Текст книги "Последний бой майора Петтигрю"

Автор книги: Хелен Саймонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Майор достал из чемодана кожаную косметичку, упакованную в саржевый мешочек, принадлежавший еще его отцу, и выложил мыло, шампунь, зубную пасту и маленькое полотенце из египетского хлопка, которое возил с собой на всякий случай.

– Схожу в машину, – сказал он. – У меня в аптечке есть запасная зубная щетка.

– Вместе с фляжкой бренди и запасным томиком Шекспира? – спросила она.

– Вы надо мной смеетесь, а ведь если бы у меня не было в машине одеяла, я бы сегодня ночью замерз на этом диване.

Ему показалось, что она покраснела, но это мог быть просто отблеск пламени свечи.

Когда он вернулся, она уже переоделась в пижаму и халат и расчесывала волосы маленьким неудобным гребешком. Шерстяные носки опали складками вокруг ее изящных лодыжек. Майор почувствовал, как по телу словно пробежал ток, а дыхание перехватило.

– Это на редкость неудобный диван, – сказала она. В скудно освещенной комнате ее глаза казались совсем темными, и когда она подняла руки, чтобы отбросить назад волосы, изгибы ее тела ясно очертились под мягкой пижамой. – Вам здесь будет холодно.

Майор понял, что сейчас совершенно необходимо кивнуть и удержать челюсть от падения.

– Зубная щетка, – с трудом проговорил он и протянул ей эту щетку, держа ее за самый кончик. Он понимал, что не должен касаться ее руки, если хочет сохранить самообладание. – Хорошо, что у меня с собой кашемировое одеяло. Мне будет тепло.

– Хотя бы возьмите свой халат.

Она встала, и халат соскользнул с ее плеч, и этот жест показался майору таким чувственным, что он впился ногтями в ладони, чтобы побороть жар, который уже начал разливаться по всему телу.

– Вы очень добры.

Паника захлестывала его от одного ее присутствия. Он попятился в сторону крохотной ванной.

– Пожелаю вам спокойной ночи сейчас, на случай, если вы сразу ляжете.

– Здесь так красиво, что я была бы рада всю ночь наблюдать за отражением луны в озере, – сказала она, шагнув в его сторону.

– Лучше отдохнуть, – сказал он, кое-как нащупал дверь ванной и заперся там, гадая, сколько времени ему предстоит провести здесь, изображая водные процедуры, пока она не уснет. На мгновение он пожалел, что не захватил с собой книжку.

Мыло и вода привели его в чувство и заставили почувствовать себя дураком. Он в очередной раз позволил своим страхам, а в этом случае заодно и своим желаниям заглушить голос разума. Миссис Али ничем не отличается от других женщин, напомнил он себе и шепотом отчитал свое отражение в тусклом зеркале:

– Она заслуживает уважения и защиты. В твоем возрасте вполне можно провести ночь под одной крышей с представительницей противоположного пола и не сходить при этом с ума, как прыщавый подросток!

Нахмурившись, он провел рукой по волосам, которые стояли, словно щетка, и определенно нуждались в стрижке, и решил по возвращении немедленно сходить к парикмахеру. Сделав глубокий вдох, он приказал себе промаршировать мимо спальни в гостиную, по пути бодро пожелать ей спокойной ночи и держать себя в руках.

Выйдя из ванной с лампой в руках, он обнаружил, что она сидит в постели, оперевшись подбородком о колени. Волосы ее рассыпались по плечам, и она казалась очень юной – или, может быть, очень ранимой. Когда она подняла на него взгляд, ее глаза сияли.

– Я думала о здравомыслии, – сказала она. – О том, как зыбко все будет, когда мы вернемся в реальный мир.

– Надо ли думать об этом сейчас? – спросил он.

– И я подумала: не лучше ли будет, если мы с вами займемся любовью сейчас, пока еще пребываем в этом прекрасном сне.

Она посмотрела ему прямо в глаза, и он понял, что нет нужды отворачиваться. Волна восторга пробежала по нему, словно прилив прошуршал по песку, и он увидел, как его желание отразилось в румянце у нее на щеках. Не было ни суеты, ни волнения. Он не стал обесценивать ее слова, переспрашивая, уверена ли она. Он просто повесил лампу на крюк, опустился на колени, взял ее руки в свои и поцеловал ее ладони и запястья. Когда он поднял к ней лицо и ее волосы, словно темный водопад, опустились вокруг них, слова внезапно оказались не важны – поэтому он не сказал ничего.

Ранним утром он на одной ноге стоял на гладком валуне у озера и наблюдал, как солнце искрится в заиндевелых камышах и растапливает ледяное кружево на глинистом берегу. Было холодно, но сухой воздух был просто божественным, и он поднял лицо к небу, чтобы ощутить тепло солнечного света. На плечах стоящих вдалеке гор лежали снежные эполеты, и гора Сноудон пронзала синее небо своими острыми белыми гребнями. Одинокая птица, ястреб или орел, с пушистыми кончиками гордых крыльев, парила на восходящих потоках воздуха, обозревая свое королевство. Воздев руки к небу и растопырив пальцы, он вдруг спросил себя, ликует ли сейчас сердце этой птицы, как его собственное, когда он стоит, опираясь ногами о землю, ставшую новой и юной. Не так ли, думал он, чувствовал себя первый человек на земле; правда, Эдем всегда рисовался ему теплым июльским садом со спелыми персиками и жужжанием ос. Сегодня же он был скорее первопроходцем, в одиночку столкнувшимся с суровой красотой загадочного нового мира. Он чувствовал себя полным жизни и был рад усталости и легкому зуду в мышцах, которые всегда следуют за физической нагрузкой. Приятное тепло внутри было единственным напоминанием о ночи, которая словно стерла много лет из его возраста.

Он взглянул на стоящий на пригорке домик, мирно дремлющий под подернутой инеем крышей. Из трубы, лениво изгибаясь, подымался дым. Он оставил ее спящей – она лежала на животе, обхватив подушку, волосы ее совсем спутались. Избыток энергии не давал ему оставаться в постели, и он как можно тише оделся, развел огонь и поставил чайник с водой на маленькое пламя, чтобы он медленно закипал, пока он гуляет. Ему хотелось разобраться в событиях ночи, упорядочить и каталогизировать свои чувства, но этим утром он был способен лишь ухмыляться, хихикать и махать пустому миру в приступе дурацкого счастья.

Пока он глядел на дом, французское окно отворилось, и она вышла в сад, щурясь на солнце, уже полностью одетая. На плечи она набросила одеяло, а в руках несла две кружки чая, над которыми поднимался пар. Улыбаясь из-под спутанных волос, она осторожно ступала по каменной тропинке. Он замер, словно малейшее неловкое движение могло вспугнуть ее.

– Надо было меня разбудить, – сказала она. – Надеюсь, ты не собирался потихоньку ретироваться?

– Мне надо было немного попрыгать, поколотить себя в грудь, огласить окрестности победными воплями, – пояснил он. – Мужские традиции, сама понимаешь.

– Ну-ка, ну-ка! – со смехом сказала она, глядя, как он выделывает полузабытые танцевальные па, прыгает с кочки на кочку и, наконец, с боевым воплем пинает большой камень. Тот плюхнулся в озеро, а майор моргнул и потряс ушибленной ногой.

– Пожалуй, это максимум, на который я способен, – признался он.

– Теперь моя очередь, – сказала она, протянула ему кружки и закружилась в сторону озера. Встав в ледяную воду, она испустила долгий переливчатый крик, который звучал так, словно исходил из глубины самой земли. В воздух вспорхнула стая уток, и она со смехом махала им вслед, глядя, как они летят над водой. Затем она подбежала к нему и с разгону поцеловала – он тем временем, раскинув руки, пытался удержать равновесие.

– Тише-тише, – сказал он, чувствуя, как выплескивается на руку горячий чай. – Страсть – это прекрасно, но не стоит разливать чай.

Потом они нашли два больших валуна и сидели на них, попивая чай и закусывая двумя последними миндальными пирожными, слегка зачерствевшими, смеясь и время от времени разражаясь криками и восклицаниями. Он изобразил йодль, а она в ответ спела ему пару фраз из песенки, которую ей пели в детстве. Озеро плескалось у их ног, горы поглощали их крики, небо раскинулось над ними, словно синий парашют, и он думал: как все же прекрасно, что жизнь в конечном итоге оказалась куда проще, чем ему казалось.

Глава 23

По дороге в Эджкомб он впервые в жизни не чувствовал, что возвращается домой. Казалось, что, чем ближе они подъезжали к деревне, тем более неосуществимыми казались его надежды, а в животе что-то напрягалось, и во рту появлялся привкус желчи. Он пообещал Жасмине, что отвезет ее на свадьбу, и вместо того, чтобы уехать накануне вечером, они встали еще до рассвета. Теперь они ехали на юг, проносясь по центральным графствам, и даже проигнорировали соблазнительный зов Стратфорда-на-Эйвоне, хотя оба загляделись на манящий поворот. Он мрачно проехал мимо лабиринта лондонских аэропортов и впервые в жизни не воодушевился, завидев первые приметы южного побережья.

– Мы совершенно не опаздываем, – сказала она с улыбкой. – Надеюсь, Найва не забыла приготовить мне одежду.

Она позвонила по мобильному телефону и договорилась, что миссис Расул даст знать родственникам, что она появится на свадьбе, и подготовит для нее подходящий наряд. Во время разговора она рассмеялась, а потом объяснила ему, что миссис Расул приготовит на обед лишнюю порцию расмалаи – в его честь.

– Ее очень огорчает моя свекровь, которая без конца меняет меню и порывается пересчитать все зубочистки, чтобы не заплатить лишнего, – добавила она. – Поэтому она обрадовалась, узнав, что мы будем представителями сопротивления.

– Ты уверена, что мне надо с тобой идти? – спросил он. – Ужасно будет, если они из-за этого решат все отменить.

– Найва устроила так, что мы можем подождать прихода имама и войти после него, – сказала она. – Тогда уже будет невозможно что-либо отменить. Они будут вне себя от злости, чему я рада, но им придется подписать все бумаги, и магазин перейдет Абдулу Вахиду, так что они уже ничего не смогут сделать.

Она умолкла, глядя в окно.

– Ты уверена насчет магазина?

– Мой муж наверняка был бы рад, что его дело перешло по наследству. Он легко отдал этот магазин мне, а я так же передам его Абдулу Вахиду, чтобы они с Аминой и Джорджем могли жить своей жизнью – так же, как это когда-то удалось мне.

– Подобное бескорыстие в наши дни редкость. Я тобой восхищен.

– Эрнест, ты и сам бескорыстен. Ты отказался от Шотландии, чтобы спасти меня.

– Если бы все бескорыстные поступки вознаграждались подобным образом, – сказал он, – мы были бы нацией святых.

Они въехали в деревню по узкой задней улочке. В бледных лучах солнца Роуз-лодж выглядел весьма приветливо, и они поторопились войти внутрь, чтобы избежать взглядов соседей.

На кухонном столе стоял теплый чайник, рядом валялись остатки сэндвича с ветчиной и помятая газета. В раковине громоздились грязные тарелки и стояла жирная картонка с высохшими остатками жареного риса.

– Здесь кто-то был, – обеспокоенно сказал майор и огляделся в поисках кочерги, собираясь осмотреть дом.

– Привет, – раздался голос из коридора, и перед ними появился Роджер с кружкой и тарелкой с тостом. – А, это ты. Надо было предупредить, что приедешь, я бы убрался.

– Надо было тебя предупредить? – переспросил майор. – Это мой дом. Почему ты не в Шотландии?

– Мне захотелось домой, – сказал Роджер. – Но, видимо, теперь меня здесь уже не ждут.

Он уставился на Жасмину, и майор прикинул, хватит ли у него сил схватить Роджера за грудки и выбросить на улицу. Он решил, что это ему по силам, но возня может привлечь внимание соседей.

– Тебе здесь рады, только если ты будешь вести себя вежливо, – сказал он. – У меня сегодня нет времени на твои обиды. Мы с миссис Али идем на свадьбу.

– Тебе, разумеется, плевать, что моя жизнь пошла крахом, – сказал Роджер, пытаясь казаться суровым, но эффект был несколько смазан тостом, который свалился с тарелки и проехался масляной стороной по его брюкам. – Черт, – буркнул Роджер, поставил тарелку и кружку и попытался стереть масло рукой.

– Может, присядешь? – спросил майор, изучая содержимое чайника. – Мы выпьем чаю, и там нам с Жасминой все расскажешь.

– О, уже Жасмина? – поинтересовался Роджер, пока майор разливал чай и раздавал чашки. – Не верю, что у моего отца появилась подруга – в его-то возрасте.

Он покачал головой, словно это был последний гвоздь в гроб его разрушенной жизни.

– Я против того, чтобы меня называли таким липким двусмысленным словом, – сказала Жасмина, повесила свое пальто у двери и прошла к столу. Она улыбнулась Роджеру с полным самообладанием, но майор заметил, что ее подбородок слегка напрягся. – Я бы предпочла слово «любовница». Майор подавился чаем, а Роджер рассмеялся.

– Это лишит всю деревню дара речи, – сказал он.

– Вот было бы чудесно, – ответила она и отпила чай.

– Забудь о нас, – вмешался майор. – Что случилось в Шотландии и где мои ружья?

– Узнаю своего отца, – сказал Роджер. – Сразу переходит к делу.

– Ты продал их? Отвечай.

Майор напрягся в ожидании ужасных новостей – так напрягаются перед тем, как оторвать пластырь с кожи.

– Я их не продал. Я сказал Фергюсону, куда он может засунуть свое предложение, и привез их домой.

После паузы он добавил:

– Ну, может не так прямо. Я приехал сюда на поезде и убил кучу времени на пересадки.

– На поезде? А где Гертруда?

– Она подвезла меня до станции, – ответил Роджер. – Прощание было весьма трогательным, учитывая, что она незадолго до этого отказалась выйти за меня замуж.

– Ты просил ее выйти за тебя замуж?

– Да. К сожалению, я был вторым в очереди, и мои характеристики, как оказалось, не соответствовали стандартам.

Он отодвинул чашку и с убитым видом опустил голову.

– Она выходит замуж за Фергюсона.

Майор, не веря своим ушам, выслушал рассказ Роджера о том, как Гертруда одержала победу в Шотландии. Судя по всему, она захватила территорию, очаровала управляющего так, что тот согласился на большинство предложенных Фергюсоном идей по ремонту имения, и даже уговорила егеря заново заселить болота куропатками. С помощью жены егеря она нашла нового повара, и вместе они закатывали такие пиры, каких в замке Лох-Брае не видели уже много лет.

– На второй день Гертруда уговорила Фергюсона надеть какой-то идиотский замшелый твидовый костюм, и один из слуг расплакался, так что его пришлось поить виски и хлопать по спине, – продолжал Роджер. – Гертруда отыскала этот костюм на чердаке, его когда-то носил тридцать седьмой баронет – они охотились в Балморале с самим королем. Слуга заявил Фергюсону, что он просто вылитый портрет старого хозяина, и видели бы вы лицо Фергюсона!

– Если это положит конец предприятию по пошиву охотничьей одежды, – сказал майор, – мы все будем очень благодарны Гертруде.

– Видимо, дело в том, что она там была в своей стихии, но она день ото дня становилась все симпатичнее, – несчастным голосом сказал Роджер. – Это было ужасно.

– А мистер Фергюсон? – спросила Жасмина. – Он считает ее симпатичной?

– Он был ошеломлен, – сказал Роджер. – Она даже не высокая, ничего такого, но она расхаживала в сапогах и плаще с таким видом, будто всю жизнь там жила, и за неделю умудрилась сделать больше, чем ему удалось сделать за год. Было смешно, когда к нему пришел какой-то слуга и поблагодарил его за «эту рыжеволосую леди». Фергюсон аж подпрыгнул. Через несколько дней он уже ходил за ней повсюду, и она заново его знакомила с его же людьми.

– Она нашла себе подходящую обстановку, – сказал майор. – Свой дом.

Он ясно представлял, как она шагает по вереску, как ее бледное лицо сочетается с туманно-серым северным светом, как волосы ее вьются во влажном тумане и как ее слегка коренастая фигура идеально подходит к стелющемуся вокруг пейзажу.

– Я все испортил, – сказал Роджер. – Надо было сразу все понять, но она же с ума по мне сходила, и я думал, что могу не торопиться.

– И она влюбилась в другого, – сказал майор. – Я же говорил тебе, что любовь – это не торговая сделка.

– В том-то и дело, они, по-моему, даже не любят друг друга, – сказал Роджер. – Это хуже всего. Они просто друг другу подходят. Она может жить за городом и управлять поместьем, а она именно этого и хочет, он же получает репутацию, о которой мечтал, и наверняка сможет жить в городе своей жизнью, если будет соблюдать секретность, – он вздохнул. – Отлично все вышло, конечно.

– Но если бы вы любили ее, – сказала Жасмина, – она могла бы сделать лучший выбор.

– Такие, как мы, против них никто, – горько ответил Роджер. – У них есть деньги, у них правильные имена. Бесполезно было говорить ей о любви, даже если это и было бы правдой.

– А что с ружьями? – спросил майор.

– Я сказал Фергюсону, что он их не получит. Ему досталась Гертруда. Он отменил проект в Эджкомбе, словно это заказ в магазине. Он забрал все. Да будь я проклят, если отдам ему последнее, что у меня есть. Если Джемайма хочет продать ружье своего отца – пусть продает сама.

– Он не будет здесь строиться? – уточнила Жасмина. – Разве их с Гертрудой брак не упростит дело?

– Раз они женятся, он планирует, что здесь будет жить куча его наследников, – фыркнул Роджер. – Теперь это священная земля, которую надо оберегать любой ценой.

– Но ведь у него уже есть титул, – сказала Жасмина.

– Шотландские титулы – это совсем другое, – пояснил майор.

– Особенно если покупать их через интернет, – добавил Роджер.

– Не могу поверить, – заявил майор. – Потрясающие новости. Честно говоря, я с ужасом ждал, что, когда все узнают об этом ужасном проекте, придется принимать чью-то сторону.

– Выбор был бы не таким уж сложным, – заметила Жасмина. – Я знаю, как ты любишь эту деревню.

– Разумеется, надо поступать по совести, – согласился майор, но втайне испытал облегчение от того, что от него ничего подобного не потребуется.

– Рад, что ты доволен, но я как же? – вмешался Роджер. – Я планировал получить на этом деле большой куш, но теперь мне вряд ли удастся сохранить работу.

– Но вы приехали сюда, домой, в Эджкомб, – сказала Жасмина. – Почему?

– Видимо… – начал Роджер, оглядывая кухню словно в удивлении. – Видимо, я был так расстроен, что захотел просто уехать домой, и я никогда не переставал считать этот дом своим домом.

Он выглядел потерянным, словно ребенок, заблудившийся в саду. Майор взглянул на Жасмину, она взяла его за руку и кивнула.

– Милый Роджер, – сказал майор. – Этот дом всегда будет твоим.

Последовала пауза. На лице Роджера отразились, сменяя друг друга, самые разные эмоции. Потом он улыбнулся.

– Папа, ты даже не представляешь, как много значат для меня твои слова.

Он встал, обошел стол и обнял майора.

– Это же естественно, – сказал майор хриплым от попыток скрыть радость голосом и похлопал сына по спине.

Роджер отпустил его и утер слезинку. Он повернулся, чтобы выйти из комнаты, а потом обернулся и добавил:

– Как ты думаешь, может, тогда заглянем к Мортимеру Тилу и все оформим?

Майору потребовалась доля секунды, чтобы понять, что он видит перед собой нечто более серьезное, чем простую помеху дорожному движению. Перед магазином, сверкая огнями, стояла пустая машина скорой помощи с распахнутыми дверьми, а рядом с ней дорогу перегораживал полицейский автомобиль, также со включенными огнями. Внутри сидел юный рыжеволосый полицейский и с жаром говорил что-то в рацию.

– Что-то случилось, – сказала Жасмина и, как только майор притормозил, выскочила из автомобиля и бросилась к полицейскому.

Когда майор подошел к ним, она как раз умоляла стража порядка пропустить ее в магазин.

– Мы пока что не понимаем, что здесь происходит, мэм, и сержант приказал никого не пускать.

– Джордж здесь? Что с ними случилось? – спрашивала миссис Али.

– Ради бога, она хозяйка этого магазина! – вмешался майор. – Кто-нибудь пострадал?

– Леди и ее сын, – ответил полицейский.

– Я бабушка этого мальчика, – сказала она. – А девушка сегодня днем должна выйти замуж за моего племянника.

– Мы как раз вас искали, – сказал полицейский и схватил Жасмину за руку. – Где вы были полчаса назад?

– Она весь день была со мной в Роуз-лодж, и мы были вместе последние два дня, – заявил майор. – В чем дело?

В этот момент из магазина вышел сержант с лохматыми бровями, напоминавшими нестриженую изгородь, но с добрым лицом. На руках он нес плачущего Джорджа с повязкой на левом плече. За ними следовала тетка Амины, Норин, одетая в белые с золотом шальвары и тунику, обильно украшенную у ворота сверкающими брошками и безнадежно испорченную большим пятном крови и несколькими кровавыми отпечатками рук, по размеру напоминавшими ладошки Джорджа. Увидев Жасмину, Джордж испустил вопль:

– Тетя Жасмина!

– Это ее семейки рук дело, – заявила Норин, указывая на Жасмину. – Все они преступники и убийцы.

– Эта дама напала на вас с мамой? – спросил полицейский, продолжавший держать Жасмину.

Джордж замотал головой и протянул к ней руки. Полицейский отпустил ее, и она шагнула вперед, чтобы взять на руки Джорджа, но Норин протестующе выставила вперед руки.

– Дамы, мальчику нужно в больницу, – сказал сержант.

– Что здесь произошло? – воскликнула Жасмина. – Я требую ответа.

– Как будто сама не знаешь, – ответила Норин. – Предала нас своим враньем.

– Насколько мы поняли из слов мальчика, мэм, – начал младший полицейский, – старая леди ударила его мать вязальной спицей, после чего сбежала с мужчиной, который, видимо, является отцом мальчика. Где они сейчас, мы не знаем.

Двое врачей подвезли каталку, на которой лежала Амина, покрытая простыней, в кислородной маске и с капельницей. Увидев их, она издала слабый звук и попыталась поднять руку.

– Мамочка! – закричал Джордж, и Норин с добрым сержантом еле удержали его на месте.

– Пусть сначала твоей мамочке помогут, – принялась уговаривать мальчика Норин.

Майор подошел к каталке и взял Амину за руку.

– Как она? – спросил он дюжего врача, который, видимо, был здесь старшим.

– Спица прошла мимо сердца, иначе она бы не выжила, но может быть внутреннее кровотечение. Рана маленькая, сложно сказать.

– Где Джордж? – прошептала Амина. – Он в порядке?

– Он здесь, – сказал майор, – с твоей тетей Норин и Жасминой.

– Пожалуйста, найдите Абдула Вахида, – прошептала Амина. – Он думает, что это его вина.

– Ее сейчас отвезут в больницу, сэр, – сообщил сержант, сочувственно сдвинув брови.

– Я поеду с вами, – сказала Жасмина. – Он мой внучатый племянник.

– Нет уж, – вмешалась Норин. – Держись от нас подальше и страдай в одиночестве.

– Это вина не моя и не Абдула Вахида. Норин, как ты можешь так думать?

– Вы знаете, куда мог пойти ваш племянник, мэм? – спросил сержант, записывая что-то в блокнот. – Он, кажется, исчез вместе со старой дамой.

– Понятия не имею, – ответила Жасмина. Мужчины загрузили каталку в машину скорой помощи. Она утерла Джорджу слезы и спросила:

– Джордж, куда пошел твой папа?

– Он сказал, что идет в Мекку, – ответил Джордж. – Я хочу к маме.

– Мекка – это ресторан или магазин? – спросил молодой полицейский.

– Думаю, он имел в виду город, – ответила Жасмина, и майор ощутил на себе ее взгляд.

– Он сказал, что пойдет в Мекку, – повторил Джордж, икая сквозь слезы.

– Ну, пешком они далеко не уйдут, – ухмыльнулся полицейский.

– А папа ушел со старой тетей? – спросила Жасмина.

Джордж разрыдался еще громче:

– Она воткнула в маму спицу и поцарапала меня! Дрожа всем телом, он показал на свою повязку.

– Он может защищать своего отца. Дети что угодно скажут, если им страшно.

Молодой полицейский начинал действовать майору на нервы.

– Мой племянник тут ни при чем, – заявила Жасмина.

– Посадите ее и всех ее родственников в тюрьму! – потребовала Норин, пока сержант передавал ей Джорджа. – Они все преступники.

– Мы сейчас ничего не можем решить.

Сержант захлопнул дверцу скорой помощи, и водитель включил сирену.

– Надо найти вашего племянника.

– Я не знаю, где он, – ответила Жасмина, и майора поразил ее ясный взгляд и непроницаемое выражение лица. – Вряд ли он действительно пошел в Мекку.

– Тут нельзя быть уверенным – может, он попытается покинуть страну, – сказал сержант и повернулся к своему подопечному. – Надо разослать по аэропортам предупреждение и ориентировку. У него есть машина, мэм?

– Нет, у него нет машины.

Майор заметил, что Жасмина не упомянула свою голубую «хонду», которой не было на парковке. Она пошатнулась, словно готова была упасть без сознания, и он обнял ее за талию.

– Господа, это для нас серьезное потрясение, – сказал он как можно более уверенно. – Я отвезу ее домой.

– Вы живете в деревне, сэр? – спросил сержант, и майор продиктовал им свой адрес, после чего усадил Жасмину в автомобиль.

– Оставайтесь дома, – добавил младший полицейский. – Нам может понадобиться снова с вами побеседовать.

Остановившись у Роуз-лоджа, майор выскочил из автомобиля, не выключая мотор, и бросился в кладовую, где достал ящик с ружьями и переложил одно из них в холстяной дорожный чехол, после чего достал из ящика коробку с патронами, вытащил несколько и сунул их в карман брюк. Затем он взял бинокль, флягу с водой, сунул их в кожаную охотничью сумку и положил сверху маленькую аптечку и мятный батончик. Он надеялся, что достаточно подготовился к встрече с сумасшедшей старухой. На обратном пути он столкнулся в коридоре с Роджером.

– Куда ты? Я думал, вы пляшете на свадьбе.

– Сначала надо найти жениха, – сказал майор. – Возможно, Абдул Вахид решил спрыгнуть со скалы.

Убегая, он услышал голос Роджера:

– Какой радикальный способ все отменить. Почему он просто не послал ей сообщение?