Текст книги "Прощай, Рим!"

Автор книги: Ибрагим Абдуллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

5

Чуть рассвело, и прибежал Москателли – весь взъерошенный. Нынче он не шутит, не балагурит, как это бывало прежде. Поздоровался и сразу – с чисто южной страстностью – принялся упрекать Леонида:

– Что вы наделали?.. Сколько раз я говорил вам – будьте осторожны. А вы… Эх вы, русские, отчаянные головы…

– Так мы не троглодиты, – спокойно ответил Леонид.

– Я и не обзываю вас пещерными людьми, но надо было подождать.

– А сколько можно ждать? До конца войны?

– Италия переживает тяжелые дни, – горестно вздохнул Москателли, вздернув бровь. – Мельцер, комендант Рима, совсем взбесился. За одного убитого немца десятерых заложников вешает. Начальник римской полиции Пьетро Карузо хоть и итальянец, а от Мельцера не отстает, все смотрит ему в глаза, словно верный пес… Недавно мне начальник здешнего гестапо Шпаак хвалился: «В пансионе Яккарино мы, говорит, самую комфортабельную в мире тюрьму оборудовали. На полу ковры, на окнах шторы, двери лаком блестят. Ни пылинки нигде… В одной, говорит, комнате исповедуем, в другой – грехи отпускаем, в третьей – к присяге приводим… Сколько ни ори, никто тебя не услышит…»

– Вы что, напугать нас хотите? – удивляется Леонид.

– Не пугаю, а к осторожности зову, компаньо Леонидо, – отвечает с кислой улыбкой Москателли. – Я сам в свое время, еще до войны, испытал прелести такой же комфортабельной тюрьмы. Называлась она «Реджина Чели».

Сережа переводит. Теперь он по-итальянски все понимает и сам говорит очень прилично. Когда он объясняет Леониду, что тюрьма называется «Королева неба», тот с невольной усмешкой качает головой.

– Да, да, – подтверждает Москателли. – «Реджина Чели». Любят итальянцы звучные названия…

– Ну хорошо, синьор Москателли. Вот вы уже побывали в такой тюрьме, а все же не склонили головы, не согнулись?

– Это так… Но…

Москателли встает, разминает затекшие ноги. Оглядывает, словно оценивая, ущелье, кручи, тропинки.

– Хорошее было место. Но на некоторое время вам придется перекочевать отсюда.

– А остаться никак нельзя?

– Нет. Не сегодня, так завтра сюда нагрянут немцы.

– А как они узнали, что мы именно здесь, в этом ущелье прячемся?

– Коровы сказали! – говорит Москателли и хохочет, как прежде. Похоже, что ему тоже надоело сдерживать да упрекать партизан.

– А куда мы денемся? – спросил Леонид, нахмурившись. – Здесь мы уже все тропки знаем. Правда, если окружат, отсюда не вырвешься, но биться можно до последнего патрона.

– Есть про запас хорошее место. Сегодня же подойдет Орландо, он все покажет. А меня скоро не ждите. Немцы, похоже, что-то учуяли. Наверно, слежку за мной установят… Но я по-прежнему буду извещать вас об их планах и действиях. Что понадобится если, скажите Орландо, постараемся сделать.

– Нам бы еще пару пулеметов, товарищ Москателли.

– Трудное это дело…

– А нельзя ли встретиться и поговорить с Капо Пополо?

– Пока что нельзя. Он сейчас в Северной Италии…

– Жалко.

– Чего жалеть, он же не навеки уехал. Посоветуется, с тамошними товарищами и вернется. Может, тогда и мы здесь начнем по-другому действовать. Но пока очень прошу, больше терпенья, больше выдержки. Мы несем ответственность за вашу жизнь и перед народом, и перед богом. – Он пожал руку Леониду, прошел несколько шагов и остановился. – В пещере ничего не оставляйте. Ни золы, ни окурков. Пусть никому в голову не придет, что здесь прятались люди.

– А если они на могилу Кея наткнутся?

– Где вы его похоронили?

– Вон под тем большим каштаном.

– Сейчас же людей пошлите. Пусть заровняют могилу и замаскируют щебенкой. Но будем надеяться, что немцы до того места не доберутся. Не любят они здешних скал и ущелий. Ладно, чао!

Уничтожение улик проходило под придирчивым оком Таращенки. Собрали все, подмели, зарыли в укромных местах окурки, банки и разное тряпье, которое не имело смысла тащить с собой, Антон не поленился – с группой партизан спустился к ручью. Засыпали землей следы от костров и даже в развалинах мельницы каждую дырку осмотрели. Тем временем подоспел Орландо. Хотя он сказал, что по дороге ничего подозрительного не заметил, Леонид послал на фланги дозорных автоматчиков.

Орландо повел их через шоссе в небольшую лощину. Там передохнули, еще раз обдумали, все ли сделано, как надо, и двинулись на холмы, где были виноградники. Это, конечно, не та неприступная крепость, которую они только что покинули. Но склоны холмов, в террасах и овражках, давали возможность небольшому отряду, не только скрываться и даже успешно отстреливаться, – здесь они были избавлены от опасности окружения и при надобности могли уйти в любую сторону. Дивизии бы не хватило, чтобы оцепить эти бесконечные виноградники.

Плохо, что все время надо прятаться, двигаться чуть ли не ползком, да и расселились по двое и по трое – в старых крестьянских шалашах-капаннах – и небольших пещерах. Поэтому сразу же к командиру и его помощнику назначили связных из тех, кто еще не был водружен.

Орландо показал самое удобное для жилья местечко, объяснил, куда какая дорога ведет, но предупредил, что уходить отсюда, пока он не придет снова, не следует. Напоследок он отвел в сторонку Петра Ишутина и что-то зашептал ему. Петя понял лишь одно слово – Джулия, пришлось позвать Сережу.

– Послушай и растолкуй, что он говорит.

– Джулия передает тебе пламенный привет и хочет поскорее увидеться с тобой.

– Пусть Орландо скажет ей, что я тоже очень хочу. Но… и рад бы в рай, да грехи не пускают.

– У нее, говорит Орландо, есть очень важная новость.

– Ни сегодня, ни завтра, сам понимаешь, нам нельзя будет носу показать в городе. Пусть через Орландо передаст свою новость.

– Говорит, что она только тебе это может сказать.

– Ладно, в таком разе пусть послезавтра, а лучше пусть два дня подряд вечером приходит к мосту на шоссе. Я там спрячусь и буду ее поджидать.

Орландо смотрит на Петра, улыбается, сообщает, как некую тайну:

– Она тебя любит.

– Я тоже ее люблю. Так и скажи, ладно?

– Си.

Орландо, как ящерица, юркнул в овраг.

На следующее утро Леонида разбудил связной, а может быть, он сам проснулся чуть раньше, чем явился связной. Они вместе вскарабкались на склон, укрылись за небольшим земляным валом. Шоссе, высоковольтная линия и край ущелья, которое они покинули вчера, отсюда видны как на ладони. Колонна мотоциклистов двигалась со стороны Монтеротондо. Было их человек пятьдесят. У начала ущелья они остановились, о чем-то посовещались. Потом долго изучали окрестности в бинокли. Офицер разделил колонну – решил, видимо, блокировать ущелье с обеих сторон.

Тарахтенье мотоциклов разбудило и остальных партизан. Леонид распорядился, чтобы не было ни одного лишнего движения. Послал связного за Таращенкой и уже больше не спускал глаз с немцев. Между тем офицер дал знак, и по десятку солдат с той и с другой сторону тихонько двинулись вниз по круче.

Внезапно в мозгу Леонида блеснула мысль: «У нас теперь два ручных пулемета, десять автоматов и карабин Кея. Патронов, правда, маловато. Но если подождать, пока те уползут в ущелье, и неожиданно ударить по оставшимся?..»

А вот и Антон подоспел. Леонид поделился с ним своими соображениями. Загорелся Антон, план пришелся ему по душе.

– Только позиция не совсем удобная. Если спохватятся, когда мы будем лощину переползать…

– Но ждать, пока немцы подберут для нас самую выгодную позицию, тоже не дело. Идите, позовите сюда всех, у кого есть оружие. Связные тоже пойдут с нами…

– Товарищи, пришел долгожданный час, – волнуясь, заговорил Леонид. – Враг перед нами. Я предлагаю атаковать… С безоружными останется Логунов. Если мы потерпим неудачу, уходите по большой балке, по дороге, которую показал Орландо.

– А я пулеметчик!

– На тебя, товарищ Логунов, возлагается задача вывести людей из опасной зоны и снова установить связь с итальянцами. Ясно?

– Так точно, товарищ командир!

– Пошли, товарищи. Пока половина немцев лазит по ущелью, надо подобраться поближе к шоссе и приготовиться к бою.

Впереди поползли Леонид и Ишутин. Петр прикусил губу, на лице появилось какое-то торжественное и грозное выражение. Он ведь прошлый раз в сражении не участвовал. Справа – Ильгужа Муртазин. Брови, как всегда, хмуро сдвинуты, вместо глаз – узкие щелочки. Леонид повернул голову назад. Почему-то ему показалось, что Никита сегодня не в своей тарелке: то ли волнуется, то ли струхнул. Впрочем, Леониду тоже не по себе. Не за собственную жизнь беспокоится, а за отряд. Останься они в тех овражках, немцы бы их ни за что не обнаружили. Порыскали бы, полазали по ущелью и убрались восвояси. А он решил дать бой. Хорошо, если все выйдет, как задумано.

Из ущелья донеслась трескотня выстрелов. Это немцы палили из автоматов, чтоб разогнать собственный страх. Они и на фронте, чуть что, поднимали пальбу без адреса, без цели.

Леонид еще раз посмотрел вокруг, оценивая обстановку, и распорядился: пулеметчиков, Ишутина и Муртазина, поставил на фланги, автоматчиков сосредоточил в центре около себя.

– По местам, товарищи. Без команды не стрелять.

Однако не успели партизаны залечь на указанных позициях, как наверх выскочили немцы, прочесывавшие ущелье. Стало быть, побоялись лазить по козьим тропкам да пещерам. Это обстоятельство нарушило первоначальные планы. Пришлось послать связных к пулеметчикам и отменить прежние распоряжения. Теперь надо было дождаться, когда немцы сядут на мотоциклы, ударить из двух пулеметов по передним и задним машинам, чтобы сбить врага с толку, создав впечатление, что на них напал хорошо вооруженный большой отряд. Леонид обратился к автоматчикам:

– Бейте в середину колонны. Постарайтесь не выпустить ни одного фашиста.

Немцы не спешили уезжать. Долго наблюдали за склонами, за дорогой, то и дело наводили бинокли на холмы, где остались невооруженные партизаны. Хорошо бы, конечно, ударить сейчас, но пугали станковые пулеметы. Под их прикрытием немцы могли залечь по ту сторону шоссе, и тогда не атакуешь и не уйдешь!..

Прошел час, другой. Немцы не торопились. Перекусили и опять взялись за бинокли. Все ясно. Рисковать и соваться в сторону от дороги у них нет никакого желания. Тянут время. Похолодало. Пальцы задеревенели, подвело от голода животы. А немцы завернулись в плащ-палатки и все следили за ущельем, караулили кого-то.

Хоть бы пулеметы сняли, что ли?.. Леонид не на шутку растревожился. Того гляди, у ребят лопнет терпение. Сколько можно лежать на мокрой земле? Одеты-то все кое-как. Бумажные брючки да легкие куртки. Как быть? Словно в ловушку людей завел – ни вперед, ни назад шагу не сделаешь…

Наконец-то немцы оседлали свои мотоциклы. Первым двинулся офицер. Через минуту от треска моторов стало не расслышать собственного голоса. Офицер, притормаживая, поравнялся с ямой, где затаился расчет Муртазина. Вот-вот Ильгужа нажмет на гашетку. Хорошо, если не промажет. Давненько не приходилось стрелять. Короткая стычка, когда они отбили стадо, не в счет.

Выстрелов Леонид не расслышал, только увидел, как грохнулся на шоссе офицер. Миг – и заработал пулемет Ишутина. Автоматчики тоже открыли огонь. Несколько мотоциклов охватило пламя. Немцы растерялись, заметались, пытаясь проскочить в город. Но пули партизан настигали их всюду. Тогда фрицы бросили машины и побежали к ущелью, но Петя Ишутин и пятеро автоматчиков уже пересекли шоссе. Противник оказался в огненном кольце. Кое-кому все же удалось прорваться. А тех, кто попрыгал в ущелье, партизаны, знавшие здесь каждый поворот и каждый уголок, добили без особого труда.

Леонид дал команду прекратить преследование и просигналил Логунову: идите, дескать, все сюда. Те тоже здорово переволновались, дело-то, против ожидания, вон как затянулось…

– Заберите оружие, плащи, фляги и перетащите в виноградники на соседних холмах.

– А почему не пойти опять в ущелье, в старую пещеру?

– Кто-нибудь, может, уцелел, спрятался тут. Надо сбить немцев со следа.

Теперь партизаны из отряда «Свобода» были вооружены полностью. Некоторым даже пришлось нести по два автомата. Начальник штаба Логунов подсчитал и доложил:

– Уничтожено тридцать пять фашистов.

– Ив прошлый раз пятеро. Всего, стало быть, сорок. У нас – один убитый и двое легко ранены. Неплохо для начала!

Пора было уходить. Таращенко с Коряковым хотели остаться, поискать станковые пулеметы, считая, что немцы не могли увезти их, а просто столкнули вниз. Но Леонид воспротивился. Не следует, мол, зарываться, если пулеметы в ущелье, будет время – отыщем.

Уже в сумерках опять явились немцы. Два танка, автомашины, полные солдат. Снова полезли вниз, постреляли в белый свет, погрузили мотоциклы, подобрали убитых и, не обнаружив поблизости ни одной живой души, укатили в город.

6

После боя с мотоциклистами прошло два дня. Партизаны сидели на голодном пайке. Итальянцы почему-то не появлялись. «Что это – за своеволие наше рассердились или немцы устроили засады на дорогах? Как теперь быть? Может, рискнуть и вернуться в ущелье… В здешних-то норах чуть дождик, так водой заливает, сунешься втроем-вчетвером и сидишь, поджав ноги. Как же быть? Послать бы Логунова с Ишутиным в город на разведку, но если немцы усилили посты? Если перехватят в пути?..» Леонид решил, что надо потолковать с ребятами, может, они что-нибудь разумное предложат?..

По дороге Леонид хотел заглянуть в самую просторную из пещер, где устроили Дрожжака и Сажина с его разросшимся хозяйством. Дрожжак пошел на поправку, но та первая ночь, когда он метался и бредил, крепко сказалась на нем. Лицо совсем вытянулось, черты обострились, и без того большой рот стал еще шире. К тому же понервничал эти дни лишнего. Леонид понимает его – полтора года Дрожжак жил мыслью, что настанет час, когда он отомстит за все обиды, боль и муку, и, как назло, не сумел принять участия в двух успешных налетах на врага.

Вот и сейчас он вылез из своего логова подышать свежим воздухом, прилег на заботливо расстеленную кем-то плащ-палатку и жалуется на судьбу:

– Невезучий я человек… Надо же, в такое время и вдруг – с копыт долой.

– Успеешь еще, Коля, навоюешься, – говорит Ишутин, пристроившись рядом. – Кому действительно не везет, так это мне. – Он затягивается сигаретой, спрятанной в кулак, и, заглядывая в пещеру, спрашивает: – Кто там просил оставить? Не то сам докурю.

Петя отдает кому-то окурок, потом снова поворачивается к Коле. Тот улыбается.

– С такой красоткой познакомился, а говоришь – не везет.

– А ты знаешь, любовь – это хлопотное дело. Больше маеты, чем радости… Сегодня, как стемнеет, она должна прийти к мосту.

– Так чего ж ты зеваешь? Иди.

– Иди, говоришь…

– Командир, что ли, не отпускает?

– Заикнуться-то боюсь. И в тот раз…

– Баню устроил?

– Нет, ни слова не сказал.

– Так в чем же дело?

– Ты, оказывается, Коля, не раскусил еще Колесникова. Если бы он отругал на чем свет стоит, туда бы сюда, а он… ни слова не сказал. Тут-то и собака зарыта.

– Правильно соображаешь, Ишутин. Кой с кем разговаривать все равно что воду в ступе толочь, – усмехнулся Леонид, выползая из-за кустов.

– Ты не сердись на него, командир, отпусти на свидание, – сказал Коля. – Кто знает, когда еще случай такой подвернется.

– Я и пришел к вам, чтоб насчет этого посоветоваться. – Леонид ласково обнял Дрожжака. – Ну как, на поправку пошло? Перепугал же ты нас. Думали, воспаление легких. Скажи Петру спасибо, а то неизвестно, сколько бы еще провалялся.

– Вот ты за это и отпусти его, – настаивал Дрожжак.

Петя из-под бровей метнул быстрый взгляд на командира.

– Ты что, или вправду влюбился?

– Где уж там вправду, товарищ командир, – заюлил Петя, чуть ли не в первый раз прибегая к столь официальному обращению. – Меня в Сибири законная жена дожидается.

– Так в чем же дело?..

– Без женского пола мужик мохом обрастает, товарищ командир. Жизнь без баб, как весна без соловья, ни красы, ни вкусу…

– А ты успеешь до закрытия аптеки?

Это значило, что командир согласен отпустить его. Петя вскочил. Но Леонид его тут же схватил и пригнул к земле.

– Не забывай, где находишься!

– Простите, Леонид Владимирович. А она сама придет. К мосту. – Петр опустился на корточки. Было заметно, что он очень разволновался.

– Тогда жми, – сказал Леонид, – только смотри! – Увесистый кулак Леонида оказался у самого Петиного носа. – Не вздумай обидеть девчонку. Милуйся, но не забывайся, держи себя в узде.

– Есть! Разрешите идти?

– Не спеши. Пусть Джулия разыщет Орландо или Москателли и скажет, что мы не можем дольше здесь оставаться.

– А если она их не найдет?

– Пусть к парикмахеру обратится за помощью. Город небольшой, а мужчина мужчину быстрее разыщет. Важнее, конечно, чтоб Москателли пришел.

– Сделаю! Только разреши мне, командир, Сережу с собой прихватить. Раз такое поручение, боюсь, не смогу ей все объяснить.

– А не будь такого поручения, и без толмача бы обошелся, а? – лукаво улыбнулся Леонид.

– Эх, Леонид Владимирович! Она вздохнет, я вздохну – и поймем друг друга без всяких слов. Да и по-итальянски я уже кое-что смыслю. Но дело есть дело. – Он заглянул в пещеру: – Сережа, спишь, что ли? Иди-ка сюда…

Нелегко было Петру дождаться темноты. Куда делась его обычная жизнерадостность и беспечность! Это заметил даже Никита Сывороткин. Подполз, присел рядом и спросил:

– Ты чего, Петя, смолишь и смолишь? Дымом сыт не будешь.

– Да так… Сибирь-матушку вспомнил.

– Эх, Сибирь, Сибирь!.. Вспомню, как в Бодайбо золото мыл, места себе не нахожу. А ведь, бывало, шевелилось золотишко в горсти, и тогда казалось, что ты сильнее бога самого! – Он выбросил вперед широкие ладони, в глазах вспыхнул хищный блеск, толстые, влажные губы вытянулись, будто у рыбы.

– Крепко засела в тебе старая закваска, Никита. Надо было раньше родиться, во времена Прохора, которым ты нам все уши прожужжал, – насмешливо сощурился Петр.

– Да, да!.. Эх, и дал же бы я жизни, – разошелся Никита, не поняв издевки. – Почитать бы сейчас «Угрюм-реку» или «Приваловские миллионы». Вот это настоящие книги… Анфису помнишь? Хороша шельма!.. Люблю сдобных, как свежие булочки, баб. Пышные, ласковые, щеки огнем горят… Когда-то мы вырвемся из этой гнусной дыры и заживем по-людски!

Солнце ушло за холмы. На дороге показался навьюченный мешками осел. За ним шли двое. А сзади, метрах в пятидесяти, шагал еще один человек. Партизаны смотрели во все глаза. С дороги донесся условный свист. Петр свистнул в ответ. Те свернули в лощину. Петр закричал: «Свои!» – и спрыгнул в овраг. Пригнувшись, побежал вперед. Споткнулся, упал… Когда он раздвинул заросли, чьи-то руки нежно обвились вокруг его шеи:

– Пьетро!

– Джулия! Милая…

Москателли махнул подростку, все еще топтавшемуся поодаль. Ему, видимо, было поручено наблюдать за шоссе. Мальчонка проворно скатился в лощину и через мгновенье был около них.

– Слушаю, компаньо Москателли!..

Если бы кто из партизан встретил его в России, голову бы дал наотрез, что малец этот выпал с цыганской повозки. Волосы черные, кудрявые, кожа смуглая, загоревшая на солнце и задубевшая на ветру. Лет ему, самое большее, пятнадцать-шестнадцать.

Москателли снял мешки и что-то сказал цыганенку. Малец схватил осла за ухо и отвел в сторонку.

Увидев Леонида, спускавшегося с холма, Москателли оставил мешки и побежал навстречу.

– Компаньо Леонидо!.. Вы герои! Русские – сказочные богатыри!.. – Он долго тряс руку Леонида. – В Монтеротондо про вас легенды рассказывают. Даже в Риме, говорят, переполошились…

– А мы все боялись, что вы опять будете ругаться.

– Древняя поговорка: победителей не судят… Ваши успехи и нас, итальянцев, окрылили. В Монтеротондо двух немецких офицеров прикончили. – Он показал на мешки: – Скажите, чтоб быстренько поели и в дорогу собрались. За ночь надо успеть подальше уйти.

– Правильно. Мы и сами понимаем, что нельзя нам тут оставаться. А куда пойдем?

– В Дженцано. Это южнее Рима. В эти дни здесь немцы все перевернут.

– Но как мы там устроимся? У нас-то ведь теперь больше тридцати бойцов.

– В виноградниках там есть такие же шалаши. Через пару недель, думаю, можно будет снова сюда вернуться.

Явился Сажин с двумя бойцами. Леонид велел им забрать мешки, покормить людей, а часть продуктов оставить про запас. Москателли обошел партизан, поздоровался с каждым, несколько минут смотрел, как они с завидным аппетитом уплетают еще теплые, душистые булки. Затем он опять отозвал в сторону Леонида с Сережей. Оказалось, что имеется еще одна новость, которую следует немедленно обсудить.

– Вчера в аптеку заглянул человек, прибывший сюда из Рима. Вроде мимоходом зашел, за лекарством каким-то. К слову спросил у Джулии: «Правда ли, что из вашей тюрьмы бежала группа русских?..» Джулия притворилась, будто ничего не знает. Тогда тот рассказал ей о происшествии в кинотеатре. Джулия все отнекивалась. А незнакомец улыбнулся и заявил: «Не бойтесь, я гапист». Девушка поверила ему, но виду не подала. Тоже улыбнулась и сказала: «Ну и что?» – «В Риме живет Россо Руссо [7], – настаивал человек, – он хочет повидаться с партизанами». Джулия буркнула, если хочет, пусть себе повидается, ей-то, мол, какое до этого дело. Тот опять улыбнулся: «Браво, ты настоящий конспиратор!» – и написал ей записку. Там было указано, где и когда Россо Руссо будет ждать человека из партизанского отряда. Джулия записки не взяла, но прочитала. Гапист улыбнулся и сказал: «В кармане плаща две газеты».

– В Риме и – Россо Руссо!..

Леонид задумался. Уж слишком невероятно все это.

– Вдруг провокация?

– Не должно быть. Я тоже краем уха слышал про этого Россо Руссо. Но поскольку точно ничего не знаю, не стал вам говорить о нем.

– Кто он? Что за человек?

Москателли пожал плечами.

– А как с ним можно встретиться?

– Придется в Рим съездить.

– Кому?

– Кому-нибудь из вашего отряда.

– А документы?

– Это я постараюсь устроить. Завтра от четырех до пяти Россо Руссо будет ждать вашего человека в траттории «Санто Пьетро» на улице Двадцать Первого Апреля [8].

– Логунова придется послать, – сказал Леонид, посмотрев на Сережу. – Как, не возражаешь?

– Нет, – обрадовался Сережа.

– Очень хорошо. От нас Орландо поедет. Он родился и вырос в Риме. Все закоулки и проходы знает.

– Кто же тогда нас в Дженцано проводит?

– Грасси. Он, правда, прихрамывает, но вынослив. Бывалый солдат.

– Потом снова сюда, значит, вернемся?

– Я за возвращение. Не знаю, что скажет Капо Пополо.

– Разве он все еще не приехал?

– Нет, не показывался.

– Хорошо, если его фашисты не сцапали.

– Не беспокойся. Он не из тех, кого легко схватить…

Пришли Грасси и Орландо. Интендант доложил, что бойцы накормлены, припасы розданы…

Леонид приказал выстроить отряд в глубокой балке по другую сторону холма.

Все двинулись туда. Стемнело. Шли молча. Была та минута, когда человек, покидая обжитое место, как бы оценивает прошлое и заглядывает в будущее.

– Товарищи, – сказал Леонид, присматриваясь в синей мгле к бойцам партизанского отряда «Свобода», – две ночи нам придется провести на марше. Днями в этих местах ожидается облава. Поэтому на время нам необходимо уйти из окрестностей Монтеротондо. Как следует проверьте ботинки, сапоги, портянки и котомки. Чтоб нигде не терло. Будем двигаться по ночам, без дороги… Чего тебе, Сывороткин?

– В моих, говорю, башмаках не то что две ночи, а двух часов не пройдешь… – Он задрал ногу в порванном ботинке: – Каши просит.

Москателли подошел к Никите, поглядел на его обувь и ловко скинул ботинок со своей ноги:

– Посмотри, подойдет?

Сывороткин метнул взгляд на ботинок Москателли уставился на Леонида.

– Раз предлагает, померь!

– Бери, бери, – сказал итальянец. – Я человек богатый, не разорюсь…

Ботинок пришелся впору. Тогда Москателли разул и вторую ногу и, посмеиваясь, влез в рваные, старые башмаки Сывороткина.

К итальянцу подошел Иван Семенович. Сначала отдал честь, потом пожал ему руку:

– Товарищ Москателли! Спасибо вам за хлеб-соль. За все добро спасибо. Мы вас никогда не забудем.

Москателли понял его без переводчика. Смущенно заулыбался и отошел.

– Пулеметы будем нести по очереди. Таращенко и Скоропадов пойдут впереди. Смотрите в оба. За Грасси отвечаете головой… Дидиашвили и Мирза сзади. Сигнал – перепелиный посвист… – Он повернулся к Москателли – Еще раз спасибо, компаньо. Джулия, а тебе особая благодарность за доверие, за бесстрашие.

– Петр, он такой: с нестоящей девушкой не станет водиться, – похвастался Ишутин. Потом посмотрел на Джулию. Та кусала губы, и было ясно, что вот-вот разрыдается в голос. – Леонид Владимирович, разреши отстать на минутку.

– Ладно, иди… Ну, Сережа, бывай. Береги себя. До встречи в Дженцано!.. Синьор Грасси, ведите отряд.

– Эх, песню бы грянуть сейчас! С песней-то куда веселее шагать, – вздохнул Таращенко.

– А вы в душе песню пойте, а ушки держите на макушке! – сказал Леонид, пробираясь сквозь кусты вместе с Антоном. Вот они догнали Грасси. Проверили, все ли на месте. – Пошли!..

Петр взял Джулию за плечи:

– До свиданья, Джулия!

– Пьетро… – Девушка порывисто прижалась к нему. – Пьетро…

Петр ласково погладил волосы Джулии и поцеловал ее в один и в другой глаз.

– Чао. Скоро увидимся. Две недели – срок небольшой…

– Чао, Пьетро.

Петр догнал колонну. Дидиашвили пособолезновал ему:

– Может, останешься с ней? Не видишь разве, как убивается девушка?

– Ну да, – подхватили насмешливо ребята, – не то добеги. Хоть еще разок поцелуй, приголубь!

А Петр молча взял у Корякова пулемет и зашагал за Леонидом. Ни словом не ответил на подтрунивание ребят и назад не оглянулся…

Рядом с ним со вторым пулеметом идет Муртазин. Балка вывела их на равнину. Дорога здесь была полегче.

– Ильгужа, ты после женитьбы влюблялся в кого-нибудь?

– У нас в народе говорят: душа – река. Заглядываться можно, на то и глаза даны, а душу надо в чистоте держать.

– Да как с ней управишься, орел ты мой уральский? Сам же говоришь – река!

– Человек, если захочет, даже горную реку может обуздать.