Текст книги "Снова на привязи (СИ)"

Автор книги: Гульнара Черепашка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Кажется, у нее объявилась личная недоброжелательница. Словно без того мало было тех, кому она стала поперек горла.

Это, значит, та самая Айна и есть, что заявила – мол, дрыхла она, а потом в шатер без спросу сунулась. И что, хотелось бы знать, наложница Фараджа забыла возле шатра Рамлы, когда та развела суету?

И явилась теперь – просто, чтобы досадить. Потому что знала – не встанет обессиленная рабыня. И даже на помощь не позовет.

– Сама ты косорукая и кривоногая, – проворчала Накато себе под нос. – И все остальное!

«Врунья и есть, – прибавила она мысленно. – А у меня и глаза смотрят прямо, и лицо ровное!».

Ну, единственное, что – мыться чаще не мешало бы. Что поделать – это степь. Здесь часто моются только те, кому надлежит согревать ложе одного из важных людей в кочевье. А она – просто рабыня на побегушках у могущественной Рамлы. Пусть даже та пока еще и не слишком-то могущественна.

– Чего это здесь Айна забыла? – ворчливо осведомилась лекарка, выбираясь из шалаша.

– Она разбудила меня, бабушка, – пожаловалась Накато. – Сказала, что я кривоногая и косоглазая. Это же неправда! У меня и глаза ровно смотрят, и ноги прямые…

– Тьфу ты, еще заплачь, – зафыркала старуха. – Нашлась красавица! Чего это она тебе притащила? – она зашарила возле бока Накато. – Ага! Обозвала она тебя, говоришь? – и показала девушке небольшой сверток. – А? А ты, выходит, жалуешься на нее – чтобы с толку сбить?

– Кого с толку сбить? – не поняла Накато.

– Молчи! – прикрикнула старуха, потрясла сухим кулаком у ее носа.

Поднялась и ушла торопливо в свой шалаш. Неведомый сверток утащила с собой. Спустя немного выскочила девчушка – одна из помощниц, кинулась опрометью в темноту.

Накато наблюдала за этим со смутной тревогой. Сон пропал, как не бывало. Она таращилась в темноту, бестолково моргая. Зачем являлась Айна на самом деле, что это она ей подсунула? Сердце колотилось в тревоге. Причины этой тревоги девушка сама не могла понять – просто грызло смутное предчувствие какой-то неприятности.

Не просто так заявилась эта девица к шалашу лекарки!

А она даже не заметила этого клятого свертка, пока старуха его не вытянула! Что ж там внутри? Уж наверняка ничего хорошего – вон, как девчонка порскнула, словно ей пятки поджарили.

Попыталась приподняться, чуть оторвала голову от покрывала – и уронила ее обратно, тяжело дыша. Нет, сил на то, чтобы поужинать, сидя, у нее хватило. Но на том они и закончились.

Накато прикрыла глаза, пытаясь отдышаться.

Из черноты выдернуло рывком, когда кто-то встряхнул ее за плечи. Она распахнула глаза, испуганно заморгала. Сердце заколотилось, точно сумасшедшее.

Накато глядела недоуменно на сидящего прямо перед ней Фараджа. Лицо вожака исказилось от ярости, он громадными лапищами вцепился ей в плечи.

– Говори, – рыкнул он, видя, что она проснулась. – Зачем тебе понадобился цвет червей?!

– Цвет… червей, господин? – выдавила Накато, плохо соображая спросонок.

– В свертке, что принесла тебе Айна, был цвет червей! Она стащила его и принесла тебе – ты ее просила.

Цвет червей! Вот что было в свертке, что нашла у нее под боком лекарка. Накато начала понимать. Айна подбросила ей клятую отраву! И оговорила ее.

А она без сил, даже удрать сейчас не сможет! Да если бы и могла – Амади с нее шкуру спустит. Он ведь заявил – она обязана остаться в шатре Рамлы любой ценой! И должна выкрутиться из любой передряги, если эта передряга мешает ей исполнить приказ хозяина. Колдун не послушает оправданий.

– Как это Айна выполнила просьбу рабыни? – проговорила она после недолгого молчания. – Она меня ненавидит!

– Эк заговорила, – Фарадж зло сощурился.

Не поверил! Не поверил.

Ну да – бессловесная тупая рабыня, которой отвешивали пинков и тычков все, кому не лень, вдруг обрела дар речи! И как сразу заговорила. Без страха, без подобострастия. Без запинки выдала целую речь, взывая – ни много, ни мало – к разуму. Обвинила наложницу самого главы кочевья в том, что та из ненависти оговорила ее.

Ясное дело, Фарадж не поверил. Просто потому что забитая рабыня не могла такого сказать. Это как если бы бессловесный зубр вздумал говорить по-человечески.

– Айна не стала бы, – проговорил он медленно, точно пробуя слова на вкус. – Не стала бы выполнять то, что ты сказала. Да и не приходила она к тебе до этого, – покивал.

Отпустил плечи Накато, отпихнул ее и поднялся. Девушка замерла, скорчившись под своим покрывалом.

– Она всегда такая говорливая? – это он обратился к старухе-лекарке – та выползла из своего шалаша.

– Здесь, у меня, разговорилась, – отозвалась та. – Вон, в ученицы ее взять просила.

– Обойдешься, – отрубил он. – Есть у тебя помощницы, и довольно.

– Мне и не надобно!

– Вот и обойдешься, – веско повторил он. – А ты, – он наклонился снова к Накато, прихватил покрывало под подбородком, заставив ее сжаться в комочек. – Глазьями мне не сверкай! Вот что с ней делать? – он поднял взгляд на лекарку.

– А что, не поспоришь ведь, – та хмыкнула. – Она просто болтала попусту, господин. Не ведьма она! И Айна, наверное, правда сама ей сверток подбросила. Она и не соображает – вишь, как от страха трясется?

– Не вижу, – грубовато оборвал Фарадж. – Я вижу, как она переводит разговор на Айну.

– Так ведь Айна на нее наговорила!

– А ты-то чего заступаешься, а?

– А того, что наглая гиена эта девица, Айна! Ты уж прости, господин, – она поклонилась. – А только не люблю я, когда просто так возле шалаша у меня отираются, да непонятно чем занимаются.

– Ага, – он покивал, ухмыляясь. – Не по тебе что-то, так? Без почтения отнеслась к тебе Айна. Вот ты и окрысилась на нее.

– Только ничего это не меняет, – упрямо насупилась старуха. – Я для прекрасной наложницы твоей – глупая старуха, никчемная рабыня. Других вон рабов лечу. Только и служанка госпожи Рамлы – рабыня. С чего это вдруг гордая госпожа Айна вздумала бегать по поручениям служанки? Нет, – она покачала головой. – Ни в жизнь в такое не поверю!

– Ладно, – уронил наконец Фарадж. – Потолкую с Айной. А ты – гляди в оба! – он потряс пальцем перед носом лекарки.

– Буду, господин, буду, – та поклонилась. – Непременно буду глядеть в оба – у меня не забалуешь!

Накато, не веря, что гроза миновала, глядела в спину удаляющегося Фараджа. Как это он так просто поверил?!

А Айна… Девице нужно непременно отомстить! Чтоб даже думать забыла, что такое – глядеть в ее сторону и выдумывать пакости. Притащила ей сверток цвета червей – это ж надо такому статься!

Сколько ж ей еще так лежать? Уж любопытство разбирает – что там с Рамлой, и что замыслил Амади. А она валяется, и пальцем едва может шевельнуть! Досадно. И колдун не напоминает о себе. Досадно и непонятно.

Глава 13

Прошла почти половина декады, прежде чем Накато вновь отправили в шатер к Рамле. Та успела прийти в себя, но оставалась слабой. Это, должно быть, и выводило ее из себя – она вела себя даже более сварливо и вздорно, чем обычно.

К концу первого дня Накато едва не падала с ног. Привычные силы еще не вернулись, а гоняла ее госпожа больше, чем всегда. На то, что служанка сама только-только на ноги поднялась, Рамле было плевать.

Накато думать забыла, что хотела о чем-то там расспросить ее невзначай. До того ли!

Первые несколько вечеров она не чаяла, когда ее госпожа наконец заснет. Едва та закрывала глаза – как сама падала и засыпала на месте.

И только спустя несколько дней девушка вспомнила о своем намерении выбраться и потолковать как следует с Айной.

Возможно, и не вспомнила бы. Однако поневоле пришлось, когда всех обитателей кочевья оторвали с утра от повседневных дел и выгнали глядеть на судилище, устроенное Фараджем и его ближайшими помощниками. Среди судей находился и шаман.

А суд учинили над Айной.

Собственно, произошло все быстро – рассусоливать не стали. Глава кочевья во всеуслышание огласил, что неповиновение влечет за собой смерть.

Айна, услышав приговор, заверещала, попыталась кинуться к Фараджу – да кто ж ей позволит! Оттащили грубо в сторону.

Сам Фарадж только сплюнул презрительно и отвернулся. Накато таращилась недоверчиво на происходящее. Кругом толпились другие рабы – глядеть выгнали всех. Не иначе – для устрашения и назидания. Мол – не перечь, не поступай супротив!

Девушка и не замечала, как ее понемногу отпихивают в сторону. Не могла отвести взгляда от зареванного, перекошенного лица Айны.

Истошно вопящую девицу со скрученными за спиной руками и какого-то тощего понурого парня привязали за ноги к хвосту запряженного единорога. Один из молодых воинов вскочил верхом. Первый раз вокруг стоянки он объехал шагом. А затем пустил животное вскачь и помчался – все быстрее и быстрее.

Да неужто это из-за нее?! Точнее – из-за попытки Айны ее оговорить?

А может, и из-за парня, – подумалось вдруг. Не иначе – вздумала хвостом крутить. А Фарадж прознал – и не стал терпеть, что его наложница с кем-то таскается. Не одну Айну-то приговорили – вдвоем с кем-то!

– Это за что ее? – выдавила ошарашенная Накато.

Стоявшая рядом рослая некрасивая рабыня насмешливо поглядела на нее.

– Уж известно за что, – говорила, понизив голос. – Шпионка она, подсунули ее на рабском рынке нашему господину. Он и польстился на молоденькое личико и блестящие глазки. И купил ее – а она с врагами спелась! Высматривала здесь все и наушничала, а теперь и вовсе пакость учинить хотела. Она же тебя оговорила! – и воззрилась на Накато в упор – словно впервые увидев.

Вот так-так! Шпионка. Значит, не прелюбодейка!

– Я слышала, – отозвалась девушка, едва справившись с растерянностью. – Мне говорили – правда, я соображала плохо…

– Я слыхала – ты вообще соображаешь плохо, – охотно откликнулась женщина, с любопытством ее разглядывая. – И как тебя госпожа, сама ведунья при себе держит?

– Не знаю, – Накато захлопала глазами, изображая тупицу. – Ругает она меня всегда…

– За дело, видать, ругает?

– Ругает за дело, – покорно отозвалась девушка. – Говорит – тупа я и нерасторопна, и приказы исполняю так, что госпожа недовольна.

– Она хотела тебя оговорить, чтобы тебя сочли шпионкой! – женщина глядела на нее, точно пытаясь прожечь взглядом. – Ей господин Фарадж почти поверил. Это ведь тебя должны были к хвосту единорога привязать! Понимаешь? – и покачала головой с осуждением, глядя, как Накато послушно кивает. – А потом схватили ее, когда она ночью за стоянку вышла – с этим парнем и схватили, когда она ему все передавала. А он ей говорил, что делать надо.

– Так этот тощий и есть – враг? – тупо переспросила Накато.

– Посланец врагов он! Ох, поджарили ему пятки у шатра шамана, – женщина усмехнулась. – Я далеко была, шкуры развешивала на просушку. Но все слышала! Даже видела чуть-чуть, – прибавила шепотом, склонившись к самому уху Накато. – Визжал, как баба. Не воин, видать. Не воин!

Вот это правда. Попробуй-ка настоящего воина разговорить! А уж визжать при допросе – вовсе позор для мужчины. Эк ей повезло! Болтливая баба попалась. Удачно ее затерли к низшим рабам.

– Ну! – девушка изобразила недоверие.

– Ну тебе и ну! – рассердилась женщина. – Не веришь?

– Верю, что ты, – она покивала. – Верю…

– Верю, – передразнила та. – А я тебе говорю – шпион! Посланник то есть. Ох, он и верещал, – протянула мечтательно. – А теперь их обоих по степи и растаскали. Поделом обоим!

Только и оставалось на это покивать. Женщина, пренебрежительно фыркнув, отвернулась. Накато уставилась себе под ноги.

Вот так-так! Это чья же шпионка в кочевье затесалась? А главное – как исхитрилась?! Ну да, Айну купили одновременно с Рамлой и Накато. Но кто мог предположить заранее, что Фарадж возьмет ее? И как она держала связь с теми, кто ее отправил сюда, – Накато нахмурилась. Неужто еще какой-то колдун? Амади говорил – ренегатов теперь немало, и много из них бродит по степям.

Скверно. Вожак теперь станет втройне осторожен. И доверять никому не будет – особенно недавно купленным рабыням.

Она вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. И чего они все здесь толпятся, когда всадник на единороге с привязанными к хвосту жертвами умчался, скрывшись среди высоких стеблей сухой зимней травы? А еще она торчит среди простых рабов – из тех, что занимаются самой грязной и тяжелой работой. Вот эта женщина, что оказалась так кстати словоохотлива – одна из тех, кто дубит и выделывает шкуры.

Ее оттерли от госпожи. А та скоро опомнится и примется ее искать. Снова станет вопить и попрекать ее, а то и затрещин навешает.

Рамла редко поднимала руку – но в последнее время такое случалось.

В душе воцарилось странное опустошение. Она ведь хотела добраться до наглой девицы, расспросить хорошенько – для чего вздумала подбрасывать ей сверток и оговаривать! Не успела.

И стоило бы этому радоваться – ей не хватило сил появиться рядом с Айной. А попытайся она расспросить девицу – и ее тоже схватили бы. А в нынешнем состоянии она не сумела бы вырваться и сбежать.

Да, все сложилось как нельзя удачнее.

Вот только не рановато ли успокаиваться? Уж наверняка теперь Фарадж станет зорко следить за всеми, кого купил в последний раз.

Топот копыт.

Вернулся единорог, к которому привязывали двоих осужденных. Он уже не несся вскачь – шел быстрым шагом. Двоих шпионов не было слышно, только волоклись по изломанной траве два привязанные куска, пятнающие замерзшую землю красным, оставляющие мокрые ошметки.

Рядом кто-то сдавленно всхлипнул. Накато недоуменно покосилась на худую мосластую девицу с перекошенным лицом. Эта-то чего трясется?

Все закончилось. Скоро всех отпустят, можно будет идти в шатер. Правда, отдохнуть не выйдет – Рамла наверняка снова примется за свое.

Ладно, к ней хотя бы силы вернулись. Частично. Пару дней назад она бы уж с ног свалилась – а тут стоит, держится. Накато различила в отдалении сварливый голос своей хозяйки и принялась пробираться в ту сторону. Ее пихали локтями, пытались затереть обратно. Она вконец запыхалась, когда оказалась рядом с ведуньей. И поняла, что напрасно выбивалась из сил – о ней Рамла и не вспоминала.

Она вообще ни о чем не вспоминала – потому как ей сделалось дурно. Впавшую в беспамятство ведунью двое воинов торопливо понесли к шатру.

Накато, понимая, что ее сейчас хватятся, заспешила следом.

Шмыгнула следом. Внимания на нее не обратили. Воины уложили бережно ведунью на ложе. Фарадж, зашедший следом, поглядел на нее, пощупал лоб. Выпрямился и пошел прочь. На Накато едва взглянул.

– Заботься о ней хорошенько! – бросил только.

И вышел, задернув за собой полог. Девушка, подумав, потопала следом, полог отдернула и закрепила. В шатре – постоянная духота! Нужно проветрить. Может, и Рамла станет чувствовать себя лучше. Ну, будет недовольна – задернет снова.

Поглядела на госпожу – и отправилась за едой, водой и подогретым молоком. Лучше, чтобы все было под рукой, когда понадобится. Рамла ждать не любила.

Нетерпение было свойственно всем женщинам, занимавшим более-менее высокое положение в кочевьях. Да и в богатых домах на равнине тоже. В этом черные степнячки и светлокожие южанки походили друг на друга, как сестры.

Шхарт спала беспокойно, время от времени мечась и бормоча что-то. Накато подошла, опустилась на колени.

Протянула руку, не решаясь дотронуться до лба. Держала ладонь совсем рядом. Жара не ощущала. Она хотела уже оставить шхарт в покое и улечься неподалеку – потянуло в сон. Та вдруг заметалась, хватая пальцами покрывало и сминая его с неожиданной силой. Потом распахнула глаза, уставилась дико на Накато.

– Ты, – выдохнула она. – позови Фараджа!

– Госпожа! – девушка мгновенно вскинулась.

Хотела уже бежать – но безотчетное чувство удержало ее. Глаза Рамлы лихорадочно блестели из-под полуоткрытых век. В памяти ли она? Или бредит…

– Ну! – в голосе женщины прозвучали надрывные нотки. – Чего ты сидишь?! Я велела позвать господина! – она смолкла, задыхаясь, запрокинула голову.

По лбу и шее Рамлы стекал пот. Да она подняться не может! И говорит еле-еле – снаружи не услышат. Точно бредит! Накато взяла широкую плошку, набрала воды и принялась обтирать мягкой тканью лицо госпожи. Та притихла ненадолго. Потом распахнула глаза, уставилась на нее блестящими глазами.

– Позови Фараджа, – повторила она еле слышно. – Я должна сказать ему, пока видения не увели меня далеко, и я не забыла. Ты – шпионка! Тебя следует казнить, – она смолкла, прикрыла глаза. – Позови…

– Почему ты так решила, госпожа? – шепнула ошарашенная Накато.

– Я же ведунья – та, что видит мир духов! – шхарт слабо рассмеялась и тут же закашлялась. – Я видела твоего хозяина. Я знаю, что он хочет навредить господину и всему кочевью. А еще я знаю, кто ты есть! Нелюдь, порождение зловредной волшбы. Позови Фараджа! Позови, – последнее слово выдохнула неслышно.

Она все знает! Осознание заставило Накато заледенеть.

И в то же время – она беспомощна. Полностью во власти служанки. Кажется, она и сама это уже поняла. Вон как сверкает глазами с ненавистью! Она ничего не сможет сказать, если только никто сейчас не зайдет в шатер. Она не в силах ни подняться, ни, тем более, выйти и позвать кого-нибудь.

Не зря ли она медлит? Только разозлит Рамлу понапрасну.

Хотя – хуже уж точно не будет! Вот как так шхарт исхитрилась увидеть ее истинную сущность? Как смогла прознать про Амади?

Она сказала – если помедлить, то духи увлекут ее дальше, и она забудет то, что ей открылось. Правда ли это? Только на это Накато и оставалось надеяться.

Пока она сидела на месте в нерешительности, Рамла окончательно обессилела и провалилась в беспамятство.

Фарадж заглянул в шатер лишь к вечеру, когда она спала. Поглядел на нее, кинул рассеянный взгляд на Накато. Даже привычного тычка дать забыл – настолько его, видимо, обеспокоило состояние шхарт. Спрашивать ни о чем не стал – так молча и вышел прочь. Накато, посидев еще немного у изголовья госпожи, улеглась и заснула.

К ее облегчению, наутро Рамла не вспомнила ничего из того, что было накануне. О том, что ей открылось о служанке, она не упоминала – хотя сил у нее явно прибавилось. Она даже вышла ненадолго наружу.

И правда забыла! Спросить бы – но Накато боялась: не поминай лиха, пока на глаза не показывается. А ну, как ведунья все вспомнит?! И она молчала, исполняя привычные обязанности.

*** ***

– Ты! – окликнул Фарадж.

Накато вздрогнула, вжав голову в плечи. Недоверчиво взглянула на него и тут же потупилась. Не разозлился бы за то, что осмелилась поднять глаза! Да, к ее удивлению, он обращался именно к ней. И на лице его сейчас проступало нетерпение.

Она торопливо вскочила на ноги, всем видом выражая готовность немедленно выполнить любой приказ. Фарадж кивнул ей и направился из шатра.

Накато заторопилась следом. Куда это?

Он шагал размашисто, так что ей пришлось перейти чуть не на бег, чтобы не отстать. Не оборачивался, шел прямо. И остановился лишь, когда дошли до шатра жреца, окруженного со всех сторон шестами с привязанными костями животных.

Накато похолодела.

Глава привел ее к шаману – неужели все-таки заподозрил что-то?! Несколько дней назад – Айна, а теперь пришла и ее очередь.

А может, Рамла не забыла? И сказала ему о том, что узнала от духов. Но когда? Накато не выходила из шатра, так что шхарт не оставалась наедине с главой кочевья! Выходит, дело не в этом. Может, теперь доверия лишись все, кого купили недавно?

Подозревает ее Фарадж или нет? Тревога грызла.

Накато справилась бы с любым воином, силы к ней вернулись. Но шаман – тот, кому подвластен мир духов. Перед ним она окажется бессильна. Неужели Рамла сумела-таки что-то сказать Фараджу? Когда, как?! Может, развернуться и удрать? Пока они опомнятся, пока организуют погоню. Тут же отбросила мысль – нет, поздно. Воины, может, и не догнали бы – но шаману не нужно сбивать ноги, чтоб вернуть беглянку.

Полог откинулся, и в освещенном проеме появилась высокая сухощавая фигура. Позади, внутри шатра, горела жаровня – и, кажется, не одна.

– Я привел ее, как ты и просил, – проговорил Фарадж.

– Хорошо, – шаман кивнул, перевел взгляд на Накато.

Она сжалась, опустила голову. Из-под упавших на лоб волос пыталась разглядеть его лицо в надежде понять – чего ей ожидать?

Без привычной раскраски разноцветной глиной лицо его выглядело пугающе. Будто лицо обычного человека – но она-то знала, что это не так! Она исподтишка разглядывала резкие черты – и не могла разгадать его мыслей и чувств. Отрешенно отметила, что он снял почти все привычные амулеты, оставив лишь ожерелье из клыков хищников на тонком кожаном шнурке и подвески с перьями, свисающие с кожаной повязки на лбу.

Фарадж отступил вбок, подтолкнул ее в спину. Накато застыла, боясь сделать шаг.

– Идем, – шаман протянул руку, потянул ее за локоть.

Чтоб его! Ладно.

Фарадж – глава кочевья, ему не по чину ждать под чужим шатром. Он сейчас уйдет. А шаман, может, и не ждет от испуганной рабыни излишней прыти. В шатре у него много всякой всячины. Приложить по голове чем-нибудь тяжелым – и тишком прочь. Пока еще хватятся! След она запутает.

Может, даже удачно. Кто-то из них понял, что она – не простая рабыня. Она просто-напросто спасалась. Хорошее оправдание для ее хозяина.

Можно будет бродить по степи, пока Амади не вернется. Он найдет ее, а она расскажет, как ей пришлось бежать. Это – не ослушание, и он не станет злиться. Вернее – станет, наверное. Но она-то будет не виновата.

Накато шагнула вслед за шаманом, насторожив внимание и слух. Полог за ней задернулся.

В шатре оказалось тепло. В середине горели аж четыре низкие жаровни, за ними – у дальнего от входа края – лежали расстеленные ковры, валялись подушки. Ложе не хуже, чем у главы кочевья! Даже богаче.

– Иди, присядь, – голос звучал ровно.

Накато опасливо подошла, опустилась на краешек ковра, боясь задеть какую-нибудь подушку. Кинула исподлобья взгляд на шамана.

Тот застыл, разглядывая ее.

Вспомнилось вдруг: когда-то брат вот так же привел ее в шатер одного из богатых людей кочевья, приближенных к главе. К старику Асите. И тот так же разглядывал ее – в молчании, только глаза блестели.

Да помилуют ее боги и духи! Шаман ничего не знал про нее. И про недавнее озарение Рамлы не знал. Он просто просил Фараджа привести ему служанку для забавы. И тот не отказал – что ему тощая девица!

От открытия ее разобрал смех, так что она с трудом подавила веселье. Опустила голову низко, чтобы не выдать себя. Должно быть, плечи все-таки дрогнули, потому что шаман подошел неслышно, поднял одно из покрывал и набросил ей на плечи. Не иначе – решил, что замерзла.

Перед внутренним взором мелькнуло лицо молодого воина и пропало. Боги и духи, как давно это было! Он даже глядеть на нее не захотел.

– Сядь как следует, – проворчал шаман. – Я – не твой хозяин, чтобы шпынять тебя. В моем шатре тебе можно сидеть на моем ложе. Когда я разрешаю.

Накато кивнула, зажмурившись. Поерзала, усаживаясь чуть дальше от края и поджимая ноги. Боги, боги – только бы не заржать громко и заливисто, как ржали порою переносчики тяжестей в дешевых питейных города Рунду после работы.

В самой середине груди ощущала дрожь. Хохот рвался наружу. Еще рвались наружу злые слезы – вспомнился, остро вспомнился брезгливый взгляд, которым одарил ее молодой воин, когда она пыталась заговорить с ним. Воин побрезговал рабыней, а вот шаману она приглянулась – вон, глаза чуть ли не светятся в полумраке!

– Не нужно меня бояться, – проговорил шаман. – Ты, должно быть, хочешь есть?

Накато снова кивнула. Говорить была не в силах. Боги, как хорошо, что рабам не дозволено глядеть прямо, в лица хозяевам! Она может держать голову опущенной, и это не кажется странным и подозрительным. Шаман видит перед собою запуганную, забитую рабыню – и только.

Он не стал звать слуг. Сам взял поднос с нарезанными ломтями мяса и сыра, поставил возле покрывала. И медный кувшин с двумя медными плошками.

Уселся рядом, налил из кувшина темную жидкость. Вино! Накато уловила знакомый хмельной запах. Гляди-ка, для рабыни вина не пожалел. Да, кочевье это богатое, и шаман в нем богат, много себе позволяет. А еще на подносе сбоку лежали сладости! В первый миг Накато и внимания не обратила – настолько невероятным казалось увидеть сладкие слоеные лепешки с равнины здесь, в кочевом шатре.