Текст книги "Тайны родства (СИ)"
Автор книги: Икан Гультрэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
...В тот день мы зашли в пещеру с Мариеном вдвоем. Пока саа-тши занималась с ним, я не скучала: прихватила с собой интересную книжку, и время пролетело почти незаметно. Потом Мар вышел ко мне и мотнул головой, указывая себе за спину: мол, ждет, иди уже.
И я пошла, но смутное беспокойство, не отцепляющееся с того момента, когда я оставила Мара в одиночестве, долго не давало мне сосредоточиться. Наконец я погрузилась в требуемое состояние, и дело пошло: я как раз училась находить в крови чужеродные вещества и расщеплять их на безобидные компоненты. Та дрянь, которой меня напоила в этот раз мать-змея, была сложносоставной, да еще имела магическую составляющую. И если с веществом я справилась довольно быстро, то для нейтрализации магии мне требовалось вернуться в человеческое состояние, сохраняя при этом контакт с кровью. Когда мне это наконец удалось, я чувствовала себя так, словно все утро занималась тяжелым физическим трудом. Сил ни на что не было, я просто прислонилась к стенке и дышала тяжело под насмешливым взглядом матери-змеи.
Матери... Кстати, о матери: мне ужасно хотелось познакомиться и со змеиным дитем, рождению которого я когда-то поспособствовала. Но оказалось, что будущая повелительница саа-тши покуда не в состоянии перемещаться в пространстве самостоятельно, слишком мала, а мать не может при своих перемещениях брать кого-то с собой. Нас она встречает здесь, а дочь тем временем остается там, где мы с саа-тши когда-то познакомились – на границе герцогства Алейя.
Пока я пыталась отдышаться, мать-змея развлекала меня рассказами из истории саа-тши. И все было хорошо, даже беспокойство, снедавшее меня совсем недавно, куда-то ушло, когда раздался грохот и стены пещеры заколебались. Землетрясение? Я замерла, прислушиваясь, в ожидании новых толчков, а потом встрепенулась внезапно: "Мар!"
Забыв об усталости, я выскочила в комнату, где он должен был меня ждать. В комнате никого не было, если не считать нескольких змей, обмерших от страха. И тут же до меня, как по ниточке, дотянулась чужая боль, смешанная со страхом и чувством вины. Чужая? Как бы не так: больно было моему мальчику, и потому – мне! Дальше я, уже не задумываясь, рванула с места и понеслась – по той самой ниточке, которая вела меня к источнику боли и страха.
Я вынырнула из владений саа-тши в обычную пещеру, застыла на мгновение, прислушиваясь к себе, чтобы понять, в которое из ответвлений коридора надо свернуть – и помчалась дальше.
Путь мне преградила груда камней. Там, за ней, был мой мальчик. Живой и в сознании, но... надолго ли? Не давая себе времени на раздумья, я начала аккуратно разгребать завал. Тут требовалась немалая осторожность, чтобы, вытаскивая камни, не спровоцировать дальнейших обрушений. Пришлось включить магическое чутье. Я вытаскивала обломки из груды, транспортировала их в сторону и возвращалась, чтобы вытянуть следующий камень. Силы уходили стремительно – сказывалась усталость после упражнений с кровью.
– Спокойно, милая, – это Лэйриш возник за моей спиной неизвестно откуда, – все в порядке, мальчик жив, и серьезных ранений у него нет.
После чего мы разгребали завал уже вдвоем. Лэйриш разделся до пояса и сгружал обломки камней на свою рубаху, а потом оттаскивал все вместе к выходу из пещеры. Мне казалось, прошла вечность, прежде чем я смогла увидеть моего мальчика – первоначальный испуг уже отступил, и Мар был относительно спокоен, а если чего-то и боялся, то только наказания.
Собрав остатки сил, я обследовала ребенка. Лэйриш был прав, ничего страшного я не обнаружила: трещина лучевой кости да несколько ушибов и ссадин. Мы решили не тащить Мара в замок, а заняться его травмами прямо тут – в пещере у саа-тши было все, чтобы обработать раны и зафиксировать сломанную конечность. Прокачивать энергию для ускорения регенерации я пока не стала – у самой уже сил никаких не было. Так что мы усадили пацана в уголке и приступили к допросу.
– Ну? С чего тебя туда понесло?
– Сначала просто любопытно было, куда тот коридор ведет, а потом я нашел интересную стену.
– Что за "интересная стена"?
– Понимаешь, Лари, я ее почувствовал...
В том, что мальчик что-то там "почувствовал", ничего удивительного не было – меня еще Лейтиниэр предупреждал, что Мар – талантливый природник с сильным даром стихии земли. И если он уловил что-то в породе, то это действительно интересно.
– И что ты там почувствовал?
– Ну, – мальчик силился объяснить, – как будто сверху и снизу все обычное, а в середине... будто прослойка такая. Другая совсем. Очень красивая.
– Ты ее видел, что ли? С чего ты решил, что красивая? – вмешался в допрос Лэйриш.
– Я ее не видел... Точнее, видел, но не глазами, а руками. Но очень хотел посмотреть.
Мы с Лэйришем переглянулись.
– И что ты сделал?
– Ну-у... – Мар смутился. – Я магией туда ударил.
Понятно все: шарахнул со всей юношеской дури неуправляемой энергией, получил результат в виде обвала.
– Ясно, – поджала губы я. – Увидел то, что хотел?
– Ага, – широко улыбнулся мальчишка. – Вот, смотри!
Он влез здоровой рукой в карман куртки и протянул мне на ладони крохотный кристалл, переливающийся в блеске магического освещения целой гаммой холодных оттенков – от нежно-голубого до насыщенного фиолетового.
– Лэйриш, – повернулась я к мужчине, – скажи мне, это то, о чем я думаю?
Лэйриш осторожно принял камушек из рук Мариена и поднес ближе к глазам. Потом посмотрел на меня:
– Я не знаю, о чем ты подумала, милая, но это, – мужчина хитро улыбнулся, – керниан.
– Мало мне было сермирита, – пробормотала я в растерянности.
Керниан был уникальным минералом, амулеты из него служили накопителями информации – визуальной, вербальной, ментальной – невероятной емкости. Информацию эту можно было считать, владея ключом-кодом, заложенным либо мастером-изготовителем амулета, либо владельцем, поместившим информацию в камень. В один небольшой кристалл можно было поместить не просто текст книги, но целую библиотеку и даже с каталогом, позволяющим в ней ориентироваться. Керниан добывали в Лиотании. На нашем человеческом материке было известно одно-единственное довольно скудное месторождение, которое уже иссякало. И если здесь у нас не случайное крохотное вкрапление, а серьезная жила, то это первое месторождение, открытое на территории Ниревии.
– Пойдем посмотрим? – обратился ко мне Лэйриш.
– Я с вами! – крикнул мальчишка.
– Обойдешься пока, сиди тут и приходи в себя.
– Но я уже пришел в себя! – возмутился Мар. – А вы без меня, может, и не найдете ничего.
– Ты всерьез считаешь, что я не в состоянии обнаружить место приложения свеженького магического удара? – усмехнулась я.
Мальчишка поник. Мы оставили его сидеть в окружении подданных матери-змеи (правительница нас покинула, едва убедилась, что с Маром все в порядке), а сами вернулись в тот коридор, где обнаружили мальчика.
Нужное место мы действительно нашли мгновенно. Что-то бликовало в глубине новообразовавшегося провала, отражая свет моего светлячка.
– Не могу понять, сколько его там, – пробормотала я с сомнением.
– Давай я? – Лэйриш отодвинул меня от стены.
– А ты умеешь?
– У меня тоже есть небольшой дар мага земли. Правда, я никогда всерьез его не развивал, но думаю, различить породы смогу, если достаточно сконцентрируюсь, – и мужчина прильнул к каменной стене, закрывая глаза.
Я не стала ему мешать. Через пару минут Лэйриш взглянул на меня:
– Насколько я в состоянии оценить, это довольно большая жила. Поздравляю тебя, милая, ты теперь не просто очень богатая невеста. Ты баснословно богатая, – мне показалось, что в голосе у него нет радости.
– Тебя это беспокоит? – осторожно спросила я.
– Просто боюсь за тебя. Сейчас на тебя не просто охотиться будут. Думаю, попытаются давить и на его величество, что негоже в одних руках такие богатства сосредотачивать, особенно в руках женских. И если на тебе нельзя жениться, то тебя можно устранить. Тем более, что наследников у тебя нету. Сермирит, конечно, отойдет обратно герцогам Алейским, но зато керниан может в конечном итоге стать добычей какого-нибудь особо ловкого счастливчика.
– У меня теперь есть наследник – это Мар. Змеиная кровь роднит нас.
– Это в твоих глазах, а официально – нет. Тебе еще надо как-то легализовать родство с мальчиком. И... Лари, я не слепой и не дурак, я уже догадался, кто такой Мариен. Его величество знает?
– Да. Я попросила у него год, чтобы решить вопрос с мальчиком. И я его решила. Мар больше не опасен для империи. Большего сказать не могу, извини. С меня взяли клятву.
– Что ж, хранительница имперских тайн, у меня теперь есть несколько лишних поводов тревожиться за тебя, – Лэйриш привлек меня к себе и нежно обнял.
В имение мы возвращались уже вечером – грязные, потные, в драной одежде, уставшие до дрожи в конечностях. О месторождении договорились молчать. Улаживание юридических тонкостей с разработкой жилы Лэйриш взял на себя – он знал, к кому можно обратиться так, чтобы информация не достигла лишних ушей.
Спала я в ту ночь как убитая, а утром в мою комнату осторожно постучала горничная.
– Что надо? – сердито буркнула я спросонья.
– Госпожа, там люди к вам... из деревни.
Сообщение о "людях из деревни" поселило в моем сонном мозгу смутное беспокойство. Я еще не поняла, с чем оно связано, но этой неясной тревоги было достаточно, чтобы поднять меня на ноги и привести в чувство без долгих прелюдий.
В холл, где ждали посетители, Лэйриш спустился одновременно со мной. При нашем появлении деревенские встали и поклонились.
– Госпожа, – обратился ко мне невысокий полноватый мужчина, – меня зовут Варах, я староста в Барсте – это деревня тут, ближняя к замку... Беда у нас, госпожа, – вода из колодца ушла.
Вода ушла... Мы с Лэйришем переглянулись.
"Это то, что я думаю?" – кажется, этот вопрос становится традиционным.
"Полагаю, да. Но надо пойти проверить".
Я разбудила Мара и велела ему позавтракать, а потом идти в пещеры без нас. Естественно, наказала строго-настрого "никуда ни-ни", но можно было ничего и не говорить – вчерашний испуг прошел еще не до конца.
Мы же с Лэйришем отправились в деревню. Сунули по очереди носы в колодец, снова переглянулись.
– Что скажешь? – спросила я у него.
– Что тут говорить, все ведь понятно... Мариен своим взрывом спровоцировал разрушения не только непосредственно в пещере, колебания разошлись довольно далеко. Здесь пошла трещина в скальном слое, который удерживал воду в колодце.
Селяне прислушивались к нашему разговору издалека, но задавать вопросы, кажется, опасались.
– Что будем делать?
– Ну что... – вздохнул Лэйриш. – Искать место для другого колодца.
– Вы уж меня простите, господа, – вмешался староста, – но у нас тут места особенные, деревня-то на горах стоит. Камень-то почти везде так близко пролегает, что колодец не выкопаешь. Трудно место найти. Вот прежде старики были, они к богам обращались, и те место указывали.
– Вот и обращайтесь, – посоветовала я, – пока мы тут ищем, молитесь Наистэсу и Лейнар, пусть помогут.
Я усмехнулась: прозвучало это так, словно я со скепсисом отношусь к помощи богов, однако... я верила. В том, что боги этого мира откликаются на молитвы, я успела убедиться на собственном опыте.
Место мы нашли общими усилиями: я искала воду, поскольку эту стихию хорошо чувствовала, а Лэйриш обращался к магии земли, чтобы выяснить, можно ли там копать. Даже не одно место нашли, а целых два – на выбор. Но счастье орудовать лопатами предоставили селянам.
По крайней мере, они теперь имели возможность убедиться в том, что мы, во-первых, не такие уж страшные, мало того – от нас даже польза может быть, а во-вторых, предсказания, конечно, могут сбываться, но не все то ужас, что звучит пугающе.
Об одном я только жалела: что мы не взяли с собой Мара. Вот был бы урок мальчишке – сам устроил проблему, сам и разгребай.
Глава 3
А дальше все как-то стремительно закрутилось.
Уже через несколько дней прибыл маг-эксперт от его величества, потом императорский управляющий с договором. Предполагалось, что определенный процент от добычи сразу пойдет короне. Меня это вполне устраивало: значит, император не собирается отнимать у меня драгоценное месторождение... вполне мог, кстати, – все-таки уникальный минерал, чуть ли не стратегическое сырье. И значит, я смогу совершенно спокойно выделить часть своей доли Мару – ведь это он открыл новое месторождение. Оставалось только как-то легализовать мальчишку: только недавно он был никем и ничем, безродным "племянником" герцогского конюха. Теперь он стал... кем? Моим названным братом? Или не названным, а кровным? То, что нас объединяло, не отражали законы империи – ни семейное право, ни магическое. Придется снова идти на поклон к его величеству. В конце концов, на самом деле мальчик – его родственник, а не мой. Вот пусть и позаботится. По-родственному...
Кстати, император не просто наложил лапу на часть дохода, он еще и издал указ, согласно которому, в случае моей смерти без прямых наследников месторождение отойдет короне. В общем, идея прикопать меня по-тихому, чтобы встать в очередь на освободившееся баронство с богатыми недрами, утрачивала свое очарование, к моей великой радости.
Между тем, до конца каникул оставались считанные дни. Мы с Маром многому научились у саа-тши, меня перестал тревожить вопрос о том, до какой степени я остаюсь человеком. Я уяснила для себя, что меня-человека не стало меньше из-за принятия змеиной крови. Но меня в целом стало немного больше. Не на несколько капель крови, но на новые умения и способности. Почему бы и нет? В конце концов, благодаря событиям четырехлетней давности, все в моей жизни было новым, кроме памяти. Да и та подернулась дымкой за прошедшие годы, так что иной раз я сама начинала сомневаться, а существовала ли когда-нибудь в действительности Лариса Май из загадочного мира, в котором нет магии, но есть машины. Только прежние знания, которые были мне полезны в новой жизни, никуда не делись, безоговорочно свидетельствуя: да, существовала. Возможно, она была не совсем мной, но она была.
Мариен после событий в пещере как-то сразу вдруг повзрослел и посерьезнел. Нет, я была далека от наивных мыслей, что это надолго, мальчишки – они и есть мальчишки, но все же какие-то струнки это в нем задело. И испуг тут был совсем ни при чем: он осознал, на что способен со своим даром. И эти способности, как оказалось, отнюдь не ограничивались умением устраивать обвалы и прочие разрушения. Одно-единственное действие – и изменилась жизнь не только в масштабах нашего маленького семейства, но и на государственном уровне, все же открытие месторождения нового минерала – это не шуточки. И змеиный дар – не шуточки, если знаешь, как с ним обращаться. И вообще, магия – это очень серьезно. Вот такие мысли одолевали тринадцатилетнего парня по дороге домой.
А меня все больше заботили вопросы узаконивания родственных отношений. И как я буду объясняться с Крелом – при том, что сказать ему я имею право очень немногое. И еще – о чем, собственно просить императора? Следовало как-то подготовиться к разговору с его величеством, прийти к нему не просто так, а с готовыми идеями.
С Крелом, как я и ожидала, оказалось непросто. Конечно, он всегда знал, что мальчик не из простых, но теперь, когда я объяснила, что собираюсь просить императора о признании его моим родственником и о даровании или восстановлении дворянского титула, растерялся, не понимая, как относиться к мальчишке, которого он знал с младенчества. Для меня подобные вопросы прежде никогда не существовали, лишь год назад я начала осваивать великое искусство держать дистанцию со слугами – не для себя, а чтобы не шокировать простой народ, не вызывать замешательство. До сих пор не могу забыть выражение лица бедняжки Улы, когда я предложила ей обращаться ко мне на "ты" и по имени. В конце концов я выстроила для себя некую иерархическую структуру, в которой слуги просто являлись младшими домочадцами, и потому общение с ними требовало соблюдения определенных ритуалов. И я, как старшая, могла ими повелевать. И если знать меру, то в этих отношениях не будет ничего унизительного ни для одной из сторон.
Но с Крелом и у меня самой было иначе: в замке он видел меня, во-первых, бесправным существом, стоящим на социальной лестнице, несмотря на наличие титула, едва ли не ниже слуг, а во-вторых, я была для него ребенком. И этого ребенка он старался, как мог, утешить. Да, ему было запрещено со мной разговаривать, и он молча, но доброжелательно принимал меня у себя на конюшне, вырезал для меня чудесную птичку из дерева, которую я при бегстве из замка, скрепя сердце, пожертвовала богине Лейнар, как самое ценное, что у меня было.
Словом, Крел относился ко мне и теперь слегка покровительственно, но все же дистанцию держал, помнил, что для него я госпожа. А вот Мар никогда господином не был. И не должен был стать, по моему разумению. Мальчик принял ситуацию легко – для него Крел был и оставался человеком, который его вырастил. Родственником. Любимым дядькой. А сам Крел маялся, пытаясь нащупать свое новое место возле воспитанника. Вроде бы мне удалось – не без помощи самого Мариена – убедить его, что ничего не изменилось. Что Мар – его мальчик. Навсегда. А титул... Ну что титул? Он то ли будет, то ли нет. А если и будет, то на человеческих отношениях сказаться не должен, иначе грош цена тем отношениям.
Письмо императору с просьбой об аудиенции я написала в первые же дни по приезде. И приготовилась к долгому ожиданию ответа, потому что знала, что его величество еще не вернулся в столицу из летней резиденции, а когда вернется, то очередь до моего послания наверняка дойдет не очень скоро.
По возвращении в столицу я узнала, что суд над моим похитителем состоялся. Барон был приговорен к тюремному заключению, как и родственники, участвовавшие в преступлении. Дело оказалось громким, и теперь в среде аристократов только глухой не знал о запрете на брак, так что в ближайшее время мне не грозили попытки насильно выдать меня замуж.
И в те же дни начался учебный год – мой последний обычный год в Высшей Школе Магии, потому что шестой курс – это уже только практика и диплом. Мар тоже отправился в школу, хотя я лелеяла мысль перевести его на домашнее обучение, как-то не очень мне нравился уровень преподавания общеобразовательных дисциплин в его учебном заведении. Я бы и перевела, пожалуй, если бы имела достаточно времени, чтобы самой с ним заниматься, но на это надежды никакой не было.
Учеба засосала меня и погребла под неподъемным количеством материала практически сразу. Казалось, в последний учебный год наши доценты вознамерились впихнуть в нас все, чем пренебрегли за прошедшие годы. И если в целительстве мне не грозило открытие новых горизонтов, то военное дело – обязательный предмет боевиков – обрушило на мою бедную голову натуральный шквал всяческой информации, в которой преобладали знания по весьма далеким от моего понимания вопросам, как, например, тактика, стратегия, фортификация... Вот когда мне аукнулся легкомысленный выбор второй специальности! Поневоле посещали мысли о том, не стоило ли мне остаться мирной природницей и развивать дальше дар общения с животными и искусство обращения со стихиями. В конце концов, если уж мне так понадобилось занятие, требующее мощного магического уровня, то могла бы посвятить себя управлению погодой...
Словом, на свое дежурство в лечебнице, первое после длительного отпуска, я не просто спешила, а летела, окрыленная. Потому что именно там я была по-настоящему на месте, там я была нужна и делала то, в чем хорошо разбиралась.
Рьен встретил меня с распростертыми объятиями и хитрой улыбкой.
– О, только не говори, что тут в первый же день случай как раз для меня! – я рассмеялась.
– Не буду говорить, – все так же хитро улыбаясь, заявил целитель, – но случай действительно интересный. Пожалуй, не столько медицинский, сколько магический. Во всяком случае, угрозы жизни и здоровью нашей новой пациентки я не вижу.
– Пациентка? – я подняла бровь. – Рассказывай!
– История на первый взгляд выглядит просто: вчера вечером в Нижнем городе выловили из реки девочку лет двенадцати на вид, – начал Рьен.
– Человеческая девочка? – уточнила я.
– Да, – кивнул целитель, – и все бы ничего, но, во-первых, никто не видел, как она упала в воду, а народу на набережной было немало, во-вторых, события сопровождались мощным выбросом переработанной магической энергии, это зафиксировал дежурный из департамента магической безопасности.
– Из чего я делаю вывод, что девочка не падала в воду с берега, а переместилась порталом.
– Не исключено, – согласился Рьен, – следователи из департамента свою версию не озвучили, что меня нисколько не удивляет.
Еще бы, на то они и следователи, чтобы держать свои догадки при себе.
– Еще что-то? – покосилась я на целителя.
– А как же, это еще не все! – улыбнулся доктор. – Девочка, когда ее бросились спасать, была без сознания или просто дезориентирована, но как только пришла в себя – уже на берегу, – начала вырываться из рук своих спасителей.
– Как раз тут я не вижу ничего удивительного, – высказалась я, – с утопающими это случается.
– Случается, – снова кивнул целитель, – но редко кто из них при этом еще и кричит на неизвестном языке.
– Неизвестном кому? – уточнила я.
– Никому из присутствовавших при этих событиях.
Странно. В любой толпе обязательно находились один-два человека, которые в состоянии были худо-бедно изъясняться на гномьем, и еще столько же способных как минимум определить эльфийский. У оборотней в человеческой ипостаси своего языка не было, а люди в этом мире говорили на одном языке. Как-то, видимо, обошлось тут в свое время без Вавилонской башни. Были какие-то диалектные отличия, но в целом люди из разных регионов вполне в состоянии были друг друга понять. Так что новость о языке, который не был знаком никому из немалой толпы, собравшейся теплым вечером на набережной, звучала действительно странно и, я бы сказала, интригующе.
– И что с пациенткой сейчас?
– Спит. Она не пострадала физически, но была очень сильно возбуждена и испугана, поэтому ее доставили к нам. Я счел, что целительный сон – это все, что ей на данном этапе необходимо.
– И когда она проснется?
– Часа через три-четыре.
– Надо полагать, сотрудники департамента до нее еще не добрались?
– Нет, – подмигнул мне Рьен.
Уж он-то знал, что я предпочла бы первой пообщаться с таинственной девочкой. Люблю тайны... если это, конечно, не имперские тайны, знакомство с которыми окутано флером опасности.
Надо ли говорить, что трехчасовое ожидание было для меня совершенно неподъемной задачей? Конечно, я прибежала к новенькой, едва закончился обход больных, благо никаких сложных и срочных случаев в это утро не было. Поэтому Рьен отправился на амбулаторный прием, а я осторожно повернула ручку двери и зашла в палату – ту самую, для "особых" пациентов, в которой когда-то лежал Ритэниор, а после него Эниэра. В общем, повезло девчонке угодить в нашу "эльфийскую" палату.
Девочка, конечно, еще спала. Я подошла к ней и склонилась над кроватью, чтобы разглядеть получше. Лицо показалось мне смутно знакомым. Хотя, конечно, узнать человека с закрытыми глазами, если только это не кто-то очень близкий, затруднительно. Да и не было у меня знакомых детей, кроме Мара.
А в целом – девочка как девочка. В меру смуглая, темноволосая, тоненькая, но не хилая. Одета в больничную сорочку, но это и неудивительно: наверняка вся одежда была мокрой, девчонку же из реки выловили.
Пока я разглядывала новую пациентку, дверь вновь отворилась, и в палату вошел Рьен.
– Что? – почему-то шепотом спросила я.
– Всего двое на прием пришли. Больше нет никого, – так же шепотом ответил целитель, – я там помощницу оставил. Если кто-то появится, она позовет.
– Поня-а-атно, – протянула я.
Странно, но буквально за мгновение до его появления меня посетило ощущение беспокойства и растерянности, сопровождаемое смутным чувством вины. Что это было, я разобраться не успела: сначала вошел доктор и отвлек меня, потом... потом маленькая пациентка пошевелилась, чуть-чуть приоткрыла подернутые мутной дымкой карие глаза и... выругалась матом. После чего повернулась на другой бок и снова отключилась.
– Что это было? – заинтересованно спросил Рьен, любуясь моим ошалевшим лицом.
– Это... это... это... – меня заклинило.
– Что с тобой, Лари? – забеспокоился целитель.
– Н-ничего... Рьен... что за одежда на ней была?
Умница-Рьен не стал задавать лишних вопросов, вышел из палаты, отдал соответствующее распоряжение и буквально несколько минут спустя в палате появилась работница со стопкой одежды в руках. Молча она сгрузила одежки на стул и удалилась. Мне не надо было подходить ближе, чтобы понять, что я вижу перед собой. Джинсы. Толстовка. Футболка с изображением какого-то глазастого анимэшного персонажа. Растоптанные кроссовки.
– Что, Лари? – в нетерпении дернул меня Рьен.
– Ну что, уважаемый целитель... Можете меня поздравить. Перед вами моя... как бы это сказать... землячка.
– Погоди, ты хочешь сказать...
– Да-да, именно это, Рьен, – криво усмехнулась я, – она из моего мира. Не просто из моего мира, а из моей страны, как ни странно. И в отличие от меня, девочка попала сюда вся... в своем теле...
Глава 4
Этого просто не могло быть. Никто никогда не слышал о межмировых порталах. Не то чтобы магическая наука отрицала возможность их существования, но сама идея построения такого перехода считалась фантастической. Как, скажите, строить портал в другой мир, если ты там ни разу не был, не имеешь якоря-привязки, не имеешь достаточно данных для установления координат...
– Никогда не слышал ни о чем подобном, – пробормотал целитель, озвучивая мои мысли.
Рьен был шокирован не меньше меня. Вернее, это он сам так думал. Ведь не он же буквально только что услышал из уст маленькой пациентки грязную ругань на языке, который уже начал забываться... На языке, который здесь могла понять только я.
Я попыталась собраться с мыслями. Итак, девочка не просто из моего мира. Она из России... ну или из одного из сопредельных государств. Ребенок, которого сюда занесло каким-то невероятным чудом. Ребенок, за которого я – а кто еще? – несу теперь ответственность. Ребенок, по душу которого с минуты на минуту явятся сотрудники департамента магической безопасности. О нет, они не желают девочке зла, они всего лишь хотят удостовериться, что выброс магии, которым сопровождалось ее появление, безопасен для Лербина и страны в целом. Вопрос, на который девочка едва ли знает ответ...
Словом, я была полна решимости не допустить дознавателей до ребенка – у девочки и без того будет стресс. А дознаватели не заставили себя долго ждать. К счастью, девочка еще спала, когда они появились, о чем я им с чистой совестью и сообщила. А потом добавила:
– Вы знаете, я все равно не позволю вам беседовать с ребенком.
– Как это?! – возмутились дознаватели.
– Девочка несовершеннолетняя, это во-первых. Вы не можете настаивать на допросе в отсутствие опекунов. Во-вторых, она, похоже, не владеет нашим языком. Зато я могу с ней объясниться. Я сама поговорю с девочкой, а потом поделюсь информацией с вашим департаментом. И еще – я буду общаться не с вами, – я жестом остановила возражения, готовые сорваться с уст бедняг-дознавателей. – Пожалуйста, найдите и пришлите сюда сотрудника, который чуть больше года назад вел дело Ларисы Май о возможном подселении демонической сущности в тело человека. Между тем делом и сегодняшним существует некоторая связь.
– Вы хотите сказать, что речь идет о демоне? – насторожился один из мужчин.
– Нет, я сказала именно то, что хотела сказать! – рассердилась я. – Только то, что есть связь. В подробности я посвящу только того дознавателя, потому что я не уверена, что эта информация должна стать достоянием многих. А теперь, господа, прошу вас, отпустите меня к пациентке.
Дознавателям не оставалось ничего другого, как удалиться. К целителям в этом мире относились, как это ни удивительно, с большим уважением – могли, конечно, в чем-то поспорить, но на территории лечебницы наше слово считалось законом.
Я нырнула обратно в палату и встретилась с тревожным взглядом с новой пациентки. Проснулась.
– Привет! Как тебя зовут? – русские слова шли на язык не без труда.
На какое-то мгновение у меня мелькнула пугающая мысль о том, что девочка на самом деле местная и не поймет меня сейчас, а то, что я слышала... Ну, может, мне послышалось... Или было какое-то ментальное воздействие. Но девочка посмотрела на меня, улыбнулась и ответила сиплым спросонья голосом:
– Наташа.
– Как ты себя чувствуешь?
– Х-хорошо... А где я?
– В больнице. Ты есть хочешь, Наташа?
Девочка застыла, словно прислушиваясь к своему организму, потом кивнула:
– Ага. А как я сюда попала?
– Тебя из реки выловили. Сейчас, подожди минуточку, – я выглянула в коридор, поймала работницу и распорядилась, чтобы девочке принесли поесть.
Потом вернулась в палату.
– А вот как ты попала в реку, ты сама мне расскажешь.
– Ну как, – насупилась девочка, – упала просто...
– Похоже, что не очень просто, – хмыкнула я.
– Вы очень странно говорите по-русски, – высказалась вдруг юная пациентка.
Ну да, наверняка странно. Я не говорила на этом языке с того самого момента, как очнулась в чужом мире. У меня просто не было необходимости. К счастью, мне в месте с телом досталось знание языка... даже языков. А по-русски... да эти губы и язык ни разу не произнесли ни одного русского слова. Откуда бы им уметь? Так что неудивительно, если моя речь кажется странной...
К счастью, девочке принесли обед, и это избавило меня от необходимости сразу давать какие-то объяснения. Если честно, мне хотелось сперва выслушать саму Наташу и понять, как она здесь очутилась.
Я дождалась, пока девочка поест и приступила к вопросам:
– Ты прости Наташ, но мне обязательно надо знать, как ты упала в реку.
Девочка бросила на меня взгляд, полный упрека, но молчать не стала:
– На меня дядька напал... Дальнобойщик. Я от него убегала – и упала.
