Текст книги "Немецкий детектив"
Автор книги: Ханс Кирст
Соавторы: Вернер Тельке,Хорст Бозецкий
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)
Вебер слышал, как соборный колокол отбивает часы. Уснул он только под утро.
Следующий день они с Викторией бесцельно слонялись по городу. Их не трогали встречавшиеся на каждом шагу достопримечательности Невшателя. Они нетерпеливо ждали вечерних выпусков газет и, наконец заполучив их, принялись поспешно перелистывать. Но ни в одной из газет не было сообщений о найденном женском трупе. Вебер в конце концов швырнул всю пачку в мусорный ящик.
– И что теперь? – спросила Виктория.
– Возвращаемся в Гамбург. Хватит тут сидеть. Сообщим обо всем комиссару Линдбергу из криминальной полиции.
Оказавшись в Гамбурге, Вебер не сразу связался с комиссаром. Вначале он отправился на фирму Штайнерта, чтобы доложиться своему работодателю. Войдя в приемную, убедился, что фройляйн Долл сидит за столом в той же позе, что и в тот день, когда они были тут с Викторией, чтобы взяться за это проклятое дело. Можно было подумать, что с той поры она не трогалась с места. Она снова была погружена в какие-то бумаги, и на этот раз, видимо, речь шла о таком важном документе, что он полностью поглотил все ее внимание. Во всяком случае, она не заметила, как, тихо ступая по ковру, он подошел вплотную. Или не захотела заметить.
В конце концов Вебер сел прямо перед ней и облокотился на край стола, но все равно прошло немало времени, прежде чем она повела головой, тоже оперлась на локти и испытующе уставилась на него.
Вебер был восхищен ее непринужденным и естественным поведением и ответил ей взглядом, который мог дать богатую почву для размышлений, правда, неизвестно о чем. Оба молчали. Наконец она перешла к делу.
– Герр Штайнерт очень зол!
Вебер кивнул.
– В самом деле?
– Да.
– Тогда сообщите о моем визите. Я его развеселю.
Голос Вебера вопреки его словам звучал устало и бесцветно, а мина была отнюдь не весела и беззаботна.
Фройляйн Долл, испытующе приглядевшись к нему, в конце концов со скептической усмешкой нажала кнопку, и оба услышали скрипучий голос Штайнерта.
– Что там еще?
Вопрос звучал совсем не дружелюбно.
Фройляйн Долл обернулась к Веберу с таким выражением, словно хотела сказать: «Ну вот, я же вам говорила!» Но в микрофон сладким голосом прощебетала:
– Пришел герр Вебер.
Последовала пауза, во время которой Вебер и Ингрид Долл выжидающе смотрели друг на друга. Из динамика не доносилось ни звука. Наконец секретарша спросила:
– Направить его к вам?
На этот раз Штайнерт отреагировал в мгновение ока.
– Вот еще, избавьтесь от него!
Фройляйн Долл злорадно ухмыльнулась, глядя на Вебера. Потом сказала любезно, но с язвительной ноткой в голосе:
– Он стоит рядом.
– Иду! – буркнул Штайнерт.
Голос звучал спокойно. Удивительно спокойно, подумал Вебер. Похоже на затишье перед бурей…
Фройляйн Долл вновь стала неприступной.
– Герр Штайнерт идет,– сообщила она.
– Очень мило с его стороны!
Она любезно кивнула, вернулась к своим бумагам и больше не обращала на Вебера внимания. Он отодвинулся немного от стола, стоя на широко расставленных ногах посреди комнаты и глядя на обитые кожей двустворчатые двери, откуда надвигалась буря.
Через минуту они с треском распахнулись, и на пороге появились оба Штайнерта, отец и сын. Они шли к Веберу. Лица их по пугающему контрасту с жарой за окном дышали ледяным холодом.
– Ну? – любезно спросил Штайнерт-старший. Голос его предвещал катастрофу.
Вебер поглядывал то на отца, то на сына. В последние дни он пережил тяжелые минуты. Не щадил себя, но и не пробовал скрывать свои ошибки и просчеты. Но сейчас, стоя перед Штайнертами, преодолел уныние и заново обрел покой, так что задуманная ими сцена его вовсе не растрогала.
– Ну? – еще раз не менее любезно и с удивительным спокойствием спросил Штайнерт-старший.
– Ваше желание исполнилось,– сказал наконец Вебер.
– Какое желание?
– То, чего вы опасались, стало свершившимся фактом.
Штайнерт-старший не дрогнул. Все еще спокойным тоном он спросил:
– Вы были свидетелем?
– Только частично. Говоря точнее: не самого важного.
– Я вас слушаю.
– Мы поехали с ними в Швейцарию, в кантон Нойенбург. В Невшателе они остановились в гостинице. На следующий день выбрались на гору Шомон, на поляну над пропастью.
Там Витте совершил первую попытку, которая в последний момент сорвалась. Тогда они вернулись в отель. А среди ночи внезапно выехали. Я шел за ними по пятам, но далеко не уехал – Витте слил воду из радиатора моей машины. Пришлось пешком взбираться на Шомон, но там их не оказалось. До самого утра искал их по окрестностям. Но они исчезли.
Штайнерт-старший задумчиво кивал головой, словно донесение Вебера казалось ему совершенно очевидным. Потом спросил:
– Откуда вы узнали, что было совершено убийство? Из какой швейцарской газеты?
– До сих пор там не было никаких сообщений. Наверное, тело девушки еще не обнаружили.
– Но из чего вы делаете вывод, что Михаэль Витте убил ее?
– Другого объяснения я не вижу, и слишком многое говорит за эту версию. Во-первых, неудачная попытка убийства, которую мы наблюдали, потом неожиданный ночной отъезд, и, наконец, то, что он слил воду из радиатора, чтобы помешать моей погоне.
– А вы не ошибаетесь? – вдруг спросил Вольфганг Штайнерт.
В голосе его уже не было и намека на дружеский тон, как когда-то.
– Что вы имеете в виду?
– А вы не выдумали, случаем, всю эту жуткую историю, чтобы как-то отчитаться за нашу тысячу марок?
– Нет,– возразил Вебер спокойно и очень холодно.
– Значит, ее нет в живых?
– Да, черт возьми!
– Нет, Вебер, ее никто не убивал,– вдруг зарычал Штайнерт-старший, испепеляя Вебера взглядом.– Они вчера вернулись! Оба! Очень довольные и в дивном настроении. А вы нас очень разочаровали. И мы хотели бы как можно скорее забыть о нашем знакомстве.
С этими словами оба повернулись к нему спиной.
– Минутку! – крикнул Вебер.
И сразу тяжесть последних дней словно слетела с него. Услышав, что Анна жива, он почувствовал себя так, словно выбрался из болота и вздохнул свежим воздухом. Он даже рассмеялся. Оба Штайнерта, обернувшись, недоуменно уставились на него. Наконец Вебер вынул платок и прикрыл лицо, словно пытаясь оправдаться.
– Минутку,– повторил он, сразу став серьезным.– Если девушка действительно вернулась, она по-прежнему находится не в меньшей опасности, чем прежде.
– Что это за опасность? – холодно спросил Штайнертстарший.
– Опасность погибнуть.
– Эта дурацкая теория существовала исключительно в воображении моего сына. Я уже пытался однажды убедить вас в этом.
Вебер слушал Штайнерта-старшего, не веря собственным ушам.
– Значит, вы хотите, чтобы я перестал заниматься этим делом?
– Вот именно,– сухо отрезал Штайнерт-старший.– Тем более что никакого дела не было и не будет.
Вебер все еще не спускал глаз со Штайнерта. Взгляд его блуждал по морщинистому лицу, на котором не дрогнула ни одна жилка. Можно подумать, что оно не раз побывало в огне и закалилось навсегда. Наконец Вебер полез в карман и швырнул на стол листок бумаги.
– Вот ваш чек! Заберите его! И раз уж мы начали говорить правду в глаза, добавлю: я взялся за это дело не ради того, чтобы обеспечить нужный вам скандал. Я просто хотел спасти девушку. И могу это с тем же успехом сделать без вас.
Штайнерт-старший, не говоря ни слова, взял со стола чуть смятый чек и отвернулся.
– За поездку, предпринятую по вашему поручению, я представлю счет,– бросил вслед ему Вебер.
Штайнерт-старший махнул рукой в сторону фройляйн Долл.
– Разберитесь! – бросил он.– И впредь прошу этого господина сюда не пускать.
И не удостоив больше Вебера ни единым взглядом, исчез вместе с сыном за обитыми кожей дверьми.
Вебер немного поглядел им вслед, потом подошел к столу фройляйн Долл и бросил на него счета. Но она смотрела не на бумаги, а ему в глаза. И вдруг улыбнулась.
Вебер удивился – этого он никак не ожидал от фройляйн Долл. Но потом тоже улыбнулся, немного криво, ибо испытывал в этот момент настоящую боль.
– Вы хорошо улыбаетесь,– заметил он.
– Вам это кажется удивительным?
– Я думал, вы вообще не умеете улыбаться.
– Да?
– Вам это очень к лицу. Теперь заметно, что вы настоящая женщина.
– А прежде вы были иного мнения?
Вебер только усмехнулся и не ответил.
Она начала проверять цифры на бумажке, но, не закончив, отложила карандаш, откинулась в кресле и испытующе уставилась на Вебера.
– Но вы ему утерли нос! Как я хотела бы хоть раз сделать так же!
– Да, дурака валять я умею! – поморщился Вебер.
Она расхохоталась, и сразу лицо ее стало мягким, милым и привлекательным. Потом занялась подсчетами. Когда закончила, достала коробку с деньгами и выложила на стол банкноты, которые Вебер, не считая, сунул в карман. Одновременно из другого кармана он извлек фирменную визитку и положил перед фройляйн Долл. Взяв карточку в длинные ухоженные пальцы, она взглянула на Вебера.
– А фирменные бланки у вас тоже есть?
Вебер с серьезным видом кивнул.
– Это почти все, что у меня есть.
И повернулся к выходу. На полпути к дверям остановился и еще раз оглянулся. Она все еще сидела в той же позе с визиткой в руках и смотрела ему вслед. Даже улыбка, которая могла означать все, что угодно, осталась на лице.
Он напомнил:
– Там есть номер моего телефона.
И вышел, больше не оглядываясь. Но и не чувствуя себя победителем.
7.
Дома он застал Викторию. Она сидела за столом и жертвенно потела. Хотя окна были закрыты и шторы задернуты, в квартире стояла жара. Вентилятор на столе не в состоянии был дать ее легким достаточное количество свежего воздуха.
На столе лежали последние газеты, а в портативной машинке торчал заполненный до половины лист бумаги. Виктория лениво стучала по клавишам. Когда он вошел, подняла на него глаза и кивнула.
Вебер медленно приблизился к столу. Остановился рядом с ней, взял в руки вентилятор и подставил под его струю лицо. Виктория придвинула ему газеты, но он на них даже не взглянул.
Поставив вентилятор на место, потащился на кухню. Достал из холодильника бутылку «кока-колы» и потянулся за стаканом. Когда, вернувшись в комнату, он открывал бутылку, шум пенящейся жидкости заставил наконец Викторию прервать работу. Она взяла стакан, который Вебер молча подал ей, и осушила его залпом. Остаток «кока-колы» Вебер выпил прямо из бутылки и рухнул на диван.
Некоторое время стояла тишина, и вдруг Вебер рявкнул:
– Срань господня!
– Ну, вы всегда умеете найти точное определение,– жестко заметила Виктория.
Снова воцарилась тишина. Веберу казалось, что жара лежит на нем, как гора ваты. Это делало его отупелым и бесчувственным. Наконец он выдавил:
– Между прочим, они вернулись. Оба! Живые и здоровые. Во всяком случае, так утверждает уважаемый герр Штайнерт-старший.
– Ах! – донеслось из-за стола.
– Так что никогда не было никакого дела и не будет. Такого мнения герр Штайнерт.
– Ага!
– Меня они считают полной бездарностью.
– Что правда, то правда!
– И не желают впредь никакой информации…
– Зато желают вернуть деньги.
– Вот именно!
– И вы, разумеется, их вернули, да? Вечно все те же красивые жесты, хотя на счету двенадцать марок восемьдесят и куча неоплаченных счетов.
– А что бы вы сделали на моем месте? – спросил он.
Минуту посидев спокойно, она решительно заявила:
– Я, наверное, швырнула бы этот чек ему в лицо!
Вебер усмехнулся.
– У нас курево еще есть?
Пачка вспорхнула над столом и точно приземлилась у Вебера на животе. Это были крепкие сигареты без фильтра. Именно такие любила Виктория. Вебер их терпеть не мог, временами ему от них делалось просто нехорошо, но своих у него не осталось. Так что скрепя сердце он закурил, сразу закашлялся и сердито отправил пачку обратно. Виктория тоже закурила, глубоко затянулась и дружелюбно уставилась на Вебера сквозь облако дыма.
– Виктория, послушайте,– заговорил Вебер, справившись с приступом кашля.– Дальше так быть не может, уже три месяца вы не получаете от меня ни гроша. Налоги и аренда не выплачены. Финита! Закрываем лавочку!
– Ну-ну,– принялась она успокаивать,– все не так страшно.
– У меня нет способностей к арифметике, я ничего не понимаю в делах. Но мне все еще кажется, что тут можно заработать.
Он снова затянулся сигаретой, на этот раз гораздо осторожнее, и посмотрел на Викторию.
– Не хочу, чтобы вы вкладывали свои сбережения в эту обанкротившуюся лавочку.
Она немного помолчала, потом вдруг стукнула кулаком по столу.
– Да перестаньте вы стонать! И вечно жалеть себя, тряпка чертова!
Голос ее хлестнул его по ушам, словно плеть. Он машинально выпрямился и набрал было побольше воздуха, чтобы достойно ответить, но она опередила его, теперь уже спокойнее:
– Вебер, нет ничего труднее, чем организовать дело заново, особенно в этих милейших краях. Хотя некоторым это удается. Если даже Штайнерт считает вас полным ничтожеством, я на вас ставлю, а я редко ошибаюсь.
Она сидела, потная и запыхавшаяся, но все равно решительная и неуступчивая. Вебер рассмеялся – а что ему еще оставалось?
– Это ваше последнее слово? – спросил он.
– Да, дорогой начальник. Это значит, что я не дам вам капитулировать.
Вебер погасил сигарету.
– Виктория, вы прекрасный товарищ!
Она тряхнула головой.
– Что за выражения! Я могла бы быть вашей матерью, если учитывать степень зрелости…
– Тогда что дальше, мамочка?
– Пока оставим в стороне тот факт, что нам придется поискать новые выгодные дела,– осторожно начала она.– Можно кое-что получить с того жениха, у которого сбежала невеста…
– Глупости,– буркнул он.
– …чтобы вы и впредь могли заниматься делом Анны,– закончила она, не моргнув глазом.
– Но это дело не для нас! Вы этого еще не поняли?
Виктория взяла в руки газету, на которую уже обращала его внимание, и подала через стол.
– В чем дело? – спросил Вебер.
– Газета кантона Ваадт,– ответила Виктория, подражая голосу учителя, который твердил на поляне: «Кантон Нойенбург на юге граничит с кантоном Ваадт…»
Вебера сковало зловещее предчувствие. Не сводя с Виктории глаз, он схватил газету.
– Не так просто было ее раздобыть,– заметила она.
Он удивленно уставился в газету.
– Но ведь тут по-французски,– заявил он обиженным тоном.
Виктория кивнула.
– На таком языке там говорят.
Вебер французским не владел, и Виктория прекрасно это знала. Вернув ей газету, он велел командным тоном:
– Прошу прочитать, и поживее!
Виктория развернула газету.
– «Вчера утром у подножья горы Обер найдены останки женщины лет двадцати. До настоящего времени не удалось идентифицировать тело, упавшее с высоты около трехсот метров и в результате совершенно изуродованное. У погибшей не оказалось никаких документов. Единственной возможной приметой стало обручальное кольцо на пальце левой руки. Полиция кантона в настоящее время пытается отыскать в окрестностях следы женщины, которую можно было бы отождествить с погибшей».
Свернув газету, Виктория посмотрела на Вебера, потом сказала:
– До горы Обер от Невшателя примерно тридцать километров.
– А в наших газетах? – с трудом спросил Вебер.
– Ничего.
Теперь он снова ощутил, как в комнате душно. Закрыл глаза и стал массировать лоб. Сразу пропала радость, которую он испытал после объяснения со Штайнертом. Полное вины чувство понесенного поражения вернулось вновь.
– Ну я до этого парня доберусь,– рявкнул он.
– Если это в самом деле Анна,– осадила его Виктория.
Он удивленно покосился на нее и протянул:
– Да, разумеется, если это она. За какое число газета?
– Позавчерашняя. Так что это может быть она. Кроме того, мне просто не хочется верить, что в тех краях женщины непрерывно падают со скал. Это наверняка она. Предлагаю поехать туда еще раз. Может, опознаем ее по платью…
Он кивнул, продолжая бессмысленно смотреть перед собой.
– Значит, информатор Штайнерта не из лучших,– не унималась Виктория.
– С этим типом нам еще предстоит разобраться,– устало буркнул Вебер и встал.
Взяв пиджак, сунул его под мышку.
– Не пора ли нам проинформировать обо всем комиссара Линдберга? – спросила она.
– Пора, но парой часов раньше или позже – разницы нет. Вначале я поеду к Витте, прикинусь дураком и спрошу, не могу ли я поговорить со служанкой Анной.
Когда он был уже почти у двери, зазвонил телефон. Подошла Виктория.
– Это вас. Прелестный голосок. Интересуетесь?
Вебер вернулся к столу и взял трубку, которую она подчеркнуто услужливо протянула.
– Вебер,– не слишком любезно буркнул он.
Звонила очаровательная фройляйн Долл.
– Решила проверить, правильный ли номер указан на визитке,– произнес сладчайший голос.
– Да-да…
– Телефон еще не отключили?
– Жду с минуты на минуту.
Пауза. Вебер не был уверен: то ли фройляйн Долл вызвали к шефу, то ли пропала охота разговаривать. Но потом вспомнил, у них обоих немалый опыт по части молчания.
Действительно, не меньше чем через минуту голос ее стал на целую октаву ниже.
– А что вы делаете сегодня вечером?
– Сегодня вечером придется наклеивать почтовые марки,– совершенно серьезно ответил он. И после паузы выдал первоклассный томный вздох.– В полном одиночестве, к сожалению.
На этот раз пауза не затянулась, после чего последовал вопрос:
– Вам помочь?
– А вы сумеете?
– Что нам мешает попробовать?
Щелчок – и связь оборвалась.
«И это фройляйн Долл,– подумал Вебер,– неприступная светская дама… Когда сидит за рабочим столом, разумеется». Он покосился на Викторию, которая сделала вид, что ничего не поняла.
– Если она действительно придет,– официальным тоном сказал он,– впустите ее, дайте полистать журналы и будьте с ней любезны. Меня вам ждать не надо, можете идти домой.
– Кто эта милашка? – равнодушно спросила Виктория, не глядя на него и явно занятая бумагами.
– Секретарша Штайнерта.
– Господи Боже!
– Да, можете мне посочувствовать. Я на нее имею виды.
– Воображаю!
Он усмехнулся и закрыл за собой двери.
Сев в машину, Вебер отправился на другой конец города, потом по автостраде через Бланкенс в Риссен. Когда он сворачивал к вилле, где жили Витте, солнце уже давно миновало зенит. Вилла словно погрузилась в сладкую послеобеденную дрему. Ухоженный газон, холеные кусты рододендронов, дом в безупречном состоянии.
Вебер остановил машину и опустил боковое стекло. Потом закурил и задумался. Ему хотелось еще раз спокойно прикинуть, как поведет себя с ним Витте, но мешал шум, долетавший из дома. Наконец из-за кустов рододендрона появился мужчина который управлял механической косилкой. Это мог быть только тот мастер на все руки, о котором вспоминали Штайнерты,– садовник, шофер и по совместительству их информатор.
Вебер остолбенел, увидев его лицо. Этого человека он знал. «Странно,– подумал Вебер,– прошло столько лет, а у него все то же детское личико без единой морщинки, с глубоко посаженными холодными глазами».
Они были знакомы с тех пор, когда Вебер начинал многообещающую карьеру сотрудника городской полиции. Тогда, в 1947 году, он дежурил в квартале Сан-Паули. К его участку относились две улицы, на которых особо процветал «черный рынок»: Гроссе Фрайхайт и Тальштрассе. Торговали там всем, что имело хоть какую-то ценность: поношенной одеждой и старыми приемниками, нейлоновыми чулками и американскими сигаретами, кофе и шоколадом. Исхудалые люди с голодными глазами меняли серебро и столовые приборы на хлеб, сахар, муку, ветчину…
Время от времени полиция проводила облавы. Грузовики перегораживали вход на Тальштрассе, и всех сгоняли на средину улицы. Вообще-то, думал Вебер, такого рода акции не имели смысла. Он не мог припомнить случая, чтобы в расставленные сети угодила крупная рыба, стоившая таких трудов. Вечно попадалась одна мелочь.
Крупные спекулянты не шатались по Тальштрассе. Они сидели в своих элегантных квартирах в квартале Эппендорф и заключали сделки там. Такие, как этот, с детским личиком, который теперь, через пятнадцать лет, стриг газон, служили им посредниками.
Через десяток лет, в середине пятидесятых, Вебер, который тогда уже пробился в криминальную бригаду, снова с ним встретился. Тогда парень вел оживленную торговлю подержанными автомобилями и впутался в уголовное дело. Но доказать ничего не смогли. Он располагал неопровержимым алиби, а защищал его один из самых видных адвокатов Гамбурга.
И вот теперь Вебер вновь встретил его у Витте. Одно нужно было признать: он умел почти идеально вписываться в предлагаемые обстоятельства. Лицо без единой морщинки дышало спокойствием. Трудно было даже вообразить, что когда-нибудь он предавался иным занятиям, чем невинная стрижка газона.
Лицо Вебера озарила многообещающая улыбка, когда он вышел из машины и зашагал через улицу. Ворота в усадьбу Витте стояли настежь, потому он вошел и увидел, что у широкого въезда в гараж стоит несколько машин. Он был всецело поглощен их созерцанием, когда приблизился садовник, спокойно продолжавший свою работу. Он давно заметил Вебера, но не обращал на него внимания. Опустив глаза, он приближался неторопливо и спокойно.
Вебер, ждавший его на краю газона, вдруг вспомнил, как когда-то звали парня в уголовных кругах: Джамбо или Джамбо-нож. Джамбо – за коренастую крепкую фигуру, а нож – за любовь к этому быстрому бесшумному оружию.
Тем временем садовник приблизился вплотную, и взгляд серых глубоко посаженных глаз встретился со взглядом Вебера. Ничуть не удивившись, Джамбо воскликнул:
– Привет Веберу – первому асу гамбургской криминальной бригады!
– Не может быть! – ответил сияющий Вебер.– Джамбо с ножом для стрижки травы!
– Джамбо! – В голосе садовника прозвучало умиление.– Господи Боже, какие были времена! – Потом он перешел к делу: – Я сменил профессию, и теперь меня зовут Йоханнес.
– Йоханнес? – переспросил пораженный Вебер.– Я не ослышался?
Садовник с серьезным видом кивнул.
– Вот именно, такое имя мне дали при крещении, под таким именем я прошел конфирмацию и воспитывался строго в Христовой вере.
– Как трогательно! У меня даже слезы навернулись на глаза.
Садовник Йоханнес снова кивнул, потом вытащил огромный цветастый носовой платок и громко высморкался. Вебер не знал, от волнения, или у него просто был насморк. Потом Йоханнес вернулся к косилке и двинулся дальше.
Вебер пошел следом.
– И теперь ты работаешь на Витте?
– Стригу его газон, глажу брюки и вожу его машину,– ответил Йоханнес уже громче, чтобы заглушить треск мотора.
– Старая дружба по Тальштрассе?
Йоханнес не отрывал взгляда от газона.
– По Тальштрассе? Не понимаю.
– Сорок шестой – сорок седьмой, годы «черногорынка»,– напомнил Вебер.
По лицу Йоханнеса скользнула тень улыбки, но тут же исчезла.
– «Лаки страйк» за восемь марок? Никогда себе не мог такого позволить.
Вебер согласно кивнул и покосился на дом семейства Витте. Жалюзи безупречно чистых окон были установлены так, что не пропускали ни солнечных лучей, ни любопытных взоров. Солнце уже зашло за высокие сосны, тягостный зной начинал спадать. Свежий запах скошенной травы приятно бил в ноздри.
Вебер размечтался, полились воспоминания.
– Витте, некоронованный король Тальштрассе! Там после войны он сделал состояние на голоде и лишениях. После валютной реформы перешел на легальный бизнес и стал почтенным обывателем. Разумеется, обо всем этом ты не имеешь ни малейшего понятия.
Невероятное изумление, охватившее Йоханнеса, когда Вебер посмотрел в его сторону, было разыграно безупречно.
«Этот парень многому научился у звезд Голливуда,– подумал Вебер.– Даже Хэмфри Богарт не смог бы лучше».
– Впервые слышу,– развел руками Йоханнес.
– Разумеется! А по клубничке не скучаешь? – уколол Вебер.
– Время от времени я собираю для Витте апельсины,– резонно возразил Йоханнес.
– А сам он не умеет?
– Он теперь человек с деньгами. Но жаловаться не приходится. Мне тут неплохо. Возьмем, к примеру, сенокос: машинка буквально сама идет, ее только подталкивай, подталкивай, и можешь думать о чем угодно.– Взгляд чутких глубоко посаженных глаз скользнул по Веберу, после чего Йоханнес закончил сладким тоном: – Разумеется, можно и не думать.
Именно этот приторный тон насторожил Вебера, по нему он понял, что Йоханнес отнюдь не порвал со своим преступным прошлым. Они добрались до конца газона. Отсюда была видна часть усадьбы за домом. Вебер разглядел подиум и пару мужчин, сидевших рядом в шезлонгах. В этот момент появилась манекенщица, дошла до конца дорожки, развернулась и скрылась за домом. Кто-то пояснил:
– Комплект из трех частей, для осени. Материал – чистая шерсть, шалевый воротник позволяет мягко подчеркнуть фигуру, придать ей индивидуальность. Особый шик придает асимметричное расположение застежки-молния.
– Что там за представление? – спросил Вебер.
– Коллекция осенне-зимней моды,– ответил Йоханнес. И гордо добавил: – Специалисты съехались со всей страны.
На подиуме снова появилась девушка. И ее наряд был прокомментирован аналогичным образом.
– Марион демонстрирует платье для коктейля. Натуральный шелк роскошных ярких тонов. Мы назвали его «Суар»…
Йоханнес пожирал глазами Марион, кружившую по подиуму. Потом невесело заметил:
– Ну что за куколки, дружище! К несчастью, не для таких, как мы!
Вебер с усмешкой посмотрел Йоханнесу в глаза под клочковатыми бровями, потом молча отвернулся и зашагал по тропинке. Но не прошел и трех шагов, как слащавый голос Йоханнеса остановил его:
– Эй, приятель!
Вебер остановился и обернулся. Садовник ткнул пальцем в сторону въездных ворот.
– Выход там!
– У меня тут еще одна знакомая,– столь же вежливо ответил Вебер.– Зовут ее Анна.
Йоханнес кивнул.
– Прелестный ребенок.
– Я по ней соскучился, пару дней она была в отъезде.
– Путешествовала,– услужливо пояснил Йоханнес.
– Но теперь она уже дома, верно?
– Загорела, как мальчишка. Что может с человеком сделать пара дней отдыха!
Вебер вернулся и остановился рядом с Йоханнесом.
– Так она уже вернулась? – спросил он. Стоило немалого труда сохранить спокойный тон.
– Конечно,– усмехнулся Йоханнес.
– Ну прекрасно,– ответил ему тем же Вебер.– Как бы мне ее повидать?
– Не пойдет, дружище, не могу тебя впустить. У меня будут неприятности.
– Так давай ее сюда!
Йоханнес выплюнул Веберу прямо под ноги какую-то травинку, которую жевал все это время, и спросил:
– Анну?
– Ну да, Анну.
Йоханнес грустно покачал головой.
– Не выйдет. Сегодня ее нет.
– У нее выходной?
– Вот именно. Какой смысл гнуть спину изо дня в день? – И тут Йоханнес, ни на йоту не меняя приторного тона, бросил: – Давай-ка ты проваливай, и поживее, видеть не могу твою поганую рожу!
– До встречи, Джамбо! – многозначительно усмехнулся Вебер.
– Прощайте, герр Вебер.
Вебер отвернулся и зашагал по газону к выходу. На ходу набрал горсть скошенной травы и понюхал. Сено одуряюще пахло свежестью. Миновав стоящие у въезда автомобили, он пересек улицу и подошел к своему «форду».
Сев за руль, задумчиво закурил, выпуская дым в открытое окно. В усадьбе Витте Йоханнес продолжал невозмутимо толкать газонокосилку. Вебер запустил мотор, но еще долго сидел не двигаясь, никак не решаясь уехать.
Если перед визитом Риссен у него еще были некоторые сомнения, что останки женщины, найденные у подножья горы Обер, имеют что-то общее с Анной, то после разговора с Йоханнесом все стало ясно. Анны не было в живых, в этом он теперь был твердо убежден. Нужно распроститься с шальной надеждой, таившейся после разговора со Штайнертом.
Назавтра он решил отправиться наконец в полицию и поговорить с комиссаром Линдбергом. Самое время передать все дело криминальной бригаде. Для него самого дело закончилось, причем полнейшим поражением. Теперь придется заняться пропавшей невестой архитектора из Франкфурта. Ничего другого не оставалось…
Он уже выжал сцепление и воткнул первую скорость, когда увидел приближавшийся автомобиль, который притормозил перед усадьбой Витте, чтобы свернуть. Вебер недоверчиво выглянул в окно, следя за въездными воротами, тихонько перевел скорость на нейтраль и снял ногу с педали.
В самом деле, машина свернула, осторожно миновала ворота и остановилась за другими в ряд. Вебер услышал, как негромко хлопнули дверцы, и увидел двух выходящих мужчин, которых прекрасно знал.
Штайнерты, отец и сын.
Размяв ноги на дорожке, они исчезли за домом.
Потеряв их из виду, Вебер наконец прибавил газа и отъехал. По дороге в город он усиленно пытался угадать, что означает этот визит. Только пару дней назад он слышал от Штайнерта-младшего, что отец его у Витте не бывает, да и манера, в которой тот отзывался о Витте, недвусмысленно показывала, что Штайнерт-старший думает о своем конкуренте. С чего тогда этот визит? Вебер долго ломал голову, но ответа так и не нашел.