Текст книги "Последний бой майора Петтигрю"

Автор книги: Хелен Саймонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 24

Майор знал, что едет куда быстрее, чем стоит ехать в сгущающихся сумерках, но ему не было страшно. Рев мотора выражал всю его ярость. Не было нужды говорить. Он чувствовал, как дрожит Жасмина на соседнем сиденье, но не отрывал взгляда от дороги, будучи полностью сосредоточенным на стоящей, перед ним задаче. Когда они выехали на ведущую к холмам тропу, он ощутил солдатскую гордость за успешно достигнутую цель.

– А если мы опоздали? – прошептала Жасмина. В ее голосе слышался страх, и майор едва не растерял свое самообладание.

– Мы должны гнать от себя эти мысли и концентрироваться только на следующем шаге, – сказал майор, остановившись на пустой парковке. – Мы делаем то, что можем, остальное – дело Господа.

Утес, на котором они так весело резвились с Джорджем, теперь выглядел весьма мрачно. Нависшие над ним серые облака, чьи края обтрепал нарастающий ветер, тяжело тащили свои опухшие от дождя черные брюха. Где-то на горизонте струи дождя уже хлестали покрытое рябью море. Было недостаточно темно, чтобы огонь маяка выглядел хоть сколько-нибудь внушительно, и недостаточно светло, чтобы в сердце проснулась надежда. Пока они вылезали из автомобиля, на ветровое стекло хлынул холодный дождь.

– Надо взять плащи, – сказал майор и полез в багажник.

– Эрнест, нет времени, – запротестовала она, но остановилась на краю дороги.

Он повесил на плечо охотничью сумку, забросил за спину ружье и подхватил свой охотничий плащ и шляпу. Передавая плащ Жасмине, он понадеялся, что она не заметит ружье. Она закуталась, вроде бы ничего не заметив.

– Здесь так пусто, – сказала она, оглядывая окрестности в поисках Абдула Вахида. – Как мы их найдем?

– Мы поднимемся на смотровую площадку, – сказал он, нахлобучил шляпу и взглянул на небольшое, огороженное низкой каменной стеной возвышение, где стоял платный телескоп. – Сверху видно лучше.

– Эй! Куда это вы направились?

Из одного из домиков выглянул низкорослый мужчина.

– Здесь сегодня опасно, слишком сильный ветер. Он был одет в прочные сапоги, джинсы, короткое пальто и большой светоотражающий жилет, в котором напоминал тыкву. На шее болталась рация, а в руках он держал планшет.

– Вы правы, – сказал майор, – но нам надо найти одного отчаявшегося юношу.

– У нас нет времени, – Жасмина тянула его за руку. – Надо идти.

– Хочет спрыгнуть? – спросил мужчина и заглянул в свой планшет. Жасмина слабо застонала. – Я представитель Добровольческой команды спасения самоубийц, так что вы пришли по адресу.

Он что-то записал на планшете.

– Как его зовут?

– Его зовут Абдул Вахид, ему двадцать три, и мы думаем, что с ним его бабушка.

– Мало кто решается спрыгнуть со скалы со своей бабушкой, – заметил мужчина. – Как вы сказали, Абдулла?

– Ради бога, просто помогите нам его найти, – взмолилась Жасмина.

– Мы начнем поиски, – сказал майор. – Вы можете позвать еще добровольцев?

– Я позову подмогу, – согласился мужчина. – Но вам туда нельзя. Гражданским лицам опасно там находиться.

Он шагнул в их сторону и махнул на них руками, словно пытаясь отогнать овец.

– Я не гражданское лицо, я майор Британской армии, – заявил майор. – В отставке, конечно, но в отсутствие подтверждения ваших полномочий приказываю вам дать нам пройти.

– Там кто-то есть, Эрнест.

Жасмина бросилась в сторону через дорогу. Чтобы отвлечь человека с планшетом, майор отдал ему честь – тот неуверенно поднял руку в ответ – и побежал за ней.

Вскоре стало понятно, что мужчина, бегущий к ним по склону со стороны рощи, это не Абдул Вахид. Он тоже был одет в светоотражающую ветровку, и майор уже было приготовился обогнуть его, но он принялся так размахивать мобильным телефоном, что майор понял: их просят о помощи.

– Только не он, – сказал человек с планшетом, который трусил рядом с майором. – Брайан, ты же знаешь, что тебе сюда нельзя.

– Этот чертов телефон опять не ловит, – сообщил Брайан. Хотя он выглядел подтянутым и спортивным, он уперся руками в колени, пытаясь перевести дыхание после подъема по склону. – Там у нас очередной самоубийца, – продолжал он, показывая пальцем через плечо. – Мне так и не удалось к нему подобраться. Какая-то вооруженная старуха рядом с ним угрожала проткнуть мне яйца.

– Это Абдул Вахид, – сказала Жасмина. – Он здесь.

– Брайан, тебе запрещено принимать участие в спасательных операциях, – сказал человек с планшетом.

– И что, ты не поможешь мне ее скрутить? – спросил Брайан.

– Мы не должны приближаться к вооруженным или психически ненормальным людям, – сообщил его коллега с гордостью человека, хорошо выучившего урок. – Надо вызвать полицейское подкрепление.

– Джим, спецназ сюда вряд ли пришлют. Пока сюда доберутся двое полицейских на «купере-мини», можно спасти десять человек.

– У нее вязальная спица? – спросил майор.

– Они в той роще? – одновременно с ним спросила Жасмина.

– Да, там.

– Не говори им ничего! – вспыхнул Джим. – Они гражданские лица.

– Ты собираешься вызвать подмогу или мне бежать к телефонной будке и звонить по телефону доверия? – поинтересовался Брайан.

– В штаб-квартире прием лучше, – сказал Джим. – Но мы пойдем туда все вместе. Гражданским лицам нельзя разгуливать здесь в одиночестве. Хватит с нас твоего самоуправства, Брайан.

Он шагнул к Жасмине, словно собираясь ее схватить.

– Пожалуйста, мне нужно к племяннику! – взмолилась она.

– Брайан, вы кажетесь мне решительным человеком, – сказал майор и как можно более небрежно достал ружье. – Почему бы вам с Джимом не отправиться за подмогой, а мы пойдем туда и спокойно убедим старушку вести себя пристойно.

– Черт, – сказал Джим, глядя, как зачарованный, на ружье.

Жасмина вскрикнула и, воспользовавшись возможностью, бросилась прочь.

– Черт, – повторил майор. – Мне надо за ней.

– Так идите, – сказал Брайан. – Я прослежу, чтобы этот планшетник позвонил куда надо.

– Оно не заряжено, – сообщил майор, отправляясь вслед за Жасминой. О патронах в кармане он упоминать не стал. – Но эта старуха уже проткнула одного человека своей спицей.

– Не видел я никакого ружья, – отмахнулся Брайан.

Майор пустился бежать, игнорируя опасность подвернуть лодыжку в одной из многочисленных кроличьих нор, и услышал, как Брайан говорит ему вслед:

– А Джим меня поддержит, потому что иначе я расскажу им, как он позволяет мне спасать людей в его смену и присваивает себе все заслуги.

– Это было один раз, – запротестовал Джим. – Девчонка была не в себе, и я даже не понял, что ее уже спасли. Пришлось два часа с ней разговаривать.

– Да, я слышал, что она чуть не попыталась снова спрыгнуть, – донесся ответ.

А потом майор добрался до рощи, и их голоса утихли.

Сразу за рощицей майор увидел маленькую «хонду» Жасмины, уткнувшуюся носом в заросли дрока; судя по гребню собравшейся в складку глины, машину занесло, и перед остановкой она резко повернула. Возможно, Абдул Вахид собирался отправиться в Мекку на колесах.

В двухстах метрах от машины стоял на коленях Абдул Вахид – рядом с обрывом, но не настолько близко, чтобы это представляло какую-либо опасность. Он, видимо, молился, уткнувшись лбом в землю, и не подозревал, какие драмы разыгрываются вокруг. Между ним и майором росли два больших куста дрока – узкий проход между ними, шумно дыша, охраняла старуха с тем же, что и всегда, непроницаемым выражением лица. В руке она вполне профессионально держала спицу, зажав ее в кулаке, как кинжал, и направляя на Жасмину, и майор был уверен, что она готова воспользоваться ей в любой момент.

– Тетушка, что вы делаете? – взывала к ней Жасмина, умоляюще раскинув руки. – Зачем нам стоять здесь под дождем?

– Я делаю то, чего вы сделать не можете, – ответила старая леди. – Все вы позабыли, что такое честь.

– Но Абдул Вахид?.. – вопросительно произнесла Жасмина, после чего позвала уже громче:

– Абдул Вахид, прошу тебя!

– Ты что, не знаешь, что нельзя беспокоить мужчину во время молитвы? Он молится, чтобы взять на себя все бремя и восстановить семейную честь.

– Это безумие. Так проблему не решить, тетя.

– Так решались проблемы всегда, дитя мое, – протянула старуха. – Когда мне было шесть лет, мой отец утопил мою мать в бочке с водой.

Она присела на корточки и очертила в траве круг кончиком спицы.

– Я это видела. Я видела, как он держал ее лицо под водой одной рукой, а другой гладил по волосам, потому что он очень любил ее. Она смеялась с торговцем коврами и медными горшками и подавала ему чай в лучших чашках своей свекрови.

Она вновь поднялась на ноги и добавила:

– Я всегда гордилась отцом и его жертвенностью.

– Мы цивилизованные люди, а не какие-нибудь крестьяне, застрявшие в прошлом, – сдавленным от ужаса голосом сказала Жасмина.

– Цивилизованные? – прошептала старуха. – Ты мягкая и испорченная женщина. Все приходит в упадок, от этого и моя племянница, и ее муж ослабели. Они жалуются и жульничают, но своему единственному сыну делают только поблажки. И хотя мне уже давно пора поедать инжир в собственном саду, приходится наводить порядок своими руками.

– Они знали о твоих планах? – спросила Жасмина.

Старуха рассмеялась, и в ее смехе слышалось что-то звериное.

– Никто ничего не хочет знать, но я все равно прихожу к ним – когда рождается слишком много щенков, когда у дочери начинает расти что-то в животе. И после моего прихода они ничего не говорят, просто посылают мне козу или кусок ковра.

Она взяла спицу за кончик и принялась медленно двигаться вперед, поводя ей в воздухе, словно пытаясь загипнотизировать Жасмину.

– Они плачут и кричат, притворяются, что им стыдно, но они дадут мне мой маленький домик в холмах, и я буду выращивать инжир и целыми днями сидеть на солнце.

Майор вышел из кустов и твердо встал, отставив ногу и положив руку на приклад ружья, по-прежнему лежащего у него на сгибе локтя.

– Это зашло слишком далеко, мадам, – сказал он. – Прошу вас выбросить вашу спицу и спокойно проследовать с нами к полиции.

Она отступила на несколько шагов, но самообладания не потеряла, и по лицу ее поползла злобная усмешка.

– А вот и английский майор, – сказала она и помахала спицей, словно подзывая его к себе. – Так это правда, Жасмина, что ты сбежала из своей семьи, чтобы блудить и развратничать?

– Как вы смеете! – сказал майор, шагнул вперед и вскинул ружье.

– Так и есть, тетушка.

Глаза Жасмины гневно сверкнули. Она тоже шагнула вперед, вздернув подбородок, волосы ее развевались на ветру.

– Рассказать, как это сладко, рассказать тебе с твоим скукоженным телом и высушенным сердцем? Ты ведь никогда не знала счастья. Рассказать тебе, каково это – быть обнаженной с мужчиной, которого любишь, жить и вдыхать саму жизнь? Рассказать, тетушка?

Старуха взвыла, будто от боли, и бросилась на Жасмину, которая протянула к ней руки, не пытаясь уклониться. Майор бросился к ним, двигаясь от страха необычайно быстро, и ударил старуху по голове прикладом. Удар вышел скользящий, но то, что она при этом двигалась, решило дело. Она уронила спицу и рухнула на землю. Жасмина с размаху села на траву и принялась смеяться неприятным металлическим смехом с призвуком истерики. Майор поднял с земли вязальную спицу и сунул ее к себе в сумку.

– О чем ты думала? – спросил он. – Она могла тебя убить.

– Она мертва? – спросила Жасмина.

– Конечно, нет, – ответил майор, но, тем не менее, встревоженно ощупал морщинистую шею в поисках пульса. – Я стараюсь не убивать дам, какими бы сумасшедшими они ни были.

– С вами можно идти в бой, – раздался голос Брайана. Он подошел к ним и наклонился, разглядывая старуху. – Хорошая работа.

– А где тот, второй? – спросил майор.

– Он вызвал сюда других добровольцев, но все еще ждет. Ну что, пойдем поболтаем с вашим племянником, спросим, чего он хочет?

– Вы знаете, что делаете? – спросил майор.

– Вообще-то нет, – бодро ответил Брайан. – За последние десять лет я человек пятьдесят уговорил не прыгать с этого чертового обрыва, но хоть убейте, не знаю как. Природный дар, видимо. Главное, вести себя спокойно и не делать резких движений.

Вместе они осторожно двинулись по склону в сторону Абдула Вахида. Тот закончил молиться и теперь, неестественно замерев, смотрел на море. Несмотря на холод, он не ежился, хотя на нем не было пальто. Вышитый подол его длинной туники хлопал на ветру.

– Он в свадебных одеждах, – сказала миссис. Али. – Бедный мой, бедный мальчик.

Она протянула к нему руки, и майор перехватил ее, опасаясь, что она бросится к племяннику.

– Тихо, – сказал Брайан. – Дайте мне привлечь его внимание.

Он шагнул вперед и тихо свистнул – как будто подзывая собаку, подумал майор. Абдул Вахид слегка повернулся и увидел их.

– Привет, – сказал Брайан и медленно помахал рукой. – Хотел спросить, можно ли с тобой немножко поговорить.

– Вы, наверное, хотите мне помочь? – спросил Абдул Вахид.

– Вообще-то да. Что тебе нужно?

– Мне нужно, чтобы вы увели отсюда мою тетю. Ей не нужно это видеть.

– Абдул Вахид, что ты делаешь?! – вскричала Жасмина. – Я тебя тут не оставлю.

– Уведите ее, – повторил Абдул Вахид, не глядя на нее. – Ей нельзя на это смотреть.

– Так ты не хочешь с ней говорить? – спросил Брайан. – Ладно. Если майор ее уведет, ты согласишься со мной поболтать?

Абдул Вахид, казалось, задумался.

– Пожалуйста, Абдул Вахид, пойдем домой, – плача, проговорила Жасмина. Майор протянул руку, опасаясь, что она может броситься к племяннику. – Я тебя не оставлю.

– Я бы предпочел поговорить с майором, – сказал Абдул Вахид наконец. – С вами я говорить не буду.

– Тогда я отведу твою тетушку в какое-нибудь теплое сухое место, а ты пока что спокойно посидишь тут и поболтаешь с этим джентльменом, так?

– Да.

– А ты знаешь, что у него есть ружье? Уверен, что ему можно доверять? – спросил Брайан.

– Что вы делаете? – яростно прошептал майор. – Пытаетесь его спровоцировать?

Как ни странно, Абдул Вахид издал свой обычный короткий лающий смешок.

– Вы боитесь, что он меня застрелит? – спросил он. – Вряд ли это нарушит мои планы.

– Тогда ладно, – сказал Брайан. – Договорились. Повернувшись к майору, он прошептал:

– Смех – хороший знак. Думаю, надо продолжать в том же духе.

– Я никуда не уйду, – заявила Жасмина. Она повернула залитое слезами лицо к майору, и он ощутил всю тяжесть возложенного на него задания. – Я просто не смогу себя простить.

– Если вы не уйдете, тогда наверняка себя не простите, – сказал Брайан. – Лучше всего выполнять все их просьбы. Хотя я, конечно, ничего не обещаю.

– Если я оставлю его с вами, а вы его не спасете… – начала она и отвернулась, не в силах продолжать.

– Вы меня никогда не простите, – договорил майор за нее. Слова были горькими на вкус. – Я понимаю.

Она взглянула на него, и он добавил:

– Кто бы здесь ни остался, боюсь, что его смерть встала бы между нами, дорогая моя.

Он взял ее за руку и крепко сжал.

– Дайте мне сыграть свою роль и сразиться за Абдула Вахида – и за нас, любовь моя.

– Держите, – сказал Брайан, доставая что-то из своего большого рюкзака. – Иногда они соглашаются выпить чаю. У меня всегда с собой термос.

Он подождал, пока Брайан и Жасмина поднимутся по склону. По пути они подняли оглушенную старуху. Они не оглядывались. Краем взгляда он продолжал наблюдать за Абдулом Вахидом, который оставался неподвижным. Наконец он повернулся и медленно двинулся к нему, держась левее и стараясь соблюдать уважительную дистанцию.

– Спасибо, – сказал Абдул Вахид. – Это не место для такой женщины, как она.

– Это не место ни для кого из нас, – сказал майор, заглядывая в пропасть, на дне которой пенились белые барашки и торчали острые камни. – Подобные драмы вредны для пищеварения.

Он потянулся.

– Кстати, я так и не пообедал.

– Мне жаль, – сказал Абдул Вахид.

– Вы не хотели бы выпить чашку чая? – спросил майор. – Этот человек, Брайан, дал мне термос с чаем, и у меня есть мятный батончик.

– Вы что, смеетесь? – спросил Абдул Вахид. – Я что, ребенок, которого можно уговорить с помощью лакомства?

– Нет, конечно, – ответил майор, отбросив непринужденный тон. – Мне просто страшно, как легко можно догадаться, и немного холодно.

– Сейчас холодно?

– Сейчас очень холодно. Может, нам пойти в какое-нибудь теплое место и обсудить все за горячим ужином?

– Вы видели Амину? – спросил Абдул Вахид. Майор кивнул. – Она будет жить?

– Она звала вас, – сказал майор. – Я мог бы вас к ней отвезти. Я на машине.

Абдул Вахид потряс головой и вытер глаза тыльной стороной руки.

– Этому не суждено было сбыться, – сказал он. – Каждый день все больше сложностей, все больше компромиссов. Теперь я это понимаю.

– Это неправда, – сказал майор. – Вы ведете себя как дурак.

В своем голосе он услышал отчаяние.

– Столько стыда, – продолжал юноша. – Он висит на мне, словно кандалы. Скорее бы смыть его в море и очиститься перед…

Он резко умолк, и майор понял, что он считает себя недостойным даже произносить имя Создателя.

– О стыде мне кое-что известно, – сказал майор. Он собирался напомнить, что самоубийство в исламе запрещено, но в условиях ветра, дождя и пятисот футов до моря казалось излишним цитировать известные обоим собеседникам правила. – Все мы его иногда чувствуем. Все мы ограниченные людишки и ползем по миру, пытаясь урвать свою выгоду, и делаем те же ошибки, за которые презираем своих соседей.

Он рискнул глянуть в пропасть, и его желудок сжался при виде оскаленных каменных зубов. На мгновение он потерял ход мысли.

– По-моему, мы каждый день просыпаемся с самыми лучшими намерениями, а к закату, как обычно, не оправдываем своих ожиданий. Иногда мне кажется, что Господь создал тьму только для того, чтобы не смотреть на нас круглосуточно.

– Это общие рассуждения, майор. А как же личный стыд, который нестерпимо жжет душу?

– Что ж, если вам хочется конкретики, – начал майор, – взгляните на это ружье, которым я так горжусь.

Они оба посмотрели на полированный приклад и тусклое стальное дуло, усеянное каплями дождя.

– Мой отец перед смертью отдал это ружье мне, а другое такое же – моему младшему брату. Я обиделся, что он не отдал мне оба, и я обижался, пока он умирал у меня на глазах, пока писал его некролог, и будь я проклят, если не был все еще обижен этой осенью, когда умер мой брат.

– Вы имели право на оба ружья, вы же старше его.

– Я гордился этими ружьями больше, чем твоей тетей, Жасминой. Ради этих ружей я подвел любимую женщину на глазах у целого общества, большинство членов которого я терпеть не могу. Я позволил ей уехать, и мне всю жизнь теперь жить с этим стыдом.

– Я позволил ей уехать, чтобы завладеть ее имуществом, – тихо сказал Абдул Вахид. – Когда я умру, и этот долг будет оплачен.

– Это не выход, – сказал майор. – Единственный выход – все исправить или хотя бы постараться все исправить.

– Я пытался, майор, – сказал он. – Но мне так и не удалось примирить свою веру и свою жизнь. Так по крайней мере долг чести будет отдан, а Амина и Джордж смогут жить дальше.

– А как самоубийство может что-то примирить? – спросил майор.

– Я не покончу с собой, – сказал Абдул Вахид. – Это харам[30]30
  Запретный поступок в мусульманстве.


[Закрыть]. Я просто буду молиться здесь, на краю обрыва, и ждать ветра, который унесет меня куда-нибудь. Может быть, даже в Мекку.

Он раскинул руки, и тяжелая ткань туники захлопала на ветру, словно парус. Майор почувствовал, что возникшая между ними слабая связь рвется. Он огляделся, и ему показалось, что за кустами чьи-то лица. Он энергично замахал руками, но это было ошибкой. Абдул Вахид тоже увидел добровольцев и тут же помрачнел.

– Мы слишком долго говорим с вами, майор, – сказал он. – Мне пора возвращаться к молитве.

Он шагнул вперед, и майор нащупал в кармане патроны, вставил два в ружье. Несмотря на завывания ветра, щелчок прозвучал довольно громко. Абдул Вахид остановился и обернулся, а майор немного спустился по склону и принялся боком двигаться на позицию между юношей и обрывом. Он с ужасом чувствовал, как крошится у него под ногами неровная почва, у него напрягались все мускулы. Вдруг правую лодыжку свело. Абдул Вахид мягко улыбнулся ему и спросил:

– Что, майор, вы все же решили меня пристрелить?

Он вновь раскинул руки, ветер надул его тунику, и он шагнул вперед.

– Нет, я не собираюсь в вас стрелять, – ответил майор и протянул ему ружье – прикладом к юноше. – Возьмите.

Когда приклад уперся Абдулу Вахиду в живот, он с озадаченным видом взял ружье. Майор шагнул назад, все время осознавая, что в грудь ему направлены два ствола.

– Теперь, боюсь, вам придется меня пристрелить.

– Я не способен на насилие, – сказал Абдул Вахид, опуская ружье.

– У вас нет выбора, – ответил майор, снова шагнул вперед и поднял ствол, нацеливая его к себе на грудь. – Я не позволю вам упасть с этой скалы и готов, если понадобится, всю ночь простоять между вами и обрывом. Чтобы вас случайно не сдуло ветром. Конечно, вы можете спрыгнуть, но вы же не планировали это делать?

– Глупости. Я никогда не смогу причинить вам вред, майор.

Абдул Вахид отодвинулся назад.

– Если вы сегодня погибнете, ваша тетя, Жасмина, будет навсегда для меня потеряна, а я не хочу жить без нее, – сказал майор, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. – И я не смогу сказать вашему сыну, Джорджу, что я позволил его папе убить себя.

Он вновь шагнул вперед, заставляя Абдула Вахида отступить. Тот перехватил ружье поудобнее, и майор понадеялся, что его пальцы не на спусковом крючке.

– Ваш стыд не умрет вместе с вами, Абдул Вахид. Он ляжет на вашего сына, Амину и на вашу тетю. Ваша боль будет преследовать их всю жизнь. Ваше желание умереть – это эгоизм. Я сам эгоист – стал им за годы одинокой жизни. Я не хочу дожить до того момента, когда ваше желание осуществится.

– Я не буду в вас стрелять.

Абдул Вахид почти плакал. Лицо его было искажено страданием и мучительным сомнением.

– Либо стреляйте в меня, либо выбирайте жизнь, – сказал майор. – Иначе я не смогу смотреть в глаза вашей тете. Странно, конечно, думать о нас как о паре.

Абдул Вахид застонал и отбросил ружье. Оно ударилось о землю прикладом и один из стволов разрядился.

Раскаленная добела сталь пронзила его правую ногу. Его развернуло, и он тяжело упал, скользя по траве, чувствуя, что земля под ним исчезает. Ноги его повисли в пустоте. Не было времени осознавать боль – он судорожно шарил руками и вдруг почувствовал, как ударился левым локтем о железный столб, на который когда-то крепилась проволочная изгородь. Он ухватился за этот столб. Поначалу столб выдерживал вес его тела, а потом зашатался – металл скрипел, словно тупой нож. Вдруг что-то упало на его левую руку, и чьи-то пальцы вцепились ему в спину. Он поджал ноги и ударился левым коленом о камень. Боль пламенем вспыхнула в голове. Майор услышал, как посыпались камни. Все происходило так быстро, что он не успел ничего понять, только удивился и почувствовал запах мела и мокрой травы.