Текст книги "Госпожа следователь"

Автор книги: Игорь Зарубин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

00.50–01.30

Даже в это позднее время прокуратура не пустела. Следователи иногда засиживались и до утра. Поэтому Чубаристов сначала осторожно выглянул в коридор – пусто. Только после этого быстрым шагом направился к вахте.

– Пойду воды куплю, – бросил полусонному вахтеру.

Выскочив на улицу, Виктор в ближайшем ларьке купил банку «Пепси» и жетон для таксофона. Телефон на другой стороне улицы был свободен, но Чубаристов пошел совсем в другую сторону. Прошел квартала три, перешел через дорогу, завернул за угол, и только там нашел телефон-автомат.

Трубку сняли сразу.

– Это я, – сказал Виктор, оглянувшись по сторонам. – Ты прости, но у меня там люди были. И вообще, на работу больше не звони. Лады?.. Да-да, уже вернулся… Конечно, опять без толку, как в прошлый раз. Да я вообще не знаю, как это могло случиться. Ну что они тут, ихних законов не знают?.. Нет, по всему выходит, что Гольфман. Специалисты вычислили, что только он мог стрелять… Да нет, сдуру, случайно. Наверно перепугался, когда Шальнов с этим охранником драться начал, ну и пальнул… Ты понимаешь, ко мне тут даже баркашовцы подкатывали, предлагали этого Гольфмана просто выкрасть и сюда на аркане притащить. А если не получится, то и вообще грохнуть предлагали… Конечно, отказался. Не хватало мне еще… Послал я их подальше… А что теперь, я и не знаю. Пусть новое начальство разбирается. А что там по поводу наших дел?

На том конце долго что-то говорили. Виктор согласно кивал, внимательно слушая.

– Ладно, – сказал наконец, – лучше нам встретиться. Это не телефонный разговор, сам понимаешь… Давай я тебе вечерком позвоню, на пятый номер. Хорошо?.. Заметано.

Через десять минут он был уже на рабочем месте. Сидел и спокойно изучал документы по делу Долишвили. Телефон больше не звонил…

02.11–03.28

– Ма-а-а-а… я спать хочу, мне завтра в школу, – ныла Ленка.

Федор вцепился в руль, словно, отпусти он руки, они тут же придушили бы его собственную жену. Только сопел, выдавая тем самым внутреннюю борьбу.

Игорь подавленно молчал. Кумир его – Клавдия Васильевна Дежкина – превращалась постепенно в его глазах в обыкновенную вздорную бабу. Мало того что они феерически прокололись с шифровкой (о собственном энтузиазме по этому поводу Порогин как-то забыл), мало того что Харитонова убили и Журавлева теперь будет молчать, как немая бомжиха Верка, так теперь еще посреди ночи они едут куда-то к черту на кулички, чтобы посмотреть – не затесался ли чудом среди бездомных псов несчастный Фома.

Клавдия сцепила зубы. Она почувствовала почти физически это недоброжелательное поле, сгустившееся вокруг нее, когда она решила ехать в собачню. В санэпидстанции им долго не открывали, потом появился полусонный сторож и минут десять не мог понять – он сошел с ума или эти четверо? Но адрес таки назвал.

«А ведь надо было с самого начала, как Виктор советовал, просто дать объявление, – с горькой усмешкой подумала Клавдия. – Не было бы тогда ни трупов, ни пожаров. Следы стали заметать, уже когда я начала расследование».

– Сами будете виноваты, если я пару схвачу…

«Стоп, – подумала Клавдия. – Выходит, кто-то знал, что я расследование начала. Кто?.. Черепец! Вот кто! Ну конечно… Правда, он ни сном ни духом не ведал, что я поеду, скажем, к Хорьку на квартиру. Или ведал? А ведь мог знать! Они же с Самохиным вась-вась. Тот ему и доложил. Может, Игорек и прав – Черепец все придумал? Так-так-так… А вот уже про то, что мы Хорька с Ириной взяли, Черепец узнать у Самохина не мог. Самохин теперь где-то там, при президенте. Значит, Харитонова действительно Гаспарян убил. Ерунда! Разве только Черепец и Стасюка знает. Нет, тут что-то не сходится. Хотя может и знать. Нет, уж какой-то больно вездесущий у нас Черепец. А что, если у него покровитель вездесущий? Кто-нибудь из тетрадки Журавлевой? Ах ты Господи, на какой странице она остановилась?»

Клавдия выдернула из сумки тетрадь и стала лихорадочно листать ее в неверном свете проносящихся мимо ночных фонарей.

«Если я найду страницу, хотя бы страницу, то я вычислю человек семь-восемь. Это уже крут. Может, кто знакомый попадется».

Ленка молчала, видно, задремала. Игорь угрюмо смотрел в окно.

– Тут где-то, – разлепил губы Федор.

Клавдия всмотрелась в темноту, смягченную жидким светом фар. Какие-то бараки, гаражи, заборы бетонные. Ни одной живой души, разумеется. Спросить не у кого.

И вдруг – кучка людей.

– Останови, Федь. Спросим.

– Можно я спрошу? – Игорь приоткрыл дверцу. – Простите, вы не подскажете, где тут собак бездомных держат?

– Здесь это, – ответила какая-то женщина с озабоченным лицом. – Вы тоже свою потеряли?

«Боже мой, – подумала Клавдия размягченно, – не так все плохо на этом свете, если есть люди, которые среди ночи мчатся на окраину города, чтобы найти свое родное животное».

– А нам тут откроют? – спросила Клавдия, вылезая из машины.

– Конечно, – сказал парень, зябко кутаясь в куртку. – Правда, придется им дать, сторожам.

– Я им дам! – сказала Клавдия угрожающе. – Ну-ка позвольте мне. Я следователь прокуратуры.

Кучка почтительно расступилась. Клавдия толкнула деревянную дверь в железных воротах и оказалась в огромном дворе, освещенном стареньким прожектором.

– А-ну, куда прешь?! – вылетел на нее здоровенный дядька с рычащей собакой на поводке.

– Ты кто? – не стушевалась Клавдия. – Ну-ка документы, быстро.

– Я те щас дам такие документы! – наступал дядька. – Я на тебя сейчас вот Полкана спущу.

– Попробуй.

Клавдия в этот поздний час была настроена весьма агрессивно.

– А че ты лезешь? – приостановился дядька. – Кто ты такая? Лезет она, понимаешь…

– Теща я твоя, на блины тебя пригласить лезу! – не очень смешно пошутила Клавдия. – Ты почему этих людей не пускаешь?! Ты что тут вообще делаешь?

– Что я делаю – это мое дело. А сейчас ночь, и вообще – попрошу очистить территорию.

– Так, хорошо, документов у тебя, значит, нет. А вот у меня есть. – Клавдия выдернула из сумки удостоверение. – Читать умеешь? Может, Полкан твой умеет?

Дядька глянул на «корочку» и громко сглотнул комок в горле.

Собака тоже перестала рычать.

– Так, сколько за собачку берешь?

– Какую собачку?

– На шапку чтоб годилась.

Дядька опять сглотнул.

– Игорь! – позвала в открытую дверь Клавдия. – Ну-ка оформи этого любителя животных. А вы, господа, проходите, ищите своих собак.

Кучка людей не заставила себя упрашивать, устремилась к вольерам. Игорь повел дядьку в сторожку – пусть припугнет мерзавца.

А Клавдия, спрятав удостоверение в сумку, стала рассматривать копошащееся, жалкое, глядящее из-за сеток на людей полными тоски глазами четвероногое брошенное или потерянное собачье племя.

«Мамочка родная, кого здесь только нет! – ахнула Клавдия. – Сколько ж их, бездомных и несчастных!»

Действительно, собак было не просто много – в вольерах они были набиты, как селедка в бочку. Пуделя, овчарки, афганы, лайки, спаниели, пекинесы, борзые, водолазы, еще какие-то породистые, которым названия Клавдия не знала. И дворняги, дворняги, дворняги…

– Кутик! Маська мой! Кутик! – закричала женщина, которую Игорь спросил, как проехать.

А в ответ – заливистый, радостный лай.

– Ой, маленький, ой, мой хороший! Кутик, иди сюда! – Женщина плакала и не стеснялась своих слез. – Тут закрыто, замок, – обратилась она почему-то к Клавдии.

– В сторожке ключ возьмите, – подсказала та.

– А он даст?

– Непременно.

Фомы среди всей этой многообразной собачьей живности Клавдия не видела. Было несколько похожих, но Клавдия, достав снимок, сверяла пятна – нет, не он.

Свою собаку нашла семейная пара. А женщина, принеся ключи из сторожки, уже выпустила своего Кутю, кстати сказать, совершенно беспородного пса, и обнималась с ним, словно он был ее сыном.

– Ma, давай возьмем себе какую-нибудь. – Ленка, оказывается, тоже была здесь. И Федор с угрюмым лицом ходил возле вольеров.

Парень в куртке подходил к сеткам и звал:

– Цезарь, Цезарь! Голос!

Цезарь, видно, не откликался, потому что парень шел к другой клетке и снова звал.

– Ох, Лен, я и сама думаю. Только вот возьмем, а кто-то ее ищет.

– Да, бывает, что и не ищут, – вмешался в разговор парень. – Они тут по две недели сидят, потом их усыпляют. Если баба Лиза не заберет.

– Баба Лиза?

– Есть тут одна, Божий одуванчик. Всех подбирает, кому уже и жить не светит. Поеду завтра к ней. Может, она приютила.

– А вы откуда знаете?

– А это все знают, у кого собака пропадала. У меня Цезарь вольнолюбивый. Третий раз сбегает, – виновато улыбнулся парень.

– А где она живет, эта бабка? – Игорь уже тоже был рядом. – Адресок не скажете?

– Запросто. Записывайте.

– Клав, надо и нам собаку завести, – тронул жену за рукав Федор. – Видишь, как они тут маются.

– Ладно уж, заведем, – махнула рукой Клавдия. – А что сторож здешний? – обернулась она к Игорю.

– О! Тут такое! – поднял тот палец вверх. – Это дело я сам раскручу.

– Давай, – улыбнулась Клавдия. – Мы теперь по собакам специалисты.

Сторож проводил их до самых ворот. Полкана на этот раз при нем не было. Прощался очень дружелюбно. В глаза заглядывал.

– Ну, поехали? – бодренько потер ладони Игорь, когда уселись в машину. – Значит, так, это в Матвеевском, улица Веерная…

– Нет, Игорек, – подняла руки Клавдия. – Сейчас домой, спать. Завтра, все завтра.

– Как – завтра? – опешил Федор. – Завтра суббота. Выходной.

– Завтра, – твердо сказала Клавдия. Посмотрела на часы и добавила: – Вернее, уже сегодня…

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ

Суббота. 07.45–12.00

Утро началось слишком быстро. Клавдии даже ничего не приснилось. Только легла – будильник. Федор сквозь сон пробурчал: «Ты куда в такую рань?» – но ответа не дождался, уснул.

Клавдия похлебала чайку и, на ходу глянув на себя в зеркало (глаза немного припухшие, усталые, а впрочем – ничего), понеслась по делам.

С автобусных и трамвайных остановок стекались узкие ручейки пассажиров, сливались в гудящий людской поток, который, медленно волнуясь, всасывался затем в отверстые двери метро. День хоть и выходной, а на дачах – самый разгар уборки.

Перегруженные эскалаторы, пыхтя и лязгая, без продыху спускали вниз все новые и новые толпы.

Втиснувшись в набитый вагон метропоезда, Клавдия от нечего делать провожала глазами проносящиеся мимо редкие огни.

Затем поезд вылетал на перрон, и приходилось сражаться с наседающими сзади, жаждущими поскорее выйти, и с напирающими спереди, торопящимися войти.

Совершив пересадку на Кольце, Клавдия вскоре оказалась на одной из дальних юго-восточных станций.

Поезд вынырнул из тоннеля, и перед глазами распахнулась скучная урбанистическая панорама, бесконечные серые кварталы заводских корпусов, воинственно торчащие вверх полосатые трубы и утекающие в небо курчавые опрокинутые конусы грязно-белого дыма.

«Конечная, – объявил металлический голос из динамиков, – поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны».

Затем минут двадцать пришлось трястись в громыхающем троллейбусе.

Клавдия заглянула в рабочий блокнотик и сверилась с записями. Кажется, где-то здесь.

Она соскочила с троллейбусной подножки и огляделась.

Направо и налево, куда ни кинь взгляд, виднелись унылые приземистые коробки с ровненькими рядами узких окон. На балкончиках, где едва могли бы разойтись двое взрослых, сушилось белье. Хрущевки.

Завернув за один дом и миновав следующий, Дежкина наконец увидала искомый номер.

Она вспомнила тоскливую ухмылку Артура Гаспаряна.

– Где же еще может проживать такой неудачник, как я! – сокрушался он на одном из первых допросов. – Дом тринадцать, корпус тринадцать… Вот только квартира номер тридцать четыре.

Клавдия остановилась у довольно-таки обшарпанной, неказистой на вид двери и помедлила несколько мгновений, прежде чем звонить.

– Кто? – донеслось из недр квартиры. – Подождите, я раздета!

Следователь невольно улыбнулась и приготовилась к длительному – судя по интонации голоса – ожиданию.

Однако она обманулась.

Дверь отворилась почти тотчас же, и в образовавшуюся щель выглянула пара быстрых глаз:

– Ой, это вы?

Дверь со скрипом растворилась и открыла стоящую на пороге женщину в простеньком халате с неимоверным количеством бигуди на голове. Жену Гаспаряна теперь трудно было узнать.

– Здрасте. Ой, извините, я в таком виде… и в квартире не убрано. Зайдете?..

Этот простой вопрос сказал Клавдии больше, чем сотня клятвенных заверений.

Артура здесь нет. Однозначно.

Покуда жена Гаспаряна хлопотала на кухне, накрывая на стол, звеня чашками и блюдцами, Дежкина искоса наблюдала за выражением ее лица.

Либо она потрясающая актриса, сравнимая разве что с какой-нибудь Сарой Бернар, либо она и впрямь ничего не знает.

– Где ваш муж? – спросила Клавдия без предисловий.

– А? – удивилась Гаспарянова жена. – Артур?

Дежкина вздохнула.

– Ну вот что, – сказала она, – Лидия Аркадьевна, я ничего скрывать от вас не стану. Когда я шла сюда, то рассчитывала, что вы посвящены в эту историю… Артур… он разве не звонил вам?

– Мне? – запинаясь, проговорила Лидия. – А почему он должен был позвонить?.. Разве из тюрьмы разрешают звонить? – Она растерянно поглядела на Клавдию, чуя неладное. Пальцы ее нервно теребили воротничок халата. – Почему вы молчите?.. – пробормотала она, – Что случилось?..

– Хорошо, – согласилась Клавдия, помешивая чай ложечкой. – Все равно рано или поздно вы узнаете… У нас произошло ЧП. Ваш муж… он сбежал.

Ах!.. Жена Гаспаряна всплеснула руками. Бигуди так и подпрыгнули на головке, а глаза беспомощно захлопали, как у малого дитяти.

– Не может быть, – прошептала она.

Губы задрожали, будто Лидия вот сейчас, в эту минуту, собиралась удариться в плач. Нет, в прокуратуре она показалась Клавдии совсем другой – холодной и расчетливой…

– Увы, может, – произнесла Клавдия. – И, пожалуйста, без слез.

Жена Гаспаряна мелко-испуганно закивала, сглатывая слезы: мол, да-да, конечно, никаких слез.

– Я буду откровенна с вами, – продолжала Дежкина. – Дело серьезное, и не хотелось бы, чтобы оно негативным образом отразилось на судьбе Артура. В Бутырках произошел взрыв. Погиб подследственный, который находился в одной камере с вашим мужем. А сам Артур, воспользовавшись суматохой, я думаю, скрылся. Я надеялась, вы знаете что-либо о его теперешнем местонахождении…

– Я?! – перепуталась Лидия. – Что вы?., ничего не знаю. Я даже не знала, что он… ну это… сбежал…

Клавдия пытливо поглядела на собеседницу.

Жена Гаспаряна истолковала этот взгляд по-своему.

– Вы мне не верите?.. Чем угодно могу поклясться, Христом-Богом!..

Следователь усмехнулась:

– Верю. Я вам верю. Но это только усложняет ситуацию. Понимаете, ваш муж мог что-то увидеть… заметить… Он был свидетелем происшедшего. Не понимаю, зачем он скрылся. Не уголовник ведь, у которого вся жизнь в этой круговерти – «убегу, догоняйте», – он ведь даже не знает, что надо сделать, чтобы получше замести следы, как «залечь на дно»…

– А вы его уже искали?..

– Разумеется, нет. Если б искали, то нашли бы непременно, уж поверьте, – солгала Клавдия. Конечно, Артура уже искали. – Я наперечет знаю адреса, где он может скрываться. Но – если объявить розыск – для него это обернется еще одним сроком, понимаете?.. Ваш муж и без того запутался, и мне не хотелось бы пользоваться его отчаянным положением. Однако ведь и ему не к лицу использовать мое доброе отношение!..

– Он не использует! – с суеверным страхом на лице выпалила Лидия. – Он такой наивный и доверчивый… уж я-то знаю… как малое дитя. Это на вид он солидный мужчина, а в душе… ой, ну пацан пацаном!.. Из-за этого у него и с мамой моей не заладилось…

Она улыбнулась виновато.

– Однажды, представляете, на премию купил детский конструктор, – сказала Лидия, – с какими-то цветными шурупчиками, винтами, пластинами дырявыми. Мама как увидела – чуть в обморок не упала. «С ума сошел!.. Лучше бы жене духи французские подарил!..» – и все такое. Она, знаете, практичная у меня была… современная. Курила. Конечно, ей трудно было принять такого зятя. Она его каждый день допекала: мол, спустись на землю, хватит в облаках витать!.. А он: не всем же по грязной дорожной колее ползать. Ой, мама злилась ужасно, когда он так говорил!..

Она надкусила печенье и принялась задумчиво жевать, не стряхнув крошки с губ.

– Наверное, вы думаете: какая я черствая дочь, – тихо проговорила она, – жалею мужа, который, можно сказать, собственными руками мою мать… ну это… – Она замолчала, не желая произносить страшное слово, и жалобно поглядела на Клавдию. – Но я не черствая… Я любила маму… И Артурика… Понимаете, мама будто бы пыталась поставить меня перед выбором: либо она, либо он. А я хотела выбирать… не могла. Странно, но мне теперь как будто легче. Больше не надо выбирать… – Она вдруг замахала руками. – Ой, не слушайте вы меня!., опять я глупости говорю!., не слушайте!..

– Тяжко вам теперь, наверное, – словно бы невпопад, но на самом деле очень кстати произнесла Клавдия.

Лидия пожала плечами, а потом кивнула.

– Доля наша такая женская, – невесело усмехнулась Дежкина, – ждать, терпеть, любить… У вас смешной муж. Да-да. Смотрю я на него, и жалко мне, и смешно. Вроде бы разговор об убийстве, но у меня в голове как-то это не укладывается. Вот прошлый раз на комаров жаловался. Понимаете, сидит человек в тюрьме, – и ничего ему не мешает, кроме комаров!..

– Да что вы!.. – озаботилась Лидия. – У вас что, комаров много?.. Бедный Артурик!.. Может, я ему какую-нибудь мазь могу с вами передать, чтоб насекомых отпугивала?.. Я б мигом в магазин сбегала и купила, а вы бы передали ему, а?..

– Не положено, – сказала Клавдия. – И потом, – напомнила она, – сбежал ведь благоверный ваш… ему теперь не до комаров…

– Ах да!.. – спохватилась собеседница, прикусив губу. – Как же теперь быть?..

Клавдия развела руками.

– Что ж, – подытожила она, – за чай спасибо. Пора. Если вдруг возникнет какая-нибудь новая информация, звоните сразу же. И не раздумывайте. Запомните раз и навсегда: если вы действительно хотите помочь мужу, должны слушаться меня беспрекословно. Идет?..

– Идет, – помедлив, кивнула Лидия.

В этот момент в дверь позвонили.

Клавдия вопросительно взглянула на хозяйку, а та закатила глаза к потолку:

– Агитаторы!.. Совсем замучили, ей-Богу. И ходят, и ходят, и ходят, и ходят!.. «Голосуйте за нашего кандидата!..» А я им говорю: я вашему кандидату не верю. Все они хорошие, пока голоса избирателей собирают. А как в начальничье кресло влезут, куда девались добрые намерения?.. И охрана у них, и в приемной секретарша – не пробиться. Я уже голосовала за таких умных, которые небо в алмазах обещали. А теперь у них небо в алмазах для самих только!..

Последние слова она говорила уже из прихожей, направляясь к входной двери.

– Кто?! – зычно крикнула она. – Если агитаторы, меня нет дома!..

Клавдия услыхала, как щелкнул дверной замок.

Затем – тихий всхлип Лидии.

И тишина.

Ей понадобились доли мгновения, чтобы все понять.

Как кошка, она стремительно и бесшумно соскользнула с табурета и метнулась к выходу.

Она увидела то, что и предполагала.

У двери, привстав на цыпочки и открыв от ужаса рот, стояла Лидия Аркадьевна.

А на пороге, хлопая глазами, застыл Артур Гаспарян собственной персоной.

– Стоять, – тихо приказала Клавдия.

– Ой, – сдавленно выдавил Гаспарян, и вид у него был такой, точно он нос к носу столкнулся с привидением.

Сделав шаг вперед, Дежкина ухватила беглеца за рукав и затянула в прихожую.

Потрясенный, он и не думал сопротивляться.

– Вот и славно, – произнесла Клавдия, притворив для надежности дверь. – Вот мы и встретились…

– Ой… – повторил Артур, а Лидия тоненько проскулила:

– Что же будет!..

– Ну, Лидия Аркадьевна, боюсь, что теперь будет долгий разговор, – усмехнулась следователь. – Ведь вы же не оставите нас вдвоем, верно?..

Хозяйка суетливо закивала.

– В таком случае, ставьте на плиту чайник. Мы-то начаевничались, а вот супругу вашему горяченькое, по-моему, не помешает. И поищите в холодильнике, может, отыщется что-нибудь съестное…

Артур переводил затравленный взгляд с жены на Дежкину. Он заметно изменился со времени последней их встречи. На щеках проступила щетина. Глаза впали и сверкали лихорадочно-болезненным блеском. Под глазами проступили иссиня-черные круги.

– Рассказывайте, – приказала Клавдия, усаживая Гаспаряна напротив себя за кухонный стол. – Все рассказывайте, без утайки.

– Я больше не буду, госпожа следователь, – заныл Гаспарян.

– Что произошло?

– Все было тихо-спокойно… комары кусались. И вдруг: трах! бах!., дым, все летит в разные стороны. Потом гляжу: двери нет, и коридор виднеется. Люди бегут, вертухаи… И тут меня бес попутал, госпожа следователь.

Клавдия глядела на него с немым укором.

– Послушайте, Гаспарян, я не понимаю: сколько вам лет?.. Смотрю и удивляюсь. Вы хоть соображаете, что натворили?..

– Соображаю, госпожа следователь, – вздохнул Артур.

– Где ночевали сегодня?

– Прятался… В подвале… тут, напротив. А комары там!., ну, просто звери. Хуже, чем у вас, госпожа следователь. Я уж думал: съедят они меня живьем, честное слово!..

– Ой, подождите, пожалуйста, – встряла в разговор Лидия. Она поставила на стол перед супругом огромную дымящуюся тарелку с супом, из которой соблазнительно выглядывала огромная сахарная кость с куском мяса. – Кушай, Артурик!.. гляди, как исхудал!.. А вы?.. Может, Клавдия Васильевна, и вы откушаете?.. Очень вкусно, только вчера сварила!..

– Правда, вкусно!.. – подтвердил Артур с набитым ртом.

Дежкина отрицательно покачала головой. О Боже, где ж найти силы, чтобы переварить эту милую семейную идиллию!..

– Бедненький, – продолжала ворковать жена, гладя супруга по щетинистой щеке и стряхивая с подбородка пролившиеся капли супа, – изголодался небось на тюремных харчах!..

– Не, там тоже нормально кормят, – соврал Гаспарян, чтобы не расстраивать супругу.

– Но ведь не лучше, чем дома, ведь не лучше! – наивно допытывалась та.

– Еще бы! – подтвердил Артур.

– То-то же.

– Ну вот что, братцы-кролики, – не выдержала наконец Дежкина. – У меня времени маловато, поэтому…

– Погодите же! – возмутилась Лидия. – Дайте человеку наесться, а потом забирайте в свою тюрьму.

– А я не собираюсь его никуда забирать, – неожиданно сообщила Клавдия.

– То есть как? – От удивления Артур даже позабыл про свой наваристый суп.

– А так. Сам сбежал – пускай теперь сам и возвращается. Если, конечно, не желает осложнений. Да-да, друг мой, – кивнула она Гаспаряну, – мой вам совет: явитесь-ка вы в Бутырки. А уж дальше наше дело, как вытаскивать вас из каши, которую вы заварили…

– Ничего я не заваривал, – обиделся Артур. – Это меня спровоцировали. Если бы не сорвало дверь, никуда бы я не убежал!..

– Вот что я вам скажу, Артур, – произнесла Клавдия. – Доедайте суп, примите душ… понежьтесь в мягкой постели, так уж и быть, а потом езжайте в СИЗО. Это в ваших же интересах. Хуже будет, если вас отловят и приведут… поверьте моему опыту. А там уж поговорим.

Гаспарян обреченно вздохнул.

Дз-ззинь! – вновь раздалось из прихожей.

– Ну не могу больше! – вскричала хозяйка, а Артур вздрогнул, как от удара хлыста. – Не бойся, – успокоила она мужа, – это опять агитаторы, черт бы их побрал. Работали б лучше, чем по домам с листовками шастать. Ну, сейчас я им все скажу!..

Раззадоренная, она вылетела в коридорчик и распахнула входную дверь.

– Здравствуйте, – услыхала Клавдия знакомый, голос, – а следователь Дежкина не у вас случайно?..

– Здесь, здесь! – вскричала она, направляясь в прихожую.

На пороге, улыбаясь, стоял Игорь.

В руках его был сверток из полотенец и платков, и выглядывала из свертка, поблескивая глазами-бусинками, смышленая собачья мордочка.

Клавдии достаточно было взгляда, чтобы узнать пса, хотя она знала его лишь по фотокарточкам.

Какие сомнения?! – Это был Фома!