Текст книги "Последний бой майора Петтигрю"

Автор книги: Хелен Саймонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Глава 2

Дом Берти – видимо, теперь следовало называть его домом Марджори – представлял из себя приземистую двухэтажную постройку, которую Марджори ухитрилась превратить в некоторое подобие испанской виллы. На крыше гаража устроили патио с кирпичной открытой беседкой и коваными перилами. Венецианское чердачное окно, обрамленное кирпичной аркой, с истинно испанской игривостью подмигивало простиравшемуся под ним приморскому городку. Сад перед домом был отдан под парковку, где машины двумя рядами выстраивались вокруг медного фонтанчика, изображающего тщедушную обнаженную девицу. Во второй половине дня похолодало, с моря приплыли облака, но Марджори не стала закрывать двери, ведущие на патио из гостиной. Майор забился в глубину комнаты, пытаясь согреться едва теплым чаем из пластикового стаканчика. «Что-нибудь немудрящее» в представлении Марджори выглядело как пышный банкет из множества блюд на картонных тарелках – яичный салат, лазанья, тушенный в вине цыпленок. Присутствующие пытались удержать в руках размокающие тарелки, на подоконниках теснились пластиковые стаканы и чайные чашки.

В дальнем конце комнаты началось какое-то волнение, и он увидел, как Марджори обнимает Роджера. Увидев своего высокого темноволосого сына, майор Петтигрю ощутил, как сердце его забилось быстрей. Он все-таки приехал.

После многословных извинений за опоздание Роджер торжественно пообещал Марджори и Джемайме помочь с выбором надгробного камня для дяди Берти. Он был обходителен, в дорогом темном костюме с неуместно ярким галстуком и в узких лакированных туфлях, своим щеголеватым видом буквально кричащих о своем итальянском происхождении. Лондон отполировал его до континентального лоска. Майор старался не осуждать сына.

– Слушай, пап, мы с Джемаймой поговорили о ружье дяди Берти, – сказал Роджер, когда они вдвоем присели на жесткий кожаный диван. Он потеребил лацкан пиджака и поддернул брючины.

– Я и сам собирался обсудить это с Марджори. Но сейчас не время, не находишь?

Он не забыл о ружьях, но сегодня все это казалось не важным.

– Они прекрасно осознают его цену. Джемайма изучила вопрос.

– Дело не в деньгах, – строго сказал майор. – Наш отец ясно дал понять, что ружья должны быть объединены вновь. Это семейная драгоценность, фамильное наследие.

– Да, Джемайма тоже считает, что ружья надо объединить, – согласился Роджер. – Их, наверное, надо будет подреставрировать.

– Мое ружье в отличном состоянии, – сказал майор. – Впрочем, Берти вряд ли занимался своим. Он не был заядлым стрелком.

– Понятно, – сказал Роджер. – Джемайма говорит, что рынок сейчас просто бурлит. «Черчиллей» такого качества не достать ни за какие деньги. Американцы встают за ними в очередь.

Майор почувствовал, что его лицо напрягается, а улыбка застывает в ожидании грядущего удара.

– В общем, мы с Джемаймой решили, что разумнее всего будет продать их прямо сейчас. Конечно, это будут твои деньги, но ты же все равно собираешься оставить их мне, так что я мог бы взять их сейчас.

Майор молча сосредоточился на дыхании. Раньше он не замечал, как много механических усилий требуется, чтобы обеспечивать работу легких. Роджеру хватило достоинства неловко поерзать. Он прекрасно понимает, что говорит, подумал майор.

– Извини, Эрнест, там внизу какая-то странная женщина, которая говорит, что ждет тебя, – сказала Марджори, неожиданно положив ему руку на плечо. Он поднял голову и откашлялся, чтобы оправдать влагу в глазах. – Темнокожая женщина в маленькой «хонде».

– Да, конечно, – сказал он. – Это миссис Али за мной приехала.

– Таксистка? – спросил Роджер. – Ты же ненавидишь, когда женщины водят.

– Она не из такси, – огрызнулся майор. – Это моя знакомая, она держит магазин.

– Тогда пригласи ее к нам выпить чаю, – сказала Марджори, всем своим видом изображая неодобрение. Она скользнула взглядом по буфету. – Ей наверняка понравится кекс с мадерой – все любят кекс с мадерой.

– Хорошо, спасибо, – сказал майор, поднимаясь.

– Вообще-то я собирался отвезти тебя домой, – сказал Роджер.

Майор пришел в замешательство.

– Ты же приехал на поезде, – сказал он.

– Я собирался. Планы изменились. Мы с Сэнди решили приехать вместе. Она сейчас ищет нам коттедж.

– Коттедж?

Это было уже чересчур.

– Да, Сэнди подумала, что раз уж мне все равно надо сюда приехать… Я давно хотел снять здесь что-нибудь. Мы были бы рядом с тобой.

– Коттедж, – повторил майор, силясь понять, что это за Сэнди.

– Я вас обязательно познакомлю. Она вот-вот придет, – Роджер пошарил взглядом по комнате. – Она американка, родом из Нью-Йорка. Важная фигура в модном бизнесе.

– Миссис Али ждет меня, – сказал майор. – Это невежливо…

– Она наверняка не обидится, – прервал его Роджер.

На улице похолодало. Темнота размыла вид на город и море. Миссис Али припарковала свою «хонду» у чугунных ворот, украшенных фигурами дельфинов. Она помахала и вышла из машины навстречу майору. В руках у нее была книжка в мягкой обложке и половинка чизбургера в пестрой промасленной обертке. Майор, как правило, весьма ядовито отзывался о бесчисленных кафе с фастфудом, постепенно захватывающих уродливый район между больницей и берегом, но подобная слабость со стороны миссис Али показалась ему очаровательной.

– Миссис Али, не желаете зайти и выпить чаю? – спросил он.

– Нет-нет, майор, спасибо, я не хочу досаждать своим присутствием, – ответила она. – Пожалуйста, не торопитесь. У меня все в порядке.

Она указала на книгу.

– Там много еды, – продолжил майор. – Даже домашний кекс с мадерой.

– Все хорошо, правда, – сказала она с улыбкой. – Спокойно общайтесь с родственниками, а когда закончите, я буду здесь.

Майор пребывал в замешательстве. Его одолевало искушение забраться в машину и уехать тотчас же. Когда они вернутся, будет еще достаточно рано, и можно будет пригласить миссис Али выпить чаю. Они могли бы обсудить ее книгу. Возможно, ей можно будет рассказать о забавных моментах сегодняшнего дня.

– Вы сочтете меня последним грубияном, – сказал майор. – Но мой сын все же сумел приехать. На машине.

– Вы, должно быть, очень рады, – сказала она.

– Да, и он хочет – то есть, конечно, я ему уже сказал, что уеду с вами…

– Нет-нет, вы должны поехать домой с сыном.

– Я прошу вас меня простить, – сказал он. – У него, кажется, завелась девушка. Они ищут себе дом.

– А! – она тут же все поняла. – Рядом с вами? Это же чудесно.

– Надо посмотреть, чем я могу им помочь, – сказал майор почти что себе под нос и посмотрел на нее. – Вы уверены, что не хотите зайти на чашку чаю?

– Нет, спасибо, – отказалась она. – Вам надо побыть в кругу семьи, а мне надо ехать домой.

– Я у вас в долгу, – сказал майор. – Не знаю, как отблагодарить вас за вашу помощь.

– Это пустяки, – сказала она. – Не стоит.

Она слегка кивнула ему, села в машину и развернулась так резко, что гравий полетел веером. Майор чуть было не помахал ей вслед, но почувствовал, что это нечестно, и опустил руку. Миссис Али не оглянулась.

Когда ее маленькая синяя машина тронулась с места, ему пришлось бороться с желанием побежать за ней. Перспектива обратной дороги была словно маленьким угольком в руке, согревавшим его в толпе. Вновь раздался визг шин, и «хонда» притормозила у ворот, пропуская большой черный автомобиль с овальными фарами, ни на мгновение не замедливший ход. Он спокойно проскользнул сквозь ворота и остановился на площадке перед входной дверью, которую остальные машины вежливо объезжали.

Майор с некоторым трудом вновь взобрался по гравийному склону и, слегка запыхавшись, подошел к автомобилю как раз в тот момент, когда его хозяйка спрятала серебряный футлярчик с помадой и открыла дверцу. Скорее инстинктивно он придержал дверь. Она удивленно на него взглянула, затем улыбнулась. Из кожаного салона цвета шампанского появились загорелые обнаженные ноги.

– Я не собираюсь разыгрывать сцену, в которой принимаю вас за дворецкого, а вы оказываетесь лордом таким-то, – сказала она, оправив простую черную юбку из очевидно дорогого материала, но неожиданно короткую. Помимо юбки на ней был облегающий черный пиджак на голое тело – по крайней мере, в вырезе не виднелось никакой блузки. Благодаря ее росту и головокружительным каблукам этот вырез располагался на уровне глаз майора.

– Меня зовут Петтигрю, – сказал он, не желая сообщать больше, чем это необходимо. Он по-прежнему пытался справиться с потрясением, вызванным ее американскими гласными и невероятно белыми зубами.

– Значит, я попала куда надо, – сказала она. – Меня зовут Сэнди Данн. Меня пригласил Роджер Петтигрю.

Майор на секунду испытал искушение сказать, что никакого Роджера здесь нет.

– Он, кажется, беседует сейчас со своей тетушкой, – сказал он, посмотрев через плечо в открытые двери дома, как будто это позволяло ему увидеть скрытую от глаз толпу на втором этаже. – Позвать его?

– Просто скажите, куда мне идти, – сказала она и двинулась к дому. – Это не лазаньей пахнет? Умираю с голоду.

– Входите, пожалуйста, – сказал майор.

– Спасибо, – бросила она через плечо. – Приятно познакомиться, мистер Петтигрю.

– Вообще-то не мистер, а майор… – начал он, но она уже ушла, постукивая шпильками по ярким бело-зеленым плиткам. В воздухе остался цитрусовый запах духов – не неприятный, но не оправдывающий возмутительных манер, решил майор.

Желая оттянуть момент встречи с неизбежным, майор бесцельно слонялся по холлу. На втором этаже его ждало знакомство с амазонкой. Невероятно, что Роджер пригласил ее. Она наверняка сочтет его сдержанность во время их встречи у автомобиля проявлением идиотизма. Американцы вообще поднаторели в искусстве публичного унижения. В американских комедиях, которые майору случалось видеть по телевизору, действовали исключительно инфантильные толстяки с выпученными глазами, сыплющие бесконечными шутками под металлический смех с записи.

Он вздохнул. Ради Роджера придется изобразить радость. Лучше сыграть развязность, чем оконфузиться на глазах у Марджори.

На втором этаже все постепенно веселели. Приглушив свое горе плотным обедом и взбодрившись выпивкой, гости незаметно перешли к обычным разговорам. Священник, стоя в дверях, обсуждал с одним из бывших коллег Берти, сколько бензина поглощает его новая «вольво». Молодая женщина с извивающимся ребенком на коленях расхваливала заторможенной Джемайме преимущества какой-то особой системы тренировок.

– Что-то вроде скручиваний, но мышцы верхней части тела нагружаются как во время бокса!

– Это должно быть нелегко, – сказала Джемайма.

Она сняла свою праздничную шляпу, и стало видно, что из пучка волос выбиваются мелированные пряди. Голова клонилась к правому плечу, как будто тонкая шея была не в состоянии выдержать ее вес. Младший сын Джемаймы, Грегори, расправился с куриной ножкой, сунул кость в руку матери и умчался к десертам.

– Главное не перестараться, – согласилась собеседница Джемаймы.

Мило, пожалуй, что друзья Джемаймы пришли ее поддержать. В церкви они держались вместе и заняли несколько рядов ближе к алтарю. Майор, однако, не понимал, почему они решили привести с собой детей. Один из младенцев во время службы то и дело принимался рыдать, а теперь трое перемазанных джемом детей сидели под столом, слизывая глазурь с пирожных. Покончив с этим, они побросали обслюнявленные пирожные обратно на блюдо. Грегори ухватил нетронутую булочку и побежал к французскому окну, рядом с которым стояли Марджори, Роджер и американка. Марджори отработанным движением остановила внука.

– Ты же знаешь, Грегори, мы не бегаем дома, – сказала она, держа его за локоть.

Мальчик завизжал, извиваясь, будто его пытают. Марджори слабо улыбнулась, притянула к себе внука, наклонилась и поцеловала его в макушку.

– Веди себя хорошо, дорогой, – сказала она. Грегори высунул язык и ретировался.

– Папа, иди сюда, – позвал Роджер. Майор помахал сыну и принялся неохотно протискиваться между группами людей, которых прибило друг к другу беседой, как порыв ветра сметает листья в кучи.

– Необычайно впечатлительный ребенок, – рассказывала Марджори американке. – Легковозбудимый, но очень умный. Дочь проверяла его коэффициент умственного развития.

Марджори не смутило появление незваного гостя – наоборот, она изо всех сил старалась впечатлить ее. Для начала Марджори всегда впечатляла людей рассказами о своем одаренном внуке, после чего ей обычно удавалось перевести разговор на себя.

– Папа, я хочу представить тебе Сэнди Данн, – сказал Роджер. – Она занимается связями с общественностью и организацией мероприятий в сфере моды. Ее компания работает со всеми знаменитыми дизайнерами.

– Привет, – сказала Сэнди, протягивая руку. – Я так и знала, что попадусь с дворецким.

Майор пожал ей руку и вскинул брови, предлагая Роджеру продолжить представление, хотя он и начал его не с той стороны. Роджер широко ему улыбнулся.

– Эрнест Петтигрю, – сказал майор. – Майор Эрнест Петтигрю, Королевский Сассекский полк, в отставке, – он заставил себя улыбнуться и добавил: – Роуз-лодж, Блэкберри-лейн, деревня Эджкомб-Сент-Мэри.

– А, да. Извини, пап, – бросил Роджер.

– Рада познакомиться с вами по всей форме, Эрнест, – сказала Сэнди.

Майор вздрогнул, услышав столь непринужденное обращение.

– Отец Сэнди – большая шишка в страховой компании в Огайо, – вставил Роджер. – А мать, Эммелин, член попечительского совета Ньюпортского музея искусств.

– Как повезло мисс Данн, – сказал майор.

– Роджер, здесь никому не хочется слушать обо мне, – Сэнди взяла Роджера под руку. – Я хочу узнать все о твоей семье.

– У нас неплохая галерея в ратуше, – заметила Марджори. – В основном местные художники. Но там есть прелестный Бугро – девушки на холме. Обязательно сводите туда свою мать.

– Вы живете в Лондоне? – спросил майор. Он напряженно выжидал любого намека на то, что они живут вместе.

– У меня квартирка в Саутуорке, – сказала она. – Рядом с новым Тейтом.

– Потрясающее место, – заявил Роджер.

Он был возбужден, как мальчишка, говорящий о своем новом велосипеде. На мгновение майор увидел его восьмилетним, с копной каштановых кудрей, которые его мать отказывалась стричь. Велосипед был красным, с толстыми шипованными шинами и амортизаторами, как у автомобиля. Роджер приметил его в лондонском магазине игрушек – кто-то исполнял на нем разные трюки прямо внутри магазина. Образ велосипеда полностью вытеснил из его головы все воспоминания о Музее науки. Нэнси, изможденная прогулкой по Лондону с маленьким мальчиком, в притворном отчаянии качала головой, пока Роджер пытался донести до них необходимость немедленного приобретения велосипеда. Разумеется, они не согласились. Можно было подкрутить сиденье нынешнего велосипеда, тяжеловесной зеленой машины, на которой в том же возрасте катался майор. Они с Нэнси хранили его в сарае замотанным в мешковину и раз в год смазывали.

– Единственная проблема – найти мебель подходящего размера. Приходится заказывать сборную мебель в Японии.

Роджер по-прежнему хвастался квартирой Сэнди. Марджори явно была впечатлена.

– На мой взгляд, в «Джи-Плане» делают неплохие диваны, – заметила она.

Берти и Марджори приобрели большинство предметов мебели в «Джи-Плане» – добротные мягкие диваны, солидные квадратные столы и комоды. Пусть выбор и невелик, говорил Берти, зато качество на века. Не понадобится что-либо менять.

– Надеюсь, вы заказали чехлы? – спросила Марджори. – Они гораздо долговечнее обивки, особенно если положить на спинку салфетку.

– Из козьих шкур, – гордо сказал Роджер. – Сэнди сказала, что я опережаю моду.

Майор задался вопрос, не был ли он чрезмерно строг с Роджером в детстве, спровоцировав тем самым подобное поведение. Нэнси, конечно, пыталась его избаловать. Сын родился поздно, как раз тогда, когда они уже оставили надежду на детей. Нэнси никогда не могла устоять перед искушением вызвать улыбку на маленьком личике, и майору частенько приходилось пресекать различные излишества.

– Роджер знает толк в дизайне, – заметила Сэнди. – Он мог бы быть оформителем.

– В самом деле? – спросил майор. – Это серьезное обвинение.

Вскоре они уехали. Сэнди передала ключи Роджеру и без дальнейших комментариев заняла место рядом с водителем, так что майору ничего не оставалось, как обосноваться сзади.

– Тебе там удобно? – спросил Роджер.

– Вполне, – ответил майор.

Однако удобство было весьма относительным. Сиденье автомобиля словно обняло его бедра, светлый потолок изгибался чересчур близко. Он чувствовал себя младенцем, путешествующим в роскошной коляске. Убаюкивающее урчание мотора также не улучшало положения, и майору пришлось бороться с подступающей дремотой.

– Простите Роджера за опоздание, – сказала Сэнди, с улыбкой обернувшись к нему. – Мы осматривали коттедж, и риелтор, то есть агент по недвижимости, опоздал.

– Осматривали коттедж? – переспросил он. – А как же работа?

– Там все решилось, – сказал Роджер, не отрывая взгляда от дороги. – Я сказал клиенту, что еду на похороны, поэтому пусть отложит вопрос на день или найдет кого-нибудь другого.

– И вы поехали осматривать коттедж?

– Эрнест, во всем виновата я, – вмешалась Сэнди. – Я думала, что заложила достаточно времени и успею вовремя довезти Роджера до церкви. Этот агент спутал нам все карты.

– Да, я собираюсь позвонить ему завтра и сообщить, как меня подвело его опоздание, – заявил Роджер.

– Не стоит, милый. Твоя тетя Марджори проявила полное понимание, – Сэнди положила руку на плечо Роджеру и улыбнулась майору. – Как и вы все.

Майор попытался разозлиться, но у него ничего не вышло. Сражаясь с дремотой, он подумал, что эта девушка наверняка преуспевает в связях с общественностью.

– Осматривали коттедж, значит, – пробормотал он.

– Конечно, нам не стоило ехать, но их вмиг расхватывают, – объяснила Сэнди. – Помнишь то милое место рядом с Кромером?

– Мы пока что посмотрели всего несколько домов, – перебил ее Роджер, бросая тревожный взгляд в зеркало заднего вида. – Но приоритет отдаем этой местности.

– Да, здесь куда удобнее, чем в Норфолке или Костволдсе, – согласилась Сэнди. – И, конечно, Роджера привлекает близость к вам.

– Привлекает? – переспросил майор. – Чтобы превзойти Норфолк, мне, пожалуй, придется подавать в саду чай со сливками.

– Папа!

– Твой отец – прелесть, – заявила Сэнди. – Обожаю такой сдержанный юмор.

– Да, он шутник. Да, пап?

Майор промолчал. Он устроился поудобнее и отдался умиротворяющему покачиванию. Слушая сквозь сон, как тихо переговариваются Роджер и Сэнди, он снова чувствовал себя ребенком. Это могли бы быть голоса его родителей, то утихающие, то вновь звучащие где-то вдали, пока они преодолевали мили на пути из интерната домой.

Они всегда приезжали за ним сами, хотя большинство мальчиков уезжали на поезде. Они считали, что хорошие родители поступают именно так; кроме того, директор очень гостеприимно встречал приезжающих родителей – в основном это были те, кто жил неподалеку. Родители были очень общительны и всегда приходили в восторг, если им удавалось заполучить приглашение на воскресный обед в какой-нибудь знатный дом. Ближе к вечеру, осоловевшие после ростбифа и бисквита со взбитыми сливками, они пускались в долгий путь до дома. Он засыпал на заднем сиденье. Как бы он ни сердился на них за то, что его заставляют терпеть эти долгие обеды в компании сына хозяев, также мечтавшего поскорее скинуть с себя эту обузу, он все равно засыпал; темноту прорезали длинные лучи фар, и родители разговаривали вполголоса, чтобы не разбудить его. В эти минуты он чувствовал любовь.

– Вот и приехали, – бодро сказал Роджер.

Майор заморгал и попытался притвориться, что он и не засыпал. Перед отъездом он забыл включить свет, и кирпичный фасад Роуз-лоджа был почти неразличим в серебряном свете луны.

– Какой прелестный дом, – сказала Сэнди. – Больше, чем я думала.

– Он был построен в XVII веке, но последующие «улучшения», как их называли георгианцы, сделали его более внушительным, – пояснил майор. – Проходите, будем пить чай.

– Вообще-то, если ты не против, мы поедем, – ответил Роджер. – Нам пора в Лондон, мы договорились поужинать с друзьями.

– Но вы туда только к десяти приедете, – возразил майор.

При одной только мысли о столь позднем ужине его желудок содрогнулся.

Роджер рассмеялся.

– Ну, учитывая, как водит Сэнди, раньше. Но мы не успеем, если не выедем прямо сейчас. Я тебя провожу.

Он выскочил из машины. Сэнди соскользнула на водительское сиденье, и ноги ее сверкнули, точно пара сабель. Она нажала на что-то, и окно опустилось.

– Доброй ночи, Эрнест, – сказала она, протянув руку. – Рада знакомству.

– Спасибо, – ответил майор. Он уронил ее руку и повернулся на каблуках. Роджер поспешил вслед за ним.

– Скоро увидимся! – крикнула вслед Сэнди. Окно вновь поднялось, исключая возможность дальнейшей беседы.

– Жду не дождусь, – пробормотал майор.

– Не оступись, пап, – сказал Роджер сзади. – Тебе нужно установить здесь фонарь с датчиком движения.

– Отличная идея, – ответил майор. – Здесь бегает столько кроликов, не говоря уж о соседском барсуке, что сад будет похож на дискотеку, вроде тех, на которые ты раньше ходил.

Он протянул руку к двери, намереваясь вставить ключ в скважину. Ключ со скрежетом проехал по двери и выскользнул из пальцев. Раздалось звяканье меди по кирпичу, а затем – зловещий глухой стук, возвещающий, что ключ упал куда-то на землю.

– Будь оно все проклято, – сказал майор.

– Вот видишь? – сказал Роджер.

Роджер, обломав в процессе поисков несколько листьев, обнаружил ключ под раскидистой хостой и безо всяких усилий открыл дверь. Майор вошел в темную прихожую и, вознося к небу молитвы, сумел найти выключатель с первой попытки.

– Пап, ты как?

Роджер остановился, положив руку на дверь, и вид у него был нашкодившего и осознающего это ребенка.

– Все в полном порядке, благодарю, – ответил майор.

Роджер отвел взгляд, но продолжил мяться на пороге, будто ожидая услышать какие-нибудь претензии или требования. Майор молчал. Пусть из-за угрызений совести поворочается пару ночей рядом с этими нечеловеческими сияющими американскими ногами. Приятно было сознавать, что Роджер еще не окончательно утерял моральные ориентиры. Сейчас майор был не в настроении отпускать грехи.

– Ладно, я тебе завтра позвоню.

– В этом нет необходимости.

– Но я хочу тебе позвонить, – настаивал Роджер. Он сделал шаг вперед, и майор вдруг оказался в угловатом, неловком объятии. Он схватился за край двери, чтобы та не закрылась, и заодно, чтобы устоять на ногах. Другой рукой он робко похлопал Роджера по доступной ему части спины, потом положил руку на выпуклую лопатку сына и вдруг почувствовал, что где-то там – маленький мальчик, которого он всегда любил.

– Тебе пора, – сказал он, яростно моргая. – Вам еще ехать до города.

– Я за тебя беспокоюсь, пап, – Роджер сделал шаг назад и вновь превратился в постороннего мужчину, существующего в основном на другом конце телефонного провода. – Я тебе позвоню. Мы с Сэнди разберемся с делами и через пару недель приедем к тебе.

– С Сэнди? Ах да. Это будет прекрасно.

Роджер широко улыбнулся и помахал на прощание, из чего майор сделал вывод, что сухость его тона осталась незамеченной. Он помахал в ответ, провожая глазами сына – тот уезжал довольный и уверенный, что мысль о предстоящем визите поддержит стареющего отца на плаву.

Оставшись в одиночестве, он ощутил, как на плечи тяжким грузом опускается усталость. Он хотел было задержаться в гостиной и выпить глоток живительного бренди, но в камине не было огня, и дом вдруг показался холодным и мрачным. Он решил направиться прямиком в постель. Небольшая лестница, покрытая вылинявшей дорожкой с восточными узорами, казалась неприступной, словно Эверест. Он ухватился за полированные ореховые перила и потащился вверх по узким ступеням. Он считал себя здоровым человеком и каждый день выполнял комплекс упражнений на растяжку, включая несколько глубоких приседаний. Но сегодня – видимо, из-за усталости – ему пришлось остановиться на середине лестницы, чтобы перевести дух. А что, вдруг подумал он, будет, если он потеряет сознание и упадет? Он увидел себя лежащим на ступеньках головой вниз с посиневшим лицом. Может пройти несколько дней, прежде чем кто-нибудь его найдет. Подобные мысли никогда раньше не приходили к нему в голову. Он встряхнулся, выпрямил спину и укорил себя за нелепые мысли. Не следует изображать из себя несчастного старика только потому, что умер Берти. Он поднялся по оставшимся ступенькам с возможной размеренностью и легкостью и не позволял себе пыхтеть, пока не добрался до спальни, где с облегчением рухнул на широкую мягкую постель.