Текст книги "Немецкий детектив"

Автор книги: Ханс Кирст

Соавторы: Вернер Тельке,Хорст Бозецкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 39 страниц)

20.

Вернулся он домой после обеда, в начале четвертого. Виктория оставила на столе записку, пообещав заглянуть еще раз вечером. «Зачем, собственно,– подумал он,– дела для нее все равно нет». В дневной почте, которую она оставила наверху, не оказалось ничего достойного внимания. Ни единого нового дела, которое принесло бы хоть немного денег и позволило на некоторое время перевести дух.

Дела Ханке и Витте оказались настоящей головоломкой. Одно только точно: он продвинулся так далеко, что в головоломке недоставало всего нескольких кусочков. Дня через два-три и они будут у него в руках. Но кому представить счет за работу? Ханке мертв, Штайнерт не заплатит ни гроша, если рассказать ему, как он повел себя с Анной…

Тут взгляд его упал на сумочку из красной кожи. Сначала Вебер бессмысленно разглядывал ее, а потом осторожно расстегнул замочек.

Сверху он увидел кружевной платочек, в который Анна так громко сморкалась, потом обнаружил серебряные ложку с вилкой. Еще не вынув их из сумочки, он уже знал, что это те самые приборы, которые в домике Ковальского Анна вырвала у него из рук.

Теперь Вебер пригляделся к ним повнимательнее. Типичные детские приборы, какие покупают по случаю крестин. Перевернув, прочитал гравировку и присвистнул. Он был не просто очень удивлен прочитанным, но знал уже, что может добавить новый кусочек в свою головоломку. Очень осторожно он положил вилку и ложечку возле раскрытой сумочки.

Потом копнул глубже. На свет Божий появилось все, что обычно носит в сумочке девушка: пудреница, помада – кстати, не французская,– флакончик туалетной воды. Записная книжка, которую он нерешительно подержал в руке, но отложил, так и не раскрыв.

Но вот и то, что явно не относится к обычным мелочам: «браунинг». Маленькая, красивая, но опасная игрушка.

Ошеломленный Вебер уставился на оружие, не зная, что и думать. Всего он мог ожидать, но только не этого. Каким образом маленькая хрупкая Анна раздобыла пистолет и, самое главное, что собиралась с ним делать?

Он вынул магазин. Тот был полон маленьких патронов, один находился в стволе. Магазин, как и ствол, был хорошо смазан, все в полном порядке. Если и кухню Анна содержит в таком же порядке, ее работодатель должен быть в восторге.

«Одно нужно признать,– подумал он,– эта маленькая безделушка ставит новую нелегкую загадку».

Раздумывая над этим, он начал вынимать из магазина патроны, потом извлек их из ствола.

И едва закончил, как кто-то позвонил в дверь. Без особой поспешности он собрал патроны и высыпал в карман. Потом сунул в сумочку «браунинг» и все остальное и защелкнул замочек. Все еще погруженный в собственные мысли, поднялся и неторопливо прошел по коридору к входной двери. Звонок просто разрывался.

За дверью стояла Анна.

Испытующе взглянув на него, она быстро спросила:

– Я не забыла сумочку в машине?

– Да, я взял ее с собой.

Он широко распахнул дверь и жестом пригласил войти. Анна вошла и с интересом огляделась.

– У вас уютно,– сказала она, и, заметив его скептическую мину, добавила: – Правда, все так гармонично, очень уютно.

Она и в самом деле осмотрела помещение, взгляд скользнул через арку, за которой виднелась кухня, потом пробежался по комнате.

– А это у вас откуда? – удивленно спросила она, остановившись перед репродукцией Бернара Бюффе.– Вы любите Бюффе?

– Да, иначе не повесил бы в комнате.

– Странно, к вам это не подходит.– Она многозначительно надула губы.– Как и язвительный тон, который у вас иногда прорезается.

Хотя у него отнюдь не было весело на душе, но пришлось усмехнуться.

– А вы его откуда знаете?

– Бюффе? – переспросила она и показала на подпись внизу репродукции.– Тут же написано. Кроме того, меня вообще интересует французская живопись.– И, шагнув к нему, довольно бесцеремонно спросила: – Может, вы все-таки пригласите меня сесть? Я, по крайней мере, позвонила в дверь.

Он показал на кресло, Анна села, Вебер остался стоять, опершись на стол, так что он мог обстоятельно разглядеть ее. Веселость ее явно деланая. Тоненький такой слой на лице, просто пленочка. А под ней – неуверенность в себе, нет, что-то большее – тревога.

Анна почувствовала на себе испытующий взгляд Вебера и криво усмехнулась:

– Вы заглядывали в мою сумочку?

– Думаете, что при моей профессии это вполне нормально?

Красную сумочку он держал между собой и Анной, как пограничный столб, их разделявший. Анна это почувствовала, забрала у него сумочку, осторожно поставила ее на стол и снова села.

Долго стояла тишина. Вебер не торопил ее, потому что она явно боролась с собой, не в состоянии решиться. И наконец, запинаясь, произнесла:

– Я умышленно оставила сумочку в машине.

– Для чего? – спросил он, заранее зная, каков будет ответ, но пытаясь по мере возможности обострить ситуацию.

– В ней есть кое-что, что должно вас заинтересовать.

– Да?

– Не хотите взглянуть? – предложила она, показывая на сумочку.

Но Вебер не тронулся с места. Снова на несколько секунд повисла пауза, потом она собрала всю свою отвагу:

– Сегодня вы дали мне понять, что неплохого обо мне мнения. Верно?

Вебер уважительно кивнул.

– Да, Анна! Виктория – того же мнения, а Виктория – разумная женщина.

Анна покачала головой.

– Загляните в сумочку, и от вашего доброго мнения ничего не останется.

Он слегка усмехнулся.

– Я – совершенно безнадежный случай, Анна.

– Анна, Анна…– повторила та сдавленным голосом, дрожа от возбуждения. И вдруг закричала с неподдельным отчаянием в голосе: – Я вовсе не Анна!

В комнате долго стояла тишина. Девушка упала в кресло, стоявшее в самом дальнем углу. И отвернулась. Вебер не слышал ни звука, но знал, что она плачет, причем плач явно не приносил ей облегчения.

Он закурил.

– Да, вы не Анна,– наконец произнес он, задумчиво глядя на догоревшую спичку в руке.– Это я знаю уже давно.

Девушка сидела сломленная, потрясенная и несчастная. Он хотел бы помочь, но не умел. Придется ей самой с этим справиться, как и с тем, что еще предстоит сказать.

– Потому что Анны нет в живых.

Девушка сорвалась с места. Казалось, она не понимает, что он сказал.

Он повторил еще раз, на этот раз резко, почти грубо:

– Вы прекрасно слышали: Анны нет в живых.

– Нет! – истошно крикнула она.

– Вам об этом не сказали?

Он был почти уверен, что не говорили, но в его вопросе все-таки звучало сомнение.

Девушка шагнула к нему, с трудом держась на ногах. Ей едва хватало сил, чтобы сдерживать свое возбуждение. Голос хрипел и срывался.

– Этого не может быть! Ее просто отправили за границу, чтобы ребенок родился там.

Вебер был поражен. Совершенно новая версия, дарившая слабую надежду: Анна жива и пребывает где-то за границей в ожидании родов, а тем временем эта девушка играет ее роль.

– Куда увезли Анну? – спросил он.

– Не знаю.

Вебер подумал о погибшей с горы Обер, якобы француженке. О том, что Витте легко мог одеть Анну с головы до ног во все французское. Про Михаэля Витте, который записался в отеле Невшателя как Шарль Делорм. И покачал головой.

– Нет, ее нет в живых. Ее в самом деле вывезли за границу, но там убили.

– Это неправда,– глухо простонала она.– Вы обманываете меня!

Он тряхнул ее за плечи, чтобы привести ее в чувство.

– Зачем мне лгать, какая мне с этого польза?

В этот миг в дверь вновь позвонили.

Вебер покосился на девушку; казалось, она не слышит звонка. Кто бы это мог быть? У Виктории собственный ключ, комиссар Линдберг сегодня уже не придет, а если он обо всем узнает, то Вебер мало что сможет сделать для девушки.

– Худо ваше дело,– произнес Вебер очень серьезно, прежде чем выйти в коридор.– И понадобится немало усилий, чтобы вытащить вас из неприятностей.

Открыв дверь, он замер. Перед ним стоял мило улыбающийся Йоханнес – шофер, садовник и лакей семейства Витте, короче говоря, мастер на все руки. В руке тот сжимал не букет цветов, а «вальтер» с глушителем на дуле. Солидная машина, куда солидней той игрушки, что лежала в сумочке девушки. Йоханнес бесцеремонно ткнул его пистолетом в живот.

– Дорогуша, нам нужно кое-что обсудить,– заявил Йоханнес развязным тоном, который Веберу совсем не понравился.

– С этой пушкой?

Йоханнес втолкнул Вебера в прихожую и запер за собой входную дверь.

– Уж слишком ты крутишься вокруг нашей куколки, старый козел,– буркнул он,– и это нам совсем не нравится.

Он втолкнул Вебера в комнату. Девушка исчезла – Вебер, даже пятясь, догадался об этом по бегающему взгляду Йоханнеса, озиравшему комнату.

– Если хочешь говорить, убери пушку у меня из-под носа,– рявкнул Вебер.

– Мне так удобнее,– нахально ухмыльнулся Йоханнес.– И вот что: никаких дурацких штучек!

В этот миг в поле зрения Вебера появилась девушка. Она пряталась за дверью и теперь бесшумно приближалась с маленьким изящным «браунингом» в руке. Сантиметр за сантиметром продвигалась она в сторону Йоханнеса, держа пистолет далеко впереди себя – слишком далеко, чтобы стрелять прицельно. Впрочем, Вебер полчаса назад сам разрядил пистолет.

Он продолжал упорно, не моргая, буравить взглядом Йоханнеса, там самым заставляя того сконцентрировать внимание исключительно на нем. Но это не могло тянуться бесконечно. По всему телу забегали мурашки. «Прямо как в боевике»,– мелькнула мысль. В таких ситуациях детектив всегда нахально ухмыляется. Он попытался сделать то же самое, но не был уверен, что получилось.

– Может, присядем? – спросил Вебер, только чтобы что-нибудь сказать.

– Ни с места! – рявкнул Йоханнес.– Стой спокойно!

В этот миг девушка сделала последний шаг, оказавшись в полуметре от Йоханнеса, и яростно ткнула его «браунингом» в поясницу. На долю секунды Йоханнес растерялся, и этого хватило Веберу, чтобы отскочить в сторону и ребром ладони рубануть его по руке. «Вальтер» полетел на пол, и Вебер отшвырнул его ногой.

Йоханнес оглянулся через плечо и увидел девушку. Поначалу, казалось, он хотел хлестнуть ее наотмашь, потом спросил дрожащим от ярости голосом:

– Значит, эта лахудра все выболтала?

– Кто? – спокойно переспросил Вебер.

– Эта курва!

Едва произнес он это слово, как кулак Вебера въехал ему в челюсть. Раздался сухой треск, и Йоханнес рухнул на пол.

Вебер потер кисть, глядя на верного слугу Витте, который, словно куча мусора, валялся на ковре. Потом поднял с пола его пистолет. Тот был заряжен и снят с предохранителя. Господи, опять эта прогулка по канату! И кто ему приплатит за то, что он вечно нарывается на неприятности? Скользнув взглядом по фигуре девушки, так и застывшей с поднятым пистолетом, он невольно усмехнулся, потом подошел к ней и забрал оружие из дрожащей руки. Затем сел и показал ей на другое кресло.

– Устраивайтесь поудобнее! Полагаю, с вас причитается объяснение.

Она послушно села.

– Где вы взяли «браунинг»?

– В оружейном магазине,– потупилась она.

– Минуточку, это ведь не водяной пистолет и не пугач. На такое оружие нужно разрешение. У вас оно есть?

Ответа не последовало.

– Значит, нет,– добродушно продолжал он.– Одно обладание таким оружием уже уголовно наказуемо. Сколько вы дали на лапу продавцу? Пятьдесят марок?

– Примерно.

Вебер покачал головой.

– Что за времена! Продавать такие пушки маленьким девочкам! Вам вообще-то известно, что такие игрушки имеют обыкновение стрелять? А вы не умеете с ним обращаться.

– Продавец мне объяснял…

Вебер убедился, что девушка почти по-детски наивна.

– Не говорите глупостей,– резко оборвал он.– Я только что видел, как вы держите оружие. От одного вида мне сделалось нехорошо, но, по счастью, я вашу игрушку разрядил.– Он полез в карман и показал патроны.– На кой черт вы его купили?

Она молчала.

– Полагаете, человек, который водится с преступниками, должен перенять их обычаи?

Девушка поморщилась, как ученица, получившая выговор от учителя.

– Вы и в самом деле так считаете, Гизелла?

Девушка потрясенно уставилась на Вебера.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Оно выгравировано на серебряной ложке, которую вы носите в сумочке.

– Так вы в нее заглядывали?

– Разумеется.

– И давно вы знаете, что я не Анна?

– Давно.

– Тогда почему ничего не сделали?

– Не было доказательств. И кроме того, я хотел, чтобы вы сами мне это сказали. Добровольно! Я давал вам шанс. И этот экзамен вы сдали. Теперь я уже знаю, что вы позволили втянуть себя в эту историю только по легкомыслию, добавлю, по преступному легкомыслию, но в принципе вы человек порядочный.

– Вы должны мне верить! – заговорила она с вдруг проснувшейся надеждой.– Я никогда не дала бы втянуть себя в эту историю, знай, что они собираются убить Анну. Мне сказали: Анна выезжает за границу, чтобы там родить ребенка. Чтобы это не привлекло внимания, чтобы не пошли сплетни, я должна была на время занять ее место.

Она снова громко высморкалась в платочек, тем же беспомощным движением, столь характерным для Анны. Сходство между девушками было поразительным. Оно не ограничивалось только внешним обликом, фигурой или чертами лица, нет! Сходство было так велико, что Вебер просто видел настоящую Анну в голосе и даже в походке этой девушки.

Неверно оценив его молчание, она смотрела на него с тревогой.

– Но вы мне верите?

– Да, верю.

– Только дурак в это поверит…

Это Йоханнес дрожащим голосом давал понять, что очнулся.

– Надо же, проснулся! – весело бросил Вебер и приподнял немного «вальтер» с глушителем, чтобы Йоханнес хорошо его видел.

– Что снилось? Когда случается оказия, я всегда рад услужить своим гостям.

Йоханнес сел, потирая челюсть и злобно глядя то на девушку, то на хозяина квартиры. Вебер сказал:

– А теперь я попрошу стать вон там, в углу. Причем лицом к стене, руки на стену на высоте плеч, ладони раскрытые, пальцы расставлены. Понял, о чем речь?

– Это обязательно? – буркнул Йоханнес.

Вебер добродушно кивнул.

– Да, конечно.

И приподнял немного пистолет, чтобы придать весомости своим словам.

Йоханнес ответил взглядом, похожим на связку исключительно острых закаленных игл, которые наверняка продырявили бы Вебера насквозь, не окажись тот исключительно толстокожим. Потом, постанывая, поднялся, все еще глядя на «вальтер», и замер у стены так, как велел Вебер.

Тот повернулся к девушке.

– Продолжайте, Гизелла. Кто, собственно, установил с вами контакт? Сам Витте?

Она кивнула.

– И вы даже не задумались над его предложением, а просто сразу заняли место другого человека?

Она отвечала запинаясь, и он чувствовал, как все это ее гнетет.

– Я видела только деньги, которые могла получить.

– Сколько?

– Три тысячи марок. Но я не взяла ни пфеннига. Все лежит в шкафу, в комнате Анны, где меня поселили.

Вебер ничего не сказал.

– Поначалу я не думала, что впуталась во что-то дурное, может, даже преступление. Витте производил приличное и солидное впечатление. А для меня все это было чем-то большим, чем просто приключение, вы понимаете? Побыть другим человеком – я воображала, что я актриса. Позднее, когда все началось по-настоящему, в первый же день, едва я оказалась в доме Витте, меня охватили сомнения, но я решила, что отказываться уже поздно. Знаете, в тот вечер, когда вы пришли к Витте с герром Ковальским, я бы охотно все бросила. Ведь старик был совершенно уверен, что я – его дочь. Я задавала себе вопрос, не был ли он, как и я, подкуплен Витте. Но это казалось просто невозможным, ведь и вы сами были убеждены, что я – Анна. Чувствовала я себя отвратительно…

Она умолкла, силясь овладеть собой, но пальцы ее не слушались и непрерывно теребили кружева платочка. Потом заговорила снова.

– Когда я первый раз вошла в комнату Анны, то как-то удивительно растрогалась. Словами этого не передать. Понимаете, вся атмосфера там мне показалась удивительно знакомой. Еще не отдавая себе толком отчета, я вдруг почувствовала, что Анна для меня не чужая. И чем яснее я последние дни это понимала, тем больше хотела снова встретить герра Ковальского, который так естественно принял меня за свою дочку. Но Витте запретил мне ходить туда, запретил даже выходить из дому. Сегодня мне наконец удалось сбежать, но дома Ковальского я не застала, не знала даже, что он сидит с удочкой на канале. Случайно нашла ключ под ковриком и вошла в дом. А потом – как бы это сказать – когда увидела на полке фото Анны, была потрясена. Это я была на тех фотографиях. У меня есть точно такие же, и школьные, и с конфирмации. Словно кто-то уже прожил мою жизнь, только в другом месте.

Больше она не владела собой и разрыдалась, явно стыдясь своей слабости, хотя Вебер с равнодушной миной смотрел в угол. Наконец она поднялась, сделала несколько шагов и остановилась у окна, глядя на улицу.

Вебер не прерывал молчания, давая девушке время прийти в себя. Потом, после долгой паузы, спросил:

– Витте утаил от вас, что Анна ваша сестра и что вы близнецы?

Она кивнула.

– И вы узнали об этом, только увидев снимки в домике Ковальского?

Она опять кивнула.

– Что, собственно, вы знаете о своем раннем детстве?

Девушка вернулась к столу и села. Вебер вытряхнул из пачки сигарету, подал ей огня.

Она несколько раз затянулась, потом тихо сказала:

– Я знаю только, что рассказывали мои приемные родители. Мы вместе с матерью во время отступления остановились в маленьком городке. Мать заболела тифом, и уже потеряла сознание. Боялись, что я тоже заразилась, поэтому меня оставили с ней. А беженцы пошли дальше. Мою сестру, то есть Анну, знакомые забрали с собой. В вещах, которые остались у нее, находились все наши бумаги. Мама, так и не приходя в себя, умерла в горячке. И никто больше не знал, кто я такая. Я попала в приют, а через несколько лет меня удочерили люди, которых я считала своими родителями.

– На вещичках, которые вы нашли у Ковальского и которые теперь лежат в вашей сумочке, выгравированы два имени и только одна дата,– заметил Вебер.– На вилке написано «Анна», на ложке – «Гизелла». Дата – двадцать третье февраля – может быть датой крещения. Этот остаток крестных подарков явно относился к немногим мелочам, уцелевшим в вещах Анны. Не знаю, смог бы Ковальский, то есть ваш настоящий отец, принять вас за Анну при новой встрече. Когда речь идет о близнецах, нетрудно провести посторонних, но родного отца – вряд ли. Такие опасения явно испытывал и Витте, поэтому он и не хотел, чтобы вы еще раз встретились с Ковальским. А как, собственно, Витте узнал о вашем существовании?

Девушка понурила голову. Было совершенно ясно, что силы ее на исходе. Вебер пересел на табуретку в проходе. Всего в двух метрах у стены все еще стоял Йоханнес.

– Каким образом Витте узнал про эту девушку? – спросил его Вебер.

Ответа не последовало.

Вебер ткнул пленника в бок пистолетом.

– Я тебя спрашиваю!

Йоханнес молчал.

– А ну-ка повернись! – приказал Вебер.– И руки за голову!

Несколько секунд Йоханнес делал вид, что не понимает, чего хочет Вебер. Но потом все-таки обернулся и прислонился к стене, заложив руки за голову. Лицо его налилось кровью.

– Каким образом Витте узнал об этой девушке? – снова спросил Вебер.

– Сам его спроси,– прошипел Йоханнес.

– Давай, выкладывай!

– Я не всезнайка.

– Выкладывай.

– От меня ты ничего не услышишь.

– В самом деле?

Вебер встал. Он никогда не был любителем насилия, но Йоханнес принадлежал к тому сорту людей, которые другого языка не понимают. И он заехал ему «вальтером» по физиономии.

Удар был мощным, на скуле осталась кровавая отметина.

Йоханнес дрогнул, скорчился, упершись выгнутой спиной о стену. На миг Веберу показалось, что Йоханнес прыгнет на него, но тот не двинулся с места.

Они смотрели друг на друга в упор. Йоханнес видел на лице Вебера холодную ярость и понимал: палку перегибать не стоит, Вебер с пистолетом в руках и так имеет преимущество. И, тяжело переведя дух, выдавил:

– На этот раз ты выиграл, но, надеюсь, мы еще встретимся.

– А то как же! Давай, выкладывай!

Вебер попятился к табурету и снова сел.

Йоханнес медленно заговорил, старательно подбирая слова.

– Однажды Витте мне сказал, что встретил девушку, похожую на Анну как две капли воды. Он спросил Анну, нет ли у нее сестры-близняшки. Та ответила, что была, но давно умерла, еще ребенком во время эвакуации. Витте на это ничего не сказал, только буркнул, что в таком случае это ее двойник.

Позже, когда Анна ушла к себе, хозяин еще раз к этому вернулся. Сказал, что такого рода сходство просто невозможно, что-то тут должно быть. В последние недели войны случались самые фантастические истории, наверняка сестра-близняшка уцелела, только Анна с отцом об этом ничего не знают.

– Когда Витте с ней познакомился? – спросил Вебер.

Йоханнес не спешил с ответом.

– Недавно, недели четыре назад.

– Незадолго до отъезда его сына с Анной в Швейцарию?

– Возможно.

– Когда Витте узнал о существовании сестры Анны и сообразил, что можно совершить подмену, он решил убрать Анну, верно?

Девушка даже подпрыгнула.

– Но это невозможно! Не может быть, что Анны нет в живых!

Она кинулась к Йоханнесу.

– Стоп! – крикнул Вебер.– Ни с места! – и показал на Йоханнеса: – Он пока не пришел в себя, но все равно весьма небезопасен.

Гизеллла застыла на месте, растерянно протянув:

– Но мне же сказали, что Анна только временно должна уехать, чтобы родить за границей.

– Ни про какое убийство я не знаю,– заявил Йоханнес.

Девушка повернулась к Веберу.

– Что теперь будет со мной?

– Минимум пять лет,– спокойно сообщил Йоханнес.

– Но я же ничего не сделала! – в отчаянии крикнула она.

– А ты когда-нибудь слышала о соучастии?

– Но я ничего не знала…

Йоханнес ехидно рассмеялся.

– Этому ни один суд не поверит.

– Заткни пасть! – резко оборвал Вебер. Все это не имело смысла. Девушку нужно убирать отсюда, пока она совсем не впала в панику.– Подойдите к столу, Гизелла,– попросил он.

И сам пошел следом, не спуская глаз с Йоханнеса. Взяв со стола листок, он написал адрес Виктории. Скорее всего, той не будет дома, но ее мать все поймет.

– Вот адрес,– сказал он,– немедленно езжайте туда. Хозяйка вас любезно примет. Прошу оттуда никуда не выходить, пока я не приеду. Обещаете? И поторопитесь! – настаивал Вебер.– На углу – стоянка такси.

Она вышла, все еще оглядываясь. Вебер услышал ее шаги по коридору и стук входных дверей. Потом сел за стол, открыл ящик, достал револьвер, снял с предохранителя и положил перед собой.

– Ты сделал роскошную карьеру,– заметил он Йоханнесу, который все еще стоял под стеной с руками за головой.– От паршивого сводника на Репербан до камердинера в богатом доме. А теперь даже до настоящего убийцы.

– Я ничего не знаю ни о каком убийстве.

Вебер кивнул.

– Разумеется, нет, ты просто невинный младенец. Не знаешь, что Витте-младший столкнул девушку в пропасть?

– Нет! А если так и было, пусть сам расхлебывает!

Вебер ничего не ответил: он был убежден, что с помощью приличного адвоката Йоханнесу запросто удастся доказать, что он не имеет ничего общего с происшествием в Швейцарии.

В комнате повисла напряженная тишина. Вебер раздумывал, вызывать ли полицию. Это его обязанность, но были и причины этого не делать. Он взглянул на часы. Прошло уже пять минут, как Гизелла ушла. Она давно уже должна сидеть в такси и ехать к матери Виктории, которая примет ее, не задавая лишних вопросов.

Вебер отвинтил с «вальтера» глушитель, вынул обойму и вытряхнул патрон из ствола. Йоханнес следил за ним с непроницаемым лицом.

Швырнув обезвреженное оружие Йоханнесу, который его ловко подхватил, Вебер рявкнул:

– Пошел вон! Меня тошнит от одного твоего вида!