Текст книги "Немецкий детектив"

Автор книги: Ханс Кирст

Соавторы: Вернер Тельке,Хорст Бозецкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 39 страниц)

23.

Вебер отскочил в сторону. Над ним возвышался Йоханнес, который подкрался бесшумно, как кот. Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор. В глазах Йоханнеса Вебер видел бешеную ненависть. Схватив весло, Вебер двинул им Йоханнеса по коленям и мигом выскочил на мол. Но Йоханнес, покачнувшись от удара, все же устоял на ногах. Вебер как раз распрямлялся, когда получил удар в лицо, отбросивший его на другую сторону пирса.

Ухватившись за перила, чтобы не рухнуть в Эльбу, он развернулся и присел на корточки. Тем самым он заставил противника совершить ошибку. Когда Йоханнес оказался в полуметре от него и не мог уже остановиться, Вебер внезапно вскочил и двинул его ногой в пах. Йоханнес с воплем рухнул навзничь.

Вебер хотел уже вытащить револьвер, но вдруг его осветил мощный луч прожектора, видимо, с другого берега Эльбы. Потом послышался глухой рокот мотора плывущего к пирсу катера. Луч передвинулся в сторону и осветил Йоханнеса, который успел уже подняться на ноги. Вебер заметил в его правой руке нож с узким лезвием. Револьвер доставать было поздно. Вебер медленно отступал назад, не спуская напряженного взгляда с противника.

Так он уперся в дверь сарая. И едва уткнулся в нее, как почувствовал лицом дуновение воздуха и рядом с его ухом нож вонзился в дерево. Рукоятка ножа, все еще дрожавшая и вибрировавшая, кончалась блестящим металлическим набалдашником.

Вебер внезапно сообразил, что сделал какое-то важное открытие, но не имел времени над ним задуматься. Вырвав нож из доски, он прыгнул в сторону в тот самый миг, когда Йоханнес вновь на него бросился. А когда Йоханнес выпрямился, огрел его набалдашником рукоятки ножа.

Йоханнес, даже не вскрикнув, рухнул на землю, удар оставил за левым ухом синяк, тут же набрякший кровью.

– Вебер! – заорал кто-то.

Он обернулся и узнал комиссара Линдберга, который первым соскочил с катера и теперь бежал по пирсу в его сторону. За ним спешили Эдвин Шнабель и Виктория. Еще трое карабкались на пирс.

Комиссар подошел к Йоханнесу и склонился над ним.

– Не беспокойтесь,– бросил тяжело дышавший Вебер,– я вырубил его только на минутку.– И, повернувшись к Шнабелю, добавил: – Выломайте дверь в каюту – там кто-то есть.

Шнабель с одним из полицейских прыгнули на палубу яхты и взломали дверь. Вебер, опершись на стену, потому что вдруг почувствовал слабость в коленях, проводил их взглядом. Потом они вернулись, поддерживая женщину, которая едва держалась на ногах.

Это была Ингрид Долл.

– Она лежала в каюте связанная и с кляпом во рту,– доложил Шнабель.

– Это та женщина? – спросил Линдберг, которому Виктория рассказала, почему Вебер поехал в Риссен.

Вебер отрицательно покачал головой.

– Это секретарша Штайнерта. Именно она сообщила, что здесь должна быть та.

– Меня заставили вам позвонить,– шепнула фройляйн Долл, показывая на Йоханнеса.– Он угрожал мне пистолетом, а потом затащил сюда.

Комиссар Линдберг фонарем осветил мужчину, который все еще лежал на пирсе. Увидев ниже уха след удара, тихо присвистнул сквозь зубы.

– Неплохая шишка! Третья из той же серии.

Вебер что-то подал комиссару.

– Ручкой этого ножа,– пояснил он.

– Надо же,– протянул пораженный Линдберг.– А мыто ищем тупой округлый предмет… Значит, убийца Ханке найден…

Они шли по пляжу в сторону лестницы. У Вебера при каждом шаге ноги подламывались в коленях. Он чувствовал, что явно не песок мешает ему двигаться.

– А где же та девушка? – раздался за спиной голос Виктории.

Вебер не ответил, зато проворчал Линдберг:

– Если девушка ускользнет, вы мне за это ответите, Вебер! Мое терпение уже на исходе, можете поверить!

По лестнице они взобрались наверх. На полпути Линдберг остановился и привалился к перилам.

– Хотел бы я знать, долго ли еще мой насос выдержит такие обороты,– с трудом выдавил он.

Вебер, благодарный за эту передышку, остановился рядом с комиссаром и посмотрел назад. За ними шли Виктория, ассистент Шнабель и сотрудники портовой полиции. Внизу, у пирса, качался полицейский катер с погашенными огнями. На него погрузили Йоханнеса и Ингрид Долл.

Вебер достал платок и вытер пот с лица. Он чувствовал на себе испытующий взгляд комиссара и ждал вопросов.

– Вам досталось? – наконец спросил тот.

– Ничего серьезного.

– Очень жаль. Вы заслужили приличную взбучку.– С этими словами он отвернулся и вновь начал взбираться по лестнице.

– Там, наверху, празднование помолвки с полном разгаре,– заметил Вебер, стараясь шагать в ногу с комиссаром.

– Мышеловка захлопнулась, мои люди перекрыли все выходы. Я поставил на ноги всю криминальную полицию.

– Но там сотня гостей!

– Тем лучше,– буркнул Линдберг.– Я уже давно дожидался оказии перетряхнуть эту навозную кучу!

Они еще не одолели всей лестницы, когда услышали, что оркестр заиграл туш. Вебер с Линдбергом ускорили шаги, чтобы успеть подняться в беседку и ничего не упустить.

Перед их глазами разыгрывалось хорошо отрепетированное представление. Посредине террасы, рядом с Витте, Кашеленом и молодой парой, образовался большой круг. Вебер видел снежно-белые фрачные сорочки господ, вечерние платья и летние меха дам. Видел лица, торжественные и полные радостного ожидания. Гладко выбритая лисья физиономия Витте сверкала, нареченная сияла от счастья. Только на одном лице радости не было – на лице Михаэля Витте.

Они прибыли как раз вовремя, не замеченные гостями, которые были убеждены, что наступил кульминационный пункт торжества. Вебер, Виктория и даже Линдберг отчетливо ощутили в эту минуту иронию судьбы. Лучше, чем все эти люди, стоявшие перед ними, они знали, что кульминация торжества будет совершенно иной, чем все ожидают.

Пока что Вебер только наблюдал. Но уже скоро комиссар Линдберг положит руку на плечо Витте.

Он, Вебер, добился своего, но не испытывал ни радости, ни удовлетворения, ни даже облегчения. Нет, он отнюдь не великий детектив, о чем прежде так часто мечтал. И не сверхчеловек, какие часто появляются в криминальных сериалах. Он просто относительно способный человек, который делает свое дело то лучше, то хуже.

И тут в толпе на террасе он заметил ироничную ухмылку Вольфганга Штайнерта. Штайнерт был единственным, кто заметил их появление,– ведь он только их и ждал.

Витте как раз поднял бокал.

– Дорогие друзья,– торжественно начал он,– несомненно, это самая волнующая минута в моей жизни, потому что я могу вложить руку этой чудесной девушки в руку моего сына Михаэля.– На мгновение он умолк и многозначительно оглядел гостей.– Дорогие друзья, двое выдающихся граждан, живущих на противоположных берегах Рейна, закладывают фундамент для дружбы двух великих народов. Только от нас зависит, воплотим ли мы в жизнь эту великую идею, от каждого из нас. Так позвольте мне поднять бокал за новое поколение и счастливое будущее.

Вебер покосился на стоявшего рядом комиссара.

Линдберг облизал пересохшие губы, глаза вспыхнули свинцовым блеском.

– Ну, теперь наша очередь.– Он дал знак ассистенту.

Шнабель и сотрудники портовой полиции выдвинулись вперед, бесцеремонно расчищая комиссару проход через восторженно аплодирующую толпу.

Вебер смотрел в лица, явно растерянные и пораженные.

Смех и гул голосов потихоньку стихал. Наконец Линдберг остановился в самой середине. Михаэль Витте задрожал и обмяк при виде выросших рядом с ним полицейских. Звонко разбился бокал, выпавший из его руки.

Воцарилась мертвая тишина. Потом Михаэль прошептал:

– Нет!…– И пронзительно крикнул: – Нет! Нет!

– Михаэль Витте, вы арестованы,– спокойно объявил Линдберг.– Вы подозреваетесь в убийстве Анны Ковальской.

– Не хотел я ее убивать,– шепнул Михаэль Витте.– Я этого не хотел.– И, показывая на отца, добавил: – Это он меня заставил!

Комиссар повернулся к Вильгельму Витте.

– Вас я тоже арестую, как подозреваемого в соучастии в убийстве.– И дал знак сотрудникам, которые вошли в усадьбу со стороны улицы.– Отведите арестованных в дом! Никаких разговоров, никаких телефонов!

Вебер огляделся. С окружавших лиц сразу спали маски. Без грима, без заученных светских мин и манер они казались удивительно пустыми и бесцветными.

– И кто бы мог подумать! – шепнула какая-то женщина рядом с ним.– Я всегда говорила, что никому нельзя доверять.

– Этот парвеню! Он всегда был только заурядным выскочкой! – прошипела размалеванная дама лет под пятьдесят.

Другая дама, возбужденно размахивая норковым манто, в истерике воскликнула:

– И с такими нам приходится водиться!

Крик этот послужил сигналом, и гости кинулись к столам, наспех хватая свои сумочки, шали и прочие предметы туалета. Гул толпы вдруг перекрыл голос комиссара:

– Стоять!

Когда воцарилось спокойствие, он добавил:

– Никто не имеет права покидать усадьбу!

Один из наиболее солидных господ подошел к Линдбергу. Он успел уже взять себя в руки, и лицо снова обрело прежнее выражение – смесь самоуверенности и апломба. Достаточно вежливо, но подчеркивая дистанцию между собой и комиссаром, он заявил:

– Вы не можете нас тут задерживать, комиссар.

Лицо Линдберга даже не дрогнуло.

– Могу, поскольку мне нужны ваши свидетельские показания.– И холодно добавил: – Показания по уголовному делу.

Кашелен с Магдаленой все еще стояли неподвижно, держа в руках бокалы. Казалось, они не понимают, что, собственно, происходит. Штайнерт с сыном подошли к ним.

– Ну совершенно ничего не понимаю, как и вы,– заявил Штайнерт-старший. Голос его звучал настолько потрясение, что Вебер растрогался едва не до слез.– Предлагаю пока отправиться к нам. Как только полиция нас отпустит, вам следует покинуть этот дом, мсье Кашелен.

И хотя слова эти были адресованы банкиру, Штайнерт-младший в упор уставился на Магдалену.

В это время на террасе появился ассистент Шнабель.

– Нигде не можем найти девушку,– доложил он.– Наверное, ее тут нет.

Линдберг кивнул и двинулся к двери. Но прежде чем войти в дом, еще раз повернулся к Веберу, который хотел войти следом за ним, и бросил:

– Вон отсюда! И так натворили тут дел…

Вебер отвернулся и направился к бару. Сквозь толпу пробиться было нелегко. Буфет осаждали солидные господа, пытаясь прогнать страх напитками покрепче. В конце концов Вебер заполучил полбутылки виски и два бокала, кивнул Виктории и отыскал место у свободного столика на краю террасы.

– Надеюсь, вы не сердитесь, что я вызвала Линдберга? Я просто боялась за вас,– созналась Виктория.

Вебер не ответил, лишь усмехнулся и наполнил бокалы, которые они молча опустошили.

«Где же может быть сейчас Гизелла? – лихорадочно размышлял Вебер.– Раз ее не было ни в сарае, ни здесь, следовало полагать, что в лапы Витте она не попала. И в Риссен не вернулась. Куда же тогда она поехала, пару часов назад отправившись от меня на стоянку такси?»

Он еще раз мысленно восстановил события дня – с того момента, как встретил девушку в домике Ковальского и до вечера, когда направил ее к матери Виктории. И неожиданно его осенило. Если он не совсем в ней ошибался, она должна находиться там, где еще раз могла увидеть останки своего возлюбленного.

Надежда была слабая, и Вебер признавался сам себе, что породило ее желание еще раз увидеть Гизеллу. Ему просто не хотелось верить, что она сбежала за границу первым попавшимся поездом или самолетом.

Прошло не меньше получаса, прежде чем Линдберг снова появился на террасе. Он огляделся, потом подошел к столику Вебера и Виктории.

– Витте не знает, где девушка,– буркнул он.– Допускаю, что он говорит правду.

– А я знаю,– уверенно заявил Вебер.– Знаю, где ее найти.

Кладбище Ольсдорф лежит в центре миллионного Гамбурга. Оно разделено на кварталы, к которым ведут широкие асфальтированные улицы. Ночью на них горят огни, днем тут проезжают машины. Ольсдорф имеет даже собственный автобусный маршрут. На улицах тут полно людей, как в любом другом городе, только тут они не спешат, ходят размеренным шагом и чаще всего одеты в черное.

Вебер стоял, укрывшись за кустом жасмина. В нескольких шагах от него виднелась свежая могила. Гробовщики как раз опускали в нее простой гроб без всяких украшений. Рядом с могилой скучал какой-то одинокий человек, похоже, полицейский в штатском. С невозмутимым видом он равнодушно поглядывал на исчезающий в тесной яме гроб.

Могильщики вытащили из-под него веревки, свернули их и, бросив еще один профессиональный взгляд, верно ли стал гроб, собрались уходить. За ними двинулся и полицейский в штатском.

Вебер проводил их взглядом до поворота. Вокруг установилась тишина. Он посмотрел на разверстую могилу, на гроб, в котором покоился архитектор Ханке, добравшийся до самого Гамбурга в погоне за любимой девушкой. Веберу некогда было скучать, слишком многое предстояло обдумать.

Очнулся он от задумчивости только тогда, когда неподалеку от могилы показалась девушка. На ней был расстегнутый голубой нейлоновый плащ, светлые волосы спадали на плечи. Эту походку он прекрасно знал. И знал, что никогда забыть ее не сможет.

Остановившись перед открытой могилой, она понурила голову и надолго неподвижно застыла. Вебер не пытался ее тревожить.

Казалось, миновала вечность, пока он в конце концов вышел из-за куста жасмина. Она не слышала, как он подошел, хотя под ногами его скрипел гравий. Даже когда он остановился рядом, сделала вид, что все еще его не замечает. Шагнув к могиле, бросила на гроб цветы. Когда же обернулась, остановила взгляд на Вебере, но не сделала ни единого движения, лицо ее было холодным и отсутствующим.

– Значит, вы знали, что я – Рената Грюнер,– тихо сказала она.

– Да,– кивнул он,– именно потому я вчера поехал с вами на обрыв, где убили Ханке. И потому сказал вам, где состоится погребение.

Отвернувшись, она опять взглянула вниз, на гроб.

– Вы – та самая девушка, которую он любил, студентка из Франкфурта, которой по ночам приходилось работать официанткой. И именно во Франкфурте Витте предложил вам сыграть роль Анны.

– Поначалу все выглядело совершенно невинно,– шепнула она.– Я видела только возможность спокойно проучиться целый год.

– В вашей ситуации находятся тысячи студенток. Так что нечего жаловаться.

– Я только пытаюсь объяснить, как все произошло.

– Одним махом вы решили изменить всю свою жизнь. Пытались сбежать, но теперь сами видите, куда вас завела попытка бегства, ведь вы отчасти виноваты в его гибели.

Она молча слушала его упреки. Еще немного постояв у могилы, отвернулась и двинулась между могил по усыпанной гравием дорожке к выходу.

Когда они наконец дошли до перекрестка, девушка совершенно спокойно сказала:

– Я уезжаю за границу и начинаю все сначала.

– Разумеется,– кивнул Вебер,– но прежде пойдем в полицию.

Она ошеломленно замерла. По прежде невозмутимому лицу скользнула тревога.

– Нет, я вас очень прошу, только не это! Отпустите меня, пожалуйста! Если меня теперь арестуют, все кончено. Тогда мне конец, я знаю.

– Вы только что сказали, что хотите начать все сначала. Так начинайте! Самое время!

Она опустила глаза.

– Вы должны себе признаться, что выбора у вас нет. Да вы и так это знаете, Гизелла.

Взяв ее под руку, Вебер вышел на улицу. По другую сторону прогуливались двое мужчин, занятых серьезной беседой. Идущая рядом с Вебером девушка и не догадывалась, что оба они – из криминальной полиции, которую возглавлял Линдберг. Не догадывалась она и о том, что они ждут ее. Веберу стоило немалого труда получить от Линдберга согласие на последний разговор с девушкой перед ее арестом.

– Вчера я хотела бежать,– тихо заговорила она,– за границу, все равно куда. Вот почему я не поехала к той женщине, адрес которой получила от вас. Пошла на вокзал. Долго смотрела на отходящие поезда, но не решилась уехать. Всю ночь бродила по улицам, пока в конце концов не пришла сюда. Я должна была это сделать.

– Знаю,– кивнул Вебер.

Теперь они стояли перед воротами. У обочины как раз затормозили два «мерседеса». Из одного вышли Линдберг с Викторией, из другого выскочил ассистент Шнабель. С непроницаемым лицом комиссар медленно приблизился к ним, молча разглядывая девушку, потом дал знак ассистенту.

Шнабель распахнул заднюю дверцу.

– Прошу садиться!

Девушка с тоской взглянула на Вебера. Ему показалось, что в глазах ее он увидел упрек, и потому спокойно сказал:

– Завтра я пришлю вам молодого адвоката, такого же безнадежного романтика, как я. Он вам поможет.

Она кивнула. В невеселой улыбке тлела искра надежды. Потом поспешно отвернулась и села в машину.

Вебер удрученно смотрел ей вслед.

– Сколько ей дадут? – спросил он.

– Могут дать условно,– пожал плечами Линдберг.– В наше время все может быть.

– Будем надеяться!

– Ну вы и штучка, Вебер! – фыркнул Линдберг.– Надеюсь, вы и сами это знаете.

– Да откуда!

– Но как вы, собственно, узнали, что эта девушка – Рената Грюнер?

Вебер не смог сдержать ироничной ухмылки.

– От вас! Ведь это вы твердили мне, что дело Ханке и дело Витте связаны между собой.

– А снимок фройляйн Грюнер в бумажнике Ханке? – спросил комиссар.

– Это была совершенно другая девушка. Йоханнес, убив Ханке, заменил фотографию.

– А снимок той же самой девушки на столе в квартире Ханке?

– Его нарочно нам подсунул Йоханнес, когда все там вычищал и нокаутировал меня. Все вещи Ренаты Грюнер он убрал, чтобы замести следы. Оставил только снимок на столе, на самом виду. Но теперь это фото, а точнее, отпечатки пальцев на нем,– лучшая улика для идентификации преступника! Йоханнес таким образом пытался навести нас на фальшивый след. Неужели вы, дорогой комиссар, попались в эту ловушку?

– Разумеется, нет,– буркнул Линдберг.

– А я должен был попасться?

Комиссар покачал головой.

– Просто не знаю, почему я терплю все ваши выходки.

– А я знаю,– вмешалась Виктория.

– Да? – Линдберг повернулся в ее сторону.

– Сердце учителя всегда прикипает к самым трудным ученикам,– скромно потупила она глазки.

Линдберг ужасно распыхтелся, потом, не прощаясь, отвернулся, но, прежде чем сесть в машину, еще раз посмотрел в их сторону. И тогда Вебер понимающе подмигнул комиссару.

Глядя на удалявшийся автомобиль, Виктория небрежно бросила:

– Между прочим, у нас новое дело. У одной женщины, которая разводит котов, кто-то постоянно травит бедных животных.

Вебер даже охнул, но Виктория ободряюще похлопала его по плечу.

– Я уже получила по чеку. Не хмурьтесь, мое сокровище! С сегодняшнего дня я буду заботиться о том, чтобы наша лавочка функционировала как следует.

Он зашагал к машине, не глядя, идет ли за ним Виктория. Но когда захлопнул дверцу, она уже садилась с другой стороны и с сияющим лицом устроилась поближе к Веберу. Тогда он запустил мотор, нажал на газ и рванул с места.