Текст книги "Маленькие ошибки больших девочек"

Автор книги: Хизер Макэлхаттон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 49 страниц)

178

Продолжение главы 110

Ты берешь такси до дома Харрингтона, который находится в аккуратном ряду красных кирпичных зданий с двускатными, острыми, покрытыми жестью крышами и белыми ставнями. Ты выходишь из такси и ждешь на другой стороне улицы. Что ты собираешься делать? Ты наблюдаешь за прохожими. Старушка в зеленом пальто, разносчик в желтом спортивном костюме. Над головой летают скворцы. Холодно. Восемь утра. Потом ты видишь Харрингтона. Он выглядит так же, как на фотографии, только он больше. Он смотрит на часы и выходит на улицу, поэтому ты следуешь за ним до подземки, где он садится на электричку до центра. Ты идешь за ним до сверкающего офисного здания возле Трафальгарской площади. Тебе не хватает смелости войти внутрь, поэтому ты записываешь название здания «Балтимор» и сидишь в кафе напротив. Через четыре часа он выходит и садится на электричку до дома. На его лице нет ни малейших следов огорчения. Ничего, что говорило бы о том, что он бросил женщину одну с завязанными глазами в гостиничном номере.

Ты провожаешь его каждый день в течение недели, а потом однажды позволяешь ему пойти на работу без тебя для того, чтобы осмотреться в его мире. Почему? Потому что Харрингтон – загадка. Ты хочешь побольше узнать о нем, и тебе приходит мысль, что самый простой способ сделать это – порыться в его мусоре. В мусорном баке позади его дома ты находишь промасленный бумажный мешок со скомканным счетом за телефонные переговоры. Удивительно, какую информацию люди в буквальном смысле оставляют валяться на дороге. Так ты узнаешь другой его почтовый адрес, его незарегистрированный телефонный номер и даже номер его кредитной карточки «Виза».

По просмотренному мусору ты делаешь кое-какие выводы. Ему нравятся бананы, белая рыба и чатни. Похоже, он тратит много бумажных полотенец. Подписан на бессчетное количество журналов для торговцев автомобилями. Из-за всего этого шпионства твое чувство униженности превращается в щекочущее сладкое ощущение власти. Теперь он – тот, кто не представляет, что происходит.

Ты переезжаешь из своего отеля в однокомнатную квартиру прямо напротив его дома. Ты выясняешь его распорядок дня. Он встает в семь, выходит из дома в восемь, к девяти приходит на работу. У него множество деловых обедов, почти никаких свиданий. Вся эта информация содержится в блокноте на спирали, который ты хранишь в своей сумочке. Ты не совсем понимаешь, почему продолжаешь следить за этими мелочами, но похоже, что все эти подробности дополняют образ мужчины в целом.

Ты умираешь от желания попасть в его квартиру. Думаешь о том, сколько там содержится информации о нем. Его ящики для белья, его холодильник, его компьютер… От этих мыслей у тебя кружится голова. Ты не можешь устоять. Ты собираешься проникнуть туда. Позади его дома стоят большие металлические мусорные баки, над которыми открывается мусоропровод, а над ним маленький кирпичный козырек. Если встать на мусорный бак, ухватиться за трубу мусоропровода, забраться на козырек, ты, может быть, сможешь пролезть в окно его кухни.

Еще неделю ты набираешься храбрости. Ты проникаешь в его квартиру во вторник, когда Харрингтон играет в теннис. Ты подтягиваешься, чтобы добраться до кирпичного козырька. Не смотреть вниз, не думать о том, что можно упасть (твоя голова треснет, как спелый красный арбуз, твои мозги растекутся по всей аллее, как сангрия с мякотью). Ты протискиваешься в открытое окно, порезав руку о подоконник, и вламываешься на кухню. Внутри его квартиры все еще витает аромат кофе.

Ты чувствуешь себя почти подавленной – с чего начать? С его спальни. Вишневая кровать-платформа, идеально подоткнутое пуховое одеяло, прикроватная тумбочка со снотворными таблетками, презервативами и – ага! – подшивка порно. К счастью, его компьютер по-прежнему включен и экран загорается, когда ты касаешься мышки.

Ты находишь его электронные письма – письма, которые он посылал тебе, – а потом видишь, что дубликаты этих писем он посылал сотням других девушек по всему земному шару. Девушкам из Лондона, Лос-Анджелеса, Коннектикута, Парижа, Каира. Сотни электронных писем, в которых говорится: «Я люблю тебя» и «Ты – единственная». Ты узнаешь, что со всеми ними он тем или иным образом занимается виртуальным сексом. С кем-то все на уровне болтовни, с кем-то все серьезно. Там полно фотографий этих женщин, некоторые хорошенькие, сидят в саду, некоторые обнажены, наклоняются над ваннами и капотами машин. Хуже всех электронные письма, по которым понятно, что девушки влюблены в него: где они спрашивают, когда он приедет повидать их, получил ли он подарок, который они посылали, и так далее.

Так. Значит, тебе попался хищник из виртуальной сети. Что делать? Ну, для начала нужно рассказать девушкам о том, что происходит. Но если ты скажешь им, что он всех их обманывает, они могут подумать, что ты просто ревнивая соперница, которая хочет опорочить доброе имя Харрингтона. Нет. Ты должна послать им что-то, что они воспримут всерьез.

От: Лондонского комитета здравоохранения

Кому: Партнершам Харрингтона X******

Во внимание нашей клиники попал тот факт, что Вы могли иметь сексуальный контакт с неким мистером Харрингтоном X******. Ваше имя сообщил нам этот пациент и, хотя мы не вправе разглашать его точный диагноз, нашей обязанностью является сообщить Вам о том, что недавно у мистера Харрингтона Х****** было обнаружено сразу несколько заболеваний, передающихся половым путем (ЗППП), и Вам следует немедленно обратиться к врачу.

Благодарим за своевременное принятие мер.

Лондонский комитет здравоохранения

от имени мистера Харрингтона X******

Ты посылаешь это письмо всем женщинам из его адресной книги, включая его маму. Удовлетворенная, ты собираешь свои вещи и собираешься выйти через парадную дверь. Открыв ее, ты утыкаешься прямо в грудь Харрингтона.

«Какого лешего?» – спрашивает он, хватая тебя за запястье. «Ты кто такая? – рычит он. – Что ты, черт тебя дери, делаешь в моем доме?» Ты выворачиваешься из его хватки, он тянется, чтобы снова схватить тебя. Но ты выбрасываешь кулак и бьешь его прямо в адамово яблоко. Прямой удар. Он кашляет и ловит ртом воздух, спотыкаясь, делает шаги по лестнице назад. Ему не обо что опереться. Разве что о воздух.

Он медленно падает назад по ступенькам. В каждое отдельно взятое мгновение кажется, что можно остановить картинку и перемотать все назад. Он тянется рукой к перилам, его колени подкашиваются, ноги оступаются, голова ударяется о ступеньку, шея неестественно изогнута, он на полу. «Харрингтон? – раздается снизу голос низенькой старушки. – Харрингтон, с вами все в порядке?» Ты бросаешься обратно в квартиру и выбираешься из нее тем же способом, каким вошла, через окно, потом бежишь по аллее до подземной станции метро.

В тот же вечер ты выпиваешь полбутылки водки. Он умер? Приезжая убила человека. Убийство первой степени, приговор верховного суда. В ванной ты выблевываешь выпитую водку и остаток ночи проводишь там, рыдая на полу.

На следующий день ты идешь сдаваться. Местный полицейский участок находится всего через квартал. У тебя полопались сосуды в глазах, волосы нечесаны. Ты заходишь в теплое маленькое помещение полицейского участка и перебиваешь двух смеявшихся над чем-то полицейских. «Простите…» – говоришь ты. Ты не можешь вспомнить, что собиралась им сказать. «Вам помочь, мисс?» – с улыбкой спрашивает один из них.

– Это по поводу Харрингтона, – заикаешься ты. – Мужчины, который…

– Верно! – поворачивается к своему приятелю улыбающийся полицейский. – Тот, что с Мэнор-роуд. Чертовски жутко.

Улыбка сходит с лица улыбающегося полицейского. Он качает головой: «Упал у себя на лестнице. Раскроил себе череп, сломал шею. Соседка все видела. Вы хотели узнать, когда будут похороны, милая?» Ты киваешь головой, что, мол, да, и медленно пятишься к двери. Они не считают, что это было убийство, они думают, что он упал.

Ты садишься на ближайший рейс до Америки и торопишься вернуться в свой родной город, где гадаешь, придет ли кто-нибудь тебя арестовать за убийство Харрингтона. Ожидание и беспокойство делают свое дело – ты становишься «довольно параноидальной». Тебе не нравится быть в толпе людей и даже просто находиться на улице. Ты подскакиваешь, когда звонит телефон. Ты не можешь рассказать о своей тайне психологу, потому что они, наверное, по закону обязаны донести на тебя. Ты не можешь рассказать родственникам или друзьям, потому что тогда они будут соучастниками. Поэтому вы остаетесь вдвоем. Ты и секрет.

Что такого особенного в секретах? Почему о них так хочется рассказать? Это все равно что держать в руках под водой ярко-красный пляжных мяч. С этим можно справляться какое-то время, но ты от этого устаешь, а вот секрет никогда не устает. Он всегда тут как тут, готовый всплыть наружу. Неужели ты – единственный человек в мире, у которого есть секрет? Должны же быть другие. В мире, должно быть, живут миллионы людей, кому стало бы легче, если бы они могли рассказать своей секрет кому-то, хоть кому-нибудь.

Поэтому ты создаешь веб-сайт mysecret.com, на котором каждый может анонимно разместить свой секрет. Люди могут выбрать из широкого спектра категорий: «Грустные секреты», «Грязные секреты», «Забавные секреты», «Любовные секреты», «Злые секреты» и «Нетипичные секреты». Тогда об их секрете может прочитать любой человек, но никто не будет знать, чей это секрет.

Это как исповеди в киберпространстве, и ты прочитываешь все секреты с религиозным пиететом. Некоторые душераздирающи («Мне всего двенадцать лет, и я только что узнала, что беременна»), в то время как другие уморительны («Я работаю, в зоомагазине и однажды продал покупателю мертвую гвинейскую свинью, убедив его в том, что она спит»). Ты становишься куратором музея секретов. Люди даже платят тебе за то, чтобы прочитать твой раздел «Взрослые секреты»: «Я испытываю половое влечение к животным, но не ко всем, а только к белкам. Я не знаю почему, они просто совершенны. Жаль, что я не могу быть с ними все время. Есть ли для этого название?» Все идет хорошо, просто замечательно: сайт растет, ты живешь припеваючи, пока однажды на экране не появляется сообщение, которое заставляет тебя выпрямиться на стуле: «На следующей неделе я собираюсь убить троих человек. Мне заплатили за это. Мне страшно, но мне нужны деньги».

Какова тут мера твоей ответственности? Что ты должна предпринять? Весь смысл существования твоего сайта, все его предназначение состоит в том, что все – анонимы или по меньшей мере так думают. А правда состоит в том, что система автоматически отслеживает уникальный адрес автора, или по крайней мере компьютера, с которого было послано сообщение. Никто, кроме системного администратора, не видит этих определяющих цифр, а системный администратор – это ты, но ты никогда на них не смотришь, ты все равно не знаешь, что с ними делать, для тебя это все равно только двоичный код, тарабарщина.

Однако есть люди, которые знают, что делать с этим адресом, есть компьютерные ковбои, которые могут посмотреть на цифры 11000.00011011.00111101.10001001 и сказать, что это – компьютер в публичной библиотеке в Тексаркане. Потом с того же адреса приходит еще одно леденящее душу сообщение: «Я купил пистолет, чтобы застрелить их. Убивать грешно, но, похоже, Бог здесь нечасто бывает. Надеюсь, дети будут спать, когда я сделаю это».

Дети? Это становится последней каплей. Ты не можешь сидеть сложа руки, когда кто-то на твоем веб-сайте признается в том, что собирается убить маленьких детей. Даже если это шутка, даже если на самом деле речь идет о ягнятах с мясофермы – с тебя хватит. Ты звонишь в полицию, где тебя воспринимают на удивление серьезно. Они тут же приезжают к тебе домой, допрашивают тебя с пристрастием в течение трех часов и конфискуют твой компьютер. Они звонят в хостинговую компанию, владеющую этим адресом, и узнают имя, адрес и телефонный номер мистера Соломона Дэя, безработного шахтера из Западной Вирждинии, который состоит на учете в психдиспансере (он, очевидно, пользуется компьютером своего сына-подростка для знакомств в Интернете, чтобы находить рецепты лазаньи и рассказывать секреты).

Власти Западной Вирждинии арестовывают мистера Дэя у строительного магазина, где он только что купил изоленту и голубой непромокаемый брезент. Мистер Дэй, похоже, испытывает облегчение оттого, что может во всем сознаться перед полицейскими, которые волокут его к патрульной машине (все секреты хотят быть раскрытыми). Он выводит их на мистера Габлера, владельца шахты в городе, который заплатил мистеру Дэю пять тысяч долларов за то, чтобы тот убил его жену и двухлетних близнецов, Джэйми и Джои. Убийство было запланировано как раз на этот вечер, а после трагедии мистер Габлер должен был бы получить больше миллиона по страховым выплатам. «В Западной Вирждинии трудные времена, джентльмены, – говорит мистер Габлер, когда его провожают в патрульную машину, – очень трудные».

Серьезно поразмыслив с минуту, офицер, сидящий на водительском месте, разворачивает зеркало заднего вида так, чтобы посмотреть мистеру Габлеру прямо в глаза. «Ну, сэр, – говорит он, – полагаю, быть женоубийцей, детоубийцей и просто сукиным сыном в тюрьме строгого режима Маундсвилля будет гораздо труднее».

Вся эта история описывается на первых полосах всех газет и бульварных изданий. «Сайт секретов сдает сумасшедшего» и «Всемирная паутина ловит убийцу в его же Сети» и так далее. Все это делает твой сайт в глазах людей чем-то вроде сокровища нации, своего рода машиной, вершащей справедливость, и они благодарны тебе за это. А ты просто до чертиков боишься, что все это внимание прольет свет на твои собственные темные секреты, и черные скелеты из твоих шкафов начнут отплясывать при дневном свете. Прячась среди неровных теней, ты выходишь замуж за первого же мужчину, который делает тебе предложение, и рожаешь троих тихих детей, которые перенимают твое подозрительное отношение к миру, твое желание скрыться, которые даже выглядят так, как будто тоже ждут, ждут, что что-то должно случиться, но оно все не происходит.

Ты продолжаешь работать с веб-сайтом, но ты больше не читаешь чужих секретов. О некоторых секретах хочется рассказать – но не стоит. Некоторые секреты должны храниться в секрете. Не то чтобы ты не была рада тому, что тебе удалось спасти эту семью (которая на каждое Рождество присылает тебе жестяную коробку овсяного печенья), но когда ты попадаешь во тьму, гнездящуюся в другом человеке, она может остаться с тобой, даже когда ты выходишь из нее.

Ты умираешь, поскользнувшись в подвале на каком-то жидком мыле для стирки. Тебя торопятся доставить в больницу, когда красный кровяной сгусток, маленький негодяй, который ждал в твоей крови все это время, направляется к твоему сердцу и останавливает его. Нас губят именно мелочи.

Ты отправляешься на небеса, которые представляют собой безжизненную белую пустыню, освещаемую тремя солнцами. Там ты узнаешь, что на небеса отправляются все, даже злые люди. Даже мистеры Соломон Дэй и Грант Габлер, который умер в тюрьме через восемь лет заключения (другие заключенные закололи его ножами в душе). Ангелы говорят тебе, что по сути все люди хорошие, только на Земле портятся. Они говорят, что одно только содержание ртути в океанах может спровоцировать проявления несдержанности, а уж если учесть мировую политику в отношении борьбы с голодом, проблемы с озоновым слоем и утрату общественной морали в целом, то неудивительно, что всех подряд убивают.

Ангелы любят наблюдать за всякими нелепостями, происходящими на Земле. Они каждый вечер собираются вокруг большого киноэкрана и смотрят на глупые ошибки, совершаемые каждый день, и им все равно, даже когда они смотрят на зверские убийства и печальные случаи самоубийств. Они пожимают плечами и говорят, что все на свете в любом случае нелепо – запихнуть душу в тело, сделанное из плоти, это все равно что запихнуть ее в бутерброд с жареным мясом. Все задумано так, чтобы мы терпели неудачи. Они угощают тебя поп-корном и пепси. Ты замечаешь в углу Харрингтона, он машет тебе рукой, но тебе некогда поговорить с ним: сейчас как раз включили запись с очередными глупостями, и по рядам небесных сознаний в зрительном зале пробегает шепоток. Пора увидеть, к чему все это приходит. Ошибки ждут.

179

Продолжение главы 110

Ты хочешь улететь тут же, но билет можно поменять, только заплатив огромный штраф, поэтому ты решаешь подождать неделю. Могло быть и хуже. Радуйся, что тебя не изнасиловали, не избили, не разрезали на куски и не утопили в речке. Ты злишься на саму себя и тебе стыдно, что ты так легко ставишь жизнь на кон, как покерную фишку. Теперь у тебя все равно есть еще целая неделя до обратного рейса, поэтому ты превращаешься в образцовую туристку. Ты посещаешь роскошный Кенсингтонский дворец, богатые музеи, церкви, забитые туристами и вызывающие приступы клаустрофобии, и ходишь на пешеходные экскурсии, от которых тупеют мозги.

В последний день в Лондоне ты идешь в спа-салон и проходишь полную программу. Скрабы с морской солью, гидромассаж с аромамаслами, втирания для волос с чатни из манго. Стилисты делают тебе стрижку и окрашивание волос, процедуры для лица и маникюр. Наплевать, что ты плохо провела время в Лондоне, зато ты будешь выглядеть отлично. Они заканчивают французским педикюром, сделав для тебя ножную ванну со скользким розовым маслом.

Потом, перед тем как поехать в аэропорт, ты идешь прогуляться в Ковент-Гарден. В этих садах есть пруд, знаменитый особенно нахальными утками. Дети, проходящие с родителями мимо этого пруда, кидают уткам кусочки печений, пытаясь их накормить. Но никто не подходит слишком близко. Проходя мимо пруда, ты поскальзываешься на утином помете, ноги скользят у тебя в туфлях (розовое масло!), и ты раскалываешь свой череп о цементный бортик пруда. Все начинает плыть перед глазами, пока не становится черным. Утки подходят ближе и начинают клевать тебя. «Ты из хлеба? – крякают они. – А, пудовый пирожок?» Прохожим удается их отогнать (хотя потом придется объяснять коронеру, откуда у тебя красные отметины на лице), и ты умираешь в больнице «скорой помощи», где очень живописно и шумно.

180

Продолжение главы 111…

Ты переезжаешь в удобный мир Харрингтона с его трехсотдолларовыми египетскими хлопковыми простынями, пятисотдолларовыми туфлями от Гуччи и итальянскими выдувными стеклянными люстрами. В этом месте уютно, но оно требует соответствовать. Все так элегантно, что ты чувствуешь себя обязанной тоже быть элегантной. Тут никаких тебе толстых спортивных штанов или сопливых носов. Упаси тебя боже показать, что ты пользуешься дезодорантом или тампонами. И то и другое спрятано под раковиной.

Харрингтон вносит арендную плату, поэтому ты не против помогать ему по дому, вот только список твоих обязанностей как-то длинноват. Каждый день нужно прибираться, пылесосить и вытирать пыль, и это только начало. Еще нужно стирать постельное белье, чистить фильтры, полировать пианино, на котором никто не играет, и готовить первоклассные ужины, включая закуски, а у Харрингтона весьма специфические предпочтения. Ему нравится махи-махи, но не нравится лосось. Ему нравится очищенное несоленое масло, а когда ему хочется соли, это должна быть морская соль, из Мертвого моря (каждый месяц привозят ведерки с этой дорогой солью). Вдруг оказывается, что ты роешься в кулинарных книгах для гурманов и гадаешь, надо ли тебе покупать давилку для авокадо у Уилльямса Сонома.

В постели Харрингтон тоже требователен – приносит атласные веревки и наручники с мехом и связывает тебе руки. Связывает тебя вверх ногами, связывает тебя вниз ногами, в любой позе, какую только можно придумать. Это утомляет. Вначале тебе нравится, но потом он отказывается заниматься чем-то другим и хочет только ограничивать тебя.

На работе он получает какое-то крупное повышение и начинает покупать невероятно дорогие вещи. Все начинается с пятидесятифутовой яхты «Бостон уэйлер», которую он держит в яхт-клубе. Потом появляются часы, украшения и стереотехника. Не какой-нибудь магнитофон, а настоящая стереосистема «звук вокруг» с выходом в Интернет, так что звук из любой точки планеты может потоком литься в ваш дом, даже в туалеты.

Он щедрый, нужно отдать ему должное. Он тратит на тебя деньги – покупает тебе одежду, оплачивает путешествия и всякое такое. Но он становится одержимым «самым лучшим». «Мне не нужно отличное качество, – говорит он владельцам магазинов, дизайнерам и рабочим, налаживающим стерео. – Мне нужно самое лучшее из возможного». И это становится его пунктиком: действительно ли то, что он покупает, самое лучшее? Нет ли яхты лучше? Нет ли часов лучше? В стремлении к совершенству вещи ему быстро наскучивают. Он избавляется от них почти сразу же, как только покупает. Ты гадаешь, как скоро он обратит свой взор, выискивающий недостатки, на тебя.

Проходит время. Год, потом еще один. Дома все свыклись с мыслью, что ты бросила свою страну и не вернешься. Потом у Харрингтона появляется повод для страха. У него утолщение в яичках, которое оказывается злокачественной опухолью. Раком яичек. Он впадает в истерику и рыдает в постели. Нужно принимать срочные меры. Ему собираются удалить опухоль, провести курс специфической химиотерапии и посмотреть, что получится. Он ничего не может есть, не можешь какать или писать без боли. Ты помогаешь ему ходить в туалет, мыться, одеваться, завязываешь ему шнурки и кормишь его.

Поэтому когда Харрингтона выписывают из больницы здоровым, это становится большим облегчением. Он может отправляться домой и поправляться, через месяц ему нужно будет снова пройти обследование. А до тех пор только отдых и расслабление. Он планирует для вас поездку на юг Испании. Три недели на солнце, без напряжения, без рабочей загрузки. Ты и сама будешь рада вырваться из этой квартиры, которая подавляет тебя всеми своими блестящими прибамбасами и технологически продвинутыми программами. К его возвращению из больницы у тебя приготовлены свежие цветы и тушеный лосось с холодной зеленью прямо с грядки.

Поэтому ты порядком смущена, когда Харрингтон берет тебя за руку и говорит: «Мне жаль, но я встретил другую, врача лучевой терапии из больницы, она потрясающая, ну, не бери это в голову, но знаешь, я верю в „сожженные мосты“ и „чистые листы“, поэтому я еду с Анной в Испанию, и к тому времени, когда я вернусь, тебя тут уже не должно быть».

А потом он уходит. Харрингтон уехал на юг Испании с Анной. В первый день ты сидишь на кровати и плачешь, во второй и третий ты спишь. На четвертый день ты готова ехать в Испанию, чтобы проверить, не пошутил ли он, но к концу первой недели в тебе начинает расти злость. Все вокруг стремится напомнить тебе о твоем униженном положении. Стерео, украшения (интересно, должна ли ты оставить ему украшения?), одежда и целая компьютерная система. Все это лучше, быстрее, сообразительнее и милее, чем когда-нибудь сумеешь стать ты. Из-за этого ты снова принимаешься рыдать, но вскоре ситуация улучшается: у тебя наконец появляется идея.

Нужно просто отодрать дно от коричневого бумажного пакета и взять черные маркеры. Ты вешаешь табличку на дверь, прикрепив ее изолентой.

«Все на раздачу. Второй этаж».

Проходит некоторое время, прежде чем появляются первые одиночные посетители – смущенные и настороженные. «Все бесплатно, – настаиваешь ты. – Под раковиной есть бумажные пакеты для вещей поменьше». После этого люди стали немного смелее и нахальнее. Они вынесли телевизоры, компьютеры, опустошили шкатулки с драгоценностями – и его, и твою.

«Вы, дамочка, сумасшедшая?» – спросил кто-то.

Должно быть, кто-то сообщил другим о происходящем по телефону, потому что к концу вечеринки в квартире собралось больше сотни людей: они все тащили, тянули и двигали так быстро, как только могли. Они забрали холодильник, дверные петли, занавески. Люди забирали вещи, про которые ты и подумать не могла, что они кому-то покажутся ценными. Семейные фотоальбомы Харрингтона, его зубную щетку, его портрет, висевший над камином.

Они забрали его бюро для документов, все медицинские книги, шоколадки с журнального столика, сам журнальный столик, современные лампы и зеленые растения и дорогущий розовый куст с крыльца, который Харрингтон так аккуратно подрезал. Они забрали алюминиевое кресло и грустную старую пальму, которой никогда не хватало солнца. По мере того как опустошалась квартира, твое настроение поднималось. Каждая унесенная вещь была камнем, снятым с твоей души, и воздух, свежий воздух, был прекрасен.

Ты возвращаешься в Америку и открываешь магазин одежды в Нью-Йорке. Винтажная мода, ношеное ретро. Ты разрабатываешь несколько собственных моделей, показываешь их на подиуме, и они очень хорошо продаются. Твою линию покупают «Маршалл филдз», и ты закрываешь свой магазин, чтобы заниматься исключительно моделированием одежды. Твоя линия одежды называется «Артемида» (богиня охоты), и ты создаешь ее у себя дома на мысе Код, в коттедже в стиле «солонка с крышкой», где тебя вдохновляют идеальное освещение и вид на океан.

Ты умираешь в возрасте шестидесяти четырех лет во время своего ежедневного купания в океане, когда тебя уносит в открытое море случайная быстрина. Ты узнаешь, что люди, погибшие в море, там и остаются и превращаются в рыб. Ты становишься тунцом, огромной великолепной рыбиной, чей вес переваливает за четыреста фунтов. Потом тебя вылавливает японское рыболовное судно, и тогда ты превращаешься в нарезку для суши в лондонских ресторанах.