Текст книги "Маленькие ошибки больших девочек"

Автор книги: Хизер Макэлхаттон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 49 страниц)

150

Продолжение главы 96

Ты хватаешь свой рюкзак, бежишь к открытой двери, медлишь мгновение и… ух! Спрыгиваешь с поезда. Ты летишь, а потом падаешь на землю, больно ударившись и несколько раз перекатившись по гравию, сухим веткам и чему-то похожему на колючую проволоку. Твой полет кувырком по холму, усыпанному колючками, заканчивается в месте, где кончается дорога из мокрого гравия, и остаешься лежать там, вся разбитая, в луже. Вот именно так ты себе это и представляла – посмотреть Италию. Ты порезала руку, поцарапала лоб, а твоя лодыжка, судя по ощущениям, и вовсе может быть сломана – хотя нет, это вряд ли, потому что ты все еще можешь идти. Ты ковыляешь, сколько можешь, милю, может, больше. Луна освещает твой путь; время от времени среди деревьев раздается хруст веток; ты слышишь, как на какой-то одинокой ферме вдалеке лает собака. Толстые кипарисы высятся вдоль дороги и наблюдают за тобой, словно молчаливые часовые.

В конце концов ты набредаешь на развалины старой церкви, что для сельской тосканской местности не редкость. Это белый каменный собор посреди поля, без полов и крыши. На месте кафедры растет зеленая трава, а в пустые окна задувает ветер. Ты ложишься на влажную траву, над тобой алмазами сверкают звезды. Тебе нужно поспать, перед тем как завтра снова трогаться в путь. Первым делом тебе надо будет привести себя в порядок, успокоиться и постараться вести себя естественно. Ты погружаешься в беспокойный сон, тебе снятся на удивление эротичные кошмары с участием Элен-Эллен, которая целует тебя, припадая своим мягким синим ртом к твоему.

Утром тебя будят голоса спорящих людей. На деревьях поют птицы, в воздухе запах дыма от костра. Ты промокла от лежания на траве. У тебя все болит. Ты счищаешь листья со своего свитера, выходишь из собора на цыпочках и видишь стоящих на обочине молодых людей, которые орут друг на друга.

– Я надеру тебе задницу! – кричит высокая блондинка.

Парень делает маленький шажок назад, и хотя сложение у него атлетическое, он смотрит на нее со страхом, как будто такое вполне возможно. «Пэмми, – говорит он, – это не так. Я просто хочу знать, что случилось». Они стоят возле синего «фиата» с привязанным к крыше багажом. Девушка хороша собой. Светлые волосы собраны сзади в аккуратный конский хвост. Синие-синие глаза и пухлые розовые губы. Она очень высокая, может, шесть футов или около того.

– Не называй меня Пэмми, – кричит она.

Он раздражается: «Давай не будем ссориться, ладно?»

Она не дает ему подойти к машине: «С тобой все ясно. Забирай свое барахло из машины». Она стоит, уперев руки в бока, как какая-нибудь шведская богиня, которая только и ждет повода, чтобы дать волю своему гневу. «Здесь? – он как безумный обводит окрестности рукой. – Здесь, посреди восточной Гвидо? Ты, должно быть, шутишь». Он делает шаг в ее сторону, и Пэмми без промедления бьет его кулаком по лицу.

Он отшатывается, держась за нос. «Господи!» – восклицает он, у него между пальцами просачивается ярко-алая кровь. Она начинает снимать с крыши машины сумки и бросать их на землю. «Я знаю, что ты спала с этим парнем в Палермо! – кричит он, звук его голоса приглушенный, потому что он ладонью закрывает себе рот. – Ты бросила меня во время поединка с Петросяном, чтобы переспать с этим чинушей!»

– Это был не чинуша. – Она с отвращением бросает сумку ему под ноги. – Это был губернатор Сардинии.

– У меня кровь идет! – Его лицо будто испачкано клубничным джемом.

Она скрещивает руки на груди. «Удивительно, – говорит она, – хоть что-то тебе удается с первого раза».

Он целую минуту смотрит на нее, а потом уходит, тяжело ступая, вниз по гравийной дороге. Ты выходишь из развалин. «Что случилось?» – спрашиваешь ты девушку. Она резко разворачивается и заговаривает с тобой, как будто ты все это время была рядом. «Черт, – говорит она, – обожаю бить мужчин».

Она предлагает подвезти тебя до города. Говорит, что ее зовут Памела Портерфилд, она журналистка из Техаса, пишет для крупного спортивного журнала, а здесь освещает события из жизни боксера Поп-Ай[16]16
  Вырвиглаз (англ.)


[Закрыть] Уолкера, который «боем прокладывает себе дорогу в Италии». Она рассказывает, что Уолкер – боксер-тяжеловес, что не слишком хорошо. «Настоящие толпы собирают только те, кто в среднем весе, – объясняет она. – Те, кто в среднем весе, танцуют по рингу и выколачивают друг из друга последние мозги. Кровища повсюду. А тяжеловесы будто просто перетаптываются с ноги на ногу. Хотя у Уолкера удар забойный». Глядя в зеркало заднего вида, она наносит на губы помаду и показывает своему парню средний палец, когда вы обгоняете его на дороге.

Вы проезжаете мимо следующего города, а Памела по-прежнему болтает без умолку. Она говорит, что будет рада довезти тебя до Помеции, где состоится следующий поединок, если ты, конечно, захочешь. Разумеется, почему бы нет? С ней легко. Она сильная, в ней нет ни следа грусти или слабости – она будто противоположность образу Элен-Эллен.

Когда вы приезжаете в Помецию, Памела просит тебя сделать снимки боя цифровым фотоаппаратом (поскольку ее предыдущий фотокорреспондент бродит сейчас где-то в сельской местности). Она дает тебе тридцатисекундный урок обращения с фотоаппаратом. «Эта кнопка, чтобы включить, эта – чтобы выключить, это объектив, не роняй его, или эта треклятая фиговина сломается, и просто попробуй заснять побольше крови».

Против Уолкера выступает маленький итальянец по имени Симоне Ротоло, и вначале десятикратный чемпион не сомневается в своей победе. Но потом оказывается, что какие бы сильные удары Поп-Ай ни наносил, Ротоло не сдается. Он похож на окровавленную боксерскую грушу, которая, как на невидимой пружине, все время возвращается обратно. К шестому раунду Поп-Ай теряет перчатку и продолжает бой голой рукой. У него разбита губа, кровь летит во все стороны. Они будто пытаются выжать друг друга до капли, но у них не получается. Ты с фотоаппаратом подбираешься к ним так близко, что можешь чувствовать исходящий от них запах. Ты снимаешь их окровавленные деформированные уши, их распухшие губы и глаза с лопнувшими сосудами. Сделанные тобой снимки очень хороши, даже Памела так думает, а ей, по ее же словам, обычно ничего не нравится.

Вы с ней колесите по всей Италии, следуя за Уолкером. Наконец в Риме брошенный ею парень выслеживает Памелу, он пьян и нарывается на драку. Он требует вернуть ему паспорт, а Памела отказывается и разыгрывает из себя напуганную дамочку. Не проходит и тридцати секунд, как банда заведенных, накачанных адреналином итальянцев в костюмах от Армани набрасывается на него и вытаскивает улицу.

В конце тура она предлагает тебе вернуться с ней в Америку: «Ты можешь поехать в Даллас, а я попробую устроить тебя в газету фотокорреспондентом на полставки». Ты бы хотела поехать домой, но еще больше тебе хотелось бы, чтобы на таможне тебя не поймали. Если полиция тебя ищет, в аэропорту тебя точно поймают.

Если ты летишь в Даллас с Памелой, перейди к главе 238.

Если ты отказываешься лететь в Даллас с Памелой, перейди к главе 239.

151

Продолжение глав 69 и 96

Ты не можешь прыгнуть. Это глупо, не говоря уже о том, что просто опасно, да и нет гарантии, что об этом никто не узнает. Ускользнуть с движущегося поезда – не лучший способ затаиться. К тому же если ты доберешься до Рима, то сможешь попасть куда угодно. Самолеты международных рейсов летают там каждые пятнадцать минут, и до города уже не так далеко. Ты ведь где-то севернее Флоренции и южнее Рима. В вагоне стало невероятно влажно и душно, как будто ты укутана теплыми мокрыми шерстяными одеялами. У тебя кружится голова. Окна кренятся, а пол поднимается тебе навстречу, потому что ты падаешь вперед в глубоком обмороке.

Придя в себя, ты оказываешься в маленькой комнате. Твоя головная боль жива и целехонька, а вот пальто и рюкзак пропали. Как ты сюда попала? Заходит полицейский и сообщает, что ты добралась до Рима и задержана для допроса на предмет выяснения твоей связи с группой австралийцев и исчезновением молодой француженки, которая пропала неделю назад.

Черт. Черт. Черт.

Заходит еще один человек, предположительно твой адвокат, и разрешает сделать международный звонок твоим родителям. Полицейские установили твою связь с австралийцами, посмотрев твой паспорт. «Их взяли во время штатной проверки, – рассказывает тебе полицейский. – Поймали у швейцарской границы, остановив за сломанный задний габаритный сигнал». Точнее, это была бы штатная проверка, если бы Аади (которого на самом деле зовут Эдисон Элиот Уэскотт Уолтер) не психанул и не попытался бы скрыться. После осмотра автобуса полиция обнаружила за раковиной сумочку, принадлежавшую Элен Ли Мэзон, и арестовала их. Элен была из Франции, ей было всего шестнадцать лет. Оказалось, что у нее есть прелестная годовалая дочка по имени Стелла Ли, которая живет у ее дедушки и бабушки.

Заключив с австралийцами сделку о признании вины, они вытягивают из них, где похоронена Элен. Ее родители раздавлены этой новостью, их лица пепельного цвета и губы, будто вырезанные из камня, взывают к справедливости. Во время суда ваши дела слушаются отдельно. Аади приговаривают к смертной казни, остальных – к пожизненному заключению без права досрочного освобождения, а тебе дают сорок лет. Твой приговор мягче, потому что во время слушания выясняется, что ты была единственной, кто пытался остановить Аади. Что у тебя, возможно, не было выбора.

Тебя высылают в США, где помещают в «Оук-Парк», тюрьму строгого режима в Стиллуотере, в штате Миннесота. Темно-серое здание, одной стеной примыкающее прямо к холму. Камеры просторные, в них раздается эхо, они похожи на ряд сообщающихся спортзалов. Нет ни покрывал, ни занавесок – ничего, что смягчало бы звук, поэтому даже в самый тихий из дней там царит полная какофония.

Твои родители отказываются с тобой говорить, твои друзья исчезают. Все, что у тебя остается, это время. В тюрьме ты проводишь его за рисованием, созданием замысловатых пуантилистских картин, на завершение которых уходят годы. Это позволяет убить время. Ты пишешь книгу, полную признаний, хронику событий, которые предшествовали твоей встрече с Элен, рассказываешь в ней об австралийцах, о путешествии и о том, что ты до сих пор не поняла, судьба или твои собственные решения привели тебя в эти цементные стены.

На сороковом году пребывания в тюрьме тебя досрочно освобождают. Когда ты выходишь, тебе шестьдесят пять лет. Шестьдесят пять, и нужно начинать жизнь заново. Ты переезжаешь в «дом на полпути»[17]17
  Учреждение для реабилитации отбывших наказание заключённых, вылечившихся наркоманов, алкоголиков, психически больных.


[Закрыть] и устраиваешься официанткой в грязную забегаловку на той же улице. Может быть, для тебя жизнь только начинается, но все остальные считают, что она для тебя уже кончена. С шестидесятипятилетней официанткой никто не разговаривает, ее никто даже не замечает.

Просто шутки ради ты посылаешь книгу, которую написала в тюрьме, нескольким агентам и издателям. Ты не думаешь, что ее кто-нибудь примет, – она длинная, больше пятисот страниц, и ты знаешь, что она не слишком хорошо написана.

К твоему большому удивлению, через месяц рукопись попадает в руки известной издательницы и она говорит, что в восторге от нее. Она выплачивает тебе приличный аванс, а спустя десять месяцев твоя книга «В поисках Элен» моментально раскупается и занимает второе место в рейтинге самых продаваемых книг по данным газеты «Нью-Йорк таймс» (первое место оккупировано проклятым «Гарри Поттером»).

На гонорар ты покупаешь себе небольшой домик в лесах на севере Миннесоты, возле Ган Флинт Трэйл (после цементных стен и решеток ты скучаешь по деревьям и рекам). Ты успеваешь написать еще две книги, перед тем как умереть, хотя ни одна из них не будет принята так хорошо, как первая. Ты умираешь спокойно, во сне.

Спустя тридцать лет голливудский продюсер покупает права на экранизацию «В поисках Элен» и ставит по ней крупнобюджетный художественный фильм с Кейт Бланшетт и Брэдом Питтом в главных ролях (с целью повышения кассовых сборов фильма в сценарий была добавлена любовная линия между героями). Проценты составляют сотни миллионов, а все, что причитается с этого тебе, отправляется одному человеку (теперь твои родственники иначе смотрят на свой отказ общаться с тобой).

А этот человек, разумеется, маленькая Стелла Ли Мэзон, дочка Элен Ли Мэзон. Расти без матери было нелегко, но теперь она уже не такая маленькая. Ей за сорок, она поэтесса и мать-одиночка, борющаяся за свое право на творчество, живет в бедном квартале в Париже. Они так и не узнает, от кого поступают деньги. Ей говорят, что какая-то дальняя родственница основала для нее трастовый фонд, и теперь она продолжает получать чеки на огромные суммы, что полностью меняет ее жизнь. Это дает ей возможность опубликовать собственный сборник стихов о потерянных, забытых и скитающихся. Позже в интервью она признается, что в основном они о тебе.

152

Продолжение главы 196

Ты съезжаешься с Янни. В течение нескольких месяцев все хорошо, ты готовишь ему на ужин блюда мексиканской кухни (в этих краях это редкость), покупаешь розмарин в горшке и котелок с выпуклым днищем и начинаешь понимать, что такое домашний уют. Относительно мрачное настроение Янни проясняется, как только появляется хоть малейшая надежда, что он когда-нибудь вновь увидит свою дочь, поэтому как только ему дают разрешение совершить часовую поездку, чтобы повидаться с ней, вы собираете вещи, садитесь в машину и отправляетесь туда.

В общем-то ничего особенного – просто на дорогу выскакивает белая овца. Янни резко поворачивает руль влево, чтобы не сбить ее, и передние колеса соскальзывают с набережной. Ты думаешь о паре, которая погибла в автомобильной аварии. Много людей сорвалось с обрыва. Появляется ощущение падения, как будто желудок подбросило кверху, потом ничего. Чернота. Смерть поджидает нас там, где мы выбираем путь покороче.

153

Продолжение главы 196

Опасайся готовых помочь, они редко бывают бескорыстны. Конечно, Янни хочет, чтобы тебе жилось легче, но, попросив тебя бросить работу, он, по сути, подрезает тебе крылья. На что ты будешь жить? Поэтому ты не соглашаешься съехаться с Янни – зачем тебе это? К тому же ты не можешь просто взять и бросить работу у мистера Бинса, для тебя это единственный способ выжить, потому что другой работы для американок здесь нет.

Ты отказываешься от его приглашения в клубе, среди танцующих низкорослых подростков. Янни расстраивается. Он спрашивает, не считаешь ли ты, что слишком хороша для него, или что-то в этом роде, а ты смеешься. Приняв твой смех за насмешку (а не самоиронию), он впадает в подстегиваемую уязвленным самолюбием ярость и бьет тебя по лицу. Вышибалы выскакивают изо всех четырех углов зала, чтобы выгнать его.

Когда все успокаивается и вы разбегаетесь по разным углам, тебя осеняет. Ты говоришь Янни, что не станешь предъявлять ему обвинение, если он купит тебе билет домой. Ему стыдно, он никогда раньше не бил женщин, он не знает, что на него нашло, и так далее… В общем, он с готовностью достает свою платиновую карточку и бронирует тебе билет авиакомпании «Айсленд эйр». «Спасибо за помощь, – ухмыляешься ты. – Я это очень ценю».

Но, вернувшись в Америку, ты понимаешь, что ты там больше не живешь. Проведя неделю «дома», ты чувствуешь себя так, будто напялила туфли, которые тебе малы. Ты чувствуешь себя хромой, разбитой. Слышишь, как говоришь глупые высокомерные вещи. Все твои родственники и друзья кажутся провинциалами. Где просторные серые гравийные насыпи, черные песчаные пляжи? Гейзеры и водопады? Ты целую вечность мечтала о том, чтобы попасть сюда, а теперь только и думаешь, как бы отсюда уехать.

Ты устраиваешься в гостиницу регистратором, надеясь скопить достаточное количество денег, чтобы снова отправиться в путь. По крайней мере так ты будешь окружена людьми, которые куда-то ездят, пусть даже сама этого не делаешь. Может, золотая пыль из далеких мест, падающая с плеч путешественников, осядет на тебе. Может быть…

Ты переезжаешь поближе к работе и живешь на пустом старом складе, в котором когда-то располагалась пекарня. Вдоль стен стоят усопшие духовки и утратившие блеск столы из нержавеющей стали. В здании полно художников и скульпторов, создающих видеоинсталляции, печатников, изготовителей карт и резчиков по металлу. Это будто намазанный медом улей для творческих натур. Ты и сама пытаешься рисовать, но как-то не выходит. Пустые белые полотна столь чертовски ярки сами по себе, что просто ослепляют. Ты отставляешь их в сторону.

Вместо этого ты начинаешь устраивать ужины для обитателей здания. Приходит по двадцать-тридцать человек за раз. Готовите то, что в доме найдется. Для этого у тебя полно плит. И вина хватает. Идея состоит в том, что они готовят основное блюдо (лазанью, омара, курицу с ананасами и тако), а ты десерт. Десерты тебе всегда удавались. Ты печешь лимонные пироги, пироги с кокосовым кремом и делаешь домашние шоколадки с арахисовым маслом. Рецепт шоколадок ты вычитала в одном из этих глупых домоводческих женских журналов. Там говорится, что нужно растопить плитку шоколада «Хершиз» на водяной бане, добавить все, что захочется (арахис, апельсиновую цедру и так далее), потом вылить эту смесь в формочки (пока эту роль выполняют формочки для льда), остудить, вытащить их оттуда и – вуаля! Все их обожают.

Приготовление шоколада тебя захватывает. Все эти дымящиеся горшочки и тщательно выверенные рецепты пленяют твое воображение. Ты чувствуешь себя шоколадных дел мастером, алхимиком. Но, по твоему мнению, шоколадки «Хершиз» недостаточно хороши. Слишком восковые. Ты принимаешь решение готовить шоколад по собственному рецепту и для этой цели заказываешь у поставщика какао-бобы. Ты находишь лучшие, какие только есть, знаменитые венесуэльские креольские бобы. Ты обжариваешь их небольшими порциями у себя на плитах и покупаешь у поставщика кондитерских производств формочки для шоколада.

Твоя соседка, Уэнзди (частенько сидящая на героине, а в остальное время отличная скульпторша) говорит, что формочки – это слишком скучно. «Да это же только цветочки, зайчики и сердечки». Она говорит, что шоколад был бы вкуснее, если бы формочки были поинтереснее. Она делает тебе подарок. Несколько странных металлических формочек для шоколада с названиями вроде «Дохлый кореш» (маленький череп и скрещенные кости), «Дьявольские детки» (карапузы с рогами), «Больные котята» (маленькие котята с крестиками в глазах) и «Чистый яд» (маленькие бутылочки с надписью крошечными буквами: «Яд»). Это шоколадки для людей, которым не нравятся цветочки и зайчики. Для людей вроде тебя.

Ты делаешь свою первую порцию шоколада. «Дохлые кореша» с корицей и перцем, «Дьявольские детки» из молочного шоколада, у «Больных котят» ушки и лапки из белого шоколада, а «Чистый яд» – в обсыпке из острого красного перца. Женщина сверху, которая изготовляет бумагу, делает для тебя прелестные коробочки в форме гробов, и ты отвозишь целую партию таких конфет одному кондитеру.

«Дьявольские шоколадки» становятся хитом. Тебе удается продать все, что ты приготовила. Оказывается, людям осточертело, что шоколад ассоциируется только с Днем святого Валентина, красными розочками и слюнявыми сантиментами. Им нравятся новые сласти. В них есть изюминка. Ты бросаешь работу в гостинице, и твой склад превращается в шоколадную фабрику. Ты расширяешь производство и помимо «Дьявольских шоколадок» начинаешь наносить на плитки белого шоколада мазки, как у Поллака, и делать плитки шоколада в стиле Ротко. Твой шоколад начинает получать призы и экспортироваться за рубеж. Теперь он продается в сети универмагов и через несколько подарочных каталогов. Ты наконец снова создаешь художественные произведения, только из шоколада. Твоя маленькая кондитерская фабрика разрастается до уровня международной корпорации. У тебя огромные производства в Европе, большой отдел сбыта и очень устойчивая рыночная цена, которая с каждым годом становится все выше. В конце концов ты переезжаешь обратно в Исландию, покупаешь особняк с видом на море и выходишь замуж за датчанина, которому нравится, чтобы все шло по расписанию. У вас пятеро детей (которые с самого рождения ведут себя как дикие мартышки), и каждый из них следует по твоим стопам, предпринимая в своей жизни совершенно непредсказуемые шаги. Вы с мужем путешествуете по миру, изредка вас беспокоят из твоей компании, дела в которой идут вполне гладко, или по поводу линии продуктов «Дьявольские шоколадки». Это чудесная жизнь. Вы умираете трагично и одновременно, в возрасте восемьдесяти с небольшим, после того как посетили роскошную свадьбу своих близких друзей в Швейцарии. На свадьбе вы оба подхватываете бактериальную инфекцию, съев в буфете креветок. В память о тебе компания выпускает серию креветок из черного шоколада.