Текст книги "Последний бой майора Петтигрю"

Автор книги: Хелен Саймонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11

Больше других недостатков майор презирал в мужчинах непостоянство. Привычка то и дело менять свое мнение при малейшем признаке противодействия; постоянная перемена увлечений, приводящая к тому, что в гараже копятся заброшенные клюшки для гольфа и ржавые ножницы для травы; маневры политиков, от которых у всей страны бежали мурашки по спине. Подобная разболтанность всегда коробила майора. И все же после поездки с миссис Али и Грейс он и сам несколько дней чувствовал искушение предаться этому пороку. Он не только позволил втянуть себя в дурацкую историю с танцами, но и сам вел себя как последний дурак по отношению к миссис Али. Их дружба казалась ему никак не связанной с деревней, однако она уже грозит потонуть в повседневных делах местных жительниц. Конечно, одно приглашение на чай еще не значит, что миссис Али непременно окажется втянутой в водоворот общественной жизни, но майор все равно был удручен.

Воскресенье тянулось мучительно. Майор в одиночестве уселся в кресло, положил на колени великий роман Киплинга «Ким» и попытался не думать о том, как она смеется, держа в руках чашку чая, пока Грейс кружится в своих вышитых нарядах. Когда во вторник у него закончилось молоко, вместо магазина он поехал на заправку и купил молоко, стоявшее в холодильнике рядом с витриной, где были выставлены банки с машинным маслом. Когда Алек позвонил, чтобы договориться поиграть в гольф в четверг, майор попытался сослаться на боли в спине.

– Если будешь сидеть, только хуже станет, – сказал Алек. – Одна партия, и ты в форме. Давай сделаем девять лунок, а потом пообедаем.

– Честно говоря, я сейчас не в духе, – признался майор. Алек громко рассмеялся.

– Если боишься наткнуться на дамский комитет, не беспокойся. Дейзи потащила Альму в Лондон, смотреть костюмы. Я сказал Альме, что, если она привезет мне что-нибудь кроме пробкового шлема, я позвоню своему адвокату.

Майор позволил уговорить себя. К черту этих женщин, думал он, пытаясь отыскать сумку с клюшками. Куда лучше посвятить себя мужской дружбе, этому фундаменту тихой и спокойной жизни.

Майор пришел на игру пораньше и застал подготовку к «Вечеру при дворе у Моголов» в полном разгаре. В пристройке за гриль-баром, где для гольфистов обычно выставляли термосы с чаем и кофе, столы стояли вдоль сцен. В центре зала репетировали крайне сосредоточенные официантки в прозрачных шарфах: они топали ногами, словно пытаясь раздавить ползающих по полу насекомых. На лодыжках у них были браслеты с крохотными колокольчиками, чей беспрерывный нестройный звон удачно маскировал тот факт, что все они двигались вразнобой. Амина, та самая девушка из ресторана «Тадж-Махал», выступала в роли тренера. Джордж устроился на вершине стопки стульев и рисовал что-то карандашом в толстом блокноте.

– Пять, шесть, семь… Восьмерку задержите на два такта… Держите ритм!

Амина возглавляла толпу женщин, неловко пытающихся повторять ее шаги. Майор подумал, что было бы лучше, если бы она повернулась лицом к своим подопечным, но, возможно, ей было слишком тяжело подолгу смотреть на эти потные лица и неловкие движения. Пока он оглядывал комнату в тщетной надежде обнаружить чайник, крупная девушка в заднем ряду возмущенно заявила:

– Если здесь будут толпиться посторонние, я ухожу! Нам сказали, что на репетиции никого пускать не будут.

– Да, мы тут босиком, между прочим, – поддержала ее другая.

Все возмущенно уставились на майора, как будто он вломился в женскую раздевалку. Джордж приветливо помахал ему, и стулья предательски зашатались.

– Простите, я искал чайник, – сказал майор.

Девушки продолжали на него таращиться – ради репетиций их освободили от обычных обязанностей, и они явно не собирались как-либо помогать члену клуба.

– Девушки, у нас всего две недели, – сказала Амина, хлопая в ладоши. – Давайте прервемся на пять минут, а потом обсудим, как нам почувствовать ритм.

Майор и не предполагал, что неряшливость и эксцентричность могут сочетаться с такой властностью. Еще больше его поразило то, что остальные девушки беспрекословно засеменили в сторону кухни. Майор попытался не думать о сотне потных следов на полу кухни.

– Майор Петтигрю, так ведь? – спросила Амина. – Вы были в «Тадж-Махале» с мисс де Вер и той самой миссис Али?

– Рад снова видеть вас с Джорджем, – сказал майор и помахал Джорджу, намеренно оставив без ответа ее вопрос. – Могу ли я поинтересоваться, чему вы пытаетесь научить наших очаровательных дам?

– Я пытаюсь научить их хотя бы основным движениям национальных танцев, чтобы они выступили на вечеринке, – ответила Амина с горьким смешком. – Сэди Хан сказала мисс де Вер, что я танцую, и меня попросили помочь.

– Мне ужасно жаль, – сказал майор. – Она возложила на ваши плечи непосильную задачу.

– Если бы это было просто, я бы не взялась, – нахмурилась она. – Я не беру подачек.

– Разумеется.

– Хотя кого я обманываю? Деньги мне нужны, – продолжала Амина. – И они не так уж и плохи – если не просить их делать больше трех шагов за раз. Поэтому большую часть времени мы просто будем трясти бедрами, и я, наверное, найду шарфы побольше.

– Да, чем больше покрывал, тем лучше, – согласился майор. – Босые ноги и так произведут достаточно сильное впечатление.

– Вы хорошо знаете миссис Али? – спросила она коротко.

– У миссис Али замечательный магазин, – автоматически уклонился майор от ответа на прямой вопрос. – В наше время деревенские магазины вымирают.

Последовала краткая пауза.

– А вы танцовщица по профессии? – попытался он сменить тему.

– Танцы, йога, аэробика. За танцы мало платят, поэтому я преподаю все подряд, – ответила она. – Вам нравится миссис Али?

– Сразу видно, что вы профессионал, – сказал майор.

Девушки уже возвращались, и он чувствовал, что к их разговору прислушиваются несколько пар ушей.

– Я надеялась, что вы сможете рассказать мне о ней, – сказала Амина. – Я хотела увидеться с ней. Ей, говорят, нужен помощник в магазине.

– Помощник? – переспросил майор, не в силах представить ее в белом фартуке, расставляющей консервы и вежливо беседующей с пожилыми леди. С другой стороны, вряд ли она окажется хуже угрюмого племянника. – Могу сказать вам, что миссис Али – очень приятная женщина. И у нее замечательный магазин, – повторил он.

– Конечно, мне бы не хотелось постоянно работать в магазине… – она словно бы говорила сама с собой. – И я могла бы работать только во время школьных уроков, иначе мне бы пришлось таскать с собой Джорджа.

– Надеюсь, у вас все получится с работой, – сказал ей майор и повернулся к двери, словно приветствуя воображаемого знакомого – невидимого Алека, благодаря которому можно было бы сбежать отсюда. – Мне пора идти искать своего партнера.

– Вы не могли бы подвезти нас после игры? – спросила Амина.

Майор знал, что надо что-нибудь ответить, но не мог придумать, как отказать в такой прямой просьбе от постороннего человека, и просто уставился на нее.

– Отсюда до Эджкомба нет прямого автобуса, – пояснила она. – Нам придется ловить попутку.

– Это невозможно, – сказал майор. – Это небезопасно, особенно с ребенком.

– Спасибо. Тогда я буду вас ждать.

– Я не знаю, когда освобожусь, – начал он.

– У меня еще куча работы впереди, – сказала она. Комната уже почти наполнилась сутулыми девушками. – Нас пообещали накормить, а потом мы подождем вас в вестибюле.

Несколько человек уставились на них, и майор почувствовал себя так, будто его застукали, когда он назначал тайное свидание. Он торопливо ускользнул, чтобы найти свою сумку и подождать Алека где-нибудь в укромном уголке.

– Ах вот ты где! – воскликнул Алек. – А почему ты слоняешься возле изгороди? И ты в курсе, что твоя замшелая сумка видна за километр?

– Я не слоняюсь, – сказал майор. – Я наслаждаюсь редким моментом единения с природой – в компании своей заслуженной сумки, о которой ты втайне мечтаешь и поэтому над ней смеешься.

Они оба уставились на предмет обсуждения – старую сумку хорошей кожи, которая принадлежала еще отцу майора и на которой сохранилась рифленая эмблема лахорского спортивного клуба «Джим-хана». К сумке прилагалась старинная тележка с деревянными колесами и бамбуковой ручкой. Майор очень ей гордился.

– Я просто подумал, что ты прячешься от секретаря. Он тебя ищет.

– С чего вдруг? – спросил майор, пока они шли к первой лунке.

– Может, хочет поговорить насчет твоего сына. Тут была какая-то путаница, когда он приезжал, так?

– Мой сын? – удивленно переспросил майор.

– А ты не знал, что он здесь был? – спросил Алек, и его брови поднялись, словно два кролика потянулись со сна.

– Да, разумеется, то есть нет – в смысле, мы говорили, что он может вступить в клуб, – сказал майор.

– Он приезжал в воскресенье. Я как раз здесь был. Секретарь немного удивился. Ты же о нем не говорил…

Алек умолк, перебирая клюшки. Майор заметил легкое беспокойство в его голосе.

– Слушай, Петтигрю, он же твой сын. Я думаю, вам надо об этом поговорить.

– Ты о чем? – спросил майор, чувствуя, как его желудок словно бы едет вниз на медленном лифте. – Это было в прошлое воскресенье?

Роджер позвонил и извинился, что они не приедут, так как весь день помогали вдове Огершпир освободить дом. Он сказал, что они слишком устали и поедут прямиком в Лондон.

– Да, в воскресенье днем. Дело в том, что он, видимо, думал, что надо будет просто что-нибудь подписать и его уже возьмут, – сказал Алек. – Секретарь был в шоке.

– О господи, – вздохнул майор и помахал клюшкой. – Я совсем забыл. Надо будет все уладить.

– Да все и так уладилось. Пришла племянница лорда Дагенхэма, Гертруда, и все было очень мило. Секретаря это успокоило.

– Очень любезно с ее стороны, – сказал майор. – Я же едва ее знаю. Видимо, они благодарны, что я помогаю с танцами.

– Все-таки скажи Роджеру, что здесь не пользуются всякими новомодными клюшками.

– Он привез с собой клюшки? – спросил майор, не в силах скрыть свое неодобрение.

– Ну вряд ли он собирался сразу же играть, – дипломатично сказал Алек. – Может, хотел показать свое снаряжение профессионалу. Но в воскресенье в мастерской никого не было.

– Конечно, – согласился майор, уныло гадая, есть ли предел наглости Роджера. – Я с ним поговорю.

Он так яростно ударил по мячу, что тот взлетел вверх и приземлился куда-то в бурьян.

– Не повезло, – прокомментировал Алек, но было непонятно, говорит он об ударе майора или же о его сыне. Сегодня, подумал он, верны оба толкования.

Закончив игру, майор не обнаружил в баре Амину и Джорджа. Он не слишком тщательно поискал их взглядом и подумал, что теперь ему представился случай потихоньку сбежать.

И тут он услышал ее голос – он прилетел из-за дверей клуба и заставил нескольких посетителей поднять взгляды от их шоколадных пудингов.

– Не смей выгонять моего сына к входу для слуг, холуй! – кричала она.

– Этот вход не для слуг, а для работников клуба, – запротестовал секретарь, миниатюрный человечек в форменном зеленом жакете, который он носил с гордостью, словно святое облачение. В данный момент он чуть ли не подпрыгивал на месте от ярости. – Главный вход предназначен только для членов клуба и их гостей, а не для работников.

– Не смейте называть моего сына ни слугой, ни работником!

Амина уронила свою тяжелую спортивную сумку прямо на ногу секретарю. Тот отпрыгнул.

– Нас попросили помочь с организацией вечера, – продолжала она. – Так что не смейте обращаться с нами как с грязью!

– Девушка, вы здесь работаете и не имеете права разговаривать со мной в таком тоне, – пробормотал секретарь. – Иначе вас уволят.

– Так уволь меня, старый кретин, и побыстрее, а то тебя сейчас удар хватит.

Лицо секретаря и даже просвечивающая под реденькими светлыми волосами кожа на черепе уже и в самом деле налились необычно лиловым цветом, дисгармонирующим с цветом его галстука. Майор в ужасе замер. Бестактности Роджера было достаточно, чтобы заслужить нотацию секретаря, а теперь его имя будет связано с этой скандальной девицей. За тридцать лет с ним не случалось ничего подобного.

– Я требую, чтобы вы немедленно покинули помещение! – заявил секретарь.

Он изо всех сил выпятил грудь и, как решил майор, стал походить на пухлую белку.

– С удовольствием, – ответила Амина, подхватила сумку и забросила ее себе на плечо. – Пойдем, Джордж.

Схватив сына за руку, она вышла через главный вход.

– Но эта дверь предназначена только для членов клуба… – понесся им вслед слабый крик секретаря.

Майор, который до этого момента стоял как вкопанный, внезапно вспомнил, что за ним – полный зал людей, которые могут решить, что он дрожит от ужаса. Он демонстративно взглянул на часы, похлопал себя по карманам, словно в поисках чего-то, и повернулся на каблуках, чтобы вновь пересечь бар и выйти на террасу. Он надеялся, что сумеет незаметно запихнуть этих двоих к себе в машину и уехать, не привлекая ничьего внимания.

Амина ждала его на парковке. Она сидела на бетонном столбике, скрестив руки на груди. Он заметил, что пальто на ней совсем тонкое, а волосы на сыром воздухе обвисли. Джордж сидел на корточках возле ее ног, пытаясь укрыть свой альбом от дождя. Избежать встречи было невозможно, поэтому майор помахал им, словно ничего не случилось. Амина повесила на свое тонкое плечо огромную спортивную сумку и подошла к нему.

– Я уже думал, что вы ушли, – сказал майор, отпирая дверь автомобиля. – Я вас везде искал.

– Нас вышвырнули, – сказала она и с грохотом опустила свою сумку в багажник, прямо на клюшки. – Какой-то холуй в бабочке заявил, что мы должны ждать у входа для прислуги.

– О, я уверен, что он не хотел показаться невежливым, – сказал майор, который совершенно не был уверен ни в чем подобном. – Мне жаль, что вас… – он поискал подходящее слово: «выгнали» и «оскорбили» чересчур точно описывали ситуацию и не оставляли простора для удобной расплывчатости, к которой он стремился, – …обидели.

– Не беспокойтесь. Я даже не пытаюсь смириться со всеми старыми кретинами, которые пытаются меня обидеть, – заявила Амина, складывая руки на груди. – Я научилась различать людей, которые могут по-настоящему меня обидеть, и тех, кто просто хочет потешить свое самолюбие.

– Зачем же противостоять им, если они безобидны? – спросил майор, вновь вспомнив негодующую продавщицу на набережной.

– Потому что это агрессоры, а я учу Джорджа бороться с агрессией – правда, Джордж?

– У них нет мозгов, – машинально сказал Джордж.

Судя по скрипу карандаша, он продолжал рисовать.

– Они ждут, что ты сбежишь или будешь перед ними унижаться, – продолжила Амина. – А когда нападаешь на них в ответ, они тут же тушуются. Но вы же вряд ли это пробовали, так ведь?

– Нет. Меня учили прежде всего стремиться к вежливости, – сказал майор.

– Попробуйте как-нибудь. Это ужасно весело.

В ее голосе прозвучала тоскливая нотка, заставившая майора усомниться, так ли ее веселят подобные стычки. Некоторое время они ехали в тишине, и вдруг она повернулась на сиденье и уставилась прямо на него.

– Вы не собираетесь расспрашивать меня про Джорджа, так ведь? – спросила она тихо.

– Это не мое дело, юная леди.

Он постарался, чтобы его голос звучал как можно более нейтрально.

– Женщины вечно задают кучу вопросов, – сказала она. – У моей тетушки Норин вечно бывают мигрени, когда очередная возмущенная курица спрашивает ее обо мне.

– Мигрени – это ужасно.

– Мужчины никогда не задают вопросов, но сразу ясно, что они придумывают про нас с Джорджем целую историю.

Она отвернулась и дотронулась до стекла – по другой его стороне стекали струйки дождя. Первым побуждением майора было заявить, что он никогда не думал о них, но она была слишком наблюдательна. Он прикинул, как бы ответить поубедительнее.

– Не хочу говорить за всех мужчин или женщин, – сказал он после паузы, – но мне кажется, что в наше время все слишком увлеклись взаимными признаниями. Как будто проблемы исчезнут, если рассказать о них кому-нибудь. Исповеди приводят только к тому, что увеличивается количество человек, которых заботит та или иная проблема.

Он умолк, чтобы справиться с особенно сложным поворотом через оживленное шоссе в узкий переулок.

– Лично я никогда не стремился посвящать посторонних в подробности своей жизни и не имею ни малейшего желания копаться в их жизнях.

– Но вы же так или иначе судите о людях – и если не знать всего…

– Моя дорогая, мы же с вами абсолютно посторонние люди, не так ли? Разумеется, мы делаем поверхностные и зачастую ошибочные выводы друг о друге. Я, например, уверен, что вы относите меня к числу старых кретинов, не так ли?

Она промолчала, но ему показалось, что он заметил на ее лице виноватую усмешку.

– Но мы не имеем права требовать друг от друга большего, не так ли? – продолжал он. – Я уверен, что вам живется нелегко, но я также уверен, что у меня нет причин думать об этом, а у вас нет права требовать от меня этого.

– Мне кажется, что у всех есть право на то, чтобы их уважали, – сказала она.

– Ну разумеется, – он покачал головой. – Молодежь вечно требует уважения к себе, не пытаясь его заслужить. В мое время к уважению стремились. Им можно было пользоваться, но нельзя было его требовать.

– Вы знаете, хоть вы и старый кретин, но почему-то мне нравитесь, – сказала она, слабо улыбаясь.

– Спасибо, – удивленно ответил он.

Не меньше его удивило то, что он на самом деле почувствовал себя польщенным. Ему тоже нравилась эта вспыльчивая молодая женщина. Впрочем, он не собирался высказывать свое мнение вслух, чтобы она не восприняла это как приглашение поделиться с ним своими проблемами. Затормозив у магазина миссис Али, он почувствовал изрядное облегчение.

– А комиксы там есть? – спросил Джордж.

– У меня нет денег, поэтому будь хорошим мальчиком, и дома я испеку тебе пирог, – ответила Амина.

– Удачи! – сказал им майор.

Амина неподвижно стояла перед магазином, держа сына за руку. Он заподозрил, что она пришла сюда не только ради работы. Что бы ни было у нее на уме, она, казалось, боялась миссис Али куда больше, чем секретаря клуба.

Он уже вернулся домой и заварил чай, но еще не успел налить себе чашку, как к тревоге, которую он испытывал с тех пор, как оставил эту странную девушку и ее сына у порога миссис Али, прибавился внезапный ужас: он осознал, что сегодня – третий четверг месяца. Он подошел к календарю, и его опасения подтвердились. В третий четверг каждого месяца автобусная компания перенаправляла все дневные автобусы на какие-то иные неведомые маршруты. Даже приходскому совету не удалось выяснить, куда же они деваются. Компания отвечала, что это «рационализация», направленная на «улучшение обслуживания малообслуживаемых районов». Поскольку в остальные дни автобусы останавливались в Эджкомбе раз в два часа, майор и остальные жители не раз намекали, что их деревню вполне можно отнести к разряду «малообслуживаемых», но впустую. Пока его соседка Алиса предлагала устроить забастовку у входа в совет, он, как и большинство жителей, довольствовался комфортом собственного автомобиля. Алек пошел дальше и приобрел полноприводной джип, заявив, что в один прекрасный день он может послужить деревне, раз уж нельзя целиком положиться на автобусы.

Майор был уверен, что Амина не солгала Джорджу, заявив, что у нее нет денег. Такси она точно не сможет себе позволить. Он накрыл чайник чехлом и с неохотой, смешанной с любопытством, натянул пальто. Надо хотя бы предложить отвезти их обратно в город.

Сквозь толстое стекло он увидел, что миссис Али прислонилась к стойке, словно у нее закружилась голова. Ее племянник выглядел напряженным – в этом не было ничего необычного, но он смотрел куда-то за майора, уперев взгляд в какую-то далекую точку. Амина с по-стариковски опущенными плечами смотрела вниз, на свои ярко-алые ботинки – вся ее поза выражала поражение. Это было не собеседование. Майор уже подумывал тихо исчезнуть, как вдруг раздался громкий голос:

– Майор!

Он обернулся и увидел Дейзи, Альму, Грейс и племянницу лорда Дагенхэма, Гертруду. Они сидели в «мерседесе» Дейзи – он был так набит пакетами и свертками, что дамы напоминали фарфоровые фигурки, упакованные в коробку.

– Как хорошо, что мы вас встретили, вы-то нам и нужны, – добавила Дейзи, пока все четверо пытались выбраться из машины, не растеряв свои покупки.

Ситуация вышла неловкая: майор открыл дверь для Альмы и, пытаясь не глядеть на ее пухлые колени, бросился ловить ярко-желтый шелковый тюрбан, который грозил свалиться в лужу.

– Вижу, вы нашли костюм для Алека, – сказал он.

– Хорошо, что мы встретились, – повторила Дейзи. – Мы хотели рассказать вам о нашей новой идее.

– Она и вас касается! – воскликнула Альма, словно желая его порадовать.

– Мы как раз думали, достаточно ли будет народных танцев, чтобы задать атмосферу вечера, – продолжила Дейзи. – И сегодня утром, пока мы завтракали у лорда Дагенхэма, нам пришла в голову отличная мысль.

– Гертруда, завтрак был просто замечательный, – сказала Альма племяннице. – Чудесное начало дня.

– Благодарю, – ответила Гертруда. – Чаще всего я завтракаю сэндвичами в конюшне, а не принимаю других леди. Мне жаль, что так вышло с копченой селедкой.

– Ерунда, – заявила Альма. – Это я виновата – не надо было жевать так быстро.

– Я хотела попробовать прием Хаймлиха[15]15
  Прием Хаймлиха – резкий толчок под диафрагму, самый эффективный способ помочь человеку, который подавился.


[Закрыть], но мне чаще приходится сталкиваться с кашлем у лошадей.

– Леди, леди, – прервала их Дейзи. – Давайте не отклоняться от нашей темы. – Она сделала паузу. – Мы решили поставить несколько сценок – весьма изящных – и думали, как привязать их к теме вечера.

– Расскажи, Грейс, это ведь и твоя идея, – добавила Альма.

– Что вы, – запротестовала Грейс. Она стояла в стороне, переминаясь с ноги на ногу.

Майора раздражала такая нервозность в женщине, которая во всех остальных отношениях казалась вполне здравомыслящей.

– Просто мы обсуждали, что нас здесь связывает с Индией, – продолжила она, – и я упомянула вашего отца. Я, собственно, ничего не предлагала.

– Моего отца? – переспросил майор.

– Давайте я объясню, – вмешалась Дейзи, остановив Грейс взглядом. – Мы вспомнили, как ваш отец храбро служил магарадже, и решили отразить эту историю в трех-четырех сценках. Это будет кульминацией праздника.

– Нет, нет, нет, – запротестовал майор, чувствуя, как у него кружится голова при одной мысли об этих сценках. – Мой отец жил в Индии с тридцатых по сороковые годы.

– И что? – спросила Дейзи.

– Империя Моголов прекратила свое существование в середине XVIII века, – продолжал майор. От отчаяния он оставил попытки быть вежливым. – Так что это все никак не связано.

– Ну, это одно и то же, – сказала Дейзи. – Это ведь тоже Индия, не так ли?

– Это совсем не одно и то же. Моголы – это Шах-Джахан и Тадж-Махал. Мой отец работал вплоть до момента раздела Британской Индии. Это был конец Англии в Индии.

– Тем лучше, – сказала Дейзи. – Тогда мы заменим «Моголов» на «магараджу» и отпразднуем независимость, которую мы дали Индии и Пакистану. Новая эра и все такое. По-моему, это самый разумный вариант.

– И это бы решило вопрос с костюмами, – сказала Альма. – Я пыталась сказать Хью Уэтстоуну, что пробковые шлемы стали использовать только в девятнадцатом веке, но он и слышать ничего не хочет. Если мы обратимся к «Последним дням», дамы смогут надеть свои летние платья с «Чарльза Диккенса».

– Хотя в прошлом году у нас возникли проблемы с «Последними днями», – рискнула заметить Грейс.

– Это неважно, – отрезала Альма.

– Раздел произошел в тысяча девятьсот сорок седьмом году, – сказал майор. – Тогда носили формы и короткие сюртуки.

– Мы не будем строго придерживаться исторических рамок, майор, – сказала Дейзи. – Насколько я понимаю, у вас сохранились ружья вашего отца? А форма у вас есть? Он ведь был по меньшей мере полковником, не так ли?

– Нам, конечно, потребуется кто-нибудь помоложе, чтобы сыграть его, – продолжила Альма. – И нам потребуются люди, которые изображали бы разъяренную толпу.

– Может быть, ваш сын Роджер принял бы участие? – спросила Гертруда. – Это было бы очень уместно.

– В роли разъяренной толпы? – уточнил майор.

– В роли полковника, конечно.

– Наверняка у официанток есть какие-нибудь мрачные дружки, которые могли бы изобразить толпу, – сказала Дейзи.

– Мой отец был очень закрытым человеком, – сказал майор. Он чуть ли не заикался от ощущения, что все вокруг сошли с ума. Одна мысль о том, что он или Роджер будет участвовать в какой-либо театральной постановке, была непереносима.

– Мой дядя считает, что это замечательная история, – добавила Гертруда. – Он хочет вручить вам какое-то серебряное блюдо в конце вечера. Признание доблести Петтигрю, что-то в этом роде. Он будет ужасно разочарован, если мне придется сообщить ему, что вы отклонили это предложение.

Она взглянула на него широко распахнутыми глазами, и он заметил, что она держит наготове мобильный телефон. Майор замялся.

– Возможно, надо дать майору время освоиться с этой мыслью, – громко сказала Грейс. Теперь, когда она встала на его защиту, ее ноги перестали дергаться. – Это все же очень большая честь.

– Конечно, конечно, – сказала Дейзи. – Не будем об этом больше, майор.

Она глянула в окно магазина и помахала миссис Али.

– Давайте заглянем в магазин и удостоверимся, что миссис Али по-прежнему собирается нам помочь.

– Это же Амина, та самая девушка, которая учит танцевать наших официанток, – вдруг сказала Гертруда, тоже глядя в окно. – Что она делает в Эджкомбе?

– Это очень маленькая диаспора, – с видом знатока сказала Альма. – Они все друг другу кем-то приходятся.

– Возможно, сейчас не лучший момент, – вмешался майор, стремясь избавить миссис Али от нашествия. – Они сейчас обсуждают деловые вопросы.

– Отличная возможность поговорить с ними обеими, – заявила Дейзи – Давайте, заходим!

Майору пришлось придержать им дверь, и его внесло внутрь магазина вместе с дамами. В суматохе вокруг стойки ему пришлось встать так близко к миссис Али, что он даже не смог приподнять шляпу.

– Простите, – прошептал он. – Мне не удалось их задержать.

– Чему быть, того не миновать, – устало сказала она. – Не в нашей силе остановить их.

Она взглянула на Амину, с которой в этот момент говорила Дейзи.

– Какая удача, что вы тоже здесь, – сказала Дейзи. – Как проходят танцы?

– Учитывая, что у них у всех обе ноги левые и никакого чувства ритма, – неплохо, – ответила Амина. – Но ваш менеджер вряд ли теперь впустит меня в клуб.

– Вы имеете в виду секретаря? – спросила Гертруда. – Да, по телефону он просто кипел, – она хихикнула. – Но не волнуйтесь насчет этого человечка. Я сказала ему, чтобы он проявил терпение, учитывая, как вам нелегко приходится и как мы все нуждаемся в вашем таланте.

– Нелегко? – переспросила Амина.

– Ну, вы же мать-одиночка, – объяснила Гертруда. – Боюсь, я чересчур красочно все расписывала, но мы так хотим, чтобы вы продолжали занятия. Думаю, нам удастся выделить чуть больше денег, раз мероприятие получается таким масштабным.

– Ты танцуешь за деньги? – спросил племянник миссис Али.

– Я учу их основным движениям, – ответила она. – Я не танцую.

Он промолчал, но нахмурился еще сильнее, и майор в очередной раз подивился, сколько времени и сил некоторые тратят на то, чтобы порицать окружающих.

– Она учит наших девочек трясти бедрами, – вмешалась Альма. – Прекрасная демонстрация вашей культуры.

Она улыбнулась миссис Али и ее племяннику. Тот буквально побурел от злости.

– Теперь, миссис Али, мы хотели узнать, будете ли вы присутствовать на нашем вечере.

– Не знаю, – сказала миссис Али, и ее лицо вдруг словно осветилось от скрытой радости.

– Моя тетушка не участвует в прилюдных танцах, – заявил Абдул Вахид.

Майор слышал, что его голос дрожит от ярости, но Дейзи взглянула на него снисходительно, словно на продавца, ненароком забывшего правила хорошего тона.

– Мы и не ожидаем, что она будет танцевать, – сказала она.

– Нам нужна богиня, которая стояла бы в нише рядом со стойкой для шляп и приветствовала гостей, – пояснила Альма. – А миссис Али – настоящая индианка, вернее, настоящая пакистанка.

– Вообще-то я родилась в Кембридже, – тихо сказала миссис Али. – Городская больница, третья палата. Никогда не выезжала дальше острова Уайт.

– Но ведь этого никто не знает, – сказала Альма.

– Миссис Хан сказала, что нам нужен кто-нибудь, кто встречал бы гостей и забирал их шляпы и пальто, – пояснила Дейзи. – Они с мужем будут гостями, поэтому не смогут этим заняться. Она предложила вас, миссис Али.

Миссис Али побледнела, и майор почувствовал, как ярость поднимается уже в нем самом.

– Моя тетушка не работает на вечеринках… – начал племянник, но майор так громко откашлялся, что юноша удивленно замолк.

– Она будет занята, – сказал майор, чувствуя, что краснеет. Все смотрели на него, и он чувствовал, как в нем борются желание немедленно сбежать и потребность вступиться за друга. – Я уже пригласил миссис Али сопровождать меня.

– Потрясающе, – сказала Дейзи и умолкла, словно ожидая, что он вдруг внезапно передумает.

Племянник взглянул на майора так, словно вдруг обнаружил в ванной какого-то странного жука. Альма не могла скрыть своего изумления, Грейс отвернулась, как будто ее вдруг привлек заголовок в одной из местных газет на стойке с прессой. Миссис Али покраснела, но гордо вздернула подбородок и взглянула на Дейзи.

– Миссис Али в любом случае украсит наш вечер, – провозгласила Гертруда, таким образом неловко, но весьма уместно нарушив смущенное молчание. – Мы будем счастливы принимать ее в качестве посла как Пакистана, так и Кембриджа.

Она улыбнулась, и майор подумал, что недооценивал характер этой рыжей девушки. Она обнаружила как некоторую властность, так и деликатность, которая со временем могла свести Дейзи с ума. Оставалось только дождаться этого дня.

– Ну что ж, тогда у нас больше нет вопросов, – сказала Дейзи раздраженно. – Нам надо обсудить остальные планы и договориться с майором, когда можно будет поискать у него дома форму и другой реквизит.

– Я позвоню Роджеру, и мы вместе уговорим майора, – заявила Гертруда и заговорщически улыбнулась ему. – Привлекать молодежь к организации – мой долг, а он, как новый член клуба, наверняка будет счастлив помочь.

– Никогда не понимала, почему так сложно привлечь мужчин к делу, – сказала Альма, когда они двинулись к выходу, громко обсуждая свои планы.

– Благодарю вас за вашу стремительную реакцию, майор, – сказала миссис Али. К его изумлению, она как будто теснила его к двери. – Вам что-нибудь еще нужно? Я хочу ненадолго закрыть магазин.

– Я пришел узнать, не нужно ли подбросить Амину в город, – сказал майор. – Сегодня днем не ходят автобусы.

– Я этого не знала, – сказала Амина и взглянула на миссис Али. – Тогда, мне, наверное, лучше поехать с майором домой.