Текст книги "Госпожа следователь"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Ну вот, готовить Илья Николаевич не любил, зато очень любил есть и потому частенько захаживал к соседям по лестничной клетке. «Женила бы ты его, что ли», – ворчал Федор Иванович.

Неожиданно эту идею поддержал и Илья Николаевич.

– Вы б меня, Клавочка, взяли да и обженили, – заявил он однажды. – У вас, наверное, на службе много хорошеньких и молоденьких девочек, а?

– Вот те раз, – удивилась Клавдия. Ведь Илья Николаевич был начальником центра пейджинговой связи, где недостатка в молоденьких и хорошеньких телефонистках, да еще и в коротеньких юбочках, не наблюдалось.

– Молоденькие-то они молоденькие, – горестно вздохнул сосед, – но ду-у-уры!..

– Не будьте привередой, Илюша, – сказала Клавдия, покачав головой.

Впрочем, мысль о том, чтобы подыскать соседу подходящую партию, накрепко засела в ее мозгу, и дело оставалось за сущей малостью – не было достойной кандидатки.

– Ну, что вам сказать, робяты, – пробасил Илья Николаевич, поудобнее усаживаясь за стол и запихивая в рот дымящийся вареник, – это никакая не пейджинговая связь, а форменный дурдом!..

Лена и Максим понимающе переглянулись, наперед зная, какую байку заведет сосед.

– Я вот думаю: а может, книжку мне издать, – продолжал между тем тот, – и назвать «Подслушанные анекдоты»? Деньжищ загребу-у!..

– Что, опять клиенты балуются? – подхватила Клавдия.

– Не то слово. Сегодня позвонил один и потребовал, чтобы мы передавали на такой-то номер сообщение. Знаете какое? – Илья Николаевич помолчал, держа выразительную паузу, и выпалил: – «Киска, любишь ли ты своего миску?» Как вам это нравится?..

– Какого еще миску? – буркнул Федор Иванович.

– А это вы у него спросите! – порекомендовал сосед. – Или вот приятный женский голос передает информацию… дети, закройте уши! «Ося, пошел в жопу!»

– Куда? – поразился Федор Иванович, а Клава покраснела.

– В жопу, в жопу, вы не ослышались, – подтвердил Илья Николаевич.

– Зажрались, дерьмократы, – процедил Федор Иванович.

– А тридцать пять – шестнадцать, – спросила Клавдия, чтобы хоть как-то переменить тему, – все развлекается?..

Прежде чем ответить, сосед отправил в рот очередной вареник и лишь затем сообщил:

– Позавчера ему передали: «Все поезда – синонимы напастей». Вчера: «Мне самолет милее и родней». Я поражаюсь, – подытожил Илья Николаевич, – такие сумасшедшие деньги народ платит за эти самые пейджеры и такую ересь передает!..

– Это не народ! – помотал в воздухе вилкой Федор Иванович. – Это недобитые буржуи.

– Возможно, – не стал спорить сосед.

– А мне сегодня дело подкинули, – невпопад сказала Клавдия, – о пропавшей собаке…

– Ой, ма, вечно тебе ерунду какую-то поручают, – ехидно посочувствовала Лена.

– А что, по поводу собаки можно идти в прокуратуру? – удивился Илья Николаевич, а Максим скорчил рожу и посоветовал:

– Лучше – к психиатру.

– Максим!..

Клавдия рассеянно слушала застольную болтовню и все более и более утверждалась в мысли, что необходимо вновь переговорить с Черепцом, чтобы разрешить вопрос: зачем кинологу дворняга?

А Илья Николаевич размахивал руками, сыпал анекдотами, и вид у него был какой-то нездорово-возбужденный.

Может, и впрямь человек с ума сходит от холостячества, размышляла Клавдия, наблюдая за ним, – ой, надо ему поскорее жену подыскать, правда!..

У каждой женщины – свой резон в подобных умозаключениях.

Впрочем, обдумать эту мысль она не успела – пирожки с грибами уже были готовы. И удались на славу!..

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Вторник. 6.28 – 8.40

– …Как бешеных собак!! – закричал старик, и обрез оглушительно грохнул.

В голове мальчишки, как раз в том месте, где было две макушки, возникла черная дырочка.

– Вот так, чтоб знал! – сказал старик испуганно и выстрелил в свое сердце.

– Тих-тих-тих, – тронул Клаву муж. – На бочок повернись…

Утро опять начиналось с этого страшного сна.

Клавдия пила свою размороженную воду, глядя на двор, но двора самого не видела.

«Да сколько ж можно этих дел на меня вешать? – думала она, уже однозначно трактуя сон как предвестник новых забот. – И если опять что-нибудь подобное – поругаюсь! (И ничего особенного в этом «Блендамеде», паста как паста.) Ну, не поругаюсь, но кое-что выскажу».

В ванной из зеркальных стен теперь смотрела на Клавдию озабоченная женщина, отчаянно трущая жесткой мочалкой свое тело.

«Все это неспроста, – думала уже о «собачьем деле» Клавдия. – Черепец этот хитрит зачем-то, словно это я навязалась искать его Фому. Но самое главное – с какой стати прокуратура за этот пустяк взялась? Или это не пустяк?»

– Ленуська, вставать пора, – запела Клавдия, тихонько входя к дочери.

– Ну ма-а… – привычно заныла та.

– А что это у нас такое? – игриво потянулась Клавдия к толстому фолианту, выглядывающему из-под уголка подушки.

Ленка вдруг встрепенулась, ухватилась за подушку и накрыла ее своим животом:

– Все, встаю, встаю! Успокойся, – зашипела дочь.

Клавдия отметила это моментальное просыпание, но настаивать не стала.

– Вставай, Ленуська, вставай, петушок…

– Ма-а-а! – вскричала дочь.

– Прости. Соловей пропел давно!

И только тут спохватилась – ночью она не слышала, чтобы вернулся сын. Он исчез почти сразу после ухода Ильи Николаевича и – до сих пор…

Она метнулась к комнате Максима – так и есть: там было пусто.

– Федя, Федь! – растолкала она мужа. – Максим не вернулся! Он тебе говорил, куда пошел?

– О-о-а-а-о… – сладко зевнул муж и протер глаза. – Не-a, а чего?

– Ну нет же его, говорю!

– Нет, так будет, – снова зевнул муж.

– Господи, мог бы и позвонить!

– Так он звонил, – сказал муж равнодушно. – Сказал, что задержится.

– Когда звонил?! – опешила Клавдия.

– Да вечером. Я не сказал?

Клавдия наклонилась над мужем, уперев руки в бока.

– Ты не сказал, Федя, ты забыл! – сказала она угрожающе. – Я тут с ума схожу…

– Прости.

Клавдия махнула рукой. С мужем спорить бесполезно. Он изобрел прекрасный способ – на все Клавдины возражения и возмущения отвечать широченной улыбкой и извинениями. Клавдия не могла на него злиться.

– А Макса нет? – сунула нос Ленка.

– Максим задержался на работе, – сказала Клавдия.

Ленка тут же врубила на полную катушку магнитофон и помчалась в ванную.

Клавдии не пришлось долго искать. Книгу Ленка засунула в диван.

И книга эта называлась – «Сто двадцать способов вызвать оргазм у вас и вашего партнера».

Клавдия даже села.

Да, упустила, ведь хотела же сама с дочкой поговорить по-взрослому, по-женски. Нет, не про оргазм, конечно, а про чувства, про любовь, про нежность…

Опоздала…

На обороте обложки было написано взрослой рукой: «Дорогой нашей доченьке Сюзанне от мамы и папы в день тринадцатилетия».

Сюзанна училась с Ленкой в одном классе.

«Ничего себе – современные родители! – с ужасом подумала Клавдия. – Интересно, что они подарят доченьке на четырнадцатилетие? Вибратор?»

– Это очень некультурно – рыться в чужих вещах! – Ленка стояла на пороге, поджав обиженные губки и сложив руки на груди.

Клавдия положила книгу на стол, шагнула к дочери, схватила ее поперек тела, согнула пополам, задрала ночнушку и так влепила по розовой попке!

– Мать, ты что, ты вообще?! – вдруг низким голосом пролепетала Ленка, отпрыгивая от Клавдии.

– И еще получишь…

– За что?!! – Глаза у Ленки стали как блюдца. – Ты никогда меня не била…

– И зря! Надо было тебе влепить хорошенько!

– Из-за этого? Из-за книжки? – На глазах у Ленки появились слезы. – Да у нас ее весь класс перечитал. Ты вообще какая-то допотопная! Ты еще скажи, что детей в капусте находят! – И Ленка разревелась в голос.

Конечно, надо было сейчас усадить дочь рядом с собой, обнять ее за плечи, успокоить и повести неспешную беседу. Надо было рассказать ей, как влюбилась Клавдия в первый раз… как потом повстречала отца, как полюбила его… Нет, ничего не скрывать, все честно. Ей и стесняться-то нечего. У нее была любовь!

Надо, надо было поговорить с дочерью хоть сейчас. Ведь подоспело уже – мальчишки ее провожают…

– Собирайся, опоздаешь, – сказала Клавдия. – А книгу я сама отдам Сюзанниным родителям.

Когда Клавдия уходила, муж опять спал. Ох, хорошо, что не он нашел книгу.

В троллейбусе почти никого не было. Клавдии повезло. Она огляделась воровато по сторонам и открыла фолиант.

Любовь-то у Клавдии действительно была. А вот оргазма…

10.38–12.07

Добраться до кабинета в это утро так и не удалось.

Патищева стояла возле самого вахтера и вылавливала нерадивых плательщиков.

– Дежкина! За два месяца!

– Да-да, – сразу согласилась Клавдия и полезла в сумку за деньгами.

– Вы слыхали, Чубаристов в Израиль едет! – подлетел сбоку Семенов.

– Ой, правда?! – обрадовалась Клавдия. Она всегда была рада успехам Чубаристова.

– Представьте себе, – не разделил восторгов Клавдии Семенов. – Я Гольфмана веду с восемьдесят девятого, а посылают Чубаристова.

– Так он же ведет дело Шальнова, – напомнила Клавдия.

– Ну и что? Шальнова убили, а Гольфман жив. И мне надо было ехать в Израиль!

– Ду ю спик идиш? – шутливо спросила Клавдия.

Семенов не успел ей ответить – Лина Волконская замахала Клавдии рукой и заулыбалась так, что пробегавший мимо нее командированный из Саратова застыл с открытым ртом.

Лина была красавица, что называется, без упрека. Стройная, высокая, в меру округлые упругие формы, пышные волосы – мечта любой женщины, тонкое, немного ироничное лицо восточного типа и широченная, ослепительная улыбка.

Тем не менее в ее облике сразу угадывалось что-то мальчишеское, резковатое, сильное и непослушное. И именно это придавало ей тот самый шарм, ту самую изюминку, которая заставляет женщиной не просто любоваться – любить ее.

– Ой, Линочка! Здравствуй! – обрадовалась и Клавдия, невольно залюбовавшись девушкой. – Какими судьбами? Так рада тебя видеть.

– Клавдия Васильевна, милая вы моя, да что ж вы все меня опережаете? Это я рада вас видеть! – засмеялась Лина. – Нет, в доброте и любезности вам равных нет.

– Ну, рассказывай, что у тебя, как? – смутилась Клавдия.

– За этим и пришла. Есть у вас жилетка? Плакаться буду…

– Дежкина, к Самохину зайди, – на ходу бросила Клавдии Люся-секретарша, стараясь побыстрее прошмыгнуть мимо Лины, с черной завистью молоденькой простушки осознавая, что даже мимолетное соседство рядом с такой красавицей явно не в ее пользу. – И побыстрее, – добавила она уже с безопасного расстояния, давая тем не менее понять, кто здесь хозяйка положения.

– Так я и знала! – с досадой охнула Клавдия. – Подождешь?

– Конечно.

– Я мигом. А ты можешь пока чайку попить, у меня сегодня пирожки с грибами – пальчики оближешь! Как-то удалось тесто в этот раз…

– Здравствуйте, Клавдия Васильевна, – выскочил навстречу из их кабинета Игорь.

– Здравствуй, Игорек. – Клавдия передала ему сумку. – Меня к Самохину…

– Пойти с вами? – привычно предложил Игорь.

И Клавдия уже хотела кивнуть, но вспомнила вчерашнее и сказала:

– Нет, Игорек, спасибо, я сама. А ты вот даму развлекай.

– Здравствуйте, Лина, – потухшим голосом сказал Игорь.

– Здравствуйте…

– А Чубаристова не видели? – сунулся в кабинет командированный из Саратова.

– Под стол спрятался, – одновременно сказали Игорь и Клавдия.

– Ну что, Дежкина, особенно хвалить тебя не буду – Зазнаешься, – игривым тоном начал Самохин, усадив Клавдию поближе к себе. – Звонили из Верховного суда – в пример тебя ставили.

– Меня? – удивилась Клавдия. – За что?

– За дело Гавендова. Вот так, сказали, все бы дела. Не подкопаешься, адвокаты только руками разводят. Ни одного прокола.

– Спасибо, – смутилась Клавдия. – Я не одна работала…

От сердца у нее отлегло – значит, пока не уволят.

– И я говорю – у нас вся прокуратура неплохо работает. Да и дельце-то было пустяковое, правда? – заговорщицки подмигнул Самохин.

– Всеволод Константинович, Лукарин на проводе, – сказал селектор голосом Люси.

– А-ага-га! – Самохин схватил трубку. – Добрый день, Петр Иваныч, как обживаетесь на новом месте?.. Понятно… Да-да-да… Ну и слава Богу… Слушаю вас… Разумеется, конечно… Ну, Филиппов был просто дилетант. Знаете, эти закидоны идеалистические – правовое государство, суд присяжных, адвокат на предварительном следствии… Ну конечно, это ж смешно. У нас же никаких традиций… И вообще – Россия не Америка, правильно? Я как раз сейчас с товарищами говорил – все дела доводить до суда, во что бы то ни стало… Правильно, правильно… Нет, честное слово, как я рад, что вся эта свистопляска кончилась… Обязательно. Доложу завтра же… Всего наилучшего, Петр Иваныч. Всего доброго…

Самохин осторожно положил трубку и уставился в окно.

– Хм-хм, – тихонько прокашлялась Клавдия, напоминая о своем присутствии.

– Да-да, я помню, – не поворачиваясь к ней, сказал Самохин. – Я все помню… Люсенька, с Пал Антонычем соедини меня.

Клавдии было жаль Самохина. Видный, неглупый мужчина суетился в своем кресле, как невеста на выданье. Нет, не позавидуешь.

– Вот так, – сказал наконец ей Самохин. – Во что бы то ни стало! Как у тебя там с Гавендо… А, да… – Самохин сунулся в стол, чтобы смазать свою неловкость. – Так вот, Клавдия Васильевна, подкинем тебе еще дельце. Хитрое такое дельце. Справишься?

– Еще одно?.. – растерянно пролепетала Клавдия. Оказывается, сон был все-таки в руку.

– Знаю-знаю, дел у тебя – завались, но у всех так. Держи, – и он снова пустил по столу папку. Хорошо, что Клавдия сидела рядом, сразу ухватила ее, не дала упасть на пол. – Хитрое дельце. Ну, там сама увидишь.

Клавдия глянула на обложку и ахнула:

– Так это Гаспаряна?..

– Ну, Гаспаряна, Гаспаряна, – раздраженно сказал Самохин. – Вернули на доследование. Вот так, понимаешь… Уже сколько тянется… А что у тебя с собачкой?..

– Всеволод Константинович, Павел Антонович.

– А! Ага-га! – Самохин схватил трубку и махнул Клавдии рукой – мол, иди-иди.

Хотела Клавдия остаться, надо было хоть о чем-то расспросить Самохина, но тот так подобострастно прилип к трубке, что неловко стало ей; не могла она смотреть, как мужики унижаются.

Вот ведь над ней – тоже увольнение висит, а унижаться она не станет, ни за что!

…Тогда об этом написали все газеты. Это действительно было громкое убийство. Шальнова знали все. Он возник на сереньком фоне эстрадного сладкоголосия, как кровавая комета, не пел, а исповедовался, надрывая голос хриплым наивным покаянием. Конечно, это был все-таки поп-певец, с не очень оригинальными мелодиями и часто банальными рифмами, но что-то настоящее, искреннее, живое прорывалось в его песнях, и Шальнова любили.

Наэлектризованная политикой страна хотела видеть в певце нового пророка, подобного Высоцкому, нового глашатая свободы, совесть народа. Шальнов ожиданий не обманул. У него была бешеная популярность.

Что там случилось в тот смертельный для певца день, разбирать пришлось долго-долго. Вкратце так: вышла какая-то ссора с певицей Хафизой, дошло сначала до скандала, а потом и до рукоприкладства. В запале шумной свары охранники Шальнова и Хафизы подоставали свои газовые пистолеты и стали палить друг в друга почем зря. Но среди неопасных выстрелов был один смертельный. И этот выстрел достался как раз Шальнову.

Дело раскручивали так подробно, что на это ушли годы. Оказалось в конце концов, что убил Шальнова (наверняка случайно) его же администратор Гольфман.

Но сам Гольфман, очевидно, свою невольную вину знал, потому что через какое-то время предусмотрительно уехал на постоянное место жительства в Израиль.

Следственные группы менялись раз пять. До Чубаристова дело дошло только сейчас, и он довольно быстро ухватил все ниточки, свел воедино свидетельские показания и доказал однозначно – надо арестовывать Гольфмана…

– Ну, госпожа следователь, что тебе привезти из земли обетованной?

Чубаристов действительно отправлялся в командировку в Израиль, а сейчас наскоро собирался, делал какие-то срочные звонки, выписывал нужные бумаги, но при этом ухитрялся оставаться веселым, даже немного вальяжным и чертовски симпатичным.

Клавдия, вернувшаяся от Самохина не в лучшем расположении духа, как-то приободрилась, заулыбалась, даже невольно поправила прическу.

– Да не надо, Виктор Сергеевич, занимайся там своими делами.

– Служба службой, а дружба дружбой. Я тебе привезу такую шапочку, знаешь, черненькую, маленькую, ермолку. Хотя, кажется, ее надевают только мужчины. Впрочем, у тебя профессия мужская, верно? А тебе, Игорек, что?

– Анекдоты, – тут же ответил Порогин.

– Ну! Это добро от нас надо везти. Хотя, знаете, никто лучше евреев еврейские анекдоты не рассказывает. Вот, кстати, свеженький. Старый еврей на таможне. Его спрашивают: наркотики, оружие, валюта? Нет-нет, спасибо, мне только чашечку кофе.

Клавдия рассмеялась, обернувшись к Лине, и вдруг увидела, что та не участвует в общем веселье, а как бы вообще отсутствует, смотрит в окно, а глаза грустные-грустные.

– Тебе, Игорек, я лучше привезу наборчик для обрезания, – вставил в общий хохот Чубаристов.

Игорь вспыхнул, стрельнув глазами по Клавдии.

– А ты что там делать собираешься? – побыстрее увела от скользкой темы Клавдия.

– Ну, поначалу я этого Гольфмана допрошу, а потом, если понадобится, арестую.

Клавдия секунду соображала.

– А тебе позволят? – удивилась она.

– Что значит – позволят? Он – преступник, я – следователь.

– Но он гражданин Израиля, а ты следователь России.

– Ай, брось, Дежкина! – отмахнулся Чубаристов. – Кого это волнует?

Клавдия пожала плечами. Перед авторитетом Чубаристова она, конечно, пасовала.

– Ну так, – поднялся Чубаристов. – Будем целоваться, обниматься и вообще говорить друг другу – гуд бай!

Чубаристов крепко пожал руку Игорю, чмокнул Клавдию в щеку, обернулся было к Лине, но тут в дверь влетел Левинсон.

– А-ага-га! Нет, я сейчас помру со смеху!.. – сразу затарахтел он.

– К сожалению, это случается редко, – язвительно вставил Чубаристов.

Левинсон не обиделся:

– Виктор Сергеевич, послушайте! Значит, так – сейчас бабка пробилась к Самохину (как удалось – загадка), требует у него, чтобы он подписал прошение. Знаете какое? Причислить Гайдара к лику святых.

– И что тут смешного? – строго спросил Чубаристов.

– А Ельцина предать анафеме! – с восторгом закончил Левинсон. – Представляете, как Самохин ее шуганул?!

– Представляю, – сказал Чубаристов, – потому что точно так же сейчас шугану тебя. Я уезжаю. Левинсон, дай нам попрощаться по-человечески.

– А-ага-га! Пардон, пардон, исчезаю…

– До свидания, – сказал Лине Чубаристов, когда Левинсон действительно исчез за дверью.

Клавдия успела заметить, как мелькнули в глазах Лины растерянные искорки, как тут же снова покрылись грустным налетом.

– Всего доброго, Виктор Сергеевич, – ровным голосом ответила Лина.

А когда Чубаристов уже дошел до двери, Клавдия вдруг вспомнила:

– Виктор, что там у тебя с этим свидетелем?

– С каким? – тут же остановился Чубаристов.

– Из Сибири, кажется.

– Да нет, ничего, пусто, – пожал плечами Чубаристов. – Ну, бывайте!

– Ой, Игорек, не сочти за труд, – сказала Клавдия, как только за Чубаристовым закрылась дверь, – я в приемной, кажется, свою папку забыла. Принеси, пожалуйста.

– Какую папку?

– Да синяя такая… Ну у Люси спроси…

– Но я хотел вам про салоны красоты…

– Потом-потом…

Игорь нехотя поднялся и вышел.

– Возьми себя в руки, Линочка, – без перехода начала Клавдия. – Ну нельзя же так! Ты красавица, умница, душа-человек…

– Господи, Клавдия Васильевна, ну что я могу с собой поделать! – чуть не застонала Лина. – И он же все знает, чувствует! Вот со всеми попрощался, кому что привезти спросил – а на меня ноль внимания.

– Ну… Он просто с тобой мало знаком… С нами он по-дружески…

– Он со мной мало знаком?! Он?! Со мной?! – Лина саркастически засмеялась.

– Ну, значит, не смог разобраться в своих чувствах. – Клавдия понимала, что говорит какие-то банальности, что утешить Лину у нее никак не получается. А ведь девушка именно за этим пришла. К ней! – Ой, Линочка, – приобняла девушку Клавдия. – Я и сама тебе поплакаться могу. На мои слезы никакой жилетки не хватит.

Лина внимательно посмотрела на Клавдию:

– Что? Тоже влюбились?

– Ох, если бы, – светло улыбнулась Клавдия. – У меня проблемы похуже. Сегодня нашла у Ленки под подушкой книгу – «Сто двадцать способов вызвать оргазм».

– У Ленки? – рассмеялась Лина, но тут же осеклась.

– Так это еще полбеды. А вчера ее уже пацан какой-то провожает. Это в тринадцать лет! Вот ты грустишь, что нет любви, а тут ее – завались. Не разгребешься.

– И что вы?..

– А что я? Надо, конечно, с Ленкой поговорить по душам, а времени все не хватает. Вот опять дело подкинули. – Клавдия подняла со стола и хлопнула папкой.

– А что там? – Лина уже улыбалась, снова была самой собой – ироничной и смешливой.

– Да вот некий гражданин Гаспарян, инженер-технолог по образованию. Знаешь, что учудил? Целый год положил на то, чтобы тещу прикончить. И не просто – утюгом по башке. А с инженерной выдумкой.

– Интересно…

– Что ты! Он целые агрегаты придумывал, чтобы теще на голову что-нибудь свалить; электроника, часовые механизмы, химические реакции…

– Ну и?..

– Прикончил-таки. – Клавдия махнула рукой. – Вот я и думаю – приведет Ленка мужа, а он меня…

Лина в голос расхохоталась.

– Вас?! Да никогда! Вы же мухи не обидите!

– Мух-то я как раз не люблю, – совсем загрустила Клавдия. – У Чубари… – начала она, запнулась, но все же продолжила: – У Чубаристова – семнадцать смертных приговоров. А у меня – ни одного.

– Вы жалеете?

– Да нет… Я даже, по секрету тебе скажу, горжусь этим. Только вот теперь собачек ищу… И если кого увольнять будут – я первая в очереди…

Лина крепко обняла Клавдию и чмокнула ее в щеку:

– Милая вы моя Клавдия Васильевна, спасибо вам за все. Что я без вас делала бы? Как вы мне помогли!

– Здрасте-пожалуйста, да чем же?

– Просто тем, что вы есть на свете.

– А знаешь что, Лина, – всплеснула вдруг руками Клавдия. – Я тебя с таким человеком познакомлю – чудо. Клин клином вышибают. А?

– Знакомьте! – залихватски махнула рукой Лина.

– Какая ж ты красавица, – искренне восхитилась Клавдия. – Дураки мужики.