скидки? Я вот сейчас тоже все скидывать буду! – завопил тот, запустив супник со стола в стену. Тот звонко треснул и разлетелся на крупные черепки.

Маура, смекнув, что только что она потеряла не только старшего сына, но и любимый супник, взвыла еще громче. Йон, цапнув еще один пирожок со стола, кинулся к двери, за ним побежала и Хита.

– Эй, Йон, подожди! – Хита поправила волосы собранные в высокий хвостик. – Что там у вас случилось? Да куда ты так несешься?

– Куда, куда! – проворчал тот, откусывая пирожок. – Сама же что-то там орала про распродажу. Так что он там распродает?

– Пироги с рыбой, – ответила Хита, еле поспевая за Йоном. – Так из-за чего отец взбесился?

Она остановилась и подтянула чулок. Йон тоже остановился, запихнул в рот остатки пирожка и, нахмурясь, посмотрел на нее.

– Батя, видать, сообразил, что солдатики Лемиса кормили всю семью, – сказал он. – И теперь, когда братан упорхнул к древесникам, придется всем искать работу. Не открывать же снова овощную лавку, когда под боком такой магазин! В пекарню, что ли, податься?

Он задумчиво почесал затылок.

– Я тоже в пекарню пойду! – Хита сдула челку с лица. – Около нее так вкусно пахнет! – она наморщила свой веснушчатый нос.

– Так! – Йон деловито потер ладони. – Нечего тут прохлаждаться! Пошли быстрей, а то все пироги разберут!

*** *** ***

Роффи решила купить себе новый плащ и отправилась в магазин Мимозы Буше сразу после того, как вернулась из гор.

Мимоза, лучезарно улыбаясь, вышла ей навстречу.

– Роффи, как ты вовремя! Смотри, как я все здесь переделала! Что скажешь?

Роффи огляделась вокруг – в самом деле, магазин изменился до неузнаваемости. Окна украшали яркие шторы с фруктами, на полу были раскиданы толстые ковры и атласные подушечки. На центральной стене висела коллекция оружия покойного мужа хозяйки. В ней были редкие экземпляры из заморских лесов: кинжалы с кривыми клинками, дротики и старинные копья. Другие стены украшали картины с экзотическими пейзажами. Повсюду курились ароматические палочки, дым от которых сделал воздух в помещении сизым.

– Очень мило, атмосфера южных садов подмечена очень грамотно!

– Конечно, с такой-то помощницей! Я уговорила Эльшемали погостить у меня подольше, это ее идеи. Но и у меня тоже стали появляться кое-какие мысли. Я вот о чем подумала сегодня за завтраком. Мне нужна еще одна картина, вон в тот угол, видишь, он плохо освещен. И я уже даже придумала, какая она будет, – с гордостью сказала она Роффи и повела ее за руку. Когда они пришли на кухню, Мимоза показала пальцем на открытую банку компота.

– Посмотри, вот та долька айвы, что прилипла к стенке банки, очень похожа на янтарную растущую луну. Небо над морем – словно серебристый хрусталь. А компот смахивает на теплое море. Ведь море такого цвета не может быть холодным, правда? – спросила она у Роффи, кивнув в сторону нежно-розового компота.

Роффи подивилась про себя такому живому воображению, не каждый способен за завтраком увидеть такой импрессионизм.

– Нарисуй мне, пожалуйста, все это и, если можно, побыстрее, – Мимоза поправила складки на своем парчовом платье, распространяя вокруг себя запах ароматических палочек.

Они вернулись в торговый зал, где две древесницы выбирали свадебное платье, споря между собой, какое лучше – с рюшами или с пришитыми цветами.

– И не спорьте, милые дамы! Самое лучшее платье – вот это! – она подвела их к платью, что висело чуть в стороне, и из-за пестрых широких халатов его было почти не видно.

Девушки сморщили носы.

– Слишком простое и украшений почти нет, только вот это, – сказала одна из них, тронув пальцем хрустальное сердечко, подвешенное к вырезу платья.

– А стоит сколько? – поинтересовалась другая девушка, разглядывая нежную ткань.

– Семьдесят один фелд, – ответила Мимоза и, глянув в зеркало, поправила прическу.

– Ого! – в один голос воскликнули древесницы.

– Уж лучше взять вот это, с рюшами. Оно и нарядней, и куда дешевле, – одна из них взяла в руки вешалку с пышным платьем и приложила к себе, любуясь своим отражением в зеркале.

– Зато в нем нет волшебной ниточки! – лукаво улыбнулась Мимоза. – Платье, конечно, шикарное, но и только. А в платье с хрустальным сердечком вплетена волшебная ниточка. Вот видите, не сразу заметишь. Спряла эту нить старая паучиха, живущая в Черной пещере, в Северных горах. Живет она одна-одинешенька, семьи у нее никогда не было. Но заметили ливнасы, что пряжа ее дает счастье в семейной жизни. Добраться до ее пещеры не просто. А уж пряжу на что-нибудь выменять и того сложнее. Жалко, что когда я была молодая, про это не знала, глядишь, все сложилось бы по-другому, – она вздохнула и стала протирать зеркало тряпкой.

Девушки еще поспорили меж собой и, посетовав на дороговизну товара, повесили его обратно, выбрав то платье, что было с рюшами.

Продавщица положила его в большую бархатную коробку с сердечками и вручила ее довольным покупательницам. Девушки выскочили из магазина, чуть не сбив в дверях Иветти из старой ивы.

– Ну до чего дурехи. Ну почему так бывает, Иветти? Когда ты молод – ты почти ничего не знаешь. А когда почти все узнал – сделать уже ничего не можешь, – зеркало под тряпкой Мимозы отразило солнечные блики, бросив целую пригоршню солнечных зайчиков на драпированные стены. – Вот ответь мне, если бы ты могла оказаться в прошлом и исправить свои ошибки, какое бы ты время выбрала?

Иветти поставила скрипку в футляре на подоконник и задумчиво посмотрела в окно.

– Даже не знаю, Мимоза. В моей жизни все так запутано…, – она поправила белокурые волосы, собранные на макушке в тугой узел, и печально вздохнула.

– А в моей жизни все наоборот очень даже распутано, хоть бы для интереса узелок какой-нибудь появился. Э-эх, поздно мне уже мечтать, – Мимоза досадливо махнула рукой.

– Я так не считаю. Всегда можно что-нибудь придумать, – задумчиво сказала Роффи, потрогав хрустальное сердечко на платье. – Ну, например, взять и вышить этой нитью что-нибудь на повседневном платье.

Мимоза застыла с тряпкой в руке и внимательно посмотрела на Роффи.

– Святой Хидерик! Почему я всегда думала, что эта нить может быть только на свадебных платьях? А ведь и правда, нужно расшить свое любимое платье, и все дела! Иветти, оказывается, у нас с тобой все впереди! – Мимоза пошла, пританцовывая, к подоконнику и зажгла ароматическую палочку.

*** *** ***

Все утро Фабиус корпел над сложной мазью Перышко', которая вместо жемчужно-белой выходила ядовито-зеленой. Когда в третий раз смешанный раствор отправился в мусорную корзину, он протер очки и пошел в гостиную, где Тюса мыла полы.

Тюса тем временем разгонялась из одного угла и ехала на одной ножке до другого верхом на половой тряпке. Она заметила, что чем больше воды на полу, тем быстрее получается. Один раз она чуть не опрокинула резной столик с высоченным канделябром, другой раз, когда поскользнулась, схватилась рукой за занавеску и та свалилась вместе с деревянным багетом. Но Тюсе было так весело, что она решила повесить ее потом, когда полы домоет. Она выплеснула из ведра оставшуюся воду и с веселым криком понеслась дальше, поднимая брызги чуть ли не до головы.

Увидев в проеме двери оторопевшего аптекаря, она ничуть не смутилась, а лишь шаркнула ножкой и развела руки в стороны.

– Мытье полов по-кикиморски! – она хотела сделать реверанс, но поскользнулась и шлепнулась в лужу, забрызгав Фабиуса.

– Если бы я сам не нашел тебя на болотах, я бы предположил, что ты юнга с пиратского корабля. Палубы драить умеешь, целыми днями о кладах говоришь, да и погромы у тебя удаются, – сказал аптекарь, загибая пальцы. – Купи у водяного две баночки ила, наверное, у моего уже срок годности вышел, – добавил он со вздохом, протягивая кикиморке горсть кейдов.

– А для чего нужна эта мазь?

– Намажется ею какая-нибудь старая бабушка и будет такая же резвая, как ты, – Фабиус посмотрел на сандалии Тюсы, из которых выглядывал большой палец. Он протянул ей еще десятифелдовую бумажку. – Закажи ему новую обувь, – он поднял вверх большой палец и серьезно посмотрел на нее поверх очков.

– Слушаюсь! – отчеканила кикиморка, щелкнув каблуками. – Я быстро! – с этими словами она выхватила из рук Фабиуса холщовую сумку и побежала вниз по лестнице.

Пробегая мимо 'Старой ели', она услышала, как ее зовет Сапожок.

– У меня сегодня выходной, я с тобой прогуляюсь, – радостно сообщил он ей, натягивая пониже свой колпак.

Когда они зашли в мастерскую, водяной сидел за столом и читал толстую книгу. Тюса подошла к зеркалу, поправила съехавшие резинки на коротких хвостиках и показала своему отражению язык.

– Дяденька Зеленыч, вы мне хрустальные туфельки сделаете? – деловито поинтересовалась она.

Водяной отложил книгу в сторону и поднял очки на лоб.

– Разрешите узнать, зачем? – он удивленно поднял брови.

– Ну как зачем! Как появятся хрустальные башмачки, значит, и принц появится, а появится принц – появится дворец, слуги, сокровища…

– Стоп, стоп, стоп! Я понял, – сказал Зеленыч и поднялся со стула. – Я так думаю, для того чтобы тебе найти принца, тебе нужны не башмачки, а очки с толстыми стеклами, такие, как у меня, – тут он постучал по своим очкам.

– Очки? Ну вы, дяденька Зеленыч, сказанули! Я и так-то не красавица, – Тюса метнула взгляд на свое отражение с растрепанной челкой, – а так я и вовсе на стрекозу болотную стану похожа!

– А ты представь, на кого ты станешь похожа в хрустальных башмачках на наших тропинках! Это ведь только на картинке красиво! Через неделю натрешь себе здоровенные мозоли, а от каблуков ноги скривятся и станут как колесо!

Тюса охнула и прикрыла рот рукой.

– Давай-ка я тебе лучше сошью тебе башмачки из змеиной кожи, украшенные пером ворона, это то, что тебе надо, и пиявке понятно, – с этими словами водяной снял мерку с ноги.

*** *** ***

Шишел прибил табличку с большими строгими буквами 'Министерство транспорта' к своему пню и отошел в сторонку полюбоваться. Он довольно крякнул и полез в карман за трубкой, осознавая, что он теперь не просто леший, а настоящий министр! Он уже было собрался по старой привычке сесть на пень, да покурить, но застыл перед ним в нерешительности и почесал голову.

– Бабка! – сердито крикнул он, отворив дверь пня. – Притащи мне тубаретку!

Старуха, кряхтя, вылезла наружу, неся перед собой низенький стульчик, на котором был коврик с ярким петушком. Шишел в сердцах сплюнул и сердито сел на стул, раскуривая трубку. Бабка уж было собралась сесть на пень рядышком с ним, но леший остановил ее жестом.

– Куда полезла, старая, не видишь, что ли, это теперь не просто пень, а сурьезное заведение! Где ты видала, чтоб на министерствах верхом сидели, словно вороны? – язвительно спросил ее он и выпустил облако дыма.

– Ну, и чего ж теперича делать? Каждый раз тубаретки тягать? – она покачала головой и стала растирать рукой поясницу.

В этот момент часы на молодом тутовнике, растущем неподалеку, щелкнули, распахнули маленькие дверцы, и верткая кукушка ехидно прокуковала три раза.

Шишел недовольно покосился на нее и нахлобучил на голову старую шляпу.

– Опять отстали почти что на пол часа. Ты когда, дурында деревянная куковать будешь вовремя? – Заорал он кукушке, потрясая кулаком.

Та лишь вздернула голову и ловко спряталась за крашеными дверцами.

Докурив трубку, леший с важным видом (нужно же все время помнить, что ты МИНИСТР!) посмотрел на бабку.

– Я пойду отправлю голубя в ольху этому Чертусу, может, что посоветует.

Бабка охнула и прижала руки к груди.

– Святые угодники, какому такому чертусу?

– Да я тебе про него рассказывал! Ну, тот мужик, с заморского леса, с копытами на ногах! – Шишел тихо выругался и пошел на почту.

Через час около пня Шишела стояли Цитрус с Лерр. Цитрус бурно жестикулировал руками, разглядывая пень со всех сторон. Лерр взяла на себя функции переводчика, так как Шишел с Цитрусом понять друг друга могли с трудом.

На ландшафтном дизайнере сегодня были надеты фисташковые панталоны с огромными атласными бантами. Сверху его украшало пончо лимонного цвета с вышитой картой его родного сада. Лерр с гордостью сказала об этом лешему, добавив, что маэстро вышивал эту карту около года.

– Ну, и где там его мандарин? – проворчал Шишел, посматривая на благодатные края, вышитые крестиком. По всему пончо петляла ядовито-зеленая тропинка, разбив ландшафтного дизайнера на неровные квадраты, и сделав его похожим на изломанное отражение в треснутом зеркале.

– Вот здесь! – Лерр ткнула пальцем на место, что было чуть ниже поясницы.

– Стало быть, живет он в полной заднице, – Шишел почесал затылок и улыбнулся. – Ну, чего он там говорит, делать надо?

– Говорит, что нужно на пень клумбу соорудить, чтоб никто сверху не садился. Рядом нужно скамейку и фонарь…

– А фонарь зачем? – перебил ее леший, смутно догадываясь, что расходов будет гораздо больше, чем он предполагал.

– Ну, как зачем? В министерство и по вечерам посетители приходят, а у тебя тут тьма кромешная, как они его найдут? Еще от центральной тропы до твоего пня дорожку нужно сделать. А вон там, – она махнула в сторону телеги с Марфуткой, – нужно площадку под транспорт выложить камнем. И секретарша тебе нужна. Министров без секретарш не бывает, – важно заявила Лерр.

– А мне думалось, что не бывает без портфелей, – протянул Шишел, досадуя в душе, что так сильно отстал от жизни.

– Она вместо портфеля, – объяснила Лерр, подкрашивая губы яркой помадой.

– Это что, я ей деньги платить должен буду? – ужаснулся Шишел, почувствовав, как лоб покрылся испариной.

– Ясное дело, кто же бесплатно работать будет? – резонно заявила Лерр, захлопнув пудреницу.

– Бабка моя, – ответил он ей, с облегчением вздохнув.

Лерр округлила глаза и стала переводить их разговор Цитрусу. Тот весело захохотал и погрозил лешему пальцем.

– Он говорит, что секретарши должны уметь писать протоколы, – объяснила Шишелу переводчица Цитруса, и, увидев его недоуменный взгляд, пояснила. – Ну, это когда записывают, о чем министр говорил и что ему на это ответили. В его саду у всех секретарш крашеные ногти, – добавила Лерр многозначительно.

– Ну, ногти красить моя старуха вряд ли будет. А вот эти… как ты сказала, повтори?

– Про-то-ко-лы, – повторила по слогам Лерр.

– Вот-вот! Эти протоколы она писать будет, ежели, конечно, я ей в аптеке у Фабиуса очки закажу.

Решено было начать работу завтра, и Шишел, потирая руки, зашел в пень.

– Ну, старуха, будешь ты у меня вести протоколы, – важно заявил он, подвигая тарелку с зеленым борщом из крапивы.

– Куда вести? Ты не забывай, что у меня ноги больные! – возмутилась она.

– Не дрейфь, старая! Их никуда вести не надо, это только так говорят, а на самом деле это значит писать на бумажке карандашиком!

– Так бы сразу и сказал! – облегченно вздохнула старуха.

– Не положено так говорить! Где это ты видела такого министра, что говорит своей секретарше – иди-ка ты, Маня, нацарапай на бумажке, с кем я гутарить буду! Так министры не лопочут! Он ей просто – иди, мол, напиши протокол! Она быстренько и накарябает, смекнула?

Бабка смотрела на него во все глаза.

– Старик, а кто такие Токолы?

– Какие еще токолы? – переспросил леший, добавляя в борщ сметану.

– Ну, ты же сам только что сказал нужно писать про Токол. А как я буду про них писать, если я их в глаза не видела! – возмутилась бабка и щедро посолила борщ.

Леший задумался на несколько секунд и отложил ложку в сторону. Потом он хлопнул себя по лбу и поднял вверх указательный палец.

– Так в ихних лесах министров кличут! – радостно сообщил он.

*** *** ***

Как-то теплым майским вечером Гомза решил собрать своих друзей на верхнем ярусе дуба. Пусть они своими глазами увидят звездное небо в телескоп! Было уже темно, все расселись по веткам и выжидающе смотрели на Астора, наводившего в телескопе резкость. Уличный фонарь, закрепленный на нижних ветках, тихо поскрипывал в слабых порывах ветра. Лица ребят, освещенные снизу, приобрели слегка жутковатое выражение, но это только добавило их встрече оттенок таинственности и загадочности.

– Ну, кто первый? Кто хочет посмотреть на Кассиопею? – Астор выжидающе смотрел на ребят.

Тюса подскочила с ветки и, шмыгнув носом, подошла к нему.

– Я хочу, – сказала она негромко. – Название красивое, похоже на имя принцессы.

Тюса жадно прильнула к телескопу и стала изучать звездные россыпи, уточняя, что именно относится к Кассиопее.

– Ну конечно, на корону похоже, как у королевы на празднике, – деловито подытожила она, усаживаясь на свое место.

– А мне другое созвездие покажите, – Сапожок заерзал на ветке. – Что-нибудь серьезное.

Астор улыбнулся и навел телескоп чуть влево.

– Ну, иди, смотри на Большую Медведицу, – он поманил Сапожка рукой. – Семь ярких звезд.

Сапожок нерешительно дотронулся до телескопа и, закрыв один глаз рукой, стал рассматривать звезды.

– Совсем на медведицу не похоже. Похоже на черпак, которым я у Вурзеля супы разливаю, – бубнил он себе под нос.

Все громко рассмеялись, и Шима при этом чуть не свалилась с ветки.

– Звезды очень похожи на бриллианты… может быть, когда-нибудь ливнасы смогут их собирать, как грибы… – мечтательно протянула Тюса, задрав голову.

– Ну, ты сказанула! Так звезд на небе не останется! – возмутился Сапожок, натянув свой колпак.

– Вырастут новые! – Тюса обхватила колени и шумно вздохнула.

Астор хотел сказать Тюсе свои соображения на эту тему, но сдержался, взглянув на лицо кикиморки. На нем было то же выражение, что и в возведенных к небу очах молящейся праведницы на репродукции в спальне Фло.

– Эх, Тюса, только сокровищами твоя голова забита! Смотри, как бы не стать вторым Унук-Эльхайем! – пискнула Шима из своего угла.

– А кто это? – Сапожок прижал к глазам сорванные дубовые листья и разглядывал через них фонарь.

– Расскажи им, пап, – Гомза потрепал Рукса, дремавшего на его плече.

Астор облокотился на центральную ветку и задумчиво потер подбородок.

– Давным-давно, еще до засухи, жил в долине ливнас-холмовик Нукус. Работать он не очень-то любил, поэтому промышлял обманом да разбоем. Смекнул он, что в одиночку так долго не протянет, да и набрал себе компанию таких же, как он. Поселились они в пещерах на северо-востоке долины, недалеко от вулкана, именно там был караванный путь. Стали разбойники грабить богатых купцов, да и бедными не брезговали, лишь бы было что отобрать. Накрасят лица разноцветными красками – и на разбой! Вскоре караванный путь опустел совсем, про жадность Нукуса были наслышаны многие.

Рассвирепел Нукус, когда за неделю они не поймали на дороге никого. Ходит по своей пещере, заваленной сундуками, и от злости орет.

– Если бы существовал в этом никчемном мире какой-нибудь дух, способный наделить меня могуществом небывалым! – кричал Нукус так, что мелкие камушки скатились со свода пещеры. – Почему я должен охотиться за богатством? Я хочу, чтобы эти ничтожные ливнасы сами приносили мне дань и складывали ее у моей пещеры! Как мне этого добиться! – взвыл он и со злостью пнул самый большой сундук так, что тот перевернулся, рассыпав блестящие фелды по землянистому полу.

В этот момент земля задрожала так, что трещины пошли по стенам пещеры. Упал в страхе Нукус, обхватив руками сундуки с богатством.

'Если это землетрясение, то пусть и меня засыплет. К чему мне жизнь без сокровищ! – мелькнуло в его голове.

Но вскоре шум затих и он боязливо поднял голову и вскрикнул от ужаса. Посреди пещеры он увидел полупрозрачного огненного духа с горящими красными глазами.

– Ну, здравствуй, Нукус! Долго я ждал, когда же ты меня позовешь, – произнес он таким голосом, что у Нукуса волосы на голове зашевелились от страха. – Ты хочешь могущества, а я уже тысячу лет скитаюсь без тела. Если мы с тобой объединимся, будет новый властелин. Видишь, в моих руках золотая корона, только камушки осталось вставить. Твой цвет – красный! – с этими словами вставил он рубины в корону и вселился в тело разбойника.

Так стал Нукус Унук Эльхайем, злобным и безжалостным негласным правителем долины. Напугал он жителей долины, когда те отказались платить ему дань, устроил обещанное извержение вулкана, залив раскаленной лавой почти полдолины.

Стали холмовики сами приносить дань и складывать ее у подножья вулкана. Но как закончилась засуха, уснул Унук Эльхайя глубоким сном. Вот уже много лет живут холмовики спокойно.

– Он, что, правда существует? – у Тюсы глаза были круглыми от удивления.

– Холмовики уверены, что существует. Горные тролли у него на службе и прочая нечисть, – Астор шумно вздохнул и устремил свой взгляд на небо.

– Страшно! – Шима обняла себя за колени и поежилась.

– А я нечисти совсем не боюсь, мне страшно, если вдруг возьмет, и закончится вся еда в королевстве, – сказала Тюса и шумно вздохнула.

– А я подвала нашего боюсь, и еще колодца, – Гомза вспомнил, сколько кошмарных историй рассказывала про них Фло.

Все стали вспоминать всевозможные ужасы.

Астор обвел глазами ребят и кашлянул.

– Мечта у Тюсы неплохая – звезды в лукошки собирать. Но я думаю, достаточно будет одной. Как-то прочел я в книге, что у каждого есть своя звезда, найдя ее, вспоминаешь удивительные вещи! Мне бы очень хотелось, чтобы каждый из вас, ее нашел.

Гомза задрал голову наверх. Сверху на него смотрели, лучась и переливаясь миллионы крохотных звезд.

'Даже если в день несколько штук проверять, все равно жизни не хватит' – тоскливо подумал он, почесав Руксу живот.

Глава 5. Господин Протт

Астор решительно вошел в огромный холм, пытаясь представить, сколько же в нем уровней. Он прогнал еще раз в голове заготовленную речь для этого негодяя Протта, включая всевозможные варианты течения их беседы. Он не считал себя великим оратором, скажем, таким, как Тилиан, но был убежден, что его речи проймут этого мерзкого холмовика, думающего только о своем обогащении.

Астор попал в огромный холл, покрытый мраморными плитами. В центре холла журчал небольшой фонтанчик. Двери, расположенные по кругу, то и дело открывались, пропуская служащих громадной империи. В глубине помещения стоял большой диван, обтянутый черной кожей, над которым висело огромное полотно в пышной раме. На нем небрежными мазками художник изобразил яркий зеленый луг с гроздьями спелой клубники.

Привратник вежливо осведомился, по какому вопросу он пришел и, поманив пальцем тощего холмовика, моющего окна в холле, велел тому проводить Астора в кабинет господина Протта. Тот шустро пошел к широкой лестнице, пригласив жестом следовать за ним.

'Святой Хидерик! Сколько помпезности! – с неприязнью думал Астор, поднимаясь по мраморной лестнице, перила которой украшал витой металл. На втором этаже они свернули в узкий коридор, где ноги Астора утонули в мягком ковре, а в нос ударил запах свежесваренного кофе. Холмовик остановился перед массивной дверью, на которой не было никаких табличек. Он осторожно постучал и приоткрыл дверь.

– Заходите! – обернулся он к Астору и словно растаял в воздухе.

Астор, набрав побольше воздуха в грудь, резко открыл дверь и шагнул в кабинет.

Он оказался в просторном помещении с большим камином из черного гранита, серебряная решетка которого словно сдерживала гудящее в нем пламя. Астору показалось, что он попал в мир, состоящий из трех цветов – черного, серого и белого. Он невольно почувствовал себя чересчур уж цветным в этом ахроматическом царстве, единственным ярким пятном которого была клубника на столе.

Огромный серый дог, лежащий у дверей, тихо зарычал.

– Тихо, Лило, это гость… – услышал Астор голос, доносящийся из глубины кабинета.

Окна были наполовину зашторены, и он не сразу заметил Протта, сидящего за столом в большом кожаном кресле. Тот поднялся и вышел ему навстречу.

Астор застыл в дверях, разглядывая хозяина кабинета во все глаза. Протт оказался совершенно не таким, как он себе его представлял. Обладатель огромной империи был худощавый, небольшого роста. Короткие темные волосы, слегка подернутые сединой, гладко зачесаны назад. Строгий черный костюм, в кармане которого поблескивала цепочка от часов, был очень прост, но в тоже время выглядел дорого. Сам Протт был определенно некрасив – черты лица слегка грубоваты, а рот сжат невзрачной тонкой линией, теряющейся в тени от довольно крупного носа. Но его глаза, внимательно следящие за Астором, излучали столько энергии, что под их взглядом у того вылетели из головы все приготовленные речи.

– Проходите, господин Оэкс, – Протт кивнул в сторону небольшого диванчика, стоящего неподалеку от камина, а сам сел за стол, отодвинув в сторону бумаги. Голос Протта – приятный баритон – был словно красная клубника в его черно-белом кабинете. – Судя по вашей реакции, вы меня представляли не таким – маленьким, толстым и непременно с бегающими глазками, – Протт еле заметно улыбнулся, видя по лицу Астора, что попал в самую точку. – Я стараюсь избегать культа личности, поэтому далеко не все холмовики знают меня в лицо. Символом империи Протта стала нежная спелая ягодка, – Протт придвинул к Астору блюдо с клубникой. – Угощайтесь!

Астор хотел было отказаться, но, подумав, что это будет невежливо, осторожно взял в руки одну ягоду.

– Ваш брат сообщил вам о нашей сделке? – Протт пристально смотрел ему в глаза.

– Я до сих пор не могу прийти в себя! – неожиданно выпалил Астор. Да что с ним такое? Сейчас нужно было сказать совсем не это. Астор до того разозлился на себя, что еле сдержался, чтобы стремглав не выскочить из кабинета. Он собрал всю свою волю в кулак, стараясь выдержать взгляд Протта.

– Это самая отвратительная сделка, о которой я когда-либо слышал! – запальчиво произнес Астор, вздернув подбородок.

– Астор… вы ведь позволите мне вас так называть? – Протт явно пытался придать их встрече неофициальную окраску. – Вы, Астор, чем занимаетесь? – серьезно спросил он, поставив на стол сцепленные руки.

– Астрологией, – отрезал Астор, нахмурился и посмотрел в окно.

Протт слегка поднял брови.

– Похвально. Я еще слышал, что вы ставите научные эксперименты, не так ли?

Астор молча кивнул, пытаясь собраться с мыслями.

– Наверняка вам для экспериментов нужно сырье. Вам ведь травы нужны? – Протт встал и стал медленно прохаживаться по кабинету. – Вы же собираете травы в лесу, в том числе редкие? Более того, я скажу вам совершенно точно, что если бы вам нужен был цветок, растущий в лесу в единственном экземпляре, но для успеха эксперимента он был необходим, вы бы, не раздумывая, его сорвали! – Шаги Протта отдавали гулким эхом, словно выделяя каждое его слово. – А ваши жуки в банке? – продолжал Протт. – Вы догадываетесь, что они о вас думают?

– А вы хорошо осведомлены о моих делах, господин Протт, – ответил Астор с раздражением, представляя, что он скажет при встрече доносчику Ниссу.

Протт улыбнулся краешком рта.

– Не воображайте, что я шпионил за вами. Просто это жизнь. Вы такой же игрок, как и я, только игровые площадки у нас разные.