Текст книги "Госпожа следователь"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

13.40–14.51

Наконец Москва осталась позади, и «рафик» с бешеной скоростью понесся по пустынной магистрали в сторону Переделкина.

Фома спал, уютно устроившись на коленях у Игоря. Пес свернулся калачиком, подвернул передние лапы под грудь и ткнулся мокрым носом в собственный хвост. Иногда он вздрагивал, все его тельце начинало трястись, а зубы тихонько поклацывали.

– Что-то страшное снится. – Дежкина ласково потрепала собаку за ушком. – Ну тихо, тихо… Успокойся, маленький. Все хорошо, скоро будешь дома.

Фома проснулся, открыл глаза, благодарно посмотрел на своих спасителей – сначала на Игоря, затем на Клавдию, после чего опять погрузился в чуткий сон.

– Натерпелся Фомка за последние дни, врагу не пожелаешь, – сказал Порогин. – Если бы не баба Лиза… Вы бы видели, в каких условиях она живет… Ужас… Грязища, воняет так, что не продыхнуть.

– Сколько у нее зверушек?

– Я насчитал девятнадцать собак, но наверняка еще кто-нибудь под кровать спрятался или еще куда. Собаки ведь тоже разные бывают – кто посмелей, к чужим людям тянутся, а кто шарахается от них, как от огня…

– И правильно делают, – вздохнула Дежкина. – С людьми надо осторожно.

– Да уж… Баба Лиза их всех из живодерни вытащила, от смерти спасла. И они понимают это! Ни на минуту не отходят от хозяйки, руки ей лижут… Она же на живодерню как на работу ходит, каждый день. Клянчит, унижается, выпрашивает… А потом пристраивает, ищет хорошие руки… Да ей памятник за это мало поставить! Сама нищенствует, недоедает, а зверюшки ее всегда досыта накормлены, шерстка лоснится!..

– Надо будет навестить старушку… Мы тоже решили собаку взять.

– Я ей двадцать тысяч оставил, больше не было. Так она брать не хотела, еле уговорил.

Когда въезжали в Переделкино, с Фомой начало твориться что-то невообразимое. Тяжело дыша и свесив на плечо алый язык, он метался по салону «рафика», прыгал с сиденья на сиденье, скреб когтями оконные стекла и заливисто лаял.

– Прислушайся повнимательней, – шепнула Клавдия на ушко Игорю. – Он не просто лает. Он разговаривает.

– Возмущается чем-то? – предположил Порогин. – Или требует?

– Нет, – покачала головой Дежкина. – Вот скажи, Игорек, какое чувство ты испытываешь, когда после долгого отсутствия оказываешься в родном доме, где все знакомо с детства, где каждый запах вызывает какое-нибудь приятное воспоминание?..

– Ну, не знаю… – задумался Порогин. – Когда из армии дембельнулся, у меня приятно так в животе щекотало, а в груди прям все переворачивалось.

– Вот и у него переворачивается… Никогда не думала, что собака может так улыбаться. Посмотри, он же улыбается!..

– А это точно он? – вдруг нахмурился Игорь.

– В каком смысле?

– Вы на сто процентов уверены, что эта беснующаяся псина именно Фома? Может, мы слишком романтизировали его образ? Я имею в виду испытываемую им ностальгию по родине, слезы на глазах и тому подобное… Может, он просто резко в туалет захотел?

Клавдия Васильевна вынула из сумочки цветной фотоснимок, тот самый, что когда-то получила от Черепца. Заглядывая ей через плечо, Игорь тоже сличал копию с оригиналом.

– Он?.. – Дежкина неуверенно взглянула на Порогина.

– Вроде похож… – пожал он плечами. – А вроде нет… Он вертится все время… Во, сейчас опять похож!.. А когда боком – не очень… Уши меня смущают…

Автомобиль остановился у величественного двухэтажного особняка, и все сомнения насчет возможных обознатушек отпали сами собой. Фома выпрыгнул из «рафика», навалился передними лапами на ворота, чуть приоткрыл их и, ловко протиснувшись в щелочку, влетел во двор.

– Он!.. – выдохнули в один голос Клавдия и Игорь.

Что выделывал истосковавшийся пес, когда Алексей Черепец, услышав звонкий лай, вышел на крыльцо! Он визжал, скакал на задних лапах, подпрыгивал, стараясь лизнуть хозяина в лицо, а хвост его крутился в таком сумасшедшем темпе, что был похож на пропеллер миниатюрного вертолета, готового вот-вот взлететь в воздух.

– Сладкий ты мой… – Алексей присел на корточки, обнял собаку за шею, потерся щекой о мягкий загривок. – Блудный сынок ты мой… Нашелся… Я знал, я верил, что ты найдешься… Фомульчик, Фомулюшка!..

Дежкина и Порогин стояли чуть поодаль и с умилением смотрели на эту сентиментальную картину. А Черепец будто не замечал их присутствия, он о чем-то тихо говорил с Фомой, проникновенно заглядывая ему в глаза, и целовал его в нос. Прошло несколько минут, прежде чем Алексей выпрямился в полный рост, смахнул с ресниц невидимую слезу и, открыв дверь, приказал строгим голосом:

– Все, хватит телячьих нежностей! На место!

И Фома, услыхав знакомую команду, от которой он уже начал отвыкать, с неимоверным воодушевлением поспешил ее исполнить. Парадным строевым шагом, гордо задрав острую морду и завернув колечком хвост, он вошел в родной дом и блаженно растянулся в прихожей. Пес был безмерно счастлив.

Черепец неторопливо спустился с крыльца и начал трясти сыщикам руки.

– Даже не знаю, что сказать… – вдруг как-то смутившись, пробормотал он. – Обычно в таких случаях принято всячески выражать благодарность… но я не могу подыскать нужные слова. Спасибо вам. Вы не представляете, что значит для меня эта собака… Вы не представляете… Но кто? Кто это сделал?

Игорь уже открыл было рот для того, чтобы ответить, но Дежкина опередила его:

– Всему свое время, об этом вы узнаете позже.

– Тайна следствия, – подтвердил Порогин.

– Вы должны мне пообещать кое-что, – строго произнесла Клавдия Васильевна.

– Пообещать? – растерянно переспросил Черепец. – Да-да, конечно… Все что угодно…

– Обещайте не усыплять Фому в том случае, если он лишится трудоспособности. Я слышала, что именно так поступают со старыми ищейками.

– Вздор!.. – всплеснул руками Алексей. – Как вы могли подумать такое?..

– И все же.

– Клянусь! Но почему вы?.. – Черепец осекся на полуслове, словно о чем-то догадался.

– Полагаю, что вашей собаке отбили нюх, – подтвердила его страшные подозрения Дежкина. – Есть предположение, что в течение нескольких дней Фоме вкалывали сильнейшие препараты, и я склонна думать, что на роль ищейки он больше не годится…

– Вот что… – лихорадочно соображал Алексей. – Нужно немедленно проверить… Если ваши предположения окажутся верными – это будет самая настоящая катастрофа!.. Так, едем! Прямо сейчас…

Поначалу ехали молча, лишь Фома, предчувствуя сложное испытание, нервничал и тихонечко поскуливал.

– Я понимаю… – робко начал говорить Черепец, когда «рафик» въехал в черту города, – тайна следствия, страсти-мордасти… Но в какой-то степени мы с вами приходимся друг другу коллегами, делаем общее дело… Я должен знать, кто украл пса, понимаете? Хотя бы для того, чтобы похищение не повторилось. Ну же! Кто? Я знаком с этим человеком? Это?.. – не закончил он вопрос.

– Да… – кивнула Дежкина.

– Господи, она же мне снилась прошлой ночью… – Черепец откинулся на спинку кресла и крепко зажмурил глаза. – Это какое-то безумие… Я никак не мог смириться с мыслью, что это она… Я не верил…

Дежкина и Порогин тактично молчали. А что было говорить?

– Где она? – сорвался на крик Алексей. – Я хочу ее видеть! Немедленно!!!

– Увидите, увидите, – заверила его Клавдия. – Скоро увидите.

– Где она?

– В следственном изоляторе.

– Она здорова?

– Как бык! – Игорь понял, что привел не совсем удачное сравнение, и сразу же поправился: – Гм… самочувствие нормальное, даже не кашляет.

«Так, – подумала Клавдия, – если он все это разыграл, то ему бы быть председателем не собачьей федерации, а Всероссийского театрального общества. Впрочем, скоро мы все узнаем. История близка к развязке…»

– Глебушка, – тронула водителя за плечо Клавдия. – Притормози-ка у метро. Простите, – обернулась она к Черепцу. И, склонившись к уху Игоря, прошептала: – Езжай в Бутырки. Допроси всех сокамерников Харитонова.

– Я?.. А мне… – растерялся Порогин.

– Все у тебя получится. Там сейчас другие следователи работают, но это ведь наше дело, правда? По-моему, туда уже должен вернуться Гаспарян…

– Я… Клавдия Васильевна, вот увидите!

– Ни пуха, ни пера!

– Поролоновая подушка! – счастливо улыбнулся Игорь.

15.12–16.05

К тому моменту, когда «рафик» припарковался невдалеке от офиса Всероссийской кинологической федерации, Алексей Черепец уже нашел в себе силы, чтобы справиться с нахлынувшими на него чувствами, взять себя в руки и успокоиться.

Они поднялись на третий этаж и оказались в небольшом, обставленном скромной мебелью кабинете.

– Вот это и есть мое рабочее место. Сразу же приступим к делу. – Черепец приблизился к вмонтированному в стену стальному сейфу и долго возился с кодовым замком, прежде чем на его ладони появился крошечный полиэтиленовый пакетик с белым, внешне похожим на сахарную пудру порошком. – А это…

– Тот самый рэйдж? – догадалась Клавдия.

– Верно, – Алексей протянул ей пакетик. – Всего каких-то два грамма, а может удовлетворить сотню жаждущих иллюзорных наслаждений. Представляете, если через границу пройдет целая тонна этой гадости?

– Будут страсти-мордасти… – вспомнила Клавдия.

– Как ни странно, но истинное назначение этого препарата – приносить пользу людям, – совсем не весело усмехнулся Черепец. – Да-да… Первоначально предполагалось использовать рэйдж как сильнодействующее болеутоляющее. Но нынешнюю молодежь больше интересуют побочные эффекты… А сейчас вы должны мне помочь. Спрячьте этот пакетик. Где угодно. В вашем распоряжении все здание.

Клавдия это местечко приметила, когда еще поднимались в кабинет. Пожарный кран между первым и вторым этажами.

– Готово! – крикнула она, когда пакетик был спрятан.

Теперь Фома был предельно мобилизован и сосредоточен. Низко опустив голову, он уверенно продвигался по длинному коридору. Продвигался в правильном направлении, к лестнице. Черепец, держа конец поводка в вытянутой руке, шел следом. Замыкали процессию Дежкина и Порогин.

Несколько раз пес останавливался, прижимал мокрый нос к полу, делал глубокий вдох, на мгновение задерживал дыхание, словно за это время внутри него происходил химический анализ втянутых в ноздри молекул после чего с силой выдыхал воздух.

– Молодец… – подбадривал его хозяин. – Давай-давай, не подведи меня…

Перед лестницей Фома задержался у двери в какой-то кабинет. У Клавдии замерло сердце.

«Вот и все… – с ужасом подумала она. – Ошибся…»

Нет, ошибки не произошло. Фома пошел дальше, чуть сбавив ход. Медленно, обнюхивая каждую ступеньку, спустился на второй этаж. Остановился в нерешительности, поводя ушами из стороны в сторону. Шагнул было обратно. Передумал. Завертелся на месте…

– В чем дело? – спросил его Алексей, будто обращался не к бессловесному животному, а к человеку, и сам же себя успокоил: – Это с непривычки… Ты просто отвык, потерял форму… Это поправимо…

Наконец после продолжительных сомнений Фома все-таки решил продолжить спуск.

Площадка между первым и вторым этажами. Вот и ящик пожарного крана. Но пес не удостоил его своим вниманием, прошел мимо, тщательно обнюхал перила и вновь понурил голову, с шумом вдыхая в себя лестничную пыль.

Клавдии стало грустно.

Когда до первого этажа оставалось три ступеньки, Фома вдруг ощетинился, напрягся всем телом и… громко чихнул.

В следующий момент Черепец вернулся к ящику, распахнул его и, протянув руку за свернутый в огромный круг брезентовый рукав, обнаружил искомое.

– Есть!.. – с облегчением выдохнул он. – Чисто сработано!

– Тут что-то не так, – засомневалась Дежкина. – Тут какой-то трюк… Или вы сами догадались, что наркотик спрятан именно в ящике? Фома же прошел мимо…

– Все правильно! Именно так он и обучен, помните, я вам рассказывал? – счастливо улыбался Алексей. – Собака ни в коем случае не должна мгновенно сообщать хозяину о том, что она обнаружила наркотик. Это происходит на определенном расстоянии от объекта или через временную паузу. У каждой собаки свой особенный, незаметный для посторонних людей знак. Фома, например, чихает, и делает это вполне естественно.

– Так, значит… – Лоб Клавдии Васильевны прорезали задумчивые морщинки. – С нюхом у Фомы все в порядке? Я правильно вас поняла?

– Абсолютно правильно, – подтвердил Черепец, почесывая гордого Фомку за ушком. – Хоть сейчас на работу!

– Ну тогда… тогда… – Дежкина ошарашенно смотрела на дворнягу. – Можете надо мной смеяться, но я ничегошеньки не понимаю!..

17.36–22.14

Игорь жутко нервничал. Волновался и краснел перед каждым заключенным, которого допрашивал. Это был его первый допрос, от которого к тому же многое зависело. Да и времени до отбоя было мало – часа три, не больше. Спасало только то, что ситуация была нештатная и заключенные все были изрядно напутаны сами. Мелькали перед ним, как на ускоренной записи, быстро отвечали на почти одни и те же вопросы, просили закурить и исчезали, уступая место новым. У многих были забинтованы лица, руки, ноги.

– Фамилия, имя, отчество?

– Рубец Иван Данилович.

– Расскажите все, что заметили.

– Ну что, ничего я не заметил. Мы с братвой на нарах лежали, в шашки дулись, а тут как ё…нет!

– Кто принес взрывчатку, вы не знаете?

– Нет, конечно, – пучит он удивленные глаза. – Откуда. Знал бы – сразу стукнул. Жить-то хочется.

– Хорошо. Скажите, Рубец, а с заключенным Харитоновым вы как, поддерживали отношения?

– А че их поддерживать? Он же не баба. Пришел недавно, липнуть ни к кому не стал. Ну и к нему тоже. На голову срать сразу не позволил, и все. Это ж тюряга, тут каждый сам по себе.

– А Осипов, ну который только утром в камеру попал, он ни с кем не разговаривал?

– Не, не разговаривал. Сцепился было с Барином, но до драки не дошло. Этот чмырь вообще какой-то странный был. Попросили его радио включить, так он зажал. Кто ж мог подумать, что он так братву…

– Кто – он? Осипов? Или Харитонов?

– Да хер его знает…

Странное дело. Как взрывчатка вообще могла попасть в камеру? Надзиратели недосмотрели? Вряд ли. Но всех купить просто невозможно. Тут же тройной контроль…

– Фамилия, имя, отчество?

– Рыбин Игнат Владимирович.

– Что можете сказать по поводу случившегося?

– А че говорить, начальник?

– Ну вы заметили что-нибудь?

– Не, ничего не заметил. Я с самого утра подушку давил. А потом как шарахнет, на меня кто-то с верхних нар свалился. И все, что могу сказать.

– А вы случайно не заметили, как…

– Да ничего я не заметил. Я же спал, говорю вам…

А может, взрывчатку кто-нибудь из охранников передал? Вполне возможно. Но как концы найти?..

– Фамилия, имя, отчество?

– Калныньш Эдгар Реснайрович.

– Скажите, где вы находились во время взрыва?

– Ну где, на верхних нарах лежал, кроссворд разгадывал.

– А вы ничего не успели заметить?

– Успел, конечно. Я лежу, читаю, и вдруг слышу, как кто-то на пол ё…нулся. Смотрю, а это новенький, которого вчера привели.

– Осипов?

– Ну да, Осипов. Он на пол свалился, а тут вдруг Харитонов из-за пазухи пакет вынимает. Он у него прямо в руке и разорвался.

– А откуда у Харитонова появился этот пакет?

– Да х… его знает. Я к нему за пазуху не лазил.

– Скажите, а Харитонов с Осиповым не общались?

– Ни с кем Харитонов не общался. Так только, прикурить или еще что-нибудь в этом роде.

– А Осипов?

– А Осипов только пришел. У нас обычно с новеньким только на третий день нормально общаются, пока не узнают, что за хрен с бугра. А вдруг он стукач?

– Понятно, спасибо.

– Начальник, сигаретки не найдется?..

Интересно, а почему использовали именно гранату?

Куда проще заточкой. Ткнул во сне – и всех делов…

– Фамилия, имя, отчество?

– Бербраер Марк Семенович.

– Скажите, Марк Семенович, а вы не заметили, может, Харитонов с Осиповым разговаривали о чем-нибудь?

– Я вам так скажу, молодой человек. Мне этот Осипов сразу не понравился, как только в камеру попал. Очень невоспитанный молодой человек. Отобрал у меня мою подушечку, на которой я сижу, у меня ведь геморрой застарелый, мне уже…

– Простите, а можно по существу?

– Конечно-конечно. А вам так скажу, только по большому секрету. А то у нас, знаете ли, не любят, когда кто-нибудь с начальством откровенничает. Да, я слышал, как эти два юноши переговаривались между собой.

– И о чем же они говорили?

– Да в сущности, почти ни о чем. Осипов только спросил у Харитонова, как он ухитрился попасть в это место. А Харитонов ему очень грубо ответил. Заметьте, очень грубо. Я даже испугался, что может случиться драка, но Осипов только пожал плечами и отошел.

– Больше они ни о чем не разговаривали?

– Не. Точно ни о чем. Знаете ли, молодой человек, в последние несколько лет я сильно страдаю бессонницей, и поэтому…

– Фамилия, имя, отчество?

– Кривопят Евгений Андреевич.

– Судя по повязкам, вы были близко от взрыва. Скажите, вы успели что-нибудь заметить?

– Успел, конечно, успел, ё… его мать. Этот мудак подскочил к тому, как его…

– К Харитонову?

– Вот именно, к Харитонову. Выхватил какой-то пакет, за веревку дернул и тому за пазуху сунул. Сам ломанулся, но споткнулся и упал рядом. Харитонов руку за пазуху сунул, вытащить пакет успел, так он у него прямо в руке и громыхнул. Мне чуть палец не оторвало. Нет, ну что это творится, гражданин начальник? Прямо в камерах уже разборки устраивает эта организованная преступность. Я требую, чтобы простых уголовников сажали отдельно и чтобы…

– Подождите-подождите. Так вы говорите, что Осипов покушался именно на Харитонова?

– Ясный пень. Он же не мне за пазуху сунул…

Осипов взрывчатку принес. И принес специально для того, чтобы убить Харитонова.

– Фамилия, имя, отчество?

– Мы же уже знакомы.

– Простите, но это процедура. Назовите свою фамилию, имя и отчество.

– Ох уж эта бюрократия… Гаспарян Артур Кивович.

– Вы правильно поступили, Артур Кивович, что вернулись. Вот увидите, на суде вам это зачтется.

– Спасибо… Просто нашло что-то. Как дым рассеялся, смотрю, а дверь выбита. Как будто подтолкнул кто-то сзади. Я уже, когда выбежал, пожалел. Но, думаю, не возвращаться же – сокамерники засмеют. Вот и побежал домой. Очень жену повидать хотелось.

– Подождите, не торопитесь. – Игорь вспомнил, о чем просила его расспросить Клавдия. – Как побежали? Куда?

– По коридору.

– И что?

– Потом на лестницу…

– Минутку. В коридоре решетки. На лестницу дверь запирается. Кто вас выпустил?

– Никто. Тут такое творилось, господин следователь! Вертухаи как тараканы бегали. Все нараспашку! На меня даже никто не посмотрел.

– Но как вы нашли дорогу? Тут заблудиться запросто…

– Я ж говорю, господин следователь, вертухаи бежали, а я за ними.

– Подождите. А вот на КПП?

– Ну, тут вообще давка была, как в автобусе. Я взял и вышел. Повезло Зайчишке.

Игорь вздохнул. Никаких чудес – обыкновенное разгильдяйство.

– Ладно, Артур Кивович, расскажите мне, как это все случилось?

– А вам не рассказывали?

– Я бы хотел услышать это от вас. Вы где в это время находились?

– …Под столом.

– Где?

– Под столом. Я, видите ли, сокамернику проиграл в одну игру, вот и вынужден был на час лезть под стол.

– Понятно.

– Это-то меня, знаете ли, и спасло. Правда, видел я мало, но слышал все.

– И что же?

– Ну я слышал, как Осипов подошел к Харитонову и говорит: «Вот тебе подарок от Князя». И сразу хотел отойти, но споткнулся о ножку стола и упал прямо на пол. И сразу произошел этот взрыв.

– От Князя? Он так и сказал?

– Да, именно так.

– А кто это – Князь?

– Этого Осипов не сказал.

– А когда вы выбежали из СИЗО, на улице не заметили ничего необычного?

– Ой, у меня тогда в голове гудело от взрыва, потом вы ведь сами понимаете – побег. Так что не до этого было. Сразу к ближайшей подворотне бросился. Так что…

– Понятно. Скажите, Артур Кивович, как вы думаете, каким образом в камеру могла попасть взрывчатка?

– Да любым. Знаете, этот Осипов ведь с собой радиоприемник принес. Но так ни разу и не включил. Его просили вчера, но он все равно не включил. Наверняка в нем и принес. Простите, господин следователь, а вы не можете мне сказать, долго ли еще продлится расследование по моему делу? А то, знаете ли, у меня с сокамерниками не очень хорошие отношения. И потом, эти… Комары…

– Это зависит от Клавдии Васильевны, как она решит.

– Простите, а вы не могли бы ей передать…

– Не положено. Вы извините, но я ничего не могу передавать.

– На словах.

– Даже на словах. Вот она к вам придет, и вы ей все сами скажете.

– Жаль. Очень жаль. Ну да ладно.

– А вообще-то, как вы думаете, возможно пронести взрывчатку в радиоприемнике, чтобы ее не заметили надзиратели?

– Запросто. Просто в корпус вставляется приемник поменьше, а все остальное – место для взрывчатки. А вообще, надзирателю если заплатишь, он и пушку пронести разрешит. Вот и всех делов.

– Поня-атно. Ну ладно, большое спасибо. Допрос окончен…

И снова:

– Фамилия, имя, отчество?

– Карев Александр Иванович… Щедрин Петр Вадимович… Лобин Гаврила Леонидович… Кущ Илья Ильич…

Результатами допроса Игорь был доволен. Хотя и не узнал больше никаких подробностей. Он, по крайней мере, прояснил для себя ситуацию.

Взрывчатку в камеру пронес Осипов. И пронес, судя по всему, в приемнике. Вполне возможно, что ему помогал кто-то из надзирателей. Но может быть, и нет.

Пронеся взрывчатку, Осипов просто дождался удобного случая, когда Харитонов окажется у стены, и сунул пакет ему за пазуху, вырвав чеку. Наверняка он рассчитывал, что сам сможет нырнуть в пролом после взрыва и убежать, возможно, его даже ждали снаружи. Только теперь этого проверить нельзя.

Но случилось совсем не так. Он просто упал, споткнулся по-глупому и свалился. Это его и погубило. Теперь лежит в реанимации. Врачи говорят, скорее всего – умрет.

Но самое главное, что Игорь узнал, – есть еще некто третий… Наверняка этот самый «князь» и подослал Осипова к Харитонову.

Гаспаряна Осипов наверняка не заметил, иначе вообще ничего не говорил бы. А больше никого рядом не было.

Но самое главное – это допрос. Первый самостоятельный допрос в жизни. Да еще блиц. Прямо как в «Что? Где? Когда?».

Выйдя на улицу, Игорь надел подаренные Чубаристовым солнцезащитные очки и быстро зашагал к метро. Хоть солнца-то никакого и не было. Луна уже светила…