Текст книги "Последний бой майора Петтигрю"

Автор книги: Хелен Саймонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Однако ему по-прежнему не давала покоя мысль о Джордже Тобине, который женился на чернокожей актрисе, звезде популярного сериала. Проблема, разумеется, возникла только из-за всеобщего стремления обезопасить свою личную жизнь: все страшно возмутились, когда Тобин своим браком поставил весь клуб под возможный удар внимания со стороны папарацци и жадной до знаменитостей публики. Как уверял майор расстроенную Нэнси, комитет яростно отрицал, что все это дело имеет хоть какое-нибудь отношение к цвету кожи. В конце концов семья Тобина вот уже несколько поколений состояла в клубе, и все к ним очень хорошо относились, хотя они и были католиками ирландского происхождения. Тобин с радостью ушел из клуба, поскольку ему обещали принять в члены его сына от предыдущего брака. Ситуация разрешилась ко всеобщему удовлетворению, но Нэнси с тех пор отказывалась посещать клуб, и у майора в душе остался какой-то неприятный осадок.

Майор, словно вынырнув из мыслей о клубе, вновь обратил внимание на миссис Али. Она выглядела слегка озадаченной, как будто заметила, что он погрузился в свои мысли. Проклиная себя за то, что тратит мгновения танца понапрасну, он широко улыбнулся и так закружил ее, что земля начала ускользать из-под их ног.

Барабанная дробь возвестила о конце вальса, свет вспыхнул ярче и погас: настало время представления. Во внезапно наступившей темноте кто-то взвизгнул, кто-то вполголоса выругался, а из дальнего угла зала раздался звон бьющейся посуды. Все пытались найти свои места, а старый мистер Перси продолжал кружить свою даму, пока, один из официантов не согнал его с танцпола. Майор приложил максимум усилий к тому, чтобы без происшествий довести миссис Али до их стола.

Музыканты ударили в литавры, заиграла записанная музыка, и засвистел поезд. Проектор осветил белый экран, на котором появились пожелтевшие от времени фотографии Индии, которые сменялись так быстро, что невозможно было понять, что на них изображено. Майор с ужасом узнал их. Откуда-то приплыло воспоминание о том, как он маленьким мальчиком сидит на разрисованном слоне, и он понял, что Роджер похитил с чердака жестяную коробку с семейными фотографиями и выставил их на всеобщее обозрение.

Грохот аплодисментов заглушил слабое позвякивание колокольчиков; свет загорелся вновь, и зловеще-зеленый луч указал на танцовщиц, покачивающихся в ритме движения поезда и размахивающих самыми разными предметами – корзинами, коробками и множеством плюшевых куриц. Роджер сидел на чемодане, курил чрезмерно изогнутую трубку и просматривал газету, явно не замечая царящего вокруг разноцветного хаоса. Амина плавным жестом указала куда-то в сторону горизонта. Музыка, свистки поезда и мигающий экран вместе создавали куда более эффектное зрелище, чем предполагал майор, и он решил простить Роджеру кражу фотографий.

– Неплохо, правда? – сказал он миссис Али, и услышал горделивую и несколько нервозную нотку в своем голосе.

– Очень правдоподобно, – заметила миссис Джейкс. – Прямо как в Индии.

– Лично я никогда не сажусь в поезд без курицы, – сказала миссис Али, напряженно глядя на танцоров.

– Это произошло перед самым концом империи…

Дейзи Грин визгливым голосом пересказывала историю молодого британского офицера, который, ничего не подозревая, возвращался в Лахор в том же поезде, что и прелестная новая невеста магараджи. Тем временем Амина исполнила небольшой танец. Ее вуаль взвивалась светящимися арками.

– Она потрясающе танцует, – сказала Грейс, пока все аплодировали. – Как настоящая балерина.

– Разумеется, в то время танцевали только куртизанки, – сообщила соседям по столу Сэди Хан. – Жена магараджи никогда не стала бы так себя вести.

– Пути перекрыты! Пути перекрыты! – завизжала Дейзи.

Танцовщицы затопали своими звенящими ножками и принялись еще энергичнее размахивать курицами и корзинами. Роджер продолжал внимательно читать газету, не замечая ничего вокруг. Майор начал испытывать нетерпение. Он был уверен, что его отец куда быстрее бы сообразил, что атмосфера в поезде изменилась. Ему хотелось кашлянуть, чтобы привлечь внимание Роджера.

– Толпа головорезов напала на мирный поезд! – вскричала Дейзи.

В зал влетели одетые в черное дружки официанток с палками в руках.

– Наверное, не следовало давать им пиво до выступления, – заметила Грейс.

– Я бы и с дубинками был поосторожнее, – сказал майор и покосился на миссис Али, но она не улыбнулась его шутке.

Она напряженно смотрела на сцену, и лицо ее было неподвижно, словно гипсовая маска.

Фотографии замелькали еще быстрее, и головорезы предприняли серию вялых нападений на извивающихся девушек. Услышав со сцены веселый визг и хохот, майор нахмурился. Амина пустилась в энергичный танец с двумя нападающими, которые подбрасывали ее, когда она за них хваталась. Майор подумал, что ее исполнение вытягивает всю сцену. Наконец она вырвалась, бросилась в сторону и упала к Роджеру на колени. Роджер поднял голову от газеты и изобразил приличествующее случаю удивление.

– Жена магараджи молит британского офицера о защите, – продолжала Дейзи. – Он единственный мужчина в вагоне. Но он англичанин!

Аудитория разразилась одобрительными возгласами.

– Потрясающе, – сказала миссис Джейкс. – У меня просто мурашки по коже.

– Возможно, это аллергическая реакция, – мягко заметила миссис Али. – На Британскую империю, например. Такое бывает.

– Он переодел махарани как офицера… – продолжала Дейзи.

Майору не хотелось критиковать происходящее, но все же игру Роджера он никак не мог одобрить. Во-первых, он явно ориентировался скорее на образ Джеймса Бонда, а не британского полковника. Во-вторых, он отдал Амине свой плащ и ружье, а себе оставил пистолет; майор счел это непростительной тактической ошибкой.

Грохот выстрелов заглушил музыку и визг. Прожекторы засияли красным, и экран погас.

– Когда прибыла помощь, храбрый полковник защищал принцессу, – сказала Дейзи. – Он отстреливался до последнего патрона.

Зажегся свет, и зрители увидели лежащую на сцене груду мужских и женских тел. Над ними возвышался Роджер – с пистолетом и потерявшей сознание махарани на руках. Хотя пара девушек хихикала – видимо, потому, что на их ногах лежали молодые люди, – майор услышал, как тихо стало в зале, словно все присутствующие затаили дыхание. Вслед за этим последовал взрыв аплодисментов, и свет снова погас.

Когда он зажегся, Амина сидела у ног лорда Дагенхэма и Гертруды. Надевшие яркие шарфы и сверкающие ожерелья танцовщицы выстроились на сцене и ступенях. Алек, снова в обличье Великого визиря, держал на вытянутых руках ящик с ружьями; Роджер стоял по стойке смирно и отдавал монархам честь. На экране за ними отображалась фотография точно такой же сцены. Майор со смешанным чувством гордости и горечи узнал фотографию, которую его мать, не желая прослыть гордячкой, повесила в темном углу.

Засверкали фотовспышки, из динамиков громко полилась азиатская музыка, и завыл какой-то певец. Все зааплодировали, и танцовщицы в лучших традициях Болливуда рассыпались по залу, выдергивая из публики мужчин и вовлекая их в свои пляски. Привыкнув к яркому свету, майор заметил, что на сцену влез какой-то человечек и, громко крича что-то на урду, пытается отнять микрофон у Дейзи Грин.

– Убирайся, паршивый старикашка! – визжала Дейзи.

– Это ведь отец Расула! – воскликнул доктор Хан. – Что он там делает?

– Понятия не имею, – сказала миссис Хан с необычайно довольным видом. – Какая катастрофа для Найвы.

– Пойдем потанцуем, – сказала миссис Дрейк мужу и потащила его на танцпол.

Доктор встал.

– Кто-то должен убрать этого старого дурака. Он нас всех позорит.

– Пожалуйста, не вмешивайся, – запротестовала миссис Хан и протянула руку к мужу, чтобы дотронуться до его плеча – но не дотронулась.

Майор часто замечал между супругами такие недожесты. Доктор снова опустился на свое место.

– Мой муж просто не может оставаться в стороне в такие моменты, – поведала миссис Хан.

– Видимо, профессиональная деформация, – пояснил доктор Хан.

Мистер Расул уже завладел микрофоном и теперь грозил пальцем перепуганной Дейзи Грин. Теперь он кричал по-английски, и так громко, что у всех заболели уши. Его голос с треском и запинками пробирался по звуковой системе.

– Вы оскорбили нас всех, – кричал он. – Вы смеетесь над тем, как мы страдали.

– Что он делает? – спросила Грейс.

– Возможно, его оскорбило то, что кровавые бесчинства, сопутствовавшие разделу империи, низвели до обычного спектакля, – сказала миссис Али. – Или он просто не любит музыку бхангра[26]26
  Бхангра – популярный в Великобритании народный танец, придуманный эмигрантами из штата Пенджаб, и музыка, под которую он исполняется.


[Закрыть].

– Но что же тут оскорбительного? – спросила Грейс. – Это главное достижение семьи майора.

– Мне очень жаль, – сказала миссис Али и сжала руку майора. Он покраснел и подумал, что, возможно, она извиняется не перед ним, а за него. – Пойду помогу свекру Найвы. Он не в себе.

– Не понимаю, какое вы имеете к этому отношение, – злобно сказала Сэди Хан. – Я считаю, пусть люди из клуба разбираются.

Но миссис Али уже встала, не глядя на майора. Помедлив, он поспешил за ней и, пробираясь через толпу, услышал мужской голос:

– Отпустите его, а то я вам руки переломаю.

Абдул Вахид надвигался на группу официантов, танцовщиков и музыкантов, державших за руки мистера Расула-старшего.

– Имейте уважение к старому человеку!

Мужчины встали стеной.

– Что ты здесь делаешь? Мы же договаривались, что ты будешь ждать снаружи!

Майору казалось, что он слышит голос Амины – она схватила Абдула Вахида за руку. Но, может быть, он только прочел ее слова по губам, так как грохот музыки продолжал перекрывать все звуки.

– Не говори со мной, – отрезал Абдул Вахид. – Ты и так все испортила.

Заметив суматоху у сцены, пары стали отходить к своим столикам.

– Этот старик сошел с ума, – слабо простонала Дейзи Грин. – Кто-нибудь, вызовите полицию.

– Пожалуйста, в этом нет никакой нужды, – запротестовала миссис Расул. – Мой свекор немного забылся. Его мать и сестра погибли в таком поезде. Простите его.

– Он забылся куда меньше, чем большинство присутствующих, – прорычал Абдул Вахид. – Он хочет, чтобы вы знали: ваши забавы оскорбляют его.

– Да кем он себя возомнил? – воскликнул Роджер. – Это подлинная история.

– Вот именно, кто его вообще спрашивает? – выкрикнул кто-то из толпы. – Чертовы паки.

Официанты повернулись в сторону кричавшего, и худой бледный человечек юркнул за спину своей жены.

– Это никуда не годится, – заявил Алек Шоу из-под своего сползшего тюрбана.

Даже в самый разгар драки майор помнил, что впоследствии от него потребуют точно воспроизвести подробности ее начала. Он увидел, как низенький мужчина ударил Абдула Вахида и тот упал на одного из официантов. Он увидел, как другой официант шлепнул танцовщика по лицу белым полотенцем, словно вызывая его на дуэль. Он услышал, как Дейзи Грин хрипло призывает всех вести себя цивилизованно, а в это время разгорается драка. Все вокруг было словно размыто – женщины визжали, мужчины кричали. Было произведено множество безрезультатных ударов по спинам и беспорядочных пинков.

Мелодия стала еще более пронзительной, и майор с изумлением увидел, как какой-то крупный пьяный мужчина сорвал тюрбан, сунул кальянную трубку своей спутнице и с размаху бросился в самую гущу, словно это была какая-то веселая игра. Викарий попытался ухватить его за штаны и оттащить, но получил пинок, отлетел на Альму и так запутался в ее зеленом сари, что Мортимер Тил стал бросать на него завистливые взгляды. Алек Шоу спас викария и оттащил обоих к барной стойке, которую оккупировали лорд Дагенхэм и Фергюсон, словно готовясь держать оборону.

– Пожалуйста, ведите себя спокойно! – кричала Дейзи.

Двое дерущихся отлетели в сторону и свалились на стол, который немедленно рухнул, а с ним и вымазанные подливкой тарелки. Несколько запыхавшихся бойцов пинали чужих противников, придерживая своих за руки, чтобы не получить по лицу.

Большинство гостей забилось в углы зала, и майор гадал, почему те, кто стоят ближе к двери, все еще не сбежали. Он предположил, что они еще не съели десерт и к тому же не хотели уходить без обещанных сувениров.

Драка могла перерасти во что-то более опасное, если бы кто-то не обнаружил нужную кнопку и не выключил наконец музыку. Во внезапной тишине дерущиеся принялись оглядываться, и кулаки замерли в воздухе. Старый мистер Перси, который во время драки бродил по периметру поля битвы и колотил всех без разбору курицей, нанес финальный удар. Курица взорвалась миллионом пенопластовых шариков. Вымазанные в подливке, а теперь еще и усыпанные шариками бойцы, казалось, поняли, что выглядят глупо, и накал начал спадать.

– Прошу меня простить, – сказала миссис Расул. Они с мужем поддерживали Расула-старшего. – Моему свекру было всего шесть лет, когда убили его мать и сестру. Он не хотел срывать представления.

Старик покачивался и выглядел до прозрачности бледным.

– Он все испортил! – взвизгнула Дейзи.

– Вы же видите, ему плохо, – сказала миссис Али. – Надо его увести.

Майор поискал взглядом путь к выходу, но вокруг по-прежнему растаскивали драчунов, а толпа, получившая возможность выйти из углов, заняла все не залитые подливкой участки пола.

– Миссис Расул, давайте отведем его на веранду, – взяла Грейс инициативу в свои руки. – Там тише.

– Почему вы не ведете его на кухню? – визжала Дейзи им вслед.

– Это, наверное, старческое слабоумие? – громко спросила мужа миссис Хан.

– Да нет, Дейзи всегда была такой, – ответил майор не задумываясь.

– По-моему, можно считать вечер законченным и звать уборщиков, – сказал лорд Дагенхэм, оценивая ущерб.

Было перевернуто пять-шесть столов, разбита посуда, кто-то перерубил пальму и сорвал занавески у входа. Этим нанесенный клубу урон в основном исчерпывался. На танцполе остались следы крови из чьих-то разбитых носов и грязные следы.

– Я принесу сувениры и отошлю всех домой, – предложила Гертруда.

– Чушь! Никто никуда не идет. Сейчас будет десерт, а потом мы будем вручать награду майору Петтигрю, – отрезала Дейзи. – Где распорядитель? Где музыканты?

– Я здесь, и моя команда готова работать, – доложила миссис Расул, возникнув рядом с Дейзи. – Мы закончим работу так же профессионально, как и начали.

Она повернулась к официантам.

– Мальчики, вы меня слышите? Приведите столы в порядок. И без глупостей, пожалуйста. Дамы, пожалуйста, отведите своих молодых людей за сцену, располагайтесь там, а мы перейдем к десерту.

Музыканты собрались на сцене и заиграли крайне неуместную польку. К изумлению майора, официанты взялись за работу. Они что-то бормотали себе под нос, но послушались миссис Расул: несколько человек принялись переворачивать столы, остальные скрылись на кухне. Танцовщицы выражали свое неодобрение куда более отчетливо и не желали оставлять своих раненых друзей, но примерно половина все же повиновалась миссис Расул. Остальные пошли утешать пострадавших бойцов за сцену. Гости растекались к барным стойкам, а несколько человек помогали переворачивать столы. Уборщик протанцевал по залу с огромной мокрой тряпкой, вышел в сад и исчез в ночи.

– Миссис Расул, вам бы следовало быть генералом, – сказал потрясенный майор, наблюдая за тем, как все вокруг начинает обретать нормальный вид, а официантки вносят подносы с пирожными.

– Майор Петтигрю, приношу мои извинения за беспокойство, – сказала миссис Расул, отведя его в сторону. – Мой свекор в последнее время плохо себя чувствует, и горы трупов были для него шоком.

– Почему вы извиняетесь? – вопросил Абдул Вахид, напугав майора, который не слышал его приближения. – Ваш свекор говорил чистую правду. Это они должны извиниться перед ним за то, что делают фарс из нашей трагедии.

– Ты не имеешь права называть это фарсом, – сказала Амина дрожащим от усталости и гнева голосом. – Я работала как сумасшедшая, чтобы это все было хоть немного похоже на правду.

– Абдул Вахид, думаю, тебе пора отвезти Амину домой, – вмешалась миссис Али. Абдул Вахид явно хотел еще что-то сказать. Амина колебалась. – Вам пора идти. Больше мы обсуждать это не будем, – добавила миссис Али, и в ее голосе зазвучала сталь, которой майор раньше не слышал, и ее послушались.

– Послушайте, в другой ситуации я бы, конечно, сказал, что надо продолжать, – сказал лорд Дагенхэм. – Но, может, мы на этом закончим, чтобы больше не было никаких ссор? Тихонько вручим майору его поднос.

– Я совершенно не против, – сказал майор.

– Чушь! – заявила Дейзи. – Нельзя позволить, чтобы поношения какого-то старика помешали нам, майор.

– Люди могут подумать, что он прав, – добавил Фергюсон.

– Я не понимаю, что в этом оскорбительного, – сказал Роджер. – Мой дед был героем.

– Вы же понимаете, что многие люди до сих пор оплакивают тех, кто погиб в то время, – сказала миссис Али примирительно. – Погибли тысячи, включая большинство тех, кто был в поезде с вашим дедом.

– Не мог же один человек защитить весь поезд, – возразил Роджер.

– Ну разумеется, – согласился Дагенхэм и хлопнул майора по спине. – Я лично думаю, он предпочел бы выпрыгнуть из окна и дать деру.

– Жаль, что его не предупредили, – сказал Фергюсон. – Он мог бы организовать пассажиров, чтобы те выломали сиденья и забаррикадировали окна. Или придумал бы, как ими обороняться.

– Вы, должно быть, американец, – сказала миссис Али. Теперь она выглядела рассерженной. – Такие вещи куда лучше получаются в кино, чем в настоящей войне.

– Послушайте, правда остается за тем, кто убедительнее, – сказал Фергюсон. – В газете появится наша фотография с серебряным подносом, вечер будет считаться удавшимся, и этот конфликт забудут.

– Тогда давайте возьмем поднос, ружья и попросим танцовщиц закругляться, – согласился Дагенхэм. – Надо будет пригласить сфотографироваться доктора и его жену и нашу прелестную миссис Али, и все будет замечательно.

Фергюсон, Дагенхэм и Роджер удалились за сцену. Миссис Хан поправила прическу и пододвинулась к Дейзи.

– Мы не хотели бы оказываться в центре внимания, – жеманно прощебетала она. – Может быть, нам позволят встать позади всех?

– Ваша красота ослепит всех даже оттуда, – заметила миссис Али.

– Странно, что вы не знали, что старик не в себе, – сказала Сэди Хан ледяным голосом. – Вы так дружите с Расулами.

Она наклонилась к Дейзи.

– В наше время никогда нельзя быть уверенной в поставщиках.

К ним подошел Роджер с ружьями в руках и сообщил, что фотограф уже готов.

– Я не буду фотографироваться, – сказала миссис Али.

– По религиозным причинам? – поинтересовался Роджер. – Конечно, мы вас понимаем.

– Нет, просто у меня нет желания выступать в роли декорации, – ответила миссис Али. – Тут вам придется положиться на Саадию.

– Как это невежливо, – заявила Дейзи Грин. – Зачем приходить к нам на вечер и жаловаться на все вокруг?

– Дейзи, это грубо, – вмешалась Грейс. – Миссис Али – мой друг.

– Что ж, Грейс, это значит, что тебе надо чаще выбираться в свет, – ответила Дейзи. – Так ты скоро садовника на чай пригласишь.

Наступило ошеломленное молчание, и майор почувствовал, что обязан высказать свое неодобрение.

– Думаю, Грейс может приглашать на чай кого хочет, – сказал он. – И кто это будет – не ваше дело.

– Ну разумеется, – ответила Дейзи, неприятно улыбаясь. – Мы все в курсе ваших предпочтений.

Майора охватило отчаяние. Он вступился не за ту женщину. Кроме того, он поощрил Дейзи продолжать свои оскорбления.

– Майор, я еду домой, – сказала миссис Али дрогнувшим голосом и взглянула на него со слабой улыбкой. – Меня отвезет племянник. Вы должны остаться и принять награду.

– Нет, что вы, – сказал майор.

Он понимал, что должен убедить ее уехать с ним, но не удержался и бросил быстрый взгляд на Роджера. Нельзя было оставлять ружья у него, пока в здании находятся Марджори и Фергюсон.

– Оставайтесь со своими друзьями, а я пойду догоню Абдула Вахида, – сказала она. – Я должна быть со своей семьей.

– Папа, тебе сейчас нельзя уходить, – зашипел Роджер. – Это будет крайне неучтиво по отношению к Дагенхэму.

– Позвольте хотя бы вас проводить, – сказал майор вслед уходящей миссис Али. Последним, что он услышал, был голос Сэди Хан, а вслед за ним громкий и ясный ответ Дейзи:

– Разумеется, моя дорогая, вы бы подошли нам куда больше, но у нас сейчас и так много врачей, а мы стараемся, чтобы членами клуба были люди разных профессий.

Рассыпавшиеся по холодному небу звезды только подчеркивали болезненность момента. Миссис Али замерла на ступеньках, и майор стоял рядом, онемев от стыда за свою глупость.

– Мы с вами, кажется, все время разговариваем на улице, – сказала она наконец.

У нее изо рта шел пар, глаза сверкали, словно налитые слезами.

– Я все испортил, – сказал он.

Где-то неподалеку ругались Амина и Абдул. Миссис Али вздохнула.

– Я чуть сама все не испортила, – сказала она. – Теперь я понимаю, что мне делать. Я должна положить конец семейным ссорам и помочь устроиться этим двоим.

– Они такие разные, – заметил он. – Думаете, они смогут ужиться?

– Как странно, – сказала она тихо. – У пары может не быть ничего общего, кроме цвета кожи и страны предков, но весь мир будет считать, что они подходят друг другу.

– Это несправедливо, – сказал он. – Но ведь необязательно должно быть так.

– Возможно, они будут спорить по каким-то крупным поводам, но все же их всегда будет объединять их культура. Наверное, я недооценивала такие вещи.

– Я могу прийти к вам завтра? – спросил он.

– Не стоит, – сказала она. – Я буду занята – мне надо собрать вещи. Я уезжаю к родственникам мужа.

– Не могу в это поверить. Вы уезжаете? А как же наши воскресные чтения?

– Майор, я буду вспоминать о вас всякий раз, когда буду читать Киплинга, – сказала она с печальной улыбкой. – Спасибо, что попытались быть моим другом.

Она протянула ему руку, и он снова приложил ее к губам. Несколько мгновений спустя она мягко высвободила свои пальцы и спустилась по ступеням. Он хотел помчаться за ней, но не мог сдвинуться с места и продолжал стоять, освещенный светом из дверей – из клуба лилась музыка, и гости ожидали его возвращения.

– Я приеду завтра с утра, – крикнул он ей вслед. – Мы можем поговорить.

– Возвращайтесь в клуб, майор, – сказала она. – Вы простудитесь.

Она зашагала прочь, ее синее платье растворилось в темноте, и он почувствовал себя дураком. Но в тот момент он не понимал, как ему стать кем-то еще.