Текст книги "Ренегат (СИ)"

Автор книги: Хардли Хавелок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Весьма странно, что власть сама разожгла в людях жажду борьбы, а, теперь угрожая, пытается ее погасить.

В здании администрации убавляют громкость радиопередатчика. Бледные лица не более десятка находящихся в зале людей заливаются краской, а глаза загораются ненавистью. Наверняка, они понимают, что обречены, но все же мужественно двинутся в бой и, не сомневаясь в своем героическом решении, будут непреклонно стоять перед несвергаемым врагом до конца.

Ровно в восемь в Котле играет гимн – на час раньше, чем обычно.

Дрожит первая низкая, предвещающая беду нота. Раздается пушечный меткий выстрел. Я вскакиваю из-за стола – смертоносная пуля пробивает доску в одном из окон и попадает в широкую грудь стоящей рядом Джойстин, проходя насквозь. Женщина падает, а из несквозной раны хлещет кровь, и расползающаяся лужа, точно ореолом, обрамляет крупное тело мгновенно скончавшейся медсестры. Нарастающее напряжение, тут же перерастает в страшный переполох, и в полнейшей неразберихе все кидаются кто куда: или ложатся на пол в углах, прикрыв голову руками, либо убегают в подвал, пытаясь надежно укрыться в безопасном месте и все-таки спастись.

Доносится черед новых выстрелов. Доски, разлетаясь на острые осколки, отрываются от окон и с грохотом валятся на пол. Более пяти, неумело спрятавшихся, человек, судорожно вздрогнув, на миг застывают в неподвижности и безвольно падают. В голове рухнувшего рядом мужчины, появилась настолько большая дырка, что руку просунуть можно.

Я прячусь за перевернутым столом, но вряд ли он меня спасет от смертоносных пуль. Набравшись смелости, на четвереньках ползу в коридор. Отчетливо слышатся выстрелы и чудовищное бухканье частых взрывов снаружи.

Доползаю к порогу и… в зал через высокое окно влетает жестяная консервная банка и катится прямиком ко мне. Консервами никто и никогда в Котле не разбрасывался, и в этом случае не стоит надеяться, что внутри еда.

Выбежав в коридор, прячусь за стену и тут же ощущаю ее дребезжание – банка взорвалась. Осколки со звуком пролетают возле меня, и как только пыль оседает, замечаю возле башмака тонкие отрезки гвоздей.

Не утихают истерические крики и женский плач. Нужно убираться. – думаю я. И чем скорее, тем лучше. Раньше здание администрации служило стойким укрытием, но сейчас здесь опаснее, чем на площади.

Загремев, сдетонировала очередная банка. Мне отчетливо слышно, как гвозди с невероятной силой ударяются о стены, и те крошатся. Больше нельзя медлить.

Готовлюсь двинуться к выходу, но мой взор приковывает медленно выкатывающаяся в коридор жестянка. Я цепенею от слепого ужаса: она вот-вот взорвется – и гвозди изрешетят меня насквозь. И это займет не больше секунды. Банка останавливается и ту же секунду взрывается. Я едва успеваю выбежать на улицу, в сущий ад.

Обрушиваются огненные дожди, бетон устелен морем изуродованных трупов, резкие и внезапные залпы оглушают, как гром в свирепую грозу. Минуя костры, осторожно шагаю к центру площади. Судя по звукам, немного дальше, за непроглядной занавесью пламя, ведется настоящая война.

Периодично оглядываясь, обхожу три костра, переступаю через одно, потом второе и третье не подающее признаков жизни тело. Вся площадь устелена покалеченными и обгорелыми мертвецами. Некоторых из этих людей я никогда не видела, а с некоторыми сталкивалась постоянно.

– Что ты здесь делаешь?! – Я слышу Люка. – Убирайся отсюда! – прогоняет он меня, подойдя. – Уходи!

– Что происходит? – спрашиваю я, крепко обняв его.

Гимн заканчивается. Проходят секунда за секундой, прекращаются выстрелы и взрывы. Властный голос Аарон Селестайн невидимой волной прокачивается над площадью:

– Внимание! В виду того, что вредители не пристали на мирный призыв сдаться, мы решили взять на себя ответственность за обеспечение порядка на всей территории Департамента-9. Сейм постановил: немедленно провести Зачистку!

Голос Аарон Селестайн исчезает, слышно лишь глухое потрескивание горящей древесины.

– Мы не продержимся. – говорю я Люку, смотря на убитых. Его хмурое, но бесстрастное, лицо освещает заградительный огонь.

Со стороны центра площади выбегает мужчина, расширенные полные испуга глаза которого мельком и проницательно взирают на нас.

– Солдаты! – орет он, не останавливаясь. – Прибыло еще три колоны солдат!

– Что будем делать, Люк? – вырывается у меня. Противостояние зашло в глухой угол, и, наверняка, мы не выживем. Но, как же наши планы? Разве мы никогда не проживем нашу совместную, долгую и счастливую жизнь? Ну, почему он молчит?! У него что, нет запасного плана?

– Маверик, – наконец-то произносит Люк, – тебе нужно уходить.

– Что? Нет! – отрезаю я, чуть ли не топнув ногой. Как он такое может говорить?! Он ведь прекрасно знает, что мое место на площади в самый разгар восстания и рядом с ним. Нам всего лишь нужно придумать, как выйти из затруднительного положения.

– Тебе нельзя находиться здесь. – настаивает он. – Поверь мне!

– Не неси всякой ерунды! – возражаю я.

– Угомонись! Не будь такой упрямой, Маверик! – срывается Люк. – Послушайся меня, ладно?

– Иначе, что? – злюсь я на него. И до чего же Люк бесчувственный! Он что, не понимает, что я его не оставлю?

– Иначе…

Со стороны Администрации неожиданно появляется Генри Кендрик, которого сопровождают два одетых в мешковатую одежду здорованя. Это изгои! – радуюсь я про себя. Вольноотпущенные пришли на помощь, они здорово нас подкрепят! Я совершила огромную ошибку, заранее разуверившись и упав духом. С нами теперь изгои…

– Хорошо. – одобряюще вздыхает Люк, замысловато ухмыляющемуся Генри Кендрику. – До рассвета протянем.

– Все возможно. – просто отвечает тот, и хлопнув Люка по плечу, уходит. А два великана остаются, и как мне выдается, это не знаменует для меня ничего хорошего.

– Они отведут тебя в безопасное место. – предупреждает меня Люк.

– Что? – изумляюсь я. – Нет! Ты не посмеешь… Нет, Люк, я хочу быть с тобой. – возражаю я, цепляясь за воротник его куртки. Люк подает сигнал и два великана, схватив меня, оттягивают от него.

– Ослабь свои поганые щупальца! – яростно требую я, упираясь. Меня переполняет злость. Пытаясь вырваться из их ухватистых лап, брыкаюсь и верчусь, как перевернувшийся на спину жук. Но, заметив, что Люк отдаляется, ощущаю сжимающийся снежок боли в груди, и разразившись горькими слезами, умоляю его вернуться. – Нет, Люк! Не уходи! Не бросай меня… Люк!

Но, он будто не услышав меня и не обернувшись, скрывается за безжалостным огнем. Не чувствуя себя от злости я продолжаю вопить, безостановочно колочу кулаками по спине одного из изгоев, который несет меня, и даже угрожаю отгрызть ему ухо. Но ему хоть бы хны.

Мы стремительно отдаляемся от места, где возобновляется активная ружейная перестрелка, и раскатывается бабаханье взрывов. Началась зачистка Площади Свободы.

Громило бросает меня в тесную яму в подвале Пункта А. Я больно ударяюсь рукой, и, опустившись на сырую землю, потираю ее. На самом деле Пункт А – это давным-давно заброшенный Дом правосудия, находящийся через три таких же мрачных здания от Администрации. Изгои накрывают наспех вырытую яму деревянной крышкой и садятся сверху. Громко чавкая, с насмешкой и некоторой долей иронии обсуждают мятеж, предполагая вероятные концовки.

Понимая, что мне не выбраться, я, обхватив колени, немного успокаиваюсь. И все еще, отчаянно не верю в то, что произошло. Я не должна пересиживать в темной, сырой и холодной копанке, где места для меня одной и нет возможности даже ноги разогнуть, и всю досадливо тянущуюся ночь, слушть, как гремят взрывы и палят ружья. Я должна прикрывать Люка, видеть, что с ним ничего ужасного не приключилось, ведь складывается жуткое впечатление, будто Департамент-9 закидывают бомбами.

Меня не покидает плохое предчувствие. Я больше не могу сидеть, сложа руки, необходимо что-то предпринять. В который раз поднимаюсь, подпрыгиваю, но крышку сдвинуть не выходит.

– Ребята, – обращаюсь я, – выпустите меня, пожалуйста!

– Как ты уже надоела! – недовольно ворчит один.

– Ага! – поддерживает друга второй. – И спать не даешь… А мы ведь люди, нам нужен здоровый сон.

Да как они могут спать в такой неспокойный час! Неужели им плевать с высокой башни на то, что происходит на улице? Скорее всего, иначе бы они тут не околачивались, сторожа меня.

– Пожалуйста! – снова прошу я.

– Замолчи ты! – гавкает первый, ударив громоздким кулаком по крышке ямы.

Минуты тянутся неимоверно долго, и мне кажется, что прошла вечность с тех пор, как я в последний раз видела Люка. Я все больше тревожусь за него. Люк – дорогой мне человек, и если с ним что произойдет… Внезапно меня обуревает тревога: а вдруг в него попала пуля или осколок и его уже нет? Нет! Лишь бы не Люк! Я не могу его утратить, я не знаю, как без него жить. Хотя и злюсь на него, ведь он не имел права отправлять меня сюда. Он распорядился запереть меня здесь, лишь потому, что беспокоится за меня. Наверно, он боится потерять меня настолько сильно, как я боюсь потерять его.

После пяти неудачных попыток вылезти из глубокой копани, сил совсем не остается. И на пару минут я забываюсь беспокойным сном. Меня преследует кровавый давешний кошмар, будто Котел полностью разрушен и осталась только я в окружении сотен смрадных полуразложившихся трупов.

Опрометью проснувшись, отгоняю дурные мысли. И с опозданием замечаю, что наступила гулкая зловещая тишина: изгои не храпят и не бормочут, с улицы не доносится беспрестанное звенящее бахканье и отдаленные хлопки выстрелов. Но приближающийся непарный топот, меня настораживает.

– Ее здесь нет. – слышу я голос Фрэнка прямо над собой.

– Я так и знала. – откликается Аарон Селестайн.

– Мы все обыскали…

– Но где-то же она должна быть! – рявкает Селестайн. Через тонкие щели досок крышки, вижу, как она надевает черные перчатки.

– Возможно, она мертва… – предполагает Фрэнк.

– Искренне надеюсь. – продолжает Аарон Селестайн. – Нам будет достаточно Люка. Его казнь покажет, что идти против Сейма глупо, опасно и бессмысленно. А нам пора возвращаться, сейчас начнется Снос. Нам оставаться здесь больше ни к чему.

Аарон Селестайн и Фрэнк, торопясь, уходят. Я выжидаю несколько минут. И с трудом вникаю, что Люк жив. Он жив! Я так рада. Так счастлива, что не могу найти верных слов, чтобы передать это волнительное чувство. И к тому же он в относительной безопасности. Ну, почти в относительной безопасности, если не учитывать, что его планируют казнить. Но он умный и проворный, он сможет незаметно убежать, я в это верю. Он ведь бесследно удрал из Департамента-2, когда его арестовали, и в этот раз сможет. Он найдет способ, я это знаю.

И мне надо побыстрее уходить. Тянусь к крышке, подпрыгиваю раз и еще. Только с третьей попытки мне удается ее сдвинуть. Хватаюсь за край пола и подтягиваюсь. Вылезаю. На деревянном полу, среди остатков еды, лежат два окоченевших мертвых изгоя. И когда их убили? В каждого во лбу зияет дырка от пули, из которой змейкой вытекает кровь.

Вместо того, чтобы бежать прочь от Пункта А к отверстию в Дуге, я поднимаюсь на крышу Дома правосудия. Все ровно мне не улизнуть на ничейную территорию за Дугой по одной простой причине: я не успею к ней дойти. Бомбы застанут меня среди поросшего сорняками поля, где негде укрыться. Впрочем, для меня куда важнее знать, что Люк жив. И то, что я вот-вот умру, для меня всего лишь не стоящий внимания пустяк – рано или поздно это бы случилось. К тому же, я узнала то, подтверждение чему искала всю жизнь: за Дугой есть жизнь, и мир не уничтожен. Моя душа спокойна.

Выйдя на запущенную крышу трехэтажного здания, смотрю на пустынное бледно-серое рассветное небо. Солнце лениво поднимается, мало-помалу прогревая воздух. Вздымается легкий ветерок, лаская утренней прохладой кожу. Никогда еще в Котле не было настолько тихо, даже в такую рань. Смотрю на полуразваленное здание администрации. Кажется, Хемстворд говорил, что его ничто не разрушит, наверно, он один из немногих, кто был отъявленным жизнелюбом и верил в лучшее. Площадь Свободы устелена дымящим пеплом и усеянная, как земля плодами, многочисленными трупами.

Высоко в небе увеличивающимися точками надвигаются больше десятка планолетов. Затаиваю дыхание, сердце щемит, а ноги, обмякая, подкашиваются. Сейчас полетят бомбы, которые начисто сотрут Котел. Надеюсь, мятежники все же прорубили стены, и большая часть населения разошлась по соседним округам. Планолеты молниеносно проносятся над Департаментом-9, оставляя за собой белые дымчатые полоски, и исчезают. Но, почему они не выпустили бомбы? Неужели Снос отменили?

Сощурившись, продолжаю всматриваться в окрашивающееся небо. Аарон Селестайн ни за что не поменяет своего решения, и не стоит думать, будто Котлу дали второй шанс на существование.

Из стороны давно завалившихся домов, когда-то предназначавшихся для семей рабочих, едва слышно доносится бурный клекот и гвалт. Не на шутку встревожившись, присматриваюсь: люди, возможно, целыми семьями, вышли из своих лачуг. Наверно, они услышали шум планолетов, и им стало любопытно, что происходит. Но их уйма как много. Значит, стены не прорубили, и никто не покинул Котел? И почти восемь тысяч населения погибнут прямо сейчас? У меня холодок скользит по спине. Пока еще не поздно необходимо направить всех к отверстию в Дуге! Кто-то все же спасется.

Кидаюсь к уводящей вниз лестнице. И преодолев пару метров, вдруг замечаю, стремительно опускающиеся, заслоняющие небо точно полотном, пестрые бело-серые облака. Приглядываюсь к маленькому пушистому воздушному шарику, опустившемуся ниже всех. Да это одуванчик! Я широко и ребячески улыбаюсь. На Котел скинули армию одуванчиков!

Незначительный порыв ветра уносит одуванчик в тот момент, когда он должен был опуститься на мою ладонь. Резко обостряющееся внутренне чутье, подсказывает мне убегать сломя голову и неважно куда. Ведь, кто бы мог подумать, что милые сердцу цветки – разрушительное творение, опасный плод работы технических лабораторий Богема, – бомбы.

Подбегаю к лестнице. Одуванчик витает в воздухе, и садится на крышу.

Мощная волна небывало сильного взрыва поднимает и отбрасывает меня за обветшалый край крыши Дома правосудия. После короткого падения, ударяюсь о твердую почву. Мир в глазах расплывается и тускнеет, в ногах и руках усиливается слабость, наваливается непреодолимая усталость.

Между звуками взрывом различаю душераздирающие, панические крики. Слышу, как рушатся здания. Земля дрожит. Мне хочется спать, думаю, я умираю. Глаза мимо воли закрываются, когда две стены падают прямо на меня, заслоняя собою серо-голубое небо. Наступает кромешная темнота.