Текст книги "Очерки истории Реформации в Финляндии 1520-1620-е гг."

Автор книги: Игорь Макаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 45 страниц)

Переходя к рассмотрению собственно теологического содержания Постиллы Эрика Соролайнена, заметим, что по природе своей это произведение "назидательно-прикладное”, в силу чего чисто богословская проблематика занимает в нем по необходимости подчиненное место. Автор не цитирует вероучительные тексты напрямую: так, даже ключевое для лютеран “Аугсбургское вероисповедание” оказывается упомянуто лишь однажды. Разумеется, автор финской Постиллы, епископ евангелически-лютеранской церкви, стоит на вполне определенных богословских позициях, которые при желании нетрудно «вычитать»: скажем, ключевые положения той же Augustana или же главных сочинений Лютера (последний непосредственно цитируется семь раз) присутствуют в тексте каждой проповеди (опора на Слово Божие, “всеобщее священство”, оправдание верой, упование на милость Божию, концепция “двух правлений” (regimenta) и другие). Это позволило исследователям сделать вывод, что в богословском плане Эрик Соролайнен придерживался как бы “срединного пути” (via media) лютеранства, ориентируясь, скорее, на самого Лютера, нежели на его последователей (Parvio 1990, /1030 s./). Так, в тексте проповедей финской Постиллы мы не встретим имен лютеранских богословов, и, судя по всему, это не чистая случайность: сходный подход отличал и составителей немецкой “Формулы согласия”, намеренно отказавшихся от упоминания конкретных имен в интересах сплочения лютеранских рядов перед католиками и кальвинистами. В глазах епископа Турку Лютер был прежде всего личностью, совершившей беспримерный духовный подвиг, недаром он называет его “святым мужем” (pyhä mies), примеру которого следует подражать. Отметим также, что общий пессимизм Эрика Соролaйнена в оценке современного ему мира и перспектив спасения большей части человечества, окрашивающий многие страницы его сборника, был усвоен им у того же Лютера, считавшего, что мир вступил в финальную стадию своего развития, подпав под влияние Антихриста (Arffman 1999, 51-52 ss.). Войны и вражеские нашествия, болезни, эпидемии, кометы, небесные затмения, наводнения – всё это истолковывается ученым финским автором как знамения близости конца света или проявления гнева Божиего. Как и другие ведущие деятели финской и шведской Реформации, епископ Турку выступал приверженцем монархического устройства государства и патриархально-сословных принципов организации общества, представлявшихся ему чем-то совершенно естественным, данным от Бога: текст Постиллы изобилует высказываниями на сей счет. В этом опять-таки сказалось влияние Лютера, полагавшего, что Бог предопределил иерархический характер устройства общества – от построения семьи вплоть до управления государством (Arffman 1999, s. 232). Зачинатель Реформации и его ближайшие сподвижники сохранили верность основополагающему принципу средневекового мышления, в соответствии с которым «общество функционально расчленено на составляющие его группы, индивиды выполняют свои службы, свое призвание, и всё должно способствовать благу социального целого» (Гуревич 1995, 150).

С другой стороны, содержание сочинения Эрика Соролайнена свидетельствует о постепенном нарастании в финской церкви идей и настроений, связанных уже с лютеранской ортодоксией, приверженцев которой более всего заботила чистота доктрины. Подобная эволюция, заметим, вытекала из специфической консервативности Реформации, выразившейся в настойчивом обращении к ветхозаветным, иудейским истокам христианства, неизбежным следствием чего стало “вторичное утверждение ортодоксального христианства” (Тарнас 1995, 200). В условиях Финляндии начала XVII в. данная тенденция выразилась в повышении роли и значения катехизиса как основного средства воспитания истинных членов Церкви (или Общины, фин. Seuracunda – в терминологии и орфографии самого автора), о чем мы уже говорили выше. Слово Божие приобрело статус последней инстанции (это наглядно демонстрирует приводимая ниже проповедь на Пасху): хотя автора финской Постиллы еще занимают историко-филологические комментарии к евангельскому тексту, нетрудно ощутить, что ему не чужд провозглашенный протестантскими фундаменталистами (начиная с Маттиаса Флациуса, главного оппонента Меланхтона) принцип священности Слова Божиего, всякая научная критика которого воспринимается как кощунство (сторонники этого течения в лютеранстве представляли себе Библию самодостаточной, замкнутой системой, оторванной от исторической эмпирии и объясняемой исключительно через самое себя). Будучи столь многим обязан Меланхтону принципами построения своих проповедей и общим складом своего мышления, Эрик Соролайнен нигде не упоминает имени последнего: к тому времени в немецких университетах победила ортодоксия, враждебно смотревшая на “Наставника Германии” как на извратителя первоначальной доктрины Лютера, о чем Эрик Соролайнен мог узнать хотя бы от того же Маркуса Хельсингиуса или новых членов кафедрального капитула Турку, получивших подготовку в центрах лютеранской ортодоксии. Formula Concordiae (1577), манифест лютеранского правоверия, принятый в большинстве немецких земель, исповедовавших лютеранство, еще не была официально одобрена церковью Шведского королевства, однако в виду весьма достаточно активных контактов между Турку и немецкими центрами ортодоксального лютеранства ее содержание, несомненно, было известно Эрику Соролайнену, который в ряде мест своей Постиллы воспроизводит отдельные полемические тезисы этого документа. Некоторые церковные историки склонны видеть в епископе Эрике сознательного сторонника “Формулы согласия” (Holmstrm 1937, 415 s.), другие же предпочитают более осторожно говорить о постепенной эволюции Эрика Соролайнена в сторону ранней ортодоксии, о чем свидетельствует уже сам выбор им главного источника своего труда, немецкой Постиллы Тиллезиуса, чью позицию можно назвать умеренно-ортодоксальной (Kouri 1984, 220-221 ss.).

В целом Постилла финского епископа свидетельствует о чем-то большем, нежели о переменах в богословских предпочтениях, а именно, об изменении характера самого религиозного мышления. В картине мира, вырисовывающейся из проповедей Эрика Соролайнена, основополагающее значение отводится коллективной религиозности и коллективному спасению, что делает возможным и допустимым религиозное принуждение. Автор грозит адскими муками и репрессиями всем тем, кто дерзает нарушать общепринятые стандарты.

По мнению П. Тиллиха, в истории становления многих религиозных сообществ (а лютеранство находилось тогда как раз на стадии доктринального и организационного оформления) подобный этап был почти неминуемым: человек, отклонявшийся от общинной веры, считался подпавшим под демонические влияния, и церковное наказание становилось не только инструментом сохранения общины, но и средством спасения, пусть и насильственного, индивидуальной личности (Тиллих 1995, 149).

Примеров такого рода в проповедях финской Постиллы мы найдем предостаточно (хотя справедливости ради заметим, что сочинению Эрика Соролайнена, все еще находившегося под влиянием более мягких воспитательных принципов Меланхтона и его ближайших учеников – взять того же Хитреуса, – в целом были не свойственны настойчивые призывы к жестким дисциплинарным наказаниям провинившихся членов Церкви, с которыми выступит его непосредственный преемник, Исаак Ротовиус). Вслед за Лютером и его последователями, Эрик Соролайнен обильно цитирует апостола Павла, имя которого чаще других фигурирует на страницах Постиллы: идеи иерархического устройства общины, нормативности, а при необходимости и принуждения, содержащиеся, например, в “пастырских посланиях” последнего, оказались созвучны деятелям второго этапа Реформации, стремившимся закрепить завоевания своих духовных учителей и восстановить принципы древней Церкви, извращенные, как им казалось, средневековым католичеством. Мир представлялся им гигантским полем битвы между силами света и тьмы, причем христианам, озабоченным спасением души, следовало сплотиться, чтобы отразить натиск “сатанинских сил”. Фигура Дьявола (фин. Perkele) и его воинства (к которому оказываются причислены все несогласные с лютеранской доктриной) занимает не последнее место в проповедях Постиллы Эрика Соролайнена. В свете этого становится понятным, сколь велика была ответственность, возлагаемая на богословски подкованного священника-проповедника (saarnamies): опираясь на свое знание Библии, он должен был уберечь вверенную ему общину от всякого рода искушений; собственно говоря, в подобном ключе на склоне своей жизни высказывался уже Лютер (Arffman 1999, 93 s.). Дух нетерпимости особенно проявился в подходе к другим христианским конфессиям, которые автору финской Постиллы представлялись проводниками дьявольского влияния. Надо признать, подобный взгляд не особенно вязался с рекомендациями университетского наставника Эрика Соролайнена, Давида Хитреуса (прозванного “вторым Меланхтоном”), который в одном из своих посланий написал следующее: “Дай нам Бог … не погрязнуть в спорных вопросах, сам факт которых свидетельствует о том, что некогда процветавшее начетничество никуда не исчезло, а лишь переменило свое обличие” (цит. по: Aro 1962, 38 s.). С другой стороны, справедливости ради заметим, что в глазах людей рассматриваемой эпохи это были не просто отвлеченные, умозрительные вопросы, а идеи, затрагивавшие самую сердцевину их представлений о мире и отражавшиеся в мельчайших деталях их жизненного уклада. Кроме того, у Эрика Соролайнена нападки на другие церкви лишены были подлинного напряжения и живости в виду отсутствия в Финляндии этого периода каких-либо серьезных межконфессиональных конфликтов, раздиравших многие европейские страны. Да и вообще, епископ адресовал свои проповеди широкой аудитории, не искушенной в теологических тонкостях и с трудом представлявшей себе, к примеру, хитросплетения и козни “папского воинства” (paavin ioucko – эпитет, которым финская Постилла награждает католиков). Тем не менее, отголоски жесткого межконфессионального противостояния (того, что иногда называют “контроверсным богословием” – ср. Лортц 2000, 197), свойственного эпохе Реформации (как протестантской, так и католической, иначе именуемой Контрреформацией) достигали и отдаленной Финляндии, что неизбежно делало ее духовный климат более жестким и нетерпимым (“Защищаясь от Контрреформации, протестантизм был вынужден в значительной степени отказаться от характерной для него духовности и принять несвойственные ему легализм и авторитаризм” – Тиллих 1995, 401). Помимо всего прочего, в нападках на католиков, содержащихся в финской Постилле, можно усмотреть и желание епископа Турку развеять подозрения в “папистской закваске”, которые на рубеже XVI – XVII вв. тяготели над ним самим и вверенным ему финским духовенством (к тому же отпадение от протестантизма Эрика Младшего бросало тень и на его отца). Что же касается критики “кальвинистов и сакраментариев”, она стимулировалась, с одной стороны, немецкой “Формулой согласия”, а с другой, полемикой, развернувшейся в Шведском королевстве между Карлом IX и лютеранским духовенством.

В то же время стоит заметить следующее: в рассматриваемую эпоху существовало и нечто общее, что объединяло различные христианские направления – при всей остроте межцерковных противоречий, – а именно, поиск новых средств проповеди, обращенной непосредственно к сердцам и сознанию мирян, воплощение христианских принципов в самой жизни. Вспомним, что в эпоху Контрреформации католики также издали свой катехизис (Cathechismus romanus, 1566) и оживленно обсуждали пути духовного обновления и воспитания: для примера сошлемся хотя бы на пламенные проповеди св. Петра Скарги в Польше или на “Руководство к благочестивой жизни” и проповеди св. Франциска Сальского во Франции.

Всё сказанное позволяет заключить, что Постилла Эрика Соролайнена находится как бы на стыке двух периодов в истории финского лютеранства: с одной стороны, она завершает линию, начатую Микаэлем Агриколой и связанную с библейским гуманизмом и ранней Реформацией, а, с другой, уже открывает новую эпоху торжества доктринально оформившегося и самодостаточного лютеранства.

Примечательно, что уже ближайшие потомки отдавали себе отчет в переходном характере взглядов и самой личности епископа Эрика. Так, в “Хронике происшествий и религиозных дел Финляндии” (1658), написанной пастором Лаурентиусом Петри (Абоикусом), о сочинениях Эрика Соролайнена сказано, что в них “старое оказалось сопряжено с новым”, а сам епископ назван “исповедовавшим правильное учение” (см. в Приложении наш перевод фрагмента этого сочинения). Приведенная оценка интересна тем, что ее высказал один из ведущих представителей лютеранской ортодоксии в Финляндии середины XVII в., автор двух сборников собственных проповедей, стиль и направленность которых заметно отличались от Постиллы Эрика Соролайнена. Если же перенестись в ХХ век, стоит процитировать церковного историка Мартти Парвио, крупнейшего исследователя Эрика Соролайнена и знатока старофинской книжности в целом: “Богословие епископа Эрика не было теоретически оформленной ортодоксией (“чистым учением”) – скорее, его можно было бы назвать препарированным для народа богословием катехизиса, в котором постулаты лютеранства оказываются перемешаны с общехристианскими истинами” (Parvio 1990, /1048/ s.). Это суждение подтверждает оценку, семью десятилетиями ранее данную другим известным исследователем финской культуры: “Как проповедник, Эрик Соролайнен был убежденным моралистом практического толка. Многочисленные примеры, которые он черпал из истории или из окружающей действительности, снабжали его слушателей также и познаниями мирского свойства, что представляло огромную важность в эпоху, когда в Финляндии еще отсутствовала [оригинальная] научная литература в прямом смысле этого слова” (Tarkiainen 1923, 360 s.).

В заключение отметим, что все книжные труды Эрика Соролайнена сохраняли свое значение и использовались на протяжении длительного периода после его смерти: семнадцатое столетие ознаменовалось в Финляндии торжеством монолитной лютеранской культуры, подчинившей себе все сферы жизни, и, надо признать, произведения покойного епископа Турку вполне органично вписались в новый контекст. В особенности это касается главного труда епископа Эрика, Постиллы. К слову сказать, следующее по времени произведение данного жанра, изданное по-фински (Постилла пастора Ю. Вегелиуса), появилось лишь в середине XVIII века уже в существенно иной религиозной ситуации (это была эпоха массового распространения пиетистских настроений) и преследовало совсем иные цели.

Из книжного наследия Эрика Соролайнена

1. Предисловие к Постилле (фрагмент)

... Составил я по-фински настоящую Постиллу, т.е. толкования на евангельские чтения, что на протяжении года проповедуются Общине Бога, на благо и в назидание всем богонравным финнам: при всей своей безыскусности эти толкования основаны на писаниях апостолов и пророков. И коль скоро по милости Божией вот уже почти сорок лет поучением и проповедью служу я Божией Общине, возглавляя ее в здешних краях, то и после своей кончины (которой ожидаю всякую минуту) я мог бы сослужить службу также и будущим поколениям. При этом не ищу я для себя ничего, кроме славы Божией и блага Его Общины. Тешу себя надеждой, что сей труд многим людям пойдет на пользу.

Многие теперь выучились читать Катехизис и в той или иной мере способны понять вопросы и ответы, приведенные в Большом и Малом Катехизисе. [Среди них] немало таких, кто выучился грамоте по букварям, разосланным им за последние годы. Посему желательно, чтобы в их руки попала также и Постилла, составленная по-фински, дабы читая ее, могли они с большей для себя пользой внимать /церковным/ проповедям. Ибо если они самостоятельно прочитают или прослушают евангельское чтение и толкование на него еще прежде, чем отправиться в церковь, то с большей для себя пользой смогут затем выслушать и осмыслить содержание проповеди и следующие из нее наставления.

/При составлении Постиллы/ придерживался я такого порядка, чтобы во вступлении /к каждой проповеди/ первым делом излагалась сумма Евангелия данного дня, после чего указывается, какому разделу катехизиса соответствует данное евангельское чтение Вслед за тем каждое Евангелие – ради лучшего запоминания – делится на несколько частей, каковых бывает, как правило, две, реже – три. При разборе евангельского текста каждый отрывок делится на несколько смысловых частей, насколько позволяет текст. В свою очередь каждый отрывок снабжается кратким разъяснением, упоминаемые же в нем незнакомые слова или явления снабжаются толкованием, дабы читающий или слушающий мог их понять, заодно представив себе, где и когда всё описанное происходило. За анализом текста следуют поучения, извлекаемые из каждой части текста, причем ссылки на Священное Писание удостоверяют, что эти поучения были извлечены /непосредственно/ из еврейских источников. Также /в подкрепление поучений/ приводится множество примеров из Ветхого и Нового Заветов, равно как и из всемирной истории. Опираясь на указанный метод (который можно было бы назвать Analytica explicatio Evangeliorum |аналитическим толкованием Евангелий|), стремился я к тому, чтобы все слова и события, упоминаемые в тексте, получили разъяснение и ничто не осталось без истолкования. Однако я вовсе не стою на том, чтобы проповедники пользовались лишь этой Постиллой, ибо в их распоряжении имеется предостаточно постилл, вышедших из-под пера высокоученых мужей, примеру которых они вправе следовать. Если же кто пожелает принять данную постиллу за основу /своей проповеди/ либо что-то позаимствует из нее, я буду только рад этому. Каждый вправе выбрать то, что сочтет для себя наилучшим, но единственно при условии, что евангельский текст подвергнется последовательному и ясному разбору, а поучения окажутся подкреплены Словом Божиим. Кроме того, хочу я предостеречь, чтобы у кого-то /из мирян/ не сложилось представления, будто ему позволительно оставаться дома, не посещая храм, коль скоро у него завелся экземпляр финской Постиллы, которую он может читать (хотя /в действительности/ не читает). Я же настаиваю, чтобы такой человек еще усерднее посещал церковь и с большей для себя пользой внимал /звучащим там/ проповедям. Похвально, если некто, живущий в удалении от церкви и не всегда располагающий возможностью добраться до нее из-за распутицы, мороза или по какой иной достойной уважения причине, почитает своим домашним из этой Постиллы. Однако в иное время он обязан посещать церковь и не вправе пренебрегать /звучащей там/ проповедью.

Прими же, богонравный христианский читатель, сей труд себе на пользу, поминая в своих молитвах тех, кто заботится о стаде Христовым и служит Его Общине. Да сохранит Всемогущий Господь среди нас Свое Святое Слово и да позаботится Он о том, чтобы оно в чистоте и ясности было возвещаемо не только в нынешние времена, но и будущим поколениям, и да возрадуемся мы в Господе, исполнившись той радости, которую не зрело ни единое око, не слышало ни единое ухо и не способно вместить никакое сердце. Аминь.

2. Проповедь на Пасху (Постилла, т.1)             

Св. Марк пишет в 16-й главе своего Евангелия:

По происшествии субботы, Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти – помазать Его. И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца, И говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба? И взглянувши видят, что камень отвален, а был он весьма велик. И вошедши во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен. Но идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам. И вышедши побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись.

(Exordium ab excelentia hujus festi) Община Господа по всему христианскому миру празднует сегодня славное Воскресение из мертвых Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа и Его великую победу над Его и нашими врагами – дьяволом, адом и смертью, – равно как и искупление, обретенное нами через Господа. В нынешние времена, как и в прежние, установлено поминать страдания и смерть нашего Господа и проповедовать о них. Нам, без всякого сомнения, надлежит все время держать их в сердце своем, но при этом сколь замечательно, что учрежден особый праздник в честь Воскресения Господа! Мы, как и все грядущие поколения, должны памятовать о самом главном: хотя Господь наш Иисус Христос и был распят на кресте в самом жалком виде, претерпев жесточайшие муки, смерть не смогла одолеть Его, ибо Он восстал в силе из мертвых, явив тем самым Свое Божественное Сыновство, нам же даровав искупление и оправдание. Посему издревле христиане и богобоязненные люди проводят этот день в ликовании, вознося благодарения Богу всем сердцем своим и устами своими. Сатана же, сей противник Господа и Его общины, от века дерзающий покушаться на Божественные установления, пытается помешать и этому празднику, подстрекая верных себе к глумлению над ним. Так поступали энкратиты, проводившие пасхальный день в пьянстве, обжорстве и всевозможных беспутствах. Лжепророк Самосат постановил исполнение бесстыдных песнопений развратницами и блудницами в этот святой день, когда христиане славили Воскресение Господа. Безбожный император Диоклетиан в этот день распорядился предать смерти около ста священнослужителей, сжечь библейские книги и разрушить храмы. Посему нам, христианам, полагается отмечать этот праздник с величайшим благоговением, и чем больше сатана и его прислужники распаляются к нему ненавистью, тем большее рвение нам надлежит явить. Ибо мы полагаем нашу праведность и здравие в Воскресении Господа нашего Иисуса Христа. Как говорит св. Павел в Послании к Римлянам: “Если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься” (Рим.10). Итак, возрадуемся в Господе и вознесем Ему в следующих словах наше благодарение:

      Восстав из гроба смертного, Христос

      Спасенье нам от адских мук принес.

      Так будем же теперь мы ликовать

      И Господу осанну воспевать. Kyrie eleison.

(Summa Evаngelii) В сегодняшнем Евангелии мы читаем о славном Воскресении Господа нашего Иисуса Христа. И возвестил его не какой-нибудь человек, но Ангел, сообщивший (женщинам, ранним пасхальным утром пришедшим ко гробу помазать тело Господа), что Господь воистину воскрес из мертвых. Для вящей же убедительности указал он им место, где лежал Господь, со словами: “Его нет здесь, вот место, где был он положен”. И велел им пойти сообщить эту новость ученикам и Петру, присовокупив, что Христос явится им в Галилее по предсказанию Своему.

Этот отрывок соответствует 5-му члену Символа веры, исповедуемого нами: “Верую во Иисуса Христа, на третий день воскресшего из мертвых”.

(Propositio bimembris) Сегодняшнее Евангелие состоит из двух разделов:

I. О святых богобоязненных женщинах, пришедших ко гробу Господа умастить тело Его.

II. О чуде, случившемся у гроба и о проповеди Ангела, возвестившего Воскресение Христа из мертвых.

      Р а з д е л п е р в ы й

(Analysis primae partis continens quattuor circumstantias) В Разделе первом евангелист говорит о четырех следующих обстоятельствах:

1. (Circumstantia est temporis) О времени описанного события.

По происшествии субботы

У иудеев суббота была седьмым днем недели, совпадающим с нашей субботой. Это был день, свободный от всяческих трудов. Все прочие дни недели также именовались субботами: первый день недели, который мы зовем воскресеньем, они называли первой субботой, второй день (по-нашему понедельник) был у них второй субботой, третий день (наш вторник) звался третьей субботой и т.д. – вплоть до седьмой, главной, субботы. Именно по этой причине св. Марк и говорит (1***): “И пришли весьма рано в первую субботу ко гробу при восходе солнца”. По слову же св. Матфея (2***): “В вечер же субботний, на рассвете первой субботы” (Мтф.28). Сказанное находится в полном согласии с установлениями Св. Писания, по которым день начинался вечером предыдущего дня. Как говорится в Первой Книге Моисеевой: “И был вечер, и было утро. День один”. Item: “И был вечер, и было утро. День второй.” (Быт.1). По словам св. Иоанна (3***): “В первую же субботу Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно” (Ин.20). Итак, в данном вопросе евангелисты являют между собой полное единодушие. Ведь когда жены-мироносицы вышли из города и направились ко гробу, стояла еще темнота. Как говорится у св. Иоанна (4***): "Когда они находились в пути, занятые беседой, занялся рассвет”.

II. (Circumstantia continens personas ementes aromata) Рассмотрим теперь, что за жены-мироносицы это были. Св. Марк называет три имени: Марию Магдалину, Марию Иаковлеву и Марию Саломию. Первая из них, Мария Магдалина, получила прозвание по своему родному городу Магдале, лежавшему на берегу Галилейского моря, милях в 320 к северу от Иерусалима. По свидетельству св. Луки, Господь изгнал из нее семь бесов (Лк.8). Она была той самой грешницей, которая, как полагают Учители Церкви, в доме Симона Фарисея омыла слезами ноги Спасителя и затем осушила их своими волосами, явив тем самым раскаяние в совершенных грехах и заслужив у Господа прощение. Она пользовалась столь великим уважением, что упомянута по имени как свидетельница Воскресения Господа.

Второй выступает Мария Иаковлева, получившая свое прозвание от того, что ее младшим сыном был Иаков Младший (Minor), которого она родила своему мужу Алфею. У св. Марка она называется также матерью Иоссии, брата Иаковлева. (Мк. 10). Св. Иоанн называет ее Марией Клеоповой, поскольку вторым ее мужем был Клеопа, брат Иосифа-Обручника.

Третьей упомянута Саломия, мать сыновей Зевведеевых. Муж ее, Зевведей, был рыбаком на Галилейском море. Названная Саломия приходилась сестрой Иосифу-Обручнику и Клеопе. У св. Луки названы еще две другие женщины, ходившие с упомянутыми выше: Иоанна, жена Хуза, управителя Иродова, и Сусанна. Обе они следовали за Господом и служили Ему своим имуществом.

III. (Studium mulierum ementium aromata). О благочестивом рвении жен-мироносиц и о том, с чем они пришли ко гробу.

Купили ароматы, чтобы помазать Его.

1. (Emerunt fragrantia aromata). Они купили благовонные травы, но что это были за травы, не указано. Надо полагать, они купили травы, использовавшиеся для помазания тел усопших – алоэ, бальзам, нардус и кассию: названные растения обладают приятным, крепким запахом и свойством впитывать влагу. Стоили эти травы недешево – так, за фунт давали 30 серебряных пфенигов. Наиболее потратилась на покупку благовоний Мария Магдалина как самая зажиточная из них, хотя, без сомнения, и остальные внесли свою долю, каждая в меру своего состояния.

2. (Finis emtionis aromatum videl ut ungerent corpus Domini). Евангелист называет причину покупки благовоний: женщины собирались идти помазать тело Господа. Ибо так возлюбили они Господа Иисуса Христа за все Его благодеяния, что не в состоянии были забыть Его и примириться с Его смертью. Большей службы, нежели та, о которой идет речь, не могли они сослужить Господу, ибо таков был обычай среди евреев и других народов, упоминаемых в Ветхом Завете. Так, мы читаем про патриарха Иакова, что, когда он умер, сын его, Иосиф, распорядился намазать его тело (Быт. 49). Александра Великого, царя Македонского, тело было намазано столь сильными благовониями, что пролежало в нетленном виде триста лет. Следуя этому обычаю и пожелали жены-мироносицы умастить тело Господа Иисуса. Правда, при всей своей любви к Господу, они явили маловерие, ибо позабыв предсказание Спасителя, что надлежит Ему воскреснуть на третий день, не могли поверить, что, в отличие от всех смертных, Христос воскреснет прежде Судного дня.

IV.(Colloquium mulierum de revolvendo lapide) О беседе, которую жены-мироносицы вели между собой по пути ко гробу.

И говорят между собой: кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянувши, видят, что камень отвален, а был он весьма велик.

Св. Марк касается здесь двух следующих обстоятельств:

1.(De revolvendo lapide) Они обсуждали, как им отвалить камень. По свидетельству св. Матфея и св. Марка, Иосиф Аримафейский, благочестивый муж Синедриона, положил тело Господа Иисуса в новую гробницу, высеченную в скале, вход же в нее распорядился завалить большим камнем, причем первосвященники и фарисеи опечатали затем гробницу. При сем присутствовали Мария Магдалина и Мария Иосиева. О том же можно прочесть в Истории Страстей Христовых (5***). По пути женщины спрашивали друг у друга: “Кто бы нам отвалил этот камень?” Ибо был камень тот столь велик, что они собственноручно не могли его сдвинуть с места. Мысль же эта посетила их лишь после того, как они вышли из города. Также не подумали они о другой, еще более грозной опасности – а именно, о стражниках, приставленных охранять гробницу на случай, если бы ученикам Господа вздумалось выкрасть Его тело. Сколь пламенна была вера этих женщин, и сколь велико было их желание помазать тело Господа, сослужив Ему тем самым последнюю службу в этом мире!

2.(Inveniunt lapidem revolutum) Придя ко гробу, нашли они отваленным камень, мысль о котором была им столь тягостна. Кто же совершил это? Св. Матфей сообщает (Мф.28), что по приходе жен-мироносиц “сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господний, сошедший с небес, преступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем”. Было бы заблуждением полагать, что Ангел совершил это, дабы камень не препятствовал Воскресению Иисуса: поистине, Господь, воскреснув, прошел сквозь этот камень, подобно тому, как Он впоследствии явился Своим ученикам, пройдя сквозь закрытую дверь. Господь не нуждался ни в чьей помощи, ибо обладал просветленным телом, так что никакие камни или запоры не могли служить Ему препятствием. Ангел же отвалил камень ради жен-мироносиц, дабы по приходе они смогли беспрепятственно попасть внутрь и воочию убедиться, что Господь Иисус Христос воскрес из мертвых. По этой же причине Ангел устрашил и рассеял стражников, которые пришли в трепет и стали подобными мертвецам.

Поучения, следующие из Раздела первого

I.(Discimus quantum damni adferat oblivio verbi divini) Первое поучение, которое мы извлекаем из прочитанного отрывка, заключается в следующем: забвение Слова Божиего опасно для человека. Всякий, закрывающий свое сердце от Слова Божиего, становится добычей всевозможных грехов и заблуждений. Не внемлющий Слову Божиему, светильнику под нашими ногами (Псал.119), обрекает себя власти тьмы и греха и легко впадает в заблуждение, подобно женам-мироносицам, позабывшим слова Спасителя, Который неоднократно упоминал о Своих страданиях и о Своем Воскресении на третий день после них. Ученики же Господа, равно как и жены-мироносицы, не сохранили эти слова в сердцах своих, но ошибочно полагали, что Господь пролежит во гробе до самого Судного дня и лишь тогда, подобно прочим смертным, воскреснет из мертвых. По этой самой причине и взяли женщины на себя напрасный труд, купив благовонные травы для помазания Его тела. Ведь если бы сохранили они слова Господа в сердцах своих, то не впали бы в подобное заблуждение и не стали покупать благовоний. То же самое случилось и с прародителями рода человеческого, когда Господь заповедал им не вкушать от древа познания. Они же не сохранили слова эти в своих сердцах. И хотя Ева, беседуя со змеем, вспомнила об этом запрете, она не смогла устоять перед нашептываниями врага, поверив, таким образом, больше змею, нежели Господу. И вот, взглянув на древо и увидев, сколь оно прекрасно, сорвала она с него плод, вкусила и затем дала отведать Адаму, мужу своему. Вследствие этого обрекли они себя и свое потомство на вечную погибель (Быт.3). И пребывать бы им вечно в этом состоянии, если бы не Господь наш Иисус, сошедший в мир и Своими страданиями искупивший его от власти греха. То же произошло и с царем Саулом, позабывшим Бога и заповеди Его (1. Сам.13). Ведь Господь повелел ему воевать с амалекитянами и беспощадно истребить их всех – мужчин, женщин, детей, рогатый скот, верблюдов и ослов. Саул же не сохранил Слово Божие в сердце своем, но пощадил царя амалекитян Агага, приняв от него в дар тучных баранов и тем самым пренебрегши волей Господа, вследствие чего и лишился своей власти. То же произошло и с учениками Господа Иисуса: они не вняли словам Учителя, что царствие Его не от мира сего, но полагали, что Он сделается царем и повелителем мира сего, они же будут состоять при Нем вельможами. Зададимся вопросом: отчего пришло в мир папское лжеучение? – Оттого, что паписты стали глухи к ясному и чистому Слову Божию, начав больше почитать человеческие установления. Что касается сакраментариев и кальвинистов, они впали в заблуждение потому, что пренебрегли Словом Божиим и начали в большей мере полагаться на собственный разум. Так случается со всяким, закрывающим свое сердце от Слова Божиего и впадающим в заблуждение: человек такой подобен страннику, сбившемуся с правильного пути и блуждающему в стороне, пока снова не выберется на верную дорогу. Посему запечатлеем незамутненное Слово Божие в сердцах наших и будем крепко держаться его, дабы не впасть в заблуждение и не сойти с верного пути, но твердо пребудем в Слове, ибо в нем наше утешение и защита от греха и смерти.