Текст книги "Последний бой майора Петтигрю"

Автор книги: Хелен Саймонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 13

Утро субботы выдалось солнечным, и майор как раз складывал в тележку листья, когда услышал голос сына. Майор рассыпал уже набранную на грабли очередную кучку. Он не предполагал, что Роджер приведет в исполнение свою угрозу нанести визит, и не предупредил сына о том, что принимает гостя. Судя по крикам в доме и грохоту падающей мебели, Роджера и Абдула Вахида следовало поскорее утихомирить.

Торопливо шагая к дому, он проклинал Роджера за то, что тот никогда не предупреждал о своем приезде и приезжал, когда ему вздумается. Майору давно хотелось организовать систему предварительных оповещений, но ему никак не удавалось найти верные слова, чтобы донести до Роджера: дом его детства уже не открыт круглые сутки. Майор не был знаком с правилами этикета, определяющими, когда допустимо лишать детских привилегий, но знал, что в данном случае все сроки уже давно вышли.

Теперь Роджер будет дуться, словно он тут хозяин, а майор и его гость посягают на чужую собственность. Стоило майору подойти к двери, как из нее с громким пыхтеньем вывалился красный и злой Роджер с мобильным телефоном в руках.

– В твоем доме какой-то мужчина, говорит, будто он тут живет, – сообщил он. – Сэнди отвлекает его разговорами, а я готов позвонить, если потребуется, в полицию.

– Ради бога, не надо никуда звонить, – сказал майор. – Это просто Абдул Вахид.

– Какой еще Вахид? – воскликнул Роджер. – Кто он вообще такой? Я его чуть стулом не ударил.

– Ты с ума сошел? – спросил майор. – С чего ты вообще принял моего гостя за грабителя?

– Ты считаешь, это более странно, чем то, что мой отец внезапно подружился с половиной Пакистана?

– Ты оставил Сэнди наедине с моим «грабителем»? – спросил майор.

– Да, она разговаривает с ним об одежде, – сказал Роджер. – Заметила, что его старый шарф – это часть национального костюма, и он как-то успокоился. А я решил узнать, кто он и что он.

– Прошли времена рыцарей, – заметил майор.

– Ты же сам сказал, что он не опасен, – сказал Роджер. – Так кто он такой и что он здесь делает?

– Не понимаю, почему это тебя так беспокоит, – сказал майор. – Я решил помочь знакомой и приютил у себя ее племянника на пару дней – самое большее на пару недель. Она хотела пригласить его невесту к себе и… В общем, это долгая история.

Он почувствовал, что ступает на зыбкую почву. Объяснить свои мотивы было нелегко: он сам не вполне понимал, что двигало миссис Али, когда она пригласила Амину и Джорджа переехать к ней. Когда она смотрела на Джорджа, взгляд ее менялся. Майор не сразу распознал этот взгляд. Нэнси иногда смотрела так на Роджера, когда думала, что никто ее не видит. Так она смотрела на него, когда он родился. Так она смотрела на него, умирая. В ее палате пахло хлоркой, белые лампы мигали, и по кричащим новым обоям ползли ярко-лиловые штокрозы. Роджер, как обычно, болтал о своих делах, как будто бодрое обсуждение его перспектив могло отвлечь от того, что происходило. Нэнси смотрела на него так, словно хотела выжечь его образ в своем угасающем сознании.

– Чушь какая-то, – заявил Роджер так высокомерно, что майор прикинул, как он отреагирует на внезапный удар граблями под колени. – Но раз мы с Сэнди приехали, можешь выставить его под этим предлогом.

– Было бы непростительной грубостью вот так вот взять и «выставить» его, – сказал майор. – Он принял мое приглашение, которое я, возможно, и не сделал бы, если бы знал, что вы собираетесь приехать.

– Я же сказал, что мы скоро приедем. Когда мы были в коттедже.

– Если бы я планировал свои выходные, ожидая, что ты вдруг выполнишь свое обещание и действительно приедешь, я был бы одиноким стариком, чахнущим над горой чистого белья и черствеющих кексов, – сказал майор. – По крайней мере, Абдул Вахид откликнулся на мое приглашение.

– Послушай, я уверен, что он отличный парень, но в твоем возрасте лучше не рисковать, – сказал Роджер и огляделся, словно в поисках шпионов. – В последнее время аферисты часто нападают на пожилых людей.

– Что ты имеешь в виду под словом «пожилых»?

– А с иностранцами надо быть особенно осторожным.

– К американцам это относится? – спросил майор. – Потому что я как раз вижу американку.

Сэнди стояла в дверях и изучала занавески. Майор пожалел, что маковый узор выгорел по краям.

– Не говори ерунды, – сказал Роджер. – Американцы такие же, как мы.

Его сын поцеловал Сэнди в губы и обнял. Майор же остался переваривать это решительное отрицание различий в национальных характерах англичан и энергичных американцев. Ему многое нравилось в Америке, но он чувствовал, что эта страна все еще переживает период детства – родилась она где-то за шестьдесят лет до начала правления королевы Виктории. Америка всегда была щедра – он до сих пор помнил банки с какао и восковые карандаши, которые им раздавали в школе в течение нескольких послевоенных лет, – но несла свою мощь с такой уверенностью, что напоминала ему двухлетнего ребенка, завладевшего молотком.

Он был готов признать свою предубежденность, но как еще относиться к стране, чья история либо хранится в парках аттракционов, работники которых носят домашние чепцы и прячут под длинными юбками кроссовки, либо раздирается на куски?

– Ты в порядке, милая? – спросил Роджер. – Оказывается, Абдула сюда пригласил отец.

– Ну конечно, – ответила Сэнди и повернулась к майору. – Эрнест, у вас замечательный дом.

Она протянула руку, и майор взял ее, заметив, что теперь у нее розовые ногти с широкими белыми кончиками. Мгновение спустя он понял, что они раскрашены так, чтобы напоминать настоящие ногти, и вздохнул при мысли о бесконечном количестве женских ухищрений. У его жены, Нэнси, ногти были чудесной овальной формы, словно миндальные орехи, и она только полировала их маленькой пилкой и коротко стригла, чтобы удобнее было копаться в саду или играть на пианино.

– Спасибо, – сказал майор.

– Чувствуется аромат эпохи, – сказала Сэнди, одетая, словно персонаж романа о сельской жизни. На ней были коричневые туфли на высоких каблуках, узкие брюки, рубашка с узором из кленовых листьев. На плечи она набросила кашемировый свитер. Не похоже было, чтобы она готовилась к прогулке по раскисшему полю до паба. Майор тут же почувствовал зловредное искушение предложить именно этот вид досуга.

– Давайте отметим ваш неожиданный приезд, – сказал он. – Можем прогуляться и пообедать в «Королевском дубе».

– Вообще-то мы привезли еду с собой, – сказал Роджер. – Купили все в том шикарном новом магазине в Патни. Все продукты доставили ночью из Франции.

– Надеюсь, вы любите трюфельную пудру, – рассмеялась Сэнди. – Роджер заставил посыпать ей буквально все, кроме мадленок.

– Можешь пригласить этого Абдула пообедать с нами – в качестве извинения, – добавил Роджер, словно обиду юноше нанес именно майор.

– Называть его Абдулом невежливо, – сказал майор. – Это значит «слуга». Надо использовать полное имя – Абдул Вахид. «Слуга Господа».

– Ему это важно, да? – заметил Роджер. – А его тетя работает тут в магазине, да? Это та самая, которую ты притащил в коттедж и напугал миссис Огершпир?

– Миссис Огершпир – возмутительная особа.

– Это само собой разумеется, пап.

– То, что это само собой разумеется, не значит, что об этом нельзя говорить. Или что нельзя отказаться иметь дело с подобной личностью.

– Зачем устраивать скандал и упускать выгодное предложение? – спросил Роджер. – Куда приятнее утереть нос и получить свою выгоду.

– И какова же философская база этой теории? – спросил майор. Роджер слабо махнул рукой, и майор заметил, как он закатил глаза – так, чтобы видела Сэнди.

– Папа, это обычный прагматизм. Это называется реальный мир. Если мы не будем заключать сделки с не слишком высокоморальными личностями, количество сделок сократится, и хорошие парни вроде нас станут нищими. И что с нами тогда будет?

– Возможно, вы окажетесь в достойной компании высокоморальных личностей? – предположил майор.

Роджер и Сэнди отправились за корзиной с продуктами. Майор пытался не думать о трюфелях, которых всегда избегал – ему казалось, что от них пахнет потными гениталиями. Из дома вышел Абдул Вахид. Как обычно, он нес под мышкой какие-то пыльные религиозные книги, и вид у него был крайне угрюмый – майор уже понял, что причина его постоянной хмурости кроется не в неприятном характере, а скорее в постоянных размышлениях. Майор считал, что современная молодежь слишком много думает. Результатом этого вечно становились какие-то нелепые повстанческие движения или, как в случае с несколькими его учениками, отвратительные вирши.

– К вам приехал ваш сын, – сказал Абдул Вахид. – Я должен оставить ваш дом.

– Нет-нет, – запротестовал майор, уже привыкший к лаконичности Абдула Вахида и не находивший ее оскорбительной. – В этом нет никакой необходимости. Я же сказал: живите здесь столько, сколько вам понадобится.

– Он привез с собой невесту, – заметил Абдул Вахид. – Поздравляю вас. Она очень хороша собой.

– Да, но, с другой стороны, она американка, поэтому вам нет причин уходить.

Было что-то нелепое в том, что этот юноша шарахался от каждой незамужней женщины.

– Вам потребуется гостевая комната, – ответил Абдул Вахид. – Ваш сын сказал, что они будут жить у вас несколько выходных подряд, пока не отремонтируют их коттедж.

– В самом деле?

Майор не знал, что сказать. Он сомневался, что в этом случае кому-то понадобится гостевая комната, но понимал, что подобная информация только ускорит побег Абдула Вахида, а ему самому будет неловко обсуждать такие подробности жизни сына.

– Я вернусь в магазин, а Амина и Джордж уедут обратно к своей тетушке, – твердо сказал Абдул Вахид. – Глупо думать, что мы снова можем быть вместе.

– Многих глупцов впоследствии называли гениями, – заметил майор. – Нет смысла торопиться, так ведь? Ваша тетушка, кажется, считает, что ваши родственники изменят свое мнение. И она полюбила маленького Джорджа.

– Она обсуждала эту историю с вами? – спросил Абдул Вахид.

– Я знал вашего дядю, – ответил майор, но почувствовал, что это прозвучало фальшиво, и отвел глаза.

– Моя тетушка всегда протестовала против нормальных и необходимых ограничений. Для нее это словно миссия, – сказал он. – Но я считаю это потаканием своим слабостям, и если я не положу конец этой истории, боюсь, ее сердце будет разбито.

– Почему бы вам не пообедать с нами? А потом я вас провожу, – предложил майор.

Он опасался, что Абдул Вахид прав. Если миссис Али будет продолжать видеть в Джордже воплощение своей мечты о детях и внуках, ее сердце может разбиться. Но ему не хотелось, чтобы молодой человек ускорил развязку. Кроме того, ему не терпелось натравить своего гостя на Роджера или же стравить их друг с другом – вдруг удастся немного сбить спесь с обоих.

– Мне бы хотелось, чтобы вы спокойно познакомились с моим сыном.

Абдул Вахид издал странный мычащий звук, и майор вдруг понял, что юноша смеется.

– Майор, ваш сын и его невеста привезли вам кучу паштетов, ветчины и других свиных продуктов. Мне едва удалось сбежать с кухни.

– Мы сделаем вам бутерброд с сыром или что-то в этом духе, – сказал майор. Абдул Вахид переминался с ноги на ногу, и майор почувствовал, что надо поднажать. – Мне бы хотелось, чтобы вы разделили с нами трапезу.

– Раз вы этого хотите, я, конечно, согласен, – сказал он. – Если можно, я бы выпил чаю.

На кухонном столе лежала незнакомая майору дерюга в синюю полоску. Рядом с кислотно-зелеными пластиковыми тарелками стояли его лучшие винные бокалы, которые он доставал только на Рождество. В винном ведерке, которым он никогда не пользовался и в которое был навален, похоже, весь лед из холодильника, торчала бутылка газированной воды. В фарфоровых чашечках для омовения пальцев лежала какая-то подозрительная горчица. Из незнакомой вазы, напоминающей корягу, свисали желтые каллы, почти касаясь скатерти. Сэнди украшала увядающими лилиями безделушки на каминной полке. В камине горел неуместный, но приятный огонь, и майор подумал, что дрова, видимо, приехали из Патни. Роджер возился у плиты.

– Роджер, у тебя тлеет пиджак или ты жаришь что-то твидовое? – спросил майор.

– Несколько ломтиков трюфеля с фуа-гра и щавелем, – пояснил Роджер. – Мы пробовали их на прошлой в неделе в ресторане, и было так вкусно, что я решил попробовать сделать то же самое.

Он взглянул на чернеющую сковородку.

– Хотя в ресторане пахло как-то по-другому. Может, надо было взять гусиный жир вместо свиного сала.

– Сколько человек мы ждем к обеду? – спросил майор. – К нам собирается заглянуть группа туристов?

– Папа, я рассчитывал, что что-то останется и тебе будет, чем перекусить в будни, – сказал Роджер, вывалил содержимое сковородки в миску и сунул черную шипящую сковородку в раковину, где она продолжала дымиться.

– Эрнест, у вас есть штопор? – спросила Сэнди, и майор, возмутившись было, что его считают человеком, который не в состоянии сам себе обеспечить пропитание, вспомнил, что главное сейчас – уладить межкультурные разногласия.

– С нами будет обедать Абдул Вахид, поэтому я лучше заварю чаю и принесу кувшин лимонада, – спросил майор.

Сэнди замерла, прижав к себе бутылку вина.

– Слушайте, а обязательно… – начал Роджер.

– Пусть мое присутствие не стесняет вас, – сказал Абдул Вахид. – Пейте что хотите.

– Отлично, старина! – воскликнул Роджер. – Если бы все вели себя так разумно, мы бы уже завтра разрешили кризис на Ближнем Востоке.

Он беззаботно улыбнулся, продемонстрировав неестественно белые зубы.

– Садитесь рядом со мной, Абдул Вахид, – сказала Сэнди. – Я хочу еще порасспрашивать вас о ткацких традициях в Пакистане.

– Вряд смогу чем-то вам помочь, – ответил Абдул Вахид. – Я вырос в Англии. В Пакистане меня считали туристом и англичанином. А шарф свой я купил в лахорском универмаге.

– Что может быть лучше стакана чистой воды! – воскликнул майор, пытаясь отыскать в ящике штопор.

Сэнди передала ему вино и села рядом с Абдулом Вахидом.

– Отец, ты же не будешь отказываться от «Марго» семьдесят пятого года, – сказал Роджер. – Я специально для тебя его выбрал.

Майор не привык пить в середине дня по два полных бокала хорошего кларета. Однако он признал, что вино изрядно облегчило атмосферу за ланчем. Безукоризненно накрашенное лицо Сэнди под воздействием вина стало казаться мягче. Нахальные указания Роджера – он требовал, чтобы они покачивали бокалы и нюхали содержимое, словно им раньше не доводилось пробовать выдержанных вин, – казались почти забавными. Майор гадал, так ли ведет себя его сын со своими друзьями в Лондоне и прощают ли ему такое поведение или просто украдкой смеются над его попытками всеми командовать. Абдул Вахид не смеялся. Он выглядел менее угрюмо – возможно, предположил майор, его ослепил вид белокурой ухоженной Сэнди. Он попивал лимонад и чай и бесконечно вежливо отвечал на ее вопросы.

Роджер нарочито не обращал внимания на гостя и болтал об их новом доме. За эту неделю они с Сэнди нашли плотника и бригаду маляров.

– Не каких-нибудь старых маляров, – уточнил Роджер. – Эти просто нарасхват, оформляют галереи и рестораны. Сэнди знает их по работе, – он взял Сэнди за руку и нежно улыбнулся. – Такое впечатление, что она знает всех на свете!

– Чем больше знакомств, тем меньше друзей, – сказала Сэнди, и майор услышал в ее голосе горечь, которая показалась ему искренней. – Так приятно просто сидеть с друзьями и родными, как сейчас.

– А где ваши родственники? – спросил Абдул Вахид.

Его вопрос пробудил майора от надвигающейся дремоты.

– Нас разбросало по миру, – ответила она. – Отец живет во Флориде, мать переехала на остров Родос. У меня есть брат в Техасе, а в прошлом году моя сестра переехала с мужем в Чикаго.

– И какова, если можно спросить, ваша религия?

– Настоящие англиканцы, – вяло заметил Роджер. – Расскажи отцу о том, как твоя мать фотографировалась с архиепископом Кентерберийским.

– Да, моя мама как-то раз проникла в мужской туалет, чтобы сфотографироваться с архиепископом, – Сэнди закатила глаза. – Видимо, решила, что это зачтется всей семье. По-моему, сейчас среди нас один буддист, два агностика, а остальные – обычные атеисты.

– Непрактикующие англиканцы, – сказал Роджер.

– Слово «атеист» подразумевает что-то другое, Роджер, – заметил майор.

– Роджер не любит говорить о религии, так ведь? – спросила Сэнди и принялась загибать пальцы. – Никакой религии, никакой политики, о сексе только вполголоса – неудивительно, милый, что в Британии все сдвинулись на погоде.

Услышав снова это обращение, майор моргнул. Видимо, пора было привыкать.

– Я считаю, что важно обсуждать наши религии, – сказал Абдул Вахид. – Но в Британии такие вещи хранятся за закрытыми дверями. Я не нашел никого, с кем можно было бы об этом поговорить.

– Господи, мусульманин-экуменист, – фыркнул Роджер. – Вы уверены, что говорите о той религии?

– Роджер! – воскликнула Сэнди.

– Все в порядке, – сказал Абдул Вахид. – Я предпочитаю подобную прямоту. Невозможно защищать свою религию, если тебе говорят лишь пустые вежливые фразы, за которыми кроется презрение.

Майор почувствовал, что пора срочно сменить тему.

– Вы уже назначили дату свадьбы или хотите сделать еще один сюрприз? – спросил он.

Роджер опустил глаза и принялся вытирать хлебом тарелку. Сэнди сделала большой глоток вина, и майор с удовлетворением счел этот жест трещиной на ее невозмутимом фасаде. Последовала пауза.

– Нет, разумеется, – сказал Роджер наконец. – Мы пока не собираемся жениться. Я бы тебя предупредил.

– Не собираетесь? – переспросил майор. – Боюсь, я не совсем понимаю.

– Ну, как только ты женишься, все вокруг начинают считать тебя «семейным человеком», и не успеешь оглянуться, как карьера уже попахивает подгузниками, – сказал Роджер, не выпуская из рук винную пробку, которой он сминал хлебные крошки в тугую лепешечку. – Я видел, как люди из-за этого оказывались прикованными к их нынешней должности.

Сэнди молча рассматривала свой бокал.

– Брак – замечательная часть жизни, – сказал майор.

– Как и пенсия. Но лучше отложить их на попозже.

– А ты не боишься, что подобное поведение приведет тебя к поверхностности и моральной неустойчивости? – спросил майор, силясь скрыть свое возмущение. – Подобное отсутствие обязательств ослабляет характер.

– Как человек, который проявил слабость, могу уверить вас, что на этом пути нет счастья, – тихо сказал Абдул Вахид.

– Конечно, я не имел вас в виду, – сказал майор в ужасе при мысли, что он нечаянно обидел своего гостя. – Вовсе нет.

– Сэнди сама себе начальник, и ее это все не волнует, – сказал Роджер. – Скажи им, Сэнди.

– Вообще-то это моя идея, – сказала Сэнди. – У меня на работе проблемы с визой, поэтому идеальным вариантом было обручиться с британцем. Простите, если я вас задела, Абдул Вахид.

– Вовсе нет, – сказал Абдул Вахид. Он несколько раз моргнул и сделал глубокий вдох. – Но иногда, выбрав подходящие нам правила, мы впоследствии обнаруживаем, что утеряли что-то очень ценное.

– Но все оттягивают свадьбу, как могут! – воскликнул Роджер. – Взгляните, например, на королевскую семью.

– Роджер, я не потерплю подобного неуважения с твоей стороны, – строго сказал майор. Нынешняя мода на анекдоты про членов королевской семьи вызывала у него отвращение.

– Мне пора возвращаться в магазин.

Абдул Вахид встал из-за стола и поклонился майору и Сэнди. Майор поднялся, чтобы проводить его.

– Надеюсь, мы еще встретимся, – сказала Сэнди.

– Что у него случилось? – спросил Роджер, когда майор вернулся.

– Абдул Вахид только что обнаружил, что у него есть сын, – объяснил майор. – Это должно послужить нам предупреждением: неофициальные романтические связи тоже могут привести к последствиям.

– Ты прав, по крайней мере когда речь идет о рабочем классе и иностранцах, – сказал Роджер. – Им наплевать на контроль над рождаемостью. Но мы с Сэнди не такие.

– Когда речь идет о романтических отношениях, все люди одинаковы, – сказал майор. – Пугающая неспособность контролировать свои порывы в сочетании с полной близорукостью.

– Послушай, пап, мы посмотрим, как все пойдет с коттеджем, – заверил его Роджер. – Может, через полгода мы уже будем готовы.

– К свадьбе?

– Или хотя бы к тому, чтобы купить вместе дом, – сказал Роджер.

Сэнди молча осушила свой бокал.

После обеда Роджер захотел выкурить сигару в саду. Майор заварил чаю и попытался отговорить Сэнди мыть посуду.

– Пожалуйста, не надо убираться, – сказал он. Предложения помощи по хозяйству по-прежнему казались ему выражением жалости и приводили в смущение.

– Я люблю мыть посуду, – ответила Сэнди. – Вы сочтете меня ужасной янки, но меня правда приводят в восторг местные крохотные домики, где все делается вручную, без каких-либо агрегатов.

– Должен заметить, что Роуз-лодж считается довольно просторным домом, – сказал майор. – И, между прочим, у меня есть весьма продвинутый паровой утюг.

– Вы не отдаете свою одежду гладить?

– Когда моя жена болела, к нам приходила какая-то женщина. Но она до блеска заглаживала стрелки на брюках. Я выглядел как какой-нибудь певец.

Сэнди рассмеялась, и майор обнаружил, что уже не вздрагивает при звуках ее смеха. Либо он начал к ней привыкать, либо вино еще не выветрилось.

– Может, не покупать в коттедж посудомойку? Пусть все будет как встарь.

– Учитывая, сколько посуды использует мой сын, посудомойка вам пригодится, – сказал майор, пытаясь отодрать со дна сковородки пригоревшие остатки. Он повысил голос, чтобы его услышал пришедший из сада Роджер.

– На прошлой неделе я был в клубе, – сообщил Роджер и взял протянутое ему кухонное полотенце, но вместо того, чтобы вытирать посуду, уселся на стол.

– Я слышал, – сказал майор. – Почему ты не позвонил мне, чтобы я мог тебя представить, как полагается?

– Извини. Просто проезжал мимо и подумал, раз они столько лет меня знают, можно просто узнать, что к чему.

– И что? – спросил майор.

– Секретарь – просто идиот, – заявил Роджер. – Но я встретил Гертруду Дагенхэм-Смайт, и она мне помогла. Я уже говорил Сэнди: очень смешно было наблюдать, как секретарь перед ней стелется. Он в мгновение ока заполнил все бумажки.

– Мне надо будет написать поручительство, – сказал майор. – Не стоило огорчать секретаря.

– Вообще-то Гертруда сказала, что ее дядя за меня поручится, – сообщил Роджер и широко зевнул.

– Лорд Дагенхэм?

– Ну, я решил, что, раз уж она предлагает, лучше, чтобы поручителем был самый старший член пищевой цепочки.

– Но ты даже ее не знаешь, – сказал майор. Он по-прежнему думал о Гертруде как о девушке в панаме.

– Мы несколько раз видели ее в городе, – сказала Сэнди. – Она тут же вспомнила Роджера и все смеялась, что была влюблена в него.

Майору вдруг вспомнилась высокая тонкая девочка в зеленых очках со слабым подбородком, которая как-то летом постоянно ошивалась у них на лужайке. Нэнси, кажется, пару раз приглашала ее в дом.

– Помню, Роджер был очень груб с ней, – сказал майор. – Как бы то ни было, это невозможно. Не принято, чтобы твоим поручителем был тот, кто не приходится тебе родственником.

– Если ты настаиваешь, – ответил Роджер, и майору оставалось только негодовать, осознав, что он как будто умоляет сына не бросать его на пути к успеху.

– Помнишь, как она вечно выглядывала из-за ограды и заваливала меня подарками? – продолжил Роджер. – Она была совершенно никакой, и я отстреливался от нее горошком.

– Роджер! – воскликнул майор.

Статус племянницы лорда Дагенхэма сам по себе был некоторым достоинством – пусть и не делал девушку более красивой.

– Теперь он к ней весьма внимателен, – сказала Сэнди. – Она попросила его помочь с вечеринкой, и он тут же согласился. Хорошо, что я не из ревнивых.

– Мне не нравится эта затея с танцами, – сказал майор. – Возникла нелепая идея, осуществлению которой мы с тобой вместе могли бы воспрепятствовать.

– Я с тобой, – сказал Роджер. – Не хочу, чтобы возникли какие-нибудь идиотские отклонения от главной темы – прославления имени Петтигрю.

– Но именно это я и хотел предотвратить. Мне не нравится, что из истории нашей семьи сделают дешевый фарс.

– Но как нам еще прославиться? – спросил Роджер. – Меня попросили сыграть дедушку Петтигрю. Это успех.

Он снова зевнул.

– Это позор, – заявил майор.

– Это поможет мне продвинуться и не будет стоить тебе ни гроша, – запротестовал Роджер. – И ты лишишь меня этого шанса?

– Мы будем выглядеть смешно.

– В этой стране все выглядят смешно. Смысл в том, чтобы смешаться с толпой – тогда тебя ни в чем не заподозрят.

Майору захотелось умерить эгоцентризм сына, хорошенько стукнув его по голове только что отчищенной сковородкой.

– У тебя потрясающий отец, – сказала Сэнди, когда они устроились пить чай в гостиной. – Как приятно познакомиться с настоящим человеком.

– На этой неделе мы встречались с одним из крупнейших коллекционеров живописи в Нью-Йорке, – сообщил Роджер. – Занимает целый дом рядом с Риджент-парком.

– Твоему отцу вряд ли бы там понравилось, – заметила Сэнди.

– У него шесть Пикассо и все ручки в туалетах украшены аметистами. Они с Сэнди десять минут поговорили, и она получила заказ на полный гардероб для его подружки.

– Люблю мужчин, которые не останавливаются на полпути, – вставила Сэнди.

– Ты бы позвонила ей, дорогая, и попыталась выдавить из нее приглашение на ланч.

– Только не на ланч, – запротестовала она. – За ланчем придется разговаривать. Я не вынесу очередного описания всех ее сумочек.

– Это окупится, если она пригласит нас в свой шатер на ярмарке, – сказал Роджер. – Если мы все сделаем правильно, то следующим летом будем плавать на яхте по Черному морю или нас хотя бы пригласят на выходные в Пул.

– По-моему, в мое время не трудились так над связями, – заметил майор. – Это считалось несколько вульгарным.

– Да ладно, так всегда делали, – сказал Роджер. – Либо ты в игре и заводишь нужные связи, либо остаешься где-то на обочине и дружишь с какими-нибудь продавщицами.

– Это грубо, – сказал майор и почувствовал, что краснеет.

– По-моему, твой отец прав, – вмешалась Сэнди. – Чтобы быть интересной личностью, необходимо общаться с самыми разнообразными людьми. Это помогает быть ко всему готовым.

– Сэнди просто мастер общения, – сообщил Роджер. – Все вокруг считают, что нравятся ей.

– Но мне правда все нравятся, – запротестовала Сэнди и покраснела. – Ладно, кроме того русского. Если ты мечтаешь о путешествии на воде, лучше наймем каноэ.

– Жена моего босса ест у нее с руки. Сначала мне не удавалось с ним даже чашки кофе выпить, и тут вдруг он меня приглашает на охоту вместе со своим клиентом. Не стоит недооценивать женскую мафию.

– Помнится, один маленький мальчик рыдал над мертвым дятлом и клялся, что больше не возьмет ружья в руки? – сказал майор. – Ты правда отправляешься на охоту? – Он нагнулся к Сэнди и подлил ей чаю. – Так ни разу больше и не удалось взять его с собой, – добавил он.

– Еще бы, ты все время говорил: «Захвати с собой Вуди», – сказал Роджер. – Это была моя первая охота, и я подстрелил редкую птицу. Забыть об этом мне не давали.

– Надо учиться переступать через такие вещи, мальчик мой, – сказал майор. – Прозвища приклеиваются только к тем, кто это позволяет.

– Узнаю своего отца, – закатил глаза Роджер. – Приверженец той школы, где утешают с помощью холодных ванн и едких насмешек.

– Теперь Роджер ходит на охоту, – сказала Сэнди. – Мы три часа провели в магазине на Джермин-стрит – выбирали ему охотничий костюм.

– Костюм? – переспросил майор. – Я мог одолжить тебе пиджак и галифе.

– У меня есть все, что нужно, спасибо, – сказал Роджер. – Кроме ружья, конечно. Я надеялся, что ты одолжишь мне ваши с дядей Берти ружья.

Просьба была высказана исподволь. Майор поставил свою чашку с блюдцем и уставился в безмятежное лицо сына, чувствуя одновременно гнев и изумление.

Роджер никак не дал понять, что чувствует всю наглость своей просьбы. Для него это все было все равно, что просьба одолжить пару галош в дождь. Майор прикинул, как сформулировать отказ, чтобы его прямолинейность произвела впечатление на сына.

– Нет.

– В смысле?

– Нет, я не одолжу тебе ружья, – сказал майор.

– Но почему? – спросил Роджер, округлив глаза. Майор собирался ответить, но вдруг понял, что его заставляют оправдываться. Любые объяснения означали бы готовность к переговорам.

– Давай не будем говорить об этом в присутствии нашей гостьи, – сказал майор. – Это не обсуждается.

Роджер так резко встал, что пролил чай в блюдечко.

– Почему ты вечно меня подводишь? – спросил он. – Почему ты никогда даже не попробовал поддержать меня? Речь идет о моей карьере.

Он грохнул чашкой о блюдечко и отвернулся к камину, сжав руки за спиной.

– Уверен, что приглашающая сторона предложит гостям замечательные ружья, – сказал майор. – Кроме того, новичку просто смешно размахивать ценными ружьями. Ты будешь выглядеть нелепо.

– Спасибо, папа, – сказал Роджер. – Приятно, что ты, как всегда, предельно откровенен.

– Я уверена, что твой папа не имел этого в виду. Судя по всему, Сэнди вдруг вспомнила, почему деловые связи в конечном итоге лучше семейных.

– Я просто пытаюсь оберечь твою репутацию, – сказал майор. – Что это вообще за охота? Если вы будете стрелять по тарелочкам, хозяева наверняка приготовят все необходимое.

– Вообще-то это будет деревенская охота, – сказал Роджер и умолк, словно не желая проговориться.

Майора охватило ужасное предчувствие. Ему захотелось заткнуть уши, чтобы не слышать больше ни слова.

– Я сказала Роджеру, что вы будете за него рады, – вмешалась Сэнди. – Но он всю неделю боялся, что вы обидитесь, что после всех этих лет пригласили его, а не вас.

– На следующей неделе я еду к лорду Дагенхэму, – сказал Роджер. – Прости, пап, но я просто не смог отказаться.

– Ну конечно, – ответил майор.

Он тянул время, мысленно перебирая возможные варианты. Сначала он попытался представить, смогут ли они с Роджером ни разу за этот день не встретиться. Потом ему пришло в голову промолчать сейчас, а потом разыграть удивление, наткнувшись на Роджера в день охоты, но эту идею пришлось оставить, так как от сына нельзя было ожидать безусловно достойной реакции.

– Я хотел попросить Гертруду внести в список еще одного человека, но количество охотников ограничено, – продолжил Роджер. – Было невежливо настаивать.

Он покраснел, и майор с удивлением понял, что склонность стесняться своих родственников распространяется на все поколения. Его ужасала мысль о Роджере с ружьем в руках, и на мгновение он представил, как оправдывается над тушкой мертвого павлина на лужайке. Поэтому идею скрыть свое родство с Роджером пришлось отвергнуть. Надо будет за ним присмотреть.

– Не беспокойся, – сказал майор наконец. – Мой старый друг, Дагенхэм, какое-то время назад попросил меня заглянуть и помочь ему задать нужный тон.