Текст книги "Последний бой майора Петтигрю"

Автор книги: Хелен Саймонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 15

Утопающее в тумане красное солнце едва успело подняться над изгородями, а майор уже шагал по подернутой инеем траве. Он решил добраться до усадьбы по полю, намереваясь опередить остальных участников охоты. Из куста остролиста малиновка насвистывала свою песню холмам, словно нарисованным на небе акварелью.

Майор слишком долго ждал этого события и совсем не хотел торопить начало, прибыв на место действия в шумном и вонючем автомобиле. Он не боялся, что его «ровер» будет жалко смотреться среди роскошных автомобилей лондонских жителей. Мелкой завистью он никогда не мучился. Ему просто хотелось пройтись пешком. Он чувствовал тяжесть ружей, висящих у него на локте. Ружье Берти было хорошо смазано и сверкало почти так же, как и его собственное. Старая охотничья куртка поскрипывала на швах, карманы оттягивали медные гильзы со стальной дробью. Старая охотничья сумка хлопала при ходьбе по бедру. Возможно, в ней сегодня и не появится никакой дичи – наверняка у Дагенхэма подстреленных птиц собирают загонщики, – но было очень приятно щелкать ее пряжкой. К тому же в сумке хранился мятный батончик, который он неизменно брал с собой на охоту. Он заказывал мятные батончики, потому что их можно было есть аккуратно и без стеснения предлагать окружающим – не то что мятые сэндвичи, которые фермеры вытаскивали из сумок и рвали запачканными порохом руками на части. Сегодня, впрочем, вряд ли у кого-то обнаружатся мятые сэндвичи или чуть теплый чай.

Перешагнув через ограду и устремившись вперед по глинистой дорожке, он пожалел, что миссис Али не может видеть его прямо сейчас, в охотничьем костюме. Киплинг бы оделся именно так, чтобы отправиться на охоту с Сесилом Родсом[17]17
  Сесил Джон Родс (1853–1902) – политический деятель, возглавивший колонизацию Великобританией Южной Африки.


[Закрыть], подумал он. Он почти видел, как они поджидают его, чтобы узнать его мнение о затруднениях, с которыми столкнулся Сесил, создавая новую империю.

Майор немедленно одернул себя за подобные фантазии. Век героев давно прошел – ум и прозорливость одного человека уже не могли изменить судьбу мира. Он родился в куда более мелкий век, и никакие мечты не изменят этого факта. Как и пара хороших ружей не делают никого более достойной личностью, напомнил он себе и твердо решил держаться скромно, несмотря на комплименты, которыми его будут осыпать.

На краю приусадебного парка, вернее, того, что от него осталось, майор вошел в короткую аллею ветвистых вязов. Это было все, что сохранилось от подъездной дороги длиной в милю. Деревья явно вот уже больше десяти лет не стригли. Трава была истоптана овцами и пахла навозом и мхом. За деревьями виднелись грубые белые клетки и маленький генератор, что свидетельствовало о том, что тут выращиваются утки. Клетки были пусты. Весной там должны появиться птицы и яйца. Егеря, который заодно присматривал за всем домом и садом, нигде не было видно. Майор был разочарован. Он надеялся на беседу о здоровье овец и планах на сегодняшнюю охоту. Он смутно надеялся, что после подобной беседы подойдет к дому вместе с егерем и тем самым покажет всем приехавшим из Лондона, кто тут свой человек. В разросшейся изгороди из рододендронов что-то зашуршало, и его надежды воспряли, но, стоило ему подобающим образом улыбнуться и приготовить слова приветствия, из кустов вывалился маленький бледный мальчик и застыл, уставившись на ружья.

– Привет, ты кто? – спросил майор, стараясь скрыть неодобрение, возникшее у него при взгляде на мешковатую школьную форму мальчика – изношенный воротничок, узкий галстук и толстовка вместо подобающего джемпера или пиджака. На вид мальчику было пять или шесть лет, и майор вспомнил, как они с Нэнси спорили, отсылать ли Роджера в школу в одиннадцать. Ей бы было что сказать об этой школе и ее крохотных учениках, подумал он.

– Не стоит играть в прятки во время охоты, – сказал он мальчику. – Ты потерялся?

Мальчик завизжал. Этот визг напоминал звук, с которым электропила вгрызается в ржавое железо. Майор от испуга чуть не уронил ружья.

– Охота еще не началась, – сказал он, но мальчик не слышал его из-за собственных воплей.

Майор сделал шаг назад, но уйти не смог. Этот визг словно пригвоздил его к месту. Над ними пролетела стая уток и устремилась ввысь, словно крылатый лифт. Неподалеку был пруд, и крики мальчика вспугнули всю стаю.

– Тихо, тихо, – сказал майор, пытаясь говорить властно и спокойно. – Давай не будем пугать уток.

Мальчик посинел. Майор прикинул, не побежать ли в сторону дома, но оставил эту идею, опасаясь, что мальчик последует за ним.

– Что случилось? – послышался из-за изгороди знакомый женский голос.

Раздался шорох, и перед ними появилась Алиса Пирс – в бугристых оранжевых и лиловых цветах на ее вязаном пончо застряло несколько веточек. Волосы Алисы частично сдерживал изумрудно-зеленый шарф, зеленые же штаны были заправлены в черные сапоги.

– Что ты здесь делаешь, Томас? – спросила она и нежно взяла мальчика за руку.

Тот захлопнул рот и показал на майора. Алиса нахмурилась.

– Слава богу, что вы здесь, – сказал майор. – Он безо всякой причины начал вдруг кричать.

– То есть посторонний мужчина с парой огромных ружей – это не причина?

Она насмешливо приподняла бровь и укутала мальчика в свое пышное пончо. Тот тихонько хныкал, и майор понадеялся, что это признак того, что он успокаивается, а не задыхается. Спорить с Алисой ему не хотелось.

– Почему ты не в автобусе, Томас? – спросила она и погладила ребенка по голове.

– Прошу меня простить, молодой человек, – сказал майор. – Не хотел вас пугать.

– Я не знала, что вы будете здесь, – тревожно сказала Алиса.

– Вы имеете в виду – на охоте? – спросил майор. – Вы наверняка осуждаете меня.

Ничего не ответив, она нахмурилась, как будто ей в голову пришла новая мысль.

– А вы что здесь делаете? – спросил майор. – Присматриваете за детьми?

– Не совсем, – рассеянно ответила Алиса. – Пойду, пожалуй, отведу Томаса.

В кустах снова что-то зашуршало, и перед ними появились лорд Дагенхэм и егерь.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – спросил лорд Дагенхэм.

– Майор напугал Томаса своими ружьями, – сказала Алиса. – Но все уже в порядке. Мы подружились, так ведь, Томас?

Томас взглянул на майора из-под прикрытия рук Алисы и показал ему язык.

– Предполагалось, что их погрузят в автобус десять минут назад, – сказал лорд Дагенхэм. – Мои гости уже начали собираться.

– Никто не пострадал, – вмешался майор.

– Все не так просто, – заявила Алиса. – Вполне понятно, что дети расстроены.

– Господи, я их отправляю играть в боулинг, а потом есть мороженое! – воскликнул Дагенхэм. – С чего они вдруг расстроены?

Алиса сузила глаза, и майор понял, что это признак надвигающейся опасности.

– Они знают об утках, – прошептала она, отодвинув мальчика. Тот вновь захныкал. – Пусть они еще маленькие, но они не дураки! – добавила она уже громче.

– На ужин будет утиный суп, – тихо сказал Дагенхэм.

Алиса бросила на него убийственный взгляд, и они с мальчиком исчезли за изгородью.

– Слава богу, майор, что они встретили только вас. Иначе вышло бы неловко.

– Рад, что преградил им путь, – ответил майор, решив принять слова Дагенхэма за комплимент.

– Я подумал, что это чертовы пикетчики, которые требуют оставить в покое их деревню, – сказал Дагенхэм. – Эти идиоты бросаются на машины моих гостей. Боялся, что они проникли в парк.

– Надеюсь, никто не пострадал, – сказал майор.

– Да нет, у лимузинов достаточно прочные бамперы, – сказал Дагенхэм. – Ни царапины.

– Очень хорошо, – рассеянно ответил майор, гадая, как проникла в парк Алиса и что у нее на уме.

– Ну что, пойдем в дом? – спросил Дагенхэм. – Надеюсь, жена Морриса уже все проветрила.

Егерь Моррис кивнул.

– Мы открыли окна в пять утра, – сказал он. – Воспитательница была недовольна, но я сказал ей, что свежий воздух еще никому не вредил.

Пока они шагали к дому, Дагенхэм добавил:

– Никогда бы не подумал, что школьники в платных школах так плохо пахнут. Я думал, что школа лучше дома престарелых, но ошибался, – вздохнул он и сунул руки в карманы. – Старичков хотя бы можно утихомирить успокоительным, и всем будет наплевать. Дети такие энергичные. Хуже всех – учительница рисования. Вечно их поощряет и развешивает их рисунки в холле. По всем стенам скотч и булавки. Я говорил воспитательнице, пусть учат что-нибудь полезное – греческий там или латынь. Ну и пусть им по шесть лет, никогда не рано.

Он умолк, расправил плечи и полной грудью вдохнул прохладного утреннего воздуха. Майора слегка мутило, потому что он понимал, что должен сказать что-нибудь в защиту Алисы – хотя бы упомянуть, что она его соседка и они дружат. Но он не знал, как это сделать, чтобы не обидеть лорда Дагенхэма. Поэтому промолчал.

Когда они вышли во внутренний двор георгианской усадьбы, майор вдруг осознал, что его желание исполнилось. Их уже ждали несколько человек, попивая кофе и опустошая тарелки с едой, а рядом парковались несколько шикарных автомобилей, которые прибыли как раз вовремя, чтобы увидеть его вместе с егерем и хозяином дома. Это был бы идеальный момент, если бы не два минуса. Первым был отъезжающий от дома старый зеленый автобус, в окнах которого виднелись сердитые детские личики. Вслед за автобусом бежала Алиса Пирс и махала им вслед. Другим минусом было то, что Роджер как раз вылезал из чьего-то автомобиля, одетый в новехонькую охотничью куртку, на подоле которой еще болталась бирка. Не заметив отца, он кинулся приветствовать приехавших в следующем автомобиле. Майор решил, что тоже не будет замечать Роджера. Он слабо надеялся, что за ближайшие полчаса новенькие бриджи и куртка сына приобретут хотя бы несколько достойных складок на локтях и коленях.

– Доброе утро, майор. Не хотите перед началом выпить чаю и съесть сэндвич с беконом?

Майор обнаружил, что рядом с ним стоит слегка встревоженная племянница лорда Дагенхэма.

– Боюсь, я несколько перестаралась с легким завтраком, – сообщила она и потащила его в величественный холл, где в белом мраморном камине горел огонь, лишь символически согревая холодный воздух, остывающий у черно-белого каменного пола и беспрепятственно циркулирующий между огромными старыми окнами. Из мебели в холле остались лишь два огромных резных кресла, которые, видимо, были слишком тяжелыми или слишком безвкусными, поэтому их никуда не убрали.

У стены стоял длинный стол, на котором возвышалась гора сэндвичей с беконом. Кроме этого, легкий завтрак состоял из огромного блюда с сосисками и корзины пухлых американских кексов. Гигантский самовар и несколько термосов с кофе выстроились в ряд, словно ожидая прибытия толпы куда более многочисленной, чем собравшиеся пара десятков человек. Запах волглого твида мешался с неизгнанными школьными ароматами капусты и хлорки.

– Дядя считает, что это чересчур, учитывая, что мы будем завтракать после охоты, – сказала Гертруда.

– Но, кажется, все решили подзаправиться уже сейчас, – ответил майор.

В самом деле, лондонские банкиры так наполняли тарелки, будто не ели уже несколько дней. Майор гадал, как они собираются с набитыми животами орудовать тяжелыми ружьями; сам он выпил чашку чая и съел самый маленький сэндвич, какой удалось найти. Пока он ел, к входной двери подкатил кремовый «бентли», и к ним присоединился Фергюсон – тот самый американец.

Майор взглянул на Фергюсона, который пожимал кому-то руки, и перестал жевать. Американец был одет в охотничью куртку из тартана, цвета которого были незнакомы майору: красно-коричневый фон пересекали зеленые и оранжевые линии. Толщина ткани была уместна скорее для армейского одеяла. К этой куртке американец выбрал бурые галифе и кремовые чулки, заправленные в сверкающие ботинки. На голову он надел ярко-зеленую охотничью кепку, а на шелковой рубашке цвета слоновой кости светился желтый галстук. Он напоминал циркового зазывалу, подумалось майору, или опустившегося актера, изображающего сквайра в летней постановке Оскара Уайльда. Когда американец вошел комнату, все притихли, даже банкиры оторвались от еды. Фергюсон сорвал кепку и помахал всем присутствующим.

– Доброго всем утра! – воскликнул он. Заметив Дагенхэма, он потряс перед ним кепкой, словно собака, похваляющаяся пойманным зайцем.

– Слушай, Даг, надеюсь, это не наши утки сейчас снялись и улетели в сторону Франции?

Со всех сторон раздался сдержанный смех. Присутствующие словно приняли коллективное решение не обращать внимания на дикий наряд Фергюсона. Напряжение ощутимо спало, и понемногу вокруг вновь завязалось несколько бесед. Фергюсон пожал руку Дагенхэму и громогласно представил ему своего юного компаньона, мистера Стерлинга. Дагенхэму, казалось, потребовалось больше усилий, чем остальным, чтобы справиться с потрясением. Майор воспринял это как знак того, что в жилах лорда все-таки течет кровь истинного джентльмена.

– Как вам мои тряпки? – Фергюсон повертелся, чтобы продемонстрировать свой наряд со всех сторон. – Решил выгулять старый семейный тартан.

– Очень уместно, – сдержанно сказал лорд Дагенхэм.

– Понимаю, что это чересчур пышно, чтобы просто пострелять уток, но мне хотелось проверить, каково в этом ходить. Я подумываю запустить линию высокотехнологичной спортивной одежды.

Он поднял руки и продемонстрировал длинные боковые вставки, напоминающие медицинский корсет. Майор подавился чаем.

– А вот и майор! – воскликнул Фергюсон и протянул ему руку.

Майору пришлось одновременно справиться с кашлем, положить сэндвич на блюдце и пожать руку американцу.

– Старина майор! Как вам мои неопреновые вставки?

Он хлопнул майора по спине.

– Они могут пригодиться, если придется нырять за утками, – сказал майор.

– Вот что мне нравится в этом парне, Стерлинг, – сообщил Фергюсон. – Его сдержанный юмор. Вы просто уникум, майор.

– Благодарю, – ответил майор и заметил, что многие украдкой слушают их разговор.

Он почувствовал, как его меряют оценивающими взглядами, и услышал, как по комнате пронесся одобрительный гул. Он заметил, как какой-то старик о чем-то спрашивает Роджера, а тот хмурится, и понадеялся, что сына спросили, кто этот благородный джентльмен, который смеется с Дагенхэмом и Фергюсоном.

– Кстати об уникумах! Разрешите мне взглянуть на ваши ружья, – сказал Фергюсон.

– Точно, мы же все умираем от нетерпения! – подтвердил Дагенхэм. – Знаменитые ружья Петтигрю, подарок от благодарного магараджи. Ну что, господа, начнем?

Майор много лет мечтал об этом моменте. Пока он шагал к стойке, где все оставили свои ружья, вокруг него образовалась небольшая толпа. Многие потянулись пожать ему руку, и он тут же запутался, где чья, после чего обнаружил, что жмет руку собственному сыну.

– Отец, я бы хотел познакомить тебя с моим боссом, Норманном Суизерсом, – сказал Роджер, указывая на бочонкообразного мужчину в помятом охотничьем костюме и носках с логотипом какого-то банка.

Он помахал рукой и даже сумел растянуть свои обвислые щеки в улыбке. На смену обычной снисходительности Роджера пришла искренняя уважительность, и майор на мгновение ощутил торжество и позволил подвести себя к боссу. Но его радость мгновенно улетучилась, как только Роджер тихо спросил:

– Почему ты не сказал, что близко знаком с Франком Фергюсоном?

Стрелков разместили вдоль невысокой изгороди, отгораживающей узкое поле к востоку от пруда. На другой стороне поля росла густая роща. Над полем утки пролетали к небольшому пруду почти идеально круглой формы – с одной стороны его окаймлял ряд деревьев и густой неухоженный подлесок. За ним виднелась вязовая аллея – там выращивали утят. Подойдя к ограде, майор увидел, что и пруд, и подлесок кишат утками. Стойки разделялись зелеными веревками и, в отступление от привычных майору правил (обычно участники охоты вытягивали колышки, чтобы определить, кто где будет стоять), участки были уже помечены их именами. Каждому предоставили складной стульчик и ящик для дичи. Приглашенные из окрестных ферм юноши были готовы помочь с зарядкой ружья. Как того требовал этикет, когда все встали на свои места, разговоры стихли.

– Удачи, – нервно прошептал Роджер, заняв свое место рядом с прудом.

Майор отправился дальше, к своему куда более выгодному месту в конце ряда. Он был одновременно польщен и раздражен, обнаружив, что рядом с его участком располагается участок Фергюсона. Ему не улыбалось провести все утро под пристальным взглядом этих глаз-бусинок. Он опасался, что американцу хватит наглости попросить одолжить у него ружье. Майор кивнул рыжеволосому юноше и молча протянул ему одно из ружей и коробку с гильзами.

– Хорошо устроились, Петтигрю? – спросил его тихо лорд Дагенхэм, проходя мимо, и похлопал майора по спине. – Покажите нашему американцу, как надо стрелять, ладно?

Ружья были заряжены, майор вдохнул холодный воздух и ощутил подъем духа. Солнце грело все сильнее, и от поля начал подыматься пар. При мысли о скором начале охоты начал бурлить адреналин. Он представил себе миссис Али, мирно спящую за своими цветастыми занавесками. Скоро ее разбудят выстрелы. Он позволил себе вообразить, как ввалится к ней в магазин после охоты, пропахший порохом и мокрой кожей, а из сумки его будет торчать восхитительный селезень, переливающийся всеми цветами радуги. Это будет приношение женщине и самая примитивная демонстрация его намерений. Хотя, подумал он, в наше время сложно предсказать, не обидится ли кто, получив истекающую кровью утку, набитую дробью и перепачканную собачьей слюной.

Из-за пруда раздался громкий треск, и утки практически вертикально взлетели в воздух. Егерь Моррис начал колотить в старый масляный бак крикетной битой – уток приучили улетать при этом звуке прочь. Они улетели к югу от леса, и их крики, напоминающие скрип старых петель, постепенно стихли вдали. Подняв ружье к плечу, майор почувствовал, что весь мир вокруг словно задержал дыхание, и принялся старательно вдыхать и выдыхать, стараясь расслабить плечи и пальцы.

Вдали вновь послышались крики уток, а потом и хлопанье крыльев. Стая пролетела над лесом и начала снижаться над полем, готовясь вновь занять свой любимый пруд. Грохнул первый выстрел, и вскоре уже стреляли все вокруг. В воздухе запахло порохом, и на пожухлую траву начали шлепаться тушки. Майор выстрелил в толстого селезня и промахнулся. Фергюсон тоже промахнулся, после чего сбил селезня майора. Тот подождал, пока покажется следующая птица. Увидев ее, он навел ружье, спустил курок, ощутил тугую отдачу в плечо и с удовлетворением увидел, как утка падает на траву. Фергюсон подстрелил вторую утку – она летела так низко, что этот выстрел едва-едва можно было назвать достойным. Майор вскинул ружье и выстрелил в трудную цель – утка летела вверх и слегка в сторону. Она упала на дальней стороне поля, и майор запомнил место, прежде чем поставить на стойку свое ружье и взять ружье Берти. В третий раз он промахнулся, но ружье работало безупречно и надежно лежало у него в руках. Он вдруг подумал, как много эти ружья значили для его отца, вспомнил о Берти и о том, как они, словно эти ружья, были разделены в течение последних, впустую потраченных лет. Он прицелился в очередную утку, но стрелять не стал; потому ли, что стая уже заметно поредела, или потому, что на него вдруг нахлынули эмоции, он сам не понимал. Фергюсон подстрелил отбившуюся от других утку, и она медленно хлопала крыльями, словно отказываясь мириться со смертью.

Было слышно, как на пруду плещутся утки: многие из них пробились через линию огня и шумно, словно политики, обсуждали дальнейшие действия. Через несколько минут Моррис вновь ударит битой по баку, и утки вновь отправятся в свое самоубийственное путешествие. Пока же помощники бросились на поле, где принялись собирать синие и зеленые тельца и перебрасывать их через ограды соответствующих участков. Рыжий парень подмигнул майору и бросил ему сбитого Фергюсоном селезня.

– Думаю, это ваша, – сказал он и передал селезня американцу.

– Боюсь, я тогда вторгся на вашу территорию, – ответил Фергюсон, светясь от удовольствия, и запихал птицу в свой ящик. – Просто не мог его упустить.

– Ничего страшного. Мы здесь не строго соблюдаем правила, – сказал майор, пытаясь быть вежливым и одновременно выразить свое недовольство.

– Приезжайте как-нибудь пострелять ко мне в Шотландию, заодно покажете всем класс. Мой егерь как-то накричал на меня прямо перед гостями за то, что я стрелял не туда, куда надо.

– Мой отец отлично разбирается в охоте, – заявил Роджер, вдруг возникнув из ниоткуда с протянутой рукой. – Роджер Петтигрю, приятно познакомиться.

– О господи, так вас тут несколько поколений одновременно! – воскликнул Фергюсон, пожимая ему руку. – И как окружающие выживают под натиском вашего семейного чувства юмора?

– Роджер утверждает, что у него нет чувства юмора, – ответил майор, перезаряжая ружье. Он вытер руки о специальную тряпочку, которую хранил в кармане охотничьего пиджака. – Он считает, что это мешает чувству собственного достоинства.

– Я из компании «Челси партнере», – сообщил Роджер. – Мы страховали вашу сделку по очистным сооружениям на Темзе.

– А, так вы из ребят Дикого Норма, – сказал Фергюсон. Майор и представить себе не мог, что мог сделать внушительный и неразговорчивый начальник Роджера, чтобы заслужить подобное прозвище, – разве что он каждый день носит такие дурацкие носки. – Мы не встречались на заключительном ужине? – продолжал Фергюсон. – Вы еще сломали руку, когда ныряли на Большом Барьерном рифе.

Майор с печальным изумлением наблюдал, как меняется лицо его сына, сигнализируя, что он явно готов подтвердить предположение Фергюсона.

– Нет, меня на том ужине не было, – ответил наконец Роджер – в нем победила то ли честность, то ли страх, что обман раскроется. – Но я надеюсь, мы скоро устроим еще один ужин.

Майор облегченно вздохнул.

– Возможно, повод подвернется раньше, чем ты думаешь, – сказал Фергюсон и обнял Роджера за плечи. – Думаю, ты сможешь помочь мне со следующей сделкой.

– Правда? В смысле, конечно! – воскликнул Роджер, улыбаясь во весь рот.

– Продавец попался упрямый, – ухмыльнулся Фергюсон и взглянул на майора. – Думаю, тут дело не только в цене.

Роджер сиял, словно ему предложили оформить покупку небольшой страны. Майора они оба ужасно раздражали.

– Думаю, мистер Фергюсон надеется, что ты убедишь меня продать ему мои ружья, – сказал майор. – Могу уверить вас, мистер Фергюсон, что в этом деле Роджер будет полностью на вашей стороне.

– Что… вот как, – Роджер покраснел. – Вы и есть тот самый американский покупатель?

– Надеюсь им стать, – сказал Фергюсон. – Проверни мне эту сделку, сынок, и я уж добьюсь, чтобы Норм поставил тебя во главе своей команды.

До них вновь донесся грохот ударов биты по баку, утки с шумом снялись с места, и все вокруг умолкли.

– Я буду счастлив помочь вам, – уверил Роджер Фергюсона.

– Роджер, иди на свое место, – прошипел майор. – Потом поговорите.

– Точно, надо бы подстрелить еще пару уток, – сказал Роджер.

По его тону майор понял, что он еще не подстрелил ни одной.

– Не забудь, что надо вести ружье за птицей, – сказал ему майор, и Роджер благодарно кивнул ему.

– Ох уж эта энергичная молодежь, – сказал Фергюсон. – Он хороший стрелок?

– С первой же охоты принес домой отличную добычу, – сказал майор, мысленно извиняясь перед покойным дятлом.

– А я на своей первой охоте попал егерю в задницу, – сообщил Фергюсон. – Отец уйму денег выложил, чтобы его заткнуть, а потом три шкуры с меня спустил. Я сразу стал куда более метким стрелком.

– А вот и они, – сказал майор, втайне гадая, не отучила бы американца еще одна порка от привычки сбивать чужих птиц.

Из-за деревьев уже показалась галдящая стая уток, когда майор заметил у леса какое-то движение. Приглядевшись, он с ужасом увидел, как из леса высыпали маленькие фигурки и врассыпную бросились по полю.

– Не стрелять! – закричал майор. – Не стрелять! На поле дети!

Фергюсон нажал на курок и сбил утку. Раздалось еще два выстрела, и с поля понеслись крики. Одетые в форму дети носились и прятались в траве. Со стороны рощи двинулась группа людей, некоторые из которых несли какие-то плакаты – правда, прочесть их на таком расстоянии было невозможно. От группы отделилась Алиса Пирс во всем своем оранжево-зеленом великолепии и бросилась к детям, крича и размахивая руками.

– Не стрелять! – прорычал майор, бросил свое ружье и толкнул Фергюсона.

– Какого черта! – воскликнул тот, вынимая из уха гигантскую оранжевую затычку.

– На поле дети! – закричал майор.

– Не стрелять! – объявил Моррис.

Он спустил своих собак, и те побежали вдоль изгороди, чем привлекли куда больше внимания, чем плачущие дети на поле.

– Да что такое происходит? – крикнул Дагенхэм со своего места. – Моррис, что они делают?

Моррис свистнул, помощники высыпали на поле и принялись сгонять детей в кучу, словно непослушных овец. Майор увидел, как мускулистый парень отнюдь не нежно уронил на землю щуплого мальчишку. Алиса Пирс издала яростный вопль и бросилась на парня. С громкими криками вышедшая из рощи группа накинулась на помощников, орудуя плакатами, словно вилами. Собаки лаяли и хватали всех за лодыжки, пока Моррис не отозвал их свистком. Майор узнал хозяина паба, который бежал вдоль изгороди. В руках у него был плакат: «Не уничтожайте нас». Женщина в аккуратном пальто и кожаных перчатках, в которой майор вдруг с ужасом узнал Грейс, колотила какого-то юношу плакатом «Мир против прогресса». Ближе к пруду стояли еще два члена группы, в которых майор почти с полной уверенностью узнал викария и Дейзи. У них не было плакатов, и они явно о чем-то спорили.

– Господи, эти демонстранты совсем с цепи сорвались, – сказал Фергюсон. – Я позову охрану.

Он порылся в кармане и вставил в ухо наушник.

– Моррис, скажи этим людям, что они находятся на чужой земле! – крикнул Дагенхэм. – Пусть их всех арестуют!

– Может, просто пристрелить их? – предложил какой-то банкир. Раздались одобрительные возгласы, и пара человек навели ружья на поле.

– Спокойно, господа, – сказал Моррис.

– Слишком много идиотов хотят разрушить нашу жизнь! – раздался чей-то голос.

Кто-то выстрелил в воздух. На поле раздались крики, помощники и демонстранты прекратили драться и попадали на землю. Майор услышал радостные возгласы и язвительные комментарии охотников. Дети продолжали бегать по полю. Большинство плакало. Томас стоял посреди поля – его беспрерывный визг посеял панику в рядах уток, и они суматошно носились над полем.

– Вы с ума сошли? – воскликнул майор.

Он перелезал через ограждающие веревки и хватал за руки тех, кто еще не положил свои ружья.

– Опустите ружья! Опустите ружья!

Краем глаза он видел, что Моррис занимается тем же самым на другом конце поля.

– Смотрите, кого толкаете, – сказал Суизерс. Майор понял, что это он выстрелил в воздух.

Он наградил Суизерса уничижительным взглядом, и тому хватило совести принять смущенный вид и опустить ружье.

– Ради бога, там же женщины и дети, – сказал майор.

– Никто ни в кого не стреляет, – сказал Роджер слегка насмешливо, что должно было намекнуть окружающим, что он никак не отвечает за поведение отца. – Просто хотим их припугнуть. Незачем так переживать.

– Моррис, я хочу, чтобы их немедленно арестовали, – заявил Дагенхэм, покрасневший от ярости и стыда. – Не стой там, сделай что-нибудь.

– Пока все не уберут ружья, я не могу вызвать полицейского, – сказал Моррис. Он повернулся к полю и громко свистнул. Все помощники обернулись. – Давайте, ребята, оставьте детей в покое.

– Возможно, нам следует вернуться в дом? – предложил подошедший Фергюсон. – Остыть и все такое.

– Будь я проклят, если спасую на своей земле, – сказал Дагенхэм. – Да что там делает Моррис?

Егерь направился на поле. Демонстранты с радостными воплями поднялись. Банкиры сгрудились вместе, разряжая ружья и что-то горячо обсуждая.

– Я согласен с мистером Фергюсоном: вернуться домой сейчас – не значит спасовать, – сказал майор. – Это было бы только верно – сохранить спокойствие и обеспечить безопасность женщин и детей.

– Они убили наших уточек! – взвыл какой-то ребенок, держа в руках окровавленную тушку.

Демонстранты побросали плакаты и принялись собирать детей в кучу. Из леса выбежала их воспитательница, следом за ней мчался какой-то мужчина, видимо, водитель автобуса.

– Думаю, гостям будет лучше дома, – сказал майор.

– Он прав, – согласился Фергюсон.

– Ну хорошо. Все в дом, пожалуйста! – крикнул лорд Дагенхэм. – Завтрак готов.

Банкиры с готовностью зашагали прочь. Майор заметил, что возглавляет толпу Роджер.

– Майор Петтигрю, вы здесь? – послышался голос Алисы Пирс.

Она решительно приближалась к изгороди, размахивая довольно грязным белым платком. Когда она подошла ближе, майор увидел, что женщина вся дрожит.

– Майор, бедные малютки, – сказала она. – Воспитательница говорит, что они сбежали из автобуса, и она понятия не имела, куда они направились.

– Ради бога, – сказал лорд Дагенхэм. – Я вас всех привлеку к ответственности за халатность – за то, что вы позволили невинным детям угодить в это безумие.

– Халатность? – переспросила Алиса. – Да вы в них стреляли.

– Мы в них не стреляли! – воскликнул Дагенхэм. – Ради бога, женщина, они бежали под пули. Кроме того, вы все вторглись в частные владения.

– Они никуда не вторглись, они здесь живут, – ответила Алиса.

К ним подбежала воспитательница и сказала, что детей надо отвезти в дом и, возможно, вызвать к ним врача.

– Мы только на минутку остановились, – сказала она. – Томасу стало плохо, его стошнило на водителя, и нам пришлось выйти. И тут они высыпали из автобуса и куда-то убежали, и мы понятия не имели, где их искать.

Она остановилась, чтобы перевести дух, и приложила костлявую руку к своей узкой груди.

– Они всегда так привязываются к уткам – кормят их целый день и выращивают утят в классах под лампами, но таких проблем никогда не было.

Алиса сделала вид, что ее это никак не касается. Майор не сомневался, что она использовала несколько своих уроков, чтобы научить детей правде жизни.

– Кто-то науськал этих паршивцев, – вмешался водитель. – Кто заплатит мне за химчистку?

– Я помогу вам отвести их в школу, – сказала Алиса воспитательнице.

– Нельзя пускать их в дом. Мои гости завтракают, – сказал Дагенхэм, преграждая воспитательнице дорогу к дому. – Отведите их обратно в автобус.

Майор прочистил горло и поймал взгляд Дагенхэма.

– Могу ли я предложить, лорд Дагенхэм, чтобы вы позволили детям поесть и отдохнуть в своих комнатах под присмотром воспитательницы?

– Ну ладно, – сказал Дагенхэм. – Но ради бога, впустите их через задний вход и проследите, чтобы они не шумели.

– Пойдемте, – сказала Алиса, и они с воспитательницей повели детей к дому.