Текст книги "Последний бой майора Петтигрю"

Автор книги: Хелен Саймонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Дагенхэм осматривал поле, на котором демонстранты уже построились в шеренги. Теперь они начали приближаться к ограде, выкрикивая: «К черту Дагенхэма!» и «Наша деревня – не ваш трофей!». Последняя фраза показалась майору весьма интересной.

– Где полиция? – спросил Дагенхэм. – Пусть их всех арестуют.

– Если вам все равно, Даг, лучше копов не впутывать, – сказал Фергюсон. – Нам ни к чему такое внимание. Не то чтобы мы были виноваты, конечно, но нашему проекту сейчас не нужна огласка, – он хлопнул Дагенхэма по спине. – Вы нас развлекли. Так накормите нас теперь!

– А с ними что делать? – спросил Дагенхэм, кивая в сторону приближающихся демонстрантов.

– Да пусть себе протестуют, – сказал Фергюсон. – Мои ребята не дадут им подойти к дому. Я всегда считаю, что людям надо дать почувствовать свою значимость.

– Похоже, вы хорошо в этом разбираетесь, – заметил майор.

– Да сейчас нельзя и квадратного фута построить, чтобы не разворошить местное осиное гнездо, – пояснил Фергюсон, явно не услышав неодобрения в голосе майора. – У нас разработана целая система, как контролировать этих людей, как их локализовать и как прогонять.

– Майор, на вас можно положиться, – сказал Дагенхэм. – Думаю, Фергюсон, что мы должны пригласить майора на краткий инструктаж после завтрака. Вы сможете задержаться, майор?

– Буду рад, – ответил майор, гадая, зачем может понадобиться какой-то инструктаж, но одновременно гордясь, что его пригласили.

– Заметано, – сказал Фергюсон. – Майор, если хотите, приводите с собой сына.

Они шагали к дому, крики демонстрантов уже почти не были слышны, и радость майора омрачало только гнетущее подозрение, что Алиса Пирс будет недовольна. Как правило, он не искал ее одобрения, поэтому чувство это было новым и совершенно неожиданным. Они прошли мимо большого черного джипа, где сидели двое охранников. Фергюсон кивнул охранникам, и машина проехала вперед, блокируя дорогу, по которой они только что прошли. Очевидно, началась операция по локализации местных.

Завтрак подавали в изысканной гостиной, выходившей на террасу. Сердечная атмосфера подогревалась изрядными порциями «кровавой Мэри» и горячего пунша. В холле на смену сэндвичам с беконом пришли подносы с сосисками, беконом и омлетом, от которых валил пар, блюда с копченым лососем и мраморные доски с мясной нарезкой и пикантными сырами. В центре стола горделиво возвышался огромный кусок говядины, окруженный печеной картошкой и йоркширскими пудингами. Официант в белых перчатках нарезал сочащееся кровью мясо. К башне нарезанных фруктов и чаше с йогуртом никто не притронулся.

Гертруда не села за стол вместе со всеми – она бегала туда-сюда, присматривая за специально нанятыми официантами и здороваясь с гостями; пробегая мимо майора, она шепотом извинилась перед ним за то, что мясо чуть-чуть недоготовили. Но недоволен остался только лорд Дагенхэм – он отправил свой кусок на кухню, где его довели в микроволновке до темно-коричневого цвета. Банкиры перебивали друг друга, рассказывая все более и более длинные и похабные анекдоты, поэтому детей на втором этаже совершенно не было слышно.

– Не понимаю, зачем я все эти годы посылал их на море за свой счет, – сказал Дагенхэм, когда подошло время шоколадных эклеров и бисквита с кремом. – Мне просто не приходило в голову, что можно запереть их с сэндвичами и цветными карандашами! – Он рассмеялся. – Нельзя, конечно, жалеть о таких вещах. Но на требованиях правительства можно разориться.

Гертруда снова вошла в гостиную.

– Дядя, демонстранты просили поблагодарить тебя за бутерброды и пунш.

– Ты что, послала им еду? – потрясенно спросил Дагенхэм.

– На самом деле это Роджер Петтигрю – он сказал, что это поможет сгладить неловкость, – сказала она и улыбнулась Роджеру. Тот поднял бокал.

– Ну и ловкачи эти Петтигрю, – подмигнул майору Фергюсон.

– Констебль сказал, что это очень благородный жест, – добавила Гертруда. – Его тоже угостили, а тот, кто его вызвал, не захотел докучать ему жалобами во время еды.

– Я же говорил вам, Фергюсон, моя Гертруда – умная девочка, – сказал Дагенхэм. – Ее мать – моя сестра – была чудесной женщиной. Я ее обожал.

Он промокнул глаза салфеткой. Майор счел это высказывание несколько неожиданным: все в деревне знали, что Мэй Дагенхэм в юности сбежала с каким-то певцом, и семья от нее практически отреклась. Гертруда никак не ответила на дядины слова, только чуть поджала губы, а в ее глазах, как показалось майору, промелькнул огонек гнева. Ему снова вспомнилась неловкая девочка в бесформенном комбинезоне, шатающаяся по лужайке в надежде встретить Роджера. Он взглянул на сына, который потчевал своих коллег неправдоподобной историей о том, как Суизерс столкнул дерзкого мальчика-кедди в пруд. Пусть Роджер был несносен: по крайней мере он был полон жизни. Майору это было больше по душе, чем тихое страдание Гертруды.

– Для вас, британцев, семья – это святое, – сказал Фергюсон. – Я пока только надеюсь обзавестись своей.

Это утверждение вызвало очередной взрыв смеха, и гости перешли к кофе и сигаретам.

После завтрака, который продлился так долго, что незаметно превратился в обед, большинство банкиров уехали. Роджер прощался с Гертрудой, когда Суизерс постучал его по плечу и довольно грубо попросил остаться. Роджер расцвел и направился к майору.

– Я остаюсь, чтобы обсудить кое-какие делишки с Фергюсоном, – сообщил он. – Будут только старшие банкиры. Видимо, он собирается рассказать о своем следующем проекте.

Он выкатил грудь колесом, грозя лопнуть от радости.

– Тебя кто-нибудь отвезет домой?

– Меня тоже пригласили остаться, благодарю, – ответил майор, стараясь говорить нейтрально и не намекать на то, кому Роджер обязан своим приглашением, чтобы не портить ему момент торжества.

– Правда? Ты же ничего не поймешь, – сказал Роджер. – Тогда держись рядом со мной, и я буду объяснять тебе непонятные слова.

– Именно это я и сказал Дагенхэму и Фергюсону, когда они спросили меня, приглашать ли тебя тоже, – сказал майор. Его слегка смущало, что его благие намерения так быстро испарились, однако, решил он, легкий щелчок по носу мальчику не повредит. – Ну что, пойдем?

В старой каменной маслобойне стоял стол, покрытый куском нейлона, под которым бугрился какой-то крупный предмет. В помещении едва хватало места, и гости теснились по углам. От каменных стел исходил ледяной холод. В углу яростно, но тщетно пыхтел вонючий обогреватель неопределенного возраста.

– Простите за такие условия, господа, но здесь надежнее, чем в доме, – сказал лорд Дагенхэм. – С одобрения мистера Фергюсона, вернее, лорда Фергюсона, лэрда[18]18
  Лэрд – помещик в Шотландии.


[Закрыть] поместья в Лох-Брае – Фергюсон заморгал и протестующее поднял руки, не скрывая, однако, своего удовольствия, – представляю вам величайший проект по освоению сельской местности со времен осуществления Его Высочеством проекта в деревне Паундбери[19]19
  Образцовая деревня, построенная принцем Чарльзом.


[Закрыть].

Они с Фергюсоном стянули ткань со стола.

– Представляем вам деревню двадцать первого века – Эджкомбский анклав!

Взорам собравшихся предстала модель деревни. Майор тут же узнал складки и изгибы знакомого рельефа. С одной стороны модель оканчивалась склоном холма, с другой – полем. Он увидел общинный луг и выкрашенный в бледно-зеленый цвет паб, рядом с которым выросли какие-то красные пристройки. Он увидел дорогу, ведущую к Роуз-лоджу, и даже свой собственный сад, обрамленный крохотными пушистыми изгородями и украшенный моделью дерева. Но по-чему-то в деревне появилось сразу несколько Дагенхэм-маноров. Казалось, что практически одинаковые усадьбы с одинаковыми подъездными дорожками, квадратными садами, конюшнями, окруженные крошечными автомобилями и даже посеребренными прудами, на каждом из которых сидело по три селезня, отражают друг друга. Один такой дом стоял на поле за домом майора, другой – на месте автобусной остановки. Автобусная остановка и главная улица исчезли – их передвинули на самый край модели. Майор пристальнее вгляделся в луг в поисках магазина. Его с трудом можно было узнать – стеклянная витрина уступила место арочным окнам и бирюзовым ставням. Вывеска гласила: «Гаррис Джонс и сыновья. Поставщики продуктов и выпечки». У стеклянной двери стояла плетеная корзина с яблоками и старая железная тележка с цветочными горшками. Рядом располагались кафе, шляпный магазин и магазин упряжи и оружия. Майор замер.

– Беспокоясь о будущем своего поместья, – начал Фергюсон, – мой добрый друг лорд Дагенхэм спросил меня, как ему позаботиться о земле, чтобы одновременно упрочить финансовое положение поместья и сохранить нетронутой местность.

– Я сказал: только никаких торговых центров! – вмешался Дагенхэм. Несколько банкиров рассмеялись.

– Я не мог ответить этот вопрос, пока не приобрел замок Лох-Брае и не понял, что это значит – управлять сельской местностью, – Фергюсон сделал паузу и прижал руку к сердцу, словно давая клятву верности. – Нести ответственность за жизни фермеров и за саму землю, взывающую к нам о защите.

Банкиры выглядели озадаченными, словно американец обращался к ним на иностранном языке.

– Итак, вместе мы разработали идею потрясающего проекта, не имеющего аналогов в Великобритании. Благодаря тому, что нам доступны разрешения на планировочные работы для создания новых поместий, имеющих важное архитектурное значение, моя компания, «Сент-Джеймс хоумс», выстроит целую деревню, состоящую из престижных усадеб, и перепланирует деревню, чтобы обслуживать эти усадьбы.

Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Банкиры отталкивали друг друга, пытаясь лучше рассмотреть макет. После плотного завтрака это была задача не из легких, поэтому задаваемые вопросы сопровождались всеобщим пыхтением.

– Какова будет цена?

– Будет ли автомагистраль?

– Сколько будет стоить квадратный фут по сравнению с Танбридж-Уэллс?

– Господа, господа, мы с моим коллегой мистером Стерлингом будем счастливы ответить на все ваши вопросы, – объявил Фергюсон, улыбаясь, словно сделка была уже подписана. – У меня в доме есть информационные буклеты. Предлагаю всем осмотреть макет и переместиться в дом, чтобы обсудить все в тепле.

После того как все ушли, майор задержался у макета. Оставшись наедине со своей деревней, он сунул руки в карманы, чтобы избежать соблазна поотламывать все лишние усадьбы и поставить на их место несколько деревьев.

– Сигару?

Он обернулся и увидел рядом с собой Дагенхэма.

– Благодарю, – ответил он, взял сигару и прикурил.

– Вы, конечно, просто в ужасе, – сказал Дагенхэм и покосился на модель.

Он говорил так спокойно, что у майора не хватило духа ответить откровенно.

– Скажем так, я не ожидал такого, – сказал он осторожно. – Это все довольно… неожиданно.

– Я видел ваше письмо, – сказал Дагенхэм. – Я сразу сказал Фергюсону: майор будет в ужасе. Если мы не перетянем его на свою сторону, можно сразу бросить эту идею.

Майор покраснел, смущенный упоминанием этого вероломного поступка.

– Честно говоря, я сам в ужасе.

Дагенхэм наклонился к макету и передвинул одну из усадеб поближе к деревьям.

– Беда в том, что даже если бы я просто не вылезал отсюда, мне бы все равно не удалось спасти дом, – криво улыбнулся он. – Во всяком случае надолго.

Он подошел к окну и приоткрыл его.

– Мне жаль, – сказал майор.

– Усадьбы вроде моей сейчас переживают кризис по всей стране, – продолжал Дагенхэм. Его вздох прозвучал совершенно искренне, и майор заметил, как он помрачнел. – Мы не можем содержать их на доходы от ферм и при этом не можем даже дерева срубить без разрешения. Охота на лис запрещена, а утиная охота вызывает массу протестов – вы сами сейчас видели. Нас заставляют открывать кафе и парки развлечений, устраивать экскурсии и музыкальные фестивали. В итоге все вокруг завалено обертками от мороженого, а на газонах паркуются машины.

– А как же Общество охраны памятников? – спросил майор.

– Да, они вечно кружат поблизости и выжидают случая отнять усадьбу и засунуть наследников в каморку для прислуги на чердаке, – злобно сказал Дагенхэм. – Но теперь они требуют еще и оказывать материальную поддержку. Говорю вам, майор, мы сейчас наблюдаем последние годы этой войны. Очень скоро старые семьи просто исчезнут, вымрут, словно додо.

– Британия тогда обеднеет, – сказал майор.

– Вы меня понимаете, майор, – Дагенхэм хлопнул майора по плечу. Он уже выглядел чуть более оживленным. – Вы не представляете, как мало тех, с кем я могу об этом поговорить.

Он оперся на края макета и окинул его взглядом, словно Черчилль, нависший над военной картой Европы.

– Вы, наверное, единственный человек, который может помочь мне объяснить это все жителям деревни.

– Понимаю ваши затруднения, но боюсь, что не смогу объяснить, как этот роскошный проект поможет сохранить то, что мы с вами любим, – сказал майор. Он вновь взглянул на макет и не смог удержать презрительной гримасы. – Не скажут ли люди, что это все для нуворишей, которые губят Англию?

Он гадал, удалось ли ему достаточно корректно сформулировать свою мысль.

– В том-то и заключается изящество моего плана! – воскликнул Дагенхэм. – Эта деревня будет доступна только для людей со старыми деньгами. Я строю убежище для тех старых семей, которых налоговики, политики и европейские бюрократы заставили покинуть их усадьбы.

– Они все приедут в Эджкомб-Сент-Мэри? – уточнил майор. – Но зачем?

– Потому что им больше некуда идти, понимаете? – ответил Дагенхэм. – Их выгоняют из их собственных домов, а я предлагаю им место, которое они смогут назвать домом. Землю, где они смогут поселить людей со схожими взглядами. – Он показал на большой новый амбар рядом с одной из ферм. – У нас будет достаточно людей, чтобы завести псарню и конюшни. А здесь, рядом со школой, можно будет устроить техникум, где местные будут учиться класть кирпичи, штукатурить, работать на конюшне, стричь изгороди или работать дворецкими и конюхами. Мы будем обучать их всем профессиям, которые требуются в усадьбах, и у нас будет готовая рабочая сила. Понимаете? – Он поправил дерево, стоящее рядом с общинным лугом. – У нас будут нужные нам магазины, и мы организуем архитектурный комитет, который будет следить за внешним видом зданий. Переделаем этот ужасный магазин и заведем в пабе нормального повара – может быть, со временем даже получим мишленовскую звезду[20]20
  Здесь имеется в виду система рейтинга ресторанов «Мишлен».


[Закрыть].

– А что же будет с теми, кто уже живет в деревне? – спросил майор.

– Они останутся, – ответил Дагенхэм. – Надо, чтобы все было аутентично.

– А как же миссис Али, хозяйка магазина? – спросил майор, чувствуя, как горит его лицо; чтобы скрыть свои чувства, он внимательно уставился на макет.

Дагенхэм задумчиво на него посмотрел. Майор изо всех сил старался сохранять нейтральное выражение лица, но боялся, что вот-вот начнет косить от чрезмерных усилий.

– Здесь мне и понадобится ваш совет, майор. Вы ближе к людям, чем я, и могли бы помочь мне продумать такие детали, – сказал Дагенхэм. – В любом случае нам понадобится сохранить некоторую мультикультурность, и, разумеется, мы можем пойти на некоторые уступки, если будем, как бы это сказать, заинтересованы.

Майор с разочарованием понял, что Дагенхэм подразумевает обычную практику «услуга за услугу». Это было более тонко, чем те взятки, которые ему приходилось отклонять за годы работы за границей, где подобная практика считалась нормальной, но суть была та же. Он прикинул, сколько веса будут иметь его просьбы в обмен на поддержку, которую он сможет оказать. Взгляд его постоянно возвращался к дому на поле за Роуз-лодж.

– Уверяю вас, это все еще не окончательно решено, – сказал Дагенхэм.

Их внимание привлек какой-то шум снаружи. За углом дома промелькнул некто в зеленом.

– Кто это, интересно? – сказал Дагенхэм.

– Может, это один из помощников Морриса? – предположил майор.

Он был уверен, что это Алиса Пирс, сбросившая свое яркое пончо. Он с трудом сдержал усмешку, подумав, что она специально оделась ярче, чем обычно, а вниз надела маскировочную зеленую одежду, чтобы оставаться незамеченной, словно десантник в джунглях.

– Чертовски сложно сохранить это все в тайне, – сообщил Дагенхэм и поднял с пола покрывало. – Фергюсон не хочет раскрывать карты раньше времени.

Майор помог ему укрыть макет и был рад, когда искалеченная деревня скрылась под серой тканью.

– Неужели нет другого выхода? – спросил он. Дагенхэм вздохнул.

– Не будь Гертруда такой унылой, мы могли бы склонить нашего американского друга к более традиционному плану.

– Вы имеете в виду брак? – спросил майор.

– Вы же знаете, ее мать была такой красавицей. Но ей больше нравится копаться в навозе. В мое время это не было бы проблемой, но теперь мужчины хотят, чтобы их жены были такими же роскошными, как и их любовницы.

– Поразительно, – сказал майор. – Как же они будут их различать?

– Вот и я о том же, – ответил Дагенхэм, не заметив иронии. – Ну что, пойдемте в дом, посмотрим, не выжал ли Фергюсон из кого-нибудь еще денег?

– Возможно, они уже начали занимать дома, – сказал майор.

При одной мысли об этом его охватило уныние.

– Боже упаси! Банкиров здесь не будет, – ответил Дагенхэм. – Хотя с Фергюсоном, боюсь, придется смириться.

Он рассмеялся и обнял майора за плечи.

– Если вы меня поддержите, майор, я позабочусь, чтобы Фергюсон не оказался вашим соседом!

Пока они шагали к дому, им навстречу вышел Роджер, который искал Дагенхэма. Банкирам не терпелось с ним поговорить. Дагенхэм пожал ему руку и удалился, и майор остался наедине с сыном.

– Этот проект поможет мне подняться, – сказал Роджер, прижимая к груди синюю папку с монограммой Дагенхэма и надписью «Эджкомб-Сент-Мэри, анклав Англии». – Фергюсон ко мне так внимателен. Начальник наверняка поставит меня во главе команды.

– Этот проект разрушит твой дом, – сказал майор.

– Да ладно, когда все будет построено, мы сможем получить за Роуз-лодж кучу денег, – ответил Роджер. – Только подумай, какие это будут деньжищи.

– Ничто не разъедает душу сильнее денег, – возмущенно сказал майор. – И не забывай, что Фергюсон так ведет себя только потому, что хочет купить мои ружья.

– Это правда, – согласился Роджер. Судя по складке между бровями, он глубоко задумался. – Слушай, он говорил, что в январе пригласит нас в Шотландию пострелять куропаток. Пообещай, что не продашь ему ружья до этого.

– А я думал, ты ждешь не дождешься, когда я их продам, – заметил майор.

– Конечно, – ответил Роджер и повернулся, чтобы уйти. – Но как только ты их продашь, Фергюсон про нас забудет. Так что надо подольше подержать его на крючке.

– А как же Марджори и Джемайма? – спросил майор удаляющегося сына.

– Если понадобится, подадим жалобу в суд по наследственным делам, чтобы потянуть время, – крикнул Роджер. – В конце концов, папа, все же знают, что дядя Берти должен был оставить ружье тебе.

Сделав это выдающееся заявление, Роджер исчез, и майор, у которого от удивления кружилась голова, решил, что настало время забрать свои ружья и удрать домой.

Глава 16

Он планировал прийти к миссис Али с дюжиной длинных роз, перевязанных лентой. Но теперь надо было забирать ее от Грейс, а в доме Грейс розы смотрелись бы неуместно. В конце концов он решил принести им по абрикосовой розе на тонком стебле.

Путь до машины он преодолел бегом, чтобы не попасться на глаза Алисе Пирс – за демонстрацией на охоте Последовали сбор подписей на петиции против «Сент-Джеймс хоумс» и ряд протестных митингов. Пока что все складывалось не слишком удачно. Викария застали за разговором с архитектором – он неожиданно решил обсудить шпиль церкви, который давно нуждался в реставрации. После этого он отказался выступить на митинге, сославшись на то, что церковь должна обеспечивать любовь и духовное утешение всем конфликтующим сторонам. Многие, включая майора, с радостью приняли плакаты «Спасите нашу деревню», но далеко не все сочли уместным вывесить их на всеобщее обозрение. Майор повесил свой плакат в боковое окно, выходившее на гараж, а не на улицу. Алиса продолжала носиться по деревне с группкой последователей, питавших явное предпочтение к вязаным пальто. Она, похоже, и не догадывалась, что, хотя соседи и поддерживали ее, те, кто планировал посетить ежегодные танцы в гольф-клубе, старались ее избегать.

Поправив бабочку и в последний раз одернув смокинг, майор постучал в фанерную, сделанную под георгианскую эпоху дверь дома Грейс. Открыла миссис Али – лицо ее было наполовину в тени, но майору показалось, что на ее губах поблескивает помада.

– Прошу, – сказала она и отвернулась. Глубокий вырез вечернего платья частично оголял ее спину, и лопатки четко очерчивались под шифоновой накидкой. Между темной тканью платья и низким пучком мерцала бронзовая кожа. Когда они вошли в гостиную, она сделала шаг в сторону, подол платья взвихрился вокруг ее лодыжек и вновь прилег на носы туфелек. Это было темно-синее платье из шелкового бархата. Декольте частично прикрывала шифоновая накидка, не скрывая, впрочем, выступающих ключиц. Платье было присобрано под грудью, где сверкала старинная бриллиантовая брошь.

– Грейс еще собирается? – спросил он. Он не решался на комплимент, но и отвернуться был не в силах.

– Нет, Грейс пришлось уйти пораньше, чтобы помочь с приготовлениями. Миссис Грин недавно ее забрала. Так что я осталась одна.

Она запиналась, а на ее скулах расцвел румянец. Майор подумал, что она выглядит совсем юной. Хотел бы он сейчас снова стать порывистым мальчишкой. Мальчишке была бы простительна неуклюжая попытка сорвать поцелуй – но, увы, не увядающему лысеющему мужчине.

– Я счастлив, – сказал майор. Не зная, что делать с двумя розами, он протянул их ей.

– Одна из них предназначается Грейс? Я поставлю ее в вазу.

Он открыл рот, чтобы сказать, что она прекрасна и заслуживает целого букета, но слова не шли, заблудившись в тех частях мозга, которые лихорадочно работали, подсказывая, как не выглядеть смешным.

– Боюсь, они чуть-чуть увяли, – сказал он. – Цвет все равно не подходит к платью.

– Вам оно нравится? – спросила она, опуская глаза. – Я одолжила наряд Грейс, а она настояла, чтобы я взамен взяла что-нибудь у нее.

– Оно прекрасно, – сказал он.

– Оно принадлежало двоюродной бабушке Грейс – она жила в Баден-Бадене и считалась довольно фривольной особой. У нее было два слепых терьера и целая куча любовников.

Она вновь подняла взгляд, на этот раз тревожный.

– Надеюсь, этой накидки будет достаточно.

– Вы потрясающе выглядите.

– Я чувствую себя обнаженной. Но Грейс сказала, что вы всегда на таких мероприятиях в смокинге, поэтому мне хотелось надеть что-нибудь, чтобы сочеталось с вашим костюмом.

Она улыбнулась, и майор почувствовал, как годы отступают. В нем вновь поднялось мальчишеское желание поцеловать ее.

– Кроме того, – добавила она, – в моем случае шаровары и туника вряд ли были бы костюмом.

Неожиданно приняв решение, майор взял ее руку, поднес к губам и, закрыв глаза, поцеловал. От нее пахло розовой водой и чем-то чистым и пряным – может быть, цветущей липой. Открыв глаза, он увидел, что она отвернулась. Но отнять руку не пыталась.

– Надеюсь, я вас не обидел, – сказал он. – Перед лицом красоты мужчины теряют голову.

– Вы меня не обидели, – ответила она. – Но, думаю, нам пора отправляться на танцы.

– Если это необходимо, – сказал майор, сражаясь с боязнью выглядеть смешно. – Хотя кто угодно был бы счастлив просто остаться здесь, чтобы весь вечер сидеть и любоваться вами.

– Если вы будете осыпать меня такими цветистыми комплиментами, майор, – сказала миссис Али, снова краснея, – мне придется переодеться в огромный черный свитер и, возможно, шерстяную шляпу.

– В таком случае, давайте немедленно уйдем отсюда, чтобы избежать этой устрашающей перспективы, – ответил он.

Сэнди ждала их у входа в дом. Когда машина остановилась, она зашагала к ним по тропинке, плотно завернувшись в шерстяное пальто. Ее лицо в тусклом свете выглядело еще бледнее, чем обычно, и на нем резко выделялись кроваво-красные губы. Ее волосы были уложены налаченными волнами и перехвачены узкой лентой. Из-под воротника толстого пальто виднелась серебристая шифоновая оборка. Она напомнила майору фарфоровую куклу.

– Простите, что вам пришлось делать крюк, – сказала она. – Я говорила Роджеру, что возьму такси.

– Ничего страшного, – ответил майор, которого просьба Роджера на самом деле возмутила. – Как бы вы могли приехать без сопровождения?

Его сын сказал, что ему совершенно необходимо уехать пораньше, чтобы принять участие в примерке костюмов. Он сказал, что Гертруда не сможет без него справиться с группой дружков официанток, которые согласились поучаствовать в постановке за пиво и сэндвичи.

– Я ведь делаю это для тебя, папа, – умолял он. – А если мы хотим, чтобы что-нибудь получилось, Гертруде без меня не обойтись.

– Я был бы рад, если бы «это» отменилось, – ответил майор. – Не могу поверить, что ты согласился в этом участвовать.

– Слушай, если это неудобно, Сэнди просто возьмет такси, – сказал Роджер.

Майор пришел в ужас от мысли, что его сын позволит своей невесте приехать на танцы в одном из местных пропахших табаком такси. Ими управляли водители, которые часто бывали не трезвее пассажиров. Ему пришлось согласиться забрать ее по пути.

– Простите, что Роджер вас нагрузил, – повторила она, закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. – Я хотела остаться дома, но это было бы слишком просто, – не без язвительности добавила она.

– Надеюсь, вы и ваш жених довольны домом? – спросила миссис Али.

Майору удалось справиться со всеми тревогами по поводу вечера, но тут он вдруг забеспокоился, вспомнив о том, как Роджер порой бывает груб.

– Все прекрасно, – сказала Сэнди. – Конечно, это просто аренда – мы не хотим слишком привязываться.

В зеркале заднего вида майор увидел, как она поплотнее заворачивается в пальто. Она напряженно смотрела в окно, за которым простиралась одна только непроглядная тьма. Остаток пути они проделали в молчании.

Гольф-клуб, который обычно выглядел скромно, сегодня переливался яркими огнями, блистал, словно провинциальная пенсионерка на дешевом курорте в Тенерифе. Каждое окно светилось, прожекторы заливали лучами стены, а деревья и кусты были оплетены сверкающими гирляндами.

– Похоже на круизный теплоход, – заметила Сэнди. – Я просила их не увлекаться прожекторами.

– Надеюсь, предохранители выдержат, – сказал майор.

Они шли по гравийной дорожке, окаймленной факелами. За углом они наткнулись на полуобнаженного мужчину, на шее которого висел большой питон. Еще один с энтузиазмом дул в деревянную флейту. Третий, устроившись между двумя полувековыми рододендронами, глотал горящие головни, причем делал это совершенно небрежно, словно таксист, поедающий чипсы.

– Господи, что за цирк! – воскликнул майор, когда они подошли к фонтану, освещенному оранжевыми прожекторами и заваленному разноцветными кувшинками.

– По-видимому, мистер Расул одолжил им свои кувшинки, – ответила миссис Али, пытаясь не рассмеяться.

– Я как-то была на подобной свадьбе в Нью-Джерси, – сказала Сэнди. – А ведь я предупреждала Роджера, что надо соблюдать границу между роскошью и вульгарностью.

– В этом-то и была ваша ошибка, – ответил майор. – Это одно и то же.

– Туше, – сказала Сэнди. – Пойду поищу Роджера. Не буду портить ваш торжественный выход.

– Ну что вы… – начал майор, но она уже взбежала по ступенькам и скрылась в сверкающем клубе.

– Очень приятная девушка, – сказала миссис Али тихо. – Она всегда так бледна?

– Я не настолько хорошо ее знаю, чтобы судить, – ответил майор, слегка стесняясь того, что на самом деле Роджер так и не дал ему возможности поближе узнать его невесту. – Ну что, закружимся в вихре удовольствий?

– Как мы и собирались, – ответила миссис Али, но не двинулась с места.

Вместо этого она замерла на границе круга света. Майор, чувствуя легкое пожатие ее руки, тоже остановился. Она не шевелилась.

– Насколько я понимаю, это и есть лучший момент вечера, – сказал он. – Когда можно перевести дух перед полетом.

Он услышал, как в гриль-баре заиграл вальс и с облегчением понял, что сегодня планируется и нормальная музыка.

– Я не знала, что так испугаюсь, – сказала она.

– Моя дорогая, чего же? Разве что вы боитесь затмить остальных дам.

Из открытых дверей до них доносился гул, напоминающий шум прилива: десятки мужчин уже боролись за шампанское у барной стойки, а десятки женщин обсуждали наряды и целовали друг друга в щечку.

– Впрочем, судя по всему, там жуткая давка, – добавил он. – Мне тоже не по себе.

– Вы надо мной смеетесь, – сказала миссис Али. – Но вы должны понимать, что это вовсе не то же самое, что прогулка по набережной или разговор о книгах.

– Боюсь, я не понимаю, что вы имеете в виду. Майор притянул ее к себе и кивнул проходящей мимо паре. Те в изумлении на них уставились, а потом одновременно кивнули и заспешили к входу. Майор был уверен, что именно это она и имела в виду.

– Я даже не танцую, – сказала она. – Не танцую на людях.

Он почувствовал, что она дрожит. Она напоминала попавшую в кошачьи лапы птичку, каждое перышко которой молило о пощаде. Он боялся выпускать ее руку.

– Послушайте, там много народу, и все это устроено довольно безвкусно, но бояться тут нечего, – сказал он. – Я был бы счастлив вовсе туда не идти, но Грейс будет вас искать, а я пообещал, что в ходе развлечений приму их дурацкую награду.

Он умолк, чувствуя, что говорит глупости.

– Я не хочу вас стеснять, – сказала она.

– Тогда не заставляйте меня идти туда в одиночестве, – сказал он. – Когда мне вручат мое серебряное блюдо, я хочу вернуться на свое место рядом с самой элегантной женщиной в зале.

Она слегка улыбнулась и расправила плечи.

– Простите, – сказала она. – Не знаю, что на меня нашло.

Он прижал к себе ее локоть, и она позволила ему повести ее ко входу. Он шагал быстро, чтобы она не успела передумать.

Двери в бар придерживали две огромные медные кадки с пальмами. Вход окаймляла алая ткань, перехваченная золотыми косичками, бамбуковыми бусами и кисточками. В нише стояла большая елка с феей на макушке – чтобы придать ей вид, более соответствующий теме праздника, ее увешали крохотными индийскими туфельками и подарками, завернутыми в бумагу с изображениями Тадж-Махала.

В центре зала Грейс раздавала обеденные карточки и программки. На ней была длинная вышитая блуза и темно-лиловые пижамные штаны, на ногах – украшенные камнями сандалии. Волосы ее были уложены более естественно, чем обычно, а на лице в кои-то веки не было толстого слоя пудры.

– Грейс, вы сегодня восхитительно выглядите, – сказал майор и ощутил радость от того, что произносит комплимент по-настоящему искренне.

– Дейзи пыталась все испортить – хотела нацепить на меня гирлянду бумажных цветов, – ответила Грейс, обращаясь скорее к миссис Али, чем к майору. – Пришлось утопить их в цветочной вазе.